Сердце зимы

Максим Субботин, 2017

Этот мир называется Эзершат. Север его, покрытый снегом и льдом – Кельхейм, суровый край. Странная группа людей движется к его конунгу. Они посланцы из Дасирийской империи – главного государства Срединных земель, где идет жесткая схватка за престол. На пути их подстерегают смертельные угрозы и испытания… и встреча с маленькой волшебницей Хани. Все понимают, что в Кельхейме происходит что-то странное, выходящее из ряда вон. Но даже не подозревают, какая жуткая беда уже нависла не только над северными землями, но и над всем Эзершатом. И скоро их поход, как и любые битвы за власть, потеряет всякий смысл. Белая и черная магия, измены и подлость, интриги и предательство, сражения, честь и отвага, подлость и трусость, страшные эксперименты над людьми – все еще впереди, настоящий путь только начинается. «Сердце зимы» – редкая по силе сага в жанре высокого мужского жесткого фэнтези из созданных за последние годы. Вы ищете что почитать? Так читайте!

Хани

Запах смерти смешался с горячим воздухом.

Хани задыхалась. Каждый шаг давался с трудом. Хотелось упасть в одну из снежных куч и забыться в холоде сном без видений. Но Мудрая приказала бежать со всех ног. Хани не спрашивала, зачем и что предстоит сделать, она послушно исполнила повеление.

Битва кипела повсюду. Шараши прорвались и теперь бросались на всех, до кого только могли дотянуться. Нет, зря их сравнивали с животными. В этих безумных глазах, налитых болезненным гноем, не было места разуму — одному лишь неутолимому голоду.

Она будто нырнула в гущу сражения. Крики, боль, рев — все обрушилось на голову, сминая остатки храбрости. На лицо и одежду тут же брызнули алые кляксы крови и черные капли мерзости, которая текла в жилах шарашей. Если бы не двое, чьих имен Хани не знала, ее постигла бы ужасная участь лежать в грязном снегу с разорванным в клочья телом. Но мужчины прикрыли ее.

Когда сражение стало редеть, одного из ее защитников поразил ржавый меч. Воин успел убить обидчика и еще парочку его сородичей, прежде чем рухнул на землю. Хани вскрикнула, сторонясь мертвого взгляда светлых и чистых, как рассветное небо, глаз.

— Осторожнее, эрель! — Второй воин дернул ее за шиворот, прижал к себе огромной рукой, второй орудуя окровавленным мечом.

Хани зажмурилась.

Раньше она никогда не видела нападения шарашей вживую.

Обычно людоеды шли небольшими ордами, около полусотни голов или даже меньше. Детей, стариков и нерожавших девушек прятали в подполы и подземелья под замком. Они сидели тихо, дожидаясь, пока остальные прогонят людоедов.

В те дни Хани была совсем девчонкой, а потому своими глазами видела лишь последствия яростных сражений, когда мертвых уносили на ритуальное кострище; ходила по кровавой снежной жиже, представляя, как храбро сражались соплеменники. Взросление пришлось на те времена, которые после назвали Временами покоя. Многие поговаривали, будто Скальд обратил взор на Северные земли и избавил своих детей от скверны; другие утверждали, что шараши испугались силы воинов Кельхейма и больше никогда не посмеют ступить за пределы Пепельных пустошей. Но реальность оказалась совсем не такой радужной, как обещали пророки.

Когда воин вытолкнул ее перед собой, буквально отбросив на землю, Хани почти ничего не соображала. Ее хватило только на то, чтоб немного отползти и осмотреться. Защитник стоял на коленях, удерживая в руках длинное грязное копье, проткнувшее его насквозь. Перед воином распластался обезглавленный людоед.

— Беги! — не оборачиваясь, прорычал северянин.

К нему, жутко скалясь и заливаясь безумным хохотом, спешил обгорелый шараш.

«Вставай, Хани», — раздался голос в голове.

Она до сих пор не могла привыкнуть к ним — умершим, которые хотели говорить с нею. В последнее время такое случалось не часто, но за сегодня — уже дважды.

Голос принадлежал Року, и оттого сделалось еще горше. Она всхлипнула. Хотелось дать волю слезам. И все же она не разревелась. Сжав зубы, поползла прочь.

«Спеши! Скорее, со всех ног!» — требовал голос.

Подняться и бежать! Пусть разъезжаются ноги в жидкой, топкой грязи, пусть гремит и завывает в ушах. Она должна!

Позади остался лязг клинков, а путь вперед скрывала завеса белесого тумана, странная мгла, сквозь которую ничего не разглядеть.

Хани подняла с земли обломанное древко вил, оперлась о него. «Нужно ли идти прямо в туман?» Голос Рока велел идти. Она не стала спорить и медлить, а уже через несколько шагов перестала понимать, куда несут ее ноги. Шаг за шагом, окруженная маревом сражения, Хани шептала молитвы. Несколько раз она пыталась зачерпнуть силу, но трусость брала свое. Нельзя, никто не должен знать.

А потом вокруг началась возня. Неясные тени ходили кругом, оглушающий звон повстречавшихся клинков полоснул по ушам. Она продолжила идти, и вскоре мгла рассеялась, обнажив новое поле битвы.

Отчего-то пылали дома, в небеса поднимались столбы черного дыма. Земля, куда хватало глаз, алела от пролитой крови. Мертвые шараши, мертвые северяне, отрубленные части тел. В звуках битвы растворился даже голос Рока. Или ее проводник просто исчез, выполнив то, зачем пришел?

— Наши… дети! — В подол ее платья вцепились скрюченные руки женщины. Ее лицо заливала кровь. Стрела поразила селянку в горло, голос женщины булькал на предсмертном вздохе. — Они забирают наших детей…

Последние слова утонули в кашле, и несчастная рухнула мертвой.

Зачем им дети? Живые дети?

Хани выдохнула и зачерпнула силу. Ладони наполнились знакомым пульсирующим покалыванием, бьющимся в унисон ударам собственного сердца. В пылу битвы детские крики были едва слышны.

— Там! — Кто-то с силой схватил ее за плечо, северянка с трудом сдержала крик боли. Перед нею, весь в крови и черной мерзости шарашей, стоял староста. Его грудь шумно вздымалась, рот перекосился от боли — в плече мужчины торчал ржавый обломок меча. — Они прорвались, выбили брешь в стене. Твари забирают наших детей! Ты же можешь говорить с духами-защитниками, заклинаю всеми богами Эзершата — помоги!

Хани рывком плеча скинула его руку. Значит, теперь он о помощи просит? И за частокол прогонять не собирается? Лицемер.

Злость придала решительности.

В безумии схватки она увидела Раша. В руках чужестранец сжимал окровавленные кинжалы и ловко орудовал ими. На его поясе болталось несколько небольших фляг.

Сделав очередной смертоносный выпад, Раш тоже заметил ее. В глазах чужестранца плескалась какая-то лихорадочная, нечеловеческая радость. Если и был в бездушной рубке хоть кто-то, кто наслаждался происходящим, — так это он. Карманник поелозил языком по зубам, смачно сплюнул в снег кровавый сгусток и, легким неуловимым движением развернувшись, проткнул глотку крадущемуся сзади шарашу.

Чужестранец быстро поравнялся с ней, но, прежде чем сказать хоть слово, замахнулся кинжалом. Девушка зажмурилась, не ожидая предательства. И поняла, что произошло, когда прямо над ухом раздалось сдавленное хрипение.

— Что ты творишь?! — зло прошипел ей в самое лицо Раш и вцепился в ее руку. — Думаешь, эти милые люди пощадят тебя после того, как ты спасешь их жопы?

— Но я могу спасти их.

— Тогда я тебе руки сломаю — и спасу тебя. А они как-нибудь сами разберутся.

Хани ничего не знала об этом человеке, чье лицо отчего-то казалось смутно знакомым, но знала — он так и сделает. Даже раздумывать не станет.

— Мне нужна помощь, — взмолилась она. — Позволь спасти хотя бы детей. Я могу позвать духов-защитников.

— И никаких фокусов? — Он так крепко стиснул ее запястье, что у Хани от боли слезы на глазах выступили.

— Никаких фокусов, — ответила она.

— Пойдем. И хоть иногда смотри по сторонам.

Он увел ее в сторону, за дома, где от гари нечем было дышать, но зато здесь их скрывал дым.

— Эти ваши… шараши привели с собой тролля, — быстро говорил Раш, замолкая, только когда они входили в дымовые завесы. — Большого, взрослого. Он раскидал половину людей, прежде чем мы поняли, что происходит. А вслед за ним пришли новые твари.

— Откуда тролль… — Хани не ждала ответа.

— Он добрался до одного убежища и выпотрошил его.

Детские крики стали громче. Теперь Хани слышала их совсем рядом, будто все другие шумы умолкли.

Из-за покосившегося дома с рухнувшей крышей раздался яростный рев, и появилась нога тролля: огромная, покрытая грязно-серой чешуей. Хани почувствовала, как ужас сковывает тело. Тролль, которого убил Рок, был едва ли не в четверть размера этого, и его кожу покрывала не такая плотная чешуя.

Хани едва могла шевелить губами, мысли медленно ворочались в голове.

Тролль показался целиком, навис над женщинами, которые отчаянно пытались защитить детей, спрятанных в глубокой яме. Громадина размахивала тяжелыми когтистыми лапами, хватала несчастных и швыряла прочь, как сломанные игрушки.

— Я позову духа-защитника! — решилась она. От принятого решения в голове странным образом прояснилось. Больше никаких сомнений. — Правда, не знаю, как долго смогу держать его.

— Мне-то что делать?

— Охранять меня.

Хани встала на колени, ослабила ремешок, которым перевязала косы, и те вновь зазмеились по плечам и спине. Она не стала говорить Рашу, что никогда прежде не звала духов-защитников.

Рок молчал, но присутствие незримых наблюдателей ощущалось Хани всей кожей. Северянка прикрыла глаза, обращаясь к внутреннему взору. Голова закружилась, отяжелела. Хани тряхнула косами, запрокинула голову, раскачивая тело подобно маятнику.

— Чтоб тебя харсты драли! — лающей бранью залился Раш, и рядом с тем местом, где сидела наполовину впавшая в небытие Хани, что-то грохнулось, вздымая в воздух фонтан из снега и грязи.

Хани оставалось лишь надеяться на расторопность незнакомца. Пути назад нет. Она нащупала тонкую нить — проводник между миром живых и миром мертвых. Мудрая не давала своего дозволения, чтобы тревожить местного духа-защитника, но Хани было не до дозволений. Для раскаяния будет свое время, как и для наказания, которое за ним последует.

Дух молчал. Хани молила смилостивиться и прийти на помощь, но он оставался глухим. Перед ее затуманенным взором плясал хоровод искр, светившихся на манер радуги, всеми цветами сразу. К горлу подступил ком. Она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Единственным, что напоминало о мире живых, остались детские крики о помощи.

Бесполезно. Она может хоть задохнуться в беззвучном вопле, но никто не отзовется и никто не придет.

«Хватит просить его — прикажи…» — шепнул мягкий женский голос. Он был таким реальным, что Хани на миг встрепенулась, заозиралась по сторонам в поисках женщины. Но рядом был только чужестранец и несколько шарашей вокруг него.

«Он подчинится твоей порче, потому что она куда сильнее, чем бесплодные попытки выдать себя за колдунью», — продолжал голос.

Рев повторился, а следом за ним ветер принес новую горсть детских воплей о помощи. Рядом что-то громко ухнуло оземь. В Хани полетели куски грязи и брызги крови. Совсем рядом с неестественно вывернутой головой распласталась юная северянка, едва ли старше ее самой. Ее голова превратилась в кровавую грязную кашу, обломки черепа перемешались с раздавленным мозгом. Сколько еще северян должно умереть, прежде чем она наступит на глотку своему страху и сделает то, что может и должна сделать?

«Я приказываю тебе, — потребовала Хани, когда воздух часто завибрировал. Ее слова рвали горло. Выплескивались незримой кровавой пеной. — Подчиняйся мне, иначе я обращу твою душу в прах!»

Виски раскалывались, череп трещал и сминался.

«Я отдам свой дух, я подчиняюсь…» — прогудел низкий голос. Хани хотелось заткнуть уши, сунуть голову в снег, лишь бы не слышать больше ни звука. Казалось, еще одно слово — и ее саму разорвет на куски.

Голос все нарастал, оглушал, подобно каменному обвалу в горах. В конце концов, в нем исчезли все мысли, потонули остатки связи с миром живых.

— Вставай, вставай же! — Голос Раша вырвал ее из небытия. — Не знаю, что ты шаманишь, но лучше убираться, пока нас не достал тролль!

Она отстранилась, не поднялась с колен. Невидящим взором уставилась на тролля. Тот уже стоял над ямой, в которой прятались дети, и собирался запустить туда лапу. Ребятня отчаянно пищала. Вокруг лежали их матери — поломанные, разорванные на куски.

Почему он медлит?

Повеяло холодом. Чуть дальше от того места, где бушевал тролль, завертелся черный волчок. Он рос и ширился. Когда в вихре появились первые, еще размытые очертания, Хани слабо улыбнулась.

Дух-защитник, снежный медведь, встал на задние лапы, и его рев прокатился эхом по деревне. Тролль замешкался, так и оставшись стоять с поднятой лапой. В бесплотное черное тело полетели стрелы шарашей, но ни одна не причинила вреда — все пролетели насквозь, не встретив преграды.

— Чтоб я ослеп, — глаза Раша расширились от увиденного.

— Он подчинился, — прошептала Хани.

Девушка чувствовала, как силы стремительным потокам покидают ее тело. Дух черпал слишком много, слишком глубоко. Колючий холод сковывал движения, приникал в самое нутро. Она знала, что не сможет бороться долго. Знала, что все равно проиграет, но отступать не собиралась. Только не теперь.

Бестелесный хищник уже ринулся в бой. Его клыки пронзали тела подоспевших людоедов, зверь высасывал их жизни и швырял омерзительные тела оземь. Тролль же пятился, глуповато ковырял пальцем живот, переминался с ноги на ногу. И именно в этот момент чужестранец одну за другой швырнул в него те самые фляги, что таскал на поясе. Тролль взревел так, что, казалось, вот-вот обрушатся сами небеса. По его телу потек жидкий огонь. Тварь принялась подпрыгивать на месте, пытаясь сбить с себя пламя. Под ее огромными ступнями тут же сдохло несколько неудачливых шарашей. Но огонь уже растекался по чешуе, прожигал ее, струился по венам, проступал под толстой шкурой алыми бороздами. Наконец, тролль сообразил грохнуться наземь, принялся валяться, попутно по бревну раскатав ближайший дом. Огонь начал сдаваться. Еще немного — и он погаснет вовсе.

Призрачный медведь огласил округу яростным воем и бросился на могучего противника. С легкостью бестелесный дух-защитник взобрался на обезумевшего от боли тролля и принялся вбивать его в мерзлую землю.

— Они отступают, отступают! — прокатилось по Яркии многоголосое эхо северян.

Хани вынырнула из полубреда, ошалелым взглядом обвела место побоища. Разум соображал все еще очень туго, перед глазами все плыло.

— Давай помогу, — Раш протянул ей руку.

Она отшатнулась от него.

— Нельзя, отойди, — она отползла в сторону.

Мысленно уже просила духа остановиться. Тот, разделавшись с троллем, повернул голову. Пустой взгляд устремился на Хани. Черная морда ощерилась. Под призрачным мехом проступили гнилостные пятна, с морды густо стекала черная липкая жижа. Что-то словно разъедало его изнутри, пробивалось наружу сквозь призрачную плоть. Медведь обнажил клыки, как бы хвастаясь гнилыми деснами, из-под которых сочилась зеленая сукровица, и медленно пошел прямо на северянку.

Хани попятилась.

«Что ты со мной сделала?!» — пронесся в голове нечеловеческий вопль.

Раш не стал церемониться, а попросту схватил ее за локоть, дернул вверх так, что в плече хрустнуло. Северянка взметнулась на ноги, бросила на него колючий взгляд. Чужестранец неловко ступал на правую ногу, а еще у него кровоточил бок, но все же Раш завел ее себе за спину. Медведь приближался, Хани ощущала зловонный смрад из его пасти. Еще несколько шагов — и могучая лапа сметет их обоих.

Она даже не задумалась о том, что делает, повиновалась глубоко внутри сокрытому инстинкту: хватанула силу прямо из воздуха и, не колеблясь, швырнула черный сгусток прямо в раззявленную пасть.

Зверь печально завыл, затряс мордой, на миг его безумные глаза прояснились, и северянку пронзил тоскливый взгляд какой-то безымянной воительницы. А потом медведь разом обратился в пепел. Ветер подхватил серое облако, встряхнул его, разорвал на множество частей и понес прочь.

Раш обернулся через плечо, их взгляды скрестились.

— Я предупреждал, чтобы ты не делала глупостей, — сквозь зубы прошипел он.

Пошатываясь, Хани едва стояла на ногах. Глаза закрывались, а сознание норовило удрать в заоблачные высоты.

Она не успела ничего ответить, потому что на нее, словно снег на голову, свалилась Миара. Она вся, с ног до головы, была перепачкана черной кровью шарашей, но сама выглядела как будто невредимой. Не считая внушительного кровоподтека на подбородке и разбитой губы.

— Первый раз видела духа-защитника! — Она остервенело потрясла Хани за плечо, как будто боялась, что одних слов будет недостаточно, чтобы выразить весь восторг. — Напишу песню о медведе Яркии, клянусь Равновесием!

— Хаос вас всех подери, — угрюмо бросил Раш. Он наклонился, взял пригоршню припорошенного пеплом снега и размял в кулаке. — Совсем бабы умом тронулись — жди беды!

— Он бывает редким засранцем. — Миара протянула руку, и Хани приняла помощь с немой благодарностью. Таремка подставила плечо, придерживая северянку за талию. — Есть тебе больше нужно, — ворчала она, — костлявая, что карга.

— Карги не костлявые. Поедем в Кельхейм, — она перевела дыхание, — заедем в Шодайское остролесье, поглядишь на настоящих карг.

— Ну, уж нет, милая, боюсь, я по горло сыта северными чудесами. Да ты еле дышишь. А ну-ка, идем отсюда.

Они прошли совсем немного, прежде чем дорогу перегородили Мудрая и староста: старая женщина хмурилась, мужчина как раз выдернул из бедра обломок стрелы и швырнул ее Хани под ноги.

— Ты порченая, — звенящей в голосе вьюгой, сказала Мудрая. — Шилихана-Медведица — самый старый из духов-защитников Яркии, она всегда помогала нам в битвах против шарашей. А ты осквернила ее Шараяновой порчей.

— Тролль хотел забрать детей, — спокойно ответила Хани. — Я позвала вашу защитницу, но ей и дела до вас не было! И мне пришлось ее подчинить, чтобы спасти тех, кого еще можно было спасти.

— В холодную^[10] ее да руки покрепче связать, — прорычал староста. — Сейчас нужно позаботиться о раненых. А с этой завтра разберемся.

— Она же спасла ваших детей!

Все взгляды обратились к Миаре.

— Не вмешивайся в наши дела, — предупредила Мудрая. — А ты, Варай, не горячись. Я сама с ней разберусь.

Хани чувствовала, как Миара подалась вперед, но споткнулась о взгляд Мудрой.

— Не нужно, — северянка отстранилась от чужестранки. — Я пойду с ними по своей воле.

— Мои ученицы готовят места в амбаре, отнесите раненых туда, — велела старая северянка старосте, — о них позаботятся. Если на то будет воля Скальда, к ночи узнаем, скольких заберет порча. Да соберите погребальный костер для наших воинов, с первыми звездами буду просить Скальда принять их достойно. А шарашей сожгите за холмом.

Примечания

10

Холодная — яма, где держат пленников.