Научиться любить

Максим Сергеевич Бондарчук, 2017

Готова ли ты пожертвовать собой ради благополучия родного королевства? Выйти замуж по принуждению тяжелых обстоятельств? Сказать «да» и отдать себя во власть кровожадного вожака омерзительных орков? Ведь даже просто жить среди этого племени невыносимо трудно… Сможет ли Лориэль выдержать страшную участь жены монстра?

ГЛАВА 1

Отдельная благодарность Виктории Солярик. Человеку, без которого не было бы этой истории.

В очень неудачное для королевства время начали происходить тревожные перемены. Впервые за долгие годы из далеких краев, где редко бывал человек, стали приходить дурные вести. Гонцы и разведчики докладывали о наступлении орков, чья сила и мощь была подобна необъятной и бесконтрольной буре.

Пройдя путь от дальних границ, где пустыня Ранкар и бурлящие воды неугомонной Кри встречаются и смешиваются в едином объятии, войско врагов пронеслось по вспаханным полям королевства, уничтожая и грабя все, что встречалось на пути. Сопротивления практически не было. А то, которое поднималось, тут же подавлялось. Орки наносили стремительные удары топорами, вбивая их клинья в любую броню. Они насмерть рубили каждого, кто осмеливался не подчиниться. Пощады не существовало. По округе разносились плачь и крики о помощи. Под натиском орд падали даже те, кто еще несколько недель назад были уверенны в своей победе. За несколько дней войска противников подошли к стенам замка.

И вот сейчас стоя на балконе, король наблюдал за ними. Видел их огромные шатры и усеянные человеческими костями да черепами изгороди, которые молча указывали на то, какая участь ждет тех, кто продолжит сопротивление.

— Мой сир, — гонец подошел к королю со спины.

Не повернулся. Он не захотел, потому как знал, какие вести ему принесли, какие условия будут предъявлены теперь.

— Мой сир, — вновь произнес гонец, но уже немного громче. — Орки вместе с телом пленного пикинера оставили это возле дверей.

Трой неохотно повернулся. Увидел в руках гонца тяжелую ношу, внутри которой, судя по отвратительному запаху и падающим каплям крови, можно было обнаружить лишь одно.

— Они предъявили ультиматум.

— Чего хотят? — спустя небольшую паузу спросил король.

— Вашей головы, сир.

Трой глубоко вздохнул. Исход будущего сражения был предрешен. Стены замка, какими бы огромными и неприступными не казались на первый взгляд, были все-таки воздвигнуты людьми. Если не завтра так через неделю или месяц, но орды могучих воинов пройдут сквозь разломленные ворота и вырежут всех, никого не помиловав. Незавидная участь.

— Что говорят наши полководцы?

— Они в смятении, сир, — ответил гонец. — Войско орков слишком велико. Нам не выиграть битву даже ценной всех воинов, которые находятся в нашем распоряжении.

Он хотел было что-то еще сказать, но король его перебил.

— Сдаться — значит погубить всех. Нужно нечто иное, что поможет избежать этой участи.

— Но что, сир? — уважительно, но с нервом осведомился гонец. — Им ничего не нужно. Они не просят золота и земель, их воины беспощадны и неумолимы. Если в мире было бы хоть что-то, что могло остановить их, то мы бы непременно это

Король отвернулся от гонца и взмахом руки приказал ему удалиться, унеся за собой голову пикинера, чья кровь мелкими каплями скопилась в небольшую лужицу прямо посреди зала. Наступило время решений. Трой молча посмотрел вперед. Солнце еще грело, несмотря на то, что уже было готово закатиться за горизонт. Король до сих пор не мог поверить в случившееся. Даже стоя почти на самом краю высокого балкона, его взгляд не мог охватить и половины той страшной черной тучи, которая точно единый тягучий организм ползла к стенам великолепного замка.

Конец был почти неминуем. Почти. И он это понимал. Самое страшное было то, что условия орки никогда не выдвигали. Люди откупались от них, предлагая взамен все, что у них было. Если предложенный выкуп являлся слишком мал или каким-то образом оскорблял могучего воина, то человека моментально убивали на глазах у остальных. Это был показательный урок, после которого оставшиеся в живых отдавали все, что имели. Вот и сейчас вопрос был лишь в цене.

Трой развернулся и, подняв с пола тянувшийся край королевского плаща, направился вглубь церемониального зала. Там по его приказу уже собралась вся королевская знать. Трой вошел быстро, время на формальности истекло. Увидев в каком он состоянии прошел перед подданными, все тут же притихли. Не дойдя до трона, он на секунду остановился и бросил взгляд на постаревшего за долгие годы полководца Гирма. Заняв свое место, Трой дал знак, что готов выслушать каждого.

Поднялся гам. Все наперебой стали умолять короля, чтобы тот попросил милости у предводителя орков, послал ему самые дорогие и ценные дары, о которых человек может только мечтать.

— Золото, драгоценные камни! Отдайте им все! — прокричал упитанный представитель знати. Его второй подбородок трепыхался точно желе. — Что нам от этого металла, если наши головы будут насажены на пики, а дома сожжены? Мы не нужны им. Они хотят лишь крови и наших женщин. Вы слышали, как они расправляются с ними, чем приказывают заниматься?! Они отправляют их в пустыню, где несчастные погибают от жажды и голода. Нам нельзя позволить, чтобы такое случилось!

Он продолжал что-то кричать, но король его уже не слушал. Истерика знати его интересовала в самый последний момент.

— Что скажут другие? — спросил он, окинув взглядом полководца и его верных офицеров. Все они сидели поодаль от королевской знати. — Какова ситуация на самом деле? Сколько мы можем продержаться?

Вопрос больно ударил по Гирму, ведь ему сейчас предстояло сказать королю то, что тот хотел услышать меньше всего на свете.

— Положение критическое, сир. Наши войска отступили с последних рубежей и спрятались за стенами замка. Долго они не продержатся. Соседние деревушки опустошены, запасов хватит от силы на две недели, после чего нам придется либо дать бой, либо умереть от голода. Итог в любом случае будет очевиден. Мы не выдержим. Они займут замок с нами, либо с нашими мертвыми телами.

Сказать ему больше было нечего. Стукнув по столу металлической перчаткой, будто показывая безысходность положения, он медленно опустился на свое место. Пригубил из железного кубка местное вино.

Споры возобновились. Каждый хотел спастись. Любой ценой, даже если она будет стоить жизни сотен и тысяч невинных жителей, успевших скрыться за стенами замка. Знати на них было плевать. Важным являлось лишь одно, избавиться от ненавистных орков, вставших бесчисленным войском у стен замка.

— Что же, — сказал король, чувствуя, как голова его начинает болеть от криков подданных. — Вы хотите заключить с орками сделку. Хорошо. А кто-нибудь знает, что им нужно? Кто выйдет за пределы и спросит у них об этом? Кто тот смельчак, готовый взять на себя священную миссию дипломата, чтобы урегулировать данный вопрос? Заплатить-то мы можем. Но чем? В каком количестве?

Наступило молчание. Мертвое как на кладбище, куда каждый из них хотел попасть как можно позже. Все понимали, что кто бы не взял на себя эту роль, выйдя за пределы ворот уже никогда не вернется оттуда живым. Такие были правила у орков. Гонцов они не жаловали и все, на что могли рассчитывать смельчаки — быструю смерть, которую гарантировала огромная секира орочьего вождя.

Как и было понятно в самом начале желающих не нашлось. Более того, на любые просьбы короля знать открещивалась и просила избавить их от этой участи. Все они плакались перед ним как маленькие дети, которым судьба преподнесла не самую приятную вещь и заставляла принять ее в свои руки.

Это было похоже на безумие. Никто из тех, кто когда-то клялся ему в верности до последнего вздоха, не желал помочь королевству в минуту опасности и решительных действий, не на его защиту хотя бы в роле переговорщика. Купцы молчали, вельможи и высшие чины, угрюмо опустив глаза, старались ничего не говорить, таким образом отводя любые намеки в свою сторону.

Солнце нырнуло за горизонт, оставив на небе кровавые разводы. Резко стало темнеть. Подул сильный ветер. Наступали тяжелые времена. Казалось, сама природа желает спрятаться в ночи, дабы избежать бойни. Именно бойни, иначе это было назвать никак.

«Моя смерть ничего не изменит, — подумал Трой. — после нее все выйдут на поклон к оркам и сдадут все, чтобы спасти собственные шкуры».

Он знал и видел это в глазах трусливых чиновников, купцов, падких на деньги, офицеров и полководцев, желавших сохранить свои жизни. Все они хотели жить и меньше всего умирать за королевство.

Поданные за считанные секунды вышли из зала и растворились в каменных коридорах громадного здания, стены которого хранили память всех своих королей.

Трой размышлял о том, насколько постыдно будет, если орки осквернят замок своим присутствием, но больше всего его заботила участь дочери. Лориэль была прекрасна и одним только этим фактом снискала славу самой желанной королевской дочери на всем огромном Побережье. Её звонкий смех, будивший Троя поутру каждый раз, когда она вместе с подругами убегала в сторону моря, его радовал. Вот и сейчас этот голосок доносился откуда-то снизу. Он то затихал, почти пропадая, то усиливался, становясь слышимым даже в этом огромном зале. Спустя минуту двери распахнулись. Трой повернулся к ним и увидел дочь. Та, подняв подол платья, помчалась к нему.

— Ты выросла, милая моя, — пытаясь отстраниться от дурных мыслей, он начал гладить ее по золотистым волосам. — Всего-то каких-то пару лет назад бегала у моих ног, а теперь выросла в настоящую принцессу.

Она подняла глаза и приобняла его за плечи.

— Мы ведь победим этих проклятых орков? Правда, отец? Скажи, что мы прогоним их с наших земель, и они больше никогда не появятся здесь.

— Конечно, дорогая. Именно так и будет.

Трой взяв дочь за руку.

— Ты должна мне кое-что пообещать.

— Что именно?

— Помнишь, я тебе рассказывал о том, как мой отец, а до этого и его отец строили этот замок, укрепляли королевство и всячески обогащали его, вознося все выше к самым небесам. Мне было примерно столько же лет сколько сейчас и тебе, когда мой отец повел меня по этому залу, показывая портреты наших предков, положивших жизнь на этот огромный алтарь, — он взглядом указал на трон. — Все из нашего великого рода были скреплены клятвой верности и преданности собственному королевству.

— Почему ты об этом говоришь? — спросила Лориэль, почувствовав неладное.

— Мы подошли к моменту, дочь моя, когда необходимо принять решение. К сожалению, его последствия могут быть разными. Либо мы пожертвуем частью нашего общего королевства и сохраним хотя бы его остатки, либо сгинем в огне и уже никто и никогда не вспомнит о нас.

Они вышли на балкон и подошли к его краю. Лориэль бросила вперед едва уловимый взгляд, но и этого оказалось достаточно, чтобы увидеть, какая армада расположилась под стенами замка.

— Как их много, — вдруг сказала она.

— Да, очень много. И с ними мне придется договариваться.

Лориэль схватилась руками за край балкона и тут же отвернулась.

— Ты пойдешь к ним?

— Мне придется это сделать. Кто, если не я? Все мои подданные решили бросить короля в самую трудную минуту, предпочли остаться в стороне… А ведь это предательство! Я мог бы поступить иначе, отправить кого-то другого, но как показал последний визит гонца, вместо слов и условий орки будут присылать нам лишь головы собственных людей. Они уже это делают…

— Но ведь они убьют тебя!

— Это вероятно. Но мы в любом случае умрем, если просто останемся сидеть, сложа руки. Это лишь вопрос времени.

Трой повернулся лицом к своей дочери и поцеловал ее в лоб.

— Поклянись, что будешь верна своему королевству до самого конца. Несмотря ни на что, ни на какие препятствия и жизненные проблемы будешь помнить свои корни, помнить, какая кровь течет в твоих жилах. Поклянись, девочка моя, и знай, чтобы не случилось со мной ты законная владычица всего королевства.

Она покорно поклонилась. Все, что было сказано отцом, болью отдавалась в сердце. Она вновь его обняла, после чего они вернулись в зал.

Под его сводами, где по периметру величественных стен весели портреты всех поколений их великого рода, она чувствовала себя в безопасности. И пусть теперь никто из них уже не мог встать с мечом в один ряд с теми, кто готов был положить голову за мирное будущее королевства, девушка отчетливо понимала, что сейчас тот самый момент, когда поддержка для отца была куда более значимой, чем тысячи солдат, спрятавшихся за стенами замка.

Спустя время Лориэль вернулась в свои покои в сопровождении Троя. Тот, простившись с ней, побрел обратно, когда по замку разлетелся тревожный звон охранного горна. Трубили тревогу. После семи дней осады орки решились на первые решительные действия. Буквально взбежав по крутой лестнице и вновь оказавшись на широком балконе, Трой увидел лишь небольшую группу врагов, которая двигалась в разомкнутом строю с высоко поднятыми топорами. Никто кроме них не был способен владеть этим оружием с такой легкостью. Они будто в руках держали не топоры, а гусиные перья. Тела орков были покрыты в тяжелыми костяными доспехами.

«Что это? Почему они ведут в бой всего несколько десятков воинов?»

Сотни вопросов стали атаковать Троя, точно разозлённые осы. В сгущающихся сумерках высокие и могучие воины выглядели еще более устрашающе, чем при ярком дневном свете. Дойдя почти до самых врат, группа орков остановилось. Красный штандарт взвился над ними и рокот десятков мощных голосов, как взрыв, разлетелся по всей округе.

— Чего они хотят? — невольно спросил король, не осознавая, что вокруг него никого.

Грозный орк вышел вперед. Взмахнув еще раз массивным топором, он начал кричать на защитников крепости. Те стояли на самом верху, натянув тетиву, дабы разом обрушить ливень из стрел. Но орк не боялся. Более того, всем своим видом он показывал презрение к защитникам крепости, во всю раскрыв грудь перед их стрелами и как бы говоря: «Давайте! Стреляйте в меня!» Но ничего не происходило. Ожидая приказа, лучники молча следили за действиями огромного орка, чье туловище, казалось, было отлито из железа. Его голос был громок, а слова не предвещали ничего хорошего. Язык, скомканный, резкий и рубленный, как удары их основного оружия, вскоре утих. Группа, не сделав ни одного шага, так и осталась стоять на своем месте.

Позади Троя послышался чей-то шаг. Офицер из личной охраны короля стремительно приблизился к нему и, поклонившись, начал говорить о случившемся. Голос дрожал, страх явно владел им. Разговор был похож на раскаяние провинившегося мальчугана, пойманного за мелким хулиганством.

— Они выдвинули требования, сир, — говорил он, — Хотят говорить с королем.

— Что-нибудь еще?

— Остальное мы не смогли разобрать. Их язык слишком сложен.

Момент истинны неумолимо наступал. Нужно было действовать, иначе промедление могло привести к неминуемому уничтожению всего живого.

— Снарядите своих лучших солдат, — приказал король. — Поднимите наш флаг так высоко, как только это возможно. Мы выйдем к оркам и встретимся с ними лицом к лицу. Если не можешь отрубить руку врагу, придется ее целовать.

Это был для него позор. Великие предки даже в самые страшные и тяжелые времена гордо сражались за королевство, не желая преклонять колен, а он, Трой, струсил. Предал своих предков, свой род. Но что теперь стоит гордость, когда на кону стоит вопрос существования королевства? Нужно было решать, и Трой принял неизбежное.

Все заняло не больше десяти минут. Когда он вышел к своим подчиненным, которые уже были выстроены в боевой строй, ожидавшие его появления, он уже знал, что будет говорить и о чем просить. Люди молча следили за ним. Солдаты и лучники, занявшие свои боевые посты на высоких крепостных стенах замка, провожали короля в его, казалось бы, последний путь. Женщины плакали. Священники, круглосуточно служившие мессы и взывавшие к высшим силам за помощью, молитвами укрепляли веру людей в благоприятный исход будущих переговоров.

Король встал в самый центр группы оруженосцев, поднявших над собой штандарты, и приказал открыть ворота. Тяжелые, выдержавшие за свою многолетнюю историю десятки атак, они медленно распахнулись перед глазами короля и открыли вид на черные вражеские орды. Солдаты зашагали вперед. Холод подступающей ночи облизал кожу.

Солдаты приблизились к оркам и остановились всего в нескольких шагах от их главаря. По сравнению с грозными и бесстрашными врагами, люди казались маленькими жалкими существами, не способными выдержать даже одного удара.

Король вышел из-за спин солдат, встал впереди всех и уважительным поклоном протянул оркам дипломатический свиток, как и требовали того правила.

Но главарь орков отказался его принять. Сплюнув в сторону короля, сделал вперед несколько шагов и оказался прямо перед ним, чье тело на его фоне было меньше почти наполовину.

— Бумага ничто, — прорычал орк. — Бумага хрупка, как и ваши тела.

— Ты знаешь наш язык? — удивленно спросил король, наблюдая за тем, как орк снимает со своей головы костяной шлем.

— Учил. Долго учил. Я хотел знать, что вы говорите.

Это несколько успокоило короля. И хоть громадный вождь мог раздавить его, схватив рукой за горло, Трой почему-то верил, что сейчас у него появился шанс спасти свое королевство.

— Значит, ты можешь нас понять.

— Нет, — громко рыкнул орк. — Я Шахгар! Предводитель орков и их полководец! Я тот, под чьими ударами склонилась ни одна сотня противников. Я не собираюсь понимать тех, чья жизнь сейчас висит на волоске.

— Ты не можешь так с нами поступить! Мы ведь ничего тебе не сделали!

— Я здесь, чтобы получить свое. Здесь хорошая земля. Хороший скот. Много воды и солнце долго греет на небе. Здесь наша будущая родина. Здесь мы сможем основать наше новое королевство. На ваших костях или нет, но оно будет здесь.

Король сглотнул подкативший к горлу комок. Руки вспотели. Он уже начал чувствовать, как страх, не дававший о себе знать последние несколько минут, вдруг охватил все его тело.

— Мы можем договориться…

— Нет! — вождь опять громко зарычал. — Орк ничего не покупает. Орк все берет своими руками. У тебя ничего нет, король. Я все забрал. Земли, вода, скот и рабы отныне мои. Тебе нечего мне предложить.

Группа тяжеловооруженных орков начала окружать вышедших вместе с королем солдат. Взяв их в плотное кольцо, они стали постепенно сжимать его, загоняя свиту короля в самый центр, тем самым заставляя их жаться друг к другу.

— Послушай меня, — попросил король, отступая назад. — Заклинаю тебя! Послушай меня, Шахгар! Перед встречей с тобой я приказал своим магам совершить одно важное действо, если не вернусь в замок после разговора с тобой! Приглашенные мной из затерянных земель маги отравят всю землю вокруг этого места. Здесь ничего не вырастит. Никогда моя земля не даст тебе плодов, а вода будет убивать любого, кто захочет испить ее. Если нападешь, то смерть тысячей людей ничего хорошего тебе не принесет. Пепел от городов и замка развеет ветер, ты останешься жить на пустыре, если захватишь королевство.

Это был крик отчаяния. Когда король сделал последний шаг назад, его спина уперлась в спину солдата. Он понял, что время его подошло к концу. И пусть ничего из того, что он только что выкрикнул прямо в лицо оскалившемуся орку не могло быть приведено в действие, оно возымело положительный эффект и воин, уже замахнувшийся своим топором на короля, внезапно опустил оружие к земле.

Рыкнув что-то на своем языке в сторону своих солдат, кольцо постепенно стало разжиматься.

— А ты не так труслив, как те, что встречались мне ранее, — заговорил Шахгар. — Значит, уничтожишь все?

— Подчистую, — стараясь подавить дрожащий голос, ответил король. — Ничего тебе не оставлю. Ты вернешься в свою пустыню ни с чем.

— Хм…

Орк отвернулся от него и посмотрел туда, где сейчас были выстроены его солдаты, готовые ринуться в бой по одному его приказу. Ветер налетел, и дым сгоревших неподалеку сел и окрестных деревень вонзился в легкие короля. Он заставил его говорить еще увереннее, дабы такая же участь не постигла и его королевства.

С высоких стен на него смотрела любимая дочь. Трой повернулся к замку, увидел ее и внутри себя слезно закричал, чтобы она ушла оттуда, скрылась из вида вражеских глаз, которые так же как и он смотрели на крепостные стены. Один из орков подошел к предводителю, наклонился к его уху и что-то шепнул, указав своей громадной мускулистой рукой на те самые стены, где сейчас стояла Лориэль. Шахгар увидел ее. Сделал несколько шагов вперед и, обойдя короля с солдатами, стал приближаться к воротам замка. Он не спускал своих коричневых глаз с красоты, которую он только что увидал.

Лориэль скрылась. Не выдержала такого внимания и стремительно умчалась вглубь каменных коридоров, где ее уже никто не смог найти. Орк остановился, крикнул ей что-то в вдогонку и быстро вернулся к королю.

— Это твоя дочь? — он вытянул закованную в доспехи руку и указал на стены замка. — Я видел ее там. Это твоя дочь?

Король молчал. Красота дочери теперь была для него слишком опасной. Орк желал услышать ответ, но что было сказать королю? Даже если бы это была простая крестьянка, чей род никому и никогда не был известен, он не мог ею пожертвовать, что уже говорить о собственной дочери. Его единственной дочери, которая была для него дороже всего на свете. Никакие блага, золото и драгоценности не могли сравниться с его единственной Лориэль.

— Это твоя дочь? — Шахгар спросил еще раз. Теперь его голос стал угрожающим. — Ты можешь молчать сколько угодно, человек, но войдя через ворота замка, сегодня или через несколько ночей, я все равно найду ее.

Теперь все стало ясно. Цена. Вопрос всегда был в ней. И теперь, когда она стала известна, король был загнан в тупик, из которого был лишь один выход.

— Да, — тихо ответил он.

Шахгар отошел в сторону и вновь окинул взглядом высокие стены замка. Он мог взять их в любую минуту — это не было чем-то сложным для такого великого воина. Но король был прав хотя бы в том, что мёртвая земля для него ничего не будет значить. Орки по одному подходили к вождю, просили его послушать слабого человека.

— Мы так долго жили впроголодь, Шахгар, — говорил один из них. — Вдруг он говорит правду, вдруг он убьет эту землю и отравит всю воду? Зачем тогда мы шли сюда?

— Нам нужен новый дом, — говорил второй. — Наши дети нуждаются в пище, в воде и солнце. Пустыня ослабила нас. Мы не можем упустить такой шанс.

Потом к нему подошел последний. Тихо прошептал ему на ухо:

— Я знаю, Шахгар, о чем ты сейчас думаешь, остерегайся их женщин. Они слабые, у слабых не может быть сильных детей. Красота их не вечна, а тело хрупко. Однако, — он на секунду замолк, — она может помочь нам. Король не убьет свою землю, если его дитя будет продолжать жить на ней. Возьми ее в жены, а потом, когда все будет в наших руках, мы избавимся и от него, и от этой слабой женщины.

Король видел, как орки подходят к своему вожаку и что-то шепчут ему, время от времени поглядывая в его сторону. Понимал, что именно сейчас решается судьба не только его жизни и жизни тех, кто стоял позади него, но и всего королевства в целом. Когда же разговор прекратился и странные орочьи слова перестали долетать до его ушей, великий вождь Шахгар приблизился к нему и с прямотой, свойственной его народу, сказал:

— Мы оставим в живых твой народ, если ты отдашь свою дочь мне.

— Только не это! Проси все, что хочешь, но только не мою дочь!

— Если ты откажешься, то мы убьем вас всех! Нам будет всё равно, что сделают твои маги с Тройтийскими долинами.

Шахгар надеялся, что король все же пойдет на его условие. При отказе короля на сделку, Шахгару придется для сохранения своей чести убить всех людей в долинах и тем потерять плодородную землю, которая могла бы стать для орков новым домом. Вождь был уверен в силах своей армии, но ему не хотелось терять своих соплеменников в бесполезной войне. Ведь после длительного похода и схватки на границе, он и так потерял много своих воинов. Перспектива же получить лакомый кусок без лишнего кровопролития, если король все-таки отдаст ему свою дочь, как залог честной сделки, очень приглянулась Шахгару.

— До завтрашнего рассвета. Ты должен принять решение. Дочь в обмен на жизни твоих слуг и твоего народа или же смерть каждому.

С этими словами он пропал где-то вдалеке и над вражеским станом тут же поднялся черный столб дыма. Диалог был окончен, условия выставлены.

Король вернулся за стены замка через несколько минут. Увидев дочь, упал перед ней на колени. Заплакал, не зная, что ей сказать. Слух об условии мира стал распространяться, и вскоре Лориэль узнала о том, какую судьбу ей уготовили.

— Прости меня, дочь моя, — молил ее отец, — я не смог уберечь тебя.

Он целовал ее и не хотел отпускать из рук. Его дочь, его прекрасная Лориэль стала предметом торга, как какая-то вещь. Она смотрела на него, и помнила клятву отца, помнила то, что обещала ему быть верной своему королевству и его предкам до самого конца. И вот теперь, в момент опасности она была почти готова сделать все, чтобы спасти людей.

— Нет, — просил ее отец, — не надо. Я что-нибудь придумаю, — твердил он, не желая отдавать самое дорогое.

— Не стоит, отец. Ты знаешь, что ничего не получится. Они не уйдут и возьмут свое. Пусть лучше будет так как они просят. Мы сможем избежать смертей.

Они еще раз крепко обнялись. Нехотя Трой отпустил Лориэль, дав возможность уйти к себе и еще раз обдумать принятое решение.

ГЛАВА 2

В стане орков уже несколько часов все было тихо. Гарнизон спал, бодрствовали лишь часовые и патрули. Они обходили периметр огромного лагеря и внимательно следили за тем, что происходит на территории замка.

Шахгар был рад, что долгий поход из безлюдных и давно ставших бесплодных пустынь подошел к своему логическому завершению.

«Дом. Здесь будет мой дом», — думал орк, снимая тяжелые доспехи и укладывая их рядом со своей постелью.

Вдалеке слышался вой волков. Те явно чувствовали приближающуюся трапезу, поэтому заранее и подошли к лагерю с юга, чтобы в момент кровавой бойни оказаться как можно ближе.

— Ты говорил с ним? — спросил старейшина Горл. Он уже несколько часов ожидал возможности один на один поговорить с Шахгаром, дабы узнать, что тот думает насчет сложившейся ситуации. И лишь сейчас получил эту возможность.

— Да, — ответил Шахгар, уже раздевшийся до пояса.

— Ты заставил короля молить о пощаде? Заставил рыдать у своих ног?

Шахгар помедлил с ответом. Положив топор на оружейную полку, повернулся к собеседнику. Окинул его тяжелым взглядом.

— Я получу то, что хочу. И для этого мне не придется убивать всех и каждого.

Он прошел мимо старейшины, чем еще сильнее разозлил того.

— Ты стал слабеть, Шахгар. Проявляя жалость к врагу, ты в первую очередь проявляешь жестокость к самому себе, — старейшина гордо поднял голову и поправил волчью шкуру, укрывающую его плечи. — Им нельзя доверять. Люди злы и опасны. Ты должен уничтожить их всех, а те, кто останется в живых станет нашими рабами.

Он продолжал говорить, иногда постукивая своим посохом по каменному полу, раскинувшегося шатра. Никак не мог понять, почему полководец не взял штурмом замок, который уже утратил всю свою прежнею мощь.

— Я знаю, что делаю, — ответил Шахгар.

— Ты погубишь нас всех.

— Я знаю, что делаю! — он оскалился, обнажив большие клыки. — Если бы я не отдавал себе отчета в своих же поступках, действовал по велению сердца, а не исходя из анализа ситуации, то никогда бы не стал вожаком. И тебе, Горл, стоило бы помнить об этом, — мускулистой рукой медленно потянулся к топору, давая понять собеседнику, кто из них есть вождь, кого надо слушаться и что будет за неповиновение.

— Ты обезумел, Шахгар. Мы прошли долгий и сложный путь, преодолели пустыню в поисках новых земель и нового дома. И вот теперь, когда до цели осталось сделать последний шаг, ты просто взял и остановился.

Могучий воин обошел старейшину, посмотрел в его старые и почти потерявшие былой блеск глаза. Затем подошел к костру и подкинул в него дров. Присел на землю.

— Король не будет сопротивляться, — сказал Шахгар. — Знаю это. Я заставлю отдать его все, что у него есть, даже не замахнувшись топором. Иногда, Горл, стоит прибегнуть к хитрости, а не к оружию.

— Они обманут тебя, — продолжал возмущаться старый орк. — Люди слабые, но очень хитрые. Им неведома честь. Они не знают, что такое сила. Вся их власть всегда держалась лжи. Будь осторожен, когда будешь заключать с ними сделки.

Шахгар наклонился к столу, стоящему от него слева. Взяв с него глиняную кружку, наполовину наполненную элем, отхлебнул несколько глотков. Продолжил смотреть на огонь.

— Женщина… Я видел женщину. Дочь короля. Она поможет нам взять из этих земель все, что я захочу.

Услышав это, Горл замер, но спустя пару секунд быстро подошел к вождю.

— Шахгар, одумайся. Ты не можешь быть с ней. Не можешь, Шахгар. Наша кровь никогда не смешивалась с кровью людей. Ты осквернишь все наше племя, весь свой род, если возьмешь женщину людей в жены. Клянусь богом войны Барруком, ты обезумел.

«Безумие…Безумие…Безумие», — как мантру стал говорить Горл, пока эль в кружке вождя не закончился и тот, поднявшись, не подошел к нему и не взял его за плечи.

— Я не собираюсь брать ее в жены. Она человек и нужна мне лишь на время. Когда я войду в город и установлю свою власть на всей территории королевства, он и ее отец, а так же и все его слуги пойдут на корм волкам.

— Ты играешь с огнем, Шахгар. Никто не может сказать, чем это закончится. Подумай дважды, прежде чем идти на такой риск.

Погода портилась. Тяжелые черные тучи заволокли небо. За шатром послышался шум дождя. Вождь орков не стал перечить старейшине и молча выслушал все упреки. Судьба огромной орды целиком и полностью зависела от него — от Шахгара, великого воина, чей путь к трону и власти был устлан костями и кровью врагов. Но сейчас он понимал, нужно действовать куда более осторожно, чем прежде.

— Король поклялся, что уничтожит свои земли, превратить их в такую же безжизненную пустыню, из которой мы так долго шли. Он был готов сделать это, Горл, и я поверил ему. В минуты отчаяния каждый способен пойти на крайности.

Старейшина удивился услышанному. Хотел было выйти, но холодный дождь убедил остаться в шатре.

— Помнишь ее? — он будто задал вопрос в пустоту. — Ранкар, королеву и мать всех пустынь в этом мире. Она так долго оберегала нас, наше племя и род. Скрепила всех нас единой кровью и заботой о тех, кто хотел жить рядом с нами и вместе с нами. Ее суровый край придал нам сил и сделал такими, какими мы являемся сейчас.

— Она убивала нас, — отвечал Шахгар, — пустыня всегда нас убивала.

— Только слабых, — продолжал старейшина, — те, кто выживал, становились сильнее. Ты выжил, как твой отец и дед, которые прошли испытание пустыней и в награду за это получили от Ранкар невиданную силу даже для орка. Без нее мы были никто, но и ее милости рано или поздно приходит конец.

Потом он рассказал про голод и смерти, песчаные бури, уничтожившие все стада, которые кормили орков многие десятилетия; про солнце, которое выжгло жаркими лучами каждый, даже самый маленький оазис в пустыне.

— Она разгневалась на нас, Шахгар, прогнала прочь. Мы были вынуждены покинуть ее, чтобы здесь найти свой дом.

— Я знаю.

— Ты взял на себя священную миссию найти для нас новый дом, не заставляй разочаровываться в тебе.

Старейшина бросил на вождя короткий взгляд. Наступило молчание, которое никто из них не желал нарушать. Вскоре закончился дождь и Горл покинул помещение, растворившись в ночи.

Подкинув в костер последние сухие ветки, Шахгар устроился возле него. Его мучили слова старого орка. Тот был прав. Они действительно проделали очень долгий и сложный путь. Пустыня вышвырнула их, погубила столько знатных воинов и простых орков, что обратного пути уже не было. Они пришли за новым домом и любой ценой должны были его получить.

Под треск догоравших поленьев разум Шахгара провалился в глубокий сон. Ночь, какой бы черной и бесконечной не казалась для него, пролетела так же быстро, как и все ранее.

* * *

Утром пришло известие, что король вышел со стражей за ворота и теперь дожидается вождя, чтобы озвучить ему свое решение.

— Шахгар! Повелитель! — вооруженный орк вбежал в шатер и разбудил вождя. — Человеческий король готов говорить. Мы видели их флаги у стен замка.

Едва проснувшись, Шахгар тут же подбежал к оружейной стойке. Накинув на себя броню и схватив массивный топор, проследовал за своим воином до передовых позиций. Там с небольшого возвышения он увидел группу людей, которые стояли у стен замка и размахивали флагами.

— Они сдаются, вождь? — спросил один из воинов.

— Нет, — грубо ответил Шахгар и вышел вперед. — Гал, снаряжай воинов, мы идем к ним!

Часть орков, обмундированная в тяжелые костяные доспехи, выдвинулась за пределы основных позиций. Она моментально основала нечто подобное на замкнутый круг, в центре которого в меховом шлеме, обрамленном золотым диском, шел предводитель орков.

Он чувствовал страх людей. С каждым шагом сближения с ними, это чувство становилось сильнее, а в тот момент, когда до короля оставалось чуть более, чем пять метров, он буквально вдыхал его своим широким носом.

Язык людей казался ему мерзким и неприятным. Слабым и хилым, как и сами люди. Вспомнив все то, чему он когда-то научился, слушая слова людей и запоминая их, он первым начал разговор.

— Ночь закончится… солнце на небе, — Шахгар указал рукой на ярко-желтый диск над своей головой, как бы говоря «Время вышло, пора давать свой ответ». — Мое войско здесь, один приказ и замок будет уничтожен.

— Я знаю, — ответил король, окидывая взглядом чернеющие ряды орочьих воинов. — Я прекрасно это знаю.

— Решение! — грозно рыкнул орк.

Король медлил. О знал, что его дочь, его прекрасная Лориэль сейчас стоит на стенах замка и смотрит на него. Помнил разговор с ней, в котором она молила отца не плакать и так не страдать. «Я дала клятву, отец. Если это спасет королевство и не даст ему сгинут в огне орочьих факелов, то пусть будет так».

Собравшись с духом, Трой произнес:

— Я согласен на твои условия, орк. Моя дочь отныне твоя. Да будет проклят этот день, когда я произнес эти слова.

Удостоверившись еще раз, что он услышал именно то, что хотел, Шахгар развернулся и демонстративно поднял огромный топор над собой. Закинув голову назад и раскрыв рот, он буквально взорвался яростным победным кличем, после чего тысячи орков подхватили его. От грохота металла и воплей воздух вокруг замка будто задрожал. Люди от страха бросились обратно к вратам, оставив короля один на один с теми, кому он только что уступил свои земли и отдал всю власть.

Трой зашагал обратно. Сняв с головы королевский венец, бросил его на землю. Он потерпел поражение. Теперь он никто. Теперь он просто человек.

* * *

Орки не стали долго ждать. Они двинулись на замок. Тысячи закованных в броню, высоких, сильных и бесстрашных воинов одним мощным потоком вылились на близлежащую территорию, все быстрее приближаясь к замку. Врата распахнулись. Впервые за многие века они открылись не для того, чтобы встретить победоносную армию во главе с королем, не для того, чтобы праздновать победу и закликать со всех сторон жителей прибрежных сел и деревень, а для того, чтобы впустить самого страшного врага, не дав ему бой даже в этом самом святом для королевского рода месте.

Орки праздновали победу. Заняли замок, самые важные посты тут же сменились и вместо человеческой стражи с родовой эмблемой сокола на броне, на высокие стены взобрались сильные и могучие орочьи воины, один лишь вид которых приводил в страх спрятавшихся за стенами замка крестьян.

Шахгар вошел одним из первых, пробежав стремглав по длинной улице, не выпуская топора из рук, ворвался в замок и быстрым шагом поднялся на самый верх, в тронный зал, по периметру которого висели портреты всех поколений королевской знати вплоть до восьмого колена. Его глаза горели огнем, руки все еще жаждали битвы. Ему не верилось, что вот так просто надавив на страхи людей, он овладел замком, который до него никому не сдавался. Хотел битвы, крови, лязга оружия и криков поверженных противников. Но солдаты короля стояли перед ним, ошарашенные тем, что уже ничего не могут сделать. Кое-где слышалась ругань. Орочьи воины выкидывали из замках знать и купцов, решившую переждать битву за высокими каменными стенами.

Их раздевали, обыскивали все карманы и, забрав все ценное, буквально за шкирку выкидывали на улицу.

Шахгар подошел к трону, массивному и высокому, как раз под его стать. Ощутив приятный холодок в зале и потрогав трон, он сел на него.

Победа.

Короля привели немного позже. Тот был сокрушен и беспомощен. Его гвардия стала чужой, клятвы о верности забыты. Знать перестала смотреть в его сторону, опасаясь расправ и не желая иметь ничего больше с этим человеком.

— Где она? — рыкнул орк.

Король молчал. У него не было сил говорить.

— Где женщина? — орк сидел на кресле, где всего каких-то пару часов назад восседал он сам.

Не успел Трой открыть рта, как несколько пикинеров из бывшей гвардии короля ввели в тронный зал девушку. Они крепко держали ее за руки, не давая ей и мизерной возможности ей вырваться. Стали прислуживать Шахгару, умолять его оставить их в живых в обмен на добрую и верную службу.

— Ему вы в этом тоже клялись? — спросил Шахгар, указывая на растрепанного и грязного короля, чья одежка была разорвана.

Солдаты переглянулись. В воздухе повисло напряжение. Никто не хотел отвечать первым. Глаза орка вспыхнули и, несмотря на внешнюю неуклюжесть и нерасторопность, он тут же вскочил с трона. Схватив топор, замахнулся и бросил его в стоявших перед ним гвардейцев.

Предсмертный крик разлетелся по залу и тут же растворился в его каменных стенах. Один из солдат буквально отлетел на десяток шагов, пригвожденный огромным топор к противоположной стене. Его тело обмякло, а кровь, сочившаяся из разрубленной раны, окрасила собой серый пол. Второй солдат испуганно зашагал назад. Он пятился до тех пор, пока за спиной не оказался один из орков, быстро расправившийся с ним по приказу вождя.

Преданность всегда ценилась среди орков, и даже такая услуга от людей не могла смыть с них позор предательства.

Девушка подбежала к отцу. Закрыв глаза, она припала к его ногам, обхватила голову и стала целовать, чем вызвала еще больший гнев у Шахгара.

Рука поднялась в угрожающем жесте. Несколько орков тут же схватили Троя и стали выводить его из зала. Он закричал. Лориэль побежала следом, но двери захлопнулись. Она начала бить по ним руками, тянуть за толстые массивные ручки, но это не принесло никакого результата. Крик отца перестал быть слышан.

Предводитель орков прошел к мертвому телу предателя-гвардейца, прикованного топором к стене. Взявшись за рукоять, рванул со всей силы и вытащил оружие. Останкам сползти по стене, оставив на ней кровавый след.

— Ты, — он указал топором на Лориэль, — здесь, — перевел его на трон поменьше, который стоял возле царского и предназначался для жены короля.

Лориэль промолчала, но орку было уже плевать. Не оборачиваясь, он прошел мимо трона. Его путь лежал на балкон, откуда открывался хороший вид на его новые владения. Орда все еще тянулась с дальних рубежей, как сплошной лавовый поток. Стекала к этому месту, а внизу под крики людей и ор озверевших от доставшейся добычи воинов он увидел, как сильно ошибся в себе, когда не хотел идти на такой риск.

«Нет, — подумал он, — оно того стоило. Столько лет страданий, голода и болезней не прошли зря. Новый дом, новая жизнь. Все только начинается. Эти люди рабы. Они станут теми, кто построит нам наше будущее».

— Что с моим отцом? — хрупкий голос Лориэль вывел Шахгара из задумчивости. Повернувшись, он с удивлением обнаружил ту в нескольких шагах от себя. Ее глаза были красные от слез, но она старалась держаться твердо, чтобы еще сильнее не упасть в глазах огромного орка.

— Что ты сделал с моим отцом?

Она говорила так тихо и робко, что слова едва доносились до его слуха.

Шахгар подошел к ней почти вплотную, слегка наклонился и, приблизившись к ее маленьким губам, прошептал:

— Он жить…Обещаю.

Орк был больше ее почти в полтора раза. От взгляда его крупных карих глаз Лориэль всегда старалась отвернуться. Клыки и громадное, дышащее силой да мощью тело вызывало в ней страх. Он усиливался, когда орк поворачивался и начинал к ней приближаться. В такие мгновения Лориэль казалось будто целая скала движется на нее.

Покинув балкон, Шахгар вновь сел на трон. Орки постепенно наполняли собой замок и город, выгоняя людей с важных постов. Особенно их порадовала сокровищница. Золото, драгоценные камни, редкие эликсиры, древние свитки и многое другое теперь было имуществом орды.

Старейшина Горл вошел в тронный зал последним. В сопровождении своих двух сыновей он бросил взгляд на портреты королей древности. Резко сплюнул на пол, тем самым высказывая свое презрение всем этим пусть и мертвым, но людям.

Увидев Лориэль, которая до сих пор стояла на балконе, Горл подошел к вождю.

— Брось ее вниз, — сказал он. — Пусть смерть заберет ее тело, а душа улетит в небо. Она больше не нужна. Она враг. Она человек.

Он без остановки зашептал на ухо Шахгару, чтобы тот поскорее избавился от девушки и приступил к освоению земель, к полному их превращению в царство орков. Говорил о том, что нужно как можно быстрее казнить всех солдат людей, а купцов и тех, кто еще может принести пользу оставить в рабах. Но все это было ничто по сравнению с тем, что ему требовалось сделать немедленно.

— Еще есть время. Никто ничего не узнает.

— Я обещал королю, — отвечал вождь.

— Короля нет. Теперь ты владыка всех этих земель. Наши воины в замке, весь город наш. Король не успеет ничего сделать, как окажется без головы. Сбрось ее, Шахгар, послушай старого орка. Я прожил долгую жизнь и знаю, чем может закончиться союз с людьми.

Вождь посмотрел на девушку. Та стояла к нему спиной и наверняка слышала шепот за своей спиной. Но язык орков был ей не ведом. Шахгар тянул с ответом. Старейшина все не умолкал. Продолжал давить на него, посылая проклятия в сторону людей и взывая к богу войны Барруку.

— Я дал слово, Горл. Орк должен держать свое слово. Этим мы и отличаемся от людей.

Не добившись своего, старейшина ушел. Двое его сыновей остались охранять вождя, пока подготовка к свадьбе только начинала набирать свои обороты. С этим делом они никогда не тянули. В пустыне вообще нельзя было медлить, ведь промедление было подобно смерти, а сейчас это было важно, как никогда.

Мир начал меняться. Вожак орков возглавил это шествие вперед. Всего за несколько часов королевство изменилось до неузнаваемости. На башнях замка вместо небесно-голубых флагов взвились кроваво-красные знамена, а на стенах появились человеческие черепа и кости вьючных животных. Людей быстро сгоняли в отдельные районы, кто мог, убегал, кого ловили, того избивали и бросали в темницы, где те дожидались своей участи, пока остальные отправлялись работать на выжженные поля.

Девушка так и не подошла к Шахгару, который весь день до глубокой ночи работал, возглавляя перемены в землях королевства. Она словно забилась внутрь себя. Молчала, на вопросы не отвечала. Ей была противна сама мысль жизни с орком, на что ему было плевать.

Цель была почти достигнута. Единственное, что волновало могучего орка перед тем, как он полностью собирался взяться за остатки королевства на севере было то, как прибрать к рукам власть и избавиться от короля с его дочерью.

— Она лишь инструмент, Горл, ты прекрасно это знаешь, — твердил он старому орку, оправдываясь перед ним, почему Лориэль до сих пор жива.

— Ты тянешь время, — хрипел старейшина. — Я могу поручить это дело другому, если твоя рука не способна поднять на нее топор.

Вождь встал с трона.

— Нет, я дал обещание, пусть пока все остается так как есть. Ее смерть ничего не изменит, а вот если останется жить… — он задумчиво потер свой подбородок. — Это несколько усмирит негодование людей.

— С каких это пор тебя интересует мнение людей? Они побеждены. Власть в наших руках! Ты сидишь на троне их короля, отдаешь приказы его солдатам. Что еще тебе нужно, что бы понять, что сила, грубая и безжалостная — это единственное на что мы можем полагаться в этом мире?

Горл недовольно гаркнул и отвернулся, чтобы пройти вглубь зала. Портреты были к этому моменту сняты и преданы огню. Он хотел, чтобы в этом месте ничего больше не напоминало об этих людях и о том, что они вообще тут когда-то жили. Теперь на их месте красовались оружие и доспехи. Стол был знатно и богато накрыт. Отличившиеся в длительном походе воины шумно пировали, отмечая бескровную победу над врагом, а сам вождь, могучий Шахгар, тихо наблюдал за всем действом, выискивая глазами молодую девушку.

Вскоре она появилась в сопровождении сыновей старейшины. Они привели ее по его же приказу, чтобы каждый сидевший в этом тронном зале смог увидеть ее и понять, к чему их подталкивает авантюра вождя.

Проходя мимо широких спин могучих воинов, Лориэль старалась не подавать виду, как ей страшно.

Находясь в своих покоях, она все время плакала и утешала раненного отца, которого выбросили из замка охрана Шахгара и которого вскоре вернули по ее просьбе.

Теперь она была другой. Отец не имел власти. Судьба ее зависела от монстра, сидевшего на троне, на котором когда-то правил ее отец. Орки молча провожали ее взглядом. Кто-то рычал, кому-то вовсе было безразлично (скольких они повидали таких за время странствий), а кто-то, желая показать свое презрение, сплевывал едва пережеванную еду прямо на пол. Каждый шаг давался Лориэль с таким трудом, что она на последней ступеньке перед своим троном едва не упала.

Пир продолжился. Вождь лишь один раз посмотрел на Лориэль, после чего целиком ушел в себя. Она была отстраненной. Молча проклинала судьбу и тех, кто подставил ее отца, отказавшись идти с ним в бой.

«Пусть лучше бы мы умерли, чем вот так принизили свои колени».

В тронный зал вошел один из орков. Он тащил за собой храмового священника, который отчаянно брыкался и всеми силами пытался вырваться из цепкого захвата. Толкнув того к трону орк выслушал что-то пробормотавшего Шахгара.

— Надень на нас брачные браслеты, — сказал священнику вождь.

— Но, великий вождь Шахгар, сначала необходимо провести церемониальную службу, осветить пением брачные браслеты, прочитать речь и спросить согласие у каждого из вас.

Священник пытался хоть как-то отстоять то, за что отвечал. Но увидев, как после каждого нового слова вождь начинает вскипать, начал жалеть, что просто не надел браслеты, наплевав на правила.

Шахгар схватил руку принцессы и протянул священнику.

— Надеть браслет! — громко крикнул он, грубо искажая человеческие слова.

Священник протянул два браслета. Шахгар схватил один из них и силой попытался нацепить его на руку девушки.

Не так все должно было быть. Не так представляла свою свадьбу Лориэль. Неужели такое унижение будет всегда? Ее руки задрожали сильнее. Она боялась, что сейчас, в самый ответственный момент потеряет сознание, но вместо этого в последнюю секунду выронила браслет. Тот, громко зазвенев, покатился к ногам нового короля.

Глаза вождя потемнели.

— Подними браслет! — прорычал он.

Упасть на колени? Нет!

— Я сказал, подними браслет!

Лориэль понимала, что не стоит играть в гордость, но ничего не могла с собой поделать.

Не церемонясь, Шахгар надавил ладонью на голову принцессы, понуждая ее упасть на колени. Протянул ей свою огромную ладонь, торопя одеть брачный браслет. И хотя он молчал, было понятно, что если девушка сделает еще один неверный шаг, то это будет последней шаг в ее жизни.

Она подобрала браслет с пола, и встала. Гордо подняв голову, надела его. Шахгар осуществил то же самое. Руны ожили на браслетах и приняли брак заключенным. Теперь Лориэль и Шахгар стали едины.

Тронный зал кипел. Пиршество в честь победы и свадьбы вождя продолжалось и ночью. Поверженные и пленные купцы, и чиновники несли к трону нового короля золото и драгоценности. Все, что имело хоть какую-то ценность падало к ногам Шахгара.

Лориэль с презрением смотрела в глаза предателям, склонившим головы перед орком.

Когда же силы ее иссякли, а голова заболела так, что уже было невозможно терпеть весь этот гам, она попыталась уйти. Стража мгновенно подбежала к ней и преградила путь в верхние покои.

— Она не может уйти без тебя, — прорычал орк, глядя на вождя. — Ты должен быть с ней.

Но Шахгар проигнорировал молодого воина и разрешил жене уйти одной. Она была ему не нужна. Не нужна как женщина, но дорога как инструмент, который он намеревался использовать на благо своего нового дома. И в подходящее время он собирался избавиться от нее и показать всем, что еще способен принимать кардинальные решения.

* * *

Утром Лориэль проснулась необычно рано. Солнце еще не взошло на небосвод, но она слышала, как за окном начали петь первые птицы. Однако радость от трели сменилась ужасом, когда громадный Шахгар вломился в ее покои, буквально сорвав с петель двери. Его лицо было перекошено злостью. Едва сдерживая гнев, он поднял девчонку и, отворив окно, был готов выбросить ее на каменные глыбы. Она вскрикнула, задергала ногами, но тело тут же онемело. Холодные порывы северного ветра, стремглав пролетев вокруг нее, моментально умчались прочь.

Орк был зол. Вчерашняя выходка девушки разозлила его.

— Никто… никогда, — шипел он сквозь зубы, оголяя два острых клыка, — не позволял так поступать в моем присутствии. Я могу раздавить тебя прямо сейчас, сломать каждую кость в твоем теле, а потом бросить на съедение волкам. Но ты нужна мне. Нужна и поэтому я сохраню тебе жизнь.

Он втащил ее обратно в комнату.

— Больше так не делай.

С этими словами он вышел из комнаты, а девушка продолжила держаться за шею, стараясь откашляться от железной хватки орка, тисками сдавившего ее горло. Она и раньше понимала, что все будет так, но что это приобретет именно такой оттенок, ей довелось осознать именно сейчас.

На шум в комнату вбежала служанка. Закричав при виде растрепанной и едва живой дочери монарха, она припала к ее ногам и начала помогать прийти в себя. Слезы полились из ее глаз. Она проклинала зарвавшихся орков, позволивших поднять руку на прекрасную Лориэль.

— Я им не нужна… я им не нужна, — повторяла она, — они избавятся от меня, как только я перестану приносить пользу.

— Что ты говоришь, девочка моя? — Тула вытирала ее лицо и шею, где начали появляться следы от пальцев орка. — Они обещали сохранить жизнь всем. Король заключил с ними сделку.

— Мой отец уже ничего не решает. Он стал простым человеком, как ты и как я. Мне лишь остается играть свою роль, после которой моя пьеса будет окончена.

— Не говори так, Лориэль. Все будет хорошо.

На завтрак девушка пришла в сопровождении охраны. Орки ни на секунду не оставляли ее и всячески пресекали лишнее внимание со стороны черни, пытавшейся изредка прорваться к ней и заговорить. Шахгар был зол. После вчерашнего пира, где все самые храбрые воины славили своего полководца с победой, он был опозорен. Выходку девушки простил лишь потому, что та еще могла ему пригодиться.

Злоба затаилась внутри него.

Девушка села рядом. Начала есть, стараясь не смотреть на остатки жареного кабана, висевшего на вертеле прямо в центре тронного зала. Кроме них здесь не было никого. Она несколько раз осторожно спросила о судьбе своего отца. Орк молчал. Его скулы тряслись, повторяя движения мощных челюстей, перемалывавших грубое мясо. Отзавтракав, он быстро встал и ушел, оставив девушку наедине с охраной.

С сегодняшнего дня начиналась новая эпоха. Будущее было за ним. И если ему вновь придется пройтись по костям, он не задумываясь это сделает.

ГЛАВА 3

Уже несколько часов его не покидала назойливая мысль о том, что все произошедшее было простым недоразумением. Разве вождь орков мог пойти на столь опрометчивый поступок? Боги! Зачем он взял в жены человеческую женщину? Это ведь позор! Кощунство! Предательство! Какие только слова не пролетали у него в голове, пока где-то внутри замка созревал коварный план.

— Она должна умереть, дети мои, — говорил старейшина своим двум сыновьям, которые стояли перед ним и внимательно его слушали. — Женщина погубит его, сделает из него такого же слабака, какими являются людские мужчины. Приняв от этой женщины в подарок самое главное и ценное, что может она дать, он перестанет быть только нашим вождем. Тогда он перейдёт на сторону людей! Ребенок станет символом предательства всего нашего рода! Этого нельзя допустить! Ни в коем случае!

Свет от остатка свечи постепенно стал угасать. Воск еще стекал по столу и капал, на пол, где скапливался и остывал жирной лужицей. Переминаясь с ноги на ногу в шатре, до сих пор стоявшем у стен замка, старейшина был уверен в своем плане и в том, что следует сделать, чтобы избежать будущих потрясений для всего рода.

Старейшина так и не перебрался из поля в город. Ему были противны людские дома, каменные замки и высокие стены, давившие на него и ломавшего изнутри. Он верил, что орк жив только на воле, в бескрайних просторах, где даже горизонт не может стать преградой для стремлений храброго воина.

Коренастые сыновья подобные монолитному куску, держались ближе к дверям. Иногда один из них, тот, который был старше, выглядывал из шатра и пробегался взглядом по прилегающей территории, остерегаясь визита нежелательных гостей.

— Что ты хочешь, отец? Как ты предлагаешь поступить?

Старейшина оперся на посох и посмотрел каждому из сыновей в глаза.

— Она должна умереть, дети мои, — прошептал он так тихо, словно говорил самые страшные слова в своей жизни. — Должна умереть, как можно быстрее. Ее гибель станет подлинным началом возрождения нашей великой империи. Нельзя, чтобы человеческая женщина руководила нами, даже если она будет женой самого Шахгара. Нельзя. Поймите это.

Сыновья одобрительно закивали.

— Сегодня вы сможете осуществить задуманное.

— Но как? Вождь все еще в замке, — засомневался младший из братьев.

— Нет, — довольно ответил старейшина. — Он ушел вглубь города, ближе к шахтам, где добывают золото для казны. Его не будет до самого утра и это наш шанс.

Горл обошел костер и бросил в него щепотку красной соли, отчего огонь разгорелся ярче и жарче.

«Шахгар хороший воин. Великий воин, чья рука крепка, как никогда. Топор в ней верно следует каждому его желанию, но, увы, дух орка в нем ослаб. Трещина в душе опасна, ведь со временем она становиться все больше и больше, пока он, словно огромная каменная стена, подточенная буйством природных стихий, не развалится на части. Наш вождь играет с огнем и наша великая задача помочь ему защититься от этой опасности».

Старейшина углубился в шатер, скрылся за перегородкой из кожи буйвола. Вскоре вышел оттуда, держа в руках небольшую бутыль, внутри которой болтыхалась черная жидкость.

— Их женщины слабы. Из этого напитка хватит пары капель в ее бокал с вином, чтобы она испустила дух.

Горл передал бутыль старшему сыну.

— Сделай это Гиль! Пусть ее смерть станет началом нашего великого будущего, — перевел взгляд на младшего сына. Тот, по его мнению, был более красив, потому как имел длинные клыки и черные точно сажа волосы, которые сейчас были скручены в хвост на затылке. — А ты, Малик, останься, нам есть о чем поговорить.

Гиль, вышел на улицу и голос отца, начавшего беседу с оставшемся, для него утих. Вскоре он подошел к замку. Подумал о том, что человеческая жадность и алчность сделали все, чтобы даже высокие белоснежные стены источали презрение ко всему, что было за их пределами. Пройдя через ворота, у которых дежурили знакомые ему воины, он проследовал по пустым улицам, свернул в небольшой переулок и дальше решительно прошагал прямо к королевскому замку. Выйдя к чёрному ходу, где его вряд ли могли заметить стражники-перебежчики, вставшие под орочьи знамена и служившие теперь новому королю, Гиль остановился. Начал прислушиваться к разговору патрульных, но к своему сожалению разобрал лишь пару слов, из которых было сложно понять общий смысл беседы. Подождав пока стража пройдет мимо и исчезнет в темных улочках территории цитадели, он удостоверился в безопасности и тенью скользнул в приоткрытые двери.

В комнате пахло странно. Располагавшаяся в ней парфюмерная короля, оказалась разгромлена. Сотни маленьких склянок валялись на полу, хрустя под ногами Гиля. Ароматы смешались. Казалось, они впитались в стены, мебель, оружие. Даже он, орк, не знающий ничего приятней кроме запаха крови, словно стал вонять мерзостными оттенками самого дорогого парфюма.

Фыркнув, он бросился вперед и в несколько громадных шагов преодолел путь от входной двери до винтовой лестницы, ступеньки которой вели вверх, к королевским покоям.

Этот запасной выход был сделан очень давно и монархи часто пользовались им, чтобы незаметно уйти из замка или, наоборот, вернуться под покровом ночи, не привлекая к себе лишнего внимания.

Вот промелькнул один этаж, второй… за ним еще и еще. Когда же ступеньки закончились, а перед ним предстала большая дверь с глазком, он к нему прильнул и стал внимательно смотреть да слушать.

Из той комнаты доносились человеческие голоса. Женские.

«Наверное, прислуга?» — подумал он.

За дверью был узкий коридорчик, который вел к массивной двери.

Орки толпились в коридоре. Толстую дверь охраняли его два старых знакомых. Пропускали они лишь женщин-слуг, те заносили и выносили из-за двери тазы с водой, которая иногда плескалась на пол. Показавшаяся в коридоре старуха, командовавшая женщинами-слугами, стала умолять орков им помочь. Говоря на своем языке и размахивая руками, пытаясь что-то изобразить, она явно надеялась, что те ее поймут. Помогут. Но стража стояла, не обращала на нее внимания.

Затем в коридоре появился полководец короля Гирм. Этот старый рыцарь, закованный в металл, быстро примкнул к Шахгару, разумно посчитав, что другого выбора у него просто нет.

Рявкнув на старуху, он набросился на нее с угрозами, будто желая задушить прямо на месте.

— Чего встала?! — прокричал он. — Сделала свое дело и проваливай!

— Так ты теперь разговариваешь с нами, да? — презрительный взгляд старухи упал на Гирма.

— Я мог бы выпороть тебя прямо сейчас, но боюсь, у меня нет времени на твое перевоспитание. Какая же ты глупая, что за всю жизнь так и не смогла понять, как стоит говорить с теми, кто сильней тебя.

Он наверняка мог бы говорить еще долго, угрожая своим широким мечом, но на крик вышла Лориэль. У неё были влажные волосы, видимо, она недавно принимала ванну. Посмотрев на бывшего полководца короля, жёстко приказала ему замолчать и подчиняться.

— Ты забываешься, Гирм, — сказала девушка своим детским голосом, — Я теперь королева. И пусть самый заклятый враг моего отца — мой муж, помни, кто я и чья жена! Так что прекрати сыпать угрозами.

Старик замолчал. Ему было неприятно слушать такое, но положение девушки обязывало его повиноваться, хотя он и понимал, что бесконечно такое продолжаться не будет. В замке довольно упорно ходили слухи о ненависти Шахгара к своей жене и то, что брак лишь фикция, созданная для достижения далеко идущих планов.

— Слушаюсь, королева, — он склонил голову. Тихо прошептал: — Пока еще королева.

— Что? — громко спросила она.

— Ничего, — тут же поправился полководец, — Я сказал, что слушаюсь вас.

С этими словами он начал пятиться, но Лориэль остановила его.

Она приказала ему прислать солдат для охраны своих покоев, а двух грозных орков встать у дальней двери.

Орки не сразу, но повиновались. Для пущего эффекта девушка вытянула руку и потрясла у их носа золотым ожерельем, дабы показать, что это не просьба, а приказ.

Оба орка переглянулись, нехотя, но покинули пост, который тут же заняла стража Гирма из числа тех, кто согласился на службу у Шахгара.

Через минуту в коридоре и у дверей Лориэль остались лишь два солдата.

Гиль довольно фыркнул.

«Людишки… они не представляют угрозу».

Теперь нужно было только дождаться, когда все вокруг стихнет и он сможет совершить задуманное.

Охрана коротала время, тихо болтая между собой, чтобы не разбудить королеву. Их слова были сложными, голос почти не слышен, но сквозь отверстие в двери орк четко видел, что они делали. В тот момент, когда один из них обойдя напарника, встал перед ним, тем подставив спину для атаки, орк толкнул дверь. Ввалившись в коридор, он со всего размаху кинул топор в первого охранника. Громадная металлическая смерть, несколько раз прокрутившись в воздухе, вонзилась в спину гвардейца, разрезая того, что нож масло. Тело мертвеца придавило живого охранника, вес лат мешал тому пошевелиться и сделать лишний вдох. Когда же он смог чуть-чуть отодвинуть с себя труп, Гиль уже схватил его за горло и поднял вверх. Хоть шея и оказалась сжата толстыми пальцами, солдату каким-то образом удалось выдавить из своего слабеющего тела последний всхлип. Дальше было уже поздно что-то делать. Орк сжал пальцы еще сильнее. Прозвучал хруст. Обмякшее тело упало рядом с другим покойником. За дверью в королевские покои послышался шорох.

«Она проснулась?»

Снизу кто-то заговорил. Это был Гирм. Он звал кого-то. Звал все сильнее и настойчивее. Ответа не последовало. Последнее, что донеслось с нижних этажей было лязгом оружия и топотом десятка ног, поднимавшихся по главной лестнице.

Медлить было нельзя. Яд уже был не нужен.

Удар, за ним еще один. Потом снова. Снова. Снова.

Гиль рычал и вкладывал всю силу, от которой дубовая дверь гнулась и трещала по швам. Наконец петли не выдержали очередного таранного удара и хрустнули засовы, в стороны полетели щепки.

Покрасневшими от ярости глазами орк начал рыскать по комнате, ища королеву. Времени почти не оставалось… Он бросился к постели, разрывая простыню и вгрызаясь клыками в то, что ему показалось телом девушки. Все буквально оказалось изрезано, но крови не было. Он встал, повернулся и услышал женский крик. Вложив в удар всю свою девичью силу, Лориэль со слезами на глазах воткнула гвардейский меч в мускулистое тело орка.

Клинок в плоть вошел почти на треть, но Гиль и не думал падать. Он схватил рукой острую сталь и стал с бешеным криком вытаскивать из своего тела. Меч причинял ему адскую боль. Вынув его из себя, он швырнул его в сторону и стал приближаться к Лориэль. Она пятилась, не зная, что делать. Не понимала, как такое произошло, почему она не убежала и не стала звать на помощь, а вместо этого схватила меч у мертвого гвардейца и попыталась убить нападавшего.

Орк слабел, но продолжал идти. Он что-то рычал и плевался кровью. Вытянув свою толстенную лапу вперед, попытался дотянуться до плачущей девушки, от страха забившейся в угол. Но когда до нее оставалось всего каких-то пару шагов, его путь преградил Шахгар.

Вернувшись из шахт раньше обычного, он услышал тревогу и побежал наверх. Увидев раненого Гиля, тянувшегося к женщине, рассвирепел и остановил его.

Слов не было. Была лишь кровь. На полу и клинке, который поднял в свои руки вожак орков.

Поняв, что произошло и что задумывал совершить сын старейшины, Шахгар грозно рыкнул и оттолкнул того в сторону. Тот упал перед ним на колени, не отпуская руки от кровоточащей раны.

В воздухе повисло напряжение. Гирм уже был рядом. Сейчас возле королевских покоев была почти вся стража, но никто не осмеливался вмешаться в происходящее. Все ждали, что же случиться дальше. Шахгар бросил гвардейский клинок в сторону и вынул из-за пояса громадный топор.

— Пощады, — из последних сил прорычал раненый орк, вытянув свободную руку и подняв вверх указательный и средний палец.

— Не достоин, — ответил вождь и со всей могучей силой обрушил топор на голову изменника.

Хруст костей и предсмертный всхлип. Охрана повела себя так, будто ничего страшного и не произошло. Орки вышли из комнаты, унеся тело соплеменника, гвардейцы спустились в казармы. Лориэль осталась наедине с Шахгаром.

Он посмотрел на нее, потом перевел взгляд на окровавленный меч.

— Гораздо сильнее, чем кажешься, — на ломанном человеческом языке сказал он.

Потом ушел. У её ног были щепки от двери и лужа крови. Орочья охрана вернулась на свои места. Тела людей убрали и девушка опять осталась в одиночестве.

* * *

Утром все пошло своим чередом. Солдаты молчали, Шахгар не подавал виду, что вчера в королевских покоях одним ударом разрубил голову сыну старейшины.

Старейшина рычал, метался по каменным коридорам замка и был вне себя от гибели любимого сына. Клялся, что не оставит все как есть и сделает невозможное, но женщина, ставшая причиной его непоправимой утраты, понесет заслуженное наказание.

Шахгар слушал его, сидя на троне в окружении охраны. Солнце еще полностью не взошло и внутри тронного зала ощущалась прохлада. Здесь были все, даже Гирм со своими гвардейцами стояли неподалеку, наблюдая за происходящим с безопасного расстояния. Вражда между мудрым и хитрым орком и его вождем нарастала с каждой секундой.

— Ты совершил ошибку, Шахгар! — кричал старейшина, ударяя посохом по каменному полу. — Мой сын умер от твоего топора. Если бы женщина убила его, я бы счел это слабостью моего сына, но ты довершил начатое ею. Ты! И никто иной! Баррук! — он вскинул руку и стал громко молиться богу войны. — Дай мне силы, чтобы отомстить этой женщине.

— Оставь бога в покое, Горл, — громко произнес вождь орков. — Ему сейчас не до нас, у него есть гораздо более важные дела. А про женщину ты забудь, она моя жена. И хоть связь эта формальна и силы орочьего союза никогда не приобретет, тебе следует попридержать язык в присутствии моих славных воинов. У себя в шатре ты волен говорить все, что угодно, у тебя есть на это право, но здесь, в этом зале я олицетворяю закон.

Старейшина поник. Злоба буквально исходила из него волнами, но открыто говорить он не смел.

«Мой милый сын, — сказал он про себя, — мы еще отомстим».

С этими мыслями старейшина развернулся и направился к выходу. Когда его фигура исчезла за массивными дубовыми дверями, к вождю подошел орочий лазутчик Бирм и опустился на колено. Он был маленького роста, почти в два раза меньше обычного воина и имел худощавое телосложение. Его преимуществом являлась быстрота и проворность. Мало кто мог так лихо управляться с метательным оружием и быть незаметным для вражеских патрулей, когда нужно было призраком пробраться в стан врага.

Длинный нос Бирма издавал равномерное сипение, синие глаза как два аметиста пронырливо глядели из-подо лба.

— Да, мой повелитель, — пробормотал он, подбирая полу кожаного плаща, с тыльной стороны которой выглядывала целая перевязь метательных ножей.

— Скажи, чтобы снарядили караван. Созови моих лучших воинов и прикажи им дожидаться у врат. Ничего лишнего, только самое необходимое. Мы должны как можно быстрее вернуться обратно в Ранкар.

— В пустыню, владыка? — ошарашено спросил Бирм и его острые ушки тут же прижались к голове. — Зачем?

— Надо вернуться. Здесь все в свои руки возьмут верные мне соплеменники. Когда я покину эти земли, следи за Горлом. Запоминай все, что он делает, с кем общается.

В знак согласия лазутчик покорно опустил голову.

— А теперь иди. Время не ждет.

После этих слов лазутчик будто растворился в воздухе, не оставив после себя даже маленького следа, по которому кто-нибудь смог бы его найти.

Шахгар чувствовал неладное. Разговор с Горлом только усилил его подозрение. Не то чтобы он не верил, будто этого не могло случиться, просто не ожидал, что тот решиться на это именно сейчас.

Горл был уважаем всеми. Даже несмотря на свой гордый нрав и приверженность орков к старым традициям и порядку былых заветов, его рука всегда несла смерть тем, кто оступался. Никто миновать расправы, если за приговором стоял он. Его руки всегда крепко держали оружие, он не боялся смерти и в бой шел в первых рядах. Но время сделало свое. Он состарился, стал слабым и немощным. По тем самым правилам, которым он неукоснительно следовал долгие годы, его должны были бросить в пустыне, как орка, неспособного больше сражаться за свое племя. Но он избежал своей судьбы. Ухитрился, обманув даже саму смерть. Тем самым он обрел уважение у других соплеменников, которые его в тоже время и боялись. Но хитрость, как и скальпель, если им долго пользоваться и не оберегать, начинает тупиться. Его замыслы стали слишком очевидны и Шахгар понимал их. Если не убрать женщину подальше от этого места, старейшина непременно воспользуется этим шансом и вновь отправит убийц. Этого могучий вождь не мог позволить.

— Ты уверен, что поступаешь правильно? — спрашивал один из его близких соратников. — Мы ведь едва укрепились в замке. Земли вокруг нас нехотя подчиняются нам, а если человеческая королева покинет эти стены, то рабы взбунтуются.

Он был отчасти прав. Но смерть женщины была куда более опасной, нежели её жизнь в пустыне.

— Она вернется сюда, — отвечал вождь, поглядывая вниз с балкона и дожидаясь пока караван будет окончательно снаряжен. — Нужно время. Горл жаждет ее смерти и будет готов сделать все, чтобы довершить начатое.

Собеседник презрительно фыркнул. Подготовка была почти завершена.

— Дикие орки не поймут твоего столь раннего возвращения, владыка. Они подумают, что ты пришел ни с чем. Увидев в своих краях женщину людей, которую ты им собираешься привести, они проклянут тебя и объявят врагом. Мы еще слабы, чтобы наживать очередного врага.

— Ты прав, — Шахгар покачал головой, — но выбор невелик, чтобы можно было изменить решение. Я договорюсь… Договорился с королем, договорюсь и с ними.

ГЛАВА 4

Вскоре все оказалось готово. Несколько толстых вьючных мулов были снаряжены к дальнему пути. Охрана из числа самых преданных воинов стояла вдоль животных и ждала, когда их вождь покажется на улице. Люди постепенно стали собираться у ворот замка. Подданным было интересно, куда это новый король собирается уезжать, прихватив с собой и королеву. Ропот носился в толпе. Орки хмуро оглядывали чернь, хватали особо ретивых и уводили прочь. Несколько минут прошло в мучительном ожидании, но когда пробил гонг и из дверей показался громадный орк, вся охрана буквально взорвалась боевым кличем.

Словно гром среди ясного неба этот крик разлетелся по узким улочкам при замковой территории, люди от страха жались друг к другу, а гвардейцы Гирма, бывшего полководца короля, вывели следом за вождём орком и прекрасную Лориэль.

Она шла в небесно-голубом платье до самой земли, с диадемой на голове и в окружении закованных в железо рыцарей. Ее хрупкие ноги осторожно касались широких каменных ступенек, на которых все еще были видны пятна крови после вечернего орочьего погрома.

Людская толпа подалась вперед. Охрана начала сдерживать натиск, но сила напора сотен людей была таковой, что оркам пришлось угрожать оружием, дабы чернь отошла с дороги.

— Где карета? — робко спросила Лориэль у своей служанки Тулы, оглядывая дорогу, где сейчас стояли лишь животные да вооруженные орки.

— Я тоже ее не вижу, — ответила та и тут же почувствовала толчок рукояти солдатского клинка в спину.

— Двигайся! — прокричал гвардеец. — Шахгар не любит ждать.

Разочарование пришло не сразу. То, что долгий путь им придется проделать пешком от самого замка и до границ бессмертной пустыни Ранкар, вызвало страх у королевы и ее прислуги.

— Ты, здесь, — Шахгар повернулся лицом к королеве и рукой указал на место между вторым и третьим орочьим воинами, которые должны были сопровождать своего вождя во время опасного пути. Служанке пришлось пристроиться за мулом и глотать придорожную пыль, которую иногда поднимал ветер, летевший со стороны моря.

Лориэль оглянулась, считая, что это последний раз, когда она видит родные стены. Где-то позади, среди толпы черни и любознательных зевак она заметила отца. Теперь он был жалкий и неопрятный. От былого лоска, власти и могущества остались только грязные лохмотья. Он поднял руку, постарался помахать, но охрана быстро загнала чумазого старика обратно в толпу.

Караван быстро удалялся от замка. Орки не медлили и на один их шаг девушка делала два. Она с трудом держала в руках подол платья, которое уже в самом начале пути запылилось и вскоре превратилось в кусок тряпья.

Шахгар шел во главе группы. Уже несколько часов они молча, не обращая внимания на встречные колонны плененных крестьян и редких путников-торговцев, двигались вперед. В конце концов мир вокруг утонул в черноте наступившей ночи.

Лориэль упала без сил на землю, сразу как орки решили сделать привал. Дорога впереди виляла, то поднималась вверх, то с необычным уклоном шла вниз, убегая куда-то в пропасть, чтобы потом вновь начать подниматься в гору. Девушка так сильно устала, что не могла даже сказать об этом. Ее обувь стерлась, платье превратилось в лоскутья, а от былого шика остались лишь горькие воспоминания. Тула перенесла дневной путь немного лучше. Ей не было известно о царской безмятежности и с детства её тело привыкло к тяжелому труду. Ноги ныли, но все это было терпимо в отличие от того, что сейчас чувствовала молодая королева.

Орки разожгли костер, животных привязали неподалеку к высокой пихте и напоили водой из речушки, журчавшей в своем быстром течении неподалеку от места ночлега. Вождь сидел напротив костра, разговаривая со своими солдатами и изредка поглядывая на женщин.

Лориэль поднялась на ноги. Преодолевая мучительную боль, раскатившуюся по всему телу и всячески пытавшуюся опрокинуть её обратно на землю, она прошла поближе к костру. Вытянув руку к пламени, стала греться, ощущая на своем теле приятное дыхание танцующего огня.

Платье окончательно разорвалось, когда она попыталась встать. Наступив на край подола, совсем забыв, что оно все еще есть и плетется по земле, Лориэль упала. Длинный кусок от юбки валялся возле ее головы. Теперь платье едва закрывало стройные ноги Лориэль, оголяя их почти до бёдер для холодного воздуха и жадных, похотливых глаз орочьих воинов.

Они рассмеялись. Гогот разлетелся по всей округе. Казалось, даже огонь смеялся вместе с ними, видя в каком положении сейчас находилась молодая девушка. Смеялись все… все кроме вождя. Шахгар никак не отреагировал на это, лишь презрительно фыркнул своим толстым носом, глядя на ползающую без сил в песке и пыле молодую королеву.

Тула подбежала к ней, попыталась приподнять. Несколько раз Лориэль почти встала на ноги, но в последний момент силы покидали ее и она вновь падала.

Наконец вождю надоело смотреть на это. Он выпрямился и зашагал мимо смеющихся орков прямиком к жене. Подняв ее одной рукой, схватил остатки кусков платья и дёрнул их в сторону. Швы на платье совсем разошлись и почти половина от того, что было одето на девушки, слетело с неё, а затем отправилось в костер.

— Мешает идти, — сказал Шахгар, грубо рыча и указывая на охваченные пламенем куски ткани. — Долгий путь. Нужно быть легче. Экономия сил, чтобы можно было сражаться.

После этих слов он вернулся обратно к костру. Смех утих. Орки вновь заговорили о своем.

Оставшись почти в полуголом виде, прижимая руки к нижнему белью, что еще хоть как-то скрывало сокровенное, девушка сильно задрожала. Вечер становился все холоднее, налетали насекомые, мерзко жужжавшие вокруг и старавшиеся укусить за молодое горячее тело. Вся природа стала против нее. Одним лишь оркам было все нипочем. Она смотрела на них и не понимала, как можно было ночевать в такой глуши, у реки, где роились целые тучи комаров и холодный воздух буквально пробирал до самых костей. Лориэль жутко хотела есть. Впервые за жизнь она почувствовала голод, от которого желудок сворачивался в клубок.

Орки ели, грубо чавкали, вгрызаясь в огромные куски мяса, как волки, проглатывали большие ломти, оставляя жир стекать по щекам.

Девушка смотрела на этот пир и была готова расплакаться. Точно заколдованная она сделала шаг. За ним второй, потом третий. С каждым новым шагом запах жареного мяса становился все сильнее и желаннее. Когда уже не было сил держать себя в руках, она упала у ног вождя и, рыдая, замолила о еде.

Вождь посмотрел на нее, остальные замолчали. И хоть из них всех язык человека понимал только он, все присутствующие явно осознавали причину столь внезапной реакции.

Шахгар слегка приподнялся, оттянул девушку в сторону и достал из грубо сшитой кожаной сумки, больше напоминавшей вывернутый наружу бычий желудок, солидный кусок мяса. Он был еще красным от крови. Шахгар тут же бросил его на угли, предусмотрительно сложенные с краю от костра и переливавшиеся огненно-алым блеском. Новая порция приятного запаха вонзилась в ноздри Лориэль. Слюни стали наполнять рот и, не дождавшись, когда кусок достаточно обжарится, она голыми руками схватила его с тлеющих углей. Как зверь вцепилась в него белоснежными зубами.

Она впервые почувствовала вкус крови. И сейчас, в минуту дикого голода, он казался ей самым приятным вкусом из всех, что она когда-либо ощущала. Грызла кусок чуть поджаренной плоти, кусала снова и снова, отрывала куски и, не жуя, проглатывала, пока в руках, мокрых от жира и крови, не осталось ничего.

Желудок довольно заурчал. Обнимая себя перепачканными руками, она поковыляла обратно к своей служанке, где добравшись до расстеленного на земле мешка с соломой, буквально рухнула на него, забывшись самым крепким сном в жизни.

Проснулась Лориэль рано утром. Тула трясла ее и пытались поднять. Мышцы жутко болели, руки и ноги казались ватным, любая попытка заставить их повиноваться воле прислуги была обречена на провал. Солнце едва начало показываться на горизонте, а орки уже вовсю готовились идти дальше. Вожака не было, он пришел немного позже. Шахгар вернулся с охоты, потому как на его спине висела молодая лань со связанными ногами, на боку которой тянулась грубая рубленная рана.

Он сбросил добычу на землю, приказал одному из охранников обернуть ее в шерстяной мешок, дабы запах крови и свежего мяса не привлекал волков, а затем, видя, как безуспешно служанка пытается поднять королеву, быстрым шагом направился к ней.

Встал у ее головы и своим огромным телом заслонил небо. Лориэль, протерла глаза слабыми руками и чуть было не завизжала. Шахгар схватил ее за волосы и почти в одном рывке поднял на ноги. Он не церемонился и никакие крики девушки не могли заставить его обращаться с ней по-другому.

— Солнце уже на небе, — указал плачущей королеве на бледно-желтый диск вдалеке. — Мы должны идти. Долгий путь.

Больше слов не было.

Девушка лишь всхлипнула в ответ, держа одной рукой кусок вырванных волос, а второй пытаясь уложить остальные в подобие прически.

Мучительный путь продолжился. Лориэль вновь встала между двумя грозными охранниками. Босыми ногами она ступала по песчано-каменной дороге. Увы, королевская обувь была прекрасна для залов дворца, а в походе быстро износилась и теперь её остатки покоились у тухнущего кострища. Боль в ногах была жуткой. Как не просила девушка, как не молила вожака замедлить шаг, позволить ей сесть на одного из мулов, Шахгар ничего ей не отвечал. Лишь единожды, когда она, собравшись с силами и храбростью, выбежала из-за широких спин своих охранников и преградила дорогу вожаку, он остановился, выслушал ее и после указал на служанку Тулу.

— Ты сесть на мула, если она нести все, что несет мул.

Об этом не могло быть и речи. Связки оружия, кули провианта, целый ворох различных предметов и убитая лань, завернутая в шерстяной мешок, как жертва паука в кокон, все это было просто неподъемной ношей для хрупкой служанки.

Поникнув, Лориэль вернулась на свое место. Путь казался бесконечным. Дорога нещадно резала ей ноги. Ступни стали кровоточить. Налетавший стервятником ветер хлестал ее по открытым участкам тела. Солнце, яркое и такое далекое, не грело, а вскользь касалось ее мягкой и ранимой кожи.

Граница королевства едва виднелась. Ее легко можно было заметить с высоты, где сейчас находилась группа орков, откуда простирался прекрасный вид на бесплодные пустынные земли Ранкар.

Лориэль никогда тут не была. Да чего уж там, ей вообще редко куда удавалось выйти из замка и все ее прогулки ограничивались той безопасной территорией, на которой отец, бывший король Трой, мог обеспечить безопасность собственной дочери.

Теперь же она видела русло старой и почитаемой у орков реки Кри, где сейчас бурлили и бушевали высокие волны. Она столько слышала о ней, столько лет мечтала увидеть собственными глазами, что когда это произошло и сама природа, будто помогала ей волшебством, разогнав висевший над землями утренний туман, Лориэль не знала даже что и сказать.

Тула подошла к ней.

— В детстве мои родители говорили, что за этой рекой живет сама смерть. Что ни один человек не может там выжить.

Женщины с большим страхом и отчаянием посмотрели вперед. Будто услышав их мысли, природа подняла над этими краями небывалый ветер, со свистом пролетевшим прямо у них над головами.

Орк повернулся к своим соплеменникам, что-то сказал и медленно, гораздо медленней, чем раньше, направился дальше. Остальные последовали его примеру.

Группа спустилась вниз. Позади остались леса и луга родной долины, теперь перед ними простирались пустынные и мертвые для всего живого земли Ранкар.

Орки тихо рычали. Держали оружие наготове, отчего Лориэль прижалась к мулу и буквально шла с ним нога в ногу.

Вдруг все остановились. Шахгар поднял руку и указал громадным топором на небольшую пещеру, обвитую кольцами белой паутины, тянувшейся своей липкой сетью на сотни шагов от нее.

— Арха, — прорычал он, не опуская топора и стараясь ступать подальше от паутины.

Лориэль смотрела на орков. Видела, с какой смесью ужаса и ненависти воины и сам вождь глядели в эту черную бездну пещеры, как тряслись перед поселившимся там чудищем.

Они почти обошли жуткое место, приближаясь к реке, когда из пещеры послышалось мерзкое шелестение и наружу, сверкая своими многочисленными глазами, вылезла громадная паучиха. Как копья ее длинные и острые четыре пары ног двигались с легкостью и даже некоторой грациозностью по расстеленной паутине, непринуждённо перенося тяжелую паучью тушу.

Орки зарычали. Шахгар подбежал к груженному мулу, шедшему немного позади него, вынул из сумки небольшой глиняный бутыль и два черных заостренных камня. Вылил содержимое на обух своего топора, чиркнул кремнем. Через секунду жидкость воспламенилась. Шахгар замахал оружием, в мгновение ока превратившемся и в полыхающий факел.

Огонь был настолько сильным, что от жара и пламени, касавшегося неприкрытых участков тела великого воина, кожа его начала обгорать.

Боль колола его тело. Не теряя времени, он выбежал почти к самой паучихе и со всей силой, что была накоплена внутри него, бросил топор вперед.

Она вскинула голову. Запищала, будто огромная мышь, зажатая в тисках мышеловки, а в груди ее, уже горел глубоко вонзившиеся топор. Пламя постепенно охватывало паучиху. Она металась вокруг пещеры, хотела скрыться от всепоглощающего огня, но чем сильнее старалась сделать это, тем больше он обжигал ее. Орки, выставив топоры перед собой окружив арху, держали ее на безопасном расстоянии. При этом они старались не ступать на липкую сеть паутины, раскинувшуюся по округе как белоснежная шаль. Наконец, когда существо из черного, мерзкого паука превратилось в сплошную горящую паклю, оно бросилось на орков всей своей массой. Обрушилось на них с дикой ненавистью к пришельцам.

Женщины закричали и бросились наутек. Мулы, вырвавшись из привязи, от страха помчались кто куда. Орки рубили слабеющее чудовище, вонзали в него топоры со всей силой, что была дарована им природой, били ее, пока на обуглившемся теле паучихи не осталось живого места.

Ее черная кровь разлилась под ногами ревевших от злобы и ненависти орков. Тело свернулось, алые от крови глаза окончательно потухли. Она испустила свой дух и больше не сделала ни одного движения.

Победа была за ними. Шахгар стоял возле убитого чудовища, смотрел в глаза своим соплеменникам, которые сегодня в очередной раз доказали свое право называться лучшими воинами. Теперь дело было за малым.

Раненые орки остались сидеть на месте. Остальные, в том числе и сам вожак, направились за разбежавшимися мулами и тем грузом, который был рассыпан вьючными животными, когда они, убегали, поддавшись страху, желая избежать незавидной участи.

С женщинами все было иначе. Лориэль сама вышла к группе орков, но вот Тулы рядом не оказалось. Она стала искать ту. Прошлась вдоль пещеры, но лишь у самого обугленного тела громадного паука увидела ее. Служанка оказалась мертва. Ей не удалось далеко убежать в тот момент, когда чудовище решилось на отчаянный шаг. Тело Тулы было сморщено, лицо черно и обуглено до такой степени, что различить в ней черты некогда приятной по внешним признакам девушки было почти невозможно. Она лежала в луже крови.

Орки медленно привели караван в походный вид. Одного мула так и не нашли. Судя по тем следам, заканчивавшихся у самого берега реки, животное в порыве страха добежало до вод Кри и попыталось перейти на другой берег. Там его уже никто не видел.

Лориэль оплакивала погибшую служанку. Сжимала ее черную руку, трясла за нее и говорила вслух, будто пытаясь разбудить Тулу от страшного сна. Орки молчали. Лишь Шахгар, вырвав из обгоревшего паучьего тела свой изогнутый топор, подошел к ней и оттащил от убитой, разумно заметив, что мертвым ее слезы уже не помогут.

— Она не встанет, — коротко сказал он, засовывая топор за пояс. — Дорога долгая. Нужно идти, — потом посмотрел на тело паука. — Здесь таких много.

Теперь плакать уже не было смысла. Лориэль еще долго думала о служанке, которая была для нее в этом походе больше, чем просто подругой. Она была последним символом той былой жизни, которая теперь окончательно умерла вместе с девушкой. Лориэль осталась одна. Не было родных, не было близких ей людей и знакомых. Были лишь орки, мертвая пустыня Ранкар, чьи черные земли отлично виднелись с этого места, и полная опасности дорога.

К реке караван приблизился позже. Священная река Кри, бравшая свое начало у великого моря и змеей уходившая в далекие и незнакомые земли, была той границей, что разделяла жизнь и смерть в этом мире. Ею клялись и ей поклонялись. Не было в этом мире ничего, что вызывало бы такой трепет у любого существа, будь то человек или орк, который впервые в своей жизни видел ее неугомонные воды.

Они бурлили как кипяток. Бились о берег, иногда отрывая от него целые куски, и убегали прочь. Ничто не могло остановить ее бурное движение и едва только караван подошел к ней, как орки, сложив свое оружие на землю, упали на колени и поклонились ей, заставив тоже самое сделать и женщину.

— Почтение, — сказал Шахгар.

Страх и трепет, вот как можно было описать все то, что увидела Лориэль в эту секунду.

Переходить на другой берег пришлось по старому каменному мосту. Скрепленный с обеих сторон четырьмя большими фаллическими колоннами, мост напоминал древний портал в иные измерения, о которых Лориэль так часто слышала из разговоров придворной знати.

Но все это на деле оказалось лишь сказкой. Ступая на каменную кладку босыми ногами, она всем телом ощущала тот мертвый холод, что царил в пустыне. Караван медленно переходил через мост. Когда же половина пути оказалась пройдена и Лориэль подошла к краю, чтобы посмотреть на реку, то не поверила своими глазами, потому как та имела чистые, полные и глубокие воды. Они буквально кишели рыбой, являлись одним из самых доступных источников еды и воды, которым можно было воспользоваться в этом богом проклятом и забытом месте.

На другом берегу земля стала тверже. Под ногами скрипел жёсткий песок, он забивался в глаза, а ветер, озорно носившийся в этом месте и закручивавшийся в небольшие завихрения, безжалостно резал ее открытое тело.

— Там наш старый дом, — Шахгар вытянул руку и указал куда-то за горизонт.

Но как не силилась девушка увидеть хоть что-то, ее взгляд все равно падал на безжизненные земли, где не было и не могло быть ничего живого. Пустыня. Мертвая. Опасная. Вот, что она видела слезящимися глазами.

Караван не останавливался. Орки двинулись вперед с новой силой, подгоняя девушку и мулов криками, стараясь поскорее добраться до назначенного места. Силы Лориэль были на исходе. Каждый шаг был подобен подвигу и, сжав зубы, терпя все лишения, стараясь не обращать внимания на кровавые следы на песке, оставленные ее разодранными ногами, она шла вперед несмотря ни на что.

Солнце уже стояло в зените. Холод, терзавший ее все это время с самого утра, теперь сменился невыносимой жарой. Нижнее бельё стало мокрыми от выступившего на теле пота. Ноги зудели. Волосы растрепались и превратились в высохшие прутья. Лориэль точно превратилась в призрака. Ей уже было все равно, куда и зачем она идет. Почему оказалась в этом месте и что будет дальше. Ей хотелось умереть, прямо там, вместе со своей служанкой Тулой, безвременно покинувшей этот мир.

Наконец караван остановился. Тень от громадного баобаба упала ей на лицо, и живительная прохлада коснулась ее покрасневшей от жаркого солнца кожи. Орки сделали привал. Она подошла к ним и села рядом. Кто-то подал ей тяжелый бурдюк, из которого она тут же отпила несколько глотков, потом передал ей маленький кусочек вчерашнего жареного мяса.

— Долго ждать нельзя, — говорил Шахгар, глядя на еле живую девушку. — Нельзя ночевать. Арха нападают постоянно. Дом уже близко.

Но слова проходили мимо Лориэль, ее будто вовсе не существовало в этом мире. Она едва могла дышать. Сил не было даже для того, чтобы просто пережевать пищу, не говоря о том, чтобы вновь пуститься в долгий путь. В тени толстенного баобаба она, казалось, была готова остаться навсегда. Ей ничего не хотелось, не идти, не видеть этой проклятой пустынной земли, где даже днем она не могла чувствовать себя в безопасности. Ей хотелось домой. Обратно в замок, к любимому отцу и к той безмятежной жизни, которая теперь была потеряна навсегда.

ГЛАВА 5

Спустя время караван продолжила путь. Ступая по песчаной земле, он все дальше уходил вглубь мертвых земель и все больше приближался к месту, которое Шахгар называл старым домом.

Равнина сменилась горбатым рельефом, за которым становился виден лагерь орков.

День стремился к апофеозу. Горизонт стал тонуть в кроваво-алом зареве. Караван ускорил шаг.

«Наконец после стольких дней и усилий мы достигли цели», — подумала Лориэль.

Находившиеся в шатрах орки выбежали на улицу, чтобы встретить нежданных гостей, но узнав в одном из них своего соплеменника, громко и радостно закричали. Мужская половина орков стала по-дружески его обнимать, а женщины приветствовать, поднимая руки и размахивая ими. Счастье наполнила это странное место. Она могла продолжаться долго, если бы жители не заметили человека. Присутствие того на их землях было крайне нежелательным.

Лориэль стояла за спинами охранников позади всех, поэтому ее не сразу и заметили. Старые орки стали плевать на сухую землю, а женщины, держа за руки своих малышей, принялись демонстративно уходить. Им было неприятно видеть ее здесь.

Орки брали в плен людей, но в основном мужчин. Те служили им рабами для самых тяжелых и грязных работ, а так же для изучения орками людского языка. Тела пленников были слабы, а климат пустыни Ранкар суров. Мало кому из людей удавалось дожить до того момента, когда он, не забыв свой язык, мог понимать орочий и начать обучать остальных. Что же можно было сказать про худенькую женщину, которая сейчас стояла, едва держась на ногах?..

Кто-то из местных подошел к вождю.

— Что она здесь делает? — спросил он, указывая рукой на девушку. — Ты привел чужака.

— Она со мной, — ответил вождь, специально не сказав, что та является его женой. Он не хотел спровоцировать старых ортодоксальных орков на конфликт. Сейчас ему нужно было это меньше всего.

Не обращая ни на кого внимания, он вошел в главный шатер, внутри которого горели грубо слепленные свечи. Вечер наступал, а внутри помещения все еще стояла приятная духота. Достав громоздкий обгоревший топор, Шахгар положил его на стол перед старым вождем и упал перед тем на колени.

Отец ждал его появления. Он предчувствовал, что сын вернется очень скоро. Вернется с победой над людьми. Он обязательно принесет весть о том, что новый дом в течение короткого времени будет готов принять своих самых важных поселенцев.

Отца Шахгара звали Варгунг. Отец посмотрел на топор, который подарил сыну, когда тому было лет семь. Коснувшись дряхлой ладонью рукоятки, почувствовал запекшуюся кровь паука.

— Самка Арха, — он тяжело задышал. — Ее кровь чернее ночи.

Он почти вплотную подошел к стоявшему на коленях сыну.

— Какую весть ты принес мне, сын? С победой пришел или приполз как змея с поражением?

Шахгар молча ждал, когда отец перестанет говорить, несмотря на то, что ему сильно хотелось рассказать о том славном пути, которое проделало его войско; о бесчисленных сражениях, выигранных им на пути к Тройтийским Долинам; о победе над человеческим королем Троем и над тем, как он без единого удара топора взял неприступную крепость. Он боялся говорить лишь об одном. О том, на что ему пришлось пойти для того, чтобы добиться этой победы.

— Я победил, отец. Долина наша. Скоро мы все сможем перебраться туда и начать жить на новом месте.

Варгунг улыбнулся, но ему все равно что-то не давало во всеуслышание похвалить сына и объявить того королем захваченных земель.

— Ты заставил короля молиться перед смертью нашим богам? — спросил он. — Заставил его молить о пощаде?

Шахгар опустил голову и из-подо лба робко ответил:

— Нет, отец. Он жив, но находится у меня в плену.

— Что? — взревел Варгунг. — Ты оставил королю жизнь?

— Мне пришлось это сделать, чтобы взять замок.

— Ты пошел на сделку с человеком, Шахгар! Ты понимаешь, что совершил ошибку?!

Он говорил точно так же как и Горл. Неудивительно, ведь они оба были почти ровесниками и воспитывались в одних и тех же строгих правилах, где человек был враг и никак иначе. Любые контакты с людьми считались позором и трусостью, которые искупить можно было лишь собственной кровью.

— Не гневайся, отец, — все еще не поднимая головы, продолжал говорить Шахгар. — Я знаю, что я делаю.

— У королевства не может быть двух королей, — грозно рыкнул старый орк. — Если жив человеческий, значит и земли принадлежат только ему. Ты не добился главной цели.

— Отец…

— Молчать! — с яростью выкрикнул Варгунг.

Шахгар отпрянул. Он так давно не видел отца в гневе, что сейчас глядя на его краснеющие от злобы глаза, выглядывавшие из-под седых волос, он был готов поклясться, что в эту секунду тот схватит топор и разрубит его пополам.

Но старый орк не собирался этого делать. Он развернулся, прошел через свисавшие с потолка звериные шкуры и сел рядом с угасающим костром, в котором лежали недогоревшие поленья и кусочки костей.

— Король может быть только один, Шахгар, — обратился Варгунг снова к сыну. — Большую власть никто никогда не дает, ее можно лишь взять. Своими руками, — он вытянул вперед дряхлые руки и крепко сжал кулаки. — И держать ее надо железной хваткой. Мы орки. В этом наша сила. Никто не может сравниться с нами в бою, мы это уже неоднократно подтверждали. Так почему вместо того, чтобы уничтожить все, что как-то напоминало о правлении человеческого короля, ты просто взял и оставил его в живых? Там много людей, кто знает, скольких из еще верны ему. Кто знает, когда они поднимутся против тебя. Люди слабы, но очень хитры. Нельзя доверять им, особенно договариваться на их условиях. Только сила. Только смерть. Запомни это.

Шахгар поднялся на ноги. Посмотрел на отца и был готов поклясться, что все, о чем тот говорит никогда не произойдет, что его правление будет таким же сильным и непоколебимым как и того когда-то.

— Что ты привез вместе с собой? — спросил Варгунг. — Я слышал, как соплеменники радовались и кричали. У тебя есть богатая добыча из тех земель? Чем ты можешь похвастаться?

Вот и настал тот момент, которого Шахгар боялся больше всего на свете. Он, не страшившийся в этом мире почти ничего, вдруг стал слаб и немощен, как и его отец. К горлу подкатил ком, в груди нервно забилось сердца, а язык, не желавший говорить правду, стал ватным и тяжелым.

— Я слушаю тебя, сын, — продолжал Варгунг. — Чем ты можешь похвастаться?

Шахгар тянул. До последнего и как только мог, но старый орк видел растерянность сына и ждал, когда у того хватит духу рассказать обо всем, что произошло. Вскоре врать стало бессмысленно. За шатром послышались гневные крики. Толпа была готова наброситься на кого-то. Привлеченный этим событием, Варгунг вышел наружу. То, что он увидел там, стало для него настоящим ударом. В окружении орков, личной охраны Шахгара стояла женщина-человек. Толпа то подступала к ней, желая уничтожить, то отступала, отталкиваемая охраной Шахгара.

Варгунг вернулся в шатер, прошел по кругу и остановился в том месте, откуда мог прямо смотреть на своего сына.

Вытянул дряхлую руку и, указав на выход, откуда все еще доносились крики толпы, спросил:

— Кто она?

Шахгар молчал.

— Я спрашиваю: кто она? — глаза отца стали краснеть от ярости.

— Она пришла со мной.

— Зачем ты это сделал? Зачем привел человека в наш дом, тем самым оскорбив его одним лишь присутствием этого немощного, слабого и ни на что не годного существа.

— У меня не было выбора, — тихо проговорил Шахгар. — Таковы были условия.

Варгунг от ярости сплюнул тяжелую слюну прямо в ноги сына.

— Ты сделал гораздо хуже, чем можешь себе представить, Шахгар. Я отправлял тебя за победой, а ты вернулся с позором. Женщина-человек не может жить с орками. Она не должна этого делать. Но если когда-нибудь это произойдет, то я хочу умереть, чтобы не видеть этого позора своими глазами.

После этих слов он приказал Шахгару выйти из шатра, что тот незамедлительно и сделал, направившись к девушке, которую вот-вот могли разорвать на куски.

Завидев приближавшегося к ним Шахгара, толпа орков расступилась перед ним. Подняв на руки девушку, он запрокинул ее себе на плечо и понес в сторону. Толпа продолжила кричать, ругаться и проклинать. Позади продолжали доноситься крики, ругань и проклятья, но орк упрямо шел вперед. Не так Шахгар представлял возвращение в родные края. Других слов он хотел услышать от отца.

Вскоре Шахгар с Лориэль скрылись от взора разъяренной толпы и вошли в небольшую холодную пещеру. Девушка поежилась. Свет от тонущего за горизонт солнца уже сюда не проникал.

Орк положил Лориэль на камни. Стянув с плеч шерстяную накидку, от которой пахло соленым потом и кровью убитых противников, швырнул ту прямо на нее.

— Холод, — сказал он. — Ночью еще холоднее.

Под тяжелой шерстяной орочьей накидкой ей постепенно становилось тепло, отчего камни пещеры начали казаться мягче самого толстого царского пледа.

Ей хотелось спать. Она всеми силами старалась заснуть и забыть все то, что видела до этого. Гнев орков не был спонтанным. Они действительно ненавидели ее и были готовы убить. Страх наполнил Лориэль и вкупе с холодом, становившемся все сильнее, ее начало трясти. Наконец, когда силы окончательно ее покинули, она провалилась в глубокий сон.

Шахгар вошел бесшумно, когда на улице уже взошла луна. Орочий стан в пустыне постепенно погружался в долгий сон и последние патрули, дежурившие за пределами на случай внезапного нападения пауков, стали стягиваться ближе к своему дому.

Он принес на своих плечах перевязь сухих дров и, стараясь действовать как можно тише, принялся разводить костер. После, взяв несколько толстых кусков мяса, вырезанных из туши той лани, которую в начале пути поймал в лесу, принялся аккуратно их укладывать на тлеющие угли. Закончив с этим, он полуголый сел рядом с Лориэль, которой отдал свою единственную повязку. Иногда его взгляд скользил по женским рукам и растрепанным волосам.

Лориэль проснулась от треска горевшего хвороста и, морщась, вынырнула из-под накидки. Увидев взгляд орка на себя, она насторожилась. Орк сидел неподвижно, не спуская с нее глаз. Дыхание его было глубоким и тяжелым.

Запах поманил изголодавшуюся девушку к костру.

— Вот, — протянул Шахгар ей кусок. — Ты слабая. Надо есть, иначе быстрая смерть.

Лориэль приняла из его рук кусок жирного мяса и тут же начала его есть. Они оба сидели молча, не желая начинать хоть какой-то разговор. Ей было страшно, костер медленно, но догорал. Мясо съедено, а остатки некогда стройной лани вновь оказались завернуты в шерсть и подвешены при помощи скрутка веревки к самому потолку пещеры.

Наступил самый главный момент. Лориэль понимала, что не просто рабыня, но и жена, а рядом сидит муж, который может предъявить супружеские права в любую секунду. Он имеет на это все законные обоснования. Девушка осознавала это, но еще больше и то, что не сможет дать отпора, уберечь свою невинность. Какая разница хочет она интимной близости с мужем или нет? Ее мнение того не интересуют. Он сильный, а она слабая. Он вождь, а она пусть и его жена, но не имеет никаких привилегий.

Когда последние языки пламени угасли, Шахгар протянул руки к девушке. Она сжалась. Одна мысль об их совместном сексе ее пугала и приводила в ужас.

«Пусть это произойдет быстро. Очень быстро!» — подумала Лориэль, когда Шахгар коснулся ее, сдергивая накидку. Сразу же ту разорвал пополам и моментально отдал одну из частей девушке.

— Здесь тепло до утра, — он указал рукой к костру. — Спать.

Лориэль с облегчением вздохнула. В душе закралась надежда, что она все-таки, избежала участи. Робко пододвинулась ближе к жару и стала укладываться, когда вдруг ощутила, что и орк, буквально рухнув на землю всем своим телом, лег возле нее. Она ждала. Сначала дрожа и думая над тем, как все произойдет, потом, немного успокоившись, повернулась к нему.

Утром он встал раньше обычного. Вылез из-под шерстяной накидки и, бросив взгляд на укутавшуюся и буквально утонувшую в ней девушку, направился к выходу. Солнце еще не взошло и было холодно. Орки потихоньку начали просыпаться, вылезая из своих шатров и уходя по делам. Утро в этом месте всегда было наполнено движением, оно кормило соплеменников. Охота, собирательство на бедных землях являлось обязательным в моменты, когда взрослые мужчины и женщины не были заняты войной.

Шахгар вышел к ограде главного стана, перешагнул через поваленное ночной песчаной бурей ветхое деревце и направился к отцу.

Дым выходил из приоткрытых дверей. Пахло чем-то очень приятным. Войдя и немного постояв, чтобы Варгунг увидел, кто к нему пришел, поприветствовал мудрого орка.

— Я пришел тебе все рассказать, — начал было Шахгар, но отец поднял руку и потребовал молчания.

Небольшой костер горел в центре шатра.

— Я знал, что ты еще не все мне поведал об этой женщине. — Варгунг повернулся к сыну и, убрав прядь седых волос за острое ухо, посмотрел на него. — Наши братья шепчутся, будто не рабу ты привел в стан, а сваю жену.

Шахгар не шелохнулся. Он знал, что кто-то из его охраны рано или поздно, но проболтается и все вылезет наружу раньше назначенного времени.

— Чего молчишь. Стыдно?

— Нет, — ответил молодой вождь, медленно проходя вперед. — Только благодаря ей я смог одолеть короля и взять замок. Подумай, скольких соплеменников ты бы не досчитался, будь я так прямолинеен, как ты. Она стала той монетой, которой королю пришлось разменяться, чтобы сохранить себе и своим подданным жизнь.

— И ты поверил ему? — грозно спросил Варгунг, окуривая стоявшую перед ним статуэтку орочьего бога войны Баррука.

— На своих условиях…

Но Варгунг не хотел ничего слышать. Ему было тошно слушать оправдания сына, предавшего древние законы орков и объединившегося с человеческой женщиной.

— Никакая цель не может оправдать то, что ты сделал! — закричал он и подошел к сыну, держась за толстую витиеватую трость. Изучающим взглядом посмотрел на сына. Их взгляды встретились и в миг, когда казалось должно было произойти непоправимое и один из них мог вот-вот умереть от мощного удара топора, у входа в шатер показался посыльный.

Конец ознакомительного фрагмента.