Девятый портал. Дежавю

Максим Никонов

Как и в любой другой крупной корпорации, в компании TT and Т существует отдел внутренних расследований. Чем заполнены будни рядового сотрудника этого отдела? Тем же, чем и будни других рядовых клерков по всему миру: с утра – кофе, в полдень – обед. Но есть одна особенность, которая выделяет TT and T среди других компаний Нью-Йорка – корпорация является оператором сети телепортационных каналов…

Дежавю

Часть первая. Челюсти

Глава первая. Пятница, утро

Сегодня опаздывать было никак нельзя — лучше уж вообще не заявляться, а объявить себя больным, найти в интернете описание самого последнего и беспощадного вируса, блуждающего по стране, приписать себе все первичные и вторичные симптомы и прогулять пару дней. Так нет же, поперся на работу, вдруг показалось, что успею. Конечно же, не успел и, конечно же, опоздал. Поэтому в кабинет старался войти тише мыши, ниже крыши. Опять же, все сделали вид, что в первый раз меня видят, и с большим удовольствием и глубоким удовлетворением разглядывали, как я подкрадываюсь к свободному стулу, который, ежу было понятно, находился в самом дальнем от двери углу.

Усевшись, отлично понимаю, что все продолжают с увлечением рассматривать мои перемещения и последующие действия, поэтому негромко так говорю: «Привет всем!» и, как ни в чем не бывало, углубляюсь в свой блокнот, приготовив карандаш, чтобы записывать любое высказывание начальства и коллег. Пауза затянулась. Но я был зол, в первую очередь потому, что опоздал, и пришлось тоже встать в позу и сделать морду кирпичом.

— Очень приятно отметить, — непосредственное начальство продолжало толкать речь, прерванную моим появлением, — что вчерашнее мероприятие нашего отдела прошло в очень спокойной и расслабляющей атмосфере. Некоторые особо старательные прибыли туда на час раньше, хотя рабочий день еще не закончился.

— У, карга старая, уже доложили, что мы с Питером пораньше с работы свалили. Свиньи. А может, сам Питер сказал. Он же часто дурачком прикидывается. За это я его опять на круг пива выставлю. Так с него, придурка, как с гуся вода. Кретин Питер, и я кретин, что с ним дружу. Карга старая.

И так далее. Понятно, что это все я произношу про себя. И делаю вид, что старательно слушаю и записываю идиотские высказывания начальства.

— Спрашивается, — это начальство, не я, — спрашивается, а почему же столь ретивые на выпивку на следующий день опаздывают на еженедельное совещание…

Пошла-поехала, старая перечница.

–… про которое все заранее знают. Лучше бы эти ретивые прикинулись больными, поискали в интернете описание лихорадки бразильской свиньи или там нильского крокодила какого-нибудь…

Это я в прошлом году увлекся и нечаянно такую вот амазонскую свиную лихорадку в объяснительную вкатал. Так у этой карги старой мозгов хватило: взяла всю мою объясниловку как есть и открыла поиск в интернете. Ну а там, понятно, с точностью до запятых про этих самых бразильских свиней, чтоб им пусто было. Такую идею опошлила.

Сволочи все. Им бы все похихикать, козлы. Ланч, понятно, насмарку — лучше со всеми не ходить. Идиоты, блюдолизы, лизоблюды. Не думать об этом, а держать морду кирпичом. Не к тебе это. Задуматься.

–… и не напивались до часу ночи….

Питер свинья все-таки. Вчера что мне, что ему обломилось, так мы там хорошо вмазали. Все равно же контора платит. А когда контора перестала платить, мы из того бара в другой свалили, но там было слишком громко, и мы потащились в третий. Вот где действительно оказалось хорошо. Уютно. К нам примкнули еще пара товарищей, всего человек восемь, наверное, получилось, и мы так хорошо вмазали. Питера раскрутили на все три круга, а меня — только на один. Настроение от этой мысли чуть поднялось. А от мысли, что к тому же контора оплатила проезд домой в шикарном лимузине, настроение вообще подскочило, как будто пару чашек кофе выпил.

–… развозя половину ночного бара в транспорте, оплаченном нашей организацией и нашим с вами департаментом…

У, гадина, все знает. А сама свалила чуть ли не через час после начала банкета с каким-то пижоном седовласым. Тоже в лимузине, кстати. Так, а что там за пижон? Я стал вспоминать. Вроде бы ничего так с виду мужик, он даже имя свое назвал, когда представлялся. Смеялся, да это ерунда. Что мне тогда в нем понравилось? Пиджак, галстук, все как обычно, ну, мужик как мужик в пиджаке. Но не мудак. А, вспомнил, этот, с бакенбардами седовласыми, официантку за задницу ущипнул, а та даже не пискнула. А потом начальство мое увез, в лимузине задрипанном. Ну эта карга, начальство то есть, ей бы пиджак только подавай. Дальше она их куда-то увозит, и все, кранты, те пропадают надолго, но чаще — навсегда. Вот, помнится, пару лет назад тот лопоухий на следующий день завалился и все пунцовым становился, стоило только ухмылку понаглее надеть… Вот сейчас вякнет еще что-то, выскажусь в смысле, мол, начальство с пиджаками разъезжает, — может, заткнется. Хотя отлично понимаю, что никогда так не выскажусь. Душа моя мягкая, нежная не позволит начальство это злобное своим сквернословием обидеть.

— На сегодня у нас следующие задания…

Все, можно отвлечься. Вчера, конечно, облом за обломом. Хотя начиналось все — супер. Мы с Питером пораньше свалили, пока доступ к стаканам был свободен, и еще до прихода всего батальона успели по полной программе пройтись и небольшой запасец на нашем столе сделать. Ладно по пиву. По бурбону мы сразу же у стойки дерябнули, а потом по паре хайбола заказали и мирно его пили, поджидая подкрепления. Когда оно подоспело и у стойки было не протолкаться, мы уже сидели и кружок приятных людей вокруг нашего столика собирали. И в том числе эта девочка, мы ей один из наших припасенных бокальчиков вручили. И вообще ничего девочка была, из какого-то смежного департамента. Как ее хоть звали то? Надо у Питера спросить, наверняка уже все данные про нее собрал. Сволочь он, Питер, хоть и друг. Мы там представление целое разыграли. Но девочка быстро свалила — ждал там ее, что ли, кто-то. И мы с Питером без нее затосковали. А потом в другой бар повалили. Но это позже было, когда здесь попойка бесплатная завершилась. А в другом баре мы, как всегда, эту игру закрутили, со спичками. Кто проиграет — кружку ставит. Житуха! Блин, сколько простого народа вокруг, который тебя пивом готов залить, лишь бы себя умнее других показать. Года три назад мы на спор двадцать кружек с простачков вытянули. И это в одном баре, часа за полтора управились. И все потому, что проигравшие уже за нас болели, чтобы показать, мол, не одни они дураки такие. Хохмы тогда было!

Дураку понятно, что, когда дурак о приятном думает, дурацкая из него ухмылка лезет. А если еще с дюжину за этим дураком, за мной то есть, наблюдают… Я сообразил это и опять уткнулся в свой идиотский блокнот на коленях. Пробую сообразить, о чем идет разговор. Поздно, слишком поздно, дурак дураком.

Все кругом молчат. Поднимаю глаза, обвожу взглядом, полным ума и задумчивости, окружающих, снова опускаю глаза в блокнот. Молчание, все ждут моего ответа на вопрос, который я пропустил. Вздыхаю, даю дежурный ответ.

— Мне надо закончить анализ данных, чтобы более точно описать суть этой проблемы.

Молчание. Сволочи. Даже не ржут. Сжать зубы. Начальство:

— Когда вы сможете дать хотя бы, во-первых, примерные данные, и во-вторых, ваши ожидания?

— До конца рабочего дня, — пробую вспомнить я свои текущие задания. — В крайнем случае, к полудню завтрашнего.

— Хорошо, — согласно кивает головой начальство. Я вздыхаю; разберемся. Не зря и сегодня приперся, помню, что надо что-то доделать. Несложное, на полдня. Я скривился: пока в компьютер свой не гляну — не вспомню.

— Итак, на сегодня…. — начальство перечисляет задания ребятам на сегодня. Что-то в голове начинает всплывать. Мы же обсуждали большинство из них. Ну не проснулся я еще…

— Юрий… — слышу свое имя. Сосредоточиться. — Юрий, до полудня завтрашнего дня…

Так, что там у меня? Пожалуйста, попроще, мне бы еще эту вчерашнюю девочку найти…

–…Юрий, пожалуйста, не отвлекайтесь на другие мелочи, а сконцентрируйтесь на главном в вашем списке. А именно, прошу вас, поймите, сейчас самое важное для всего нашего отдела… Пожалуйста, вспомните, над чем именно вы работали всю прошедшую неделю. И помните, что вы сегодняшнюю ночь на дежурстве, будьте добры, находитесь поблизости, не далее Парижа. Затем… Питер, загляните в отдел межконтинентальных перевозок. У них там какие-то накладки….

Гадина. Что она, что Питер. Оба. Ненавижу. Это она про дежурную комнатенку с диваном вспомнила. Кто-то там повесил фото Эйфелевой башни, ну и понятно, как комнату тут же назвали. Париж и есть Париж. Питер тогда на дежурстве был. Его ищут, а он дрыхнет и телефон то ли специально, то ли нечаянно отключил. Из оперативного отдела кто-то из новых звонит мне, уточняет, где Питера найти. Я: «В Париже ищите, как обычно». Та, новенькая — в парижский офис. Тамошние весь терминал обыскали — им жареного петуха уже наверняка пообещали. Нету Питера! Меня с кровати подняли, в лимузин запихали, разбираться вместо Питера. Я этому идиоту, пока ехал, раз двадцать позвонил. Нету его, в отрубе. Я уже в офисе на телефонах сидел минут двадцать, когда он в дверях, сонный еще, появляется. Меня увидел — за свой телефон схватился, проверить, что к чему. А потом так, с ухмылочкой, подваливает и в паузу вклинивается:

— Я вижу, у вас здесь все нормально, так я пойду. Если что — ищите меня в Париже.

Кофе бы выпить, а они измываются. Сволочи. А ее больше всех ненавижу. Как она измывается, ведьма трухлявая. А еще этот ее акцент, который она умело скрывает перед одними и нарочито выставляет перед другими. Когда ей надо притвориться умной и хитрой, она тут же русский акцент включает. У этих придурков-американцев менталитет такой: русский акцент — значит, ум и хитрость. А с другими американцами, когда надо, она очень даже без акцента говорить может. Сволочь она, начальство мое. Софа, гадина, ближайшая подружка моей тети Наты, чтоб она сгорела. Не тетя, понятно, она-то тут ни при чем. Тетя Софа эта. Ненавижу ее, как и она, наверняка, меня. Ни дома покоя нету, ни на работе. Измывательство по всей жизни, чтоб она в гробу крутилась. Надо будет тетке Нате про седовласого рассказать, только этой карге как с гуся вода. Зато Ната посмеется. Она любит про Софку говорить. Про эту змеюку-удавку.

Мой босс себя называет Сарой. И все называют, потому что она так в документах прописана. А когда-то была Софой или Софкой. Язва она такая — поискать еще надо. Ее все в отделе побаиваются, стараются стороной обходить. Только не мы с Питером. Питер — потому, что у него шкура носорожья, пробить его только стрелы амура могут. А я… А я потому что знал кое-что про нее. Фотку одну у нее на столе один раз увидел. Мельком так заглянул, а ее к начальству видно вызвали, раз такой компромат на столе оставила. Фотку-то я сразу узнал, потому что у тети Наты такая же на стене висит. Четверо на ней, один молодой человек и три смеющиеся девушки. Молодой человек обнимает двух девушек за плечи, а третья чуть в стороне стоит. Это тетя Ната, она сестра папы. А сам папа обнимает за плечи маму и Софу. Ната дружила с Софой с детства, а она уже маму с папой познакомила.

Потом, уже после моего рождения, Софа уехала и стала Сарой. Обычное дело — половина Соф в России еврейского происхождения дома отзывались на имя Сара. Двойное имя — свое, родное, и близкое по созвучие имя местного народа, — обычное дело у евреев, вечных изгоев.

Позже уже, когда родители погибли и тетя Ната моталась по всяким учреждениям устраивать похороны, эта появившаяся неизвестно откуда женщина смотрела на меня встревоженным и чуть тоскливым взглядом. Этот взгляд я запомнил, а сами похороны — нет. Любила она папу. Поэтому тетя Ната строго настрого мне запретила ее обижать.

Мне стало грустно. А до ланча еще далеко. И карандаш сломался. Тоскливо. Пора идти за кофе.

Глава вторая. Пятница, до ланча

К ланчу, конечно, все было сделано. В смысле — отчет сдан. Нужное количество кофе выпито. Вот спрашивается, почему бесплатный кофе такой невкусный? И стаканчики такие крохотные. Питер, он что сделал. Завел себе большущую кружку и туда сразу четыре обычные порции сливает. На все утро хватает. А мне четыре раза бегать приходится. Вообще-то у меня тоже такая кружка где-то в ящике валяется. Только она вся проплесневела. По мне, уж лучше четыре раза к ящику с кофе смотаться, чем один раз в день кружку отдраить.

Софу тоже повидал — когда отчет сдавал. Нормально все обошлось. Софа тетка отходчивая, позубоскалить просто при всех любит. Так у нас в отделе, по-моему, все такие. Срочного вроде бы ничего нет. Самое время хвосты подчистить.

Работаем мы в компании под названием TT and T. В порядке букв уверены все, что не скажешь про порядок слов. Transportation, Transmission and Teleportation, так, кажется. В общем, трансплантируем и транспортируем. Занимаемся мы транспортировкой людей и ничего более. Совсем ничего, кроме живых людей. Контора богатая, даже слишком. В прошлом году ее по антитрастовскому закону расщепили. Потому что никто, за исключением нашей конторы, таких перевозок не делает. Вот и нашлось несколько идиотов в конгрессе, то ли им завидно стало, то ли посчитали, что богатая контора их должна на подкормке держать. В общем, прошла фирма через суд и ее на несколько отделений расщепили — Северо-Восточное, Восточное и так далее. Как в национальной баскетбольной лиге. Ну, разбили нас, в четверг, что ли, объявили. А в понедельник обратно попросили собраться. Потому как все терминалы в полночь понедельника поотключались, а как включить обратно, никто не знает. Народу обратно в Вашингтон надо, кому с гор, кому с пляжа, кому с любовницы. А там сессия очень важная. Суд тут же потребовал, чтобы вся главная техническая документация была к нему доставлена. Чтобы уличить в нарушении патентного права при реализации антитрастовского закона. Не смогли. Ни уличить не смогли, ни отыскать этот самый патент. Ни найти нарушителя, который там все поотключал. Просто терминалы перестали работать. Везде, кроме как в Огайо, — там одно из новых раздробленных отделений находилось. И объявила эта самая огайовская организация, что готова купить остальные за полпроцента от их вчерашней стоимости. Смеху было! Акций еще нет, а компаний уже нету. Потому что компания без терминалов — просто пыль. Дело взял под свой контроль президент, и под занавес дня Верховный суд объявил свое недавнее решение неправильным. Адвокатская контора, которая нашу фирму в суде представляла, с компании ничего не взяла. Еще бы, такая реклама — у Верховного суда дело отыграть. Наверняка адвокаты — те, конечно, теперь бесплатно нашими услугами транспортными пользуются. Так они не единственные. У нас таких друзей — куча. Рука руку моет.

Терминалы к утру уже работали. Опять же, как — богу одному ведомо. Потому что никто не знает, каким образом они, терминалы эти самые, функционируют, что за принципы там такие в них заложены. Беспринципные они наши. Их уже воровали несчетное количество раз. И кабель, который от них идет, воровали. И кусками крали, и с грузовика бухтами километровыми, да ни фига. Терминал сам — бетонная стенка с намалеванной для красоты дверью. Сейчас их красивыми делать стали, с надписями фирменными, а первые так вообще на месте заливали. А кабель — простой оптико-волоконный, только толстый, в руку толщиной. Спрашивается, какой идиот будет оптико-волоконный кабель толстым делать? Он же чем тоньше, тем лучше. Вообще, если бы не серьезные лица руководства при открытии нового терминала, все остальное — просто мыло пенное. Кто-то из людей делает идиотов, а они, люди эти самые, радуются и деньги платят. Работает и работает. Причем все очень просто. Входишь в один терминал, а выходишь из другого. Входишь в Вашингтоне, а выходишь в Пекине. Или в любом другом месте, где подобные терминалы стоят. А мест таких по миру — к двумстам подходит. Про частные я вообще не говорю.

Первый год люди не верили, потом все же поверили, ну а потом привыкли. Сейчас ими большинство пользуется. Большинство — это, может, я и соврал, но, по крайней мере, мне так кажется. Мы не перевозим багаж, только людей. Так сказать, только тело. Были идиоты, которые не верили. Входит человек человеком — в пиджаке, при галстуке, с портфельчиком. А выходит голая обезьяна. Потому как сказано: только человека терминал пропускает. А все остальное там, на входе, остается, кучкой бесформенной. Проблем и жалоб было множество. Потому как люди читать правила не умеют. А в правилах этих про все прописано. У нас они у каждого — на самом видном месте, и список наиболее часто забываемых вещей тоже. Там ладно про одежду — от шляп и пальто до нижнего белья, — там и про портфели, зонтики, парики, костыли и женские прокладки. Но это все еще ерунда. Ведь предметы, которые человеку при операции какой-то вставили, они тоже — тогось. А там и эти штучки, что в сердце вставляются, и искусственные почки, и артерии искусственные, и штыри вместо суставов, и сиськи силиконовые, и камни в почках, и любая контрабанда, которую можно проглотить. Но ужаснее всего — это челюсти и пломбы. Хуже них — только когда женщина беременна, а ей ребенка искусственным образом в живот вшили.

Молодежь-то быстро попривыкла. Тем более что сейчас вместо пломб и челюстей новые зубы методом клонирования выращивают и вставляют. Дантисты на нас миллионы сделали. С шишками всякими, в особенности в частном секторе, тоже более-менее. Сам не видел, но говорят, что у них в каждом нашем отделении в камере хранения полный набор имеется, от челюстей до туфель из крокодиловой кожи. Но некоторые все равно пользоваться нашей системой не могут, те самые, у которых что-нибудь важное в организме из искусственного материала. А еще мусульманские женщины не могут: не положено им по шариату голяком шастать. Этим приходится старым дедовским способом — самолетом — добираться.

Фирма наша всем этим авиакомпаниям крылышки сильно подрезала. Вначале цены вообще смехотворные были — боялись все, не понимали. Только время свое дело потихоньку делает. До сих пор никто не понимает, зато бояться перестали. Когда уже стал этот путь перемещения популярным, цены поднялись, но все равно ниже любой авиакомпании получаются. Поэтому война разгорелась. Авиакомпании дебоширили, саботировали, занимались шпионажем и воровством — все без толку. После анти-трастовского разбирательства все как-то немного поуспокоилось. Но крови адвокатской пролилось немало. Деньги основные делались не на самих перевозке-переходе тела из одного терминала в другой, а на аренде ящиков для хранения и прокате временной одежды. Вот представьте себе, у вас отпуск запланирован где-нибудь на Гавайских островах. Приезжаете вы в аэропорт (наши терминалы в основном по аэропортам разбросаны), находите, с какой двери ваш выход. Заходите в переодевалку, открываете заранее заказанный шкафчик, сбрасываете одежонку. Если вы — особо стеснительный, надеваете одноразовый халат: такой бумажный мешок с дырками для головы и рук. Далее подходите к двери и спокойненько ждете своей очереди, которая редко, но бывает. Зашли в дверь — вышли уже на Гавайях. При выходе — стопка таких же одноразовых пакетов для особо стеснительных. Опять ищете раздевалку, выбираете свой шкафчик и одеваетесь в заранее заказанную одежду. Там же, в шкафчике — деньги. И обратно — так же. Некоторые, которые побогаче, целые гардеробы хранят. Заранее привозят или на месте покупают.

Гавайи — это хорошо. Там халатик какой-нибудь поверх купальника — уже роскошь. А как в Норвегии какой-нибудь быть? Нагишом там не побегаешь. Приходится в аренду шубу меховую брать. И все остальное тоже.

Вот эти шкафчики и одежда как раз дают основной доход. А некоторая молодежь еще проще поступает. В аэропорт уже в бумажной одежонке приезжает, и на Гавайях ею же обходится. Мешки эти бумажные с нашего же терминала тырят или из газеты клеят. Прикольные такие получаются: постоянно какие-то дополнительные дырки в бумаге в неположенных для всеобщего обозрения местах делают. Нам с Питером до этих хохмачей далеко. Да, чуть не забыл. Деньги еще на рекламе делаем. Потому как эти мешки бумажные обычно с рекламой какой-нибудь идут — то банки рекламируются, то пляжи да отели.

Раньше проще было. А сейчас все так аккуратненько стало. Перед самой дверью, в бетоне намалеванной, стоит настоящая дверь, как в лифте. Ты подходишь, вставляешь руку в отпечаток руки с пятью пальцами, дверь открывается, ты заходишь, и она за тобой закрывается. Между двумя дверьми — такой маленький тамбур. Если от человека что-нибудь да осталось, тут же щетка аккуратненько все сметет в бак мусорный, сбоку под полом стоящий. А коль уж совсем что-то большое осталось, или щетка застряла, звонок звенит, подходит служитель и на месте разбирается.

Бывает и такое. Парень уже раз сто так перебирался, наденет бумажный пакет по привычке и в дверь, как обычно, прет. Только еще, как всегда, по мобильнику разговаривает. Проходит и тут же в другую дверь обратно — мобильник свой из мусорного бака вызволять. Бывает, вызволит и опять в ту же дверь с ним снова лезет. По второму кругу бежать приходится. Но все равно с молодежью и веселее, и легче. А когда пара пожилая пакеты бумажные поверх пальто надевает, это уже не смешно, а грустно. Пакостники тоже бывают. Иногда парень какой или мужик уже в возрасте наденут пакеты и ждут. Как только девушка или женщина интересная идет, он за ней в очередь становится. Времени ведь на то, чтобы на другой стороне одеться, совсем мало, менее минуты. Вот и наворачивает такой соглядатай круг за кругом. Обычно на четвертом-пятом его вылавливают и выдворяют, лишают права использовать наше агентство на несколько месяцев, а если вторично так происходит — то навсегда. Идиотов в мире испокон веков много было, есть и будет.

Конец ознакомительного фрагмента.