Ночные курильщики. Исповедь пилота-контрабандиста

Максим Николаевич Костровой-Струтинский

«…И от всякого, кому дано много, много и потребуется; и кому много вверено, с того больше взыщут». Двадцать первый век не освобождает от ответственности. И если ты родился князем, тебе не увернуться от долга и чести. Даже если для этого придётся ставить под вопрос собственную жизнь. Но «кто боится падать – никогда не будет летать»…

нелегальным пилотам посвящается…

© Максим Николаевич Костровой-Струтинский, 2019

ISBN 978-5-0050-0675-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие, или Отказ от ответственности

Данный текст является художественным произведением, т.е. предметом художественного вымысла автора. Все совпадения с реальными фактами случайны.

Географические названия и некоторые сведения взяты из общедоступных репортажей в средствах массовой информации о деятельности Государственной пограничной службы в Закарпатье. Имена всех действующих лиц вымышлены. Подробности о пилотировании летательных аппаратов заимствованы из авиационной литературы, также доступной для общественного прочтения. Не рекомендуется повторять описанные ниже действия, так как это противоречит действующему законодательству Украины и соседних государств,

а также представляет чрезвычайную опасность для жизни.

***

Нас окружают жёсткие предметы!

Житейских шрамов множится улов:

Несём на теле памятные меты

От всех коряг, камней, или углов.

Мотора рёв смятенным ловим ухом:

Друзья! О вас печалимся не зря!

Ведь перед тем, как стать вам лёгким пухом,

Тверда была родимая земля.

Да что земля, когда судьбе в угоду,

Легко войдя в неточный разворот,

Ныряльщик разбивается о воду,

О воздух расшибается пилот!

(c) Константин Ваншенкин

Глава первая

Кто летает — тот падает.

Кто боится падать — никогда не будет летать!

© Сергей Уточкин, один из первых русских авиаторов

…От ничегонеделанья и одиночества в большой съемной квартире я, кажется, стал понемножку сходить с ума. Не помогали ни долгие телефонные разговоры с близкими, ни чтение разнообразной литературы, которую я приобретал на местном книжном рынке.

Даже стакан красного домашнего вина в магазине через дорогу, где меня уже узнавали,

не улучшал настроения. В начале лета я приехал сюда, в Берегово, с другого конца Украины по объявлению — «требуется пилот мотодельтаплана для обзорных полетов с пассажиром над горной местностью». В ходе первых телефонных разговоров с этими работодателями, я отчетливо понял, что имею дело с венгерскими контрабандистами, желающими организовать перевозку сигарет по воздуху. Вначале было страшновато соглашаться, но это оказался единственный возможный вариант бесплатного лётного обучения и, вообще, лётной работы. Причина моего внезапного интереса к авиации будет описана ниже, там же объясняется и отсутствие страха перед любыми последствиями, к которым могли привести эти, с позволения сказать, «обзорные полеты» — над горной местностью, без возможности вынужденной посадки где-либо на маршруте (всюду лес или виноградники, населенные пункты, или линии электропередач). Полеты, о которых пойдёт речь, затрагивали множество статей уголовного и административного кодекса двух государств, плюс «нарушение правил международных полетов» — это уже для Интерпола.

Но я, все же, согласился — с некоторых пор авиация для меня стала «делом чести»,

а ради этого можно пойти на многое и быть готовым к любым неприятностям.

Два месяца назад была первая попытка вылета, которая завершилась полным разрушением и возгоранием мотодельтаплана. Причина — отказ бензонасоса, он еще при наземных испытаниях плохо работал, но мы ограничились лишь разборкой и прочисткой, вместо замены. Результат не заставил себя долго ждать. Тот случай, в котором мне посчастливилось отделаться ушибами и разбитым шлемом (но целой головой),

я уже рассматривал как весёлый анекдот, не более. Ошибки пилотирования там не было. Да, честно говоря, и пилотирования там вообще не было, потому что отказ двигателя случился сразу после взлета, а потом — лучше не вспоминать… В конце поля, служившего мне аэродромом, в точности перпендикулярно взлетному курсу был прорыт оросительный канал. Так вот, когда перегруженный аппарат оторвался от земли, и двигатель остановился, мне непонятным образом удалось «перепрыгнуть» эту яму, отдавши трапецию от себя для набора высоты (трапеция — орган управления дельтаплана).

Дальше все произошло молниеносно — при касании земли «срезало» носовую стойку шасси (как позже оказалось, частый случай с мотодельтапланом Т-2 в стандартной комплектации), тройное капотирование* и тишина. Освободился от привязных ремней,

а дальше — ни шагу! Со всех сторон обшивка крыла, она же «парус», тросы и ломаные дюралевые трубы конструкции. Хорошо, хоть нож был под рукой. Режу дакроновый* «парус», выбираюсь оттуда. Темнота вокруг… Чую запах бензина — наверное, перебило топливный шланг. Вдруг вспышка и огонь — этого ещё не хватало! Снимаю кожаную куртку, пытаюсь ею сбить пламя.

В считанные минуты подлетает микроавтобус с «наземной командой» — и огнетушителями с другими подручными средствами они ликвидируют возгорание.

— Живой? — единственный русскоговорящий из «команды», Олег, освещает меня фонариком. Остальные, мадьяры, что-то между собой оживленно обсуждают.

— Ребята спрашивают, ты летать еще будешь?

— Будет аппарат — будет вылет, — отвечаю им.

— Не беспокойся, купим еще один.

«Наземные» с фонарями рыщут вокруг места крушения, собирают разлетевшиеся ящики

с сигаретами, а также другие предметы. Оторванная носовая стойка шасси обнаружилась в тридцати метрах от аппарата. Странно, но приборы и оба GPS-навигатора уцелели.

Благодаря последним, удалось определить наибольшую скорость аппарата — девяносто девять километров в час…

Да, мне очень повезло. Лишь немного ушибся, да и голова болит. Скорее всего, сотрясение. Только переломов бы не было! А мотодельтаплан размазан по земле, ошметки валяются в радиусе двадцати метров, мотоциклетный шлем треснул. Хорошенечко же я «приложился»… Но — живой!

Как это хорошо и весело, когда можешь дышать, двигаться, смотреть, а не лежать припечатанным к земле двигателем вон там, среди рваной ткани и обломков труб! Как удачно, что этот аппарат — с поперечным расположением кресел, и место пилота — немного правее мотора… Да, именно правее. В отличие от самолетов, здесь место командира предусмотрено справа, слева же должен сидеть пулеметчик, или располагаться носилки для эвакуации раненых с поля боя… Ведь аппарат изначально предназначен для армейских нужд. А серийно мотодельтаплан «Т-2» производился на заводе Антонова в Киеве и стоял на вооружении Советской Армии, хотя там никогда не применялся.

За всю историю дельтапланеризма только один раз в ходе грузино-абхазской войны со стороны Абхазии были применены тяжелые мотодельтапланы для ночных бомбардировок и авиаразведки.

Стою в стороне, пока «команда» грузит останки дельталёта на прицеп микроавтобуса. Подъехал коротенький джип «Wrangler», любимый транспорт руководителей «операции». Сидящий за рулем мадьяр приглашает меня садиться:

— Gyere hozzam! (то есть, иди ко мне).

Вообще, о венгерском языке я знаю лишь в общих чертах. Разговора не выйдет, зову Олега — «переводчика». Кроме него никто русским языком здесь вообще не владеет.

— Надеюсь, мне за вот это ничего не будет? — спрашиваю.

— Сам понимаешь, ты не виноват. Моторчик сдох, да и всё.

(Ничего себе моторчик! Трехцилиндровый Hirth мощностью 110 лошадиных сил…)

— Я это хорошо понимаю. Но понимают ли они?

— Все всё видели и слышали. Купим тебе ещё аппарат, слетаешь.

— Вот это хорошо. А то думал…

— Не ошибается тот, кто ничего не делает, — развеял мои сомнения Олег.

— Мне нужна медицинская помощь. Голова сильно болит, да и все остальное.

На рентген бы сходить, может с ребрами что-то. Не могу пошевелиться.

— Да мы сейчас тебя в баню к девочкам свозим, они тебя от всего вылечат.

Шутка вывела меня из равновесия. Я чуть ли не с кулаками набросился на него:

— Какие, черт возьми, девочки? Какая, к дьяволу, баня?

Подошел мадьяр, сидевший за рулем джипа, и на ломаном английском произнес:

— My house. Doctor. Medicine. We help you..

Из этого «спича» я понял, что они заранее привели домой врача. Позже оказалось: там был экипаж скорой помощи, который был оповещен, что я «упал с мотоцикла»…

Меня осмотрели, ничего серьезного не обнаружили, «неотложка» убралась восвояси.

Мадьяры предложили выпить, но я отказался. Голова уже наполовину прошла, но тошнота сохранялась, да и чувство было, будто меня отлупили палками со всех сторон.

Тот, кто был «главным», произнес более длинную речь на венгерском. Олег перевёл:

— Иштван говорит, ты очень смелый. Он хочет тебя познакомить со своей дочерью,

она в этом году колледж в Швейцарии закончила. Хочет её за тебя замуж выдать.

— Я даже знаю, почему.

Хозяин дома уже выпил три стакана вина. К сожалению, я не понимал большинства из того, что он произносил, но перед очередным стаканом он, вроде, обратился ко мне:

— Pilota! Orosz herceg, hös, kamikaze*!

Ну, эти слова мне известны. Хотя, дернул меня кое-кто за язык поинтересоваться:

— А если он меня считает камикадзе, зачем ему сватать свою дочь за меня?

Мой вопрос был переведен, ответ был получен немедленно:

— Ты же как-то в первую нашу встречу рассказывал о своих предках?

Вот тебе и ответ, она не откажется от титула.

Услышав это, меня аж передёрнуло. Но все-таки я решил ответить сдержанно:

— На кой ему это надо? Объясни им, что у нас в стране это не работает. Как там у них в Венгрии, я не знаю. Я не хочу эксплуатировать подобным образом доброе имя нашего рода, ставя себя в один ряд с самозванцами, которые покупают себе «благородную историю», чтобы извлечь из этого выгоду. И все же, зачем вам это?

— Понимаешь, Иштван производит вино, а бутылки с гербом князей Извольских будут гораздо

лучше продаваться, чем без него. Да и звание это в Европе что-то значит.

— Давайте окончательно закроем этот вопрос. Я — последний, кто согласно завещанию имеет право на наследие истории князей Извольских. Никто, никогда и никаким образом не будет больше так называться, ни моя жена, ни мои дети (если те и другие будут, а я доживу до всего этого). Опять же, я не позволю использовать наше доброе имя для каких-то мелких целей, вроде коммерции. Переведи им, чтобы знали: девиз нашего рода был «honorem magis quam vita», то есть «честь дороже жизни». Этому нужно соответствовать. Это нельзя купить.

— Да ладно тебе. Мы скоро вас познакомим. А сейчас я подвезу тебя в Берегово, отлежишься там до завтра, приведешь себя в порядок. А потом всё устроим. Купим тебе белый костюм. Кстати, автомобиль уже отремонтировали.

— А расход топлива, подозреваю, тот же остался?

— Ну, тут уж ничего не поделаешь. Карбюраторный американский «утюг».

Сорок литров, меньше никак не получается.

— Осчастливил. Я лучше пешком буду ходить.

— Кстати, месяц тебе на отдых. Бензин бесплатный. Потом купим новый аппарат, будешь работать. За первый удачный вылет получишь восемьсот, двойную плату.

— Как говорил мой инструктор, «будет день, будет пища». Вези меня домой.

Распрощавшись с мадьярами, я сел в машину, и скоро уже спал «без задних ног» в своей береговской квартире. Так закончился мой первый «нелётный» день на Закарпатье.

***

Стоит заметить, с дочерью Иштвана я так и не познакомился. К счастью, она нашла себе избранника за границей. Таким образом проблема самоликвидировалась.