Делея Корника

Максим Мишин, 2023

В недалеком будущем ученые нашли планету, пригодную для жизни человеческого вида. Туда отправили исследовательскую экспедицию. На планете была создана колония. Люди стали заниматься изучением чужого незнакомого мира. Возникла идея о том, что наша цивилизация может начать все с чистого листа. Но кроме полезных ископаемых и новых возможностей землянам предстоит найти ответы на важнейшие вопросы: кто мы? откуда произошли? к чему идем? И главный вопрос: удастся ли нам справиться с новыми знаниями и как это повлияет на нашу жизнь?

Наступил очередной вечер. Сегодня, кажется, сорок третье или сорок четвертое число. Не помню точно. Надо проверить по календарю. Ну да. Уже сорок четвертое! Хотя что значит «уже»?! Это на Земле максимум тридцать один день в месяце. А здесь в среднем по девяносто пять, девяносто шесть. Какая все-таки удивительная штука жизнь. Когда пятьдесят три года назад ученые открыли эту планету, меня не было даже в планах. Да что там меня! Мои родители еще не родились. Когда я появился на свет, мир сильно изменился по сравнению с тем, чем был раньше. Все, что окружало меня там с пеленок, не удивляло, не заставляло потрясенно раскрыть рот. Наше поколение относилось к достижениям прогресса спокойно и почти равнодушно. Так же, наверное, как люди двадцатого века к электричеству, телевидению и холодильникам. Каждый год корпорации придумывали что-то новое. Они могли делать жизнь лучше, проще, интереснее. Но в итоге как по мне получалось обратное. Мы все больше и больше отдалялись друг от друга и от самих себя. Встретить в толпе прохожих искреннюю улыбку или просто живой взгляд было большой удачей. Сперва я пытался соответствовать времени, в котором живу. Получил образование инженера. Потом два года просуществовал в роли технического специалиста в отделе контроля качества одной очень крупной отечественной корпорации. Я не получал от этой работы абсолютно никакого удовлетворения. Деньги сами по себе имели для меня небольшое значение. Я стал превращаться в того, кем быть не хотел. Но вот однажды, сидя в одном из баров, расположенном на сто одиннадцатом этаже, я увидел по телевизору то, что поменяло мою жизнь раз и навсегда. Съемочная бригада постаралась на славу. Результат труда всех этих маркетологов, режиссеров и операторов заставил отставить стакан с темным пивом чуть в сторону и внимательно посмотреть ролик. Это был даже не совсем ролик. А скорее короткометражный фильм. О том, что же эта далекая планета, открытая удачливым астрономом из Франции, представляет собой. И какая это большая удача для всего человечества. Оказывается, после открытия сюда отправили роботизированный зонд в целях получения проб воздуха, грунта и проведения каких-то исследований. Зонд летел целых пятнадцать лет. Многие из научного сообщества сперва скептически относились к этой затее, а потом об этом постепенно стали забывать. Но после того, как пришли первые сигналы с долетевшего до цели робота, разразилась сенсация. Дело было в том, что планета в целом пригодна для существования человеческого вида. Но самое главное было то, что по результатам физических и химических анализов грунта стало очевидным: недра планеты скрывают большой запас различных полезных ископаемых. Можно теперь значительно меньше терзать свою Землю. Разрушать озоновый слой, загрязнять воздух, воду и почву всякой гадостью. В итоге по прошествии года состоялась грандиозно освещенная в средствах массовой информации встреча глав крупнейших государств. На третий день после заслушивания десятка научных докладов и галлонов выпитого кофе путем простого голосования было принято решение о направление на новую планету экспедиции. Ее состав определили достаточно быстро. Имена этих героев тогда были у всех на устах. А сейчас из двадцати трех человек лично я могу точно назвать лишь одного.

Как все-таки они неудачно сделали эти окна. Даже высокому человеку, коим я являюсь, приходилось приподниматься на носочки, чтобы посмотреть сквозь толстенное окно на заходящую за далекими холмами звезду. Здешний аналог солнца грел недостаточно сильно. Он находится на расстоянии двухсот тридцати семи миллионов километров от планеты. Огромное, непостижимое для нашего сознания расстояние. Когда я произношу числа подобного рода применительно к расстоянию, ничто во мне не трепещет. Я просто не в состоянии себе представить подобное. Но это доказанный факт. Это имеющая теперь сильное влияние на мою жизнь данность.

Его заходящие лучи проникают сквозь стекло моей комнатушки и окрашивают обращенное к нему лицо в странные цвета. Это является результатом специфического химического состава атмосферы. Надоело немного. Я отошел от окна и улегся на кровать. Не глядя рукой нашарил рядом с собой в складках одеяла мультипульт. Направил его ослабевающей рукой в сторону окна, нажал соответствующую кнопку. В результате плотные шторы медленно опустились, закрыв окно и погрузив комнату во мрак. Мне это очень нравится. Я подловил себя на мысли о том, что каждый день после работы жду вот этого момента. Когда я окажусь в темной комнате. И ничто не будет так напоминать о том, как далеко я нахожусь от своего дома. Можно спокойно полежать под одеялом на спине, полностью расслабив тело. Подумать. Тишина и чуть прохладный воздух из системы кондиционирования этому очень способствуют. Моя жизнь до переезда не была особо насыщенной. Но, несмотря на это, всплывает полно воспоминаний. Да и мысли о настоящем все равно не отпускают. Единственное, что меня тут абсолютно устраивает, так это то, что отсутствует проблема с недосыпанием. Скорее наоборот. Длинные сутки вынуждают каждого стараться грамотно распределять свое время таким образом, чтобы период бодрствования пришелся именно на рабочие часы. В начале мне это не удавалось. Я приходил к себе после работы, принимал душ, чем-то занимал свой досуг и засыпал. А потом просыпался — и все. В брошюре по приезде нас всех, вновь прибывших, тщательно проинструктировали об особенностях жизни здесь. Пункт про отличие длины суток от земных не вызвал почти ни у кого чего-то похожего на неудовольствие. Больше всего всех беспокоило то, что здесь туго с алкоголем. Администрация всеми силами старается организовать досуг поселенцев, однако на спиртное наложено табу. И, конечно, не с моральной точки зрения, а по причине банальной безопасности. Мало ли чего может прийти в голову какому-нибудь тихому и безобидному программисту, прилетевшему в такую даль, после пары выпитых стаканов. Не говоря уже о простых работягах вроде меня. Странная жизнь, оставленная за плечами, непростой и даже опасный труд в настоящем. Вместе с бухлом это может создать гремучую смесь. И надо отдать должное, что со временем даже самые неспокойные из нашего брата сорвиголовы согласились с сухим законом. Ведь так или иначе большинство из тех, кто здесь находится, решили поменять свою жизнь. И это всего лишь один из этапов.

Я проснулся, как по будильнику, в положенное время. Нежиться в постели не хотелось. Я встал и побрел в душ.

На HV-2102 (так незатейливо назвали планету при открытии) был недостаток в воде. Не вообще на планете. Здесь она была в достаточном количестве. А для нас, так сказать, приезжих. Администрация указала использовать для обеспечения контингента жидкостью мощные парогенераторы. Самое удивительное было то, что определяющим в принятии данного решения стал вопрос, касающийся максимального сохранения экосистем планеты. Мол, у себя не смогли, так хотя бы здесь. Вроде как появилась возможность начать историю с чистого листа. Забавно, конечно. Особенно учитывая, что целью нашего появления тут является снова забирать, а не отдавать. И, как по мне, лучше этого вообще не понимать. Потому что странно на общих собраниях наблюдать выступления сотрудников из департамента экологии.

Практический смысл всей этой истории с водой заключается в том, что каждый человек имеет возможность принять душ трижды в течение суток. Три раза по четыре минуты. Три раза один и тот же напор и температура. В том случае, если ты моешься быстрее, сэкономленное время никуда не приплюсовывается, а превращается по окончании месяца в прибавку к зарплате в виде бонуса за экологию. Однако в целях гигиены каждый должен использовать в сутки минимум четыре минуты. Как мне рассказывали, это придумали не сразу. Сперва оказалось, что в колонии нашлись индивидуумы, готовые ради дополнительных ежемесячных выплат не считаться с вопросами личной гигиены и обонянием своих коллег.

Здесь даже женщины научились мыться строго в отведенное время. Никаких земных тридцати или сорока минут, разбитых в несколько этапов. А ровно четыре. И ни секундой больше. Мой личный рекорд составлял семнадцать секунд. Но сейчас я хорошенько себя намылил, все смыл и потом еще стоял, задумавшись, под водой все положенное время.

Выйдя из своего блока, я направился не спеша в сторону столовой. Поесть здесь можно почти всегда. Очень вкусно и столько, сколько душе угодно. Это, кстати, послужило для многих причиной возвращения обратно, на Землю. Дело в том, что здесь, в колонии, вся еда абсолютно бесплатная. И без ограничения. Приходишь в зал питания, берешь поднос и, обливаясь слюнями, идешь с ним по одной из трех анфилад, образованных столами. Чего тут только нет. Это и понятно. Ведь за неимением остального еда является одной из немногих возможностей поднять себе настроение, успокоить внутренний порыв, который требует привычных для человека на Земле развлечений. Однако есть одно существенное «но». Каждый месяц все сотрудники проходят экспресс-осмотр у медиков. И главным является вопрос веса. Если ты набрал за истекший период лишние килограммы, то тебе дается возможность исправить ситуацию в ближайшие две недели. В случае, когда масса возвращается в границы нормы, от тебя отстают и ты можешь жить спокойно. Но если вдруг ты не справляешься, то тебя ждет комиссия, на которой несколько человек объясняют порядок возврата домой: время для сборов, дату медицинского обследование перед полетом, условия расчетов за выполненную работу по контракту. И никакие слезы и стенания, попытки достучаться до сердец руководства и просто серьезные разговоры с логично выстроенной системой доводов ни к чему не приведут. Эти каменные истуканы бессердечны. Хотя на самом деле они такие же люди. И у них есть сердца. Но здесь система. И в рамках системы надо четко придерживаться правил. Иначе тебя на подобной комиссии, только более внушительной, так же отправят обратно. И ни один мускул ни у кого не дрогнет. Почему все так стараются удержаться здесь?! Ну, во-первых, это деньги, которые можно заработать. Очень большие деньги. За пару лет можно сколотить приличное состояние, с тем чтобы по возвращении на Землю жить спокойно подальше от города в милом уютном домике на процент от вклада. Завести семью, детей. Я часто читал об этом в старых книгах. И мне кажется это правильным. Ну а во-вторых, вопросы морали. Здесь все, несмотря ни на какие свойственные слабой человеческой природе недостатки, пропитано особым воздухом. Ответственность задач, трезвость, понимание каждым, зачем он здесь, минимальный запас личных вещей и отсутствие возможности прирастать барахлом тут, одинаковая повседневная одежда для всех без исключения с единственной разницей в том, что написано на нашивке на правом плече. И легкость в теле. Я всегда считал, что излишний вес даже в условиях современного умеренного комфорта — это не просто проблема физиологического плана. Это нечто большее. Это слабость. Тобой правит твой живот. Сперва физически, а потом кишечник перестраивает работу мозга. И ты уже не ты. Лично меня атмосфера легкости, пускай и созданная здесь искусственно, радовала. Один из самых распространенных пороков человечества, чревоугодие, на HV-2102 легко и непринужденно низведен до уровня лишь одного пункта под номером 7.87 в утвержденной администрацией колонии инструкции.

Из всего манящего многообразия, как всегда, по заведенной для себя привычке я забрал к себе на поднос тарелку овсяной каши, пару бананов, апельсиновый сок, чудесный круассан с малиновым джемом и кекс с изюмом и орехами.

Сижу, ем. Вспомнилось, как играл в футбол в школе. Мы вышли в финал районного турнира. Был конец мая. Теплый вечерний воздух, запах скошенной травы, легкий, еле заметный ветер, принесший из соседнего со стадионом сада аромат сирени и еще чего-то. Терпкого и весеннего. Бессовестные девчонки из группы поддержки в коротких юбках готовились к игре. Перед началом матча мы с парнями разминались и смотрели на их ноги. Разминались и снова смотрели. Потом была игра. Все выложились на сто процентов. Но победили мы. Решающий мяч был забит после моей передачи. Мы валялись на траве, обнимались и радовались, как двухмесячные щенки. Главный приз, который я получил в тот день, был не кубок с медалями, не возможность для нашей команды принять участие в областных соревнованиях, а долгий и влажный поцелуй в щеку от девочки, которая нравилась мне больше остальных последние три месяца.

Мысли прервал голос из громкоговорителей. Всем сотрудникам, заступающим сегодня на смену в рудники, необходимо было явиться через тридцать минут в конференц-зал службы обеспечения безопасной жизнедеятельности. Мне нужно было в таком случае поспешить.

Через полчаса я сидел в третьем ряду. Рядом со мной галдели, шутили, перекрикивались. Через несколько минут в зале воцарилась тишина. Я обернулся. По проходу сквозь ряды в сторону трибуны шел руководитель службы безопасности Карл Бергер. Австриец по национальности, он был легендой колонии. Это единственный человек, который находился тут с самого первого дня. С момента высадки на планету десанта исследователей, военных специалистов, строителей. Он знал здесь каждый винтик. К тому же это был человек открытый, честный и прямой, заслуживший уважение всех без исключения колонистов. Карл добрался до массивного стола, бесшумно занял свое любимое место, оглядел присутствующих голубыми, как вода в высокогорном альпийском озере, глазами и заговорил на английском языке.

— Друзья мои, приветствую вас. Как вы понимаете, просто так я бы не стал вас собирать. Вопрос, который я хочу озвучить, очень важный. В данный момент он стоит в приоритете для всех заинтересованных служб. Дело в том, что вчера в шахте D произошло обрушение пород. Сейчас можно сказать определенно только одно: в результате происшествия пропал без вести наш с вами коллега Горан Илич. Он шахтер. К сожалению, пока поисковые мероприятия ни к чему не привели. Мы не понимаем, почему произошло обрушение, и мы не нашли ни одного следа пропавшего. Почему пригласили сюда не только специалистов из соседних шахт, но и наших коллег из направлений A и B? Все просто. В шахтах этих направлений тот же минералогический состав пород, а также схожий состав воздуха. Друзья мои, прошу вас всех при работе соблюдать установленные правила по технике безопасности. Также очень хочу, чтобы каждый из вас максимально серьезно отнесся к тому факту, что жизнь у человека одна и конец ее порой наступает внезапно. Берегите себя и своих товарищей. При малейшем подозрении возникновения нештатной ситуации вы должны немедленно остановить работы, известить ответственных сотрудников и приготовить средства защиты. Это все. Ничего сами не предпринимайте. Вы мне нужны не героями, вы мне нужны живыми.

«Странно все это, — подумал я. — Пролететь столько, чтобы тебя завалило в руднике черт знает где на другой планете».

Моя шахта находится по соседству с шахтой D. Однако то, что я услышал сейчас, не сильно меня тронуло. Мы всегда воспринимаем подобные новости как-то не так. Ну подумаешь, кого-то засыпало. Да, этому парню конец. Но я о чем-то подобном узнаю постоянно. От новостей никуда не деться. Мы закаляем себя просмотром захватывающих фильмов, где что-то взрывается, падает, взлетает на воздух, гибнет куча народу. Мы смотрим и жуем чипсы. Сеанс окончен, и память обнуляется. Да, кто-то обронит слезу, кто-то напряжется, спроецировав ситуацию на себя, но… Со мной это никогда не случится. Почему? Потому что не случится — и все. Я всегда буду здоров и проживу долгую и счастливую жизнь.

Вот и теперь я задумался о том, что не успел доесть на десерт кекс с изюмом и орешками. Плевать. Надо еще успеть дойти до отдела связи. Я все время откладывал отправку видеописьма на Землю. Теперь, по моим подсчетам, я не связывался с близкими уже почти тридцать дней. Время летит просто как метеор. Стало немного не по себе — подумал о своих родителях, о маме. С отцом у меня никогда не было теплых отношений. Вообще не было никаких отношений. Он никогда не говорил со мной просто и по душам. Не интересовался тем, что у меня происходит в голове, с кем я общаюсь, о чем мечтаю. Но мама… Знаю, что она думает обо мне каждый день и, возможно, даже молится.

Через двенадцать часов я стоял вместе со своей командой на инструктаже. Еще одном, уже третьем за день. Инструктаж решили провести на платформе перед электропоездом, который должен отвезти нас, как обычно, в шахту. Нам дали расписаться в каком-то документе, затем мы погрузились по вагонам, и поезд бесшумно покатил вглубь пещеры. Через час я уже был полностью погружен в работу. Физический труд дает в этом плане прекрасную возможность все забыть, освободиться от мыслей и переживаний. Ты совершаешь одни и те же тупые движения и приближаешься к свободе. Это, как мне кажется, своеобразный вид медитации. Самый доступный и простой.

Вдруг я ощутил всем телом странную вибрацию. Отложив в сторону инструмент, я огляделся по сторонам. Все загрохотало вокруг, что-то сильно ударило по спине, и я упал. Вспомнил слова Карла о средствах защиты и полез рукой в сторону противогаза, но тут же получил сильный удар по голове. Хорошо, что она в шлеме. Это были камни. Порода с потолка шахты стала обрушаться. Поняв, что мне необходимо убираться отсюда, я попытался встать, но меня тут же припечатала к полу глыба весом килограммов в пятьдесят. Я почувствовал резкую боль в ногах и стал терять сознание. Камней, которые продолжали засыпать мое тело, я уже не чувствовал. Так странно. Почему со мной?! Оказывается, это не страшно.

Глава 2

«Где я?» — эта мысль первая появилась в моей голове после того, как я что-то снова увидел. — Я должен был умереть. Значит, я умер. И где же теперь я нахожусь?!» Я абсолютно не чувствовал свое тело. Невероятная легкость в то же время не позволяла мне управлять собой. Я попытался повернуть голову, но ничего не вышло. Потом я попробовал отдать приказ руке пошевелиться. Исход был аналогичным. Меня окружала почти сплошная тьма. Почти потому, что откуда-то снизу распространялось странное свечение. Оно обволакивало меня и не было статичным. Сияние мерцало оттенками бледно-голубого цвета и перемещалось подобно клубам дыма. Мне стало страшно. Я продолжал думать о том, что все-таки умер и теперь нахожусь там, куда попадают все остальные после смерти. Физически я ничего не чувствовал, и только состояние неопределенности давило со всех сторон. Забавно, что даже после смерти люди продолжают переживать и не дают себе покоя.

Прошло много времени. По моим ощущениям, около трех-четырех часов. Все это становилось невыносимым. Я стал думать, что окружающее меня пространство и само мое состояние не изменятся никогда. Или оно будет длиться очень долго. Годы, десятилетия, века. Возможно, это такой вид наказания, о котором меня в свое время не предупредил мой знакомый священник. Безумное желание заорать разрывало мою голову изнутри. Тело продолжало не слушаться. Отчаяние охватило меня безраздельно.

Внезапно все вокруг залил яркий белый свет. Он не ослепил меня, не смотря на то что до этого была кромешная тьма. Но этот свет был непроницаем, и я ничего не видел за ним. Через несколько мгновений я услышал голос. Он шел как будто со всех сторон.

— Тебе не стоит переживать. Скоро все закончится.

Неожиданно я почувствовал, что могу наконец говорить.

— Кто ты? И где я нахожусь?

— Не спеши. Я пока не уверен до конца, что ты способен получить всю правду сразу и без остатка.

Мне не очень понравился этот ответ.

— Хорошо, давай по порядку, — ответил я.

— Отлично. У меня к тебе есть вопрос. Ты думаешь, что умер?

— Да.

— Понял. Это не так. Физиологически твой организм продолжает функционировать. Ты помнишь, что с тобой произошло?

— Да, конечно. За то время, что я тут нахожусь, я многое успел вспомнить и обдумать.

— Хорошо. Твое состояние — это вынужденная мера. Тебе сильно досталось там, в пещере. Мы решили спасти тебя и вылечить. То голубое мерцание, что ты видел все это время, — результат работы нашего прибора регенерации. Он, с моей точки зрения, немного устарел, но основную функцию продолжает выполнять исправно. Именно он восстановил в твоем организме все необходимые функции жизнедеятельности.

— Кто ты такой? — снова вырвалось из моих уст. — И почему я ничего не чувствую и не могу ничем пошевелить?

— Не волнуйся. Такая уж у этого устройства специфика работы. А с остальным давай разберемся немного позже, когда ты окончательно будешь готов. Потерпи, осталось порядка двух часов. Если говорить вашим земным языком.

Голос пропал. Я был сильно взволнован этой фразой. Что значит «земным языком»?! А кто тогда он?! Ведь мы только что общались и понимали друг друга! Нужно ли говорить, что эти несколько часов прошли для меня непросто? Сперва я пытался, используя свою фантазию, представить, что или кого мне предстоит увидеть. Я понимал, что помочь может только фантазия, но никак не мой предыдущий опыт, поскольку здесь речь идет о чем-то неординарном и чужом. Если, конечно, все происходящее не какой-нибудь тупой эксперимент парней из научного отдела. Хотя какой к черту научный отдел?! Там у них в помине нет подобного оборудования. Это точно. Мой мозг никогда не работал так судорожно и интенсивно, как сейчас. Это привело к тому, что через некоторое время я провалился в какой-то смысловой вакуум. Время остановилось, мозг отключился и не хотел выполнять свои функции. Я один в целой Вселенной. Никого и ничего вокруг нет. Я песчинка, я атом. Меня несет сквозь космос все дальше и дальше навстречу новым звездам и планетам. Неважно, кто я, кем был и что думал. Значение имеет только каждый следующий шаг. Я стал приходить в себя. Серое вещество в моей голове вытащило меня из тумана. Я снова ощутил прикосновение реальности, какой бы она ни была.

Страх ушел. Я ощущал легкое волнение в ожидании того, что я смогу узнать уже совсем скоро. Мне кажется, что если бы я был в состоянии управлять своим телом, то с моего лица не сходила улыбка.

Потом этот голос появился снова.

— Процедура завершена. Сейчас мы все отключим.

Голубое свечение исчезло. Меня развернуло и поставило на ноги. Резкий белый свет стал ослабевать, и ко мне наконец вернулся контроль над своим телом. Взглянув на себя, я понял, что стою абсолютно голый. Потом посмотрел перед собой. В пяти метрах от меня находился человек. Человек ли это?! Да, это человек. Высокий, около двух метров ростом, с карими глазами и абсолютно лысой головой. Он был одет в очень интересный костюм. Я не заметил на нем ни одного датчика или чего-то похожего на систему жизнеобеспечения. Он был абсолютно гладкий и покрывал все тело этого человека, кроме головы. Костюм имел темно-серый цвет и выглядел необычно за счет эффекта светопоглощения. Я продолжал стоять на месте в нерешительности, а он направился в мою сторону. Остановившись в паре метров от меня, человек заговорил.

— Меня зовут Кейнгарн. Как ты себя ощущаешь физически? Есть ли какие-то жалобы?

— Нет. Спасибо. Все, кажется, в порядке. Только мне некомфортно стоять здесь в таком виде.

— Это странно. Ведь нет ничего более комфортного и естественного, чем это.

— Да, я думаю, что ты, конечно, прав. Но мне все равно некомфортно и здесь прохладно. Поэтому я бы хотел одеться, если можно.

— Хорошо. В таком случае прошу следовать за мной.

Помещение, где мы находились, было круглой формы. Оно имело в диаметре около двенадцати метров. Вдоль стен стояло какое-то оборудование. Я такого точно нигде не видел. Пол, стены и потолок сияли белым цветом. Здесь было светло, но я не обнаружил тут ни одного источника света. Из помещения вел только один проход. Кейнгарн развернулся и направился к нему, будучи, видимо, уверенным, что я обязательно последую за ним. Так и произошло. Мы шли недолго по коридору, дважды повернув налево. По дороге я обратил внимание на несколько автоматических дверей. Каждая из них имела иллюминатор. Но разглядеть, что было за ними, не представилось возможным. Также я не понял, как и чем эти двери управляются. Нигде рядом с ними не было пульта или чего-то в этом роде. Кейнгарн остановился около одной из дверей. Она была больше предыдущих. Мой спутник дотронулся правой рукой до костюма в районе запястья на левой руке. После этого дверь исчезла. Она не съехала в сторону или куда-то вверх, она просто растворилась. Мы прошли, и дверь за нами снова материализовалась. Про себя я твердо решил, что не буду ничему удивляться.

Мы оказались в большом отсеке. Он был в форме треугольника, дальняя вершина которого находилась на расстоянии от входа, примерно в тридцати метрах. Вдоль стен и в центре этого отсека располагалось оборудование. На каждой из консолей что-то мигало и светилось, однако, несмотря на работающую технику, в помещении висела тишина. В конце отсека стояли четыре массивных кресла с расположенными перед ними приборными панелями.

— У вас тут интересные двери, — произнес я, с тем чтобы начать разговор.

— Да, у нас тут много интересного.

Он нажал на кнопку на консоли рядом с ним. Перед нами из пола выросли два стула. Затем он достал из выдвинувшегося ящика какие-то тряпки. Это была моя одежда. Та самая, в которой меня завалило.

— Оденься. Мы это почистили. Надеюсь, что тебе будет комфортно.

Я с удовольствием достаточно быстро оделся, так как мне надоело разгуливать голышом. После этого натянул на ноги ботинки, которые тоже оказались в свертке. Теперь, почувствовав себя увереннее, я посмотрел Кейнгарну в глаза и спросил:

— Что со мной будет дальше?

— Присаживайся, Павел.

Я присел на один из стульев. Мой собеседник сделал то же самое.

— Откуда ты знаешь мое имя? На форме этого нет.

— Мы взломали вашу информационную систему. Сведения о тебе мы получили оттуда.

— Взломали нашу DataCastle? Это же нереально! Она оснащена последней степенью безопасности.

После этого я осекся и замолчал. Подумал о том, как наивно и глупо выгляжу со стороны. Ладно, все в порядке. Я обещал себе не удивляться. Нужно постараться сдержать слово.

— Хорошо. Ты можешь мне ответить на вопрос? Сейчас пока остальное не интересно.

Он смотрел на меня сосредоточенно, но приветливо.

— Да, я тебя слушаю.

— Где я нахожусь?

— Ты на планете Квилеса. Все, что ты видишь вокруг, — это наш космический корабль. Я его капитан и руководитель миссии.

Все у меня внутри сжалось, дыхание с сердцебиением участились.

— Что еще за Квилеса?! Где это находится? — испуганно произнес я каким-то чужим голосом.

— Квилеса — это наше название планеты. Вы ее зовете HV-2102. Ты на той же планете, что и был до ситуации в руднике.

Липкий неприятный страх немного отступил. Я снова могу себя контролировать. Дыхание начало восстанавливаться.

— Я испугался. Решил, что вы меня куда-то телепортировали или что-то в этом духе.

Я продолжал громко сопеть ноздрями, а на его лице появилось подобие улыбки.

— Телепортация — непростой процесс. Мы научились с ним работать. Но пока делаем это только на своей планете.

— Извини, но я все равно не смогу сейчас обсуждать какие-то сложные технические моменты. Хотелось бы разобраться в основном. Ты понимаешь, о чем я говорю?!

— Да, понимаю тебя. Ты находишься в плену эмоций. Вы еще пока не научились с ними правильно жить. Они мешают вам воспринимать окружающую действительность реально и принимать взвешенные решения. Но тебе не стоит бояться. Ничего плохого в земном понимании этого вопроса с тобой здесь не произойдет.

— Тогда ответь, пожалуйста, еще на один вопрос.

— Говори. Я слушаю.

— Кто вы такие?

Мои зрачки расширились. Я чувствовал, что именно следующих слов капитана я ждал все это время. Они были у меня в голове и не давали покоя, как маленький камешек, что попал вам летом в кроссовок. Кто они такие и что они делают здесь?! Осознание того, что простой инженер с Земли, который прилетел сюда работать отбойным молотком в пещере, сейчас узнает то, что все мы тщетно пытались понять на протяжении веков, сводило судорогами мой мозг. Кейнгарн внимательно смотрел на меня и не спешил отвечать. Через несколько секунд он произнес:

— Мы представители цивилизации Хортенс с планеты Делея Корника.

Я собрался и решил не останавливаться, поэтому задал следующий вопрос:

— Вы на самом деле выглядите именно так? Я имею в виду то, что вы похожи на нас. Или просто это образ, созданный для меня, чтобы мое сердце не остановилось от увиденного?!

— Нет, мы выглядим так, как ты видишь меня. Но здесь есть одно существенное уточнение. Это не мы похожи на вас, а вы похожи на нас! Если говорить еще конкретнее, то это мы создали вас.

Я скрестил руки на груди и тяжело выдохнул. Мой взгляд не мог остановиться на чем-то конкретном. Он блуждал по отсеку в поисках опоры и не мог ее найти. Вдруг я нащупал что-то в нагрудном кармане. Это оказалась обертка от шоколадной конфеты марки «Звезда». Я достал ее и повертел в руках. Этот мятый никчемный кусок продуктовой фольги с яркими надписями вернул меня в состояние реальности. Мы чего-то стоим: выращиваем хлеб, создаем машины и самолеты, добываем руду, летаем в космос, делаем, в конце концов, очень вкусные конфеты. Что он сказал?! Они нас создали? Но как это возможно?!

— Ты можешь мне подробнее рассказать об этом? Хотя нет, сейчас не стоит. Иначе у меня взорвется голова. Я поймал себя на мысли, что вдруг я просто сплю и это все лишь сон. Что скоро проснусь и пойду завтракать.

— Нет, Павел. Это не сон. Но в другом ты прав. Сегодня больше информации не будет, с тебя пока достаточно.

Он провел левой ладонью по правой руке в районе запястья. Там засветилось что-то вроде дисплея. Кейнгарн нажал туда несколько раз и после этого снова заговорил.

— Сейчас к нам присоединится моя помощница. Ее зовут Федея. Она отвечает в составе нашей миссии за вопросы взаимодействия. Но, учитывая ваши культурные особенности, я решил пригласить ее после того, как ты оденешься.

— Она?! У вас тут на корабле есть девушки?

— Да. А какая разница, кто именно входит в состав нашей группы?! У вас же тоже есть девушки в колонии!

— Не знаю. Я просто растерялся. Да, у нас есть. Как ее зовут? Повтори, пожалуйста.

— Федея. А вот и она.

Я повернул голову и сразу все забыл. В отсек вошла ошеломляющая своей красотой девушка. Ее идеальная фигура была также обтянута серым костюмом, но, невзирая на это, я не смотрел куда-то вниз на грудь или ноги. Мое внимание всецело было приковано к ее лицу. Большие миндалевидные глаза темно-голубого цвета, правильной формы нос, сочные губы и невероятно сильные на вид и длинные волосы темно-каштанового цвета. И именно волосы, развеваясь вопреки законам гравитации, дополняли ее образ неземными чертами.

Она подошла к нам. Кейнгарн встал со стула. Я последовал его примеру. Федея обратилась к капитану:

— Хам ар наибетеке?

Кейнгарн в ответ лишь слабо кивнул. После этого она заговорила со мной на уже понятном для меня языке:

— Павел, приветствую тебя на нашем корабле. Меня зовут Федея. Моя цель в этой миссии — это собирать данные о вас и в случае возникновения необходимости выстраивать каналы взаимодействия с представителями вашей цивилизации.

— Безусловно, наше с тобой знакомство — это следствие стечения обстоятельств, — продолжила девушка. — И не самых, как мне представляется, приятных. Но, как бы то ни было, ты сейчас здесь. И нам предстоит впереди узнать друг друга немного лучше.

— Федея, мне очень приятно с тобой познакомиться. А ты всегда такая?

Она пару раз хлопнула своими ресницами, взглянула на Кейнгарна и потом переспросила:

— Какая? Что ты конкретно имеешь в виду?

— Ты говоришь как робот.

Ее взгляд и в целом выражение лица слегка изменились. Стали более человечными. Ситуацию решил поправить капитан корабля.

— Павел, Федея — один из наших лучших научных специалистов. Несмотря на то, что по нашим меркам она достаточно молода, уверен, что вам удастся выстроить правильную коммуникацию между собой.

— Достаточно молода — это сколько?! — я решил задать бестактный земной вопрос.

— Мне сорок семь лет, — ответила она наконец с улыбкой на лице. — У меня еще все впереди в плане получения опыта и развития интеллектуального баланса.

Я опешил от услышанного.

— Сорок семь лет — это молодой специалист для вас? Вы серьезно или просто так шутите?

— Нет, конечно, — ответил Кейнгарн, — тебе пока и так непросто, поэтому раздражать твой мозг искажением информации мы не намерены. Дело в том, что мы живем в среднем около ста семидесяти лет. Некоторые дотягивают до двух сотен. В рамках этого сорок восемь лет — это лишь начало пути.

— Все ясно. Ладно, я понял. А почему вы так характеризуете юмор?

— А как бы ты его описал? — ответил он вопросом на вопрос.

Я решил принять вызов, несмотря на кашу в моей голове.

— Юмор — это когда мы высмеиваем какие-то недостатки в нас, в окружающих нас явлениях, людях, их мыслях и поступках, предметах материального мира.

— Ты смеешься только над недостатками?

— Нет. Думаю, что вы правы. Можно также смеяться над преувеличенными достоинствами или преимуществом.

— Хорошо. Пусть будет так. То есть это происходит тогда, когда что-то вокруг тебя выходит за рамки нормального и привычного?

— В целом да, но иногда можно рассмеяться над чем-то обычным. То есть когда ничего из ряда вон выходящего не случилось. У всех людей разное отношение к жизни и соответственно разное чувство юмора.

— Я понял. Мое отношение к этому простое. Если мы получаем любую информацию извне и она не идет вразрез с нашим устоявшимся отношением к происходящему, то мы, скорее всего, смеяться не будем. Но когда какой-то факт из нашей жизни окрашивается чем-то дополнительным, это уже может вызвать приступ смеха или какую-то схожую с этим реакцию. Я говорю о преувеличении, о подмене понятий, о парадоксальном окончании какой-то фразы, неестественном поведении. Ты понимаешь, о чем я?

Конец ознакомительного фрагмента.