Детская комната

Максим Милованов, 2018

«Детская комната» – символ детства. У кого-то это яркие игрушки и море родительской любви, а у кого-то канализационный коллектор и закон джунглей. «Детская комната» – пронзительная история двенадцатилетнего подростка, сбежавшего из дома и нашедшего приют в банде малолетних бродяжек по прозвищу «Червяки». Многие скажут: «Подобное случается с кем угодно, только не с моим ребенком». В таком случае повесть стоит прочесть дважды. «Детская комната» – приквел, давший начало популярной остросюжетной серии, обращенной к проблемам взаимоотношений «отцов и детей». Четыре книги данной серии «Кафе «Зоопарк», «Естественный отбор», «Рынок тщеславия» и «Неоновый мир» завоевали немало наград, но все началось именно с нее… «Детская комната» – прививка против родительских заблуждений.

«Потерянные» дети

Инспектор по делам несовершеннолетних Валентина Андреевна Глушенкова не очень-то жаловала массовые рейды накануне государственных праздников, когда малолетних бродяжек пачками отлавливали с улиц, нимало не думая, куда их потом девать. Конечно, саму идею борьбы с беспризорностью она поддерживала, но вот методы…

Впрочем, когда родной восемнадцатый отдел по самую крышу забит малолетками, уже не до рассуждений о целях и средствах. Нужно было работать, и Глушенкова работала, не разгибаясь. Ровно половина рабочего дня ушла на заполнение анкет и формуляров для приемникараспределителя. Большинство граф Валентина заполняла по памяти, поскольку знала едва ли не всех местных малолетних бродяжек. Она почти не сомневалась, что и после следующего рейда придется заполнять на них анкеты. И так будет продолжаться до тех пор, пока жизнь в спецприемниках, детских домах и приютах не станет лучше вольного промысла на городских улицах.

Выпроводив из кабинета последнюю, как ей казалось, порцию юных бродяжек, Глушенкова собралась перекусить, но не тут-то было: в дверь просунулась голова следователя Анатолия Панфилова.

— Валя, вот хорошо, что ты освободилась! — радостно воскликнул он. — Я тебе сейчас еще пятерых подкину. Их возле автовокзала подобрали…

Спустя минуту в кабинете сидело пять новых оливеров твистов. Впрочем, новыми их можно было назвать только условно — четверых Глушенкова хорошо знала. Это были «червяки», прозываемые так за то, что предпочитали жить под землей, в канализационном коллекторе близ автовокзала. Там же, возле автовокзала они зарабатывали на жизнь: попрошайничали и воровали по мелочам. Главным у них был долговязый Витька Пулякин по кличке Пуля. К нему она и обратилась с приветственным словом:

— Давно тебя, Витя, не было в моем кабинете. Да и друзей твоих тоже. Я уж подумала, что вы за ум взялись…

— А мы, Валентина Андреевна, давно по уму живем! Потому и под шмоны милицейские не попадали. Да и в этот раз не попали бы, если б не этот вот…

Пуля кивнул на сидевшего с краю худощавого паренька лет двенадцати.

— У вас новенький? — спросила Глушенкова.

— Нужен нам такой лошара! — воскликнул младший из подростков, Юрка-Шнурок. — Его менты по ошибке с нами замели.

— А как он с вами оказался?

Вопрос этот вызвал среди «червяков» сильное замешательство, и Глушенкова поняла, что дело тут нечисто.

— Ну-ка, вы четверо, марш из кабинета! — велела она «червякам». — Посидите пока в коридоре, а мы тут поговорим с глазу на глаз с… Как зовут вашего случайного знакомого?

— Кузя! — засмеялся Шнурок.

Остальные тоже захихикали, но в их смехе явственно слышалось напряжение.

— Значит, тебя зовут Кузьма? Я верно поняла? — спросила Глушенкова, как только «червяки» вышли в коридор.

— Да, — ответил подросток.

— А фамилия?

— Кузяев…

— Где ты познакомился с этими ребятами?

— В подземном переходе, рядом с автовокзалом.

— Давно?

— Вечером…

— Вот как… — Глушенкова помешкала. — И за такой короткий срок они уже успели прозвище тебе придумать?

— Чего тут придумывать — меня все Кузей зовут. И дома, и в школе…

— Значит, ты ходишь в школу, — Валентина обрадовалась: наконец-то ей попался вполне благополучный подросток. — А в какую?

— У нас в поселке всего одна школа…

— В каком поселке?

— В… — Мальчик вдруг замешкался. — Не скажу…

— Но почему? — удивилась Глушенкова.

— Не скажу — и все…

От прежней радости Валентины не осталось и следа. «Вот тебе, пожалуйста, очередной беглец! — подумала она. — От чего же ты сбежал? От родителей-алкашей, от нужды, от побоев, или просто в странствия потянуло?..»

Глушенкова стала припоминать домашние заготовки, припасенные для таких случаев, но тут из-за двери снова вынырнула голова Анатолия Панфилова.

— Валя, можно к тебе на минутку? — спросил он.

— Разве что на минутку, — разрешила Валентина.

Анатолий присел на свободный стул и спросил полушепотом:

— Валя, ты помнишь, какой завтра праздник?

— День Конституции…

— А еще?

— Тебе мало? — улыбнулась Валентина, но тут же, поняв намек, стукнула себя по лбу. — Совсем забыла! Завтра же день рождения нашего дорогого начальника! Что дарить будем?

— Вопрос вопросов! — Панфилов воздел руки. — Мы тут с мужиками посовещались насчет подарка, но консенсуса пока нет. В конце концов решили довериться единственной женщине, то есть тебе. Вот список…

Анатолий извлек из кармана небольшой лист бумаги и разложил перед коллегой.

— Пункт номер три, — едва глянув на листок, приговорила Глушенкова.

— Электрочайник, — удивился Панфилов. — Но почему? Мы склонялись к набору инструментов…

— Тоже мне, сыщики! — усмехнулась Глушенкова. — Наш шеф вот уже две недели рассказывает каждому встречному, что у него дома случилось короткое замыкание и сгорел электрочайник. Что это, как не намек?

— Гениально! — воскликнул Анатолий и задумчиво взглянул на листок. — Тогда надо посчитать. Нас двадцать шесть человек, приличный чайник, я узнавал, стоит тысячу двести пятьдесят рублей. Сколько же выходит на одного? У тебя калькулятор есть?

Валентина порылась в столе, вынула и включила аппаратик. Но ответ пришел раньше.

— Сорок восемь рублей, — объявил Кузьма.

— Ага! И тридцать копеек! — недоверчиво усмехнулся Панфилов.

— Не тридцать, а семь, — уточнил подросток. — Просто я округлил. Думал, вас копейки не интересуют.

Глушенкова проверила подсчет юного математика на калькуляторе и удивилась.

— А ведь верно: сорок восемь рублей семь копеек, — сказала она. — А давай еще в делении поупражняемся?

— Легко…

— Сколько будет три тысячи пятьсот поделить на семьдесят девять?

— Сорок четыре целых и три десятых, — почти тут же ответил Кузьма.

— А семь тысяч триста на девяносто два?

— Семьдесят девять целых и тридцать четыре сотых.

— А в умножении ты так же силен? — спросил Панфилов, забирая у Валентины калькулятор.

— Умножать у меня получается еще лучше, — похвастался Кузьма.

— Сейчас проверим…

В течение получаса мальчик демонстрировал свое мастерство двум взрослым милиционерам. Иногда ошибался, но ненамного. В конце представления Панфилов заявил:

— С тобой, парень, хорошо в казино играть! Как ты это делаешь?

Подросток пожал плечами.

— Тебе бы в спецшколу с математическим уклоном! — сказала Глушенкова. — Твои родители об этом не думали?

— Нет… Роза Дмитриевна, училка по математике, в прошлом году куда-то звонила, но ей там сказали, что теперь у них только платное обучение.

— Значит, родители не могут платить за твое обучение?

— У меня одна мать. А отчим — жлоб, за копейку удавится!

После этих слов для Глушенковой многое прояснилось.

— Скажи, Кузьма, отчим к тебе плохо относится, да? Из-за него ты и убежал из дому? — спросила она.

Подросток ничего не ответил, но на глаза навернулись слезы.

— Ты не бойся. Я тебе обязательно помогу…

Говоря так, Глушенкова ничуть не лукавила. Она вправду хотела помочь, хотела и могла, иначе она не считалась бы одной из лучших в своей профессии. Но чтобы помочь, следовало досконально разобраться в причинах побега. И немедленно.

Валентина выразительно посмотрела на Анатолия, и тот тут же вышел.

— Вот что, Кузьма, садись-ка поближе, — сказала Глушенкова и достала из стола пакетик с соленым печеньем. — Будем пить чай и говорить по душам. Крекеры, надеюсь, любишь?