Комитет двухсот

Максим Левобережных, 2020

Автор сравнивает реалии жизни с известными теориями сущего: от конспирологии до оккультизма. Жонглируя понятиями и словами, данный текст уносит читателя в мир увлекательных рассуждений, где действительность переходит в возможное, но не доказанное, где факты соединены с домыслами и допущениями. А также читателя ждет игра слов и лёгкая ирония, перекличка смыслов и созданных автором новых терминов и аббревиатур с существующими в мировой культуре символами и мемами, отчего новые взаимосвязи наполняются ещё большим смыслом. Фотографии автора.

Психиатрия для миллионов

События мирового масштаба, произошедшие на протяжении нескольких месяцев две тысячи двадцатого года ещё раз заставили меня вернуться к одному предположению, касающемуся проблемы ограниченности научного и, в частности, медицинского познания.

Типы психических больных, описанных официальной наукой, на самом деле гораздо более широко распространены у населения, чем принято думать. Причина подобного неведения кроется в ограниченности наблюдений пациентов, чье поведение, сознание признано патологией.

На основании чего можно вывести такое предположение? Дело в том, что психиатрам издавно попадались (были доступны для наблюдения) пациенты из высших или средних слоёв населения, где люди с признаками психических отклонений действительно сравнительно редко встречаются.

Подобная ограниченность выборки напоминает положение в медицине, описанное, в частности американским биологом Робертом Сапольским в книге"Игры тестостерона"[М.: Альпина нон-фикшн, 202, С.125-133], только наоборот. Суть этого феномена в ошибке выборки: При вскрытии трупов в прошлые века и первую половину ХХ века врачи принимали за норму любого человека обнаруженные ими патологии внутренних органов нищих людей (чьи тела и были почти исключительно доступны паталагоанатомам). В случае обращений к психиатрам, картина, судя по всему наблюдалась почти прямо противоположная:"болезни души", стремились лечить люди состоятельные, и самое главное, с более высокой культурой повседневного поведения, так что в анналы психиатрии попало несколько ошибочных догм, основанных на том обстоятельстве, что и сами врачи особенно в старину, во времена становления психиатрии были выходцами из более благополучных и даже привелигированных слоев населения, так что встреченные ими люди с"диким поведением", казались им чем-то из ряда вон выходящим, и их записывали в сумасшедшие, но поживи эти врачи (именно поживи, а не общайся, пусть и часто, но с высоты своего господского положения), хлебни горя а, унижений, придирок в одной тарелке среди"людей"(как в старину назвали простонародье), они были бы в шоке от большого числа психических больных (во всяикосм случае, их поведение неотличимо от психов, позицинирующих себя (и позиционируемых, что самое страшное) как нормальные члены общества, разве что может быть, с неприятным характером. Говорю об этом, полагаясь на практику (на наблюдения людей с патологиями, которых не принято считать психами), и уже под неё собираю теорию. Итак, наблюдения жизни людей из т. н. простого народа показывают наличие среди них немалого количества людей с отклонениями в поведении, которые походят на психические нарушения. В отличие от более интеллигентных слоёв населения, эти отклонения не только не нивелируются, а в ряде случаев, происходит их культивация. Вместо того, чтобы сглаживать острые углы своего поведения, в вульгарной — особенно в уличной и полукриминальной среде — принято обострять отношения. Патология выдаётся за стандарт поведения. Даже психически здоровые люди в этой среде усваивают грубые приемы в речи, и не просто грубые, а основанные на ошибках в оценке происходящего, слов и намерений собеседника (наподобие бреда отношения). Люди отказываются от своих слов, лгут в лицо, хотя знают, что говорили до этого этому же человеку прямо противоположное — такое поведение бессмысленно с точки зрения здравого смысла и присуще скорее людям с психической патологией.

Итак, искажение выборки относительно психбольных происходит от того, что специалистам присуще незнание жизни (точнее, незнание жизни простых людей, но так как их большинство, то выражение"незнание жизни"вполне уместно).

Такой феномен скрытых психических больных вкупе с особенностями психологии толпы(склонность людей в основной своей массе к подчинению представлениям большинства, а также к жестокости; отмечу, что вышеперечисленные свойства присущи всем слоям населения, а также инфантильность — опять же широко распространённая у населения), дало кумулятивный эффект в 2020 году в ходе пандемии, объявленной ВОЗ (хотя это объявление противоречит открытым данным о количестве заболевших, необходимом для названиям пандемия и даже эпидемия(также с широко употребляемым термином карантин, хотя вводился режим самоизоляции, а не карантина).

Готовность людей следовать навязанным нелепым нормам выдаёт не только слабую психику у людей вообще, но такую же ущербную психику у людей, облеченных властью на разных её уровнях, у всех этих руководителей Оперативных штабов в регионах и т. д.

И вот здесь, не удержусь от ерничанья. Начну издалека: название сего опуса («Психиатрия для миллионов») изначально перекликающееся с названием старой научно-популярной книги"Теория относительности для миллионов", можно переделать и дальше."Психиатрия у миллионов". Этот эффект подобен шоку от увиденной главным героем классического фильма"Планета обезьян"поверженной Статуи Свободы: оказалось, что вся деградация человечества до уровня животных произошла не на далёкой планете, а на Земле…

Итак, если психические отклонения во многих сообществах (а значит, примерно для всего человечества) достигают 50-60 процентов, неужели я могу предполагать подобный казус и для среднестатистического читателя этих строк? Отвечу: нет, скорее всего нет. И дело тут не в обычной вежливости (подобной той, которую проявил бывший член семерки, ограбивших в Англии в молодости почтовый поезд с огромной суммой, опознав заказчика преступления с вероятностью 99 процентов, хотя опознал он его процентов на сто, эта оговорка про неполную уверенность нужна была, чтобы не позорить членов его семьи — спустя много лет после смерти этого почтового работника).

Те, кто является потенциальным пациентом специалистов (но скорей всего никогда им настанет), не будут читать эту книгу, скорее всего не будут. При достаточно большой выборке (т. е. если много читателей, что кстати, было бы неплохо) такие экземпляры попадутся, но в любом случае их будет мало. Так что обратиться к тебе, Читатель, могу наравне и без утайки, подобно тому же биологу Сапольскому, в уже упомянутой выше книге, прямо отнесшему себя и своих читателей к категории ботаников(или бывших таковыми в юности) [там же, С. 109].

Конец ознакомительного фрагмента.