Парашютисты-диверсанты Сталина. Прорыв разведчиков

Максим Бузин

Август 1941 года. В глубокий немецкий тыл заброшена разведгруппа наших парашютистов-диверсантов с заданием захватить новейший американский бомбовый прицел «Норден», установленный на экспериментальном бомбардировщике «Летающая крепость», который был подбит над Берлином, совершил вынужденную посадку и попал к спецам Люфтваффе. Хватит ли у разведчиков сил и жизней, чтобы с боем прорваться на сверхсекретный объект «Икс», охраняемый не хуже ставки Гитлера? Смогут ли диверсанты уйти от погони на трофейном бронеавтомобиле? Как разведгруппе вернуться к своим из глубокого немецкого тыла? Угнав с вражеского аэродрома бомбардировщик «дорнье» и отбившись от поднятых на перехват «мессершмиттов»! Когда на кону не только их жизни, но и судьба войны – разведчики идут ва-банк!

Глава 4

Наступившее утро в окрестностях аэродрома Волленберг выдалось спокойным и солнечным. Неторопливо щебетали птицы. Над покрытой росой травой стелился легкий туман. Едва заметный ветерок ласково качал верхушки деревьев. Природа будто сама себя успокаивала после пережитого ночью потрясения.

С людьми было сложнее. Оставшиеся в живых пребывали в каком-то тупом ступоре. Кто-то бессмысленно шатался по территории, иные собирались в небольшие группы и молча глядели на еще дымящиеся обломки и руины. Наиболее «стойкие» засели в березняке возле нескольких уцелевших орудий и, наплевав на устав и дисциплину, глушили шнапс.

Комендант аэродрома, который еще вчера за подобное деяние отправил бы всех без разбора сразу на гауптвахту, казалось, ничего не замечал. Он сидел на ступеньках штаба, а точнее, на ступеньках развалин штаба и смотрел невидящим взглядом перед собой. Кто-то из офицеров обратился к нему с вопросом, но ответа не получил. Комендант превратился в статую. Теперь это был просто усталый пожилой человек с поникшими плечами.

Такую вот картину наблюдал Отто фон Камп, удобно расположившийся на заросшем густой травой пригорке. Он сидел, вытянув ноги и опершись спиной о ствол одинокой березы, половина верхушки которой была накрыта куполом его парашюта.

Во время ночного приземления он был полностью поглощен созерцанием боя и испытывал чувство нереальности происходящего. К действительности его вернула жесткая посадка на крону дерева. Ломая с треском ветки, летчик почти достиг земли, но тут раскрытый парашют зацепился за длинный березовый сук, стропы натянулись и спуск прекратился.

Так Отто и провисел метрах в трех от земли около получаса, дергая за стропы парашюта в разные стороны, чтобы освободить зацепившийся купол. Время от времени он, скорее для очистки совести, звал на помощь, испытывая стойкое ощущение, что это бесполезно. Затем Отто достал нож и не спеша по одной стал резать стропы. Перерезав последнюю, он камнем рухнул на землю, но успел напрячь мышцы и сгруппироваться, так что обошлось без травм.

И вот теперь он сидел на зеленой травке, блаженно курил и наблюдал за происходящим вокруг себя. Со стороны Берлина появилась вереница машин. Впереди ехали два мотоцикла с пулеметами, закрепленными на колясках. За ними, играя солнечными бликами на стеклах, двигались три черных легковушки. Следом, поднимая клубы пыли, шли крытые брезентом грузовики в количестве двадцати единиц.

— Берлинское начальство пожаловало, — самому себе сообщил Отто, — скоро начнется разбор полетов, полетят погоны, а то и чьи-то головы. Может, мне пора вернуться в расположение эскадрильи?

И замолчал, грустно усмехнувшись: до сегодняшнего утра он вслух, находясь в одиночестве, не разговаривал. Тем временем автоколонна, петляя между воронками, въехала на территорию аэродрома. Грузовики остановились, и из них стали выпрыгивать автоматчики в полевой форме войск СС.

— А вам, живодеры, что еще здесь надо? — прошептал с нескрываемой ненавистью Отто и сплюнул.

Он, как и большинство армейских офицеров, не любил и презирал эсэсовцев, «прославившихся» своей жестокостью в «сражениях» с безоружными мирными жителями, женщинами и детьми.

Подчиняясь командам офицеров, половина солдат оцепила территорию. Некоторые держали на поводках мощных овчарок, которые своим бешеным лаем сразу нарушили тишину августовского утра. Два взвода плотным кольцом окружили сбитый ночью неизвестный самолет, вернее — головную часть его фюзеляжа. Молодой высокий гауптштурмфюрер СС с усиками «а-ля фюрер» прохаживался возле него взад-вперед, гордо задрав вверх подбородок и бросая по сторонам надменные взгляды.

«Расфуфыренный индюк, — подумал Отто, — аж надулся от чувства собственной значимости. А меня рядышком в ста метрах и не заметил. А вдруг я злой вражеский диверсант или шпион с рацией? Может, встать в полный рост и помахать ему ручкой? А что — вид у меня вполне себе ничего, а сверху на дереве еще и парашют висит… Чем вы в СС думаете? Нагнали кучу солдат, а прочесать территорию до сих пор не удосужились. Вы же в Берлине не могли знать, что на самом деле здесь произошло: штаб разрушен, связи с ночи нет. В общем, идиоты». — Отто закончил свой беззвучный монолог и перевел взгляд левее.

Там, недалеко от разрушенных казарм, беседовали три офицера. Двое представляли Люфтваффе. Они четко и лаконично отвечали на вопросы майора Абвера. Невысокого роста, широкоплечий, он был на голову ниже каждого из своих собеседников. При этом казалось, что он смотрит на летчиков сверху вниз. Даже на расстоянии Отто физически ощущал излучаемые майором силу и уверенность.

Видимо ответив на все вопросы, офицеры Люфтваффе на секунду замерли по стойке «смирно», развернулись кругом и направились восвояси. Майор Абвера достал из кармана платок, постелил на невысокую каменную ограду и аккуратно присел. Левой рукой он извлек из пачки сигарету, слегка покрутил ее между большим и указательным пальцами, поднес к носу. При этом лицо майора выражало нескрываемое удовлетворение, почти блаженство.

Затем он встал, потянулся всем своим мощным телом и, резко повернувшись в сторону холма, приглашающим жестом помахал Отто рукой. Отто готов был поклясться, что за все время наблюдения за ним этот коренастый майор ни разу не посмотрел в его сторону! А разглядеть неподвижно сидящего человека среди высокой травы да еще при слепящем в глаза солнце очень непросто!

— Однако я все равно собирался идти обедать, — опять вслух сказал себе Отто и, мазнув взглядом по еще дымящимся руинам столовой, добавил: — Хотя где уж теперь обедать.

После этих слов он спустился с пригорка вниз по невидимому со стороны аэродрома склону, с независимым видом прошел через оцепление и, никем не остановленный, направился к поджидавшему его майору. По мере приближения все внутри Отто начинало от негодования закипать сильнее и сильнее. Еще бы! Он ночью участвовал пусть и в скоротечном, но жестоком бою, в котором за считаные секунды потерял троих однополчан. Он столкнулся с чудовищной разрушительной силой. А здесь прибывает какой-то хлыщ из Берлина, начинает всех допрашивать, а потом наверняка еще и будет раздавать указания! Вот уж нет!

Не дойдя трех шагов, Отто остановился и, неожиданно для самого себя, засунул руки в карманы летного комбинезона, пристально глядя в глаза незнакомцу. Но тот, по крайней мере внешне, никак не прореагировал на такую вызывающе неуставную выходку.

— Майор Дамфельд, отдел Абвер-три, военная контрразведка! — представился он и улыбнулся. — А вы, как я понимаю, командир эскадрильи обер-лейтенант фон Камп?

— Так точно! — натянуто ответил Отто.

— Давайте немного пройдемся и побеседуем. Тем более что вы, похоже, слегка засиделись под своей березой! — С этими словами Дамфельд опять улыбнулся.

— Вы очень наблюдательны, господин майор, — ответил Отто и неожиданно почувствовал, что напряжение, сковывавшее его последние часы, начало постепенно уходить.

Он вынул руки из карманов и даже принял какое-то подобие строевой стойки. Безусловно, этот Дамфельд располагал к себе.

Вместе они не спеша молча пошли по единственной сохранившейся дорожке, ведущей к развалинам ангара продовольственного склада. Отто искоса наблюдал за своим визави. Тот, казалось, вообще думал о чем-то совершенно постороннем. На губах играла легкая улыбка, взгляд блуждал по сторонам, не фокусируясь на чем-то конкретном, а мысли витали где-то далеко.

— Обер-лейтенант, — неожиданно прервал молчание Дамфельд, — не буду выпытывать у вас подробности ночного происшествия, кое-что я уже знаю, а что помните, расскажете сами потом, если захотите…

И после небольшой паузы, указав рукой в сторону зарывшегося наполовину в песок фюзеляжа бомбардировщика, добавил:

— Мне бы хотелось услышать ваше мнение опытного летчика о данном аппарате — могли ли его сделать англичане или, скажем, русские? Несколько необычная конструкция, согласитесь!

— Я подобного раньше не видел, это точно, — после непродолжительной паузы ответил Отто. — Насчет англичан не скажу, а вот американцы вполне могли бы сконструировать нечто подобное. И самое главное — и те и другие могли бы придержать такой убойный козырь в рукаве и подождать, чем закончится война на Восточном фронте. Но если бы у русских было подобное оружие, то от наших танковых армий давно остались бы одни воспоминания, а казачьи полки стояли бы на берегу Рейна.

— А вы смелый человек, фон Камп, — пристально глядя в глаза, произнес Дамфельд. — Далеко не каждый даже гипотетически позволил бы себе предположить, что враг может войти на территорию рейха. Это полностью противоречит нашей военной доктрине, озвученной фюрером. И более чем смело делиться подобными мыслями с офицером контрразведки, вы не находите?

— Вы спросили мое мнение, майор Дамфельд, — сухо произнес Отто, — я привык отвечать то, что думаю.

— Ну, ну, не заводитесь, — выставив вперед ладонь, примирительным тоном сказал Дамфельд, — я понимаю, какой стресс вы испытали прошедшей ночью. Отложим на некоторое время нашу беседу. Отдохните, отоспитесь, пока есть возможность. По моим данным, все ваши старшие офицеры погибли, а комендант аэродрома, как вы, наверное, успели уже увидеть, слегка не в себе. Возможно, обер-лейтенант, именно вам придется исполнять обязанности командира до особого распоряжения. Посмотрите, какой кругом бардак! Нужно навести порядок. А мы вернемся к нашему разговору позже.

С этими словами Дамфельд круто развернулся через левое плечо и направился к поджидавшей его машине. Сняв с головы фуражку, он положил ее на переднее правое сиденье, а сам сел за руль. Заработал двигатель, и черная легковушка, оставляя за собой облако пыли, двинулась в направлении Берлина.

Отто закурил и устремил задумчивый взгляд вслед удаляющейся машине. Майор показался ему каким-то странным. Вроде и умный, и властный, цепкий взгляд, все подмечает, да и форма сидит как влитая. Словом, типичный майор контрразведки. И все же что-то в нем не так! А вот что? Этого Отто уяснить не мог. Какие-то расплывчатые мысли и образы крутились и смешивались в его голове. А понять их смысл он не мог. Вроде как вот он ответ, рядом! Но нет, не ухватить, ускользает и все тут!

Отто не спеша пошел назад. Все вокруг было по-прежнему. Светило солнце, дул легкий ветерок. Вокруг сбитого ночью бомбардировщика кольцом стояли автоматчики. И гауптштурмфюрер СС, все такой же надменный и высокомерный, прогуливался взад-вперед, периодически пристально всматриваясь в начищенные до блеска носки своих сапог. Несколько солдат тянули по полю кабель связи. По мере удаления их фигуры становились все меньше и меньше. Прибывший утром из Берлина полковник сухопутных войск о чем-то тихо, но настойчиво расспрашивал вышедшего наконец из ступора коменданта аэродрома. Слов слышно не было, но зато явственно ощущался запах шнапса.

«Отдохните, отоспитесь…» — всплыли в памяти слова майора. Силы действительно были на исходе. Отто плавно изменил направление движения и вновь, но уже в обратную сторону, пройдя через оцепление, обошел пригорок с одиноко растущей березой. Поднявшись на вершину, он улегся на бок под деревом на теплой траве и закрыл глаза, подставив спину солнечным лучам.

В голове замелькали события прошедших часов. Хлещущие из бомбардировщика оранжевые плети трассеров, огненный коллапс на земле, колонна машин из Берлина, показавшийся странным майор Абвера. Потом все расплылось и перемешалось. Обер-лейтенант Отто фон Камп заснул…