Поместье Боровиковых

Максим Артёмов (2025)

Се есть придуманная повесть о семье Боровиковых, в коем кипят страсти, аки в котле ведьмовском, и юмор бьет ключом, аки фонтан в саду царском. Господарь Афанасий Степанович, муж домовитый, да умом обиженный, мечтает о тишине и покое, но семейство его, аки рой пчелиный, не дает ему вздохнуть вольно. Госпожа Акулина Петровна, жена его верная, а характером — огневица лютая, властна и горда, словно царица русская. Дщерь их, Лукерья, девица чувствительная, стихи слагает, что соловьи поют, а сердцем пылким, аки пламя свечное. Сын, Евлампий, молодец хоть куда, да только в воинском деле не смыслит ни шиша, больше по пирам да забавам молодецким горазд. Сии люди, судьбами переплетенные, являют пред читателем картины жизни русской во всей красе и безобразии. Будут тут и свадьбы шумные и пиры роскошные, и ссоры горькие. Все, как в жизни бывает. Так отвори же, читатель, сию книгу и окунись в мир страстей человеческих, да не забудь посмеяться от души, ибо смех — лучшее лекарство от всех бед!

Глава 5

После ремонта мельницы и мышиной интермедии жизнь в поместье Боровиковых вошла в более спокойное русло, однако до полной идиллии было еще далеко. Афанасий Степанович, вдохновленный примером графа Григория, решил заняться своим физическим развитием и предложил устроить охоту.

— Григорий Иванович, — заявил он, натягивая свой старый охотничий тулуп, — пора нам развеяться и показать свою удаль! Давно я не держал в руках ружье.

— Охота — дело хорошее, — ответил граф, — но боюсь, что ваше ружье скорее напугает дичь, чем поразит ее. Да и навык, судя по вашим рассказам, немного под растерялся.

— Навык не пропьешь! — гордо ответил Афанасий Степанович. — Я в молодости медведя одним выстрелом валил!

Акулина Петровна, услышав о предстоящей охоте, закатила глаза.

— Ох, и натворите вы дел! — проворчала она. — Лучше бы дрова на зиму заготовили, чем по лесу шататься.

Но Афанасия Степановича было не остановить. Он вооружился старым ружьем, взял с собой Евлампия в качестве помощника и, в сопровождении графа Григория, отправился в лес. Пантелеймона, желающего приобщиться к благородному занятию, Афанасий Степанович решил оставить дома, опасаясь, что тот перепутает зайца.

Охота началась довольно вяло. Афанасий Степанович постоянно спотыкался, ронял ружье и пугал всех окрестных птиц своими громкими разговорами. Евлампий, мечтавший о героических подвигах, разочарованно бродил по лесу, не видя никакой дичи.

— Отец, — вздохнул он, — что-то охота совсем не задалась. Может, пойдем домой?

— Не унывай, Евлампий! — ответил Афанасий Степанович. — Сейчас мы им покажем! Вон, смотри, заяц!

Афанасий Степанович, прицелившись, выстрелил. Ружье, отдав сильную отдачу, выбило его из рук. Заяц, испугавшись, скрылся в кустах.

— Эх, промазал! — сокрушенно произнес Афанасий Степанович. — Ну ничего, в следующий раз повезет.

Пока Афанасий Степанович и Евлампий безуспешно пытались поймать хоть какую-нибудь дичь, граф Григорий, отойдя в сторону, наслаждался тишиной и красотой леса. Вдруг он услышал тихий плач. Оглядевшись, он увидел Лукерью, сидящую под деревом.

— Что случилось, Лукерья? — спросил граф Григорий. — Почему ты плачешь?

Лукерья, вытирая слезы, ответила:

— Я… я люблю!

— Любишь? — удивился граф Григорий. — И кто же покорил твое сердце?

— Да никого тут нет! — ответила Лукерья, покраснев. — Я просто люблю… любовь! Мечтаю о прекрасном рыцаре, о страстных чувствах, о приключениях… А тут… охота, огород, мельница… Скука!

Граф Григорий улыбнулся:

— Любовь — это прекрасное чувство, Лукерья. Но не стоит ждать рыцаря на белом коне. Любовь можно найти и рядом, в простых вещах, в добрых людях, в красоте природы.

Лукерья задумалась над словами графа Григория. Она впервые посмотрела на мир другими глазами.

Тем временем в поместье разгорался нешуточный конфликт. Акулина Петровна, обнаружив, что запасы соленых огурцов уменьшились вдвое, пришла в ярость.

— Пантелеймон! — кричала она, метая громы и молнии. — Куда делись мои огурцы?! Ты опять все сожрал?!

Пантелеймон, кланяясь и божась, отрицал свою вину.

— Акулина Петровна, — лебезил он, — я к огурцам даже не прикасался! Клянусь всем святым!

— Врешь! — кричала Акулина Петровна. — Я знаю тебя, как облупленного! Ты готов продать душу за соленый огурец!

В разгар перепалки во двор вошел Митрофан, неся в руках полную корзину… соленых огурцов.

— Акулина Петровна, — заикаясь, произнес он, — я… это… хотел вам сюрприз сделать. Собрал огурцы с дальней грядки, чтобы они у вас всегда были под рукой…

Акулина Петровна, увидев Митрофана с огурцами, замерла. Она поняла, что зря обвинила Пантелеймона.

— Пантелеймон… — пробормотала она, покраснев, — прости меня… Я… погорячилась.

Пантелеймон, воспользовавшись замешательством Акулины Петровны, незаметно вытащил из корзины Митрофана несколько огурцов и скрылся в кладовой.

Вечером, за ужином, Афанасий Степанович хвастался своими охотничьими подвигами, Акулина Петровна извинялась перед Пантелеймоном, Евлампий рассказывал о красоте леса, а Лукерья, глядя на графа Григория, улыбалась и писала стихи о настоящей любви.