Тартуга.Обратно в Хелл

Максим Алексеевич Антипин (2024)

Желающий насладиться чтением, приветствую тебя! Приглашаю отправиться на просторы калакеанского бассейна в компании отважных пиратов, убийц и психопатов. Тех людей, которые променяли душу на блеск золота и ласки продажных женщин, тех, кто не думает о будущем, кого не волнует прошлое, тех кто ценит настоящее здесь и сейчас. Рэке уже сделала свой выбор, так давайте последуем её примеру.

Глава третья: После бури.

"Мужчина поскальзывается на плитке,

падает, матерится, а после кричит:

–"Что у вас здесь происходит?".

Вирусный ролик из сети

Арбуз сидел на баке, расположенном в носовой части корабля, наблюдая за трудовой деятельностью команды. Сегодня не его вахта, но до чего же восхитительно находиться на солнышке, предаваясь ласкам морского ветра. Взор радуют занятые работой моряки, а горло и душу — крепкий ром. Арбуз не так прост с первого взгляда. Калакеан помог раскрыться. Открыть и развить в себе способности, доселе ему неведомые. Выпускник лучшей Альбокорийской морской академии Белой зари проводил свою жизнь в службе государству, разбое и пьянстве. Камуфляжный костюм цвета хаки являлся для него второй оболочкой. Порвешь, дырка со временем сама затянется. Достаточно просто помыться прям в нем в мыльной воде, он обсохнет и будет безупречно чистым спустя непродолжительное время. И это далеко не все прелести. Как и биологическая оболочка, обновлялся, сохраняя краски, которые от обилия инсоляции или доброй пищи становились только ярче. Изюминкой, главной особенностью являлось следующее: одеяние могло принимать цвет окружающей обстановки, скрывая владельца от посторонних глаз. Пират этим активно пользовался, в рейдах был незаметен противнику, всегда разя своим ятаганом наповал, поражая уязвимые места. Выпрыгивал на будущих жертв, словно черт из табакерки.

Костюм и пират так породнились друг с другом, образовав единое целое. И хотя данное событие произошло далеко не при радужных обстоятельствах, разъединить их будет смертью для каждого. Человек обратится в хладный труп, а чудный наряд — в бесцветную тряпку. Да и смысла разлучать их нет никакого.

На заре карьеры моряка, только что выпустившегося и ждущего распределения, в награду за отличную учебу, получил сей мимикричный дар. Подарок лучшим ученикам, которых набрался добрый десяток. Пожимая руку главы академии, они светились от счастья и самодовольства. Нервные будни, унижения и трудная учеба позади, а перед тобой открываются все дороги мира. Ступи и пройди любую. Непременно обретешь богатство, славу и почет!

Как обычно принято, после торжественной части полагается попойка. Дикая. Безжалостная. Безрассудная. Так интеллектуальный авангард академии Белой зари поступал из года в год. Негоже нарушать вековые традиции, ведь так?

Вернувшись в казармы, облачившись в новенькие зачарованные костюмчики, юноши отправились в этиловые путешествия по кабакам, тавернам и прочим злачным местам. Планируя потратить все имеющиеся на руках звонкие накопления да зарядиться под завязку памятными воспоминаниями. Чтобы всю жизнь помнить!

— Та-тул! Тебе ли не знать все самые"сладкие"места древнего Антара! — Молвили выпускники! — О твоих приключениях ходят легенды. Похождения поражают своим размахом! Сегодня наш день, ребята! Так пусть Та-тул будет нашим гидом в мире проспиртованных грез!

— Сочту за честь устроить вам алкотур! — Радостно отвечал будущий тартужанин. Настал час упоительного веселья. Напитки разного цвета, крепости и качества лились рекой. Парни наполняли кровеносные сосуды горячительной влагой, устраивали испытания печени, а разум погружали в дурманящий рай! Рай, в котором, по сути, еще зеленные юнцы видели себя повелителями мира! Храбрые, как львы, красовались перед разношёрстной публикой питейных заведений, словно павлины, распушив хвост колоссального самомнения. Гримасничали, подобно обезьянам, а под конец ели и пили, уподобившись свиньям.

Не один человек, живущий на нашей планете, не ответит вам, что десять молодых, пребывающих в алкогольном угаре, людей, забыли на сельскохозяйственных складах города. Незваные гости задобрили сторожа остатками монет да выпивкой, предложив разделить последнюю вместе с ними. Он, старый пройдоха, с удовольствием согласился на подношение, приняв гостей. Повесы желали встретить новый день в ангаре, хранившем в своих стенах арбузы да дыни. Расположившись среди спелых даров юга империи, в центр живого круга, поместив фонарь охранника, продолжили возлияния. А как все знают, самые задушевные беседы перед рассветом. В тот час раннего утра, когда измученное развлечением тело требует отдыха, а разум рождает безумные идеи.

— Так… — Вещал Та-тул. — Мы… Мы можем… Смогли… Хе-хе. Попороли!

— По… Попороли! — Хором отвечали выпускники на слова гида.

— Скоро! Скоро! Новая жизнь. Да… А, давайте! — Алкопроводник собрал остатки воли в кулак, заставив свой язык слушаться. Говорить хоть и медленно, но внятно и членораздельно:

— Нас разведет судьба… Мы ведь не глупые… Да, парни? Мы дадим клятву верности на крови! Обещание братской помощи! Мы… Всегда… Всем присутствующим здесь, а ты! — Тут глаголющий указал вторым пальцем в сторону доброго, беспечного старика, — станешь нашим свидетелем!

— Ну, молодчики, даете. — Утер усы и погладил бороду пожилой хранитель складов. — Звонкая монета и приличная выпивка делают меня самым лучшим свидетелем!

— То-то же, — недобро ухмыльнулся Та-тул; — все за?

Юнцы закивали. Голова отключилась. Зеленый змий взял над ними власть. Готовы на любую, даже самую сумасбродную, затею.

— Тогда приступим… — Поднялся затейник, — слушать и повторять! Меня!

— Мочи уже, — крикнул горе-свидетель, — трави лебедку!

Инициатор поднялся, немного покачиваясь, — попрошу… Повторять, все… Четко. — Участники послушно кивали. Пошатываясь, встали, держа в руках пузатых стеклянных друзей, с остатками высокоградусного содержимого. Юноши, могу поспорить, даже отчет в своих действиях отдать не могли, но команды выполнять — пожалуйста.

— Нежели так… Приступим. — Присосавшись к бутылке, будущий тартужанин мощными глотками опустошил оную. Все остальные повторили. После, присев на корточки, разбил ее, а полученной розочкой по очереди располосовал себе оба предплечья, сквозь костюм. Руки в момент обагрялись кровью. Кожа разошлась, явив взору поврежденные мышцы. Некоторые полоснули так сильно, что позволили внимательным окружающим узреть работу сухожилий.

Разорванная ткань жадно впитывала алую влагу. Ни одной капельки не упало на пол амбара. Разум наполнила резкая боль, но решимость воплотить задуманное лишь крепла. Осмотревшись, понял: не зря сегодня его окружают лучшие ученики. Перед собой, в свете масленой лампы — видел серьёзных людей, готовых идти до конца. Даже если придётся пусть кровь. Свою кровь!

Не теряя времени, Та-тул соединил свои, покрытые безобразными увечьями, конечности, с предплечьями ребят, стоящих справа и слева. Присутствующие совершили то же самое действо, образовав круг. Переплетя пальцы кистей, телами плотно прижавшись, парень-затейник громко, четко и торжественно зачитывал обязательство каждого, кто дал согласие на сие действие:

— Коли нужда, коли беда. Хворь и увечья. Нам не страшны! Единым кругом и единой душой! Питая плоть свою — питаешь кровного родича. Мать и жена, дочь и сестра. Отец и сын, брат и прочий друг в стороне. Клятву мы принесли, коли нет покоя одному, не устанут трудиться все. Одной головой. Одним телом. Одной душой. Да быть такому!

Десять голосов наполнили склад. Десять тел двигались синхронно, распевая песню кровавой клятвы и совершая доисторический танец верности. Разум десятерых слился в единый. Колоссальные причудливые тени наполнили пространство амбара. Юноши сначала засветились всеми цветами радуги, а после стали мигать. Костюмы то подчеркивали фигуры своих обладателей, то скрывали от любопытных старческих очей. Наблюдая за обрядом страшного обязательства, старик в короткий срок сменил приподнятое любознательное настроение на тихий, тонущий шок.

Страж овощей наблюдал. Хмельное настроение прошло. Сердце бешено стучало. Вдруг пошла кругом голова. Не в силах больше лицезреть представленье, бросился вон из здания, моля у высших сил прощения за проявленную слабость."Зачем пустил? Зачем позарился на щедрые дары непрошенных гостей?! Горе тебе! Беда! Старый болван!".

Давненько дряхлая плоть не испытывала на себе такие нагрузки. Ни физические, ни моральные. Дед доковылял до сторожки, тяжело дыша. Обливаясь потом. Ворвался в нее, ощутил резкую боль в груди. Перед глазами плыли цветные круги. Страх, смерти страх, неожиданно ворвался в сознание пожилого. Рухнув на трехногий табурет, ощутив спиной прохладную каменную стену коморки. Постарался перевести дух. Безуспешно. Каждый вдох преисполнен мученья. — "Боги помогите!". — Крикнул в пустоту: — "Помогите мне, Боги!". Боль ушла… Свет померк… Затих… На веки…

Сейчас, спустя почти год с приезда в Калакеанский бассейн, Та-тул, ныне офицер Арбуз, неохотно вспоминал события трехлетней давности. Хотя, возвратиться мысленно в те события не составляло труда. Помнил, как открыл глаза после безумной попойки, разомкнул слипшиеся губы, услышав при этом истошный крик рядом с собой.

— У арбуза глаза! Зрячая ягода! Она шевелится! — Вопил некто подле него.

— Что у вас здесь происходит? — Задал вполне логичный вопрос другой голос. Спокойный. Серьезный. Властный.

— Господин капитан! Арбуз на меня глазеет! Живой! Он живой! — Не унимался нежданный наблюдатель.

— Аааа! Зачем орать? — Протянул Та-тул.

— Еще и говорит! — Новый приступ истошного вопля, а после звук глухого падения на пол.

Арбуз присел. Голова трещала безбожно. Тошнило и немного потряхивало. Обычная абстиненция. Знакомое чувство. Ну да ладно. Больше тревожило, что он находился в каком-то большом здании, кругом черно-зеленные полосатые да желтые плоды, слабое освещение. Хотя это мелочи. Люди в форме. Напротив. Вот сейчас уже играем по-крупному.

— Что у вас здесь происходит? — Вновь прозвучал вопрос. Крупный мужчина, стоящий спиной к проходу в склад, ожидал ответа. Видимо, самый главный. Та-тул не мог его хорошенько рассмотреть, да и не желал особо-то.

— Не знаю… — Бросил в ответ вчерашний выпускник.

— Что у вас здесь происходит? — Старший не унимался.

— Может… Хватит? Отвали! Я сам особо не понимаю. — Несмотря на тошноту хотелось есть. Какие противоречивые ощущения. Вот глоток воды воспринимался бы как высшее благо.

— Замолкни! Берете нового свидетеля под руки и доставьте в комендатуру. Все приберите, зафиксируйте и черт подери, приведите в чувства этого сосунка! Разлегся тут, стражник называется!

Конечно, стресс. Потрясение. Коли на тебя посмотрит зеленая полосатая ягода. А ежели еще и скажет что-нибудь, то труба! Редкий случай в правоохранительной практике. На море необъяснимой беды в разы больше. Потягивая ром, офицер рассматривал в сотый раз ноги, живот, руки. Любуясь самым удачным подарком, который когда-либо ему делали в жизни. Ради него готов хоть еще тысячу раз пройти изнурительные допросы, душный узкие камеры, косые взгляды. Даже завывание матерей погибших юношей более не тревожили душу. Костюм того заслуживает. Да, да и снова да!

— Чё расселся, бездельник? — Потрепанная фигура Краболова возникла перед Та-тулом. Не заметил его приближение, видимо сильно погрузился в воспоминания. — Двигай булки. — Старпом тяжело шлепнулся рядом, без спросу перехватил на половину заполненную бутыль, мощными глотками осушив до дня. Отняв слюнявые губы от горлышка, поморщился, а после выдохнул, тихо приговаривая; — хорошо, хорошо…

— Легче? — Саркастически поинтересовался офицер.

— Нет. Покурить бы. — Достал цигарку, задымил ей вовсю.

— Выпивки мало осталось, пора в порт. — Арбуз явно не рад объявившему первому помощнику.

— Так два месяца бороздим, еще бы. — Икнул. Протяжно. По-стариковски. — Вот все спросить хочу, а как ты вообще такой вещичкой разжился? Про подобное слыхал, видел, но чтобы как твой, с такими возможностями… Первый раз.

–Это долгая история.

— Так мы и не торопимся. Пока шалупонь наша отчистит корабль, часы пройдут, так что, валяй.

— Выпить быть, — потягиваясь, молвил Арбуз.

— Угу, — задумчиво согласился старпом. Щеки и нос налились багровым алкогольным румянцем, — принесут. Пока ждем, про костюм рассказывай.

— Сказать-то и нечего… Создал именно сей костюм карлик один. Больно эксперименты любил. Большую партию наклепал. Веселый такой. Не жаловал, когда всякие прохиндеи от работы отвлекают. Брал булыжник и швырял прямиком в голову непрошенному гостю. Всегда на столе рабочем парочку держал. А так, в свободные часы, сама милота! Шутил, вкусностями угощал. Душа! Он — то и допер, как создать улучшенную версию подобных одеяний. Видимо, где-то перестарался. Раз так вышло.

— Именно, что вышло… Не юли, валяй, валяй, парень, — наседал Краболов.

— Эх, ладно. Слушай. — Сдался Арбуз. Извлёк сигарилу, прикурил, задумался. Спустя пару затяжек поведал следующее:

— В общих чертах расскажу события той ночи и последующей за ними. В душе-то понимаю, не клятва, на коленке придуманная в помещения амбара, убила девять юношей. Да уж. Ментальные образы запустили каскад магических реакций, которые заложил в них создатель одеяний… Возможно, возможно… — Офицер выдержал паузу, — тогда, находясь в крайней степени этилового опьянения, парни решили во имя других пожертвовать собой. Я же хотел, чтобы все стало… В мое благо… Эх, часто слышу отдаленные шумы… Наверняка, души неуспокоенные взывают ко мне. Алкоголь глушит. Он все глушит… Даже желания жить… — Подытожил Арбуз.

Краболов молчал, хмурясь. Пыхтел, периодически низко кашляя, отплевывая за борт содержимое прожжённых табаком легких.

— Так, понятно все с тобой, и как вы взаимодействуете на телесном уровне? Никак в толк не возьму.

— Давно плаваем, и только сейчас дошла охота спросить? — Затягиваясь, поитересовался офицер.

— Так, не бузи, а все по полочкам мне разложи! — Старпом нервничал, езрзая мясистым задом по доскам.

— Дальше было следующее: ткань прочно спаялась с кожей, думается мне, проникла глубоко в плоть, как мицелий гриба в почву. При необходимости другого облачения, кои было крайне редким явлением, утягивалась, плотно облегала тело. Причем достаточно было мысленной команды, представь! Хе-хе. Вначале магические эффекты сами по себе возникали. Спонтанно. — Тартужанин говорил несколько отстраненно, ровно. — Например, в воде я становился бело-прозрачным, словно медуза, а в густой растительности зеленел. Постепенно смог добиться контроля над своей особенностью. Калакеан усилил её, позволяя становиться практически невидимым в любой ситуации. Очень полезно, знаешь ли, если выпил много, а платить нечем. — Офицер кисло усмехнулся.

— Хорош, очень хорош. — Непонятно к чему выплюнул сею фразу. — Важно то, кто ты есть в настоящем.

— Прошлого не воротить. — Арбуз затушил окурок о доски. — Осуждать? Смысл? На корабле"ТАртуга"все лисы. И у каждой хитрой животинки рыльце в пушку. — Искренне парировал Арбуз.

— Амуниция, экипировка, в нее же волокна костюма не проникают? — Продолжал допрос старый моряк.

— Магия, содержащаяся в нем, достаточно мощная. Она как бы фонит, накладывая эффекты на окружающие предметы. Я просто желаю этого, хочу. Я даже могу обнять человека и при большом усилии… — Тут пират хищно ухмыльнулся, — его скрыть.

— Или сундук, например, полный золота. — Почесывая седую бороду, размышлял старпом.

— Разумеется.

Краболов замолчал. Переваривал информацию. Пыхтел крепкой сигарилой, а после встал и ушел. Не проронил больше ни слова. Оставил собрата по службе в одиночестве и без этиловой амброзии.

Кареглазый, начинающий лысеть в области темечка, худощавый юноша размышлял. Служил ведь на корабле"ТАртуга"без особого желания, стараясь заработать как можно больше, но не в ущерб своим собратьям. При дележе добычи всегда щедрый и справедливый, подмечал заслуги и промахи всех участников операции. После каждого скудного рейда задумывался, как соскочить на какой-нибудь другой корабль. Сын альбокориского и ахперского народов все чаще и чаще задумывался о своей судьбе, так и не находя ответов. В глубине души ощущая, как распыляется его потенциал, однако не принимал решительных попыток изменить ситуацию. Да, Арбуз часто рассуждал о смене службы, корабля или даже адмиралтейства, но всегда находил отговорки, почему в данный момент не может поступить именно так. Имея переменчивый нрав, особенно в моменты масштабных возлияний, душа компании превращался в грубияна, своим хамством настраивая окружающих против себя. Хотя потом, как остынет, мог признать свои ошибки, извиниться. Арбузом был еще и потому, как, и, одноименная ягода, скрывающая мякоть от посторонних глаз, держал свои переживания под толстой коркой, решаясь на откровения только после солидной заправки горячительными напитками.

Поэтому в данный момент оставалось лишь вновь закурить и ждать, пока принесут новую порцию высокоградусной водички, наблюдая за трудами пережившего шторм экипажа.

— Когда коту нечем заняться, он лижет яйца. Моряк же травит байки! — Трон плюнул под ноги, сердито смотря по сторонам. — Спать хочется, но не можется. — Комментировал сам себе недавно увиденную беседу двух офицеров.

Безымянные, которых не унесли в пучину морскую каловые воды, таскали ведра с нелицеприятным содержимым за борт. Матросы и юнги терли щетками палубу, чистили пушки, вытаскивали из недр корабля калакеанское содержимое. Трупы животных, погибших в прошлом мореходов, а вернее, их останки. Экскременты. Пропитанные мочой и гноем вещи. Все шло в утиль. Самое ценное, безусловно, подлежало очистке, но бутыльков с голубоватым содержимым явно на всё не хватит. Следовательно, вес корабля заметно уменьшится вследствие потери значительной части груза.

Трон руководил очисткой судна от мерзости, пришедшей прошлой ночью. Дневная вахта вне очереди. Ведь это он поменял курс корабля в тайне ото всех, направив его к Черным островам. О том что направление можно легко изменить, все разом забыли, прям отшибло напрочь память. А вот демонстративно покарать — это за милую душу. Да и молодому, горячему юнцу сие действие пойдет только на пользу. Тем более, что может быть лучше после скверной ночи, чем заниматься физическим трудом, приводя плавучий дом в порядок?

— Кто положил морские карты, счетные книги и чистый пергамент в отсек вместе с пшеницей? Так мало положил, еще и засунул под помост, который и защищает припасы от воды, но для нее уязвим! Покажите мне эту светлую голову, гром его подери! — Трон швырнул на худо-бедно отмытые доски останки бумажного мира, представители которого умерли в неравной схватке с морской мулякой.

— Это наверняка Хмуля сделала, она та еще хозяйка! — Арбуз прокричал абордажнику свои мысли, откупоривая принесенную флягу с ромом, — что бы плохое ни произошло, либо она, либо Зоркий глаз виновата, репутация такая вещь, знаешь ли…

Хмуля, Зоркий глаз… Провальный проект местных магов-плотников. Когда колонизация Калакеана делала свои первые шаги, Антильцы столкнулись с проблемами самыми разнообразными, но во главе угла, пожалуй, являлся недостаток рабочих рук. Тогда лучшие умы королевства посидели, почесали покрытой сединой головы и стали творить. Вдохнули жизнь и толику разума в деревянные фигуры, прозвав их"син номбре", что в переводе на альбокорийский звучит как"без имени", а после разговорной адаптации — "безымянные". Проекты по разработке подобных оживленных заменителей людей шли во многих королевствах, государствах, империях, но именно Антильский способ прочно укоренился на просторах Калакеана. Его ученые мужи пошли еще дальше. Решили сделать их более интеллектуально развитыми, сообразительными, приблизив их к человеческому облику и разуму. С возможностью возмещать потери магической энергии путем приема пищи, а не обычным вливанием маны, широко практиковавшимся.

Рядовой безымянный выглядел, как простой манекен, на котором выставляют одежду в модных столичных магазинах. Не говорил. Мог выполнять пару десятков простых команд. Модернизированные же явились продуктом завышенных ожиданий и грустной реальности. Деревянные тела хоть и стали походить на человеческие, но выглядело это крайне убого. Представьте максимально неказистого, словно пожамканная булка хлеба, колченогого человека. Именно такие фигуры в итоге получались после обработки магией. Интеллект, скорее, походил на ум ребенка-идиота. Простые указания могли выполнять, но помимо этого делали много странных действий, понятных лишь им. Зато неясных окружающим. Поэтому работу в данном направлении быстро свернули, успев произвести чуть больше полсотни «улучшенных» версий. Конечно, у них имелись имена. Хмуля и Зоркий глаз как раз были из той партии. Попали на корабль в качестве эксперимента. Смогли пережить десяток заварух, чем заслужили постоянное место на судне флибустьеров. Порой парочка занималась самоуправством, чем вызывала гнев моряков, как, например, в подобной ситуации.

— Мне прям легче стало, спасибо! — Трон поднял только что выброшенный бумажный мусор, с силой выкинул его за борт. Подумав, он смачно харкнул вслед, надеясь таким образом выплеснуть свою злобу. — Сколько имущества еще пострадало, кто мне ответит?

— Не кричи, друг, все хорошо! — Пена подошел к собрату по оружию, показывая пометки, сделанные углем на деревянной доске, которую обычно использовали для приема пищи. Для тех, кто мог их прочитать, открывались перспективы дальнейшего плаванья. Весьма не радужные, скажу вам.

— Не забивай голову подобными мыслями! Лучше забей трубочку душистым табачком! И настроение лучше, глядишь, и аппетит проснется, — молвил Пена, — а если по-серьезному, то просочившаяся вода через дефекты покрытия на верхней палубе, почти полностью уничтожила все судовые журналы. Кто-то разложил их на полу первой артиллерийской палубы прям под щелями. Никак не пойму: кто решил это сотворить. Остались только журналы, что у капитана хранятся. Вот…

— Странно… То есть, кто-то перед калаштормом распихал их по всему кораблю? Потехи ради? Какой смысл? Журнал распределения жалования и добычи тоже приказал долго жить? — Трон прервал речь собрата, начиная закипать, — извини, что перебил, прошу, скажи, что он хоть-то цел?

Пират молча покачал головой. Пена… Хороший добрый парень, сильно добрый для такого места, как"ТАртуга". Несколько полный, всегда улыбчивый, светлоглазый. На румяных щеках легких пушок. Просторный светло-оливковый костюм с пояском из черной кожи. Плетеные сандалии, широкополая шляпа. Вот его постоянное одеяние. С ним всегда было спокойно. Любой спор или конфликт мог уладить только своим присутствием. Как в сильно взбитой пене погружается тяжелый предмет, так и его аргументы с доводами топили яростные словесные нападки.

Без сомнения, если пираты решили устроить заварушку, то тут он бессилен, но в обычной жизни у него здорово получалось утихомирить драчунов. Сколько топоров войны помог закопать — не сосчитать. Трон всегда задавался вопросом: как такой добряк затесался в ряды лихих, кровожадных людей. Убивал, как и все, грабил, как и все, но излишней жестокостью не болел. В отличие от Парфюмера, Князя или Трона, не шёл на пытки, дабы получить желаемое. Любил говорить, убеждать, склонять. Получать все тихо и мирно. И, как правило, добивался желаемого. Никто точно не помнил, как он появился. Словно действительно морская пена вознила на гребне волны, только остался, чтобы быть уголком умиротворения на корабле.

— Провизия, пресная вода… Нам хватит вернуться в Хелл? — Чтобы хоть как-то успокоиться, моряк решил последовать совету товарища — закурить. Трон подул на руки, прошептал простенькое заклинание, отталкивая грязь от кожи, заставляя руки пахнуть озоном, после извлек сигарилу. — И почему я этим должен заниматься?

— Да потому что мне так хочется, вот почему. — Гар-зар подошел сзади, словно кошечка, бесшумно, — вместо уборки нашего дома после калашторма, что вы обсуждаете? — Огромный кровоподтек, видневшийся на лбу капитана, вряд ли поднимал ему настроение. Видимо, после знака, сотворимого Троном, корабль знатно мотнуло, приложился головой об косяк или какую-либо другую деревянную деталь.

— Вы же слышали! — Абордажник развернулся, сердито пыхтя, — у вас уйма офицеров, умных людей, не то что я! Почти весь документооборот канул в лето. Виноват-то кто? Калашторм встал на торговых путях, по которым мы следовали.

— Не кричи на меня. — Гар-зар спокойно осадил горячего подчиненного, — дал тебе задания. Ты будущий офицер. Такой опыт пойдет только на пользу. Они это все умеют, а ты только на пути к знанию, поверьте мне, мистер Трон. Тем более тебе многие годы служить здесь.

«Ага, конечно. Мы еще посмотрим, кто, где окажется в итоге», а вслух произнес:

— Если мой тон задел вас, прошу прощения, во мне кипят эмоции, а не личная неприязнь. — Сделав шутливый реверанс, склонил голову напоследок, — разрешите продолжить наводить порядок на корабле, капитан?

Конец ознакомительного фрагмента.