Однокомнатное небо

Максимилиан Неаполитанский

«Однокомнатное небо» – это сборник философских рассказов, это букет смыслов и идей, аромат которых может почувствовать внимательный читатель. Это праздник, состоящий из вереницы событий, судеб, встреч, путешествий… В каждом рассказе скрыт символ, и в приобщении к этим символам обретается ощущение радости перед всем миром и всей жизнью.

Встреча

Оригинальность — война мысли

с мыслями о повторе прошлого.

— Мальчик, тебе плохо? Это твоя остановка.

Миша удивился, откуда спрашивающий знает, где ему выходить. Он ещё раз осмотрел его — это был точно не знакомый, не друг. Мужчина в тёплой одежде — в округлой куртке, в толстых штанах, с тяжёлым рюкзаком, вытягивающим его назад. В тёплой одежде и без шапки. На улице, как помнил Миша, было очень морозно — гулял кусающийся ветер, дороги и дорожки, тротуары и переходы были покрыты злым льдом. Злой лёд — он так и хочет тебя уронить. Миша придумал это ещё до школы, когда все требовали от него оригинальности. Лицо мужчины показалось генеральским, с элементами птичьего — острый нос, но храбрые глаза. Такие лица Миша видел на картинах в известном музее. Он посмотрел в окно — правда, дощатый забор сменился серым газоном, и автобус медленно подъезжал к небольшому дому в три окна. Это означало — финиш. Миша поторопился встать. После долгого дорожного сна у него закружилась голова, и показалось, что мужчина куда-то пропал. На самом деле он уже стоял у дверей — он вышел вместе с Мишей.

Они вместе пошли по узкой дорожке, отделённой от шоссе тонкой стенкой снега. Миша шёл впереди и долго сдерживал себя, чтобы не оглянуться — рассматривал деревья, аккуратно и декоративно заваленные густым снегом, смотрел вперёд — впереди задымленное солнце приближалось к горизонту. Что-то восточное было в этом вечере… Нет — мужчина был по-прежнему за ним. Когда Миша оглянулся на него, он по-доброму улыбнулся и на мгновенье остановился. Видимо, он подумал, что Миша хочет что-то сказать.

Так дошли они до булочной. Мише нужно было купить хлеб — он торопливо скрылся за тяжёлой дверью, а мужчина остался на улице. Выбор был небольшой, но Миша долго рассматривал и сравнивал цены, слушал разговоры других покупателей. Совершив покупку, он долго вглядывался в часы — было почти пять. Ещё пять минут, и можно выходить — вдруг повезёт. Мишу спросили, кого он ждёт — здесь его хорошо знали. Миша ответил, что греется. Он ведь действительно заодно и грелся — дорога была длинной, неуступчивый мороз уже успел сделать его пальцы красными камушками, а на ресницах развесить свои липкие венки. Дома знали, что в четверг он приходит поздно, он не торопился.

Миша попробовал подойти к окну — напрасно. Окна были завешены продуктовыми плакатами. Он храбро вышел на улицу — вокруг того мужчины столпились люди, многих из которых Миша знал. Мужчина поставил тяжёлый рюкзак на ступень, закурил сигарету и теперь что-то оживлённо рассказывал.

— Вот представьте — и даже свой не узнал. Родной, он маленький был.

Миша понял, что свой — это он. Он попытался достроить логическую цепь, но его позвали:

— Да вот же он, смотрите. Мишка, иди сюда!

Толпа расступилась. Мужчина радостно подошёл к Мише и обнял его. Потом поднял Мишу вместе с рюкзачком и хлебом в воздух и спросил:

— Узнал?

Миша тоже стал улыбаться. Когда его вернули на землю, он гордо пожал мужчине руку, и домой они пошли уже не друг за другом, а рядом, вместе.

Дома папа рассказывал истории. Его приходу все сначала обрадовались, а потом стали удивляться. Не ждали… Как такой путь большой совершил? Как сумел? Пускай теперь всё рассказывает. Миша слушал и старался не упускать слов. В историях было много оригинальностей, и он понял, откуда в нём самом эта черта — стремление к необычным выражениям и фразам. Когда почти все разошлись после чаепития, Миша тихо спросил у папы, что такое война.

— Не люби, Миша, войну. И не играй в неё даже. Война, Миша, — это как под лёд провалиться, когда течение бурное — раз, и смотришь на звёзды, если снега на льду нету.