Сага о Невидимке

Майя Сондер (2025)

Диервин получает работу: ей нужно присматривать за сыном одного комиссара, который решил поиграть в солдаты. Отправившись с ним на войну, она сталкивается с жестокостью людей и смертью лицом к лицу. Но война проиграна. Родной дом сравняли с землёй, друзья погибли. Пути назад нет. Остаётся только начать жить заново… Или вступить в опасную игру, где нет правил и на кону стоит собственная жизнь.

Последний бал в столице.

В доме чувствовалось волнение. Пока комиссар после завтрака отсыпался в постели, выпив не менее двух настоек от головной боли, Ди сидела за столом и скрупулезно записывала за мадам Дар список вещей для покупок. Ей понадобилось два листа серой бумаги, чтобы вместить то, что нужно приобрести и записать названия лавок, где это всё было. Снаружи поднялась настоящая буря: ветер гнал листья, бросая их в окна домов, выли паровые трубы, сухие ветки скребли стёкла. Поглядывая в окно, пока экономка с задумчивым видом вспоминала о количестве лука в подвале, Диервин думала об Из. Она обещала прийти ещё полчаса назад и пройтись с ней по магазинам, но подруги не было.

На кухне было сыро и влажно. От большой кастрюли, в которой варилась курица, шёл пар. Окна запотевали мгновенно каждый раз, когда экономка поднимала крышку и помешивала деревянной ложкой бульон. Согреться можно было только чаем, который стоял перед Ди в большой чашке, совершенно непохожей на крохотульки, в которых Эмиссия подавала в столовой горячие напитки. Периодически отхлёбывая, Диервин куталась в старую шаль, любезно выделенную ей хозяевами дома.

Входная дверь скрипнула. В тишину дома ворвался шум дождя, торопливые шаги и тихая ругань. Вряд ли бы Из ворвалась сюда вот так, без стука, и Диервин даже не шелохнулась.

Она сидела спиной к дверному проёму и, услышав позади голос Виктора, совершенно не удивилась. Его не было на завтраке. Ночью каждый из юношей спал в своей постели, оставив силы для сегодняшнего вечера. Параллельно с этим началась и подготовка к отъезду, так что в городе тоже чувствовалось волнение. Матерям, экономкам и прочим слугам было плевать на ливень — все спешили добыть для солдат вещи и провизию получше.

Пока Виктор выпрашивал у мадам Дар какие-то инструменты, Диервин сделала ещё глоток чая. Не выдержав его мольбы, экономка ушла, увела за собой негодника, оставившего на пороге кухни большую лужу. Вздохнув, Диервин отправилась в кладовую, взяла половую тряпку и вытерла воду, чтобы пол не успел вздуться. Только Бог знал, на что были способны старые доски.

Спустя время, когда Диервин уже готова была отправиться одна, прибежала Из. Рассыпаясь в извинениях, она притащила новый плащ, что ей подарила госпожа Де Ла Ту — Марса. Она закутала в него Ди, потрепала девушку за щёки, покрутилась несколько раз у зеркала, любуясь причёской и платьем, и уволокла за собой гувернантку.

На улице их ждала карета. Лошадь, через металлические пластины которой шёл пар, неподвижно стояла у самого крыльца. Кучер, наоборот, елозил, пытаясь устроиться поудобнее. Из под капюшона была видна папироса, еле тлеющая из-за грубого ветра и тяжёлых капель.

Колёса кареты покатились по дорожке. Из отставила зонтик в бок, чтобы вода с него не попала на туфельки. Разглядывая её образ и чистые белые чулки, Ди задумалась о том, что её подругу, несомненно, балуют. Она не знала эту Марсу, возможно, она отдавала ей вещи, что уже вышли из моды, может быть, наряжала Из, потому, что не наигралась в куклы в детстве, а может быть, была хорошим и добрым человеком. Всё же Из сопровождала её везде и всюду, а богачи стремились показать достаток, даже стоя на пороге войны. Хотя, подумала Диервин, глядя в окошко на ровные газоны и пышные юбки дам, война уже давно была здесь, только её прятали, как уродливого утёнка, в сарай подальше.

Диервин не слушала болтовню Из, продолжая разглядывать улицы, витрины магазинов, механизмы на домах и трубы, но иногда до её слуха долетали слова о короле и о его обещаниях не допустить больших потерь. Совершенно не желая думать о политике, Ди перевела тему.

— Твоя госпожа уже выбрала наряд для вечера?

Это был правильный вопрос. Глаза Из загорелись, слова полились новым потоком. Она продолжала болтать о бантах, лентах и кружеве, даже когда они вышли из кареты и зашли в первую лавку на их пути. Механическая сова сверкнула глазами, когда дверь закрылась. Магазин с мясными деликатесами был большим: в углу стоял большой чан с крупной солью, над ним видели колбасы, окороки, завёрнутые в плотную светлую ткань, рядом на широкой полке стояли мешочки со специями. Диервин сразу уловила запах чёрного перца и куркумы. За широким прилавком, на котором лежали свёртки различных размеров, стоял симпатичный молодой человек. Он орудовал большим ножом и отвечал на вопросы старушки о бастурме и нарезке из дикого лося. Очередь перед ними была небольшой. Увидев знакомую, Из упорхнула на другой конец зала, прямо под табло с ценами.

Диервин достала список:

десять свиных копыт;

пять тушек курицы;

тушка ягнёнка.

Ди подняла глаза. Старушка отошла с покупками в бок, уступив место молодой девушке. Продавец отдал ей несколько свёртков, снял с крюка позади себя ощипанных петухов. Подходя ближе, Ди уловила еле слышный запах крови, смешанный с запахом копчёной домашней колбасы. Ей стала видна и вторая комната, по полу которой бежала свежая кровь и стекала в специальное отверстие. Огромный, как медведь, мужчина в чёрном фартуке разделывал тушу коровы, не обращая внимание на посетителей. У стены на подставке стоял патефон, но музыки не было. Бедная пластинка, отдав всё, что на ней было записано, вхолостую крутилась под иглой.

— Слушаю вас, мадам!

Ди вздрогнула, сжала сильнее список. Продавец улыбнулся ей, ребром руки поправил прядь светлых волос, янтарные глаза уставились на Ди. Она пролепетала свой заказ и принялась ждать, когда, кивнув, юноша ушёл в подсобное помещение.

Сзади к ней подкралась Из. С ней Диервин было спокойнее. Она утешала себя тем, что так волнителен только первый выход в город. В последующие разы, если позволит погода, можно будет пройтись и пешком, думала она. Представляя, как будет лакомиться мороженным, Ди услышала шёпот:

— Он не женат…

Из подмигнула, лучисто улыбнулась.

Ди взмолилась:

— Молчи, пожалуйста, молчи…

Из сделала вид, что не услышала. Поправила волосы подруге, затянула ленточку, что держала хвост туже. Пытаясь сбросить её пальцы со своей головы, Ди нервно трясла рукой. Девушки, что стояли в очереди за ними, громко рассмеялись.

Когда мужчина вернулся, неся в руках ящик, Ди стояла пунцовая. Её бледная кожа пылала огнём. Конечно же, он сразу заметил перемену в её лице, вновь улыбнулся. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Диервин казалось, что этот человек может читать мысли. Он записал имя господина Хусса в толстую бухгалтерскую книгу и предложил помощь в погрузке ящика в карету. Диервин отчаянно замахала руками, но Из, шикнув на давящихся смехом юных красавиц за спиной, поблагодарила. Она помогла открыть низкую дверь-калитку, огораживающую прилавок от зала. Ди смотрела на его руки, на выступившие вены, на закатанную по локоть рубашку… Она шла следом за ним, чувствуя запах пота.

На улице он тут же промок. Светлая ткань мгновенно прилипла к коже, но мужчину это мало тревожило. Закрепив ящик в заднем кармашке кареты, куда обычно складывали покупки, он лишь поправил волосы, когда мокрые пряди упали на лицо. Ди следила за его движениями, словно кошка за мышью. Из наблюдала за ними обоими. Она чуть отошла в бок, дав им возможность сказать хоть слово друг другу. Из знала, когда нужно замолчать.

— Что ж, госпожа… — продавец вытер руку о штаны — на ней виднелась кровавая борозда. — Если комиссару понравится мясо, то буду ждать вас ещё. На следующей неделе Марко привезёт нам вяленую дикую птицу…

— Меня не будет в городе на следующей неделе. — Зачем она его перебила, Ди не знала. Она прикусила губу. Щёки всё ещё горели, несмотря на холодный воздух, что пытался их остудить.

— Почему? — в его глазах был неподдельный интерес.

— Я уезжаю в Вискенсию с сыном комиссара.

Мужчина нахмурился, опустил голову.

— Что ж, тогда я увижу госпожу Дар вместо вас…

Из сжала кулачок, прижала руку груди. Ей так хотелось встрять в этот медленный разговор и спросить, почему подруга не сказала о предстоящей разлуке, но она сделала над собой усилие.

— Идите. — Диервин затряслась от холода. Ещё она не могла больше удерживать взгляд на дорожке. Девушка хотела взглянуть на прилипшую рубашку, поднять глаза к его лицу. — Вы совсем промокли…

Мужчина не двигался. За его спиной открылась дверь, вышли те девчонки. Набросив плащи, перебежали улицу. Он даже не взглянул в их сторону.

— Если госпожа поднимется в карету, я буду ей благодарен. — Кучер не выдержал. Сплюнув себе под ноги, он потёр колено.

— Прошу прощения. — Мужчина открыл перед Ди дверь и подставил руку. Когда она ухватилась за его ладонь, её будто пронзило током. Ди молилась, чтобы, взбираясь по ступеням, она не была похожа на утку. — Осторожнее…

Диервин собиралась закрыть дверцу, но продавец мясных деликатесов сжал её пальцы в своей грубой ладони.

— Я бы хотел увидеть вас на этой неделе. Пока вы ещё будете в городе…

Диервин не ответила. С ужасом вцепилась в дверцу, рванула на себя. Но когда карета отъезжала, она позволила себе выглянуть в окошко. Мужчина стоял под навесом у самой двери и улыбался.

Госпожа Эхесси громко выдохнула, схватилась за голову обеими руками, почувствовала, как в висках пульсирует кровь. Из сидела напротив и улыбалась. От её глаз разошлись мелкие лучики, ещё больше подчеркнувшие красоту лица.

— Его зовут Анхель, если тебе интересно… — Из вдруг занервничала, затеребила край рукава. — Нам нужно было в другую лавку. Госпожа Дар сюда не заходит, но я подумала, что вы можете понравиться друг другу…

С каждым словом, сказанным подругой, Ди съезжала с сиденья.

— И не прогадала! — она накрыла ладонью руки Ди. — Он очень хороший человек. Добрый. А мисс Эмиссии скажем, что нечаянно наткнулись на лавку, если она вдруг спросит…

Ди набрала воздуха, чтобы высказать Из всё, что она о ней думала, но тут же рот и закрыла. Анхель ей понравился.

К обеду, когда Диервин упала на свою постель, не чувствуя ног, к ней в комнату постучали. Застонав от усталости, она всё же встала и открыла дверь. Табиен, не медля ни секунды, ворвался в комнату. На его правой щеке алел след. Нервным движением сын комиссара поправил взъерошенные волосы и остановился посреди комнаты.

— И ты всё-таки ей сказала! Бог мой, я думал, тебе хватит сил промолчать!

Он скривил губы, взмахнул руками, сел на постель, опустил голову. Табиен напоминал Ди человека, не умеющего скрывать эмоции. Они рвались наружу, стремились на свет, словно бабочки к цветку.

Ди не понимала, о чём он говорит, но его вид, злобный и одновременно потерянный, вызывал в ней жалость. Она застыла у комода, на всякий случай положила ладонь на толстую книгу об истории Континента, про которую, возможно, забыл комиссар, и пролепетала:

— Не понимаю, о чём речь…

Табиен поднял на неё глаза, опустил плечи так низко, будто на нём лежала тяжесть всего мира.

— Марса узнала о моём проступке. — Его голова поникла, чёрные волосы упали на лоб. — Хочешь сказать, не от тебя?

— Я никому не говорила, клянусь. Даже Из не сказала.

Табиен вздохнул, пересел на пол, подтянул к себе колено.

— От кого она узнала тогда?

Он так взглянул на неё, что Диервин стало страшно. Табиен не поверил ей. Да и с чего бы — они не знали друг друга. Его карие глаза заблестели, на лбу выступил пот, весь его вид напоминал о том, что перед ней пусть и молодой, но всё же солдат, обученный военному делу. Книга, даже если ей размахнуться сильно-сильно, не помогла бы. Если бы Табиену захотелось её убить, он бы смог сделать это с лёгкостью.

— Я никому не говорила. — Повторила Ди и сделала шаг назад. Ей нужно было только выскочить в коридор и закричать, но Табиен продолжал сверлить её взглядом.

Девушка чувствовала жар, будто её обдало огнём, захотелось прикрыться, как в тот раз, когда на ней было порвано платье, но всё, что она делала, это отступала назад, пока не упёрлась в дверь спиной.

— Я думал, что мы поладим. — Табиен указал пальцем на себя, а потом на гувернантку. — Я и ты, но нет.

Он встал.

— Отойди! Мне нужно выйти из этой чёртовой комнаты!

Ди медленно отошла в сторону.

Виктор был в хорошем настроении. Диервин сидела в гостиной в красном красивом платье, с причёской, словно была модной дамой: часть волос была приподнята на затылке, пряди у лица она уложила за уши и украсила их белыми лентами. Она слушала, как Виктор рассказывал комиссару о подготовке к поездке в Вискенсию. Старик кивал, давал ценные советы: с кем стоит сблизиться, называл фамилии других важных людей, способных дать поддержку на месте. Ди только смотрела на них и ждала, пока Табиен закончит с приготовлением. Двумя часами ранее госпожа Дар принесла ей его брюки и пальто, чтобы девушка успела их отпарить. Сам он из комнаты не высовывался. И Ди казалось, что именно Табиен задаёт дому настроение — стало ещё мрачнее.

Она переживала, чувствовала за собой вину, которой и, по сути, не было вовсе, но никак не могла понять, как доказать ему, что не говорила ровным счётом ничего, хотя и хотела изначально.

Поток мыслей прервался, когда Виктор вскинул руки.

— Наконец-то! — он встал, пожал на прощание руку комиссару.

Табиен скользнул взглядом по спине Диервин, кивнул в сторону выхода. Ди поплелась за ними. Виктор помог сесть в карету. Болтая по дороге и пытаясь развеселить обоих своих спутников, он был похож на Из. Табиен молча смотрел, как фонари освещали улицы, как прохожие спешили домой, как закрывали свои магазины торговцы.

Дорога была бесконечной. Оставив город позади, карета выехала на луга. До особняка графа, устроившего приём, было недалеко. Ди уже видела свет, которым украсили огромный дом, и, казалось, слышала музыку.

Виктор замолчал. Он оставил попытки рассмешить брата и сам уставился в окно. Считая звёзды на небе, стал нашёптывать себе под нос.

Диервин слегка улыбнулась, украдкой взглянув на племянника комиссара: Виктору шёл бордовый цвет. Длинный фрак подчёркивал фигуру, белая рубашка оттеняла глаза, а металлическая бабочка была интересной деталью. Табиен надел чёрный костюм, будто ехал на похороны. Ди вздохнула, покрутила в руках веер, поправила перчатки…

Красота праздника её покорила. Еле дождавшись, пока карета подъедет к крыльцу, Ди выскочила на улицу. Уже не беспокоил ветер, не страшны были ни голоса, ни громкая музыка… Диервин смотрела на здание, украшенное цветами, на лакеев с подносами в руках, на широкие открытые двери… Прямоугольник будто был порталом в другой мир, открывающим саму жизнь. Диервин успела рассмотреть кресла с высокими спинками, обитые красной кожей. Все они были пусты.

На лицах тех, кто кружился в танце в свете огромной хрустальной люстры над их головами, читалась беззаботность… Там не было войны… Не было ожидания дороги и неизвестности…

Виктор, увидев знакомого, отошёл от них. Диервин, забыв о Табиене, подалась вперёд, глядя только на открытые двери дома, чей свет манил, но её руку кто-то грубо схватил. Подтянув к себе девушку, господин Хусс склонился над её ухом:

— Будь добра, пропади на этот вечер…

Разжав пальцы, он указал на сборище девиц неподалёку в таких же красных платьях. Диервин поняла, что это были компаньонки богатых детишек, что отплясывали в доме. Она кивнула, сглотнула ком из слёз и обиды и осталась стоять на улице.

Ди уткнулась носом в веер. Запах родных духов её успокоил. От толпы отделилась фигура. Диервин сразу узнала Из и почти бросилась ей в объятия, почувствовав теплоту тела подруги. Удивлённая Из застыла.

— Что-то случилось? — не дождавшись ответа, схватила девушку за руку. — Пойдём выпьем шампанского.

Они обошли дом с другой стороны. Неприметная дверь была закрыта, но возле неё стояли ещё девушки.

“Словно красное платье — униформа!”

Фонтаны были засыпаны листьями. Бортики, на которых была налеплена грязь, еле почищенные дорожки — вот сюда и шла вся прислуга. Ди усмехнулась, вспомнив свои мысли о главном зале.

Маленькое душное помещение, в котором столпились девушки, напомнило сарай: низкий потолок, трубы, с которых капала вода, и столы у обшарпанной стены, старая карта то ли местности, то ли другого дома, с загнутым грязным уголком, висящая над двумя кривыми стульями. Закуски были хорошими: сэндвичи с рыбой, фаршированные яйца, фрукты, сухие колбасы и сыры — всего было достаточно. Девушки, что сидели на диванчиках, расслабленно крутили в руках бокалы с шампанским. Никто и не заметил, что комната пополнилась ещё двумя гостями.

Привычным шагом человека, не единожды бывшем на таких мероприятиях, Из сразу подошла к столу и взяла два бокала, а затем, прикинув что-то в уме, запрокинула белую скатерть, потянулась к бутылке, засунула её себе подмышку.

— Возьми-ка пару тарелок, положи фрукты и сыр!

Ди осмотрелась. Ни один взгляд не блуждал по ним, ни одного осуждения или удивления. Девушка взяла из стопки тарелку, сделала так, как велела подруга и, запахнув плащ, вышла за ней на улицу.

Из двинулась по дорожке, уходящей в тёмный сад. Тусклые фонари еле освещали пространство вокруг себя. Зайдя за живую изгородь, девушки оказались в тихом месте, скрытом от глаз посторонних. Прямо над круглой беседкой висел потухший фонарь.

Из поставила бутылку на скамью между ними, отдала один бокал, половину которого расплескала по дороге, Ди. Было по-особенному уютно. Ди пыталась насладиться моментом. Ей никогда прежде не доводилось сидеть вот так поздним вечером и пить шампанское. Было что-то в горящих на небе звёздах, в том, что рядом был человек, с которым провела детство.

Шампанское было кисловатым, но с мягким сыром получилось весьма интересное сочетание.

— Ты сама не своя… — начала Из.

— Ты тоже, — Ди усмехнулась. — Молчаливая…

— Потому что ты странная! — тут же затараторила девушка. — Тебя что-то беспокоит? Поездка в Вискенсию? Вот же! И не сказала мне ни словечка! А Анхелю сразу выложила!

Из усмехнулась.

— Нет. Хотя и поездка тоже. — Ди вздохнула, отставила бокал. — Всё с ног на голову перевернулось. За два дня жизнь изменилась настолько, что я потерялась.

Из улыбнулась.

— Я думала, что останусь в доме комиссара, но нет. Поеду вместе с Табиеном. Мне страшно и чуждо. Я жалею о том, что приехала сюда.

— Всего два дня прошло…

— Да и жизнь в столице отличается от той, к которой я привыкла. Не думаю, что деньги способны меня успокоить. Вдруг я не вернусь? — Ди подалась вперёд. — Табиен планирует выступить с отрядом.

Из схватила её за руку.

— Но ведь дети богачей не сражаются…

— Но только не он. — Ди спрятала лицо в ладони. — Ох, Из! Стоит сказать комиссару о планах Табиена? Он тогда не отправит сына? И я останусь в Тукмеле. Только вот если планы Табиена сорвутся, вряд ли он позволит мне жить и работать в его доме…

Она подняла голову. Подруга сидела неподвижно, словно кукла, продолжая моргать пушистыми ресницами.

— Я не знаю какой совет тебе дать, Ди. — Она прижала ладонь к щеке, поставила локоть на спинку скамейки. — Ну что за человек? Вечно его тянет на приключения…

Юбки их красных платьев соприкоснулись, несколько жёлтых листьев упали к ногам.

— Это моя вина, — произнесла Из. — Не нужно было тебя сюда звать…

— Не говори так! Твоей вины здесь нет, и точка! Ты помогла мне выбраться из Грювеля… Подумаешь! Найду другую работу…

Из улыбнулась, вновь сжала холодные пальцы Ди, погладила ладонь.

— Конечно! Не стоит унывать…

Она заглянула за плечо Диервин, увидела через щель в живой изгороди свою хозяйку.

— Вот и Марса. Я спрошу у неё для тебя другую работу…

Из встала, поправила юбку. Пока она расправляла оборки, вслед за Марсой выскочил Табиен. Нагнав девушку, он схватил её за локоть и развернул лицом к себе. Из села на место, забыв о намерении, и стала слушать. Сердце Ди затрепетало в предчувствии явно не любовной сцены.

— Нет, ты ответишь мне! Сейчас же!

Табиен был зол. Его тёмные волосы были взъерошены, глаза блестели ненавистью. Марса же выглядела уставшей, измотанной. Ди подумала, что за этот вечер девушке явно пришлось спорить больше, чем танцевать.

Изо рта красавицы вырвался пар. Она дёрнула свою руку, пытаясь вернуть локоть, но Табиен сделал шаг к ней.

— Отпусти, Табиен!

— Это была Из? Из донесла? Я не отступлюсь, пока не узнаю.

Марса вскрикнула, треснула Табиена по плечу ладонью.

— Уж я знаю твой характер! Нет! Мне сказал Виктор! — видя, как открылся рот мужчины, Марса усмехнулась. — Ты думал, твоё ужасное поведение останется сокрытым? Табиен, ты плохой человек…

Табиен рассмеялся, запрокинув голову.

— Он был там, Марса, смотрел, как я трогаю её грудь. Знаешь, будь я ещё пьянее, я бы раздвинул ей ноги и вытрахал всё нутро.

Лицо Марсы исказила гримаса ужаса. Она сделала глубокий вдох, ноздри её расширились.

— Виктор и сам был не прочь… — Табиен подлил масла в огонь.

— Не правда! Он не такой, как ты! Когда ты уже успокоишься? — Марса закричала в лицо Табиену, не боясь, что он может ударить. Она не видела, как ладони спутника сжались в кулаки. — Я думала, что ты изменился…

Марса отвернулась, закуталась в шаль, подняла глаза к звёздному небу. Ди видела, как Табиен слегка наклонился к волосам девушки. В нём боролись и любовь к ней, и жестокость собственного характера. Он сам не понимал, какому из чувств дать приоритет.

— Ты мне нравился, Табиен. Но, — она вновь повернулась к нему. — Виктор сказал, что ты хотел сделать мне предложение… и я вынуждена сказать нет. И это не из-за твоей гувернантки. Она лишь стала последней каплей в переполненном сосуде. Табиен, ты слишком эмоционален. Никак не можешь понять, что чувства нужно контролировать. Они разрывают тебя изнутри. Ты непредсказуемый. Твоя улыбка легко сменяется на презрение, блеск радости в глазах — на ненависть. Я не знаю, что происходит с твоими мыслями. А ты? Ты сам-то знаешь?

Табиен молчал. Из него будто вынули душу. Из переводила взгляд с парочки на подругу. Её горячие пальцы сомкнулись на запястье Диервин. Из была тактильным человеком. В минуты поддержки всегда старалась обнять или погладить по голове, думая, что простых слов недостаточно. И за это Ди её любила, как сестру, рождённую от другой матери. Из не была дурой и понимала, что в доме комиссара что-то произошло, что затронуло и гувернантку. Услышав слова про грудь, она отказывалась верить им. Отказывалась верить, что подруга не поделилась с ней. Умолчала.

— Виктор… он другой. — Марса продолжила. Она уже вбила первый гвоздь в крышку гроба человека, который её любил. Решила не останавливаться. — Мне всегда было с ним интереснее…

— Вы крутили роман за моей спиной?

— У нас даже поцелуя не было…

— Но тебе бы хотелось, верно? — Табиен вновь рассмеялся. — Ты бы прыгнула в его постель? Конечно, ведь Виктор джентльмен. Он никогда не был с проституткой, никогда не позволял женщинам одновременно держать и монеты, и его член в руке. Нет! Что ты! Никогда ему не приходилось искать своё бельё, впопыхах убираясь из комнаты какой-то девицы, имя которой он даже не знал. И мне никогда не приходилось врать его родителям, что ночь он провёл в моём доме. Никогда!

Марса стояла, задрав подбородок. Она не выглядела сломленной. Наоборот, в её прямой осанке чувствовался характер, за который Табиен её и полюбил. Эта девушка и умирала бы с гордо поднятой головой. Вот оно, воспитание истинной леди.

Из всхлипнула. Слишком громко. Диервин сжалась от ужаса, когда в их сторону повернули головы актёры этого маленького спектакля.

— Какого хрена! — Табиен, позабыв о Марсе, двинулся в их сторону.

Изгородь, что была ограждением, не стала защитой. Вскочив со своих мест и разбив тарелку с фруктами и сыром, Из выскочила из беседки и замерла. У Ди скрутило желудок. Она слышала шаги своего хозяина, чувствовала, как злость забирает власть над ним, как его тело напряжено. Ей хотелось умереть на месте. Просто и легко. Девушка твёрдо решила, что как только представится возможность, она сбежит из дома комиссара и вернётся назад в приют. Будет валяться в ногах мадам Кринспо и умолять принять её.

Когда перед ними появился Табиен, Диервин вскрикнула. Напряжение, с которым она ждала его, вырвалось через горло. Из загородила собой подругу, но сын господина Хусс будто не видел её. Марса показалась за его спиной и схватила мужчину за руку. Он брезгливо сбросил её ладонь.

— Ты не смеешь больше меня трогать! — Табиен слегка повернул голову в сторону возлюбленной. — Никогда больше…

Диервин готова была упасть в обморок. Голова кружилась, в ушах звенела пустота. Тягучий, медленный, тонкий писк пронзил мозг, словно острая игла.

— Не глупи! — Марса встала перед Табиеном и обернулась к Диервин. По её лицу прошла волна удивления, сменившись презрением. — Это твоя компаньонка?

Её плечи слегка дрогнули, то ли от холода, то ли от того, что внешность Ди вызвала неоднозначную реакцию. По сравнению с красотой Марсы, Ди была кривой лошадью.

Из поймала взгляд своей хозяйки и от обиды закусила губу. Ди не знала, ей было стыдно за подругу или обидно. Девушка развернулась и молча пошла в сторону сада. Тёмные силуэты деревьев и пышных кустов с радостью приняли незнакомку. Никто не окликнул её, не бросился следом. И Ди была этому рада. Хотелось упасть на землю и погрузится в тяжёлую мокрую листву. Хотелось смешаться с грязью, как смешивается горячий кофе с холодным молоком и пропасть. Она устала. Устала от двух дней пребывания в столице. Жизнь представлялось в тёмном цвете, тусклая и лишённая радости. Диервин было наплевать на Табиена, на правду о брате и любимой девушке, что открылась перед ним.

Она осела на дорожку, завернула полы плаща себе на грудь. Над головой сверкали звёзды.

От темноты отделилась тень, села рядом. Диервин меланхолично повернула голову, узнала Виктора.

— Прячетесь? — он слышал весь разговор и как трус скрывался среди деревьев.

Диервин кивнула и вдруг поняла, что два дня, принесшие ей столько печали и разочарования, и дали многое. Она искренне надеялась на симпатию Анхеля и начала понимать, кто есть кто в семье Хусс. В то время как Марса превозносила Виктора, он сидел здесь, зная, что попадать под горячую руку Табиена не следовало. Какова была их с братом разница в возрасте? Ди задумалась, пытаясь рассмотреть лицо мужчины в темноте, но видела лишь очертания скул и носа.

— Я тоже. — Виктор усмехнулся.

— Зачем вы рассказали Марсе о вчерашнем?

Он сразу понял о каком “вчерашнем” спросила Диервин и искренне удивился.

— Считаете, не нужно было?

— Вы сделали это специально? Вы не имели на это право!

Виктор опешил и подавил смешок.

— Защищаете человека, который издевался над вами… Вы либо благородная дева, либо глупая гусыня.

— Это было между мной и Табиеном…

— Уж не влюбилась ли наша гувернантка?

Ди усмехнулась. Она бы и слова не сказала сыну комиссара, если бы могла и обходила его стороной. Ей не нравился тон Виктора. Его манера речи изменилась, будто человек, что сидел перед ней, сбросил маску. Она вспомнила, как он подал ей руку, когда она сжимала влажными пальцами порванную ткань на груди, как прятал взгляд, как развлекал в гостиной старика Хусс.

“Двуличная мразь!”

— У Табиена хотя бы всё написано на лице…

— Ты, мать твою, даже не знаешь, о чём речь!

Диервин опешила, подалась назад, будто почувствовав угрозу, но Виктор лишь усмехнулся.

— Поверила, что он действительно любит Марсу? Глупости! Этот человек не способен на любовь. Его мать покрывала все его пакости, а когда её не стало, он пустился во все тяжкие. Когда не станет и отца, вся столица узнает, кто на самом деле Табиен. Он молод и горяч, все его желания низменные, а мечты жалкие! — Виктор поправил локон. — Мне двадцать восемь лет. Мне пора завести семью и обзавестись прекрасными наследниками. Марса — идеальная кандидатка. У неё есть влиятельная семья и связи за пределами Тукмеля.

— Как же любовь?

— Ты и правда тупая… — Виктор приблизился. Аромат его парфюма, который теперь отдавал желчью, проник в нос. Диервин закашлялась. — Какая любовь? Все женщины одинаковы. Любят за какую-то особенность, за то, чего нет нигде и ни в ком… Марса обычная баба, которая сможет согреть постель и присмотреть за детьми. Всё.

Он отодвинулся, и Диервин почувствовала облегчение.

— Понимание того, как на самом деле устроен мир, приходит с годами. Табиену семнадцать, вам, — он нахмурился, — примерно столько же. Вы не видите дальше своего носа. В случае Табиена, ещё и члена. Он идиот! Тупица, пытающийся доказать отцу и комиссариату, что способен изменить ход войны! Он — мясо. Кусок мяса… Ход войны меняют там…

Он поднял палец вверх.

“На небесах?”

–… в замках. В домах, где на столе всегда еда и выпивка, где шлюхи ластятся к твоим ногам, желая утолить голод другого рода. И решают наши судьбы те, чьи дети далеки от бойни.

— Вы сами из богатых семей.

Глаза Виктора блеснули. В них появилась капля интереса к Диервин.

— Правильно. И в отличие от Табиена, я использую это. Я пробьюсь на вершину и стану править. Надеюсь, к тому моменту Табиен исполнит задуманное и будет похоронен глубоко под землёй.

— Откуда в вас такая ненависть к нему? Он же наверняка любит вас и уважает.

— Боже, ты и знать не знаешь ни обо мне, ни о нём. Жизнь — не прямая линия. Она извивается, ломается и вообще делает то, что ей вздумается. Наши прошлые ошибки не исчезают бесследно. Я не ненавижу брата, он моя родня… но его путь… он…

Виктор замолчал.

— Разные цели, разные судьбы. Мне всего лишь надоело потакать его капризам, вот и всё. — Виктор неожиданно положил руку на затылок Ди и притянул её к себе. — Надеюсь, наш разговор останется тайной! Храните её, как свою девственность! Иначе лишитесь и её, и головы. Не уверен, что первым вытечет: ваша кровь из промежности или жизнь…

Он замолчал, а потом хищно облизал губы, будто готовился впиться зубами в сочный стейк.

— Предстоит долгая дорога, и вам, Диервин, необходимо решить, какой она будет…

Как только он ушёл, Диервин вырвало. Девушка еле успела убрать подол, чтобы не запачкать. Привкус кислоты и шампанского смешались во рту. Её вырвало ещё раз.

Дорога домой была спрятана туманом. Она ехала в одной карете с Из и Марсой. В полной тишине. Никому из дам не хотелось говорить. Диервин лишь иногда ловила взгляд госпожи Де Ла Ту, полный жалости, и начинала злиться. На свою внешность, на слабость характера, на несправедливость судьбы. Девушке казалось, будь она хоть немного привлекательнее, мир был бы другим. Её быт был бы другим. Да, вся её жизнь была иной.

Колёса кареты скрипнули и остановились. Выйдя на свежий воздух, Диервин поняла, что ноги отчаянно сопротивляются предстоящему пути. Улица была пуста. Она видела, как чуть поодаль копошилась Марса, как Из всеми силами пыталась помочь ей выйти из кареты. Тёмные фигуры мельтешили, торопились, о чём-то спорили…

Диервин села на край бордюра, осмотрелась. Красота столицы померкла. Теперь они были на равных — две серые неказистые сущности.