Вердана. Книга 3

Майя Игоревна Малиновская

Главной героине выпадает шанс лучше узнать свою природу и поставить над собой рискованный эксперимент – стать другой личностью. Трудное решение оборачивается неожиданным для нее потоком событий от комичных до опасных в условиях далеких от реалий ее прошлого и будущего. (Продолжение дилогии Будущее Эл/Пленники Уэст)

© Майя Малиновская, 2016

ISBN 978-5-4483-0911-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1 Привычка к двадцатому веку

Елену Васильевну разбудили звуки, доносившиеся из кухни. Она поднялась с постели. Тревога прогнала сон. Она набросила халат и пошла, смотреть, что происходит в квартире.

Пес Байкал, овчарка—переросток, спал, растянувшись поперек прихожей. Он лениво поднял голову и сонным взглядом проследил, как Елена Васильевна перешагивает через него.

Она успокоилась, потому что Байкалушка поднял бы шум, если бы в квартире был чужой.

Из кухни доносилось тихое звяканье чашек.

Елена Васильевна открыла дверь и ахнула.

— Ой! — вскрикнула она и стала сильнее запахивать халат.

За столом сидели Эл, Алик и Димка и тихо пили чай.

— Мам, прости. Мы все—таки разбудили тебя, — виноватым голосом сказала Эл. — Доброе утро.

Елена Васильевна засияла от радости. Эл вскочила и чмокнула мать в щеку. Елена Васильевна в ответ крепко обняла дочь.

— Давно прилетели? — спросила она у всех.

— Мы тут минут сорок, — ответила Эл. — Извини, что вломились в такую рань.

Елена Васильевна посмотрела на часы, было 6.15 утра, за окном уже рассвело.

— Мы пойдем, — извиняясь, сказал Алик. — Действительно, ранний гость хуже вора.

— Да. Извините, — поддержал его Димка.

— Сидите—сидите, — повторила Елена Васильевна. — В кои—то веки вижу вас всех вместе. Ух, как вымахали.

Она потрепала Димку по темным волосам.

— Пейте чай, завтракайте, а я пойду, посплю еще часа полтора. Эл, разбуди меня в половине восьмого.

Дочь проводила ее до кровати, заботливо укрыла одеялом. Елена Васильевна взяла ее руку в свою. Рука Эл крепкая, жесткая, совсем не девичья, тихонько сжала ее кисть.

— Спи, мама. Я тебя разбужу, — с улыбкой сказала она. — Мы поболтаем еще полчаса и разойдемся.

— Устала? — спросила мать.

— Есть чуть—чуть, — кивнула дочь. — Ничего, у меня будет неделька, может две. Я отдохну. Спи.

Эл еще раз поцеловала мать в щеку и тихонько ушла.

Елена Васильевна повернулась на бок и задремала.

Эл вернулась к друзьям.

— Неловко вышло, — сказал Димка.

— Ладно, — махнула Эл рукой. Она села на свое место. — Хорошо возвращаться.

— Мировая у тебя мама, — вздохнул Алик, — а мне опять объясняться.

— Да, — кивнул Димка. — В пятнадцатом веке хорошо, а дома лучше. Моя бабуля будет рада.

— Поверить не могу, еще вчера — кони, оружие, одежда неудобная, а сейчас — многоэтажки, машина, газовая плита и утренний чай. Метаморфоза, — сказал Алик.

— А мне нравится, — беззаботно сказал Димка.

Эл улыбнулась.

— Хорошее было приключение, — согласилась она. — Том был прав, история — самая необычная наука.

— Особенно если изучать ее столь экзотическим образом. А время — самая необычная координата, — добавил Алик с улыбкой.

— А путешествия во времени невозможны, — хихикнул Димка. — Эл, все—таки, как у тебя выходит?

— Не знаю, само собой. Просто получается. Я думала, такое было возможно только в детстве. Вот уже который раз. Я чувствую другое пространство. — Больше объяснений не последовало. Эл помолчала. — Главное, что мы возвращаемся домой. Заметили? Время тут сжимается, а там расширяется, и пропорция одна и та же — один к двадцати одному. Приблизительно. Тут есть закономерность. Два последних раза так было.

Алик кивнул. Димка пожал плечами, он не следил за временем.

С момента их возвращения из будущего прошел уже второй год. Привыкать к двадцатому веку оказалось непросто, но для них это было только очередным испытанием, одним из неизбежных элементов жизни. Главное, что они, все—таки, вернулись домой.

О будущем говорили редко, прошлое оказалось достижимым. Не прошло и месяца после их возвращения сюда, как Эл начала проявлять особое, свойственное ей в детстве, беспокойство. Она не металась, не нервничала, ее все время тянуло куда—то. Она замирала, сосредотачивалась, ловила момент. Внутри сидел вопрос: может ли она сделать то, что делала в детстве — пройти в другую реальность. Словом «сказка» Эл это явление больше не называла.

Димка, заметив ее состояние, понял, что происходит именно то, о чем его предупреждала Лио после Уэст. Он хотел бы не думать об этом, все упростить, ка выходило когда-то, но уже не мог. Мир и для него изменился. Ожидание Эл передалось ему. Она не сразу поделилась с ним и Аликом своими ощущениями, но Димка заранее учуял в ней перемену. Ждал, когда сама скажет. Друзей уговаривать не нужно, неизвестность их не пугает. Обоим понятно и давно, что Эл спокойной жизнью жить не сможет.

— Надо попробовать. Только мы с тобой, — единодушно отозвались они, как только Эл поведала о своих планах.

И началось. Путешествие, из которого они только вернулись, было пятым за год. Их швыряло то туда, то сюда. Начиналось с того, что Эл видела сны, потом натыкалась на какой-нибудь предмет, статью в газете, книгу, разговор с посторонним человеком на улице, да что угодно. Понимала, что будет скачек. Остальное оставалось тайной.

Алик высказывал изредка опасения, что их вычислят в Службе времени, раз он имел к ней касательство, но, к счастью, ни с чем подобным они еще не столкнулись. Оба молодых человека бросились на поиски приключений с азартом юнцов. Эл же отнеслась к вновь обретенной способности с осторожностью и вниманием. Любая способность теперь вызывала у нее настороженность. Она накрепко усвоила, что за такие изменения ей придется расплачиваться, а срок расплаты она угадать не в силах.

— Мы ничего не знаем об этом. Пусть все идет, как есть. Уверена, объяснение найдется, если его нет сейчас, значит рано еще, — говорила она каждый раз, когда друзья пытались добиться, как у нее получается скачек.

Если они не унимались, она отмахивалась и заявляла:

— Да какая вам разница!

Димка не верил, что она так легко относится к вопросу. Она ищет ответ, но их не посвящает. Он ловил ее внимательную настороженность, то, как она вживается в новую среду. Она искала ответ. Оба друга обсудили проблему между собой и согласились, что Эл такое на самотек не пустит. Были мгновения, когда Эл останавливалась и замирала без видимых внешних причин. Оба молодых человека понимали, что у нее внутри идет некий процесс, но не вмешивались, Эл же не спешила делиться впечатлениями.

Ей, безусловно, были интересны путешествия, как шанс осознать и изучит свойства ее дара. Эл не относилась к своей способности, как к чуду. Она утверждала, что за этим, что-то стоит. Она считала, что между всеми путешествиями есть связь, но сопоставить не могла — мало опыта. Они рассудили, и заключили друг с другом пакт, что пользоваться арсеналом их знаний в новых условиях сродни нарушению законов природы и действовали сообразно возможностям того времени и окружения, в которое попадали. Эл неукоснительно, даже с излишним рвением, придерживалась этого правила.

После возвращения «домой», как они называли «свое» время, Эл уединялась, становилась грустной и неразговорчивой. Так проходила неделя или больше. Потом она оживала, вела себя так, словно ничего не было. Алик относился к поведению Эл естественно, а Дмитрий тайком переживал за нее. Из редких разговоров он понял, что Эл снова тянет в будущее.

Воспоминание о том, как они сбежали из другого времени, что пострадали люди, которые ей доверяли, оставило в душе Эл неприятный осадок. Она исчезла, оставив, как ей представлялось, за спиной массу нерешенных вопросов. Она не довела дело до конца.

Путешествия отводили эту заботу на второй план. Эл сосредотачивалась, главным становилось то, что происходило здесь и сейчас. Приключения давали выход тому юношескому запалу, который горел внутри у всей тройки. Трудности добавляли азарта, закаляли и давали необходимый опыт. Их тройка сплотилась еще больше на почве того, что жить спокойной жизнью все трое не мечтали. По сути, изменялось лишь время, а отношения от перемены не пострадали, скорее окрепли. Эл решила, что это оттого, что их дружба гораздо крепче перемен. Алик воспрял духом и перестал мучиться прошлыми ошибками. Димка делал вид, что остается прежним.

Когда ребята ушли по домам, Эл дождалась половины восьмого и пошла будить мать.

Елена Васильевна обстоятельно и долго собиралась на работу в институт.

— Сегодня я попробую прийти пораньше, — говорила она, поправляя перед зеркалом воротничок блузки. — Позвони Саше. Вечером устроим семейный ужин.

— Готовить, конечно, буду я? — поинтересовалась Эл.

— Ну уж, нет. Договорись с Сашкиной женой. Часам к восьми сделайте пару салатов, купите вина, торт. До сих пор не могу забыть, чем ты кормила нас в прошлый раз.

Эл вышла из своей комнаты и вопросительно посмотрела на мать.

— Тебе не нравится, как я готовлю? Все утверждали, что им понравилось.

— Это отец утверждал. Он у нас любитель остренького. Я извиняюсь, Элька, но твоя восточная кухня плохо отразилась на наших желудках, и, если бы не водопровод, мы умерли бы от жажды, предварительно выпив всю воду в доме.

— Неужели все было так плохо? — не поверила ей Эл.

— Я не говорю, что невкусно. Непривычно. Остро.

— Ладно. Сделаю что-нибудь из французской кухни.

— Вас в горах, наверное, кормят одной кашей, если тебя все время тянет на кулинарные изыски.

Елена Васильевна была убеждена, что дочь — горный спасатель. Отлучки Эл из дому были нормой. Мать смирилась.

— Ну не всегда. В общем, мы не голодаем, — Эл пожала плечами.

Елена Васильевна посмотрела на Эл и улыбнулась. Потом пригляделась и заметила на скуле дочери царапину, совсем свежую.

— У—у—у. Где ты так? Я же говорила…

— Помню, помню, мам. Лицо надо беречь. Мелочь. Заживет без следа, — Эл беззаботно махнула рукой.

— Все-то у тебя просто, — заметила мать.

За разговором Елена Васильевна аккуратно и виртуозно делала макияж.

— Эл, тебе не кажется, что работа спасателя не слишком подходит для девушки?

— Ага. А работа геолога, значит, подходит для женщины? Мам, ты противоречишь сама себе.

— Да, но я теперь знаю, что нужно было уделять вам больше внимания, особенно тебе.

Елена Васильевна вздохнула и через отражение в большом зеркале посмотрела на Эл.

— А что? У тебя отличная дочь. Разве нет? — шутливо и самодовольным тоном заявила Эл.

— Только уж очень самостоятельная и скрытная. — Елена Васильевна прищурила глаза.

— Мам, я не делаю ничего такого, чтобы меня можно было назвать нечестным человеком. А что до секретов, то Санька тебе тоже не говорит, как он ловит преступников. А то, что дети у тебя необычные, так что тут плохого? Вы с папой тоже — странная парочка. Кстати, о папе, когда он вернется?

— Ой, не знаю. Ему как генерала дали, он из командировок не вылезает. Наш Павел Терентьевич весь в делах, а ты его любимая дочь — жди.

— Скучаешь? — вкрадчиво спросила Эл.

— Скучаю, — вздохнула Елена Васильевна. — Не знаю, встретимся ли до того, как уеду в экспедицию.

— Ну вот, а на нас с Сашей удивляешься. Сами такие, — многозначительно кивнула Эл. — Ты как всегда без завтрака?

— Да. Нужно поддерживать форму… Кстати, зови вечером своих мальчишек в гости.

— Какое там, — махнула Эл рукой, — Димку бабушка будет плюшками закармливать, а у Алика мать…, сама знаешь какая. Ее трясет при моем имени.

— Да, не забуду тот скандал, который она мне устроила, когда вы пропали. Ой, извини, договорились не вспоминать.

Эл кивнула, но ничего не сказала.

Елена Васильевна в очередной раз встревожилась. Что-то она не очень верила Эл. Определенно за этими исчезновениями, за командировками, стояла какая-то тайна. Сердце Елены Васильевны было не на месте. Требовать от Эл отчета или настаивать на более спокойной жизни было бесполезно. Она всегда умудрялась заводить разговор в такое русло, что все поступки Эл уже не казались необычными.

Дочь исчезла на шесть лет, а потом появилась виноватая, взрослая. Эл повезло, что в первую встречу дома не оказалось мужской половины семьи. Елена Васильевна встретила ее одна и кроме чувства облегчения, а потом радости ее душу ничего не наполнило. Достаточно было заглянуть Эл в глаза, и чуткое сердце матери подсказало не терзать ее расспросами.

В последствии с расспросами выходил примерно одинаковый результат. Виноваты в побеге, были детьми. Боялись. Очень стыдно.

Все трое заявили, что хотели стать спасателями в горах и стали. Фантастическая версия не была опровергнута последующими расспросами. Складные рассказы сопровождались документами и даже фото.

Елена Васильевна, мучась сомнениями по большей части от того, что у них был готов ответ на любой вопрос.

Радость от возвращения Элли поначалу затмила все. Обсуждение проблем отодвинулось на время, а когда эмоции остыли, семья Светловых решила не досаждать дочери допросами. Отец и сын согласились с матерью. Позже к ним присоединилась баба Лиза — бабушка Дмитрия. Она по мудрости своей посоветовала не упорствовать в расспросах и не провоцировать детей на вранье, что сама собой постепенно правда вылезет наружу.

Саша, старший сын в семье Светловых работал в «органах» и проверил рассказ Эл «по своим каналам». Оказалось, что они не врут.

Семейство Светловых в итоге было счастливо обретением прежнего состояния мира и согласия. Пока в доме была Эл, не было ни споров, ни разногласий. Она словно была залогом спокойствия. Все вопросы решались просто и быстро. Юнной Эл уже никак назвать было нельзя. Взрослые суждения и поступки вызывали только уважение. Отец шутливо подметил, что ей бы спецназом командовать с таким подходом к жизни.

Потом опять были горы, поездки. Эл исчезала, посылала письма, но теперь возвращалась. Ее не приходилось встречать ни в аэропорту, ни на вокзале. Всегда на пороге дома и налегке.

Много раз Елена Васильевна хотела поговорить с дочерью по душам, узнать побольше, только редко находила способ, как бы сделать это деликатно и без хитрости. Эл чуяла такие ситуации и реагировала точно на опережение, преимущественно отделывалась шутками. Когда мать исподволь наблюдала за ней, ее повадками, взглядами, понимала, что ее Элька — крепкий орешек, выудить подробности очень непросто. Эл чувствовала внимание к себе и умело избегала напряженных моментов, будто ее этому кто-то научил, будто ее тренировали отвечать на трудные вопросы и сводить количество информации к минимуму.

Матери оставалось признать, что дочь выросла не на ее глазах, но получила хорошее воспитание. Элли с детства была умным и самостоятельным ребенком. За прошедшие годы эти качества были отточены до взрослого состояния. Елена Васильевна, как геолог сравнила процесс с огранкой камня. «Камешек» был крепким, как алмаз. Через чур собранная, соблюдавшая во всем порядок и слишком серьезная для девушки, которой по местным меркам не было двадцати. Эл удавалось выглядеть беззаботной без нарочитости и разряжать обстановку, когда порог вопросов в головах членов семьи превышал допустимый уровень.

Она добилась того, что домашние приняли ситуацию как есть.

Елена Васильевна вздохнула тяжело. Посмотрела еще раз на Эл. Беззаботное лицо дочери сияло счастьем. Слишком все тихо и мирно, в такой покой Елена Васильевна не очень-то верила. Они попрощались, и Эл закрыла за ней дверь.

Вечером их ждал семейный ужин. Елена Васильевна не пришла пораньше, как обещала. Она вошла в квартиру с двумя сумками продуктов, сняла обувь и проследовала на кухню.

Катя, жена сына, и Эл весело и громко щебетали. Еще из прихожей Елена Васильевна услышала вопрос Кати.

— А страшно на высоте? — спрашивала она.

— Смотря на какой. Это от человека зависит и от тренировки. Ты посолить забыла, — говорила Эл.

— Я вроде солила, — возразила Катя. — Давай попробую. Точно. Как ты все замечаешь?

Елена Васильевна вошла на кухню, поставила сумки прямо на пол и потянулась за фартуком.

— Вечер добрый, — приветствовала ее Катя. — Мы сами сделаем.

Катюша поцеловала свекровь в щеку и указала на букет роз в вазе.

— Это вам цветочки, — пояснила она.

— Спасибо, — поблагодарила Елена Васильевна.

— Добрый вечер, мамуля, — услышала она голос Саши, и он ласково обнял ее за плечи. — Просто семейная идиллия. Еще бы отец приехал.

Елена Васильевна посмотрела на Эл. Она изучала домочадцев с довольной улыбкой чеширского кота. Она выглядела такой же счастливой и беззаботной, как утром. Глаза Эл месяц от месяца теплели, и прежняя суровость сходила с лица. Елена Васильевна на мгновение вспомнила встречу после долгой разлуки. Эл выглядела виноватой, но взгляд был такой суровый, что мать беспокоилась за нее. Сейчас другое дело. Эл, наверное, «отогрелась» в кругу родных.

— Приглашаю всех к столу, — сказала Катя. — У нас еще есть новость.

Семейство расселось по местам.

— Так что за новость? — спросила Эл.

Саша открывал шампанское, когда пробка выскочила, он стал разливать напиток по бокалам, при этом молчал.

— Не томи, — отозвалась Елена Васильевна.

Саша взял бокал и провозгласил стоя:

— Ты мама станешь бабушкой, а ты Элька — тетушкой.

— Здорово! — воскликнула Эл.

— Сашка! — Елена Васильевна встала и обняла сына, потом обошла стол и крепко обняла невестку. — Катюша! Вот так радость. Кто?

— А какая разница? — спросила Эл.

Провозгласили тост, зазвенели бокалы.

— Эх, отец не знает! — громко сказала Елена Васильевна. — Надо телеграмму ему послать, только куда? Позвоню—ка я завтра ему на работу, пусть сообщат по своим каналам.

Саша ее поправил:

— Погоны — это не работа, мама, погоны — это служба. Верно, Элька?

Эл перестала жевать и неуверенно кивнула.

— Он скоро приедет, — сообщила Катя, — я чувствую.

Минут через пятнадцать раздался звонок в дверь. Байкал громко залаял, а потом перешел на визг.

— Что это с ним, он только при отце так лает, — сказала Елена Васильевна и пошла открывать дверь.

Вскоре раздался ее возглас:

— Павел! Откуда? Мы только тебя вспоминали!

— Здравия желаю, — басил Павел Терентьевич. — Элька дома?

— Да. Сегодня приехала.

— Ну, молодчина! Где все?

Все семейство выскочило в прихожую.

— Здравия желаю! — крикнул Саша, отдавая честь отцу.

— Вольно, капитан, — скомандовал отец. — Эл, ты чего застыла, словно я тебе команду дал? Давай обнимемся, гуляка.

Эл крепко обняла отца.

— Ну и сила, как у парня, — говорил Павел Терентьевич и целовал дочь то в одну, то в другую щеку. — Спасибо тебе, за телеграмму.

Павел Терентьевич обнял по очереди всех, Катюшу особенно нежно.

— Ласточка ты моя, — сказал он невестке.

— Папа, а когда ты телеграмму получил? — спросила Эл.

— Да утром. Часов в девять передали: «Я в Москве. Приезжай. Элли». Коротко и ясно. Я еще два дня должен был командироваться. Но тебя, поди, поймай. В кои-то веки сообщила, что будешь дома. Я — самолетом, домой.

— Да, Элька. Нам—то ты телеграммы не шлешь. К генералу особое уважение, — стал упрекать ее Саша.

— Что—то вроде того. Все-таки, старший по званию, — Эл засмеялась и прильнула к плечу отца.

В форме он казался большим и солидным.

— Это в каком же ты у нас звании? — заерничал Саша.

— Как и ты — капитан. Дети в нашей семье равны, — ответила ему Эл с нахальной улыбкой.

— Тогда все вольно и к столу. Я голоден как собака, — пробасил Павел Терентьевич.

Эл взяла Байкала за уши, уткнулась своим носом в собачий. Собака замерла в нерешительности.

— Байкал, ты голоден как папа? — спросила она, глядя ему в глаза.

Вид у пса был ошарашенный, он издал тихий звук.

Раздался дружный хохот. Эл повела собаку на кухню — ужинать, а когда вернулась, все еще шумели в прихожей, ждали главу семьи, который шумно умывался в ванной.

Наконец, они двинулись обратно за стол. Саша стал задираться и попытался шлепнуть Эл по мягкому месту.

— Шагай, капитан, — сказал он с усмешкой.

Эл ловко поймала его руку, а указательным пальцем другой поводила перед его носом.

— Не-а, — сказала она. — Не пытайся.

— Реа-акция! — воскликнул Саша.

Катя взяла его под руку и повела к столу.

— Младших надо беречь и уважать, — наставляла она мужа. — Эл уже не девочка, а взрослая девушка. Брось свои солдафонские замашки.

Известие о внуке вызвало бурю восторгов у будущего деда. Эту тему обсуждали больше всех. Потом вдруг разговор переключился на Эл.

— А ты когда нас порадуешь? — спросил отец.

Он увидел, как дочь смутилась. Похоже, вопрос вызвал у Элли недоумение.

— Я еще не думала об этом, — наконец ответила она.

— Да, в твоем-то возрасте, девчонки только о парнях и думают. Вон ты, какая красавица, неужели кроме Димки с Алькой никто за тобой не приударил? — спросил Павел Терентьевич.

— Па—па, — протянула Эл, — они мои друзья.

— Смею заметить, что за ней никто не бегает, потому что ее друзья детства могу этого кого-то сильно приударить, — пошутил Саша. — Они как два телохранителя, только кобура откуда-нибудь не торчит.

— Друзья — друзьями, а в любви-то уж по разу небось объяснились, — предположил в свою очередь отец.

Эл свела брови. Тема разговора ей совсем не нравилась. В лице появилась твердость, взгляд стал цепким, она осмотрела присутствующих и произнесла тоном, не допускающим возражений:

— Эта тема не обсуждается.

Все смолкли как по команде. Эл поняла, что ведет себя жестко. Чтобы смягчить неловкость она добавила:

— Во всяком случае, не сегодня. Главное, что мы снова вместе.

— Для меня главное, что я скоро стану бабушкой. Чувствую, что это будет для меня последняя экспедиция, — сменила тему Елена Васильевна.

— А может и мне подать в отставку? — спросил генерал и засмеялся.

— И мне, — поддержал его Саша. — Капитан Эл, давай с нами за компанию. Будем вместе воспитывать нашу кроху. Всем семейством. А?

На лице Эл не отразилось никакого энтузиазма, она только усмехнулась.

— Не приставай. Она в отпуске. — Катя толкнула Сашу в бок и добавила. — Вот дослужишься до генерала, тогда и поговорим. Шутки у тебя сегодня странные.

Эл ощущала среди всего этого веселья общее напряжение и просто связала его с собой. Первая эйфория по поводу ее появления схлынула, и ее родные, после каждого такого, как сегодня, возвращения, неумолимо задавались вопросами: где она была, и что происходило в ее жизни в эти годы? Шесть лет по этим меркам — срок большой. Там она не особенно следила за временем. Эл решила любые нападки, если они будут, обращать в шутку и не проявлять больше командный голос.

Беседа понемногу перетекла в обычное русло. Говорили об армии, милиции, геологии и педагогике, обо всем понемногу.

— Эл, а что ты чувствуешь, когда спасаешь людей? — вдруг спросила Катя. — Как это, спасти жизнь человеку?

Взгляды присутствующих впились в нее. Эл не знала, что ответить, чтобы было понятно и без лжи.

— Я просто чувствую, что срок этого человека еще не пришел. Раз я оказалась рядом, то мое дело сделать все возможное, чтобы обеспечить его безопасность.

— А разве не Господь Бог это решает? Как это можно почувствовать? — спросил Саша, он решил, что сестренка умничает.

— Я делаю все, что могу, — ответила Эл серьезно.

— А если он все—таки гибнет? — спросил Саша.

— Значит, так решил Господь Бог, как ты выразился, — ответила Эл, а потом добавила, — Только такого еще не было.

— Здорово. Ну, ты даешь! — восторженно и искренне сказала Катя. — Значит, ты хороший спасатель!

— Катенька, какая ты наивная. В девятнадцать лет человек не может быть профессионалом. Ей просто не поручали трудных дел, — возразил Саша.

Саша старался задеть сестру. Он въедливый и не верит в большую половину того, что она рассказала. Эл раздумывала, как его не обидеть и вместе с тем уйти от темы.

— Ну что молчишь? — спросил отец. — Ответь достойно брату.

— Возможно, — кивнула Эл. — Но это, как ты выразился, Господь Бог решает, хотя я привыкла считать это…

Она не договорила, телефонный звонок прервал разговор. Саша ближе всех сидел к телефону, он снял трубку.

— Алло!.. Да… Элька, это тебя. Димка…

Он передал ей телефон.

— Да. Я слушаю, — отозвалась Эл.

— Эл, ты не могла бы подняться ко мне. Тут Алик. Он с матерью повздорил. Час у меня уже сидит. Да это пустяки. Тут есть кое-что еще.

— Хорошо. Уже иду. Две минуты. — Эл повесила трубку. — Я к Димке. Скоро вернусь.

— Зови всех к нам, раз у нас такой праздник, — предложил отец.

— Хорошо, — кивнула Эл.

Она обулась и моментально скрылась за дверью.

— Сорок три секунды. Пробежит два этажа, как раз две минуты будет, — прокомментировал Саша.

— Да будет тебе, что ты к ней цепляешься, — одернула его мать.

— Да что-то, как-то, чувствую я не то. Не то.

Саша пытался показать пальцами замысловатый жест.

Эл позвонила в дверь квартиры, где жил Димка, двумя этажами выше, точно над ними. Димка сразу открыл дверь.

— Заходи.

Аромат пирогов наполнял квартиру. Димка потащил Эл в свою комнату и плотно закрыл дверь. Заодно он привалился к ней. Алик сидел на диване, и настроение его нельзя было назвать хорошим. Он хмурился и теребил в руках какой—то листок. Он без объяснения протянул его Эл.

— Прочти.

Эл взяла в руки листок — это была телеграмма: «Мама. Приеду двадцать шестого августа. Дома около девяти. Алик».

Эл пробежала текст глазами.

Димка вложил ей во вторую руку такой же лист.

— Хотим узнать, не твоя ли это шутка? — спросил он.

Эл прочла: «Бабуля. Буду дома двадцать шестого августа. 7 утра. Дима».

Эл отрицательно покачала головой.

— Нет. Не я. Моему отцу пришла такая же.

Эл вернула листы обратно, потом села рядом с Аликом.

— Какие мнения? — спросила она.

Димка пожал плечами.

— Мы решили… Вернее я решил, что это патруль службы времени. Нас вычислили.

— А такое вообще существует? И с какой радости они телеграммы шлют? — спросила Эл.

— Да, такое существует. Я слышал тихий шепот на эту тему. Очень тихий, — ответил Алик.

— Или контакт, или предупреждение, — заключила Эл. — Надо решить, что именно. Не заметили что-нибудь еще?

— Ты чувствуешь? — спросил Димка у Эл и многозначительно посмотрел.

— Нет. Ничего. Так скоро… Другое. Это другое. Даже Том не знает точно из какого мы времени.

Они переглянулись.

— Вот что. Собирайтесь и пошли ко мне. В гости. Дим, зови бабушку. У нас сегодня двойной праздник. Я стану теткой.

— У—у—у! Поздравляю. Тетя Элли, — захихикал Димка.

Алик вздохнул.

— Тогда я у тебя переночую, Димка. Можно?

— Конечно.

Эл посмотрела на Алика. Ему сейчас не сладко. Он один из них троих не нашел общий язык с родителями. Его мать ревностно отнеслась к его исчезновению и не простила. Эл стала семейным врагом.

Она осторожно положила свою руку на руку Алика.

— Хочешь, я завтра поговорю с твоими родителями? — предложила она. — Мне не трудно.

— Нет. Я просто туда не вернусь. Придумаю что-нибудь, а пока поживу у Димки.

— Неужели все так плохо? — спросила она.

Алик кивнул.

— Еще одно исчезновение — и я больше не сын. Я решил их опередить и сам ушел. Не позволю, чтобы меня унижали.

Эл покачала головой. Что тут скажешь? У Альки нрав гордый, если он обижается, то всерьез и надолго. Неужели эти люди не понимают, что могут потерять сына навсегда?

— Телеграммы не вовремя. Нам бы сейчас держаться всем вместе, но тебе надо поехать домой. Попытайся еще раз, — посоветовала Эл.

— Вот еще. Не буду я унижаться, — заявил Алик. — Они хотят, чтобы я жил по их представлениям. А я другой. Тебе хорошо. Родители тебя поняли.

— Они просто не лезли ко мне с напором. Но чувствую, что с завтрашнего дня начнется, — отозвалась Эл. — Но это мелочи, я же на стольких допросах побывала. Мне их жаль, но ложь в нашем случае неизбежна и необходима. Держимся, пока.

— И что ты решила делать? — спросил Алик.

— Попробую рассказать правду. Для начала маме, потом видно будет.

— Это может быть опасно для них. Телеграммы. Забыла, — заметил он.

— Да, верно. Решение я еще до приезда отца приняла. Утром. Ты прав. Подождем, — согласилась Эл. — Судя по реакции, в гости вы не хотите?

— Может, сходим на часок? А? — обратился Димка к Алику. — Развеешься.

Алик мрачно посмотрел на него.

Эл осторожно толкнула его своим плечом.

— Пошли.

При этом она одарила его такой улыбкой, что сердце Алика забилось чаще и отказаться он уже не смог.

Бабушку отправили с Димкой и пирогами на лифте. Алик и Эл спускались по лестнице. Он сначала не спешил, шел погруженный в свои мысли, потом обогнал Эл, остановил на площадке. Она глазом не успела моргнуть, как он уже целовал ее. Эл почувствовала, как сердце уходит в пятки, и голова начинает кружиться, а его порыв какой-то отчаянный. Ему сейчас плохо. Она ответила на поцелуй.

— Я тебя люблю, — прошептал он, отрываясь от ее губ. — Не могу не сказать. Подозреваю, что наш отпуск скоро кончится. Я хочу, чтобы ты была рядом, всегда. Я не представляю, что было бы со мной, если бы в моей жизни не появилась ты. Я хочу это сказать теперь, потому что не знаю, что будет завтра.

Он снова поцеловал ее. Эл не ожидала признаний прямо на лестнице. Неусыпное внимание превратилось в такую крепкую привычку, что эмоциям оставалось мало шансов пробить эту стену. Она не знала, что ему ответить и сказала только:

— Я тоже тебя люблю. Бежим, нас ждут.

Пока они спускались до двери, Эл успела подумать, что в тот момент, когда отец пристал к ней с вопросом, она не подумала сообщить об Алике. Побоялась.

Их уже встречали возгласами.

— А вот они, скитальцы и бродяги, — приветствовал Саша молодых людей.

Оба хитро улыбнулись.

За столом стало тесно, но от этого никто не чувствовал себя неуютно. Ели мало, зато разговоры лились рекой. Темы пошли по новому кругу: армия, милиция, геология, педагогика. Когда дошли до воспитания, Эл шепнула ребятам:

— Сейчас начнется диспут по нашему поводу. Готовьтесь.

Димка беззаботно кивнул. Алик нахмурился, таких разговоров ему хватило утром. Он знал, что в семье Светловых любят спорить, но редко ссорятся. Все равно ему стало не по себе.

Неожиданно разговор пошел совсем в другое русло, чего трое никак не ожидали.

Павел Терентьевич встал и провозгласил:

— Хочу поднять тост за нашу молодежь, — он обвел Эл и ее друзей взглядом. — За их благородную работу. Вы — люди самостоятельные, и, хотя, мы не раз пытались меж собой говорить на эту тему…

— Перемывали косточки, — вставил Саша.

— Да, и такое было, — согласился отец и продолжал. — Мы единодушно пришли к выводу, что наши дети — люди честные. Пороть вас поздно, а может и не за что. Делайте то, что вам долг велит, но и родителей не забывайте. Я горжусь дочка и тобой, и твоими друзьями. Я не дифирамбы вам пою, я говорю искренне, от всего сердца. Желаю вам дальше быть полезными, и себя найти, и друг друга не потерять. За вас!

Он осушил бокал.

— Спасибо, папа, — взволнованно сказала Эл.

— Спасибо, — кивнул Димка.

— Да, — кивнул Алик.

Говорить ему было трудно. Ссора с родителями всплыла в душе, даже плакать захотелось.

Эл пожала ему руку под столом.

За полночь гости стали уходить.

Димка шепнул Эл:

— Надо же. Ни разу не упрекнули, даже не спросили. Моя бабуля растаяла, а то с утра ворчала чуть-чуть, мол: «я старая, а ты внук единственный».

— Все будет нормально. Справимся. Смотри, чтобы Алик не раскисал. Завтра часов в восемь — у нашего гаража. Телеграммы прихватите.

— Хорошо, что Алик у меня остается, — кивнул Димка. — Вдруг, аврал.

— Пусть домой позвонит.

Димка кивнул и ушел догонять бабушку. Алик одарил Эл красноречивым взглядом, если бы можно было, он поцеловал бы. Эл улыбнулась в ответ.

— До завтра, — сказал он.

— Да, — согласилась она.

Эл закрыла дверь. Мама и Катя гремели посудой на кухне. Отец курил на балконе. Саша собирал посуду со стола в гостиной. Эл присела на пуфик у двери и посмотрела на телефон. Она подумала, что он сейчас зазвонит. Точно, так и вышло.

— Алло, — отозвалась Эл.

— Можно услышать Элли?

— Да, я слушаю.

— Я мать Алика, если вы меня не узнали.

— Здравствуйте, — сказала Эл.

— Не подскажете ли, милочка, где мой сын? — тон на другом конце был не дружелюбным.

— Он ночует у Дмитрия.

— Я звонила Дмитрию, их нет дома, никого. Только не лгите мне.

— Они только что поднялись. У нас было маленькое торжество. Они были здесь у нас, — Эл говорила ровно, но чувствовала, как сильно раздражена ее собеседница. Она стала ощущать волнение, потому что не в первый раз не могла подобрать нужных слов, чтобы убедить эту женщину простить сына. Этих слов просто не существовало. Напряжение к финалу дня росло, Эл вдохнула и задержала дыхание для самообладания.

— Ах, у вас праздник. Поздравляю. А я тут схожу с ума.

— Успокойтесь. Алик в порядке, только сильно расстроен, что вы поссорились. Я думаю завтра все уладиться.

— Зато, я так не думаю. Пока существуете вы — в нашей семье не будет мира.

— Это не от меня зависит, — ответила Эл.

— Что там? — спросил у Эл озабоченный брат.

Эл прикрыла трубку рукой.

— Мама Алика, — прошептала она.

— Держись. Это надолго, — сочувствующе сказал Саша и ушел.

— Вы меня вообще слушаете? — раздался вопрос в трубке телефона.

— Извините. Меня отвлекли. Такие темы по телефону не решаются. Если хотите, мы встретимся завтра. Я постараюсь убедить Алика приехать…

Эл не успела закончить фразу, как в нее полетел град упреков.

— Спокойно! — резко сказала Эл. — Если вы не прекратите истерику, то можете сына потерять. Подумайте об этом. До завтра.

Эл повесила трубку. Алик прав, позволять себя оскорблять не стоит.

Телефон зазвонил опять. Эл схватила трубку и приготовилась отразить следующую атаку.

— Эл, — раздался в трубке мужской голос. От неожиданности она не узнала голос сразу, — я внизу, у двери твоего дома. Можешь спуститься? Я послал телеграммы.

— То—ом, — выдохнула Эл.

Она повесила трубку, схватила куртку и сообщила громко:

— Я пройдусь. Проветрюсь перед сном.

Она шмыгнула за дверь, пока ее никто не остановил. Она мчалась вниз через ступеньку, забыв про лифт, выскочила на крыльцо дома и начала вглядываться в темноту. Эл сошла по ступенькам и снова огляделась. Из темноты на нее вышла темная фигура. Эл не узнала этого человека. Он так ловко схватил ее за руку, что ее хваленая реакция не спасла. Эл приготовилась контратаковать.

— Я не Том. Я воспользовался симулятором голоса. Я ничего не сделаю вам. Я хочу поговорить.

Он отпустил ее по поднял руки, демонстрируя пустые ладони и жест миролюбия.

— Не здесь, — Эл уверенно толкнула его в темноту. — Вы кто?

— Я служу Галактису. Вы нужны.

Эл опешила. Он отлично говорил по-русски без запинки и акцента.

— Это я послал телеграммы, но не знал, что напугаю вас, — повторил незнакомец.

— Вы следили? — спросила Эл.

— Да, простите, все время. Это ради вашей безопасности.

— Я больше не занимаюсь такими делами. Я дала понять, что ничем не обязана Галактису. Вы зря тратите время, — заявила она.

— Вы до сих пор путешествуете, благодаря своим способностям. Вы имеете конкретный опыт общения с другими культурами на Земле. Это слишком ценныц талант. Для вас есть важное сообщение. Мне сказали, что вы можете согласиться…

— Не понимаю, о чем вы говорите, — Эл сказала твердо, заподозрив провокацию.

— Если вы уделите мне время, я попробую донести до вас суть.

Он использовал странный оборот. Эл задумалась.

— Я вам не очень верю. А может быть я не очень Эл, или вообще не Эл?

— Это не так, — он даже улыбнулся. — Я догадался, что вы не доверяете мне. Что может вас убедить?

Эл вздохнула.

— Изложите ваше дело, — сказала она.

— Это не так легко. Я хотел бы получить хоть какие—то гарантии, что вы, согласитесь.

— Посудите сами: вы являетесь ночью, выдаете себя за посланника Галактиса, не предоставляете никаких доказательств. Как я должна реагировать? Где логика? Я только играю по вашим правилам.

— Это вас убедит, — он протянул ей золотистую пластинку. — Это паспорт. Так вы это называете. Допуск в Галактис. Знаете, что его нельзя подделать или украсть. Это высшее доверие.

Эл взяла пластинку в руки.

— Эту вещь вы отдали Уолтеру Уолесу. Идентификатор работает, но этот паспорт не действителен. У вас будет новый, как только вы согласитесь помочь. Капитан Торн заверил, что вы надежный человек.

— Неужели во всем Галактисе или на Земле не нашлось другой кандидатуры, кроме меня? Не поверю. В чем подвох?

— Неужели вы не думали вернуться к своей работе? К полетам, к должности капитана? В разведку? Вы весьма печально начали свои исследования, но у вас имеется потенциал, который интересен Галактису. Ваш скепсис понятен. Я посланник и передаю, что вас хотят привлечь к интересной вам работе.

— К какой работе?

— В космосе. На другой планете. Ваше поведение на Уэст не забыто.

Эл с подозрением и оценивающе смотрела на него. На вид — обычный человек. Одет самым заурядным образом. А если провокация? Эл вспомнила подозрения Алика.

— Если вы думаете о «патруле времени», не волнуйтесь об этом. Земные возможности до сих пор невелики. Способами землян вас найти пока нельзя. Вы иначе преодолеваете время. Ваши путешествия остались незамеченными, — сказал он.

Вместо удивления она еще больше не поверила ему.

— Только не вами, судя по ситуации.

— Хорошо. Если вы не доверяете мне, может быть, встреча со знакомым человеком убедит вас. Кого бы вы хотели видеть? — спросил он.

— Капитана Торна, — сразу ответила Эл, интересно, что он скажет.

— Можно. Только не сегодня. И только в проекции.

— Время и место.

— Я пришлю вам телеграмму. Можно?

— Нет. Слишком ненадежно, — сказала Эл. — Через три дня. В сквере, у стадиона, недалеко отсюда, — она указала ему направление.

— Я понял, — пояснил он. — Там пруд.

— Вот у пруда и встретимся. Я приду одна.

— Если хотите, позовите друзей, возьмите оружие, если вам будет легче. Я вас не обманываю. И вы это знаете. Вы поняли, что я настоящий, капитан Эл.

— Через три дня, — сказала она еще раз.

— Спокойной ночи.

Он развернулся и пошел. Скрылся в темноте.

Эл стояла и обдумывала произошедшее. Как на удивление все сегодня сошлось! Праздник, приезд отца, ссора Алика с родителями, как специально. Специально. Хоть завтра прощайся. Напутственная речь отца оказалась очень актуальной. Когда совпадений слишком много — это уже не совпадения. Эл стало больно, опять эти муки совести. Она бросила там часть своего экипажа. Побег был вынужденным, но ситуация с полетом на Уэст так и осталась для нее неразрешенной.

Она вернулась домой. Родные расходились спать. Саша и Катя собирались уходить.

— Хотите, я подвезу вас? — предложила Эл. — У меня машина.

— С каких это пор? — спросил брат.

— Недавно, — сказала Эл. — Ну, соглашайтесь.

— Неудобно. Поздно. Мы лучше такси возьмем, — извинялась Катя.

— А почему тут не заночуете? — спросила Эл. — Куда на ночь глядя? Утром я отвезу вас по делам.

Саша посмотрел на сестру.

— Ладно, — согласился он. — А что за машина?

— Хорошая, — ответила Эл.

— Ты водишь? Не знал.

Эл усмехнулась.

— Она много чего умеет, — пояснила Катя. — Пойду, устрою нам лежбище. И верно, зачем идти ночью домой. Далеко.

Катя прикрыла рот рукой и зевнула.

— Спать пора, уснул бычок, — сказала Эл и сняла с Кати плащ. — Саш, займись диваном. Катю теперь надо беречь.

— Хорошо с тобой, Эл. Спокойно как—то. Душевно. Жаль, что ты часто уезжаешь, — сонно сказала Катя.

— Не так уж и часто. Но все может быть.

Саша пошел стелить постель, а Катя хитро улыбнулась и спросила:

— Это Алик?

— Что? — спросила Эл, мысли ее были далеко.

— Ну—у! Я видела, как он на тебя смотрит. Я замужняя женщина. Я чувствую. Неужели такой трудный вопрос? Он или не он?

— Только родителям не говори. Рано еще… Ну… Может быть.

— Эл. Что значит, может быть?

— Я еще не знаю. У меня не было времени подумать о таком будущем. Дел много.

— Что значит — времени не было? В таких делах время не важно. Я верю только в любовь с первого взгляда. Там сразу ясно и не важно, чем и сколько ты занимаешься.

— Если учесть, что первый взгляд у нас был лет в десять, то на нас твое правило не распространяется.

— Неужели твое сердце молчит? Или ты, как Сашка, считаешь, что любовь проверяется в битве? — Катя тихо засмеялась.

— Пожалуй, — серьезно кивнула Эл. — Все. Не болтай никому. Потом поговорим.

— Вот всегда у тебя потом. Шкатулка с секретом. — Катя надула губы.

Она сгорала от любопытства и не скрывала этого. Эл личную жизнь обсуждать не хотела, поэтому заботливо увела Катю спать. Потом она пошла на кухню. Елена Васильевна протирала цветным полотенцем последние тарелки.

— Ты сегодня с раннего утра на ногах, шла бы спать, — сказала мать.

— Я с тобой посижу, — сказала Эл. — Мам, ты хочешь, чтобы я жила дома? Как все?

— Ну, какие родители этого не хотят, — грустно сказала Елена Васильевна. — Хочу. Но ты у нас птица перелетная. Хоть плачь, а тебя все равно не удержишь.

— Я ведь знаю, что ты все время меня хочешь спросить, чем же я занимаюсь? Ты не веришь, что я спасаю других? — спросила Эл осторожно.

Начинать такой разговор было рискованно, но она не хотела недомолвок и очень хотела, чтобы ее родные не думали о ней иначе, чем она говорит.

— Иногда верю, иногда нет, — ответила мать. — Сердцем чувствую, что—то с вами не так.

— Я благодарна тебе мама, что ты пытаешься меня понять. Мне от этого становиться немножко легче. Здорово иметь дом, место, куда можно вернуться и отдохнуть, где не станут ворошить прошлое и допытываться, где меня носило. Я вам очень благодарна. Тебе. Папе. Саше. Катя — просто милейший человек.

— Элька, чтобы не случилось, тут тебя всегда ждут. Откуда угодно. Хоть из космоса, — нежно сказала Елена Васильевна и вдруг заметила, как Эл на секунду замерла, но потом лицо ее снова приобрело прежнее выражение.

— А если бы я и правда летала в космос, ты поверила бы? — спросила Эл и хитро прищурилась.

— Выдумщица ты, Элька. Сказочница, как в детстве. Маленькая в сказку сбегала, а теперь в космос — большой прогресс, — Елена Васильевна устало засмеялась. — Масштабная ты у нас личность.

— Я же знаю, что ты не поверишь, — с улыбкой сказала Эл. — А если бы я действительно была капитаном космического экипажа, чтобы ты сказала?

— Что дочь у меня — фантазерка. Спасаешь своих людей и спасай, а сказок на ночь мне не надо, не засну. Все, поздно. Марш спать, капитан, — Елена Васильевна потрепала дочь по кудрявым волосам.

— Слушаюсь, командор, — Эл шутливо отдала честь, только как—то не по-военному и направилась к двери.

Елена Васильевна покачала головой.

— Какой ты еще ребенок, Элька, — сказала она.

— Какой? Какой? Космический, — пояснила дочь.

Эл ушла, а мать сказала сама себе:

— Может и так. Бог дал, Бог взял.

***

Как и договаривались накануне, трое встретились у гаража, который принадлежал отцу Эл. Недавно его заняла Эл со своим необычным автомобилем. Гараж был двухэтажный, по периметру шел балкончик внутри, а там и выход на крышу. Вот на этой крыше они и встретились, как в добрые старые времена их детства. Они сидели в кружок, передавали друг другу телеграммы. Эл незаметно добыла у отца из формы свой экземпляр. Эти листы были самыми обычными. Эл рассказала про ночную встречу, и ребята в один голос стали утверждать, что это провокация.

— Нужны мы Галактису, как же, — заключил Алик. — Точно, нас решили отловить. Димка, что ты думаешь?

— Я не знаю, я не имел дело со службой времени, как ты. Предложение нас не касалось. Решать будет капитан. А я сомневаюсь, как вы.

Димка давно не называл Эл капитаном, а тут вдруг перешел на официальный тон.

— Я пойду на встречу, тем более, что я ее сама назначила. Если это не обман, через три дня нам станет все известно. Только есть один нюанс. Без вас я не хочу никуда уходить. Если получиться, пойдете со мной?

— Мне терять нечего, я свободен, — отозвался Алик.

Димка вздохнул. Он подумал о бабушке и почувствовал сомнения.

— Если мы решимся, то это уже навсегда? Да? — спросил он.

— Не знаю, — ответила Эл. — Если честно, я уже привыкла к двадцатому веку. Без дела не останемся. Вот если бы командировка. Туда. Потом обратно. Я еще не решила, как мне поступить. А ты, Алик, зря. Все-таки надо постараться восстановить отношения с родителями.

— Нет никаких отношений, — отрезал Алик. — Что меня там ждет? Одни упреки. Ну, угомониться мать ненадолго, а потом все опять начнется по новому кругу. Я уже жалею. Я больше всех настаивал на возвращении сюда и оказалось, что я, такой как есть, никому тут не нужен.

— Ты нам нужен, — ответил Димка.

— Да, — подтвердила Эл.

Алик ждал, что она скажет больше, но Эл в присутствии Димки вела себя, как ни в чем не бывало. Алика задело за живое, и он добавил с жаром:

— Какая разница, где мы будем. Что толку, если никто не хочет тебя понять. Я один, родители мне не простят еще один уход. Лучше сразу все закончить.

— Не знаю, что тут советовать, но я чувствую свою вину. Я впутала тебя, конфликт из—за меня произошел, тут твоя мать кое в чем права. Надо поговорить. Хоть попытаться, — уговаривала Эл.

— А как ты себе представляешь? Просить разрешение на поход в будущее? У меня мать — врач, она меня за сумасшедшего примет.

— Нет. Такое говорить не стоит. Я вчера пыталась. Мама решила, что я шучу. Пусть думают, как раньше. Но твоих родителей надо успокоить. Очень важно, чтобы они хотя бы попытались понять твой образ жизни. Немного. Тебе будет легче, им тоже. Даже мне.

— Эл, а если бы нас не было? Ты приняла бы предложение? — спросил Димка.

— Ах, если бы, ох, если бы, — передразнила его Эл. — Вы есть. Без вас я не пойду. Несправедливо.

— Но обратились только к тебе. Это шанс. Неужели не скучаешь по полетам? Я истошно соскучился по катерам, скорости, даже по синтетическим завтракам. Мне, хорошему пилоту, приходиться ходить пешком. Ольга с Игорем, как они там без нас? — рассуждал Димка. — Двадцатый век — это здорово. Другое время тоже. И кони, и шпаги, и верблюды, и пески… Но мне кажется, что наш дом в будущем, а здесь, как привычка, что ли. Просто у нас на одну степень свободы больше, точнее у всех через тебя. Бабуля моя расстроиться, но я бы рискнул еще раз. Нам и тут конечно скучно не будет, но там такие возможности! А, капитан?… Соглашайся.

Эл посмотрела на него и улыбнулась. Димка рассуждал по-детски. Как у него просто получается: это время — привычка, будущее — дом. Еще бы! На нем никакой ответственности. Она что—то вроде дверей в другую реальность. Не вспоминает, как тосковал по дому еще полтора года назад, как их совместная экспедиция чуть не закончилась смертью. Он забыл беды и трудности?

Димка прервал ее размышления. Догадался, о чем она подумала.

— Думаешь, я все забыл. Думаешь, что я рассуждаю, как ребенок. Нет, Эл, я очень серьезно. Что ни говори, а здесь мы все потеряем, столько лет труда впустую, по боку. Лучше риск и опасность, но только делать бы, что умеешь. А я по полетам скучаю.

— Так-так, — заговорил Алик, — совсем недавно ты хотел сидеть верхом до конца своих дней.

— Ага, и носить кружевные воротнички и шляпы с перьями, и чтобы тебя усыновил граф, не больше, не меньше, — поддержала Алика Эл. — Как это понимать?

— Я просто ныть не хотел, — Димка, словно не заметил издевки друзей, — думал нам туда дорога закрыта. Но они сами пришли. Значит, важно!

— Они к Эл пришли, а про нас с тобой речи не было. У Эл — талант, звание, слава. А мы кто? — спросил Алик.

— А вы мой экипаж, — твердо сказала Эл. Алик усмехнулся. Димка посмотрел с надеждой. — Подведем итоги Я иду на встречу, узнаю, как обстоят дела, а потом говорю вам. Если дадут день на размышления и сборы, то скоро мы будем по другую сторону. Тогда держитесь. Хорошая, спокойная жизнь закончится. Возможно, мы там застрянем еще лет на шесть. Как вам перспектива?

— Это с тобой спокойная жизнь? — спросил Алик. — Я еще раны залечить не успел.

Эл улыбнулась.

— Угораздило же вас со мной связаться, — покачала она головой.

— А кто жалуется? — спросил Димка и посмотрел на Алика.

— Никто не жалуется, — бравурно ответил Алик.

— Идем к твоим родителям? — Эл поднялась и с призывом посмотрела на Алика.

— Что тебе от этого? — недовольно спросил он.

— Я тоже пойду. Втроем вернее, — сказал Димка.

— Ой, не миновать скандала, — покачал головой Алик и лениво поднялся. — Лучше я сам. Незачем вам ввязываться.

— Тогда мы тебя проводим, — согласилась Эл, ей было достаточно, что Алик решился. — Я выгоню машину.

Она скрылась в люке. Молодые люди переглянулись.

— Как думаешь? Какие у нас шансы? — спросил Димка у Алика.

— Что патруль? — спросил Алик.

Димка кивнул.

— Нельзя пускать ее одну. Проследим.

Они пожали друг другу руки и последовали за девушкой.

***

Странное было свидание. По дороге Эл размышляла над быстрой чередой событий последних пары дней.

Ночь. Загадочная атмосфера и неопределенность. Это вполне в ее духе.

В пустой аллее одинокая фигура ждала без сомнения ее. Эл узнала этот силуэт. На вид он был настоящим, однако доставлять сюда живого Торна ничто бы не стал.

Голос Торна был сдавленный и тихий:

— Здравствуйте, капитан Эл.

И голос тоже был его.

— Бывший капитан, — поправила она. — Здравствуйте.

— Предостерегаю вас от бурных проявлений чувств, это не я сам, а только моя проекция. Затея хлопотная, но ведь только меня вы позвали, как собеседника.

Эл не сразу переварила длинную фразу без интонации. Она ожидала обращения на межгалактическом, а прозвучал хороший русский, звуки искусственно точные. Симулятор.

— Я догадалась.

— Подразумеваете подмену? Ваше право. То, о чем я стану говорить, вряд ли известно тем, кого вы с опаской ожидаете, — продолжал Торн.

Эл справлялась понемногу с волнением. Прошлое, вернее будущее вдруг вернулось, и, хоть иллюзорно, стояло рядом.

— Давайте двигаться, чтобы не привлечь внимания случайных прохожих. Сделайте вид, что гуляете, — предложил Торн.

Эл двинулась вдоль аллеи, изображение плавно заскользило рядом.

— Итак, к делу, — предложила Эл, — дипломатию оставим.

— Галактис хочет предложить вам место в спасательном флоте. Шанс попробовать себя вновь. Ваши друзья тоже могут претендовать на места. Знаю, что без них вы откажетесь.

— В чем суть? Это что-то вроде благотворительности? Я задам вопрос еще раз: неужели не нашлось никого лучше? Почему я? Мы?

— Отчасти, это шаг навстречу. Здесь задействованы сложные механизмы нашей работы. Я могу говорить об этом только при личной встрече. Землян допустили к участию в наших миссиях. Торнианцы, мои коллеги, что сняли вас с Уэст, вспомнили именно о вас. Они обратились к мне, и я согласился взять вас в экипаж. Я бы этого желал, поскольку прошлая встреча была для нас своего рода знакомством. Мы сошлись на том, что вы обладаете подходящими качествами, а работа под руководством бывшего землянина поможет легче освоиться. Вы достаточно проницательны, капитан. Вы подозревали, что за вами проследят. Так и было. Ваши последние похождения убедили нас, что вы подходящая кандидатура. К тому же положение изменилось, я имею в виду Землю. Вы уже в фаворе. Вы можете вернуться легально.

— О Земле потом поговорим. Или задание, что вы хотите мне дать связано с ней?

— Значит, вы согласны? — спросил Торн и замолчал.

— Почти, — кивнула Эл, — почти. Я еще размышляю над этим. Все же меня всегда волнует мотив. Просто так, по доброте душевной, едва ли кто-нибудь станет вытаскивать меня отсюда. Кому потребовалось ворошить прошлое?

— Мотивы, — повторил Торн и замолчал.

Опять в его тоне ни капли эмоций, только по паузам, что он делал между словами, было ясно — он подбирает более точное выражение.

— Я сказал о новой миссии и о новом положении на Земле. Земля изучает другие культуры в союзе с Галактисом. Мы не могли ограничить это любопытство. Цивилизация, вышедшая в космос, вправе изучать его законы и жизнь. Мы предпочли управлять процессом. Земля согласилась с нашим контролем. Если мыслить реальным временем, мы собираемся переместить вас на расстояние в пять лет с момента вашего исчезновения. Никто не знает, где вы и что с вами. Ситуация будет развиваться в вашу пользу. Теперь о задании. Это спасательная операция особого рода, не повышенной сложности. Нужен одиночка, имеющий опыт катастроф. Необязательно специалист, скорее даже новичок, быстрый, ловкий человек, обязательно землянин. Условия узкие. Не скажу, что вы единственная кандидатура, есть другие. Есть лучше, по мнению руководителей миссии, но у вас есть одно преимущество, о котором я сейчас не могу говорить. Только в случае согласия. При любом сценарии событий, это шанс вернуться к работе и заниматься тем, что является вашим призванием.

— Вам известно мое призвание? — Эл спросила и остановилась, стала всматриваться в лицо проекции, забыв, что это не живой Торн, ей показалось, что он издал смешок. — Я знаю об одном своем свойстве — проходить сквозь временную границу, но ничего об этом даре и о себе. Галактис осведомлен о моих проблемах биологического характера. Я сама когда-то предоставила вам информацию. Моя анормальность вызывает у меня много вопросов и сомнений.

— Поверьте, это не единственная тайна. Вспомните контакт с Уэст, то, что вас неоднократно могли убить на этой планете. Ваша разведка, встреча с Маем. Тобос, наконец. У вас было много полезных встреч. Много. Вы не относились к этому как испытаниям, мы же видим, что даже в условиях с многим неизвестными вы, капитан, умели находить приемлемое решение. Вы умны, пытались себя изучать самостоятельно и, наверняка, понимаете, что в этом времени, вы ответа не найдете. Я познакомлю вас кое с кем, кто может помочь. Я беспокоюсь о вашей судьбе. И говорю искренне. Я хочу, чтобы вы продолжили свой путь, который так неплохо начинался.

— Вы все время говорите только обо мне. А мои друзья? Что будут делать они?

— Сначала их надо научить некоторым принципам службы у нас. Летать и управлять кораблем — мало. Они смогут выбрать — жить им на Земле или работать в космосе. Вы будете встречаться, когда сможете. Вы будете работать совместно, я беру эту задачу на себя. Позднее, когда они научаться, станет ясно сможете ли вы работать в одной команде. Служить вы будете на одном корабле. У меня в экипаже.

— А мы сможем хоть иногда возвращаться сюда? — спросила Эл и подумала, что она многого хочет.

— Пока обещать не могу, возможно со временем… — он не стал договаривать, суть была ясна. — Вам достаточно двух местных недель, чтобы все обдумать, завершить дела, отдохнуть, подготовить родных? Если вы решитесь, то придете на место, которое вам укажут, если откажетесь, не приходите. Место и время сообщат телеграммой. К сожалению, мое время истекает. Поприветствуйте ваших друзей, они очень ревностно вас охраняют. Я все сказал достаточно ясно. Надеюсь на встречу.

Он исчез. Эл обернулась. Торна рядом не было.

Она нашла скамью, села и задумалась. В любой другой момент она отправилась с Торном без размышлений. Шанс великий! С трудом не верилось в подобное везение. Все законно, что важно. Странное чувство, словно ее вытаскивают из привычной среды, где все еще не успело наскучить. А куда она попадет? В мрачную неизвестность. Мрачную — именно такое определение подходило лучше всего. Подобным предчувствиям она привыкла верить. Она до сих пор не решила дилемму — доверять Галактису или нет. В прошлый раз ее использовали. Досада еще сидела внутри. Однако, еще недавно она сожалела, что не довела до конца дело об Уэст. Ей было интересно, как развивались события. Ее отправят по времени туда, где эта проблема была решена. Обезпасят. Еще существует загадочный и весьма опасный Нейбо! В этой истории — одни неизвестные. Точно, темнота непроглядная. Если она решиться и сделает этот шаг, события обязательно развернуться так, как она меньше всего ожидает. Предчувствие накатило новой волной тревоги. Уверенность никак не приходила. Из глубины души что-то кричало: «Нет! Останься! Не ходи».

Шум на дорожке предвещал появление Димки и Алика. Эл узнала их манеру двигаться и походку. Они тихо вышли из темноты и приблизились к скамье. Димка присел слева, а Алик — справа.

— Ну что? Не обман? — спросил Алик.

— Нет, — ответила она. — Нас позвали назад. Без подвоха. Спасательный флот Галактиса. Ни больше. Ни меньше.

Димка присвистнул.

— Щедро.

Эл кивнула.

— Вас тоже. Придется учиться снова. И работать нам придется порознь. Первое время.

— Это плохо, — отреагировал Алик.

— Ничего еще не решено. Ччерез две недели мы должны дать ответ, — пояснила Эл.

— Так долго? — сказал Димка. — А впрочем, подумать нужно хорошо и много. Вдруг охота отпадет. Хотя? Спасательный флот! Всю жизнь мечтал! Такой шанс раз в жизни бывает! Судьба.

— Да. Только, ребята дорогие, срок будет долгий, а может навсегда, — неуверенно сказала Эл.

— Разве мы недавно не решили, как действовать? — спросил Алик.

— Что все наши планы — детские мечты. От того, что мы решим, вся наша жизнь зависит. Потом уже не переделаешь, — сказала Эл.

В ее тоне чувствовалось такое сомнение, что оба молодых человека одновременно заглянули ей в лицо.

— Вот так номер. Капитан, ты не хочешь возвращаться? — спросил Алик.

Лица Эл почти не было видно в темноте. Ореол волос ловил отблески тусклого фонаря у скамейки. Она молчала, потом обернулась к одному, потом к другому, потом обхватила обоих за шеи.

— Вам хорошо. От вас не так много требуется. А я? Куда не сунусь — всюду беда. Вот и сейчас чувствую, что произойдет с нами что-нибудь. Конечно, я сомневаюсь.

— Ты чувствуешь? — насторожился Димка.

Алик поморщился. После возвращения с Уэст и все последнее время Димка слишком большое значение придавал предвидению Эл. Что бы она ни говорила, он покорно слушался. Он стал опекать ее, вместо старшего брата и преуспел, явно оттеснив его. Алик снова почувствовал ревность, как много раз прежде. Димкино поведение, его подобострастие перед Эл, привели Алика к заключению, что он тайно влюблен в нее, его друг с детства хвостом вился за ней. Кличка «Лисий хвост» закрепилась так прочно, что даже на курсе в Академии Космофлота его называли — «Лис». Когда он хитрил, то щурился как лис, и глаза у него становились жутко хитрые с рыжими искрами. По мнению Алика, Димка вел себя не по—мужски, беспрекословно подчиняясь Эл. Элька, все—таки, девушка, пусть и сильная. Алик больше верил в мужской характер, и что главным должен быть мужчина. В Академии Димка стал самостоятельным, проявлял на редкость упрямый нрав, спорил, даже дрался, а в присутствии Эл все менялось. После возвращения с Уэст он ни на шаг от Эл не отходил, с ним наедине не оставлял. Эл это не злило, она относилась к нему с теплотой и не скрывала своих чувств. К нему, к Алику, она так не относилась. То нежная, улыбается, даже целует, то смотрит строго и ведет себя, словно испытывает его. А он хотел большего.

Его бегство с Плутона — позорная ошибка. Он не раз себя корил за нее. Там произошло странное событие, Алик старался забыть тот случай. Однако, подсознание остро хранило воспоминания. Голос Эл, ее присутствие рядом сильно врезались в сознание, хотя в сознании он тогда не был. С той поры твердо знал, что любит ее, какие бы изменения с ней не произошли.

Она разыскала его на Земле после его малодушного поведения на Плутоне. Она его простила. Он догадался, что чувство взаимно.

Сейчас не было тех препятствий, какие были тогда, так почему их отношения так и не сдвинулись никуда. Димка для нее как младший братец, тут он был спокоен. Добиться от Эл искреннего признания, открыто, с чувством, он так и не смог. Одни намеки. Таково уж видно было свойство ее натуры.

Он заставил себя выжидать. Пройдет время, и он завоюет ее, как «даму сердца».

— Пошли домой, — прервала Эл его размышления. — Алик, позвони завтра утром, как там твои.

Алик вспомнил, как они втроем вымолили у его матери прощение. Эл и Димка говорили с ними весьма убедительно, без ругани обошлось. Димка, с его ужимками и хитростью, как фильтр, сгладил конфликт, и Эл не дал в обиду, и отца смог убедить. Только, как надолго? Он жить дома, до первого упрека, по-прежнему не верил, что родители успокоились. Теперь неважно.

Эл открыла дверь квартиры. На часах в прихожей два часа ночи. Свет горел повсюду. Эл заглянула в большую комнату. Никого. Родители беседовали на кухне. Эл появилась на пороге и прервала разговор. Отец курил, выпуская дым в форточку. Мать не позволяла ему курить в квартире, но видно тема, что обсуждалась, была серьезной, и отец потянулся за сигаретой.

— Вы что это полуночничаете? — спросила Эл.

— Тебя ждали, — ответила мать. — Спать не хочется. Завтра мне на работу не нужно, а отцу дали отдых на пару дней.

— Обо мне говорили? Не отпирайтесь. Посвятите в суть? — спросила Эл и выдвинула себе табурет из-под стола.

Она села, уперлась локтями в стол, посмотрела на родителей.

— О будущем твоем говорили, — пояснил отец с неохотой.

— О будущем? — Эл кивнула многозначительно. — Что решили?

— А что мы без тебя можем решить? Ты у нас птица вольная, — заключил отец.

Елена Васильевна оказалась более конкретной.

— Спасатель — это же не навсегда. Тебе образование необходимо. Бумажка.

Эл поразилась, что тема о ее будущем буквально повисла в воздухе. Словно невидимая сила собирала на себя мысли окружающих. Так ярко вопрос о переменах еще не светил на горизонте.

— Я все понимаю. Вы волнуетесь. Я у вас, точно, не подарок, но я еще не выбрала. Дайте время, — сказала она.

— Верно, Павел, что торопить. Ей лет-то сколько.

— Я уже большая, — промяукала Эл и засмеялась.

— В этом-то и штука. Надо заняться основательно своим будущим, а то годы пролетят. Фьють! И не заметишь, — сказал отец. Он сильно махнул рукой, пепел сигареты полетел на пол. — А потом, глядишь, и замуж соберешься, а семья дело ответственное.

— Родители. Умоляю. Про семью не надо, — взмолилась Эл.

— Да ведь видел я, как Алька на тебя смотрит, — вырвалось у отца.

Он подумал, что зря заговорил, дочь могла обидеться, уйти от разговора. Эл только бровью повела:

— Что, так заметно?

Елена Васильевна облегченно вздохнула и улыбнулась.

— Все-таки, правда? — спросила она.

Эл неопределенно покачала головой из стороны в сторону, как китайский болванчик.

— Да. С твоей стороны энтузиазма не видно, — сказала мать.

— А я его понимаю, — после очередной затяжки сообщил отец, — вон, ты какая красавица. Загадочная. Мальчишкам такое нравится, только уж очень ты серьезная. Улыбайся ему почаще, а то уведут.

— Мне тоже Алик нравится, — добавила мать, а потом вдруг засмеялась и сказала. — А Димка — сущий мальчишка, вот уж кто из вас не вырос.

Эл усмехнулась.

— Это ты зря, мам. У Димки характер покруче Алика будет. Он упрямый, как бычок. Просто он очень добрый и любит скоморошничать.

— Ты гляди, — предупредил отец, — вижу, компания у вас крепкая, и верховодишь в ней, как и раньше, ты, только поверь опыту, когда внутри начинаются всякие там шуры—муры, кончается все ссорой. Не подрались бы из-за тебя твои мальчишки.

— Подрались уже, — с неохотой сообщила Эл. — Пройденный этап.

— И кто победил? — поинтересовалась Елена Васильевна.

— Алик, — Эл потупила глаза. — Накостылял Димке по первое число.

— Эл, что а выражение? — возмутилась мать.

— Однако. Отношения у вас серьезные, — заметил Павел Терентьевич.

— Так мы уже не дети, — ответила Эл.

— А долгий ли у тебя отпуск, дитя? — поинтересовался отец.

— Недели две, потом видно будет, — ровно ответила Эл.

— А не махнуть ли тебе к деду, в Крым? Он же тебя с пеленок не видел.

— Неправда. Мне было шесть лет, мы к нему ездили. Я хорошо помню. Хорошая кстати идея. Только вас мне оставлять не хочется.

— Так ведь лето, — пояснил отец. — Устроим отпуска, и — загорать.

— А получится всем вместе? — спросила Эл.

— Я-то смогу, — ответила мать. — Вот как наш генерал?

— Завтра. Нет. Послезавтра звоню начальству. Я в отпуске, знаешь, сколько не был? Три года. Как генерала дали.

— Вижу, как сейчас, — Эл закрыла глаза и развела руками в стороны. — «Выезд генеральского семейства на воды». Картина первая и последняя. Я хоть завтра. Только через двенадцать дней я должна быть в Москве. Давайте попросим Димку проверять нашу почту? Я жду важное сообщение.

Эл поняла, что нужно оставить ребят одних. Уехать — лучше не придумаешь. Пусть сами взвесят все «за» и «против». Несмотря на сомнения, она уже все-таки приняла предложение Торна.

***

По возвращению Эл ждала обещанная телеграмма. Место выбрали необычное. Алик и Димка до хрипоты спорили, где оно находиться. Эл отобрала у них карту и прочла телеграмму.

Они встретили снова в гараже, но тема для обсуждения была серьезная и на крышу никто лезть не собирался.

— Я знаю, где это. Я впервые ушла оттуда в сказку. Хорошо они информированы! Если все будет, как в прошлый раз, я сильно удивлюсь.

Эл ощутила волнение, в горле встал комок, а в солнечное сплетение словно штырь вогнали. Эл вздрогнула.

— Ты что, Эл? — забеспокоился Алик.

— Нервы сдают, — сообщила Эл.

Молодые люди посмотрели вопросительно.

— А мы думали у тебя вместо нервов… — Димка не договорил, Алик толкнул его в плечо.

— Вы думали я железная? — спросила она.

— Нет, — ответил Алик. — Тренированная.

— Да. Только дело здесь не в тренировке, а в душе. Душу не просто вытренировать.

— Ясно, — кивнул Димка. — Выкладывай, что случилось?

— Язык не поворачивается, — Эл запустила руки в свою шевелюру, губу закусила, что делала редко.

Димка засопел в ожидании. Он знал, что сейчас она начнет ходить из стороны в сторону. Эл уже сделала пару шагов, но Алик властно преградил ей дорогу, взял за плечи и сказал:

— Не оставляй на потом. Время летит быстро. Говори.

— Я остро мучилась тем, что у меня секреты от семьи. А оказалось у них от меня тоже есть тайны. — Она сделала паузу. — Я нашла нечто, что меня вывело из равновесия. Тренировка здесь не поможет. Это уже не просто происшествие, это усугубляет всю ситуацию с моей анормальностью до катастрофы. Дед вдруг прошлое стал вспоминать, я семейные альбомы смотрела, а фото у него и довоенные, и даже годов двадцатых. Семейных несколько. Он и то рассказывает, и это. И вдруг до меня доходит: папины предки сплошь темноволосые, все. И у мамы в семье вроде бы не блондины. Запала мне эта мысль, я брожу туда-сюда по поселку и натыкаюсь на женщину. Как специально. Она меня спрашивает: «Светлова внучка?» Я отвечаю: «Да». Она: «Ишь, белёсая». Я спрашиваю: «Что тут такого?» А она: «Мать твоя словно чудо совершила, мол, когда брательником разродилась, роды плохо прошли, не могла она больше родить, а девку родила». Она местной акушеркой была до пенсии. Действительно, Санька в Крыму родился. Ребята, меня на изнанку вывернуло. Два дня до отъезда, а меня ноги домой не несут. Приехали, я сунулась в семейный альбом, а там только наши семейные фото. Вы же знаете, если нужно — я все найду. Стала искать. Мама фотографии предков подальше засунула, я посмотрела. Ни блондинов, ни кудрявых. Мне еще красные глаза и будет в семье натуральный альбинос. Я не родной ребенок в семье. Не могу им этого сказать. И было бы все это не важно, если бы не все то, что я узнала о себе в будущем. А если все не из-за Тобоса? А если я и раньше…

Эл сникла, плечи опустились. Алик потянул ее к себе. Эл уткнулась головой ему в грудь, и он услышал, как она всхлипнула.

— Ты что, Эл? — Димка подскочил к ним, он хотел ее обнять, но Эл уже обнял Алик. Димка застыл, не зная, что ему сделать.

— Брось. В природе чего не бывает, — старался утешить ее Алик.

— А способности? А кровь эта проклятая? Ничего никуда не делось, — всхлипнула Эл.

— А что кровь? Все же в норме было? — стал спрашивать Алик, он коснулся щекой ее волос.

— Нет. Я притворяться умею. Еще до Уэст поняла, как это сделать. Я не разучилась по-другому чувствовать. У меня приступ был, нервы сдали… Опять. Опять…

Глаза Алика округлились, он беспомощно посмотрел на Димку, тот не шевелился.

— Я не человек. Не человек, — Эл выдавила это из себя.

Димка вдруг фыркнул. Потом он сделал то, что Алик никак не ожидал. Димка достаточно жестко вытащил Эл из его объятий, бесцеремонно тряхнул. Поставил напротив себя, взял за подбородок. Эл пыталась отвести лицо, но он твердым движением заставил ее смотреть ему в глаза.

— Смотри! Смотри мне в глаза. Ты забыла, кто ты? — требовательным тоном прорычал он. — Забыла, что с тобой случилось? Смотри на меня. Забыла, что случилось на Уэст? Прекрати истерику. Какая разница кто ты? Какая ты? Ты умеешь делать то, что не умеют другие. То, что не может обычный человек. Ты можешь больше. Так какого лешего рыдать! Капитан! Терпеть не могу, когда женщины плачут. Ты во благо можешь использовать все, что умеешь. Ты столько жизней спасла, капитан! И еще спасешь! Больше! Затем тебя и зовут. Прекрати истерику! Прекрати, я сказал!

Димка рявкнул, как лев. Эл вздрогнула. Замерла. Сглотнула, вздохнула ровно и шумно.

— Вот и умница, — похвалил ее Димка, обнял за шею и вдруг крепко поцеловал в щеку. — Ух, сестренка, расплакалась, как маленькая. Не ожидал. Капризничай, когда угодно, капитан, но не при мне.

Он повернулся к Алику лицом, хитро прищурился, а потом подмигнул.

— Мне нужно побыть одной, — ровным тоном сказала Эл.

Оба как по команде удалились.

Они стояли во дворе дома, где жили Эл и Димка.

— Значит, ты знал? — спросил Алик. — И молчал. Друг называется.

— Не знал. Только подозревал.

— А там об этом знали? В Галактисе?

— Полагаю да. Когда нас вытащили с Уэст, а потом нашлась Эл… Ее там наверняка исследовали. Это ведь нонсенс, что она выжила.

— Так! Эту подробность я не знаю, — заявил Алик, он взглядом требовал объяснений.

— Там катаклизм был. Ты это знаешь. По официальной версии нас спасли до того, а на самом деле, Эл там была от начала до конца. Ее потом подобрали. Я сам подобрал. Она без сознания была. Целехонькая. У нее был контакт с планетой. У нее способности. Затем она Галактису и нужна. И Эл нужно туда. Она необычная. Нужно разобраться.

Димка очень волновался и сыпал короткими фразами.

Алик открыл рот.

— После Уэст, как казалось, ее аномалии просто испарились. Как выяснилось теперь — не совсем, — закончил Димка.

— У—у! Значит, вовремя нас отсюда изымают, — заключил Алик. — Они об этом знали, а мы жили себе в счастливом неведении. Теперь им Эл понадобилась со всеми ее способностями. Специалист по катастрофам, значит. Что же это будет?

— Вот и увидим. Нельзя ее здесь оставлять.

Димка вспомнил разговор с Лио на корабле Галактиса. Его откровенно предупредили, что Эл начнет искать ответ на вопрос: кто она? Вот и началось. Сначала с семейных фотографий, а чем и где закончится — никому не ведомо. Димка еще подумал, что он единственный из троих у кого здесь останутся связи.

В эту ночь его бабушка умерла от сердечного приступа. Он так и не сообщил ей о долгой разлуке. За спиной не осталось ничего, кроме привычки к двадцатому веку.

***

— Так. То ли мы опоздали, то ли они опаздывают, — говорил Димка, он переминался с ноги на ногу.

— Все-таки ошиблись с местом, — предположил Алик.

— Место правильное, — спокойно сказала Эл.

— А кого мы ждем? — спросил Димка.

— Я думаю, что это будет Геликс, — ответила Эл.

— Твой корабль с длинным именем? — переспросил Алик.

— Да. Что-то я не хочу ни на чем другом летать, — пояснила Эл.

— Хо—о—лодно, — поежился Димка. — Знал бы, что ждать придется, оделся бы теплее.

Алик смотрел-смотрел в кроны деревьев, а потом вдруг спросил:

— Как думаете, вернемся еще сюда? А? Странное чувство. Опять, что ли, надолго. Грустно стало, в дрожь бросает. Да, Эл, я начинаю понимать твои чувства. Это время действительно ассоциируется у меня с домом. У нормальных людей дом — это стены и крыша, а для меня — время.

— Тихо! — Эл замерла. — Есть! Звук.

Ребята прислушались. Действительно, неясный шум нарушал тишину.

Они больше часа стояли в лесопарковой зоне, рядом с конечной остановкой автобусов. Ночь оказалась холодной — начало сентября. Полян здесь было несколько, но в телеграмме место было указано невнятно. Выбрали поляну побольше.

— О! Такси прибыло, — сообщил Димка, он прыгал с ноги на ногу. — Погрузимся побыстрее, а то братья УФОлоги сбегутся.

— Точно. Кто бы видел, принял бы нас за пришельцев, — согласился Алик.

ГЕЛИКС — личный корабль Эл, подаренный ей Галактисом и послуживший продолжением скандала в Космофлоте, послужил инструментом для побега в это время. Тут он и остался. Как истинное порождение внеземной цивилизации, этот объект, условно называемый кораблем, жил какой-то своей жизнью. Поначалу он помог им адаптироваться в этом времени, а потом, по собственному определению Геликса, стал изучать местную культуру, чтобы лучше понять Эл. Она же не слишком интересовалась, чем он занят. Геликс в таких случаях становился утомительно многословен. Эту пару лет они не путешествовали с его помощью. Эл в шутку дразнила его технической поддержкой. Геликсу это определение шуточным не казалось. Эл он был здесь без надобности, но у корабля были на этот счет свои «соображения», он был подарком и предан Эл всем своим существом, о чем торжественно заявил.

Геликс завис рядом с ними. Он напоминал ровненькую металлическую кляксу, расплывшуюся в падении к земле, но не достигшей ее. Он изменил форму и стал похож на каплевидный геометрический объект с ровными дугами краев метров восемь—десять в размерах. Внутреннее пространство было неадекватно внешнему. Геликс не обладал жестким каркасом, двигателей вообще не было видно. Как это чудо неземной механики перемещалось, оставалось загадкой по сей день.

— Ну, Эл, командуй скорее, — попросил Димка.

Эл осторожно положила руку на обшивку.

— Здравствуй, Гел.

— С возвращением на борт, капитан. Подать трап? — спросил голос.

— Да.

— Не слышу уверенности, капитан, — зычно произнес голос корабля.

— Да, — более уверенно сказала Эл.

— Что так долго? — поинтересовался Димка. — Мы думали, что опоздали.

— Я думаю, что начинать новое дело с сомнений не стоило, — сообщил Гел тоном размышления.

— А кто сомневался? — спросил Алик.

— Эл, сама все скажешь? Или мне? — спросил Гел.

— Ты уже все сказал, — пояснила Эл.

— Ой, не разбираюсь я в ваших человеческих тонкостях. Вы так любите все скрывать друг от друга, — стал оправдываться корабль.

— Мы летим, или будем болтать? — требовательным тоном спросил Димка. — Я замерз.

— Так лучше? — спросил корабль.

Димка почувствовал, как ему стало тепло.

— Тут судьбоносное событие, а вы, пилот, о своих нуждах печетесь, — заметил Геликс.

— Кто ж его этому научил? — спросил Димка.

— Я, — ответила Эл.

— Попрошу не отзываться обо мне в третьем лице, — возмутился корабль.

— Дим. Давай помолчим, — попросил Алик, — а то он тебе не только про третье лицо сообщит.

Эл стояла у корабля и понимала, что ее нерешительность ничего не даст. Решение принято.

— Давай, Гел, принимай нас на борт, — скомандовала она и шлепнула корабль ладонью по обшивке.

Они мигом оказались внутри. Гел предложил Эл обширное капитанское кресло, раза в четыре больше, чем она, а молодым людям места поскромнее.

— Ну, куда мы теперь? — спросила Эл.

— Я опоздал потому, что в последний момент мне изменили миссию. Я должен был доставить вас в Галактис, а теперь на Землю. Командование решило, что вы захотите увидеть своих друзей.