Белый вождь

Майн Рид, 1855

Конец XVIII века. Сан-Ильдефонсо – городок где-то на окраине Великой североамериканской прерии. Здесь всегда ярко светит солнце, зеленеют луга, серебрятся реки. Все девушки здесь – сплошь красавицы, ибо даже местные дурнушки имеют утонченный вкус и понимают толк в красивых платьях. Под стать им гарнизонные офицеры – грудь колесом, горят глаза, топорщатся усы, с небрежностью, достойной императоров, волочат они по земле длинные сабли, позвякивая шпорами. Разомлел беспечный Сан-Ильдефонсо, распоясался. Здесь флиртуют, играют в карты, порой бесчинствуют. Но ведь кто-то же должен бороться со злом под солнцем, пусть даже и на краю мира. Легенда о Белом вожде – одна из жемчужин приключенческой литературы. Талант Майн Рида, тонкого и увлекательного рассказчика, явлен в этой книге с первых строк и вряд ли кого оставит равнодушным.

ГЛАВА XII

Решив остановиться на более или менее продолжительное время в гостеприимной долине, Карлос горячо принялся за охоту. В первые два дня он убил не менее двадцати бизонов. В то время как они вдвоем с Антонио преследовали животных и поражали их стрелами и копьями, двое индейцев занимались свежеванием и переноской шкур и туш. Третий пеон, остававшийся все время в лагере, очищал кожи и, нарезав мясо тонкими ломтями, сушил его на солнце.

Охота обещала быть чрезвычайно прибыльной. Карлос надеялся заготовить большой запас тесахо (вяленого мяса) и кож, которые всегда пользуются громадным спросом на мексиканском рынке.

На третий день, однако, охотники заметили резкую перемену в поведении бизонов.

Животные, до сих пор удивлявшие их своею кротостью, вдруг стали дикими и боязливыми. То одно, то другое стадо стремительно пробегало мимо охотников, точно спасаясь от чьего-то преследования. Карлос был уверен, что ни он сам, ни его помощники не могли внушить бизонам такого ужаса. Что же означало, в таком случае, их паническое бегство?

Молодой сиболеро высказал предположение, что где-нибудь по соседству появились индейцы.

Предположение его оказалось совершенно правильным. Поднявшись на холм, с вершины которого открывался прекрасный вид на долину, охотники увидали лагерь индейцев.

Этот лагерь был расположен в дальнем конце долины и состоял из пяти-шести шалашей, повернутых входными отверстиями к реке. Шалаши были сделаны из кольев, расположенных в форме конусов и покрытых кожей бизонов.

— Вакои! — воскликнул сиболеро в то самое мгновение, как его взор упал на них.

— Откуда вы знаете это, сеньор? — спросил Антонио. Метис обладал гораздо меньшим опытом, чем Карлос, с самого детства охотившийся в прериях.

— Как откуда? — ответил молодой американец. — Да ведь это сразу видно по устройству их шалашей.

— А я думал, что это команчи, — сказал Антонио. — Точно такие же шалаши строят «пожиратели бизонов».

— Нет, Антонио, — ответил сиболеро, — ты ошибаешься. Команчи строят свои шалаши совсем иначе. Они соединяют верхние концы кольев и покрывают их сверху кожами, не оставляя отверстия для дыма. Разница сразу бросается в глаза. Но, конечно, есть и много общего. Недаром же вакои — верные союзники команчей.

Внимательнее посмотрев на видневшийся внизу лагерь, Антонио принужден был согласиться с Карлосом. Колья, вбитые в землю, верхними концами своими неплотно прилегали друг к другу, оставляя небольшое отверстие для дыма. Устроенные таким образом шалаши напоминали усеченные конусы и этим отличались от похожих на правильные конусы шалашей команчей.

— Вакои не проявляют вражды по отношению к нам, — продолжал сиболеро. — По-моему, у нас нет причин бить тревогу. По всей вероятности, они не прочь поменяться с нами товарами. Но куда же они все девались, интересно знать?

Действительно, около шалашей не было видно ни одного живого существа — ни мужчин, ни женщин, ни детей, ни даже животных. Между тем казалось совершенно невероятным, чтобы индейцы бросили свой лагерь на произвол судьбы. Даже в том случае, если бы какое-нибудь таинственное обстоятельство заставило их обратиться в бегство, они непременно захватили бы с собою кожи, служившие кровлями для их шалашей.

— Они должны находиться где-нибудь поблизости, — задумчиво произнес Карлос. — По всей вероятности, мы не видим их из-за холмов. Готов поручиться, что они охотятся за бизонами.

Догадка сиболеро оказалась правильной и на этот раз. В то время как он и его помощник смотрели вниз на шалаши, тщетно стараясь отыскать подле них какие-нибудь следы присутствия человека, внезапно послышались громкие крики, и на соседнем холме появилось несколько сот всадников. Они ехали шагом. Однако взмыленные бока их лошадей доказывали, что они возвращаются не с прогулки. Несколько минут спустя Карлос увидал второй, еще более многочисленный отряд индейцев. За ним следовали лошади и мулы, нагруженные огромными темными тушами, завернутыми в косматые шкуры. Рядом с мулами шли женщины и мальчики-подростки. Шествие замыкалось ребятишками и собаками.

Подъезжая к своему лагерю с противоположной стороны, индейцы не сразу заметили Карлоса и его спутника.

Не прошло, однако, и нескольких минут, как присутствие их было обнаружено. Увидев на вершине холма двух незнакомых людей, один из индейцев тотчас же поднял тревогу. В одно мгновение ока спешившиеся было всадники снова вскочили на коней, готовые и к нападению, и к защите. Несколько человек поспешно бросились к обозу. Остальные скакали взад и вперед перед лагерем, словно ожидая появления невидимого противника.

По-видимому, они полагали, что на них готовятся напасть их смертельные враги — панисы.

Увидав причину тревоги индейцев, сиболеро решил как можно скорее успокоить их. Он пришпорил своего вороного мустанга, въехал на самую вершину холма и простоял несколько мгновений неподвижно, как бы давая понять вакоям, что в намерениях его нет ничего враждебного. По двум-трем движениям, знакомым с детства каждому обитателю прерий, и громко выкрикнутому Карлосом слову «друг» они окончательно поняли, что тревога их была напрасной. Молодой индеец на превосходном коне поскакал по направлению к холму и, остановившись шагах в тридцати от сиболеро, вступил с ним в переговоры. Собеседники объяснялись отчасти при помощи знаков, отчасти по-испански. Беседа их продолжалась недолго. Несколько мгновений спустя молодой индеец поскакал обратно в лагерь и, посоветовавшись со своими товарищами, вернулся к Карлосу, приглашая его и Антонио следовать за ним.

Не поколебавшись ни секунды, сиболеро ответил согласием на это любезное приглашение. Через полчаса он и его помощник с аппетитом ели поджаренные куски свежей говядины и дружески болтали со своими новыми знакомыми.

Вождь вакоев, красивый, статный человек, пользовавшийся громадным авторитетом среди своих соплеменников, почувствовал к Карлосу горячую симпатию. Узнав, что у сиболеро много ценных товаров, он очень обрадовался и обещал на следующее же утро прийти посмотреть их. Карлос был в восторге, что судьба столкнула его именно с племенем вакоев, представители которого, как известно, отличаются редкой привлекательностью и благородством.

Молодой сиболеро вернулся на место своей стоянки в прекрасном расположении духа. Индейский вождь обещал ему расплатиться за товары мулами. О более выгодной сделке Карлос не смел и мечтать.

На следующий день верные данному слову индейцы с раннего утра пришли в лагерь белых. Маленькая лощина, служившая резиденцией сиболеро и его товарищам, огласилась веселыми криками мужчин, женщин и детей. Распакованные товары пришлось разложить прямо на земле. Осмотр их продолжался целый день. Покупатели оказались людьми порядочными и сговорчивыми. Когда с наступлением ночи они двинулись в обратный путь, у Карлоса от всех его товаров не осталось буквально ничего. Зато тридцать великолепных мулов, являвшихся отныне его собственностью, мирно паслись в маленькой лощине. Они обошлись ему в восемь дублонов.

Но Карлос не собирался успокоиться на этом. Он твердо решил, что каждый из его тридцати пяти мулов вернется домой, нагруженный до отказа кожей и мясом бизонов.

Воображение рисовало ему приятные картины. Мечты одна соблазнительнее другой проносились в его голове. Он страстно хотел сделаться состоятельным человеком, потому что только деньги могли дать ему право претендовать на руку Каталины. А образ ее неотступно стоял перед его глазами.

«Когда я стану богатым, — думал он, — дон Амброзио переменит свое отношение ко мне».

В эту ночь светлы и радостны были сны сиболеро Карлоса.