Я вернусь

Майкл Дискейн, 2021

Что есть время? Существует ли оно объективно или всего лишь в сознании каждого отдельного человека, связывая события друг за другом, придавая им порядок, который нам так нужен? А что может чувствовать человек, для которого природа времени не та, как для большинства других? Этот рассказ – попытка ответить на какие-то из этих вопросов, попытка осознать своё существование и создать смысл.

1

Что бы ни случилось завтра, у нас есть еще сегодня, запомни это.

(с)"One day".

Иногда я слышу голос из будущего, из прекрасного далёко, о котором пелось в той красивой песне советских времён. Иногда я чувствую настоящую пустоту. И не просто чувствую — я в ней отражаюсь; видеть себя самого в отражении пустоты — невероятное ощущение. Жаль, что, по какой-то причине, этого никто не понимает. Ну, или почти никто.

Мне кажется, что это может понять она. Помню — это было вчера — парк, скамейку под деревом, прохладный ветер, нашептывающий что-то, послания, понятные лишь небу сентября. Мы разговариваем обо всём, о чём только можем. Несколько минут о политике (и это всегда нас приводит к пониманию тщетности и некоторой забавности всего человеческого мельтешения под Солнцем), дальше — вечные разговоры о нашей с вами природе и природе вообще. Никаких конечных выводов, разумеется, чаще всего не проистекает. Да и могут ли они быть? Я всегда считал и говорил ей, что наша жизнь подобно мигу, полёту осеннего листочка на ветру, несущему его в каком-то случайном направлении. Я всегда говорил, что стремление разгадывать тайны — это наша с вами наилучшая черта, но все тайны до последней разгадать невозможно. И тут на сцену эфемерного бытия выходит смирение — вторая наилучшая черта человека. Это не то же самое, что смирение перед сильными мира сего: такими же людьми, жизнь которых, точно так же, как и твоя, может оборваться в любой момент времени, в любом уголке пространства, или перед судьбой, вечно старой и вечно слепой, или перед Богом, определившим каждому из нас какую-то долю (скорее всего, не завидную), а зачем — Он и сам, похоже, не знает.

Я говорю то, что говорил и ей. Это смирение перед временем, которое неизбежно обращает всё в космическую пыль, стирает цивилизации, планеты, разнося всё и вся прочь — в холодную тьму. Смирение перед случаем — осознание простой истины, что я исчезну так же случайно, как и появился и что точно так же в безвременье исчезнет всё. Смирение с тем, что Рай оказался не таким, каким бы мы хотели его видеть, но что ничего иного у нас никогда и не было.

Мне снился сон о том, что несколько лет моей жизни обернулись лишь мгновеньем — буквально. Я вдохнул и моргнул глазами — и всё вокруг изменилось, постарело, и мне стало страшно: на самом деле, все эмоциональные связи между людьми, которые дороги друг другу, — скреплены временем. Именно временем. Время — убийца. Однако, в то же время оно — единственный по-настоящему ценный ресурс, который у нас есть. Стоит выпасть на несколько лет из времени, и всё — тот, с кем ты был связан, уходит, исчезает, словно бы его никогда и не было в твоей жизни. Остаются только воспоминания, выцветающие, как цвет твоих глаз. На их место приходит подозрение, что тот человек никогда и не существовал на свете. А если и существовал, то ты здорово ошибался на его счёт все эти годы, и он — просто никто.

Вот что творит время. И оно же дарит ощущение полноты жизни, удовольствие от каждого вдоха, «бусидо».

Бусидо.

Я думал и о том (и разумеется, я рассказывал об этом ей), что можно сбросить оковы времени, если стать светом. Стать светом — не метафорически, а буквально, обернуться фотоном и отправиться на другой край Вселенной. Вот это было бы путешествие! Потому что времени не станет. И вот она — вечная жизнь со скоростью в триста тысяч километров в секунду.

Но мы — я и она — пришли к выводу, что, поскольку сознательность фотона наукой пока не доказана, будет ли этот фотон счастлив в своём бессмертии, пусть даже окружённый миллиардами своих братьев и сестёр, — большой вопрос. Так что я с чистой совестью оставляю в покое эту гипотезу.

Скоро ко мне придёт она. С минуты на минуту. Я скучал. Хотя мы виделись только вчера: парк, скамейка под деревом и прохладный ветер, уносящий куда-то, словно высвободившиеся души живых существ, жёлто-красные листья. Это было вчера, но я по ней так скучаю, словно не видел много лет.

Только вот… скоро она уезжает, куда-то далеко… я всё время забываю название того места.

Прижавшись лбом к моей щеке, она произнесла:

— Это всего на пару недель. Ты чего, я ведь скоро вернусь. Я вернусь.

О, этот запах! Запах её волос. Всегда задавался вопросом, что девушки делают со своими волосами, но это божественно…

Так вот, на днях она уезжает, так что мы просто обязаны хорошо провести время вдвоём. Поэтому стоит прибраться в комнате… хотя, что она тут у меня не видела? К тому же, ничего криминального я тут в последнее время не прячу. Впрочем, как и всегда.

Она уже должна была прийти. Автобус, наверное, опять не приехал. Что взять с провинциальной России? Должно быть, когда весь мир уже будет летать по выходным на лунную дачу, мы до сих пор будем находится в перманентном состоянии ожидания нужного автобуса «Задрюпинск — областной центр». А впрочем, всё это не важно и не имеет никакого значения, если ожидание своё проводить с дорогими людьми. Тогда, если рассудить, это уже будет не ожидание вовсе — это просто будет жизнь.

Ожидание и жизнь пока продолжаются.

А сегодня что для завтра сделал я? Это строка из советской песни о прекрасном далёко. Не выходит из головы — уж очень она красивая. Навевает многие и многие мысли… интересно, так работает со всеми или только со мной? Почти все наверняка скажут: «Песня как песня». Не знаю, в какой момент времени в моей голове произошёл этот экзистенциально-космический сдвиг, но теперь почти при любом упоминании о таких концептах, как «время», «прошлое», «будущее», «Вселенная», я впадаю в какой-то ступор. Причём ступор этот — из приятных: наплывают ассоциации, уже крепко отработанные в нейронно-синаптической структуре моего мозга. Цепь мыслей: прошлое — будущее — время — быстротечность — смерть — случайность — ценность жизнь — живи — люби — лови момент — мечта о том, как обо мне будут вспоминать мои дети.

Не так-то просто изобразить всё это словами на бумаге. Будь я художником — такие картины бы писал! Почти все, сдаётся мне, воспринимали бы их при первом взгляде как в некотором роде шизофренический бред. Но мне всё равно. Кому нужно, мимо моих картин не пройдёт. Да, это было бы прекрасно — в этом я не сомневаюсь! Жаль, я не художник.

Она к этим вопросам подходила подобным образом, к слову. Как-то, когда её голова с божественным запахом волос лежала на моём плече, она сказала, что старается каждый день прожить так, чтобы он был хотя бы в каком-то смысле инвестицией в день завтрашний. И пусть в некоторых нюансах наши взгляды всё-таки расходились, что меня только радовало, — она была чуть более идеалистической натурой и частенько мои слова «случайная детерминированность» заменяла на «вселенскую гармонию» — в самом главном мы с ней сходились безоговорочно и точно: живём однажды.

Конец ознакомительного фрагмента.