Аргентинский архив №1

Магомет Тимов, 2021

В основе событий, описываемых в романе «Архив № 1», лежат реальные события начала 50-х годов прошлого века. Именно в это время при МГБ СССР (Министерстве государственной безопасности, будущем КГБ) было организовано так называемое Бюро № 1, секретный отдел, призванный физически уничтожать пособников гитлеровского фашизма за пределами Союза. Занимался организацией отдела легендарный советский разведчик и диверсант Павел Анатольевич Судоплатов. В центре повествования – двое выпускников радзведшколы, недавние студенты Андрей Фомин, вчерашний слушатель Московского механического института, будущий физик-ядерщик, и Иван Сарматов, почти выпускник переводческого факультета Московского государственного института иностранных языков (в будущем – им. М. Тореза). Им и их командиру, майору Сергею Котову, руководство разведки страны ставит задачу: в Аргентине найти и обезвредить группу беглых германских физиков-ядерщиков, которые по заданию местного диктатора Хулио Перона в закрытом центре в глубине страны занимаются созданием ядерного оружия.

© Тимов М.Д., 2021

© Издательство «Aegitas», 2021

Вступление

16 апреля 1945 года

Генуэзский залив, 7 миль к югу от порта Генуя.

20:36 по местному времени.

Джованни Ренци очередной раз помянул Господа в суе и воздел перепачканные смазкой ладони к сочащемуся унылым обложным дождём низкому ночному небу.

— Пепо, мерзавец! — рявкнул он, стараясь переорать грохот косых струй по крыше невысокой надстройки шхуны. — Ты где, мать твою?

Сын, двадцатилетний оболтус, вызвавшийся идти с ним в это плавание, откликнулся их недр невеликого моторного отсека:

— Да, отец?

— Какого дьявола ты там возишься? Если мы не запустим этот проклятый движок в ближайшие полчаса, то надвигающийся шторм выбросит эту лохань на камни южнее Генуэзской бухты!

— Но, отец…

Из-за какофонии дождя голос Пепо звучал глухо, как из бочки. Старик Ренци только рукой махнул, воздев намокшую бороду к небу, словно бы призывая всех святых в свидетели того, сколь непутёвого наследника они ему послали.

Ему не хотелось выходить в море, но голод, непременный спутник всех последних лет, заставил отойти от швартовой стенки и попытать счастье в этот ненастный апрельский день.

С утра погода была ещё относительно нормальной, они пару раз забрасывали сети, и уже кое-какая мелочь плескалась в трюме, когда старенький «маркони» забулькал, словно наглотался с дури морской воды, пару раз чихнул и заглох.

Все попытки вдохнуть хоть какое-то подобие жизни в двигатель, не привели ни к какому результату, шхуна болталась лагом к волне, принимая крутой скулой удары пенных барашков. Оба они — отец и сын — вымокли до нитки, а тут ещё откуда-то со стороны Атлантики внезапно налетевший ветер пригнал громадную дождевую тучу, и начался настоящий ад.

Вода сверху, вода, плещущаяся на дне машинного отделения, вода, куда не брось взгляд… И никакой перспективы добраться до порта хотя бы к утру.

Старик, конечно, и сам понимал, что несправедлив к сыну: в такой ситуации никто бы не смог оживить эту водоплавающую рухлядь. Вероятно, забились воздушные фильтры, но что-то разобрать в этой кромешной темноте и при такой качке было практически невозможно.

Ладно ещё, что тучи делают невозможной работу авиации этих проклятых янки, а то вполне можно было бы ожидать, что какой-нибудь заскучавший в рутинном патрулировании пилот «мустанга» или «брюстера» решит погоняться за беззащитной шхуной «потенциального противника», заподозрив её в перевозке оружия или ещё какой-нибудь контрабанды. Да и мало ли что ещё может прийти в голову опьянённым близкой победой янки, чьи полки стоят уже на подходах к Генуе! В общем, если всё это суммировать, то ситуация могла бы показаться вполне себе сносной. Авария? Так мало ли их бывало за его жизнь в море! Выкрутимся как-нибудь, не впервой.

Пепо, долговязый малый, в раскорячку выбрался из ямы моторного отсека, потянулся до скрипа в суставах и вдруг замер, глядя куда-то в сторону.

Старый рыбак всмотрелся в том же направлении и вздрогнул: серая пелена дождя в каком-то полукабельтове от борта шхуны стала вдруг уплотняться, мутнеть, становиться заметно осязаемой…

Проклятый дождь глушил все посторонние звуки, и оттого казалось, что нечто огромное надвигается на маленькое судёнышко с неотвратимостью рока… Корабль?

Старик уже потянулся было к потемневшей от времени рынде, чтобы подать предупредительный сигнал, но что-то заставило его в последний момент одёрнуть руку от судового колокола.

Подобно призраку из детских сказок мимо борта скользило длинное тело подводной лодки, идущей в надводном положении. Шума дизелей не было слышно, видимо, корабль двигался на электрической тяге.

Лодка перемещалась очень медленно и в какой-то момент замерла неподалёку от рыбацкой шхуны. Старик Джованни шагнул из рубки к сыну и зажал ему широкой ладонью рот, уже готовый разразиться удивлённым восклицанием. Ренци понимал, что немецкая субмарина не может просто так появиться у ставших вдруг в одночасье враждебными берегов Италии. В том, что она принадлежит к ведомству Дёница, старик не сомневался. Он достаточно насмотрелся на эти силуэты за время последней войны. Но вот что она делает здесь вместо того, чтобы искать вражеские конвои на просторах Атлантики?

Послышался скрип проворачиваемой кремальеры, где-то наверху, видимо, на рубке, откинулся люк, послышалась гортанная немецкая речь. Ренци прислушался: говорили двое… По-немецки. Старик притих, стараясь разобрать каждое слово.

Обер-лейтенант цур зее^[1] Отто Вермут, командир подводной лодки U-530, выбрался на кольцевой мостик рубки и сразу же накинул на голову капюшон прорезиненной накидки. Однако, это не спасло его от пронырливых косых струй ледяного апрельского дождя. Он зябко поёжился и отступил на шаг в сторону, давая проход своему первому помощнику, Рудольфу Лямке.

Лейтенант цур зее Лямке служил ещё с первым командиром U-530 Куртом Ланге, которого в январе ввиду преклонного для подводника возраста — а Ланге тогда исполнилось уже сорок два — списали на берег. Лямке знал на борту всех и с первых дней стал прекрасным первым помощником для молодого и амбициозного Вермута.

Сам Отто был направлен на лодку всего лишь на должность вахтенного офицера, но заместитель адмирала Дёница, адмирал Ганс-Георг фон Фридебург отчего-то счёл возможным назначить молодого двадцатичетырёхлетнего обер-лейтенанта командиром субмарины.

Нет, опыт, хоть и не командный, у Вермута был, он уже успел совершить четыре боевых похода общей продолжительностью в двести пятьдесят дней на U-103 и вообще на флоте служил уже более двух лет, но вот так стать командиром боевого корабля… Об этом он, конечно, не смел и мечтать.

— Ну, и где они? — недовольно буркнул Лямке, озираясь по сторонам. Рассмотреть что-то в этой серой мгле было практически невозможно, включать прожектор вблизи враждебного берега было бы полным безумием. Отто пожал плечами.

— Мы в точке рандеву, остальное уже не наша забота…

— А тебе не противно, что когда весь Рейх в едином порыве готов положить голову на алтарь победы, нас вынуждают выступать в роли каких-то извозчиков? — буркнул первый помощник, поднимая повыше воротник дождевика и смахивая с носа ледяную каплю.

— А у нас есть выбор? — приподнял брови обер-лейтенант. — Это был приказ самого «большого Льва^[2]». На войне как на войне, брат…

— Это точно, — лейтенант Лямке хотел было достать из-под плаща сигарету, но, поморщившись от дождевых струй, бросил эту затею. И в этот момент откуда-то со стороны послышался осторожный перестук движка небольшого катера.

— Сигнальщик! — рявкнул обер-лейтенант, махнув перчаткой невидимому матросу. Сверху рубки, от уходящего в темноту ночи штыря антенны, сорвался и мазанул по водной поверхности, испещрённой барашками злых волн, ослепительно белый прожекторный луч. В его пятне, в кабельтове от узкого тела субмарины, появился катер из тех, на которых генуэзские контрабандисты бегали на Корсику и Сардинию. С правого крыла его рубки стремительно замигал ратьер, отправляя в ночь серии точек и тире азбуки Морзе.

— Палубная команда, подготовиться к швартовке, — перегнувшись через кольцевое ограждение площадки, крикнул куда-то вниз первый помощник, по палубе прокатился дробный перестук каблуков матросских ботинок.

Старый Ренци боялся вздохнуть, хотя прекрасно понимал умом, что за таким шумом, который создаёт дождь и плеск волн, его дыхание вряд ли кто услышит. Он завороженно смотрел, как катер подошёл к крутому борту субмарины, откуда на его палубу тут же перекинули деревянные сходни с леерами.

В свете прожектора с борта катера на лодку переместились несколько фигур, бесформенных в своих резиновых накидках. Но в одной из них старому рыбаку почудился женский силуэт.

Сходни были сноровисто убраны, катер ещё старательнее затарахтел движком и, отвалив от борта лодки, растворился в темноте. Прожектор тут же погас, лодка двинулась с места и, набирая ход, растворилась в кисее дождевых струй. Рыбак истово перекрестился и, произнеся хвалу Деве Марии, подтолкнул всё ещё не очухавшегося от увиденного сына в сторону люка моторного отсека.

Едва катер отчалил, как обер-лейтенант спустился на палубу, чтобы лично проводить гостей в их каюты, которые были им подготовлены заранее. Увидев перед собой несколько закутанных в дождевики фигур, он вытянулся и вскинул руку в приветствии:

— Хайль…

И тут неверный свет плафона на ограждении рубки упал на лицо стоящего перед ним визитёра, невысокого человека с выправкой штатского, несмотря на угадывающийся под дождевиком мундир. Отто Вермут молча отступил на шаг и придержал рукой рубочный люк:

— Прошу на борт, господа…

Его голос сейчас не смогла бы узнать и родная мать. Потому, что именно в этот момент обер-лейтенант цур зее Отто Вермут понял: это его последний в жизни рейд.

…10 июля 1945 года в аргентинский порт Мар-дель-Плата прибыла германская субмарина U-530. Когда на её борт поднялись аргентинские военные и пограничники, то они не обнаружили на лодке никаких следов вооружения: торпеды отсутствовали, зенитные пулемёты были демонтированы и исчезли бесследно.

На борту, кроме пятидесяти четырёх членов экипажа, не было никого. Все судовые документы и личные документы подводников были уничтожены. Отсутствие у подводников документов командир лодки не смог внятно объяснить. Как и то, куда пропал один из спасательных ботов.

Пограничники выразили было предположение, что, незадолго до сдачи властям, экипаж с помощью этого бота высадил неподалёку от побережья Аргентины каких-то пассажиров, хотя моряки этот факт категорически отрицали все, как один.

Поиски на побережье и в прибрежных водах результата не дали, и история была похоронена в архивах на долгие годы.

Примечания

1

Обер-лейтенант цур зее (нем. Oberleutnant zur See) — звание в военно-морском флоте Германии, соответствует старшему лейтенанту.

2

«Большой Лев» (Grosse Löwe) — прозвище гросс-адмирала Карла Дёница, командующего подводным флотом Германии во Второй Мировой войне.