Вопреки запретам

Лёля Любимкина, 2023

– Да, прекрати! Можно спросить у кого-то и всё. Что за паника? – явно глумится надо мной Виталик. А я несусь, смотря по сторонам в поисках всевозможной информации, способной мне помочь. Даже не замечаю впереди себя препятствие. в виде человека. Врезавшись, теряю координацию и отпустив Виталика, цепляюсь в полы пиджака неизвестного мне парня. Конечно незнакомого. Я здесь во второй раз появляюсь. Поднимаю глаза, встречаясь с серьезным выражением на красивом лице. Черт, очень красивым. Глаза цвета ясного неба строго смотрят на меня, темные брови нахмурены, широкая челюсть с силой сжата, а на впалых скулах играют желваки. Сглатываю и мимолетно задеваю взглядом его губы. Не пухлые и не тонкие. Обычные. Стандартные. Опомнившись, отрываюсь от поистине мужского тела. И только осознаю, что парень меня обнимал.

Глава 2

Квартира, в которой мы будем жить теперь вдвоем, находится на окраине города. Шум от проходящей рядом трассы предвещал поздний отход ко сну и раннее пробуждение. Хотя, чего мне жаловаться? Рядом же будет любимый человек. А с любимым, как говорят, и рай в шалаше. Конечно, квартира в новостройке слабо смахивает на шалаш. Длинная прихожая с встроенных шкафом купе, резной кованой обувницей и мягким пуфиком рядом. Справа по коридору шла дверь в гостиную с большими окнами, которые закрывала бежевая занавеска. Угловой диван, обтянутый серого цвета велюром, стоял у стены. Напротив висел большой плазменный телевизор. Под телевизором стояла вытянутая тумба под всякие приставки и прочую ерунду. Рядом с диваном стоял стеклянный журнальный столик, на котором валялись пустые коробки от китайской еды.

Поморщившись, прошла дальше. Пусть мне и восемнадцать, но свинарник я терпеть не могла. Дальше по правую сторону шла кухня. Достаточно просторная, чтобы не теснить друг друга при совместном пребывании на этой территории. Светлая кухня с ярко-оранжевым гарнитуром. Большой двухкамерный холодильник и стиральная машина. На столешнице стоял электрический чайник и микроволновка. В углу расположился круглый стол со стеклянной столешницей и три стула в мягкой обивке того же оранжевого цвета. По всей квартире настелен серого цвета ламинат, что иногда при ходьбе поскрипывал. А вот спальня была шикарной. Здесь расположилась двуспальная кровать, две прикроватные тумбы шкаф-купе и компьютерный стол в углу комнаты. На нем уже были размещены ноутбук, принтер, акустические колонки. Для проживания вполне приемлемо. И даже страшно представить, сколько родители Виталика отваливают денег за это. Даже балкон застекленный есть.

— Ну, как? Готова к совместному проживанию? — улыбаясь, словно «чеширский кот», спрашивает Виталик. Стягивает футболку и откидывает её на пол. За время пребывания здесь он будто стал еще худее. Это отчетливо прослеживается по выпирающим ребрам. Хоть Виталик и не был никогда спортивным, как это сейчас модно, но торчащих костей за ним не замечала.

— Готова! Начну с того, что начну тебя откармливать, — смеясь, уворачиваюсь от жарких объятий парня и поднимаю футболку с пола.

— Иди сюда! — подхватывает меня на руки и скидывает на кровать. — Ужасно соскучился! — говорит с таким нескрываемым желанием. Наваливает на меня сверху и обхватывает моё лицо ладонями. Прижимается к моим губам в страстном поцелуе. Толкается языком, меж губ, проникая внутрь моего рта. Обнимаю его за шею, в то время как он уже стягивает с меня джинсы. Его тело знатно потряхивает, а движения становятся более агрессивными.

— Может, позднее займемся этим? — пытаюсь утихомирить парня, потому что он уже начинает меня пугать. Его натиск слишком диковат. Неужели настолько соскучился?

— Не издевайся, Кристи! Сначала трахну тебя, а потом дела. У меня яйца загудели, как только увидел тебя на вокзале. Соскучился вусмерть, — чеканит он, переворачивая меня на живот. Наполовину оголенная, предстаю перед ним. Он лезет в прикроватную тумбочку и достает оттуда целую ленту презервативов. Оторвав один, возвращается ко мне. А я, как послушная дурочка, лежу и ничего не предпринимаю. Ведь не хочу сейчас этого контакта. Как-то неправильно. Но кто бы меня сейчас слушать стал. Вон у Виталика как глаза горят. Он расстегивает свои джинсы и приспускает их на бедра, оголяя свой член. Резко отворачиваюсь, потому что… стесняюсь смотреть на мужское достоинство. И пусть он мой парень, но я не настолько раскрепощена, чтобы в открытую смотреть эту порнографию.

Всё происходит быстро, я даже понять ничего не успеваю. Он залез на мои бедра. Пристроился и проник внутрь, вызывая болезненные ощущения. Я совсем не готова, и поэтому с уст срывается характерный писк. Но Виталик воспринимает всё по-своему. Видимо, он подумал, что я кайф ловлю. Но после нежных поцелуев, что россыпью обрушивались на мою шею, я начала понемногу расслабляться. Даже вроде мне стал доставлять этот его напор удовольствие. Он начал быстро двигаться, издавая пошляцкие звуки. Ухватил меня за волосы и придавил головой к постели. Я напряглась. Удовольствие вмиг испарилось. И всё, о чем я сейчас могла думать, зажмурившись, это только о том, чтобы скорее все закончилось. И вот свершилось. Кроме саднящей боли и пульсирующего члена, чувствую еще и разочарование. Наверняка, такое многим нравится. Что со мной не так? Почему, что может казаться другим вполне приемлемым, для меня чуждо?

— Всё в порядке? Ты успела? — благородно спрашивает мой парень, интересуясь, скорее всего, кончила ли я.

— Угу, — бубню себе под нос.

— Вот и отлично! Я теперь могу хоть ясно мыслить, — со смешком произносит Виталик, покидая моё бедное тело.

А я пытаюсь собрать мысли в кучу. Стараюсь оправдать его, да и себя тоже. Но как-то слабо получается.

— Зачем тебе столько презервативов? — преглупейший вопрос, который могла задать девушка. Но мне интересно. Неужели он так готовился к моему приезду?

— Как это? — растерянно озадачился. — Так это… тебя ждал. Предвкушал долгие ночи любви, — опять этот смешок.

Любовь — нелюбовь, а звонок мамы по расписанию. Половину дня я потратила на то, чтобы прибрать это теперь совместное жилище. Потом готовка ужина. Всё это пришлось делать мне одной, пока мой благоверный устрекотал куда-то по делам. Когда с готовкой было покончено, зазвучала мелодия на моем телефоне, поставленная специально для определенного контакта. Звонит мама. Время шесть. Она уже вернулась домой с работы. Сердце стучит так сильно, что становится страшно, вернётся ли в свой привычный ритм.

— Алло? — тихо произношу, надеясь на мирный исход дела. Очень не хочется ругаться. Хотя прекрасно понимаю с таким финтом, что я провернула, это невозможно.

— Алло? Это всё? — язвительно произносит мама. — Я жду объяснений, Кристина! И желательно, чтобы они были вразумительными, а не вот это блеяние на бумаге, что ты накатала.

— Почему блеяние, мам. Я написала так, как чувствую. Я люблю Виталика. Он любит меня. Мы планируем жить вместе.

— Дура! — выплевывает мама в трубку. — Тебе всего восемнадцать. Если захотелось серьезной взрослой жизни, надо было сказать. Я бы тебе устроила.

— Ты только и умеешь, что устраивать… всё как надо тебе. Ты меня спросила хотя бы раз, чего хочу я? — я старалась говорить, не повышая голос. Всё же уважение к матери я не растеряла.

— Чего ты можешь хотеть в таком возрасте? Гулянок и чтобы мир был полон любви? Вот твои хотелки. И с отцом твоим я поговорю. Вы еще попляшите у меня, — начинает угрожать. Но это привычное. Такое происходит практически при каждой ссоре.

— Я поступила на экономический факультет, мам. Сама. Здесь это будет более престижно, чем в нашей дыре.

— А дальше что? Как ты собираешься жить дальше?

— Я надеялась, что ты порадуешься. Но ты непробиваемая, как всегда, — с отчаянием произношу, роняя первую слезу.

— Я тебя уже протолкнула на юридический в наш местный ВУЗ. А ты вон что учудила. Не благодарная. Я все для тебя делала. Только для твоего благополучия. Жениха бы тебе нашла достойного. А ты вот так. Кому ты порченая нужна? Без достоинства девка, только по рукам потом…

Таких обидных слов я от неё не ожидала. Чего угодно. Но чтобы…

— Ты что такое говоришь? Я для тебя, значит, порченая? Так может и не для меня ты жениха хотела найти, а для себя хорошие перспективы к лучшей жизни? Свою загубила и мою решила под откос пустить? Так выходит? — сквозь слезы говорю и поверить не могу, что на эмоциях позволила себе такие высказывания. Только хотела извиниться…

— Для себя, конечно. Ты — бремя которое я тянула столько лет. Я должна была что-то с этого поиметь. А теперь…

— Что ты такое говоришь? — шепчу, не в силах поверить в происходящее.

— Говорю, как есть. Ты же хотела взрослой жизни. Так вот она. Не вернешься до первого сентября, я тебя выпишу из квартиры. Будешь бездомной. А там, глядишь, и со своего университета вылетишь. Только я тебя не приму. Мне холить и лелеять тебя больше без надобности. Залетишь ко мне за помощью не обращайся. Сама выбрала своего Виталика. Вот и крутись с ним, как хочешь. На этом всё, дорогая. Жду до первого числа, — напоследок напоминает родительница и сбрасывает вызов.

Шок, растерянность и безнадежность — вот мои ощущения в эту минуту. Промелькнула мысль плюнуть на учебу и вернуться домой. Но в следующую секунду отбрасываю это. Если она относилась ко мне как к инвестициям, и любовь её ко мне фальшивая, то почему я должна ей угождать. Я уже взрослая. Большая девочка. Сама разберусь. Папа поможет. Вот кто-кто, а он не откажет.