Взлетающий Демон Врубеля

Людмила Львовна Горелик, 2020

Художник Врубель всей душой любил поместье Талашкино, где он частенько гостил у меценатки княгини Марии Тенишевой. Именно там он написал свою картину «Взлетающий Демон» и именно там картина была утрачена на долгие годы… Привезшая на экскурсию в Талашкино своих студентов Елена Шварц случайно обнаруживает труп молодого мужчины, во рту у которого газетный лист, свернутый в виде папиросы. Вскоре выясняется, что убитый – реставратор, приехавший восстанавливать храм. Его дедом был известный советский художник Александр Тиунов – выпускник талашкинской школы, открытой для крестьянских детей хозяйкой усадьбы…

© Горелик Л. Л., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Глава 1

Экскурсия в Талашкино

Как обычно бывает, студенты, вначале с энтузиазмом откликнувшиеся на идею совершить экскурсию в Талашкино, ко времени поездки энтузиазм растеряли. Время было, конечно, не самое удачное. Выбраться сумели только в конце учебного года, перед сессией. В четверг на последнем занятии староста Виталий передал Елене Семеновне окончательный список: поедут девять человек, полгруппы. Хорошо, что она сообразила маленький автобус у проректора просить — так и знала, что не все поедут. Все же для порядка сказала:

— Поначалу четырнадцать записывались.

— Витя и Настя заболели, еще двоим домой съездить понадобилось — пятница, сами понимаете… Да и сессия начинается, «хвосты» у некоторых, — оправдываясь, водил пальцем по списку староста. — Костя Разумов обещал прямо там подойти — он сейчас живет в Талашкине, родители дом купили.

Выехали в начале десятого. Июньские деньки стояли теплые, но не очень жаркие. Утреннее солнце светило ласково. Студенты обменивались шутками, смеялись. У Елены Семеновны тоже улучшилось настроение, она включилась в общий веселый диалог. За окном мелькало Рославльское шоссе, то совершенно голое, с вытянутыми шеями бетонных фонарных столбов, то с чудом сохранившимися большими старыми деревьями по обочинам.

Деревья-то старые, а листва у них молодая, нежно-зеленого цвета.

«Вот и я так!» — подумала Шварц и усмехнулась неожиданному для нее поэтическому сравнению.

Елена Семеновна Шварц женщина трезвомыслящая, к сентиментальности не склонная. По возрасту она давно уже пенсионерка, в университете ведет небольшую почасовку в журналистских группах. Эту подработку она взяла не только ради денег, а скорее потому, что скучала без преподавательской работы. Она привыкла иметь дело с молодежью — всю жизнь в энергоинституте английский вела — поэтому с радостью согласилась поработать один семестр, тем более университет рядом с домом. С журналистами ей понравилось даже больше, чем с технарями. С этими она не об энергоснабжении, а о культуре стала беседы на английском проводить, что было ей интереснее. Тут и выяснилось, что некоторые третьекурсники в Талашкино еще ни разу не съездили. И энергичная Шварц тотчас организовала экскурсию.

Автобус остановился: въезд на территорию музея запрещен. Вправо от шоссе уходила запущенная аллея огромных старых лип. Дорога вела вверх, хотя и не круто. Студенты шли весело, легко, Елена Семеновна тащилась сзади, к концу заметно отстала. Староста Виталий замедлил шаг, пошел рядом с ней.

Вот и памятник Марии Клавдиевне. Эту скульптуру не так давно здесь поставили. Знаменитая меценатка встречает гостей в своем имении.

— Это ведь родовое имение Тенишевых? — спросил Виталий.

— Нет. Муж Марии Клавдиевны купил его в тысяча восемьсот девяносто третьем году у ее подруги детства, Екатерины Святополк-Четвертинской. А вот для Екатерины это имение было родовое — она урожденная Шупинская, им село было даровано в восемнадцатом веке. Однако денег у Екатерины Константиновны на его развитие не хватало. А она многое в селе усовершенствовала — развивала молочное хозяйство, коневодство… Екатерина очень хотела именно Манечке имение продать, так как знала, что при Тенишевых ее начинания не пойдут прахом, будут продолжены на благо общества. Они обе этим отличались — беспокоились и о крестьянах, и о родной земле.

— Значит, Тенишева была богата?

— Скорее не она сама, а ее муж, Вячеслав Николаевич. Он был тоже очень образованный человек. И порядочный. Уравновешивал энтузиазм жены своей деловой трезвостью. Но при всей деловитости меценатство и ему было близко. Про Тенишевское училище в Петербурге слышали? Его дело!

Студенты уже толпились возле дверей школы, пересмеиваясь и толкаясь, и Елена Семеновна, оставив Виталия, ускорила шаг: ей нужно было найти экскурсовода. Экскурсию она заранее заказала по телефону. Шварц не первый раз возила сюда студентов. Показывали всегда сельскохозяйственную школу, а потом спроектированный художником Малютиным Теремок, где теперь собрана коллекция художественных изделий талашкинских учеников. Храм экскурсанты осматривали сами.

В школьном классе стояли грубо сколоченные парты, керосиновая лампа на столе учителя, учебные пособия столетней давности… На то, что школа не совсем обычная, а сельскохозяйственная и отчасти ремесленная, указывали экспонаты: плуг, какие-то рубанки, швейная машинка, фрукты и овощи из пластмассы.

Экскурсовод предложила устроиться за партами.

«Похожие парты еще и у нас были, когда я в школе училась», — подумала Елена Семеновна, усаживаясь.

— После приобретения Талашкина княгиня почти сразу задумала устроить сельскохозяйственную школу для крестьянских детей, — начала повествование экскурсовод. — Однако в Талашкине это осуществить было трудно: там уже много всего имелось — и молокозавод, и оранжереи, и конезавод… В общем, через год с небольшим Тенишевой удалось присоединить к талашкинскому имению расположенное рядом Фленово. Здесь-то и была основана Талашкинская сельскохозяйственная школа для крестьянских детей. Осенью тысяча восемьсот девяносто шестого года в нее пришли первые ученики…