Настроение

Людмила Ермакова

Дорогие друзья-читатели! С волнением представляя вам мою книгу «Настроение», очень надеюсь, что каждый из вас найдет на её страницах что-то важное и интересное для себя. Святая Земля подарила мне вдохновение: я стала писать не только стихи, но и прозу. Это увлекательное занятие: жизнь поставляет сюжеты на каждом шагу, а герои ведут себя иногда непредсказуемо. Так что, дорогие, не считайте мои произведения автобиографическими, хотя в каждом из «трудов» я оставляю частичку своей жизни и души.

А давай стариться вместе!

Поздний вечер. В доме тихо и пусто… Хотя, не совсем пусто: кот Васисуалий, а по-простому — Васька — сладко дремлет на моей постели, которую искренне считает своей. Да и не совсем тихо — в открытую форточку доносится шорох опадающих с крыши капель — остатков первого весеннего дождя. Свежее ночное дыханье, едва слышимые звуки давно позабытой песни со стороны соседского дома настроили меня на минорный лад.

Глеб, первая и незабвенная моя любовь… Где ты, с кем ты? Столько лет прошло, сколько зим! Но почему-то каждую весну с каким-то необъяснимым чувством я ожидаю весточку от Глеба — звонка ли, письмеца ли, хотя никаких оснований для этого никогда у меня и не было. Я, и только я одна была виновницей нашего разрыва! Я оборвала последнюю ниточку, связывающую нас когда-то!

Ах, да что толку теперь в этом самоедстве? За плечами — два брака, оба — по любви. Да только не я любила, это мужья мои — Валера и Алеша любили меня всем сердцем, а я, опустошенная изнутри, не смогла сделать их счастливыми! Нет, я была хозяйственной и заботливой, верной и благодарной, но…

Даже детишек не смогла подарить своим мужчинам: видно, не очень-то и хотела! Теперь вот пожинаю плоды горького одиночества… А все эта моя дурацкая гордыня, присущая множеству юношей и девушек в период их ранней, всепоглощающей любви! Не спится… Завтра, — нет, уже сегодня — наступило 1-е мая, день нашего с Глебом знакомства. Как же это было давно: тысячу лет тому назад!

Тогда, прекрасным солнечным утром вышагивая в ряду демонстрантов вдоль нарядных трибун, я оступилась, но чьи-то сильные руки мгновенно подхватили меня и не позволили упасть.

Эти руки, как оказалось, принадлежали ему, Глебу, который стал на все последующие годы и судьбой моей, и незаживающей раной.

Лицо мое отчего-то повлажнело: слезы это или просто капли дождя, залетевшие в открытую форточку с порывом ветра? Ах, если бы, если бы знать… И зачем я, глупая, безоглядно поверила соседкой девчонке Зойке, которая якобы была свидетельницей любовного свидания Глеба с прелестной незнакомкой?

Это уже потом, много позже, узнала я о явном интересе Зойки к моему другу. Что ж, каждый выбирает свой собственный путь к намеченной цели. И она добилась задуманного исхода: мы расстались, даже не успев испытать желанной близости!

Замуж я вышла от отчаянья: первый муж стал и первым моим мужчиной! Лишь иногда позволяла я себе заглянуть в то далекое, такое светлое и радостное прошлое, когда ранним весенним или летним утром, вдруг, ниоткуда появлялись на подоконнике нежные ландыши или ветки пахучей сирени, когда в маленьких самодельных конвертиках подбрасывались совсем еще неумелые, почти детские, стихи.

Я пыталась вспомнить хотя бы одно из них, но, измученная воспоминаниями, незаметно для себя, уснула.

Утром, хорошо знающий свои права кот Васька, он же — Васисуалий, громким мяуканьем заявил о том, что последние крошки корма давно съедены и что пора бы пополнить его дневной рацион.

Едва приоткрыв заспанные глаза с немного припухшими веками, я с удивлением обнаружила себя в моем любимом кресле, в котором, как оказалось, я провела всю ночь. Но что более всего меня удивило, нет — поразило, нет — потрясло — это свешивающаяся из форточного проема большая охапка лиловой персидской сирени и скромный букетик нежнейших лесных ландышей, которые источали такой восхитительный аромат, что голова моя буквально пошла кругом. Я забыла про Ваську и про свои обязанности его хозяйки.

Погрузив лицо в этот роскошный букет, я дышала — и не могла надышаться этими потрясающими ароматами весны — нет, не весны: так пахнет настоящая любовь, не угасшая за долгие годы разлуки. Кинулась к двери: во дворе — пусто, а на подоконнике — выпавший из букета маленький самодельный конвертик. — «Как тогда!» — мелькнуло в голове. А в конвертике всего две строчки:

«Родная, помню тебя и люблю! А, знаешь, давай стариться вместе!» И — номер телефона.

Я в совершенно обалдевшем состоянии схватила букет и закружилась с ним по комнате. Смеясь и плача от счастья, я выкрикивала все те слова любви и нежности, которые столько долгих лет хранились в самых потаенных уголках моей души и которые, как из-под замка, помимо моей воли вырывались на свободу: милый, любимый, родной, самый лучший, самый красивый, и, как апофеоз: ЕДИНСТВЕННЫЙ!

Васисуалий, как всякий умный и интеллигентный кот, разбирающийся в настоящих чувствах, не проронил ни единого «мяу», ни звуком не омрачил это мое удивительное состояние окрыленности любовью.

О, Боже, мне всего-то 35 лет! Как и Глебу. Вся жизнь — впереди, и до старости — как до Луны! И каких замечательных деток подарю я своему любимому — мальчика и девочку! Ох, и заживем же мы!

Я не успела до-мечтать и до-планировать светлое будущее своей, еще не существующей, семьи, как раздался телефонный звонок, и знакомый до боли голос произнес:

— Ну что, давай стариться вместе?

И я непослушными от волнения губами, тихо ответила:

— Давай!