Димасик

Людмила Владиславовна Ударцева (2025)

«Хорошими не рождаются, ими становятся», — простая истина известная всем. Сборник забавных и трогательных рассказов о маленьком мальчике, который поможет понять причины плохого поведения детей.

Шалость

— Данечка, не подходи к водичке! — ласковый, женский голос у озера был далёк от запретов.

Наступила поздняя осень, но день выдался на удивление теплым. Как же хорошо, нет ни комаров, ни оводов. Жуки и лягушки тоже попрятались для зимней спячки. Мелкие волны послушны южному ветру по ошибке залетевшему непривычно далеко. Он был едва ощутимым, устал шевелить воду и ветки. Но ещё не уснул и от его дыхания озеро оживало бликами солнца.

— Мам, она такая!… такая блестящая! — слова Дани наполнены восхищением, которое заставляет Димасика посмотреть на воду по-новому. Он продолжает щуриться, но теперь готов увидеть не мешающий смотреть на воду свет, а блеск воды.

— Не лезь в воду, дорогой, — Тётя Рита потрепала Даню по макушке и за руку отвела на полянку.

— Даня, не бросай камни! Попадёшь в кого-нибудь. Посмотри, Дима листочки собирает, и ты собирай. Посмотри, какие яркие! — дядя Толя папа Дани поднял несколько листочков и подал их сыну.

— У нас дома этих листочков на три гербария! — вмешалась его жена тётя Рита. Она не любила, когда её сына с кем-то сравнивали и говорила, что нельзя ставить одного ребёнка в пример другому. Они дружить не будут. Так или иначе, но Даня почти не замечал Димасика. Они были очень разными. Дима спокойный и тихий, Даня его полная противоположность. Их общий знак зодиака тут был бессилен. Мальчики родились в один день, в одном роддоме, там их мамы и познакомились. А потом стали дружить семьями.

Идея устроить пикник была общей и теперь на природе родители Димасика обговаривали как обустроить бивуак, а родители Дани очерёдность, по которой они, сменяя друг друга, будут следить за сыном.

Вообще-то Данила был центром всеобщего внимания. Весёлый, очень любопытный мальчик, но, как объяснил его папа, шалость вперёд него родилась и теперь от Дани не отставала.

Дима, когда услышал про шалость даже захотел её увидеть, а потом ему объяснили, что она невидимая, пока бед не натворит. И Дима стал присматривать за Даней, чтобы не пропустить появление шалости, но каждый раз не успевал. Так и повелось, что, когда мальчики встречались, они играли не вместе, а рядом.

— Ой! Она меня потрогала! Она поздоровалась! — кроссовки Дани были обласканы накатившей волной. Он подошел близко, но был искренне уверен, что это вода сама до него дотянулась.

— Данечка! Кроссовки промокнут! — тётя Рита не дала Дане зайти глубже, подхватила его сзади, прижала к себе, унося подальше от берега и закружила. Они кружились и смеялись.

Диме тоже захотелось покружиться, но тётя Рита этого не предлагала, мама ждала Димину сестрёнку, ей нельзя поднимать тяжести. Он глянул на папу. Папа забивал колышки и натягивал верёвки. Он потом покажет папе, как кружиться, но сначала поможет с шатром.

— Ох уж эти кустики! Давай их накажем! — предложила Тётя Рита плачущему Дане, который, умыкнув спички, хотел убежать подальше, но споткнулся о кустик и упал. Даня хотел сунуть коробок в карман, но дядя Толя его отобрал.

— Сынок, ты же не хотел их поджигать? — спросила Тётя Рита.

— Нет, — так твёрдо прозвучало, что ругать сына стало не за что.

За то кустики получили сполна. Даня их топтал, пинал и бил палкой, словно это они подошли и забрали у него спички. Тётя Рита объяснила, что таким образом у сына снимается напряжение. Она изучала психологию, но почему-то не замечала шалость. Ту самую, непонятную составляющую Даниного поведения, которую не сразу отличишь от весёлости. Вот, Даня пролетает быстрым самолётиком вокруг шатра, пересекается с держащим колышек Димасиком и улыбается. Дима улыбается в ответ. А на втором круге улыбка сменяется рожицей и дополняется языком. Данин папа хмуриться. Он узнал шалость, Дима по его взгляду определил, что рожицы — это не весело, а Даня и тётя Рита — нет.

— Даня, колёса лучше помой! — посоветовал дежуривший по шалости дядя Толя.

Даня, завладев бутылкой воды с дырявой крышкой, которой прежде контролировали пламя в мангале, искал ей новое применение. Брызгать на взрослых или даже на Димасика он пока не решился. Может быть позже он наиграется, и что бутылку заберут будет не жалко. А пока, послушно побрызгал водой на колёса, потом на бампер и даже на фары, но они не шипели и не мигали как костёр. Машина словно дремала, не обращая внимания на Данины старания. Он не заметил, как вновь оказался у мангала, а дальше коварная шалость словно за руку дёрнула, и вода потекла на подрумянившиеся овощи.

— Даня! Иди в машину! — велел папа. Наказание было не суровым, но бутылку сказали оставить.

— Не хочу! — попытался возразить Даня, слепил улыбку, иногда она помогала, и остался стоять, вертя бутылку за спиной.

— Толь, сейчас кушать будем, — вмешалась Тётя Рита.

— Я сказал, сядь и сиди в машине! — сказано было строго, но Даня не испугался.

— А можно за руль?

— Будешь хорошо себя вести, сядешь за руль! — смягчился дядя Толя.

— Я буду! — пообещал Даня и остался стоять.

— Иди докажи!

Димасик не пошел в машину с Даней, он не был наказан, и в машине Даня будет вести себя так, как будто Димасика нет. Дане хорошо со своей шалостью, казалось, что друзья ему не нужны.

Не прошло и пяти минут, как осенний воздух прорезал громкий звук автомобильного сигнала. Это Даня во время прыжка упал локтем на руль. Дядя Толя вздохнув поднялся.

— Толя, ничего же не случилось, — тётя Рита была в этом уверена. Но дядя Толя всё-таки отправился приструнить поднадоевшую ему шалость.

— Уйди! Не для тебя плачу! — Даня отказался кушать и остался в машине, даже после уговоров мамы. Димаску было грустно, он не любил, чтобы кто-то плакал и пошёл за Даней.

— А для кого? — спросил он.

— Для мамы, — ответил Даня, и слёзы приберёг. Их было немного, но когда мама вернётся, и они вернуться. Его так несправедливо отругали. Он не сделал ничего плохого, просто случайно оказался за рулём без разрешения. Вот мама сейчас придёт и пожалеет. Для неё невыносимо, когда он плачет. У неё такое мягкое сердце и столько любви. Она обнимет, поцелует, и станет опять хорошо и весело… а потом вернётся шалость. Потому что препятствий для неё, таких как раскаяние, не построено.

А что, если Данины шалости вырастали из маминых жалостей?