В миноре… Поэзия и проза

Людмила Болотнова

«Надежды безудержной взлет» можно было бы сделать эпиграфом к этой книге. Стихи, наполненные содержанием, или проза полная поэзии. А в итоге книга, разбитая на музыкальные фрагменты и такты, и нужно просто следовать этому ритму, заданному автором. Книга из кусочков: стихов, прозы, эссе.

ПОЭМА

Старый колокол

Ты звени, звени, старый колокол!

Ты звени, возвещай правду горькую!

Ты звени, не молчи, вызванивай!

Ты звени, звени, созывай народ!

Только этот звон, что предсмертный стон.

Он не в Церковь зовет на венчание,

А ко площади — к месту лобному.

Зорька ясная занимается,

Народ, к площади собирается.

Уж на лобном месте нынче

сутолока: скорый суд,

казнь позорная.

Голова невинная с плеч упадет.

Не вздохнут, не охнут — все

честной народ.

Палач в красной рубашке

Топориком играет.

Топориком играет, народ забавляет…

Утро чистое, утро новое

начинается,

Да слезами умывается.

Над невинной головою занесен топор.

Причитает напоследок добрый молодец:

«Что же ты, моя головушка!

Что же ты, моя несчастная!

Не свалила пуля басурманская,

Ни хвороба злая, ни разбойный нож…

Подкосила молодца сила темная,

Страсть сердечная, зависть черная…»

А в высоком тереме молода девица

Причитает, словно над покойником:

«Подвенечный наряд, будто рубище!

А любимый мой скорой казни ждет!

Вы возьмите меня, подруженьки,

Да за белые мои рученьки!

И отдайте палачу на казнь позорную!

Не ведите меня только, люди добрые,

В церковь Божию на венчание!

К нелюбимому, ненавистному!

Не жених он мне! Наказание!

Доля горькая моя, безысходная…»

А палач на лобном месте ходит, похваляется;

А народ вокруг — то ли плачет, то ли насмехается.

А палач-то ходит, похваляется.

Свою удаль показывает.

Поднял голову с плахи тут честной удалец,

Посмотрел вокруг, да как выдохнет:

«Уж ты встретился бы мне в чистом поле,

Не в цепях позорных, а с палицею!

Стать тебе бы, душегуб,

Перед силою моей богатырскою!

Я бы удаль свою молодецкую

Показал бы тебе, злому ворогу!»

«Птицей вольною прилетела бы,

Змейкой пестрою просочилась бы,

Ключевой водой, ветром ласковым.

Уж утешила бы я ненаглядного!

И оковы бы сняла с него тяжкие,

И у лютой смерти бы вырвала

ясноокого…»

«И надели мне рубаху покаянную,

Повели на площадь под глаза недобрые!

Ты поплачь, любимая, на мою муку глядючи!

На позорную мою кончину, бесславную!»

«Как о милости прошу! Люди добрые!

Отведите вы меня к месту лобному!

Разделить хочу с ненаглядным моим

Казнь позорную, долю горькую!»

И плывет над городом колокольный звон.

Тот венчальный звон, что предсмертный стон.

То ли в Церковь зовет на венчание,

То ли к площади — на место лобное:

«Не бывало же еще такого! Слушайте!

Чтоб в единый час, да на городе,

В церкви Божией — свадьбу правили,

А на площади — казнь затеяли!»

По толпе уж идет шепоток:

«Ведь преступник не тот,

Что на плаху идет.

Злодей в Церковь Божию

Направляется.

Над законом Праведным

Насмехается!»

И ударил колокол первый раз.

Опустился топор. Кровь рекой течет.

Покатилась с плеч долой

Голова молодецкая.

Так злодей казнит душу праведную.

Вот ударил колокол и во вторый раз.

И упала замертво голубица чистая…

Разорвалось сердце бедное,

Накручинившись

От беды большой, от отчаянья.

И ударил колокол в третий раз:

«Вы не плачьте обо мне, подруженьки!

Вы не плачьте обо мне, родимые!

А как встану ночью темною

Со смертного одра, и пойду

ко площади на место лобное,

Место дикое, место страшное.

И найду я голову любимую,

Ненаглядную, драгоценную.

Окроплю святой водой,

Схороню в земле сырой.

Помолюся Господу.

Да наплачуся…»

И ударил колокол трижды третий раз.

Ты звени, звени, старый колокол!

Ты звени, возвещай правду горькую!

Не церковный то звон, не предсмертный то стон.

Добрый молодец с красной девицей

Обручаются…

Не родимые отец с матушкой,

Тучи грозные им свидетели!

Уж им родичи горы высокие,

И леса да моря — гости брачные.