Яблоко раздора. Елена Прекрасная

Любовь Сушко

Это повествование из серии «Олимпийские страсти», в основе которого лежит миф о Елене Прекрасной и яблоке, подброшенном богиней раздора, но три главные героини здесь богини, которые так и не смогли поделить это яблоко, и, конечно, сама Эрида. Древние мифы живут в нашей реальности и раскрываются все новыми гранями.

Часть 1 Рождение

Глава 1 В самом начале

Когда внезапно пал Кронос, и его сыновья поделили мир на три равные части, самому молчаливому и отрешенному из братьев Посейдону достались бесконечные морские просторы. Он не возмущался, не сердился на Зевса — владения его были обширны, и далеки от самого центра всех бед и ссор — знаменитого Олимпа. Он сразу же после столкновения с братьями решил удалиться в свои просторы, и постарается пореже появляться в таких людных местах, где ему было тоскливо и одиноко.

Пусть Зевс сам разбирается с этим странным миром, с возлюбленными его и богинями, пусть предает, бросает, выносит свои приговоры. Посейдону до этого не было дела. Конечно, если к нему кто-то обратится за помощью, отказывать он не станет, но и особенно погружаться во все эти утомительные, часто бесплодные, а порой и зловредные приключения не был намерен. Так философствовал на досуге Властелин всех морей и океанов. Было у него прекрасное многочисленное семейство. Особенно любил и выделял грозный бог свою дочь Деону. Она слыла поразительной красавицей, но была еще умна, обаятельна и миролюбива.

Все, что мог пожелать любимой дочери отец, было в ней тогда.

Но напрасно старался уберечь ее хитрый Посейдон от слухов и сплетен по поводу бесконечных похождений любвеобильного брата своего. Она слышала страстные рассказы сирен, только о Зевсе и певших бесконечно, а потом дева часто со служанками своими об этом и говорила. Те всегда притворно сочувствовали бедной Гере, жизнь которой по их словам была все более и более ужасной. Это им всем было любопытно продолжение услышать, но каково было ей и представить невозможно.

Так Леона и постигала реальность, и была страшно от нее далека. Амфитрита радовалась тому, что они были далеки от Геры и их это не касалось. Она даже говорить о Зевсе и Гере с ней не стала. И тогда Деона спросила у отца о Зевсе. Кто лучше, чем он сам должен был знать родного брата. Но тут же она о том пожалела. В один миг отец так изменился., вышел из себя, потерял дар речи.

Деона готова была в ужасе убежать прочь. Но когда первые волнения прошли, она задумалась о том, почему так разозлился ее отец, и еще больше разгорелось ее любопытство. Теперь она не могла и не хотела оставаться в стороне. Обо всем, о чем бы ни говорили, разговор переходил на Зевса, благо, что и для остальных это было самым важным и значимым в жизни. Но когда дева невольно заговорила с матерью, Амфитрита перевела разговор на Геру.

— Она вздорна и глупа. И правильно он делает, что убегает от нее, оставаться с такой невозможно. Она давно Олимп в Аид превратила, зато Персефоне удалось из Аида чудное местечко сотворить, а ведь ее Аид в сравнении с Зевсом просто чудовище.

И тогда наивная Деона решила поговорить с отцом о другом его брате. Он усмехнулся, когда речь зашла об Аиде.

— Я так погляжу, ты у дядюшки хочешь поселиться, и поменяешь наши голубые просторы на его мрак, но вряд ли ты там долго продержишься. Только бедняжка Персефона там и способна оставаться, хорошо, что Деметра ее хоть на полгода на землю забирает.

Так постепенно и познакомилась Деона и с блеском Олимпа и мраком Аида. Но она пыталась угадать, увидит ли своими глазами эти миры или они так и останутся где-то за чертой. Как ни медленно текла жизнь в морских просторах, но и она неизменно двигалась вперед.

Амфитрита рассказывала об очередных похождениях Зевса, о ярости Геры, жестоко наказавшей очередную соперницу, о том, как самому Зевсу снова удалось выйти сухим из воды и оставаться в стороне. И хотя все видели, какая это была несправедливость, но заступиться за несчастную и пойти против самой Геры никто бы никогда не решился.

Деона это успела заметить сразу, размышляя о чем-то своем, только ей одной ведомом. И только тогда увидела Амфитрита, как странно на все это реагирует ее дочь, словно это уже было как-то связанно с ней самой. Она рассказала своим собеседницам о том, что ее дочь все время интересуется Зевсом. Но они постарались ее успокоить.

— Вряд ли случится такое, — говорили они, — Зевс здесь никогда не появится, а там столько прекрасных женщин, что он долго до нас не доберется.

И все же помня о Гере, богиня никак не могла успокоиться. Ну почему богиня, у которой было слишком много благоразумия, так не доверяла своей дочери?

Она очарованная, юная и неопытная девица, и нужно было смотреть в оба, чтобы соблазнитель всех на свете девиц не оказался рядом с ней, и не случилось страшной трагедии.

Глава 2 Вести отовсюду

Как позднее выяснилось, волновалась Амфитрита не напрасно. Зевс, однажды спасаясь от своей сварливой и несносной жены, оказался над бескрайними водными просторами.

В пору грусти, разочарования, самобичевания и одиночества (он ненавидел все это вместе взятое особенно) он наткнулся неожиданно на Деону. От всех его грустных помыслов, слепой ярости не осталось больше и следа — их в прямом смысле смыло водой. Он и прежде что-то слышал о красавице — дочери братца своего, но как-то это все проносилось мимо. Он был слишком занят, а теперь убедился в том, что краше и желаннее ее не было никого на свете. Она могла спасти его от грусти, переходящей в отчаяние, исцелить все его раны, нанесенные другими, особенно Герой. И самое главное, ему перестанут являться все эти девы, то в огне, то запертые в бочке, то в звериной шкуре оказавшиеся, не без его участия.

Да, они брошены на произвол судьбы, но больше этого не будет никогда, если Деона будет с ним, согласиться стать его возлюбленной.

С этим вероятно никогда не согласится его братец, только это уже не так важно, ведь свидания могут быть и тайными.

Зевс сразу заметил, как девица была смущена и рассеяна, и только усмехнулся — хорошо, что он по-прежнему был неотразим. Так он и бросился с ходу в жестокую схватку, ни о чем другом уже не думая.

Она в ужасе побежала от него, но это только распаляло его страсть. Слишком хорошо ему были известны все уловки, особенно таких юных созданий. Зевс никогда не отступал. Этого не случится и теперь.

Но он не подумал даже о грозном своем брате, а о Гере и подавно.

Пойманная без труда Деона тут же оказалась в его объятьях, даже не пыталась вырываться и противиться. Она млела от страсти и счастья, даже не представляя, сколько девиц и богинь было в его объятьях до нее, и все повторилось снова и снова.

Любовники опомнились только на закате, когда Гелиос уже утонул в морских волнах, и можно было подумать о том, что на самом деле с ними случилось. Девица перепугалась еще больше, когда все поняла, наконец, а в глазах Зевсе мелькнул злой, жестокий огонек.

Зевс, вдруг вспомнив о Посейдоне, бросился прочь, ведь он и без того задержался так долго на морском берегу. Столкнуться с братом ему совсем не хотелось. Он и без этого так часто обижался, так был несносен и несговорчив, что лучше вовсе о том не думать. Зевс страдал из-за своей слабости и несдержанности, может этого не стоило делать тогда. Но что долго думать о том, что уже свершилось? Она просто соблазнила и заманила его в свои сети. Нет, это вовсе не стоило всех бед и страданий, которые его поджидают, если Посейдон обо всем узнает. Зевс собирался положиться на судьбу, думал о том, что это может пройти незаметно, и все как-то обойдется.

№№№№№№№№

Надежды были напрасны, тишины в те дни не получилось, сирены, титаниты и все, кто оказались поблизости, только и вопили о свидании Зевса на берегу, о той невероятной страсти, которая вызвала новые приливы, и стала топить все, что было вокруг.

Посейдону не составило труда узнать, кто на этот раз оказался жертвой похоти его несносного брата. Когда же он узнал, что это была его любимая Деона, то ярости его не было конца и края. И хорошо, что Зевс вовремя ноги унес. Уж он бы уничтожил его, передохнуть не дал бы вероломному братцу. Может и мир пришлось бы перекраивать снова, но какая разница. Но покидал Посейдон чужие корабли, да и вернулся назад.

— Ты его не дождешься больше, — говорил он рыдавшей дочери, — зато придется приготовиться к встрече с Герой. Она прежде у нас никогда не бывала, но теперь появится наверняка.

№№№№№№№№№

Амфитрита была странно задумчива, все время говорила о похождениях Зевса. Она была уверена, что это далеко от нее и не коснется ее семейства. Но ее влюбленная глупая дочь, целую бурю раздует, и никто не сможет спрятаться, остаться в стороне.

Посейдон не стал долго говорить с дочкой, он приказал ее спрятать, так чтобы даже Гера не отыскала, предупредил их, что расправиться с любым, если его сестрица доберется до ДеоныБедняжка молча выслушала приказ своего отца, подчинилась ему без лишних слов. Все чуть-чуть утихло.

Мир пребывал в ожидании грозы, но откуда прогремит гром, где сверкнут молнии — этого никто не ведал. Вскоре сирены и поведали богине, что Гера все знает (кто бы в том сомневался). Они не спускали с моря глаз. Она не собиралась отступать, уверенная в справедливости возмездия.

Было о чем задуматься Амфитрите, от чего взволноваться. А они-то думали, что ни одного облачка с Олимпа до них не доплывет, они исчезнут где-то по дороге. Но нет, наверное, Зевс никого и никогда не оставит в покое. Таким он был с самого начала, таким до конца и останется. Правда, надо признать, что только благодаря они и правят всем миром. Но после своих добрых дел он столько натворить успел, что как-то прошлое все в тумане утонуло, а вот грехи его и потрясения последние, явно перекрыли все добрые дела. Теперь это коснулось и Посейдона.

Глава 3 Тревожные вести

Но и Посейдон, и жена его верная, могли гордиться собой, как ни старалась Гера, как не пыталась добраться до Девоны, ничего у нее не получилось. Ей казалось, что девица, ее племянница, сквозь землю провалилась. Она убедилась, что Посейдон не отдаст ей на растерзание своей дочери, скорее с ней самой расправится, чем позволит мстить. А его глупая женушка ему в том потакает. Она убеждала себя в том, что должна с этим примириться, но как же трудно было сделать это.

Все бы обошлось, вероятно, Гера не чувствовала бы себя оскорбленной и униженной, если бы в то время весь мир не облетела весть о том, что Девона беременна, как это со всеми и прежде случалось, и у Посейдона будет внучка, а у Зевса еще один ребенок.

После такой новости все обиды вспыхнули с новой силой, затишье перед бурей было слишком коротким. Новая, еще более сильная буря, только зрела в душе, умиравшей от ревности Геры, и готова была вырваться наружу.

Все в мире знали, кто отец дочери Посейдона, они все решили, наконец, извести ее. Они кричали, что у Девоны родится богиня любви.

Ее появление на свет давно предсказывали и отчаянно ждали многие. Весь мир замер в блаженном ожидании.

Посейдон сменил свой гнев на радость. Он уверял жену, что может быть, хоть что-то хорошее получится из этой скверной, так встревожившей их истории.

До сих пор Посейдон не мог похвастаться перед миром и Олимпом своими детьми и внуками. Если они не были чудовищами, такими как Арес у самой Геры, то и особо выдающимися творениями их никак нельзя было назвать. Но Богиня любви увековечит его и изменит весь мир. Может и сама Гера (а не только Зевс) не будут такими дикими и чужими, как были до сих пор. Она должна облагородить и примирить их всех. А то, что жизнь станет ярче, многообразное, просто лучше, в этом не было сомнения.

— Богиня любви, — встрепенулась в ярости Гера, — а почему она должна была родиться не у меня? Разве эта безликая морская девица может родить богиню любви?

Внимательно следила Гера за тем, что делается в море. У нее не было беременности, и понятно почему, она появилась у очередной соперницы.

Цирцея вызвалась помочь ей все выяснить. Ей и самой было интересно заглянуть в подводный мир, посмотреть, что там происходит. Набравшись мужества, она поднялась на Олимп, чтобы обо всем сообщить Гере.

— Все так и есть, — говорила дочь Гелиоса, — она родила богиню любви, мир возненавидит тебя, если ты причинишь ей хоть какой-то вред. Слишком многие ее ждут, в ней заинтересованы.

Гера слушала молча.

— Она нужна нам больше всех других богинь, без нее м пропадем, — снова твердила Цирцея.

Она гордилась тем, что сама выбрала себе такую важную миссию.

А Гера быстро смирилась с тем, что услышала. На морском берегу она больше не появлялась. Деону она оставила в покое, не стала ее тревожить. Она смотрела с любопытством на своего восхитительного ребенка, с радостью показывала его всем. кто хотел бы на него взглянуть. Этот дар был у нее после всех страданий и переживаний, она не собиралась с ним расставаться, пока девочка не подрастет.

Но девочка не собиралась оставаться с матерью.. Она рвалась на землю из морской пучины — больно там было одиноко и пусто. Она уже знала от нереид, что там происходят все самые важные события.

И тогда Деона, скорее для того, чтобы как-то удержать девицу (она не хотела без нее оставаться) рассказала ей обо всем, что случилось тогда, о страшной злобе, которую таит в своей душе Гера.

— Я не боюсь Геры, любовь — мое главное оружие, она сильнее ее ярости и ненависти, — вдруг произнесла Деона.

Какой дерзкой и уверенной в себе оказалась девица. Слова матери, увы, до нее не дошли.

Деона приказала всем служанкам внимательно за ней следить. Она помнила, какой наивной и безрассудной была когда-то. Но кто мог уследить за ней и удержать ее? Она и не подозревала, какой коварной оказалась ее дочь.

Поразительный, пока еще неведомый мир все сильнее манили ее. Амфитрита только издалека наблюдала за своей внучкой. Она не хотела к ней привязываться, понимая, что девочка им не принадлежит.

— Земля по-настоящему прекрасна, — говорила Афродита, я должна оставаться там, люди и боги любят и ждут меня.

Глава4 Выход из моря

Деона боялась спрашивать свою дочь о том, когда та намерена их покинуть. И когда служанки ей сообщили, что нигде не могут отыскать девочку, она не удивилась и не возмутилась, она поняла, что если даже Гера может смирять свой гнев, то ей сам бог велел это сделать теперь.

Она только просила рассказывать обо всем, что они о ней узнают.

— Ничего не предпринимайте, — предупредила она, — пусть все идет своим чередом.

Деона поняла, что терпение ее дочери лопнуло. Афродита пробралась к берегу довольно дальними путями, боясь, что будет погоня, слуги верные остановят и вернут ее назад. Но все обошлось, ее не остановили, и сама того не ведая, она выбралась на песчаный берег в полном спокойствии. Как прекрасно, как замечательно было все вокруг. Рассмеялась Афро, дивясь тому, что здесь никого не было, а ей казалось, что встречать они будут с великой радостью.

Но она не унывала. Ведь и другого ничего не случилось, и это только начало. И нимфы, и еще какие-то неведомые духи окружили ее со всех сторон, даже сирены ее тайно сопровождали повсюду. Она могла гордиться собой, хотя еще и не ведала, к чему может привести такое безрассудство. Она вспомнила предупреждение матери о Гере, но даже и теперь, в полном одиночестве не боялась богини.

— Земля по-настоящему прекрасна, — говорила она, — стоит побороться за свое место под солнцем.

И тогда она, наконец, заметила прекрасную женщину, спокойно шедшую к ней навстречу. Но что — то подсказывало, что это была не Гера.

Волшебница Цирцея, уже видевшая прежде в подводном мире Афродиту, удивилась, что ее никто не встречает, и поспешила к ней в тот миг.

— Мы давно ждали тебя, — обворожительно улыбнулась Незнакомка, — без тебя этот мир кажется обездоленным и убогим, но с твоим появлением все в нем должно измениться. Чувствовала она себя спокойно и уверенно. Афро от всей души радовалась тому, что она была не одна.

— Странно, что матушка чего-то опасалась, наверное, мир даже прекраснее, чем можно было предположить.

Она вступила в него спокойно, и пусть кто-то посмел бы у нее на дороге появиться в это время.

№№№№№№№№

Афродита была права, тут же по миру стремительно разнеслась весть о ее дивном появлении.

И ей и всем вокруг показалось, что это утро до неузнаваемости преобразило мир. Восторги и радость везде сопровождали юную особу, где бы она ни появлялась. От нее ждали многого, очень многого, и она понимала это. И закружилась прелестная головка Афродиты. Она знакомилась со всеми, всем улыбалась, если чему-то и удивлялась, что ее отец не появляется нигде поблизости.

Почему он молчит? Почему даже не поспешил увидеться с нею до сих пор? Вскоре в замке появились самые яркие и прекрасные наряды от неба. У самой Геры не было таких. Облачившись в них, она стала еще прекраснее и восхитительнее.

Обрекая себя на одиночество, от зависти бесилась в то время на Олимпе Гера. К тому времени все отстранились от нее, ее истерики страшно надоели всем. Сколько можно было злорадствовать и портить всем жизнь, у кого хватит терпения покорно сносить подобное издевательство.

Гера понимала, что она не может и не должна ссориться с богиней любви, знала, что ей и без того от той достанется, стоит ли множить все их страсти? А все были очарованы ее соперницей, а ее саму едва терпят.

Тогда Зевс отправил к ней харит, а бог страсти Гиммер тоже оказался поблизости. Но к нему присоединилась еще и богиня убеждения и лести Пеймо. Она решила, что для нее это самая удачная компания, последним к ним пришел и Гименей — отвечавший за брачные узы. Афродита была счастлива в их обществе, кто скажет, что жизнь не удалась? Она принимала своих верных помощников во дворце.

Глава 5 Новая жизнь

Всем, кто хотело того, нашлось достойное место рядом с Афродитой. И она забыв об унынии морской пучины вмиг вступила в широкий круг и была в центре внимания и титанов, и богов, и воинов.

Разве не об этом мечтала богиня, не к этому стремилась?. И такими смешными показались ей тогда страхи матери.

Сама приняла решение Афродита — вместе со своей свитой решила она подняться на Олимп. Зевс так и не решился ее туда пригласить, боясь ее столкновения с Герой.

Афродита двинулась навстречу к Гере, заставив ее остановиться.

Верховная богиня была поражена этой дерзостью. Зевс никогда прежде не был так взволнован. Он столько слышал о красоте своей дочери, о том фуроре, который она совершила на земле. Давно пора было ему взглянуть на нее на небесах… Ее симпатия ему была необходима в большей мере, чем остальным. Но, кажется она ни на мир, ни на отца не держала зла, никого ни в чем не упрекала. Для обид и ссор она казалась слишком легкомысленной и счастливой. И заметил Зевс, и Гера заметила, что все боги рядом с Афродитой по-другому себя чувствовать стали.

Каждый из богов готов был заполучить ее в жены или возлюбленные. Но Зевс отстранил ее ото всех, напомнив о том, кто здесь Верховный бог, кому им подчиниться придется. Он первым стал требовать от нее внимания и любви.

Афродита таким отношением была польщена, опьянена, совершенно счастлива. Она смотрела на всех лаково и внимательно. Но понимала, чувствовала, что кого-то из богов должна будет выбрать себе в мужья. Но выделала из всех незнакомцев сразу бога войны Ареса, хотя тот и был сыном Геры, но и это не могло остановить дерзкую богиню. Да и сам Арес немало сделал для того, чтобы Афродита его заметила.

Арес хотел только одного, всеми правдами и неправдами заполучить Афродиту. Он был силен, обаятелен, страшно обаятелен, и дерзок. Вместе они готовы были бросить вызов всему миру. Это казалось важным делом.

— Афродита выбрала худшего из лучших, — усмехнулся Зевс, обращаясь к Гермесу.

Но Гера услышала то, что не предназначалось для ее ушей, и страшно оскорбилась, ведь речь шла о ее сыне.

Но Афродита готова была обольстить Ареса, и слушать Зевса она не собиралась, что бы он там не говорил. Арес и стал ее первым мужчиной, таким она навсегда его и запомнит, такую яростную страсть и будет искать повсюду в своей вечности.

Пусть говорят вокруг, что более странную пару и представить трудно, но они были счастливы и окрылены.

Только Гера быстро опомнилась от потрясения и тут же заявила:

— Я не хочу отдавать этой легкомысленной девице своего сына.

Зевс промолчал. Он сразу почувствовал, что придется принимать решения, когда Гера во всем будет перечить богине любви, но как же трудно теперь ему было жить между женой и дочерью.

Гера метнулась к Аресу, но поняла, что разговаривать с ним бесполезно, все должно пройти само собой, а так будет только хуже

— Я проиграю эту схватку и стану посмешищем. А какое мне до него дело? Пусть как хочет, так и поступает. Он и на самом деле был влюблен и очарован, и, отодвинув мать, Арес устремился к возлюбленной.

Зевс спокойно с этим примирился, пусть будет так, как они хотят, его волновало только то, что от этой связи родится его внук Эрот. И создание это станет угрозой для всего мира и для самого Зевса, потому что стрелы его будут касаться и убивать многих. Но когда о предсказании сказали Афродите, она так порадовалась всему этому, что многие должны были насторожиться.

Она поделилась этой радостью со своей верной подругой Цирцеей. И та немного нахмурилась:

— Не только Зевсу, но и тебе с ним не сладить.

— Но и без него мне не обойтись. Он избавил меня от многих хлопот, — рассуждала вслух Афродита. Кажется, она готова была на любую авантюру, и несказанно радовалась, когда ожидала своего первенца.

— От него будет много бед, — не сдавалась Цирцея.

— Но любовь и страсть и не должна быть спокойной, — противилась Афродита. И она должна была преодолевать все беды. Она весело смеялась, и даже Цирцея не могла больше грустить рядом с ней. Раз Афродита уверена во всем, то все будет прекрасно.

Ничто не могло сбить Афродиту с толку, она безмерно радовалась и любила мир, который только что открыла для себя.

Глава 6 Ярость Зевса

Зевс слышал все новые и новые подробности о том, что будет творить Эрот. И в один прекрасный день позвал он к себе воинственного Ареса и приказал ему любым путем избавиться от еще не родившегося ребенка. Такое требование и удивило и разозлило даже не особенно чувствованного бога безрассудной войны. Они оба и не подозревали о том, что Афродита слышала этот странный разговор. Она ушам своим поверить не могла, как он вообще может такое требовать. В нем уже проступал ужасный Кронос, пожиравший своих детей, но она богиня любви, а любовь всегда будет побеждать смерть. Так она про себя тогда решила. Зевс никогда о ней не заботился. Но своего ребенка она от него убережет, в этом у нее не возникло сомнений. Но пока она бесшумно жила в своих самых далеких и укромных убежищах, то решила хорошо обдумать все, что творилось.

Арес слишком прямолинеен, но было ясно, что тут без хитростей не обойтись. Она спряталась на дне морском от Зевса и от Ареса, оставалась там до появления ребенка на белый свет.

Когда Афродита вернулась назад, Амфитрита только усмехнулась:

— Ты все-таки вернулась к нам, не ожидала тебя так быстро увидеть тут. Видно прекрасный земной мир оказался не таким уж и прекрасным, как тебе хотелось и мечталось.

Посейдон подключился к их беседе, внезапно откуда-то вернувшись.

— Это временные трудности, — отвечала Афродита, я должна родить чудного ребенка, он будет верным моим помощником.

— И ты снова вернешься к ним? — удивилась Амфитрита.

— Я создана для того мира, а когда мой мальчик подрастет, еще посмотрим, кто кого. Недаром они его так боятся.

Ее мать казалась незаметной и далекой от всего, творившегося в мире. Но она живо приняла участие, когда Эроту захотелось появиться на свет. Только сожалела, что Афродиты родилась не милая девочка, а шустрый мальчишка.

Мальчик все это время жил во дворце своего дедушки, но, как и его мать, он был уверен, что настоящая жизнь начинается только когда они вернутся на землю, о которой он пока не имел никакого представления..

Арес все это время тосковал без Афродиты, метался и злился на всех, кто стоял у него на пути. Даже он догадался, хотя не был сообразителен, что ее предупредили, ей стало все известно о злодеянии, на которое его толкал Зевс.

— Она не поверила в мои силы, она не попросила меня о помощи, — размышлял Арес в одиночестве. Конечно, она не могла ему верить до конца, но ведь она была права. И сам себе он казался слабаком и ничтожеством, а виноват в том его родной отец, который боится еще не рожденного своего внука, все цари и все боги одинаковы.

Худших дней в жизни Ареса еще не было, но он пытался угадать, вернется она к нему или нет, простит ли его слабость.

№№№№№№№№

Зевс немного позднее узнал об исчезновении Афродиты и понял, что проблем у него не убавилось, а только прибавилось. С ним больше ничего нельзя сделать.

Когда Афродита вернулась в их замок, Арес так удивился и растерялся, что не понимал, что ему нужно делать, что сказать, чтобы она не обиделась, не развернулась и не покинула его окончательно.

Он не смел даже спрашивать о ребенке, терпеливо ждал, пока она сама все ему расскажет. Он не путался даже следить за своей любимой, когда она исчезла куда-то, уж слишком он был перед ней виноват.

Афродита дивилась его спокойствию. Это вовсе не было похоже на Ареса, но все менялись рано или поздно, почему бы и Аресу не измениться?

Амфитрита пока осталась со своим внуком. Она только улыбалась, видя его шалости и проделки.

Иногда она взирала на него с грустью, потому что знали, что однажды Афродита вернется и заберет его назад, и тогда они будут без него тосковать. Слухи об очаровательном сыне богини любви, пока надежно укрытом от посторонних быстро разлетелись по всему белому свету. Гера предлагала Зевсу посетить их брата и посмотреть на его внука.

— Но они его прячут от меня, и у них для этого есть причины, — хмурился тот.

Он не скрывал, что совершил однажды самую большую глупость. Но исправить уже ничего было нельзя. Он еще не догадывался о том, какого грозного врага обрел в лице этого мальчишки

— Любовное безумство будет таиться на кончике стрелы, которую выпускает Эрот. Никто не способен ему противиться, если тому захочется поиздеваться над смертными.

Эрот давно знал, кто заставил его покинуть матушку, отца и Олимп. Хотя в подводном мире ему позволили познакомиться с другими своими родственниками, но Зевс должен ответить за то, что он натворил.

Глава 7 Первые шаги

Когда Эрот отправился на охоту вместе с Посейдоном, странно грустным был взгляд ребенка:

— Я отомщу ему за все страдания, — вдруг заговорил он, — Зевс напрасно со мной связался.

И удивился Посейдон и пылу его и задору, с которым он готов был броситься в любое сражение.

Посейдона волновала эта схватка. Страшно было даже представить себе, чем это все могло для него закончиться. Но он не признавался, что ни за что не стал бы связываться с Зевсом, как бы они не были на него обижены. А слухи о коварстве и проказах Эрота подтвердились очень скоро. Они дошли до самого Зевса, тогда тот на пиру яростно повернулся к Афродите:

— Ты должна усмирить своего сыночка, дорогая. Никому не позволю издеваться над богами и смертными, а таким проказникам тем более. Только Гименею порой едва удавалось прекратить эти его проказы.

Только узы брака способны были прикрывать насилье, ложь и всякие иные кошмары, которых творил он великое множество.

Но Гименей порой говорил Афродите, что наступит такой миг, когда он опознает или задержится где-то, тогда все закончится плачевно для упрямого мальчишки.

— Мое терпение не бесконечно, — признавался он, — а этот миг все равно настанет, ведь Эрот становится все более невыносимым.

Слушая его, Афродита только улыбалась загадочно и ласково. Никто не смог бы переубедить ее в том, что все идет так, как и должно.

Эрот никого не слушал и пытался поссорить всех со всеми. Услужить ему хотелось только Гере, видя, что она одинока и брошена своим неугомонным мужем, Эрот не мог угнаться за Зевсом и его возлюбленными.

Верховная богиня все чаще убеждалась в добром его отношении к себе, но это скорее печалило, чем радовало ее тогда. Гера пылко защищала его перед всеми остальными. Прошло совсем немного времени, а они уже души друг в друге не чаяли.

Сама Афродита, обнаружив такую перемену, в первый раз страшно разозлилась на своего сына. Она решила отправить его к Гераклу, первому и самому страшному врагу Геры.

№№№№№№№№

Во время мужания и утверждения в этом мире Эрота, Гера вела непримиримую борьбу с Гераклом, из последних сил старалась она расправиться с этим парнем, но у нее ничего не получалось. Чем больше старалась, тем меньше выходило.

Только стрела Эрота могла как-то помочь богине. Эрот не заставил себя долго ждать.

Тогда невероятная ярость охватила душу Геракла, да еще в то время, когда он успокоился и не ждал больше подвоха от Геры. В тот момент он потерял рассудок и убил своих детей и племянников, оказавшихся на свою беду в его доме.

Когда дело было сделано, чтобы еще больше ему досадить, Гера вернула ему рассудок. Теперь он мог видеть все, что натворил мгновение назад.

В полный ужас пришел от увиденного герой. Даже сам он не верил в то, что не был ни в чем виноват, а что же говорить об остальных.

Геракл застыл с окровавленными руками, знал, что никогда не забудет такого кошмара.

№№№№№№№№

Зевс видел, что натворила Гера. Она перешла все границы дозволенного и недозволенного. Никто больше не сможет ее остановить, если конечно, этого не сделает он сам.

Тогда Зевс послал Гермеса за Эротом, тот не торопился, понимая, что там случится что-то разгромное и страшное. Но пришлось все-таки явиться к Верховному.

Зевс решил быть как можно строже с этим парнем, он еще не столько бед натворит, если его не остановить. Не стоило поддаваться на его уловки, хотя как же трудно было избежать его хитростей.

Но если он уступит, то завтра Эрот станет править этим миром. Может так и будет, но ему хотелось побороться за себя. Ведь все тайно или явно за ним следили.

Прежде всего, он яростно ругал его за все, что при участии Эрота совершил Геракл.

Эрот слушал его молча, словно происходящее его больше не касалось. Он оставался непреступен, словно каменный цветок, словно не о нем, а о ком-то другом шла речь.

— Хорошо, — согласился он, — но я не мог отказать Гере, — она так переживает, так несчастна, что просто хотелось немного ее утешить.

Зевс не сомневался, что Эроту известно слишком многое, он бьет теперь по самому больному. Зевс ничего против своей жены сказать не сможет, но и признаться, что она так жестока, он тоже не мог.

— Обещай мне, — потребовал Зевс, — что ты сообщишь мне обо всем, о чем она станет просить, а потом что-то предпримешь.

Эрот обещал. Он знал, что после этого услужить Гере уже не сможет, но ведь есть и многие другие, на ней свет клином не сошелся.

Эрот попрощался с Громовержцем, оба были довольны тем, что происходило.

Глава 8 Новые происшествия

После шума, который поднял Эрот в доме героя героев, все стихло на какой-то срок. Но затишье всегда случалось перед бурей, особенно в мире, где появился герой героев

Однажды шустрый парень появился в родительском дворце слишком загадочный и напористый. Даже в безмятежной душе Афродиты возникло странное волнение.

— Ты еще что-то натворил? — осторожно спросила она.

Он только загадочно улыбнулся.

— Я столкнулся внезапно с этим самовлюбленным дураком Нарциссом, — немного помедлив, признался он, — этот молодец отверг всех, даже Эхо, ему никто не нужен.

— Но разве не ты толкнул бедняжку в его объятья и погубил?

— Я подарил ей любовь, она была счастлива, — возражал он, — я же не виноват, что женишок ей достался бревно настоящее, дерево бесчувственное, вот и вышло то, что вышло.

Эрот бессильно развел руками, кажется, он и правда сожалел о том, что случилось.

Арес насторожился, услышав эту историю. Он догадывался, что сын его наверняка его самого подкараулит в один прекрасный день и заставит страдать от неразменной любви. Хотя, скорее всего ему суждено любить только одну Афродиту, но всякое может быть, когда Эрот с его всемогущим луком и стрелами рядом.

До сих пор он не останавливался даже перед Зевсом.

Арес смотрел на Афродиту, та казалась на диво спокойной, словно ничего не происходило, ему стало неудобно свои истинные чувства проявлять — пусть все будет так, как будет.

— Зачем ты погубил Эхо? — наконец решила хоть за что-то упрекнуть сына Афродита.

— Нарцисс никого не любит, мне хотелось, чтобы Эхо его хоть как-то расшевелила, — не сдавался и не отступал Эрот.

Больше и сказать было нечего богине любви, она не переносила тех, кто никогда никого не любил. Потом Эхо просто куда-то исчезла, только никто не собирался ее искать.

Некому было заботиться, думать о том, что случилось с бедняжкой.

— Все напрасно, — думал Эрот.

Он по-прежнему любил только себя самого.

Кто-то, наверное черный ворон, который долго жил и все знал, и рассказал им о том, что Эхо потеряла голос и куда-то исчезла.

Эрот об этом рассказал матушке.

Они посмотрели друг на друга. Оба догадывались, что для Нарцисса это не пройдет даром, он будет жестоко наказан богинями мести. Гордецы, в душах которых не горит огонь любви, будут превращены в обреченных скитаться в облике бесплотных теней.

Когда Арес напомнил своей возлюбленной о том, что натворил их отпрыск, она только заметила:

— Люди любят такие печальные истории, они всегда им особенно дороги.

Не было сомнения в том, что история про Эхо и Нарцисса не понравится Зевсу, потому она решила хоть что-то в ней исправить:

— Бесчувственный Нарцисс должен быть наказан, — твердила она, придумывая такое наказание, которое бы сполна соответствовало преступлению.

— Хорошо, — согласился Эрот, — я смогу сделать только одно: он влюбится, но в себя самого, какое еще можно придумать наказание для него, когда уже ничего не исправить. Это и сведет его в могилу.

Эрот радовался, что придумал такой славный выход.

Когда Нарцисс немного очнулся от боли, стрела пронзила ему грудь, он понял, что безнадежно в себя влюблен.

Жизнь стала парню не мила, он ушел куда-то в лес, отыскал там озеро, в которое и стал смотреться, не отрывая глаз, так и превратился в белый цветок — вестник смерти. С той поры он служил Аиду верой и правдой. Это было по душе и Зевсу, и самому Аиду, и не велика была потеря на земле, когда Нарцисс бесследно исчез.

С трудом удалось Афродите и Эроту избежать еще одного скандала, но все понимали, что вряд ли на этом все успокоиться.

Хотя надо признаться, что Афродиту это все больше забавляло, чем пугало и раздражало.

Она оставалась довольной и собой и всем остальным миром.

Ей ли не знать, что невозможно угадать то, что Эрот может натворить. Оставалось только ждать нового взрыва — не больше, не меньше.

Хотя порой Эрот утомлял даже любимую матушку, но она ни разу не пожалела о том, что он появился на свет. Нет, она любила его самозабвенно и нежно.

№№№№№№№№

Вдруг Афродита во сне увидела Нарцисса, этот сон повторялся несколько раз.

Прекрасный юноша склонялся над водой, долго любовался собой, а потом превращался в белый цветок, куда-то исчезал.

Что чувствовал этот бедняга в те минуты, когда должен был исчезнуть?

Он с ужасом сознавал, что не может оторвать своего взора от озерной глади.

Ужас охватывал его все сильнее и сильнее. Но все его усилия были напрасны. Он чувствовал, что все потеряно, ничего нельзя вернуть.

— Я ни в чем не виноват, — доносился вопль до Афродиты, она в ужасе замирала, предчувствовала то, что должно было случиться в следующий миг. Она отстранялась от него, и думала о том, что вот так же все было и в реальности.

Ее сердце обливалось невидимыми слезами, она чувствовала свою вину перед этим несчастным парнем. А все на земле и в небесах, и под землей шло своим чередом

Глава 9 Семейные дрязги

Не успели Афродита с Аресом оглянуться, а на свет уже появился их пятый ребенок. Жизнь становилась все ярче и сложнее.

Богиня любви оглянулась вокруг и поняла, что она несчастна. Ей захотелось только одного — уйти от Ареса. Не сразу она сознала это. Еще долго не могла даже себе самой в том признаться, что больше так продолжаться не может.

Арес и сном и духом не ведал, какая буря зарождалась в душе его возлюбленной. В себе и в своих силах он был уверен.

Когда смирилась с Афродитой даже Гера и решила, что устроено все у них замечательно, тогда буря и стала подниматься.

Но даже боги не могут знать, что и как будет на завтрашний день, а Арес не знал этого вовсе, как всякий обманутый муж, который узнает обо всем последним.

Богиня любви тайно искала того, к кому она могла бы уйти. Оставаться в пустоте просто так она не могла и не хотела.

А потом вдруг остановилась на Дионисе, — другом сыне Зевса, который во всем был противоположен Аресу.

Весельчак и гуляка Дионис привлекал ее и прежде, ведь это с ним можно было забыть обо всех невзгодах и бедах, о коварстве, которого так много было в мире — уж он-то его никогда не допустит.

— Я хочу беззаботного веселия и радости, — говорила Афродита, — только он может дать все это и как-то украсить мою жизнь.

Дионис был окрылен и гордился этим выбором. Он с великой радостью принял богиню любви в свою компанию.

Даже ярость и угрозы Ареса на него никак не подействовали. Только богини любви Дионису и не хватало в те дни. О чем еще оставалось думать и мечтать.

Афродита рядом с ним и в его объятьях переживала ту легкость и радость, которой у нее и в помине не было с Аресом.

Но веселье надоедает очень быстро, вскоре богиня в том убедилась, и все казалось теперь постылым. Только признаться в этом было очень трудно. Но куда бежать и что сделать, чтобы все это пережить?

Однажды взглянула богиня пристально на своего вольного и хмельного любовника, пока промолчала, но про себя решила твердо, что в ближайшее время оставит Диониса раз и навсегда.

Такой разгул для богини любви и матери семейства не может продолжаться долго. Но все-таки в последний момент Афродите пришлось задержаться, потому что она поняла, что ждет ребенка.

На этот раз она снова родила Дионису сына Приапа. Теперь до нее дошли слухи о том, что Зевс возмущен неверностью Афродиты. Беременность ее была тому верным подтверждением. Что уж говорить о Гере — ее возмущениям не было предела.

Правда, все это время она не виделась, не встречалась с самим Аресом. Ей трудно было даже представить, как он к этому отнесется. Она и радовалась, что все еще его нигде не встречала.

— Как могла ты оставаться с этим бездельником? — возмущался Зевс, что вообще со всеми происходит.

— Но он ничем не хуже других, — заступалась за Диониса Афродита, — он хотя бы не лжет и не лицемерит, как некоторые.

— Ты не умеешь выбирать своих спутников, — твердил он, — я всегда был против Ареса, но этот вообще никуда не годится.

Но богиня едва сдержалась, чтобы в ответ не наговорить гадостей. Ведь если она рассорится с Зевсом, все в ее жизни испортится окончательно. Об этом следовало подумать прежде, чем что-то делать.

В те дни, когда Афродита пыталась быть подальше от Ареса и поближе к Дионису, она потеряла из вида своего сына — Эрота.

Это легкомысленное отношение к мальчишке могло ей дорого стоить.. Но вскоре грустная история заставила ее вернуться к реальности и вспомнить обо всем на свете.

Почти случайно она услышала историю о том, как горделивая Анаскарет в которую безнадежно был влюблен Ифис, отвергла его. Тогда и поняла Афродита, что связанно это с ее сыном.

— Он заслуживает такой участи, — упрямо твердил Дионис.

Но Афродита считала, что это не так, это она виновата в том, что забыла обо всех и ушла от дел. Она стала искать Эрота и требовала, чтобы тот все уладил.

— Оставь в покое Ифиса, — говорила она задумчиво.

Но он только рассмеялся обиженно:

— Может, я все это сделал для того, чтобы ты вспомнила обо мне, и обратила ко мне свой взор. Ты совсем отдалилась от нас всех. До любви тебе больше нет дела, — печально твердил он,

Дух противоречия не давал спокойно жить Эроту, как тот не старался, ничего у него не получалось, не мог он угомониться и успокоиться.

Впервые устав от бесплодного спора, поняла Афродита, какое чудовище она породила.. Не зная как быть, как ей поступить с ним дальше, она отправилась к Цирцее, чтобы с нею обо всем посоветоваться и как-то решить все проблемы.

Только волшебница и могла дать ей какой-то дельный совет.

— Хорошо, что она есть в моей жизни, — с радостью думала Афродита, что бы я без нее делала.

Глава 10 Совет Цирцеи

Цирцея не скрывала своей радости, когда вышла навстречу к Афродите. Еще бы, ведь это к ней устремилась богиня любви, потому что боги обычно обходили ее остров стороной, а ведь многим она помогала избежать проблем, но они были сами виноваты, когда не считались с ней. А вот дочь Посейдона — совсем другое дело. И хотя с самого начала ей все было ясно, но она внимательно слушала Афродиту, и уже знала, что должна ей сказать.

— Я понимаю твои тревоги, — услышала богиня ласковый голос Цирцеи, — но ты вряд ли что-то сможешь изменить. Он неукротим и своеволен с самого начала, даже Зевс его опасается, но он вносит в жизнь такое разнообразие, что без него все бы просто замерло на месте, а может быть и существовать бы перестало. А кто бы захотел допустить такое?

Они все им недовольны, но если он исчезнет, то они будут недовольны еще больше, уж поверь мне. И ей ничего не оставалось, как только в том увериться.

Афродита немного устала от всего, она убеждалась в том, что слишком многое в ее жизни сбывается, становится вовсе не таки легким и простым, как бы ей хотелось. И от первозданной радости и легкости больше не осталось следа.

Существование ее становилось все более тяжелым бременем, с которым все труднее было справляться.

Даря любовь другим, она становилась все более и более несчастной и одинокой, даже когда была с кем-то из богов или героев. Несчастья и разочарования ее множились. И ей все труднее было от них избавиться.

№№№№№№№№

Еще сильнее умножились печали Афродиты, когда она узнала историю об Ифисе. Пусть он перестанет ныть и станет мужчиной или погибнет, — потребовал Эрот. Зная, что стоит за этими грозными словами, даже матушка его не могла помешать проказнику.

Она узнала, что юноша объяснялся в любви, но девица его не услышала и слушать не хотела. Тогда он покинул свой дом и от диких страданий повешался, решив уйти из жизни. Лицо его было обращено к дому его возлюбленной. Она же и при этом не ощущала никаких чувств, и решила взглянуть на похороны. Но как только она там появилась, то застыла на глазах у всех собравшихся.

Она не ведала, что неустанно следившая за ней Афродита, превратила ее в камень — так она карала за нелюбовь и любопытство.

Увидев все это, Эрот усмехнулся. Он не ожидал такого поступка от своей матушки, но и спорить с нею у него не хватило духу. До сих пор она старалась отстраниться от его проделок. Но со временем все меняется в мире.

№№№№№№№№

История о несчастном юноше и его жестокой возлюбленной скоро облетела весь мир, все время только о ней и говорили теперь. Но богиня любви из последних сил старалась ее забыть. Больно и горько было сознавать превосходство все время.

— Ты призывала меня к благородству, добру, великодушию, но что творит творишь сама, где такое видано, — возмущался он.

Но ей нечего было ответить, богиня жалела о том, что дала волю своим чувствам.

— Согласись, что ты не менее жестока, чем я сам, — подступил Эрот, видя в каком замешательстве находится его мать. Она упорно продолжала молчать.

— Я вернула этой девице ее истинный облик, — не сдавалась Афродита, — она никак не могла понять и простить женской жестокости. Камень так и останется камнем, он никогда не станет глиной.

Арес, издалека следивший за женой, впервые был поражен ее твердости и силе воли. Она становилась все сильнее и невозмутимее, не стоило ей так явно напоминать о прошлых грехах. Но Афродита думала о том, что в последнее время случается слишком много трагедий, когда любит только один, а второй остается глух и нем. Но чаще всего именно так и бывает. Но с еще большей тревогой в те дни вопрошала богиня о том, что будет впереди, сколько еще трагедий их ждет. А если вспомнить, что впереди у них вечность? Люди, умирая, понимают, что все для них заканчивается, к горечи или радости, а она не может себе позволить такую роскошь, богиня будет жить, умножая свои радости и печали.

Она будет жить, умножая свои знания и свои печали. И они не закончатся никогда. Может лучше снова удалиться во владения отца и там оставаться?

Глава 11 Столкновение с Герой

Гера слишком долго оставляла Афро без внимания. Она была зла на плутовку из-за того, что та рассталась с ее Аресом, спокойно бросила детей, только сбежавший от них Эрот чувствовал себя как в своей тарелке, остальные печалились и страдали без легкомысленной матушки.

Об этом она и не забывала напоминать Зевсу:

— Я не понимаю, что она себе позволяет, как так вообще можно себя вести. Ей хотелось, чтобы Афро была наказана — она не должна избежать наказания наравне со всеми.

Наконец они встретились. Гера сразу же набросилась на богиню любви.

— Ты обвинила меня в жестокости, — начала свою пылкую речь Гера, но посмотрим, во что ты сама веришь, что еще сотворишь в этом мире.

Праведным казался ее гнев.

— Я защищала других и никогда не гонялась за своим мужем и его возлюбленными, — напомнила Гере Афродита.

— Правильно, — согласилась Гера, — до своей семьи тебе никогда не было дела, и тебе кажется, что это твое достоинство? — искренне возмутилась богиня.

Афродита всем своим видом показывала, что она не позволит Гере с собой так обращаться. Вражда их незаметно все больше усиливалась. После столкновения с Герой, Афродита поняла, что пора уйти от Диониса, она не могла больше с ним оставаться. Богиня остановилась на середине пути, ей было тоскливо без детей, которых теперь воспитывала Гера. Но как она не тосковала без них, а к Аресу возвращаться не собиралась.

— Я знаю, что там было и что могло быть, не стоит все начинать сначала.

В такие минуты Афро казалась вполне разумной.

— Я превратила в камень девицу за то, что она не любила, но ведь и я совсем не любила его, мне просто льстило то, что со мной красавец, сам бог войны.

Тогда Афродита появилась на Олимпе перед Зевсом, твердо объявила ему о своем решении.

— Любовь закончилась, я не могу и не хочу с ним оставаться.

Столько боли и столько грусти было в ее глазах, что впору Зевсу ее пожалеть в тот самый миг.

— И что ты думаешь делать? — поинтересовался он.

— Искать свою любовь, где бы она ни пряталась от меня.

Никто не сомневался, что в своем решении она будет упорствовать, как никто другой.

Зевс решил принять участие в судьбе своей легкомысленной дочерью. А он привык считать ее дочерью. Он сам решил искать для нее мужа. Но зная, что она слишком капризна и вряд ли сможет пробыть долго с любым из избранников, решил, что ее следует хорошо проучить. А кто смог бы совладать с Афро, если это не удалось даже Аресу?

— Ее мужем станет Гефест, — объявил Зевс во время вечернего пира, — он станет лучшим мужем для ветреной богини любви.

Впервые услышав о таком решении, Гера была весела. Она не скрывала своего торжества. Зевс поступил так, как ей того хотелось. Афро вспыхнула, но ничего ответить ему не смогла. Гефест взглянул на нее сурово. Не без удовольствия подчинился он воле Громовержца. Что же и на его улице наступил праздник. За одну ночь с Афродитой он мог многое отдать, пусть теперь остальные ему завидуют.

№№№№№№№№№

В те дни и объявили о свадьбе Афро и Гефеста. Все богам и богиням хотелось скорее там оказаться, убедиться в том, что эти двое, такие разные, соединят свои судьбы. Наверное, более странной свадьбы не бывало никогда позднее. И суровый, почти яростный Арес, и протрезвевший вдруг, опечаленный Дионис должны были оставаться, хотят они того или нет, на этом пиру.

Теперь они перестали быть соперниками, а оказались оба пострадавшими, и даже с какой-то симпатией взирали друг на друга.

А вот пережить то, что с Афродитой будет его уродливый братец, Арес никак не мог, как ни старался.

— Но как же так, — возмущались все вокруг, — разве тут может идти речь о любви? Тогда для чего все это устраивается.

— Ничего, у меня впереди бессмертие, значит, всякое еще может случиться, ему надоест быть примерным мужем, так я сама уйду от ответа. Но ведь рано или поздно все совершится.

№№№№№№№№№

Но все оказалось не так скверное, скоро Афро убедилась в том, каким добрым и прекрасным созданием может быть Гефест, несмотря на неказистую внешность. Она понимала, что его не стоит огорчать. Она уважала его и была бесконечно ему благодарна. Но никакая радость и забота не могли заменить Афро пылкой любви, страсти и тех волнений и радостей, которые они с собой несут. И казалось, что костер, который на свадебном пиру зажег Зевс, в самое ближайшее время должен был угаснуть. От него больше и следа не останется.

Так и предалась Афро унынию. Она позавидовала простой смертной — для них подобная жизнь не будет длиться долго. А что делать ей?

Глава 12 Любовник

Боги напрасно обрекали Афродиту на семью. То, что спокойно переживала Гера, с тех пор, как стала женой Зевса, для Афро было нереально, ненужно и дико. Она мучительно искала выход.

Афро вспомнила о том, как все это начиналось. Не могла не думать о том, что Гелиос был против этой свадьбы. Если бы он оказался сильнее и голос его был весомее, тогда в этом мире все могло быть по-другому

Гелиос и теперь видел и чувствовал, как угасает богиня любви после насильно навязанных ей отношений.

И Гермес неожиданно проникся к ней сочувствием, никак не мог он допустить, чтобы она страдала. Где это видено, если Зевс так поступает с Афродитой, то что станет с их миром?

Он стал думать только о том, как ей помочь. Он бросил все свое обаяние для того. чтобы обольстить ее, доказать, как пылко и страстно он к ней относится.

Афродита воспаряла духом, возрадовалась такому счастью, дивилась, что прежде не замечала Вестника и противилась недолго.

В один час она сделалась его возлюбленной. Какое-то время эти двое были спокойны и счастливы. И так радовались своим тайным отношениям, которые ни для кого не были тайной, что враги их должны были признать себя проигравшими.

Зевс молча наблюдал за этой парочкой, чувствовал, что не сможет осуществить задуманное.

Гермес же почти ничего не замечал, просто оставался собой. Он с самого начала привык появляться и исчезать, когда ему вздумается, да и сам Зевс в те дни старался давать ему как можно больше поручений.

Афро поняла, что слишком много времени ей придется проводить в одиночестве, в ожидании возлюбленного. Благие намерения стали уже кошмаром, который она не могла и не хотела пережить.

Гермес исполнен был гордости и благородства, ему нравились разнообразные связи, а единственная возлюбленная, пусть это была сама Афродита, порядком надоела. Вот и стал он уходить, исчезать даже тогда, когда идти было некуда, никаких поручений ему не давали.

Афро не первый день обитала в этом мире, все она прекрасно видела и понимала, лучше многих богинь, готовых обманываться. Тогда она и устремилась за ним, но бегать слишком долго не стала, как только поняла, что подозрения ее подтверждаются, унижаться не стала, решила покончить с этим раз и навсегда.

Без всяких пылких объяснений она покинула его чертоги, оставшись на этот раз совсем одна, как бы ни странно это прозвучало даже по ее собственным понятиям.

Не приближались к ней другие боги, наверное, потому что боялись гнева Гермеса или ее мести — еще неизвестно, что лучше, что хуже. Нет, все они пока упорно выжидали.

Богиня любви — это звучит слишком громко, — говорили одни, рядом должен быть кто-то совсем иной.

Тогда богиня покинула Олимп так же поспешно и молча, как и покои Гермеса. Поселилась Афро на земле в одном из своих храмов.

Ей хотелось посмотреть на все, что происходит на земле.

— Жизнь не кончается, — размышляла она, как бы длинная она не была, ее не стоит проводить в одиночестве.

И она находила оправдание для всего, что там происходит.

С кем-то из царей, она не спрашивала его имени, провела она первую свою ночь на земле. Но она заставила его тут же обо всем позабыть. И это стало для нее удобным и допустимым.

Но сама Афро вынуждена была вспомнить о том свидании, потому что снова оказалась беременной.

В определенный срок у нее родился еще один сын, которого она назвала Энеем.

На Олимпе все были уверенны в том, что отцом ребенка был Гермес, а не какой-то случайны прохожий, пусть и царского происхождения.

Кто-то говорил шепотом о том, что Гермес пробирался в храм своей возлюбленной, чтобы взглянуть на ребенка. И сам он нашел бесспорное сходство между ними. Но вскоре Афро потребовала от жриц, чтобы они унесли ребенка подальше, в царский дворец, и подбросили его настоящему отцу — парень должен знать того, кто стал его родителем.

Она долго рыдала, когда ее приказание было исполнено. Но и оставить в храме парня она не могла, он должен расти настоящим героем.

Тайком навещала Афро своего бедного сына, которому долго не суждено было узнать своих родителей, хотя он и не чувствовал себя одиноким.

— Он будет царем, лучшим из царей и создаст свой собственный мир, — мечтательно говорила Афро, впрочем, она точно знала, как это будет.

Быть властелином в новом мире лучше, чем в старом теряться среди царей и божков. Нет, своим сыном она будет гордиться.

Глава 13 На земле

Богиня любви знала, что Эней останется смертным. Но потом, когда его жизнь на земле закончится, она добьется для него бессмертия, непременно добьется. Но на земле после бурных похождений, воцарилось затишье, Афро ждала приглашения домой, на Олимп, но все еще его не получала. Да и Посейдон, как ей тогда казалось, забыл о ее существовании. Хотя у нее еще не было причины для того, чтобы укрываться в морских просторах.

Она видела тревожные сны, была уверена, что что-то должно перемениться.

Потом припомнила, что давно ничего не слышала об Эроте. Это заставило ее волноваться. Но слишком хорош был мир, чтобы быстро про него позабыть. Тогда богиня узнала о свадьбе Фетиды, куда были приглашены все боги. Она на самом деле идти туда сначала не хотела, при встрече и сказала о том Цирцее.

— Брось, дорогая, ты слишком много потеряешь, если не пойдешь туда. Она только кажется такой невзрачной тихоней, но запомнят они ее навсегда, те, кто останется жив, конечно.

По таинственному виду волшебницы было ясно, что случится там, на той обычной свадьбе должно что-то очень важное.

Афродита медлила.

— Ты слишком занята и у тебя есть важные дела, — не унималась чародейка.

Афро молчала, тогда та продолжала:

— Тебе давно пора быть с остальными богинями.

И самой Гере могла легко отказать Афро, а ей не сумела.

— Хорошо, я буду там, — наконец согласилась она.

№№№№№№№№№

Тогда и началась та странная свадьба, о которой и на самом деле почти никто не сможет забыть. Боги спустились с небес, на самом почетном месте восседала Гера, около Зевса сидела прекрасная и воинственная Афина, Афродита уселась как раз напротив нее, чтобы хорошо видеть двух своих главных соперниц. Но беда и была в том, что забыли позвать Эриду, а может и не забыли, просто никто не хотел, чтобы она там появлялась.

Месть — холодная закуска, и богиня раздора знала это лучше других. Ничего на первый взгляд не предвещало беды, когда к столу подали фрукты. Необычным оказалось только одно яблоко. На нем было начертано: «Прекраснейшей». Эту надпись успели разглядеть все, но тут же три изящные ручки и потянулись к тому самому яблоку.

Воцарилась жуткая тишина, кажется, все гости даже дышать перестали. Усмехнулась только Цирцея, она-то знала все, что должно было случиться в тот день. Три ручки потянули единственное яблоко в разные стороны, но никто из богинь не мог завладеть им, хотя каждой только этого и хотелось. И тогда, забыв обо всем, и о свадьбе тоже, богини повернулись к Зевсу. Конечно, и он был на той роковой свадьбе, которая обещала бесчисленные похороны в недалеком грядущем.

Кому, как не Зевсу следовало рассудить их и в первом конкурсе красоты назвать ту, которой роковой плод и должен был достаться. Каждая ни минуты не сомневалась в том, что яблоко достанется ей, и Зевс изберет ее Прекраснейшей. Они ошиблись только в одном, ни с женой, ни с дочерью, ни тем более с богиней Любви Зевс ссориться не собирался. Такая задача была ему не по силам.

Громовержец решил схитрить. Гермес подсказал ему, что всех трех богинь с злополучным яблоком отправить подальше.

Может, это было и не самым лучшим решением, но можно было продолжить свадебный пир и издалека наблюдать за тем, что там будет у них происходить.

— Я ничего не стану решать, — сурово поднял брови вверх Зевс, когда Гефест попытался его упрекнуть за то, что такое важное решение он с легкой руки Гермеса передал какому-то пастуху.

— Он не пастух, а царевич Трои, тебе это известно не хуже моего, пусть он и выберет судьбу для своего мира, как предсказывали сивиллы, что же будет твориться в мире, если мы станем нарушать все законы?

Гости замолчали, Зевс перевел дыхание, а ведь еще недавно казалось, что ему не выпутаться из этой истории, не избежал скандала, переходящего в землетрясение. Но пока у него есть Гермес, ничему такому не бывать. Но как же трудно быть богом, просто богом, а если ты стоишь над всеми богами, даже представить страшно, лучше вообще не думать о грустном, свадьба ведь все-таки. Но там, на свадьбе Фетиды больше ничего интересного и важного не происходило.

Всем гостям хотелось узнать только одно — кому же из богинь достанется яблока Богини Раздора.

№№№№№№№№№№

А между тем, на поляне, под открытым небом происходило все самое важное. Афродита чувствовала себя страшно оскорбленной, как посмел хоть кто-то усомниться в ее превосходстве и над Герой и над Афиной, да кто они такие, чтобы соперничать с ней? Впрочем, ни Афина, ни Гера не собирались отступать, и нужно было довести этот спор до победного конца.

Парис вышел к ним навстречу. Он был молод и хорош, но кто бы мог подумать, что это один из сыновей царя Приама, самый заброшенный и несчастный из них, вернее, Парис просто был выброшен из царского дворца, и только богиня земли Деметра не позволила ему погибнуть, толкнула в то место пастуха. Тот и подобрал младенца, вырастил его на погибель своему миру. Парис замер от восторга, когда три сияющие богини перед ним появились.

Любая из них без труда свела бы с ума Париса, а тут три, наверное, сам Зевс бы не устоял перед таким тройным сиянием.

Богиням пришлось сначала приводить парня в чувства, потому что он как замер, так и не мог прийти в себя. Потом еще долго они объясняли, что им требуется, что они хотят получить, и что получит он, после того, когда выберет прекраснейшую.

Это казалось Парису какой-то дивной сказкой, но вовсе не реальностью, и он все смотрел то на одну, то на другую, то на третью.

Гере показалось даже, что Зевс над ними поиздевался в очередной раз и ничего они от парня не добьются, но в тот момент он кажется окончательно пришел в себя и начал все понимать.

Афина обещала ему воинскую славу, такую, какой не было даже у Париса. Она, конечно, замахнулась слишком высоко, и своего любимца готова была подставить, но чего не сделаешь ради Яблока.

Гера дарила ему бескрайние земли и власть. Это все, что у нее тогда было. Но не так уж мало для пастуха, грядущее которого было туманно.

Афродита заговорила о любви к прекраснейшей из женщин. Не так уж много, но мог ли одинокий неведомый пастух отказаться от такого дара?

Зевс бы не отказался, а Парис?

Гера усмехнулась, Афина поморщилась, Афродита почувствовала торжество в глубине души, она смела надеяться на то, что он навсегда останется с ней, хотя кто его знает, как все повернется через мгновение.

Глава 14 Подарок Афродиты

Парис теперь внимательно слушал богинь. Ему вовсе не хотелось владеть далекими землями и трудиться на них в поте лица. Ведь кому — то захочется завоевать их, отнять, а он хотел наслаждаться жизнью.

Ему не хотелось совершать подвигов и прославиться на поле брани. Воинов забывают быстрее, чем царей. Да и подвиги и слава чаще всего бывает посмертной, а он только начал жить. Нет, только любовь самой прекрасной женщины могла как-то согреть и утешить одинокого пастуха, ведь он никогда не знал даже матери своей, она только порой ему снилась в тревожных снах. Он колебался долго, но яблоко отдал Афродите.

В бессилии и ярости исчезла Гера, Афина не сердилась, она усмехнулась, но эта усмешка показалась ему ножом в сердце. И все-таки Парис сделал свой выбор, Афродита добилась того, что так влекло богиню любви.

Конечно, на душе было тревожно, получить двух таких врагинь, это круто, но Парис понимал, что какой бы он не сделал выбор, все равно мало что в его жизни переменилось бы, потому оставалось только надеяться и ждать развязки.

Парис обманулся, ведь ему сначала чудилось, что Афродита подарит ему свою любовь. Но когда она заговорила о спартанской царице Елене, он понял, что все не так просто, как ему хотелось.

— Но она замужем, — невольно вырвалось у парня, он не был готов к такому повороту своей судьбы.

Рассмеялась в ответ богиня. Однажды сделав выбор, ступив на тропу любви, герой уже не может с нее свернуть. Ему надо было идти до конца. Но как же труден и опасен будет этот путь. Хотя и отступать Парису было некуда.

№№№№№№№№№

Богиня Любви держала в руках заветное яблоко.

Она победила, она была Прекраснейшей, и пусть Гера и Афина лопаются от зависти. Но она знала и другое — никогда и никому его не уступит, только ей оно может по праву принадлежать.

Богини в то время от Афродиты отдалились. Они замышляли что-то свое. Угадать всех поступков Афро они никак не могли. Елена была их сестрицей, отец у них с Афиной точно был один — Зевс. И хотя сама Афродита ее считала прекраснейшей, но вовсе не сравнивала с собой.

— Я помогу мальчишке ее украсть, а потом пусть поступает, как знает, ей — то до всего остального больше не было дела.

Елена и сама должна была обрадоваться такому приключению и юному принцу. Ей нравилось, а кому не понравится, когда из-за тебя мужчины дерутся.

Менелай дарил ей свою любовь, но она всегда сомневалась, что он любил ее больше, чем трон в Спарте. Вот если он бросится за ней, а не останется дома, тогда она возможно и поверит в то, что дорога ему, а не только власть влекла его сюда и заставляла рвать и метать.

Она видела страх и разочарование в глазах Париса, но он не мог ее оставить, Афродита сделала то, что от нее требовалось.

№№№№№№№№№

Богиня любви не хотела заранее встречаться с Еленой, но ноги сами привели ее в Спарту. Ей хотелось еще раз посмотреть на ту, которую когда-то украл Тезей, а теперь будет страдать Менелай, а судя по намекам Цирцеи, не только он один, а и многие — многие греки, которым придется отправиться на войну с Троей. Но и сама богиня бросила ничего не подозревавшую царицу в такой водоворот страстей и событий.

Она была спокойна, безмятежна и по-настоящему прекрасна.

— Я не виновата, такова ее судьба, я только исполняю то, что было предначертано. Елена просто поторопилась выйти замуж, но нужно все переиначить.

Это не я признала ее самой красивой из женщин. Но за такое признание придется немало заплатить, вот и пусть расплачивается.

— Это судьба, — еще раз повторила Афродита, — и нам с Парисом придется все переменить в жизни дочери Зевса.

Елена спокойно и прямо, без всякого смущения смотрела на богиню любви. До сих пор они не сталкивались, она только слышала много историй и добрых и злых о ней.

— Она глупа, даже беды не чувствует, — усмехнулась Афро, — но может это спасет ее от разочарования. Она переживет все, что потребуется.

Когда Афро возвращалась от Елены, она услышала мольбу ПигмалионБогиня и прежде не раз слышала о самом талантливом художнике и хорошее и дурное, но настало время с ним познакомиться ближе. Богиня заглянула в ту залу царского дворца, где томились его статуи, и замерла от восторга. А она — то думала, что ничто больше не сможет ее никогда удивить. Но нет, в этом мире было и такое, оказывается. Она остановилась перед Галатеей.

Интересно, когда и где он мог увидеть ее саму, потому что на Богиню взирало ее каменное, мраморное изваяние. Было отчего прийти в восторг.

Нет, ее и прежде, конечно, пытались вырезать другие скульпторы, но то сделала Пигмалион не шло с ними ни в какое сравнение — это было первое творение, которое понравилось ей самой, да еще как понравилось.

Сначала она не поняла, о чем он просил ее, как только увидел тут, рядом со своим творением.

— О, богиня любви, не оставляй меня в одиночестве, ты же понимаешь, что в жизни я не смогу найти такую жену. Я никогда не любил ни одну женщину, потому что сначала в моем воображении, а потом и в камне жила ты. Кто же может с тобой живой и каменной сравниться? Сделай меня счастливым, мне нужна только такая вот красавица.

— Может и Парису стоило подарить такую, и не трогать бедняжку Елену? — мелькнула догадка в душе у Афродиты.

Зря она уже во всеуслышание объявила о Елене, теперь они решат, что она просто струсила.

Нет, для Париса уже приготовлена Елена, тут ничего не изменить, а вот для вдохновенного художника что-то еще можно сделать, — размышляла богиня, все еще хранившая молчания.

Пигмалион ждал ее решения, в глубине души понимая, что она ему что-то подарит, иначе бы давно уже отказала, отвергла его мольбы.

— Аполлон, почему тот так глух к гениальному художнику, уж не зависть ли к творцу не дает ему возможности наградить Мастера?

Нет, даже ради того, чтобы досадить этому глупому красавцу, она должна сделать это.

А что сделать? Оживить статую, разве это так трудно сделать, конечно, тогда появится еще одна красавица, подобная ей, а она только что избавилась от Психеи, может не стоит совершать новой ошибки, не надо творить соперницу своими руками?

Соперницу? Но разве она может отступить перед собственным подобием, перед своей каменной тенью?

Нет, это будет даже забавно и интересно для нее самой.

Так богиня приняла решение.

На глазах у творца и Афродиты скульптура покачнулась. Она шагнула к ним навстречу.

Глава 15 Чудо любви

Афродита видела радость, восторг, счастье на лице творца.

Она и сама на этот раз радовалась не меньше.

Может боги во главе с Аполлоном, этим вздорным мальчишкой, обвинят ее во всех грехах, какие только возможны, но это будет потом, а пока она была спокойна и счастлива.

Возможно девицы, мечтавшие стать царицами, а их не мало, и будут дуться и сердиться, но какое ей до всего этого дело, если художник счастлив.

Да и девицы эти просто не понимают, что они ничего не потеряли, она спасла их от жизни с холодным и далеким творцом, от нелюбви. А это тоже очень важно.

Афродита всегда могла оправдаться, ей это ничего не стоило. А радость Пигмалиона не забудется еще долго, да и сам он будет любить ее еще сильнее, чем прежде, когда она не совершила чуда.

Афро постояла в мастерской среди каменных глыб еще какое-то время, да и отправилась прочь.

Ей вовсе не хотелось быть третьей лишней.

— Ну что же, если всех нельзя сделать счастливыми, то пусть хоть кто-то будет счастлив. А если Пигмалион будет любить свою Галатею, но появляется надежда на то, что и она кого-то встретит и полюбит, чем больше любви в мире, тем лучше всем, разве это не так?

И вернулась Афродита в свой храм.

Там уже все говорили о чудесном воскрешении Галатеи, восставшей из камня.

Слушая эти восторженные речи, богиня усмехнулась. Она не торопилась признаваться в том, что совершила, пусть поговорят.

А потом Пигмалион привел Галатею в ее храм, они принесли ей самые щедрые жертвы.

Тогда и стало понятно, кто подарил Мастеру красавицу-жену.

Богиня три раза подняла легкой рукой пламя, в знак того, что она видит и слышит их, и принимает их жертвы.

Влюбленные с радостными улыбками покинули храм своей богини.

№№№№№№№№

Богиня немного загрустила.

История с Пигмалионом была последней светлой минутой, пред грозными событиями, которые предстояло пережить и богам и людям.

Конечно, она снова подарит давно обещанную любовь Парису. Но для этого мало ожившей статуи, тут надо будет украсть Елену.

В то время царь Приам отыскал своего когда-то потерянного сына и приказал пастуху Парису вернуться в Трою.

Узнав об этом, Афро поняла, что ей осталось только вернуть должок новоиспеченному царевичу, и чем быстрее она это сделает, тем лучше.

Афро убедилась в том, что Зевс был не в восторге от всего, что нужно сделать богине любви.

Но и мешать ей он не мог, устранился от таких дел и наблюдал за тем, что творилось вокруг.

Гера и Афина рвались в сражение, им хотелось только одного — отомстить той, которая была названа Прекраснейшей и получила яблоко раздора.

Афродита приняла вызов соперниц-врагинь.

№№№№№№№№№

Афродита появилась в Трое глубокой ночью, тогда можно было столкнуться только с Гекатой, все остальные богини были далеко, она прихватила с собой Париса и вместе с ним отправилась в Спарту.

Помешать им сможет только Менелай, конечно, если она не усыпит его или не отправит подальше.

Нет, если она столкнется с Менелаем лицом к лицу, а защитница брака Гера ему наверняка попытается помочь, то ничего у них не выйдет.

Это не статую оживлять, тут надо быть особенно осторожной.

Елена взглянула на богиню удивленно. Она подчинилась и действовала словно во сне.

Кто-то успел рассказать ей о том, что она обещана Парису, и не особенно понимая, что ей делать дальше, Елена молча ждала явления богини любви.

Понимая, что покорных судьба ведет, а упрямых тащит, она решила положиться на случай и на судьбу.

Враждовать с богиней любви у самого Зевса духу не хватала, Медея вон что натворила, она же просто не могла, если бы и захотела.

Потому Елена проявила благоразумие или равнодушие, кто его знает, можно было считать и так и этак.

Богиня любви лучше других знала характер Елены, потому не чувствовала никакой опасности.

Они прихватили с собой и казну — приданное Елены, если Менелай хотел получить царство, женившись на дочери Зевса, так пусть хоть немного потрудится или повоюет для того, чтобы пополнить казну. Должен же он что-то сделать для того, чтобы соответствовать тому трону, который занимает, так размышляла в тот момент Афродита, когда вспомнила о царской казне.

Парис сделал вид, что он ничего этого не заметил., он тоже доверял во всем своей богине.

Эрот встретил их уже в Спарте, не мог же он пропустить такое важное мероприятие, разве не там решалась судьба не только Спарты и Трои, но и всего остального мира.

Эрот чувствовал, что все боги разделятся на две группы, и теперь никак не мог понять, за кого же и против кого ему воевать, а вот повоевать очень хотелось, прямо руки и крылья у него чесались страшно.

Матушка его будет с троянцами, но ему вовсе не хотелось быть на стороне проигравших, а в том, что они проиграют, у бога любви не было никаких сомнений.

Нет, любовь должна царить среди победителей, хотя Афро ему не позволит с теми оставаться, но сколько сможет, он будет противиться ей, так оно лучше.

Он не сдастся, как Елена, у него есть своя голова на плечах, и он взрослый, даже женатый парень, а потому они еще увидят его в действии.

Потом, когда Елена была уже в Трое, Афро выслушала все его речи. Она не сердилась на сына, потому что любила его таким, каким он был.

Но больше, чем Эрот ее удивил Аполлон. Тот заявил, что останется на ее стороне. Конечно, у него были какие-то свои соображения и расчеты, да и воином он был никудышным, в чем предстояло убедиться, но это хоть что-то, это лучше, чем ничего.

Она чуть позднее все-таки спросила Аполлона, почему он принял такое решение.

Он решил не хитрить:

— Я всегда был против Геры, где бы она ни была, с кем бы ни сражалась, мне проще принять сторону ее противника, чем ее собственную.

— Но ведь и я была к тебе не слишком добра, — намекнула Богиня Любви на их темное прошлое, — Вот и Кассандра.

— Но и мне тут нечем похвастать, потому я выбираю меньше зло.

Глава 16 Споры

Афродита знала, что во время этой войны Аполлон будет с ней, поможет ей, когда они будут проигрывать, а это случится рано или поздно.

Как же странно порой переплетаются их судьбы, а что уж о людях говорить.

Те, кому она дарила любовь, оказались на другой стороне, а тот, кто все эти века был ее лишен, вдруг взял, да и встал с ней рядом.

И ахейцам потом отомстит Аполлон.

Хотя не стоило обольщаться, ведь у него были на этот счет и свои соображения.

Конечно, хитрый бог исполнит только то, что совпадет с его желаниями, но будет ли время и силы в тот момент разбираться с тем, что там теперь творится?

Богиня слушала Цирцею, которая рассказала ей о гибели Ахилла и Гектора, и Париса.

— Ты первая узнаешь о его смерти, — усмехнулась чародейка., — Любовь принесет мальчишке одни неприятности.

— На то она и любовь, — отвечала Афродита.

Но слова чародейки все-таки привели ее в уныние.

Так, как и само яблоко раздора, все, что следовало потом, дышало разрушением и смертью. Он глупого этого спора нечего было ждать чего-то хорошего.

Да и сама Афро видела недавно во сне, как Елена снова бросалась в объятья Менелая, что-то лепетала о том, что она ни в чем не виновата.

— Я была игрушкой в руках богини любви, — твердила она, и трудно было не поверить царю в то, что все так и было, только жгучая ревность не давала ему покоя.

Хотя он понимал, что ради Спарты и ради Трона ему придется примириться с Еленой, оставаться скитальцем без своего царства этот герой вовсе не хотел.

Но все это было впереди. Цирцея просто заставила богиню заглянуть в грядущее. Словно бы это могло что-то изменить.

Афро ускользнула от чародейки, ей хотелось навестить Энея, ведь ему придется оставаться среди побежденных, и придется тому же Аполлону спасать его из разрушенного города.

Конечно, он не погибнет, война только один из многих эпизодов в его судьбе, а самые большие дела у ее сына впереди. Ему придется основать совсем другой мир и стать его первым властелином.

А еще ревность — ее оружие, придется позаботиться, чтобы Агамемнон, царь царей — был наказан за эту победу.

Кто сказал, что победителей не судят, люди может и не судят, но ведь есть еще боги, проигравшие боги, и вот они — то в стороне никогда не останутся.

А вот после этого ей придется разбираться с Одиссеем, хитрецом, без которого победа оказалась бы нереальной.

Именно Одиссей станет его первым и главным врагом. А не она ли в самом начале подарила ему любовь и царство? И как он ей за это отплатил?

Деревянного коня троянцам подарил. Вот и пусть теперь скитается по морям и напрасно тянется к дому и к любви, а если и вернется туда, то дремучим стариком, которому уже не нужна будет ни любовь, ни царство.

Если он разорил Трою, то отнять у него царство — разве это так много?

Но богиня была великодушна, ведь он тоже не сам по себе там оказался, и над ним стояли те высшие силы, о которых твердила освобожденная Елена,

Но когда ссорятся боги, то расплачиваться за это придется людям, иначе для чего еще они нужны в этом мире? Чтобы стать пешками в играх богов.

В расправе над Одиссеем Афродите должен помочь Посейдон, ведь и он ей кое-что задолжал, уж любовь Амфитриты не знает границ, с ней может соперничать только Персефона. Но эти двое никакое участие в войне не принимали, они только забирали души и пытались их как-то устроить в своем мире.

№№№№№№№№№

А тем временем, пока Афро размышляла о том, что станется со всеми живыми и мертвыми героями после войны, Цирцея пребывала в радостном состоянии.

Она радовалась, что именно к ней явилась богиня любви. Ведь тогда, как и во все времена волшебниц избегали и крайне редко к ним обращались.

Когда богиня снова заглянула к ней, Цирцея решила поведать ей историю Афины. Хотя и сама не понимала, для чего это делает, но таков был ее каприз.

Она хотела вспомнить о том, что было до войны и до любви, ведь не сразу же они пришли в этот мир, и обе считались довольно молодыми созданиями в сравнении хотя бы с теми же титанами.

Богине тоже очень хотелось услышать эту загадочную историю.

Но сначала Афро сообщила о том, что Мирра, дочь царя Миапа, предалась греховной любви и за это должна быть наказана. Она и без того долго закрывала глаза на такие непристойности.

— Я предстала, наконец, перед нею, — усмехнулась богиня, — и сердце девицы сжалось, она сразу поняла, что плохо ей придется. Мне некогда было слушать ее оправдания, и о главном я давно была наслышана. Вот и превратилась она в Мирровое дерево, а что долго возиться с негодницей. Пусть другим это будет наукой.

Она ждала поддержки от чародейки, но та молчала и думала о своем.

Ведь и Зевс в последнее время пытался скрыть все свои бесчисленные похождения, понял, что Афро шутки плохи.

Он немного опасался, что и Афродита присоединится к его несносной супруге, а этот союз убьет любые страсти и желания, уж лучше все держать втайне от обеих.

На пиру Зевс спросил:

— Почему так сурово наказана Мирра?

— Она совратила отца своего, а это никуда не годится, так будет со всеми, кто покусится на ближних.

— Но ведь не обошлось без богинь, не сами же девы на такое идут, и куда вы смотрели?

За столами повисло молчание. Афродита в последнее время слишком самовольничала, и это казалось Громовержцу опасным.

Глава 17 Поеступление и расплата

Долго еще все на Олимпе обсуждали последние шаги Афродиты. Кто-то хвалил ее, кто-то возмущался, видя, что происходило вокруг.

Сколько новых деревьев появится на земле, если богиня основательно возьмется за дело?

Зевс взглянул на суровую Геру, которая должна была радостно поддержать Афро. А спорить со всеми богинями сразу никак не хотелось громовержцу, ведь он все равно останется виноват.

— Но у нее должен родиться ребенок, — словно вспомнив о самом главном, — произнес он.

Он пытливо смотрел на ту, которая защищала любовь.

— Я позабочусь об этом ребенке, — пообещала Афро, ей не хотелось, чтобы близкие считали ее бессердечной, да и уколоть Геру, которая избавлялась от чужих и детей и бросала их на произвол судьбы, она тоже хотела больше всего на свете.

Но рассказывая обо всем случившемся Цирцее, она вдруг тяжело вздохнула:

— Я отдохну у тебя немного, дорогая. Я так устала с этим продымившимся богом кузнецом, ты и представить себе не можешь, как погано все, когда твой муж, только и может, что молотком размахивать.

Они помолчали немного. И снова Афро стала рассказывать о своих последних делах.

— Уже став деревом, Мирра явила свету младенца. Я поспешила туда, понимая, как она беспомощна. Мне хотелось первой увидеть малыша.

Едва взглянув на ребенка, бедняжка должна была расстаться с ним.

Но сразу же меня окружили нимфы, вот и пришлось отдать его им на воспитание.

Но я предупредила их, что буду следить за всем, что происходит.

— Этот ребенок будет особенным, — размышляла богиня Любви, забыв даже о чародейке, которая была рядом

Хотя он дитя царя и грешницы, но все-таки, если мы позволили ему появиться на свет, так пусть живет и радуется.

Цирцея смотрела на богиню и не могла понять, чего та хотела, оправдаться ли, а может, ждала одобрения и поддержки.

Нет, душа богини любви даже для чародейки оставалась загадкой.

Когда младенец подрос, на время эти двое решили спрятать его у Персефоны — пусть она немного повозится с ним, бедняжка, ведь Аид не мог подарить ей детей.

Афро и сама хотела на время убрать его с глаз долой.

А когда миновал срок, то Персефона так привязалась к ребенку, что не хотела его отдавать.

Афро пришла в ужас, когда услышала такую новость. Она поняла, как жестоко поступила с ребенком, какую жалкую участь ему уготовила.

Она ворвалась в чертоги Персефоны, и с самого начала стала нападать на нее:

— Зачем тебе этот ребенок? — с мольбой спрашивала Персефона, — разве тебе мало других? У меня тут только мертвецы, а он так оживит этот мир.

Она понимала, что виновата и перед сестрой и перед несчастным ребенком. Но ничего не пыталась изменить.

Афродита долго думала, как поступить с ними. Но потом махнула рукой и обо всем поведала Зевсу.

Громовержцу только этих бед недоставало, он и без того не знал, куда бежать и кому что сказать, а тут еще и Афродита.

Он вспомнил о том, как поступил когда-то с самой Персефоной, когда чуть не погиб его мир после того, как его дочь была украдена.

На этот раз он решил сделать точно так же. Пусть половину года малыш остается у Афродиты на земле, а вторую половину будет с Персефоной.

Но Афродите такое решение совсем не понравилось. Конечно, это лучше, чем ничего. Но она ждала и боялась упреков этого парня, когда он подрастет и узнает, кто его отправил во тьму.

№№№№№№№№

А между тем Адонис подрастал и становился все более прекрасным и светлым. Персефона первой заметила в своей тьме, какой свет от него исходит. А на земле с радостью его встречала сама Афродита. Он радовался свету, любил этот мир и ни в чем ее не упрекал.

Вот и вспыхнула в ее душе любовь к юному красавцу. Она полыхала, словно пламя костра, которое никто никогда не смог бы погасить, если бы не печальные события в грядущем.

Афро и не думала, что на этот раз Эрот пустил стрелу в тело своей матушке, должна же она была испытать то, что творилось в его душе, в душе тех, кого она одаривала любовью. Ну а то, что эту любовь придется расплачиваться, о том тоже знал Эрот, только это волновало его меньше всего. Чем больше любила его Афродита, тем мрачнее и грустнее становилась Персефона. Она заметила, что Адонис спускался к ней грустным и задумчивым, он тосковал без света, без богини любви.

Глава 18 Скорее на землю

Не ошиблась богиня подземного мира.

Все сильнее рвался на землю Адонис. Он томился в бескрайней тьме, воспринимая свое пребывание здесь, как насилие и страшный плен. Он не пытался даже разрываться между двумя мирами.

Любой, кто мог взглянуть на него, понимал, что свет побеждает тьму.

Но и оказавшись на земле, все видели, что тьма оставила на Адонисе свой неизгладимый след, свой жесткий отпечаток.

Персефона с грустью думала:

— Я давно уже не так молода и прекрасна, какой была когда-то. Но и тогда едва ли смогла бы тягаться с богиней любви. Мне не стоило и прежде обольщаться, надо было уйти в сторону с самого начала.

Но она не могла решиться на это прежде, совсем нереальным казалось это теперь..

Но ведь и любовь ее всегда будет только тенью той страсти, которую дарит ему Афродита.

— Я никогда не смогу изменить Аиду, а если бы это случилось, что бы стало с бедным парнем?

Потому и он меня не любит, как должно, только долг и благодарность еще удерживают его рядом.

Эрот, на этот раз все слышавший и знавший, проявил к ней неслыханное благородство.

— Не печалься, — усмехнулся он, — за матушкой никто никогда не угонится. Никто не сможет соперничать с ней, она этого и Гере не позволит. У нее много слабостей, но огонь страсти есть только в ее душе, такого нет больше нигде.

И хотя обидно звучали эти слова, но в них звучало, и утешение для истерзанной души.

— Мне больно и горько ощущать себя такой несчастной, — жаловалась она.

— Но это пройдет и пройдет скоро.

Он хотел прибавить, что все пройдет после гибели Адониса, тогда все встанет на свои места, но Эрот вовремя замолчал. Пусть все идет своим чередом, богине не обязательно знать, что случится скоро.

Пока обе богини в свое время остаются с Адонисом, забыли, что никому он не принадлежит. А скоро с ним и вовсе придется расстаться, потому что его век в сравнении с веком их очень и очень короток — только мгновение — и все.

От Персефоны Эрот заглянул на остров к Цирцее. Ему хотелось поговорить с той, которая не сходила с ума и рядом с Эротом, и вдали от него, она ни в чем не была заинтересована.

— Такое счастье не может быть долгим, — говорила Цирцея, — а трагедия случится во время охоты на кабана.

— Мы предупреждены, — отметил про себя Эрот, — остается только вовремя остановиться.

Ему хотелось как — то предупредить и матушку, так было даже интереснее, для нее это не станет неожиданностью.

— Если ты не убережешь его, то винить тебе во всех бедах будет некого.

Впервые встревожилась богиня. Ей казалось, что ни соперников, ни врагов у нее тогда не было, но слова Эрота заставили ее насторожиться.

— Я должна уберечь его и сохранить для себя, как можно дольше.

Она старалась не думать о том, что со временем ее возлюбленный будет стареть.

№№№№№№№№

Персефона в назначенный срок появилась на земле. Она сразу же бросилась искать Адониса. Ревность и обида завладели душой Афродиты. Она растерялась, не знала, что делать, но уступать не собиралась.

Но появился еще один обиженный — это был Эрот.

Он чувствовал, что матушка его совсем забросила, не хочет иметь с ним никаких дел.

Адонис в те дни развлекался охотой, она ему нравилась больше, чем свидание с той или другой богиней.

В восторге он бросился на огромного зверя и ранил кабана, даже не думая о том, что и самому ему грозит страшная опасность.

Афро в тот момент была на Олимпе, она только изредка поглядывала на землю с тех высот.

Раненное животное озверело окончательно, со всей силы кабан бросился на охотника, ярости его не было границы, великолепный охотник оказался не таким отразимым в поединке со зверем. Эрот видел, как, словно подкошенный рухнул он на землю. Из лесной чащи вышла Артемида и усмехнулась.

Эрот знал, что теперь начнется, как только печальная весть дойдут до обеих богинь.. Он бросился, куда глаза глядят, сожалея о том, что коварная богиня охоты успела его заметить. Но ведь можно все спереть на нее, и еще неизвестно, кто на самом деле убил Адониса. И сама Афродита хороша, ведь никого никогда не любила она так, как этого мальчишку, вот за это ему и придется расплатиться.

№№№№№№№№

Иногда боги бывают глухи и немы.

Там на Олимпе и представить себе не могла Афро, что происходит на земле. Едва услышав обо всем, в ярости бросилась она вниз, к тому самому месту, где должен был находиться ее Адонис.

Ее ярости не было конца, она готова была уничтожить все, что на земле оставалось, особенно диких животных, даже тех, кто к беде этой отношения не имел, должны были пострадать и правые и виноватые.

В тот момент Артемида испугалась по-настоящему.

А ведь Эрот предупреждал ее о том, что может случиться беда, только когда боги слушали предупреждения?

Она сразу заметила, что прекрасные розы выросли там, где ей следовало искать своего возлюбленного — они алели тут повсюду.

Афро рыдала от горя и страданий, которые казались убийственными, если бы ей грозила смерть.

Глава 19 Свет во тьме

Повсюду раздавался плачь богини. Она не видела, как вечно хмельной, а потому довольный и счастливый Дионис, и грозный Арес, ее вечный возлюбленный, и ее муж продымленный кузнец смотрели на нее и дивились тому, как велико было горе легкомысленной их возлюбленной, которая до сих пор ни по кому не убивалась.

Эроту, все это натворившему, показалось, что от горя его мать совсем потеряла рассудок.

И даже сам Зевс со своей высоты не удержался и взглянул на нее удивленно, кто это мог так рыдать, да и что там такое случилось?

Гера вместе со всеми смотрела на землю. Ее раздражала ни смерь Адониса, такой парень не нынче, так завтра бы все равно помер, а то, что Афродита ничего не скрывала, и все вокруг готовы были ее утешать, даже мужья и любовники, которым она на глазах у всех изменяла, позорила, предавала.

Что же такое творится в их странном мире?

Зевс нахмурился, уж не повторится ли то, что было с Деметрой, когда вся земля готова была погибнуть.

А что если исчезнет Афродита и мир снова останется без любви, как было во времена Урана и Кроноса, мог ли он допустить возвращение в прошлое?

— Пусть он по-прежнему воскресает и появляется на земле, как было прежде, — потребовал Зевс, — а мы будем праздновать его возвращение в мир.

Гера пыталась что-то возражать, но он только пригрозил ей:

— Хорошо, что ты без любви живешь, но разве многие так могут?

Артемида отвернулась, она поняла, что слова отца и ее касаются.

Гера страшно рассердилась на него из-за этих упреков, но разве только она во всем виновата?

— Разве я не любила его? — думала она, когда немного успокоилась.

№№№№№№№№

Адонис по воле Зевса очнулся от долгого сна и снова в назначенный срок оказался на земле. Это вторжение в мир удивило тогда даже его самого. Но что-то ушло из его души, обреченный на бессмертие, он потерял вкус к жизни, она не казалась для него даром и чудом, а стала чем-то привычным и даже немного утомительным.

Эта перемена обрадовала только Персефону, он больше не рвался в объятья Афродиты и костер ее ревности незаметно угас.

До самого воскрешения Адониса, Эрот прятался от своей матушки. Он не сомневался — если попадется ей на глаза, то целым и невредимым в этот мир точно не вернется. Но в тот час, когда все ликовало, приветствуя Адониса, он наконец показался в сонме богов, хотя все еще поглядывал с тревогой в сторону Афродиты. Но она была и обрадовала и огорчена новым явлением своего возлюбленного и никого больше не замечала.

Когда же он рассказал обо всем Психее, они решили вместе сочинить историю о том, кто убил Адониса.

Когда-то Афро сама выбрала эту Нимфу для своего сына, потом рассорилась с ней, когда поняла, что та может во всем обойти ее. Но как оказалось, Психея была не только прекрасна, а еще и очень умна, вот и на этот раз она решила помочь своему любимому выпутаться из этой скверной и опасной истории.

Вот тогда все, чем награждал Эрот других: огорчения, страдания, болезни души, обрушилось на него самого.

На этот раз Психея решила спасти своего Эрота, и скоро в мире появилась история, которую пересказывали друг другу все от Олимпа до Аида

Глава 20 Возлюбленный трех богинь

(История, сочиненная Психеей и Эротом)

Капризны и не понятны, бывают боги. И лучше бы людям держаться от них подальше, если бы они вообще смогли без них обходиться, то и не случалось бы всех страшных бед.

Но самой своевольной, прекрасной и непредсказуемой была, конечно же, Богиня Любви Афродита. И когда показалось ей, что царская дочь Смирна относится к ней недостаточно почтительно, то и обрушилось на ее голову проклятие.

А что могла послать ей прекрасная и грозная богиня, перед которой трепетал сам Зевс, конечно, противоестественную страсть.

И напрасно думают некоторые из нас, что со своими страстями они справятся, ничего не получилось у царской дочки. Не ведала она, что творили, другие и вовсе не о чем не подозревали, но совершалось страшное и прекрасное одновременно — в чреве ее оказался один из самый прекрасных и несчастных грядущих героев.

Но чтобы хоть какие-то порядки на земле существовали, и люди вовсе не отбивались от рук, и за грехи их тяжкие наказывали их боги, вот и обратилась бедная девушка, так неудачно столкнувшаяся с богиней любви, оборотилась она в дерево высокое и красиво. Но чтобы спасти малыша, не дать ему погибнуть, забрала его Богиня Афродита, из ствола этого дерева вытащила она его и унесла прочь.

Долго сидела она перед ним на лесной полянке, любовалась им, и понимала, что никто еще никогда такого красивого ребенка не рожал как этот.

Но не собиралась богиня любви возиться с малышами, совсем другие у нее были хлопоты и заботы. И стала она думать, куда же отправить его, чтобы он был всегда под присмотром, в заботливых руках рос, а потом, когда вырастит, она его назад заберет. Ведь никто не посмеет с ней спорить, она всегда поступала так, как ей вздумается. И пример царской дочки для других поучителен будет. Правда сама она ничего уже рассказать не сможет, но и богиня на досуге поведает о том, как она не выразила почтения своего.

Ее уже звали и ждали те, кто без любви и дня прожить не мог, и так как раздумывать долго не хотелось, а пещера, в которой был вход в подземный мир, была рядом, то и шагнула туда Афродита. И уже по дороге решила она, что лучшей матери, чем богиня подземного мира Персефона, и не найти для него.

Она обожает своего мужа, не думает ни о каких романах, конечно, там было мрачновато и душновато, и сама Афродита старалась появляться там, как можно реже, если бы не такой случай, то и вовсе бы не пришла, но чего не сделаешь ради прекрасного малыша. И она шагнула в мрачноватый зал, где и восседал Аид с верной и суровой женой своей.

С Персефоной у нее отношения были сложными, как и со всеми остальными богинями, да и кто мог мирно с Афродитой жить. И вообще, говорят, что любовь и война всегда рядом идут.

И когда Аид украл ее, то и Деметра и сама Персефона сначала в отчаянии были, но разве не любовь к этому суровому повелителю спасла ее, и даже сделала счастливой, чего не скажешь, например, о ее вечных соперницах Гере и Афине. Но они сами во всем виноваты, если слушать ее советы, а делать все наоборот, то примерно так и получается. Если в голове у каждой из них только война, мнимые и реальные возлюбленные их женихов и мужей, то это уже безнадежно. И соглашались они с тем, что переменить ничего не смогут, надо примириться с тем, что происходит и не особенно противиться, но как только доходит до дела, так и совершают ошибки, одни страшнее других, и думают, что для них это завершится чем-то хорошим.

Персефона вела себя всегда благоразумно. Ей и можно было доверить Адониса. А именно так назвала Афродита малыша, она никому не доверила бы выбрать для него имя.

Очень удивился Аид, когда увидел ее тут. Он, конечно, был ей благодарен за жену и за прошлое, но что понадобилось ей здесь и сейчас. Не ждал он ничего хорошего от Афродиты, и в отличие от брата его Зевса, не заискивал перед ней, потому что был уверен в том, что помощь ее ему больше не понадобиться, да и не такое место его царство, где о любви можно было много говорить.

А между тем ребенок пронзительно закричал, и Афродите пришлось объяснить, почему она тут оказалась.

— Я слышал про царевну, и не разделяю твоей жестокости, — говорил Аид, скорее, чтобы позлить ее, до самой царевны ему не было никакого дела.

— Я жестока, но малыш ни в чем не виноват, и он уже родился, — говорила в тот момент Афродита.

— Он родился, и ты хочешь, чтобы мы его сразу забрали, странная шутка, — иногда у Аида было чувство юмора, но довольно мрачноватое.

— Вовсе нет, пусть он растет и живет, но мне подумалось, что его никто не вырастит и не воспитает лучше, чем твоя жена. Своих детей у вас нет, вот и пусть она приобщится к радости материнства.

Молчал Аид, молчала Персефона, она злилась из-за того, что богиня напомнила ей о самом больном в ее жизни, о том, что не могло с ними случиться. Но она это знала с самого начала, когда согласилась стать его женой, и больше они о том старались не говорить. Если бы не богиня любви, то и не вспомнили бы до сих пор.

Но с Афродитой даже боги подземного мира не стали спорить. И вроде бы она собиралась как-то все поправить.

А Афродита уже приблизилась к ней, вся сияющая и положила корзинку с ребенком на колени. И как только взглянула на него Персефона, так и забыла она обо всем на свете.

Еще что-то говорила богиня, но больше не слушала и не слышала ее она, не было ей дела до того, что происходило вокруг. Малыш с первой минуты завладел всем ее вниманием.

Афродита уже растворилась во тьме, наводившей на нее уныние. Ребенок оказался в самых надежных руках из тех, какие были у них, и она на какое-то время забыла о его существовании.

Глава 21 Борьба света и тьмы

Сколько любви, радости и восторгов возникло в те времена в мрачной душе Персефоны, хотела ли того богиня любви или нет, но она воскресила ее, помогла ей встать на ноги и почувствовать радость жизни в аду. Не было дня, чтобы не рассказывала она Аиду, как растет мальчик, каким он становится.

Правда, ему было немного грустно среди теней и мрачных диких богов. Но даже сама богиня Никта — мать ночи и тьмы, все чаще заглядывала к ним и много времени проводила с ребенком.

В такой компании, не особенно приятной для детской души, но не такой уж и страшной, как могло показаться, ребенок и подрастал. Но, однажды глядя на то, как играет малыш с Цербером, ставшим рядом с ним почти ручным псом, спросила Никта у Персефоны.

— А красавица наша, когда уходила, не сказала, когда она вернется за ним.

Странно побледнела и замолчала Персефона. Она старалась не думать об этом, представить себе такого никак не могла.

— Она не вернется, — залепетала та, — она не может поступить со мной так жестоко.

— Может, она может все, и тебе это известно.

Ей это было известно, но она не собиралась и думать о том. Она вспомнила об отце своем Зевсе, но даже говорить не стала — всем было известно, что он всегда защищал Афродиту, потому что сам от нее полностью зависел, а остальные дети, помнил ли он их имена и лица, трудно сказать.

Между тем мысль эта страшная уже не оставляла Персефону, ей снилось все время одно и то же сновидение. Она видела во сне, как та врывается в их мир и забирает Адониса, он просит, чтобы его оставили тут, но она увлекает его за собой, и не собирается ничего слушать. Сны Персефоны всегда сбывались. И оставалось только надеяться на то, что случится это не так скоро.

А богиня любви и на самом деле, когда узнала от Гермеса, какой великолепный ребенок вырос у Персефоны, сначала решила, что тот просто шутит, издевается как обычно, хотя и Гермес не рискнул бы рядом с ней шутить. А потом вспомнила, что сама она когда-то и принесла ей этого ребенка. Что удивительного в том, он вырос, вот если бы сгинул, тогда бы она еще спросила с Персефоны за все. И после этого сообщения уже не могла спокойно богиня витать по миру, она решила в самое ближайшее время навестить Персефону.

Помяни Афродиту — она и явится. Никта первой столкнулась с ней, хотя ей этого хотелось меньше всего, она понимала, что значит ее появление.

— И что же тебя привело к нам, — все-таки стараясь хранить спокойствие, спрашивала она.

— А ты не знаешь этого? Мне нужен мой Адонис.

Усмехнулась богиня тьмы.

— А почему это он твоим стал вдруг?

— Интересно, да если бы я его не спасла и не принесла к вам, видели бы вы моего ребенка.

Она вдруг странно взволновалась, и казалось ей, что отнять у нее хотят что-то очень большое и важное, то, что уже успело стать частью ее самой.

Так в спорах и упреках они до Персефоны и добрались. И когда увидела Афродита прекрасного юношу, то невольно улыбнулась — ведь этого его она называла ребенком.

Аид и на этот раз был на месте, хотя другие посетители его царства никак не могли застать бога Тьмы.

— Адонис, как же ты вырос, каким красавцем стал, — заворковала она, — я пришла за тобой. Ты должен увидеть мир, хватит тебе в этой тьме оставаться.

Адонис смотрел на нее удивленно. Ему ничего не рассказывали здесь о богине любви, боясь даже имя ее упоминать, но кто может уйти от судьбы своей. Потому и спросил он:

— Но кто ты такая? Я не знаю тебя.

— Афродита, я та, которая спасла тебя и принесла сюда, Персефона хорошая мать, она вырастила тебя, это замечательно, но любящая мать (она делала упор именно на это) не заставит тебя навсегда во тьме остаться.

Молча взглянул Аид на Персефону. Она готова была лишиться чувств, и жалость — такое непонятное и странное чувство, шевельнулось в его душе в тот миг.

И тогда Афродита поняла, что может оказаться действенным.

— Я вижу, как она любит тебя, но я буду любить еще больше.

И сама богиня любви тогда не подозревала о том, что слова ее уже были больше, чем просто слова, потому что Эрот, увязавшийся за ней, уже пустил стрелу в сердце ее. Он один мог как-то дерзить и досаждать богине, и он решил, что если так мучаются другие, то и ей не мешало бы испытать что-то подобное, чем она лучше остальных. Мальчишка Адонис, о котором она говорила с таким восторгом, был не самым худшим вариантом из всех, кого она любила, вот и он развлечется немного, а Гефест и Арес пусть поревнуют и побесятся.

Аид думал только о Персефоне, но слова о любви, и тонкий намек Афродиты сделали свое дело. Она предупреждала его о том, что его жена может полюбить этого мальчишку по-настоящему.

— Пусть он идет с ней, — услышали они его голос.

Все знали, что она никогда не станет противиться своему мужу. И все — таки Персефона не могла сдержаться на этот раз.

— Но я не смогу без него здесь оставаться, — разрыдалась Персефона.

Богиня любви улыбалась, хмурился Аид, и тогда Никта, понимая, что она должна вмешаться и произнесла то, о чем молчали другие:

— Пусть он с ней идет, но через половину года он снова вернется назад и будет с тобой.

Она просто вспомнила, как решил тогда с самой Персефоной Зевс, когда все было точно так же, как и сейчас.

Аиду не особенно понравилось последнее решение. Ему хотелось отправить Адониса надолго, до смертного часа, а там возможно и к его брату Посейдону его спровадить. Но он знал, что не сможет так со своей женой милой поступить. Да и у них есть полгода, а там мало ли что случиться на земле может.

В тот момент он казался надежным и заботливым мужем. Персефона убежала к себе и больше не появлялась, Афродита торжествовала победу, если не полную, то все-таки победу, Эрот из-за плеча ее усмехался. Даже Никта знала о его проделках, и потому она пыталась угадать, что задумал он на этот раз, чем все это закончится.

Глава 22 Из тьмы к свету

Афродита вывела его на белый свет. Как же великолепен был этот юноша. В лучах солнечного света он казался божественным созданием.

Она уже почувствовала, что сынок ее сыграл и с ней злую шутку, но она не могла его ругать за это, а в глубине души даже благодарна была за то, что он так поступил.

Юноша с восторгом смотрел на мир, который он видел впервые, и он мог сравнить мрачный Аид с этим миром, и все ему было интересно, все значительно.

— Ты хочешь бросить его на растерзание богиням? — поинтересовался Эрот.

— Не говори глупостей, он мой, только мой.

— Через полгода он вернется к Персефоне, ты не забыла? — решил напомнить ей он, чтобы матушка не обольщалась.

Он понимал, что на этот раз несколько переборщил, но что с этим поделаешь, придется все принимать так, как есть.

— Не напоминай мне об этой несчастной.

— Она вырастила его для тебя, и если бы ты отдала какой-то другой, то трудно сказать, что бы получилось, многое зависит именно от того, кто воспитывал.

— Тебя я воспитывала сама и уже вижу, что ничего хорошего из этого не вышло, — с грустью усмехнулась она.

Эрот промолчал. Она всегда умела все на него спихнуть, и обидеть его, но таковы были их отношения.

№№№№№№

А между тем главная опасность исходила не от Персефоны, только Афродита еще не ведала этого. Богиня охотница и вечная девственница Артемида, та, которая отвергла ее с самого начала, зная, как страдала из-за богини ее собственная мать и брат, именно эта богиня появилась на опушке, где тогда и остановилась Афродита с возлюбленным своим. Ее сопровождали звери и охотники, и она устремилась к ним.

Эрот был страшно обижен на матушку за вечные упреки, а рассуждать он особенно долго не собирался, вот и полетела стрела в сердце девственницы и охотницы. Он бы ее выпустил в любом случае, потому что хотел добиться только одного, чтобы и Артемида испытала в полной мере все то, чего она себя так упорно лишала.

С ней придется труднее, но ведь она не каменная, а Адонис так хорош, на этот раз у него все должно получиться. И получится.

Артемида увидела Адониса. И весь мир теперь утонул для нее и отразился в голубых бездонных глазах этого юноши.

Она не понимала, что с ней происходит, но она теперь все время появлялась там, где была Афродита со своим возлюбленным. Все получалось так, словно она преследовала их. Ей самой становилось тошно при одной мысли о том, она слышала шуточки Афродиты, которая все сразу заметила, и та повернулась к Эроту.

— Скажешь, это не твоя работа?

— Когда ты мою стрелу получила, то не особенно печалилась, а почему бы и ей не иметь то же самое? Ты уже со счету сбилась, может и она кого-то любить.

— Может, но это будет не Адонис.

В голосе ее появилась сталь, но Эрот не собирался слушаться ее, и испугать его никто не мог.

Он просто куда-то исчез на время, чтобы она не доставала его, и Афродита поняла, что она должна теперь особенно внимательно следить за соперницей своей, которая стала почти безумна.

№№№№№

Она отлучилась только на минуту, кто-то отправил ее подальше, столько дел уже скопилось за это время. Артемида приблизилась к нему.

Адонис смотрел на нее заворожено.. Но они не могли сравниться с Афродитой, и Артемида сразу поняла это.

Она ушла, не оглядываясь, но никак не могла смириться с тем, что происходило вокруг. И когда появился дикий кабан, она одним жестом направила его туда, не особенно соображая, но, решив, что за нелюбовь надо мстить, и лучше будет, если он исчезнет. Она не перестанет его любить, но тогда и бежать будет некуда.

Юноша с интересом смотрел на дикое животное, он понятия не имел о том, что тот может причинить ему какой-то вред. И не с такими чудовищами встречался с своем царстве Тьмы. И пес Цербер становился ручным щенком, но это было в Аиде, а не на земле, вот в чем разница, хотя сам он никакой особенной разницы не замечал пока.

Но кабан уже повалил его на землю, и рана оказалась смертельной. Он не мог не слышать о смерти в своем мире, но даже представления не имел о том, что может с ним такое случится, да еще так быстро.

Алая кровь залила траву. А он все еще смотрел на солнце и радовался тому, что видел, пока ужасная боль не лишила его чувств.

№№№№

Афродита, спокойно возвращавшаяся к нему, вдруг увидела страшную картину. Она бросилась к нему, схватила, обняла его и никак не могла понять, кто мог совершить такое.

Розы расцвели на солнечной поляне в тот самый миг, они были так прекрасны, так великолепны.

Артемида рыдала, она понимала, что ничего не сможет сделать больше. И вмиг светлая радость превратилась в невероятную боль и отчаянье. Она увидела Ареса, который стоял перед ней и усмехался, откуда-то появился Аполлон, за его спиной стояла Артемида.

— Вы все, все виноваты, как смели вы так с ним поступить, я ненавижу вас всех, — хрипела она, увлекая мертвое тело за собой.

— Он был виноват только в том, что так прекрасен, и вы не могли с этим примириться.

— Перестань, — услышала она голос Ареса, не смей позориться.

Но она не видела и не слышала ничего. Афродита удалилась от них, и долго еще они не видели ее, но она рано или поздно должны была вернуться назад.

Персефона встречала своего Адониса, но печальна она была в те минуты. Она не могла и не хотела видеть его бестелесную душу, она ждала его живым и невредимым. Все было напрасно.

Три богини были с ним рядом. Артемида и Афродита провожали его из этого мира, и там на той стороне уже ждала Персефона. Наверное, ни один из смертных не был так счастлив, но ни у кого счастье не было таким коротким.

Глава 23 Кто убил Адониса?

Адонис был мертв. Богиня Афродита устремилась в горы с телом любимого. Никого, даже Эрота она не хотела видеть в те дни, и он не осмелился последовать за ней. Да и что было делать ему там, в горах, где не было людей, и духи появлялись очень редко.

Сатиры и Пан всегда обходились без него, и самое главное он по-настоящему боялся своей матушки, она казалась ему совершенно безрассудной. Ничего не осталось от прежней восхитительной богини любви. В огромной пещере высоко в горах скрывалась Афродита от всего мира, сначала не заметившего ее исчезновение, потом как-то обходившегося без нее, потому что свет в мире не исчез. Никта — богиня ночи не могла вернуться на землю, да и не хотела особенно возвращаться, но любви там не было и в помине.

Первым приуныл Зевс, впервые за многие века его ни к кому не тянуло, не нравилась ни одна женщина или богиня, и он сначала просто молча пил нектар, ни на кого не глядя, а потом стал злым, почти яростным.

Сначала Гера не высказывала никаких опасений, даже радовалась тому, что он оставался все время в своих чертогах, но как только опасность миновала, а даже появления ее он не переносил, она стала мечтать уже о том, чтобы он удалился куда-нибудь, отправился на свидание. Но он и не думал о том, можно было в любое время заглянуть в его чертоги и всегда найти его там, но лучше не заглядывать, если жить не надоело спокойно. Она поглядывала и на остальной мир, ведь такие странные перемены произошли и со всеми остальными, и понимала, что лучше не смотреть на него, все было унылым, далеким и печальным. Гера пребывала в смятении, но все еще не собиралась признать, что без Афродиты им не прожить. И только когда появилась Афина и спросила ее о том, что же так ее убивает, если все именно так, как ей того хотелось, ничего на это не ответила Гера, и только заявила, что она и сама справится.

— Конечно, конечно, ты у нас верховная богиня, вот и справляйся, — поддержала Афину невесть откуда взявшаяся Артемида.

Большого труда стоило Гере, чтобы сдержаться и не напомнить ей из-за кого все это произошло. Но она промолчала.

— Я нашла ее в горах, — говорила Артемида, — вернее мои собаки ее там обнаружили, со мной она разговаривать не хочет, требует Зевса. Она обещала вернуться, только если мы исполним одно ее условие.

Гера даже подумать боялась о том, что это может быть за условие, но она не была настолько глупа, чтобы не понимать, что рано или поздно им придется исполнить то, что требует богиня, чтобы она вернулась назад. Но что нужно ей от всех остальных.

Зевс вернулся от Афродиты еще злее и печальнее. Он ничего не сказал ни жене, ни дочери, только потребовал Персефону из Аида вызвать в неурочный срок, и приказал собраться всем остальным.

Гера пребывала в волнении неописуемом. Когда все собрались, появилась Афродита, в черном одеянии, с каменным лицом узнать ее было очень трудно. Она остановилась перед ними, странно распрямившись, и заявила:

— Я могу уйти навсегда, только если вы не хотите, чтобы это случилось, и я оставалась с вами, тогда скажите мне, кто убил Адониса. У кого хватило духа все это совершить, я не знаю, что я с ним сделаю, но все остальные смогут жить спокойно. Решайте сами. Мне не нужны доносы и домыслы, пусть виновный найдет в себе смелость признаться сам, а там видно будет.

Легко сказать — признаться, и потом на него обрушится богиня любви, уж лучше скандал Геры и ярость Афины — они быстро проходят, а тут все совершенно безнадежно.

Зевс посмотрел на собравшихся. Он решил, что вину стоит взять на себя. Но тогда он лишиться ее благосклонности, и если теперь у него были только маленькие неприятности с возлюбленными и детьми, то тогда… Она молчала, готовая в любую минуту удалиться, но в тот самый миг, пока Зевс не решался взять всю вину на себя, подал голос Гефест:

— Хватит пытать их — это сделал я, — а что ты хотела, долго ли я, муж твой, должен был еще позориться с тобой? Такой наглости нет ни у кого, прости, если я тебя обидел, и парня немного жаль, только другого не жди.

— И как же ты это сделал? — горько усмехнулась Афродита.

Она понимала, что ее муженек готов был закрыть своей широкой спиной всех остальных. Возможно, он покрывает кого-то конкретно, но самое главное — это было похоже на правду, у него была причина для того, чтобы убить Адониса. А она и не думала о нем. Хотя, когда они с Аресом резвились, и он набросил на них сетку, и в таком виде явил остальным, она тоже не ожидала от него такого предательства. Вот уж точно в тихом болоте черти водятся, но если убил он, какое наказание она может придумать для того, кому так часто изменяла, притом, что он ни в чем не был замешан?

— Не надо меня защищать, Гефест, — услышали они пьяный голос Ареса, — ведь всем известно, что сделал это я. — Это ты можешь придумывать сетки и разные трюки. А я просто вояка, и кабана для этого юнца вполне хватило, он был так наивен и глуп, так привык доверять всем, словно и не в Аиде самом, а в заповедной роще вырос.

Афродита взглянула на своего пылкого возлюбленного и понимала, что он мог сделать это, особенно когда находился в пылу ярости, и ничего не понимал и не разбирал. Но как она могла наказать бога войны, да еще такого, как Арес, ей вовсе не хотелось даже думать о том, и вдруг чувство ревности одержало верх над всеми остальными чувствами, взглянув на замешательство Персефоны, которая явно что-то скрывала, она поняла, что Арес просто защищал ее от гнева своей любовницы.

Он и прежде, так часто спускался в Аид, так любил там бывать и всегда находил для этого причины, а сама Афродита так часто его оставляла, что было бесспорно, что у них могла быть связь. НО даже представить себе, что он изменял ей с повелительницей Тьмы, было противно и горько, она не могла допустить этой мысли. Хотя чего только не может быть, она вот и с простыми смертными бывала порой, иначе бы Эней не появился в этом мире.

И тогда она повернулась к Персефоне, — ей хотелось знать уже не об убийстве Адониса, там все было понятно — она не хотела ждать своего срока, была обиженна из-за того, что та отняла у нее любимую игрушку и готова была расплатиться.

Но почему Арес защищает ее, хотя ведь и у него была веская причина для того, чтобы убить Адониса.

Странно растерялась в тот момент богиня Любви. Она уже поняла одну важную вещь. Ни в чем не повинный красавец, видевший в первый раз этот мир и взиравший на него влюбленными глазами, он стал вдруг мишенью для многих стрел, и когда сразу несколько из них устремились к его груди, то, наверное, и богам неведомо, какая из них попадет первой. Она понимала, что враждовать должна со всем миром и никогда не сможет найти конкретного виновного. Но тут и заговорила Персефона:

— Не слушай его, твои догадки — чистая правда, я не знаю, что творила в тот момент, но жизни мне не стало с той самой минуты, когда он покинул этот мир. Полгода, срок невероятно долгий. Мы впервые поссорились с Аидом, после твоих слов о любви, но все это было правдой — я любила его так, что не могла обойтись без него и дня. Это безрассудство, мне нужен был живой, а не мертвый Адонис. И когда я посылала Цербера, я ни о чем не думала, а только о том, чтобы он не достался тебе, я не могла вынести того, что он так долго будет с тобой, ничем его не заслужившей, а у меня его не будет.

— Но что ты делаешь сейчас? — возмутилась Деметра, — кто тебя за язык тянул, или ты своего мужа не знаешь, ты не только Адониса убила, но и свое счастье, которое бы обязательно вернулось, тоже.

— И пусть, но я хочу, чтобы она знала правду, — не унималась Персефона, — почему мы должны все время заискивать перед ней и ублажать ее, разве вы не видите, что с нами делает любовь, мы перестаем быть нормальными, мы совершаем невероятные поступки, о которых потом приходится жалеть. Без нее будет спокойнее, пусть лучше она убирается от нас?

Странно было слышать такие речи от Персефоны, даже Гера, которой любовь принесла больше страданий и неприятностей, искренне возмутилась.

— Не смей так говорить, ты ничего не понимаешь, мы только короткий срок без любви прожили, и во что превратился наш мир, возможно в твоей тьме и так сойдет, но здесь мы не хотим без нее оставаться.

Все еще больше удивились, уж от Геры, да об Афродите никто таких слов не ожидал. И только Зевс вспомнил о том, что в самом начале, да и потом, когда гнев не охватывал ее душу, она могла быть довольно мудрым созданием.

— Так кто же убил Адониса? — спрашивала Афродита, и они все видели, что она не поверила этим троим.

Зевс взглянул на Аполлона. До сих пор Великолепнейший сидел в тени, на него никто особенно и не смотрел. Но разве не бывало всегда и везде, что злодеяние совершает тот, на кого и не подумали, и подозрение не падало. Он мог все, что угодно сделать, просто на этот раз так вышло, что были и более яркие фигуры, которые стояли ближе к прекрасному телу несчастного юноши.

И Аполлон не стал оправдываться, это показалось ему странно унизительным и недостойным его самого. Да и кто не знал об их отношениях с богиней Любви. По ее воле ему отказывали все, даже смертные девицы. И когда он с детства оберегал и холил Троянскую царевну Кассандру, но и та убежала от него, как от чумы и спряталась в храме Зевса, тогда он понял, что ничего и никогда у него не получится, и перестал даже какие-то попытки предпринимать, для того, чтобы стать любящим и любимым.

И уж если Гефест и Арес смогли признаться в том, чего не совершали, то почему ему не сделать того же самого, тем более что появилась прекрасная возможность, чтобы сказать обо всем, что он о ней думает. Молчание становилось все более тягостным, он корчился от ярости, когда видел, что они ему сочувствуют. И тогда он и произнес:

— А чего ты от меня хотела? Чтобы я смотрел, как ты безмерно счастлива, притом, что ты лишила меня всего? Да как такое вообще возможно. Я хотел видеть как ты страдаешь, и не могу сказать, что это не оставило мне настоящего удовольствия.

Афродита молчала, он казался ей убедительным и искренним. Если для Гефеста и Ареса это были только личные обиды, то она и на самом деле лишила его многого — это надо было признать. Но что она могла сделать теперь с Аполлоном, а он еще никак не мог угомониться.

— Ты ищешь для меня наказания, это смешно, они все, мои предшественники, могут чего-то лишиться по твоей воле, но мне больше ничего не грозит, я никого и ничего не боюсь, потому не стоит напрягаться.

Афродита понимала, что она и на самом деле зашла в тупик, потому что успела наказать его еще до совершения злодеяния, и убить она его не может, так что же ей остается, только признаться, что совершилось возмездие и вернуться к ним.

Она готова была так и сделать, но почему — то в тот момент взглянула на Артемиду.

Никогда еще эта охотница не была в таком замешательстве. Для нее вроде бы все закончилось благополучно, Аполлон взял на себя ее вину, сказал о том, что его терзало, да и ничего страшного с ее братом не случиться, но она была возмущена из-за того, что о ней никто не подумал, на нее даже и подозрение-то не пало. Она как-то выдала себя. Сначала Афродита, а потом и остальные стали на нее смотреть. Все сходилось, Аполлон, которому и на самом деле нечего было терять, просто хотел защитить свою сестру, если попытать немного Эрота, пока упорно молчавшего, то она наверняка узнает о стреле, он кому-то хвалился, что ранил двух богинь. НО она, почему она не призналась?

Афродита ничего не знала точно, но она решила продолжить игру.

— Я выслушала вас всех, — она помолчала, и дала им возможность терзаться и теряться в догадках, — и могу сказать, что так могло быть, более чем, но я не верю ни одному из вас, а тот, кто совершил подлое дело, остался еще и презренным трусом.

Теперь она смотрела на Артемиду, не отрываясь, и та была почти уверенна в том, что Афродита с самого начала знала, кто убил Адониса, и только вела какую-то странную игру. Больше всего ее пугало то, что она должна будет здесь, при всех признаться в том, что любила и страдала из-за любви, но была только третьей, после самой Афродиты и Персефоны. Какая из богинь могла допустить такое, а самое главное, он не выделял ее среди остальных. Он был привязан к Персефоне, он любил, или делал вид, что любит Афродиту, но ей он даже не увлекался, тогда почему она должна была страдать из-за живого, а теперь и из-за мертвого красавца.

И вдруг, видя все прекрасно, Зевс решил прийти ей на помощь:

— Все значительно проще, это несчастный случай, моя дочь чувствует вину из-за того, что не уследила за своим кабаном, но не можешь ли ты допустить мысли о том, что никто его намеренно не убивал? Сколько нелепых случайностей бывает у людей, это называется у них судьбой, просто так вышло на этот раз.

— Не может быть никаких случайностей, — стояла на своем Афродита, чтобы искупить свою вину и как-то втереться ей в доверие, Эрот обратился к Артемиде:

— Ты сама скажешь или мне это надо сделать.

Богиня была мрачнее тучи, они загнали ее в угол. НО она не хотела быть хуже тех, кто признался в том, чего не совершал, она не собиралась быть загнанным зверем, которого добьет мальчишка Эрот.

— Она права, это не случайность, а страсть, с первого взгляда, я больше своей жизни без него не представляла, но когда поняла, что она — моя счастливая соперница, я не собиралась отступать, и если бы все нужно было повторить, было бы то же самое.

— Зачем ты сделала это? — очень тихо спросил Аполлон, — они бы не смогли до тебя добраться, зачем ты.

— Трусость — самый страшный из грехов, я никогда не оправдывалась и не пряталась, мне просто хотелось посмотреть на тех, у кого были причины для такого же поступка, я просто опередила их, когда расправилась с ним.

Но Зевс снова перебил ее, ему хотелось сказать о главном, и немного умерить пыл богини любви.

— Но разве ты не понимаешь, что он был обречен? Проклятие, которое ты послала его матери, оно не могло не отразиться на сыне. Как ты могла избрать того, кого сама же и прокляла, пусть еще и до рождения, это же безумие. Ты ищешь виновного, да какая разница, кто из них нанес удар, тем более что это был кабан. Но он исполнял твою волю. Мысли и желания были у многих, допускаю, но исполнилось твое проклятие, это ты, Афродита, убила Адониса, и тебе это известно не хуже нашего, а если не веришь, подойди к тому дереву, из которого ты достала младенца, оно не умеет говорить, но ты вспомнишь и поймешь все сама. Не стоит думать о наказании, ты наказала себя так, как никто и никогда больше не сможет наказать. Есть много историй у людей, когда царь за какое-то благо соглашается отдать то, о чем он не знает в своем царстве, и исполняется его желание, но отдать всегда он должен еще не рожденного сына своего, не про тебя ли эта сказка.

Ничего на это не ответила богиня. Она могла согласиться с тем, что жила эмоциями, что не стоит быть такой нетерпимой и суровой к людям, у которых есть свои заблуждения и слабости, не стоит, потому что может оказаться так, что та, которую ты прокляла, потом подарит тебе Адониса. И у тебя его обязательно отнимут по твоему же проклятию.

Она ушла в свои чертоги. Остальные так и не посмели подняться со своих мест, сколько всего за это время произошло. Они не знали, что делать и как быть дальше.

Но жизнь продолжалась, и боги были бессмертны.

Глава 24 Психея и Эрот

Давно пора взглянуть на саму Психею, которая к этому времени играла все большую и большую роль в судьбе Эрота и его страстной матушки Афродиты, вот и в истории с Адонисом, когда были написаны эти истории, она помогла своему любимому выпутаться из этой истории.

Афродита больше ни в чем не винила других и была уверена в том, что она во всем виновата сама. А вообще психея была доброй и славной девушкой, именно потому Афродита и решила, что Эроту для его долгой и сложной жизни такая и нужна.

Такое восхитительное, кроткое и славное создание усмирит его пыл, приучит к порядку и состраданию, не этого ли парню больше всего не хватало. Вот если бы она еще не была так хороша собой.

И те женихи, которые были до Эрота все время, замечая ее красоту, боялись только одного, как бы сама богиня не встала на пути и не испортила все, что в их мире творилось.

Так и расстраивалась одна свадьба за другой, пока Афродита не решила все взять в свои руки. И сразу же понял Эрот, что хотя Психея так же прекрасна, как его матушка, но она мягче, нежнее, добрее. Так все и решилось в один прекрасный миг. Но тогда Психея почувствовала, что такая страсть принесет не только радости, но и огорчения, ведь они так близко оказались от богини Любви, которая всегда с самого начала была связанна и с войной. Но чувства Эрота оказались так сильны, что Психея сдалась очень быстро и не слышала все пророчества и не видела все дурные знаки.

Тогда и привел смущенный Эрот свою возлюбленную к матушке, почти сразу он заговорил о свадьбе, а что тянуть время, он понял, что больше не может и не хочет жить без нее на этом свете. Афродита согласилась на свадьбу, хотя особой радости не чувствовала, но должен же был ее сын жениться хоть на ком-то

— В последнее время в нашей жизни было столько грусти, — говорила Афро, вспоминая о погибшем Адонисе, что весть о свадьбе порадует многих.

Ей казалось, что она не кривит душой, все так и есть. Она томилась в ожидании возвращения Адониса, и какая-то радость при этом не помешает. Пусть ее сын живет в любви и согласии. Но все, даже Персея, знали, как быстро меняется настроение богини любви. А милость ее тут же могла смениться равнодушием или гневом, и никто не угадает в какой момент и почему это вдруг случится.

Мир замер в тревоге, она сменялась радостью и снова возвращалась в мир.

Глава 25 Соперничество

После свадьбы все стало меняться. Афро видела, как хороша и обаятельна Психей, ей не было равных. Многие сравнивали их невольно. И хотя никто не решился ничего сказать вслух, но было ясно, что ей скорее сочувствуют, чем восторгаются. А как могла такое терпеть гордая и вздорная Афродита.

— Они не должны нас сравнивать, — твердила Афро, — никто в этом мире не может быть равен мне, я единственная и неповторимая.

Психея, как ни старалась всех и все примирить, ничего у нее не получалось, даже ее терпения и кротости для этого было мало. Она ничего не делала для этого, старалась изо всех сил, но оставалась врагиней богини любви. Психея напрасно во всем винила себя.

Странно даже подумать, чем все это могло завершиться.

Эрот напрасно старался успокоить матушку. В дни разлуки с Адонисом она прекрасно помнила, кто стал причиной страданий. Что бы он ни говорил, ни делал — все ставилось ему в вину.

В один прекрасный миг Эрот обнаружил, что со дня его появления в этом мире, куда-то исчез его лук.

Он сразу догадался, кто мог позаимствовать грозное оружие, но представить не мог, чем обернется эта пропажа.

Афродита тайна ранила Психею из того самого лука. Девица должна была влюбиться в самого отвратительного из смертных.

Так из их дома исчезла верная и нежная жена. Эрот сбился с ног, когда искал ее повсюду и нигде не находил. Он мог только смутно догадываться о том, что произошло.

Психея пропала раз и навсегда.

Эрот забыл обо всех радостях и проказах. Мать он и видеть не желал, чтобы не доставлять радости своими страданиями.

Отец Психеи видел, как все скверно поворачивается, да и отправился к оракулу, чтобы узнать, что должна делать его несчастная дочь.

Оракул ему отвечал, что должен он обрядить ее в свадебный наряд, да и отправиться на скалу, а там дождаться чудовищного дракона.

Царь пришел в ужас от такого предсказания и от того, что ему придется сотворить, но он был мудр и знал, что от судьбы не уйдешь.

Психея, прятавшаяся в отцовском доме, молча выслушала своего отца, и решила, что надо исполнить все, что было предложено.

— Страшнее Афродиты дракона нет, — говорила девица.

Она думала и о том, что если Эрот ее любит, то никогда не оставит, а если нет — тогда никакой дракон не страшен.

Дрожа от дикого страха, собралась она на ту скалу, решила во всем отцу помочь. Но как же трудно было бедняжке казаться спокойной.

Когда все было готово, отец отвел ее на ту скалу в свадебном наряде и оставил в одиночестве, сердце его разрывалось от боли и страдания, но самым страшным было бессилие перед неизбежностью.

Афродита оказалась поблизости, из своего укрытия она за всем наблюдала.

Хорошо, что ее соперница исчезнет бесследно, разве не об этом все время мечтала богиня любви?

— Эрот больше не будет со мной спорить, он уже понял, как страшно быть одиноким и несчастным.

Но она не подозревала, что и сам Эрот окажется поблизости. Он видел матушку и был потрясен ее коварством.

Афродита вздрогнула, когда увидела сына.

— Как смеешь ты так со мной поступать, — ярился Эрот.

— Будто ты лучше со мной поступил, — отвечала Афро.

— Но в чем Психея пред тобой виновата?

— Она заставит тебя страдать, разве этого мало? — усмехнулась Афро.

— И ты богиня любви? Да богиня мести и коварство невинное дитя перед тобой. Все возненавидят тебя из-за Психеи.

— Лучше не зли меня, еще неизвестно кто и кого изведет, — заявила Афродита, ее вывели из себя слова сына.

Эрот подхватил Психею и спрятал ее спящую в своем дворце высоко в горах.

Он прятал ее от всех и охранял все время. Никто не мог добраться до спящей красавицы.

Сам же он оборачивался чудовищем, когда она просыпалась, и все оббегали и облетали его дворец стороной.

Удалилась без слов богиня любви. А долго с ними не встречаясь, она постепенно успокоилась, пришла в себя.

Но так не могло долго продолжаться.

Глава 26 Перемены

Эрот и Психея перехитрили Афродиту, не позволили ломать их судьбы, так и не разлучились по ее велению и хотению.

Эрот не хотел до конца открываться перед простушкой Психеей. Тогда он потребовал:

— Ты не будешь даже пытаться узнать, кто я, — говорил он нарочито сердито, чтобы запугать и запутать ее. Если это условие будет нарушено, то я исчезну навсегда, ты никогда и нигде меня больше не найдешь.

Бедняжка должна была с ним согласиться, а что ей еще оставалось?

Не оставаться же ей одной в этом пустом и холодном замке в окружении каких-то теней.

Какое-то время еще она томилась в неведении, боялась, что он уйдет и никогда больше не вернется.

Но незнакомец возвращался, и она была счастлива.

Романтическая страсти и неизвестность, замешанные на одиночестве, всколыхнули в ее душе чувства с новой силой. Постепенно Эрот исчез из ее памяти, растворился где-то, словно его и не было.

Если что-то и беспокоило Психею, только то, что рано или поздно Эрот узнает об ее измене, а может и не узнает, если не отыщет ее. Но если это все-таки случится, то страшно даже представить, что с ними со всеми будет.

№№№№№№№№№№№

Эрот понимал, что слишком долго нельзя все оставить в тайне. Тогда он и возник перед матушкой, с которой старался не общаться в последнее время.

— Ты богиня любви, но долго ли еще будешь над нами издеваться? Тебя вдохновляют наши страдания? Не по твоей ли воле лучшая из девушек остается рядом с чудовищем.

— А от злобы и мстительности во что превратилась ты сама?

— А не твоя ли это вина, сынок? — усмехнулась богиня, — хорошо смотреть, как страдают по твоей вине другие, но ты сам получил то, что дарил им постоянно, каково оказаться на месте несчастных?

— Я стал другим рядом с Психеей, теперь я меньше похож на тебя, разве это не самая большая радость? Ты поняла это и все разрушила, как поступала и прежде, только тогда я безучастно молчал, а теперь больше не стану, — топнул он ногой.

Афродита ничего не ответила.

— Я ненавижу тебя, матушка, это единственное, что ты заслужила. Но берегись, если я ее потеряю, — он задохнулся от горести и ярости и не смог высказать свою угрозу…

— У тебя впереди бессмертие, и лучше тебе спрятаться в Аиде на этот срок.

Афродита поняла, что он осуществит свои угрозы и никогда больше об этом не забывала.

№№№№№№№№№

В те дни Психея была почти счастлива. С трепетом в сердце ждала она ночи и нового свидания с возлюбленным. Она перестала гадать о том, кто он такой, чем все это может завершиться, она жила только одним днем, а точнее одной ночью, когда все было в ее власти. Хотя она вынуждена была обрекать себя на одиночество, положение ее было не ясным, но она не собиралась отказываться от той радости, которую дарила ей судьба.

Однажды она снова попросила возлюбленного отпустить ее к родным.

Эрот сначала удивился и даже обиделся. Она так давно не просила о свидании с родными, что он успел успокоиться.

Ему пришлось согласиться с тем, что она снова расстанется с ним на какой-то срок.

Психея удалилась в отцовский дворец, который когда-то без сожаления покинула, чтобы быть с ним. Эрот слонялся в пустом дворце и понимал, что пора все изменить, пусть тайное станет явным, но простит ли она ему обман, это пострашнее измены брошенной женщины.

— Зависть, ревность, разве не это чувство владело душой его матушки, а что говорить о других богинях?

А если родные запретят Психее видеться с ним?

Эрот изводился от волнений и тревог.

№№№№№№№№№

Дома, наконец увидевшись с родными, Психея начала рассказывать, что с нею произошло. Она говорила о великолепном дворце, в котором она теперь жила, о том, что ей тайно приходится встречаться с незнакомцем.

Не сразу заметила Психея, что сестры ее замирают и немеют от ярости и зависти. Но она говорила и говорила, устав от молчания.

Не только со стороны Афродиты, как оказалось, ей была угроза.

Она поспешила вернуться назад, потому что хотела исполнить свое обещание, не собиралась нарушать слова, данного неведомому чудовищу.

А он заметил, с каким трудом ей далось возвращение. Но она должна была рассказать о том, что беременна, и скоро на свет появится плод их пылкой любви.

Тогда она и вспомнила о своем покинутом муже, как же трудно будет ему все это объяснить.

Он злился, видя, как легко она простилась с прошлой любовью, смирилась с происходящим. Но вместе они ждали появления на свет малыша.

Эрот понимал, что скоро ему придется сбросить личину и признаться во всем. Обрадуется она и огорчится, когда обо всем узнает?

Психея снова стала говорить, что должна вернуться в родной дом, ребенку следовало бы родиться среди близких людей, а не в этой пустоте, в холодном замке, где ей никто не сможет помочь.

И на этот раз пришлось Эроту отпустить ее.

Сестры встретили ее настороженно, убедились в том, что ее таинственных жених существует, это не плод фантазии, а совсем другой плод скоро будет тому подтверждением.

Но выяснили они, что она до сих пор не ведает, кто же он такой.

Глава 27 Развязка

Когда все немного успокоилось, до Психеи дошли разговоры о том, что если она была с драконом, то трудно даже представить, кто мог появиться на свет.

— Какой ужас, что они там напридумывали, — волновалась Психея.

Но и она не могла отбросить сомнения.

Что же на все это им ответить?

— Позволь нам на него взглянуть, сестрица, — придвинулись они к ней, — а тебе самой разве не хочется взглянуть на возлюбленного, да еще и на отца твоего ребенка?

— Больше вашего хочется, но я дала слова и не станут его нарушать, — противилась Психея.

Сестры еще раз убедились, что Психея упряма до невозможности. Так все и канет в Лету и они никогда не узнают, кто же был с нею.

Но огонь любопытства оказался сильнее.

Когда Психея вернулась в замок, так и дождавшись родов в отцовском доме, она с радостью ждала нового свидания и оставила одну свечу специально или случайно, кто его знает.

Когда ее возлюбленный заснул, она незаметно зажгла ее и поднесла к его лицу. Тут же и узрела она не чудовище жуткое, а своего мужа милого.

Ей было и радостно и больно все это заметить. Хорошо, что она ему так и не изменяла, какая радость, но зачем тогда он прятался, чего хотел добиться?

Все осталось тайной, вечной загадкой. Но что он скажет ей потом, когда все откроется?

В то утро, в предрассветный час она считала себя самым счастливым созданием. Им удалось обмануть коварную богиню, но что с ними теперь будет?

Об этом страшно было даже подумать.

№№№№№№№№№

Но Афродите все уже было известно. И узнала она о том от Цирцеи.

— Он обманул меня, ну сыночек, ну хитрец. И в кого только такой уродился, — сетовала богиня любви. Они вместе с этой девицей потешались над ней, и теперь они хотят доброго к себе отношения?

Свои собственные козни она постаралась забыть. И ладно Эрот, но как же эта милая и добрая девица могла лгать и лицемерить?

Богиня почувствовала, что осталась в полном одиночестве в этом мире. Но они не останутся безнаказанными.

Тогда она в гневе разрыдалась перед Цирцеей и стала жаловаться на мир, оказавшийся таким неблагодарным.

Понимая, что у нее нет выбора, Афродита решила вернуть своего сына домой, чего бы ей это не стоило. Она так мало думала о нем недавно, а теперь и жить без него не могла. И хотя он не слишком хорошо к ней относился, но ведь он был ее сыном, им не обойтись друг без друга.

А Психей, как бы не хитрила, не сможет ей в том помешать. Она во всем останется виноватой.

№№№№№№№№№

Капля воска упала на руку Эрота, когда он безмятежно спал и улыбался во сне. От жгучей боли он в тот же момент пробудился, сразу понял, что происходит, еще когда находился между сном и реальностью.

Он понял, что разоблачен, его возлюбленная нарушила клятву. Ярости его не было предела. Он выпорхнул из окна, поднимаясь высоко в небеса, и бросил Психею в одиночестве. Она кинулась за ним, хотела что-то объяснить, но догнать его не смогла.

Эрот бесследно исчез, и винить в этом она могла только себя саму.

Вот тогда в третий раз пришлось собрать вещи, да и отправиться домой, не оставаться же тут.

Как только Психея появилась дома, она обо всем рассказала старшей сестре.

— Я заплатила за свое любопытно и глупость, — говорила Психея.

Новая волна зависти охватила душу ее сестры. Она могла примириться с тем, что Психея была с чудовищем, но знать, что в ее объятьях был бог любви — это уж слишком.

Сестры бросились к скалам, и полетели вниз, осыпая проклятьями весь этот мир. Все это слышала богиня любви.

— Эти жертвы останутся на ее совести, — злорадно подумала богиня, — конечно, она ни в чем не виновата, но забыть всего этого она никогда не сможет.

Глава 28 В новом мире

Эрот тем временем опомнился, остыл немного и спустился с небес на землю. Он вернулся к матери, и та рассказала ему обо всем, что случилось, пока он парил в небесах.

— Твоя Психея не так наивна и невинна, как кажется, — твердила богиня.

И хотя он не хотел ее слышать, но она заставила ее выслушать:

— Я потерял ее навсегда, и в этом виновата ты, — сердито отвечал он.

Но, кажется, матушка готова что-то изменить, раз она интересуется судьбой Психеи. Может все и наладится со временем.

Но напрасно метался Эрот, разыскивая Психе., ее нигде не было видно. Она исчезла бесследно.

— Так вот почему она растаяла, а я размечтался о примирении. Но ей было известно что-то скверное, потому она и оживилась внезапно, — догадался Эрот.

Тогда он и решил обо всем расспросить матушку.

— Я не отступлю, пока она всего не расскажет, она меня больше не обманет

Он только сейчас заметил, что Психея стояла рядом с Афродитой, ему не пришлось далеко идти за любимой.

И богиня поняла, что больше ей терять нечего. Все, что могла, она уже умудрилась потерять, теперь бы надо собирать камни, которые она раскидала.

— Значит, ты никуда не исчезала, и чудовища не было, — это подлый обман, мне жаль вас обоих, потому что за обман придется платить.

Эрот яростно бросился, чтобы защитить свою возлюбленную от матушки. А тут еще и Зевс свалился как снег на голову. Наверное, это и отрезвило богиню любви, которая считала, что обманывать может только она сама, и не дай бог кому — то так поступить с ней.

Эрот дивился мужеству Психеи. Она не дрогнула перед ними.

Афро сразу заметила, что Зевс был зол не на шутку.

— Остановись, — потребовал он, преградив путь богине любви, — не ты ли всю эту кашу заварила, а теперь винишь всех остальных. Ты не можешь обрекать на смерть и страдания невинных, не виноваты они пред тобой. Нет, Афродита и сама не могла отступить, но и Зевс ей спуску не даст, можно не надеяться. Она смирилась, поняла, что надо заняться какими-то другими делами, а тут все печально и уныло — сражение за сына проиграно.

Эрот был несказанно благодарен Зевсу, оставалось только увести возлюбленную подальше. Только богиня любви оставалась в гордом и печальном одиночестве.

№№№№№№№№№№№

Афродита бродила по своему замку, никого не хотелось ей видеть и слышать, ни с кем она не собиралась говорить — пусть делают, что хотят, какая ей разница.

Эрот решил поселиться подальше и не хотел больше возвращаться в чертоги матери. Хорошо, что на этот раз все обошлось, но ведь так будет не всегда. И в тишине она услышала плач ребенка. И поняла, что у нее родился внук, только где они теперь были? Но она не хотела прощать маленькую притворщицу, — пусть живут, где им вздумается, ей нет до них никакого дела.

Афродита отправилась на остров к Цирцее, если кто-то и мог помочь и утешить, то чародейка. Но Цирцея грустила — ей только что пришлось попрощаться с Одиссеем, а это была самая большая любовь в ее жизни. Она не смотрела на Афродиту, и говорить ни о чем не хотелось. И вместе того, чтобы найти поддержку, Афро как раз пришлось выслушать жалобы Цирцеи. Она забыла о своих бедах и страданиях.

Она порадовалась, что Афро как раз на острове оказалась.

— Одиссею не суждено было с тобой оставаться, — спокойно говорила Афро, — но он сделал, что мог — он оставил тебе сына.

Она уже знала о том, что у чародейки родится сын в положенный срок. Так постепенно грусть сменилась радостью, и на самом деле, когда уходит один мужчина, приходит другой. А потом Афродита рассказала о Психее и Эроте:

— Вот так все и было, и я успела стать бабушкой, страшно даже подумать, — она развела руками, — мне придется простить эту несносную девчонку и вернуть назад, ведь и спорить с сыном моим бесполезно. Но она должна выполнить одно условие, — вдруг встрепенулась Афродита.

Глава 29 Условие богини любви

Афродита исполнила все, что обещала Цирцее, когда была у чародейки в гостях. Но когда Эрот и Психея вместе с младенцем вернулись домой, она сразу же и заявила:

— Ты должен исполнить три условия, всего лишь три, это такая малость.

Эрот вспыхнул от злости, но решил выслушать матушку, да и Психее взглядом пыталась усмирить и уговорить его не противиться:

— Если это в моих силах, я исполню, — только и сказал он.

Афродита рассыпала зерна и повернулась к Психее. Испытания относились в первую очередь к ней:

— Собери все до одного для начала, — потребовала Афродита.

Психея принялась за работу.

Афро не заметила, что муравьи помогали бедняжке.

Не успела богиня и поговорить с сыном, когда все было уже в коробке, из которой они были высыпаны на пол.

= Хорошо, — усмехнулась богиня, теперь мне нужен клок шерсти из золотого руна.

Эрот пришел в бешенство, сколько может она над ними издеваться, разве Язон да и Медея не поплатились уже за это окаянное руно?

Но и на этот раз Психей шепнула ему:

— Лети к тростнику, пусть он тебе поможет.

Эрот исчез, а вернулся он с шерстью от золотого руна.

Афродита не ведала как, но условие он выполнил, наверное, ему повезло больше, чем в свое время Язону, да и клок золотистой шерсти — это не вся шкура.

— Принеси кувшин воды из источника на высокой скале, — потребовала богиня, — его сторожит дракон.

Это был тот самый дракон, котором Психея должна была достаться в жены, потому Эрота он не любил, да и за что ему было любить парня?

Тогда Эрот по совету Психеи обратился к феям Зевса, они, зная о коварстве Афродиты, о том, что пережили из-за нее влюбленные, принесли ему воду в кувшине, так, что Эроту с драконом и не пришлось столкнуться.

Более трудных заданий придумать она не могла, значит, придется смириться с тем, что все у них ладно и замечательно.

А вот растерянность и злоба матери парня явно забавляла. Кажется, из этой суровой схватки они вышли победителями.

Но испытания для Психеи тогда не закончились.

— Ты должна на рассвете отправиться к Персефоне, дорогая, — заявила за ужином Афродита, — да, в подземное царство, а что тут такого, принеси мне баночку с кремом, мой уже кончился.

Эрот окаменел от ярости, на этот раз у него просто не было слов.

— Я исполню это, — просто говорила Психея, — если богине нужна мазь, то она ее получит, мы все должны служить ей верой и правдой.

С грустью простились влюбленные.

— Будь осторожной, — просил Эрот, — ты же знаешь, как много там подвохов. Он напомнил о бедном Орфее, который напрасно только пережил все кошмары и ничего у него не вышло.

Духи и боги будут еще коварнее матушки, одна Геката чего стоит.

Страшно волновался Эрот на этот раз, он места себе не находил. Он боялся больше, чем сама Психея, когда отправилась в дальний путь.

№№№№№№№№№

Персефона уже знала обо всем, что происходило во дворце богини любви. Ее потрясло все случившееся. Ей было искренне жаль Психею — как вообще можно так поступать с влюбленными? А еще больше потрясла ее любовь Психее к сумасбродному Эроту.

— Зачем нужно было отправлять Психею ко мне, разве сама она не могла сюда пожаловать. Могла бы и почаще к нам наведываться.

И все старые обиды проснулись в душе Персефоны с новой силой. Она готова была сделать все, о чем бы Психея ни попросила.

— Она хочет быть похожей на Геру, — заявила Персефона, — когда они стали говорить обо всем с Аидом, та от Геракла каких только бесполезных подвигов не требовала, а это не оставляет Психею, бездушная.

Но если Аид слушал ее благосклонно, то вовсе не так радушен был его грозный помощник Ний.

Он ненавидел или презирал всех людей и богов на земле, навсегда обделенный любовью, он не собирался ничего прощать Психее и особенно Афродите.

Он не собирался возиться с этой бедной девицей — все они одинаковы. Пусть она немного развлечет и его и весь остальной мир.

Психея дрожала от страха, переходящего в ужас, но она и представить не могла, что среди богов есть хоть кто-то ее не терпевший, ведь она никому не причинила зла. Но откуда столько страшилищ и чудовищ, кажется, все они потянулись к тому лабиринту, по которому она шла к Персефоне.

Вот и шарахалась она в разные стороны, а они то приближались, то отдалялись снова. И только мысли об Эроте и маленьком сыне и согревали душу.

Она хотела только одного — поскорее вернуться к теплу и свету.

Но она с великим трудом добралась до Персефоны, измученная остановилась перед ней.

— Не вини нас, все это богиня любви, которая не может смириться с тем, что ты остаешься с ее сыном.

— Я знаю, что за любовь нужно платить, — отвечала Психея.

Но в этом они были очень похожи, каждая из них уже заплатила свою цену за то, что отважилась любить.

Глава 30 Разговор с Аидом

Очнулась Персефона от своих размышлений, подала знак служанке. Легкая и почти воздушная принесла она баночку с мазью и передала богине.

— Вот то, чего не хватило богине любви, — говорила она. Психея взяла бесценный дар. Не нашлось у нее слов для благодарности.

Персефона только усмехнулась.

— Ценна не она, а то, что ты смогла до нее дойти, в этом суть, но может быть Афродите поможет, разве пути и желания ее исповедимы?

Психея готова была вернуться назад и одолеть тот самый путь, но ведь дорога домой всегда, кажется короче.

Но перед ними появился сам Аид. Он стремительно вошел в тронный зал. Психея затрепетала, никогда прежде она не видела властелина тьмы.

Он был и красив и суров одновременно.

— Я хотел взглянуть на такую отважную маленькую богиню, — заявил он, — говорят даже Эрот рядом с тобой изменился к лучшему, в это трудно поверить, но всякое случается.

— Если бы Афродита не вмешивалась, — говорила Персефона, — то у них все было бы еще лучше.

— Она не сможет не вмешиваться, ведь ее возлюбленный покинул ее, а что еще остается делать бедняжке? Богиня любви не может оставаться в пустоте.

Трудно было понять, шутит он или говорит серьезно.

— Но не стоит на нее обижаться, — говорила Психея, — может она и не хотела поступать так дурно, просто так вышло.

Аид благодушно усмехнулся, а Ний вдруг рассвирепел.

— Она все больше пугает и отталкивает от себя всех, — только и буркнул он. Все невольно повернулись в тот темный угол, где он оставался стоять.

— Она все больше похожа на Афину, — размышлял Аид, хотя когда-то в самом начале не было двух более различных богинь.

В чертогах воцарилось молчание.

Потом они стали прощаться с Психеей. Она торопилась домой, к мужу и ребенку.

Но словно вспомнив о чем-то, Персефона окликнула ее:

— Детка, твоя Афродита заставила меня обо всем позабыть, я чуть не забыла тебя предупредить, ты не должна открывать эту баночку, не забудь об этом, иначе случится большая беда. Но ты благоразумное создание и ничего такого не будет.

Персефона говорила ласково, но предупреждение было серьезным. И Психея заверила ее в том, что ничего такого не случится.

Но Ний устремился за ней, и темные мысли его не могли остановить властелина.

Он внушал ей только одно:

— Открой баночку, посмотри, что там, ведь это важно и интересно для тебя. Там скрыта самая дорогая вещь, и нельзя, чтобы ее получила Афродита.

Как ни старалась Психея не слушать этого странного голоса, но не смогла удержаться, любопытство оказалось сильнее, а может Ний украл у нее страх.

Как совсем недавно она нарушила запрет с чудовищем, так и теперь. Она уговаривала себя, убеждала, что никто, ни одна живая душа не узнает, о том, что она нарушила слово.

Ний уже отчаялся ее искушать, а тут все и случилось почти само собой.

Афродита, знавшая повадки Психеи, очень надеялась на Ния, он не должен был ее подвести.

А вместе мази, о которой говорила Афро, там оказался сон. Он тут же пеленой окутал душу Психеи. Напрасно ждал Эрот свою возлюбленную.

От духов он узнал, что она осталась в одной из пещер Аида ни жива, ни мертва.

Эрот пришел в неописуемую ярость, готов был все уничтожить на своем пути.

Но темные силы были так сильны, что не справиться с ними

— Она расплатилась за свою наивность и любопытство, — говорили ему демоны тьмы. Так оно и было на самом деле. Психее легковерна, потому она и сама в беду попадала и другим причиняла огорчения.

Эрот не хотел возвращаться домой, там было пусто. Только матушка торжествовала.

Нет, он не вернется назад один, только вместе с Психеей.

Этого слова Эрот не собирался нарушать.