Уроки лирики. Анализ стихотворения

Любовь Сушко

Это не учебное пособие, это записки о поэзии, о любимых стихотворениях, размышления о судьбах поэтов и их творений, которые могут быть интересны для школьников и учителей, которые готовятся к НОУ, проектным неделям по литературе, занимаются в классах с углубленным изучением гуманитарных наук, да и всем, кто любит поэзию.

© Любовь Сушко, 2022

ISBN 978-5-4493-3858-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

УРОКИ ЛИРИКИ

Анализ стихотворения

От Автора

В этой книге, рассчитанной на тех, кто любит лирику, готовится к урокам литературы, задумался о том, чтобы поучаствовать в НОУ, проектной неделе, выбрав тему исследования по литературе, есть какие-то подсказки, обозначены направления для деятельности в этой области.

Тексты стихотворений подбирались субъективно, они связаны в первую очередь с античными и литературными мифами, которые отразили в своей лирике поэты, мистическими составляющими, придающими стихотворениям глубину и многоплановость, связаны и с личностью самого поэта и других его собратьев по перу, что помогает нам всем постичь личность и творчество любимых авторов.

В книге три части — лирика золотого века, лирика серебряного века и лирика 20 века, второй его половины..

Все анализируемое, выходит за рамки школьной программы, и можно отнести скорее к внеклассному чтению, или к программе с углубленным изучением литературы

Часть 1 Завещание юного гения

ТАМ, НА НЕВЕДОМЫХ ДОРОЖКАХ.

Народ, который имеет свою тысячелетнюю историю, не мог не создать своего эпоса, своих мифов.

Мы странные люди. Еще недавно нам казалось, что жизнь на земле началась исключительно после 1917 года и пресловутого залпа «Авроры», пронимающего все темные силы на бунт. А немного раньше мы были почти уверенны в том, что началась она в 988 году, когда еще один бунтарь, князь Владимир Святославич, потопивший душу свою в крови близких и дальних, огнем и мечом, а как можно было по-другому, крестил русскую землю? И трудно даже представить себе, что предки наши жили в этом мире за тысячи лет до рождества Христова. И выжили, и сохранили свою веру, и вероятно не переживали всего того, что выпало на долю их неразумных потомков с того самого 988 года до наших дней.

Если принять за аксиому, что Пушкин — наше все, и с его творчества начинается та литература, и поэзия и проза, которую мы имеем сегодня, то понятно, что истоки славянской мифологии надо искать в его произведениях.

Именно в случае с нашим гением и первым поэтом произошла уникальная ситуация, когда он с самого начала воспитывался в двух культурах. Всем известно, что французский язык и культура сопровождали его с самого начала. И в то же время он оказался в той народной среде, где сказки, мифы продолжали свою жизнь и в 19 веке.

Михайловское и Болдино — два места на землях русских, где прошел большой отрезок недолгой жизни поэта, и где сохранился и в 19 веке тот самый «русский дух» и « преданья старины глубокой».

И что же произошло, как отразился славянский эпос в творчестве великого русского поэта?

Уже в 1820 году увидела свет поэма «Руслан и Людмила». Трудно даже поверить, что написана она была 20 летним юношей. Именно в ней было знаменитое вступление, которое нынче известно каждому малышу: «У Лукоморья дуб зеленый». Это небольшое творение стало программным для славянской мифологии. Все, кто его слышал, поверили, что славянские сказки и мифы, наш будут возрождены.

Все основные персонажи русских мифов, те духи, которые сопровождали русичей на протяжении тысячелетий в их жизни, появились здесь. Оставалось только напомнить их историю, рассказать о том, как они были и жили, взаимодействовали с героями в контексте самой поэмы, и мы бы получили нашу «Илиаду», если не в первозданном своем виде, то все-таки это был бы уникальный славянский эпос.

Когда читаешь первую главу поэмы, то кажется, что все еще будет впереди. Мы переносимся на княжеский двор великого князя Владимира в древний Киев, где пирует он с дружиной своей. И попадаем на свадебный пир.

Поэт слышал главы уникального исторического труда — еще недописанной до конца «Истории государства Российского « Н. В. Карамзина, и колорит той эпохи не мог не втиснуться в его творение, в стихотворение « Песнь о вещем Олеге», которое появилось тремя годами позднее, и знаменитые сказки поэта о том самом — о славянстве нашем.

Но что происходит в поэме дальше? Уже в момент похищения Людмилы, мы чувствуем, что в русскую реальность и историческую и мифическую вторгается что-то инородное. Чужая неведомая сила, вовсе не похожая на Кащея или Змея Горыныча похищает княжну, так и не ставшую женой Руслана, ведь по языческому обряду женой она могла считаться только после брачной ночи. Но все еще остается надежда на то, что наши мифы еще появятся в тексте поэмы.

И мы жестоко обманываемся на этот раз. После того, когда герой отправляется в путь за Людмилой, первый персонаж, с которым он сталкивается, и историю любви и жизни которого узнает, волшебник, только отдаленно напоминавший волхва, и сам определивший место своего рождения — волшебник Финн. Он пришел в сказку с севера и антипод его, бывшая любимая, а теперь злая ведьма Наина — оттуда же.

По ходу повествования мы узнаем еще один миф Северной Европы — историю про карлика, перехитрившего своего брата великана, когда они завладели волшебным мечом, именно он и отрубил голову, и заставил несчастного сторожить волшебный меч, который принесет ему смерть. Излюбленный сюжет викингов про живую голову оказался мил нашему гению. И доберется Руслан до ледяного дворца того самого карлика со странным именем Черномор, и сразится с ним. И спящая Людмила вернется в свой мир из чужого.

Так и разрушилась наша мечта о появлении славянского эпоса в творчестве А. С. Пушкина, она мечтой и осталась на этот раз. А сказка оказалась совсем другой.

Но что же происходило в начале 19века, какой была литературная атмосфера того времени? Если обратиться к исследователям истории литературного процесса начала 19 века, то ты узнаем, что два поэта, уже маститый В. А. Жуковский и юный Пушкин принялись творить славянский эпос. Поэтам старшего поколения, которые не могли так легко и красиво писать, требовали от них, чтобы появилась «перелицованная» на русский лад «Энеида». И ждали они творения этого с огромным нетерпением.

И В. А. Жуковский начал писать поэму, которая называлась «Владимир» для этого даже отправился на Днепр, в Киев, это должны была стать поэма о крещении Руси.

Пушкин, слушая главы из истории Карамзина, начал свою поэму о славянском эпосе, но вероятно, тема крещения Руси его особенно не устраивала, а может, юноша действовал из противоречия — ученик — учитель. У него тоже сразу появился князь Владимир, но язычник, живший и правивший до Крещения.

Критики жадно следили за написанием отдельных глав и с нетерпением ждали финала. Он пишет о том отрезке времени, когда Крещения еще не случилось, но веру предков веру украл какой-то черный монах, а потом он стал карликом Черномором.

Параллельно о Владимире пишутся две поэмы, и идет соревнование между ними, притом, что Жуковский делится своими планами, образами, вероятно не думая, что Пушкин сможет с ним соперничать, и тому и другому помогает историк Карамзин. Он указал им на трех князей — Фарлафа, Рогдая, Ратмира. А Пушкину, искавшему древнего героя, с христианством не связанного, показал летописи о подвигах древнего русского героя Еруслана.

Осторожный Жуковский от него сразу отказался, в его поэме появился Добрыня. У Пушкина кличка у Владимира — Красное солнышко, (язычник), у того Святой — христианин. И если бы Жуковский дописал свое творение, то могло быть две части поэмы, и если сложить их воедино, то получился бы настоящий эпос 10 века.

Но что дальше происходит. Они спорят, Жуковский утверждает, что « крещение Руси» должно стать главным действием в поэме, Пушкин от этой идеи отказывается. Ему милее древняя Русь с ее духами, душами, чародеями, «там чудеса, там Леший бродит». И они до такой степени разошлись в идее и стилистике, что не получилось никакого единого целого, и такой князь Владимир стал неприемлемым для творения Пушкина. В конечном варианте он его сделал нейтральным старцем, но это поздняя редакция обо всех подвигах язычника он прекрасно знал от Карамзина, но писать ему об этом периоде жизни святого князя старшие товарищи по перу не позволили. Ведь он был юным, только начинающим стихотворцем, вот пришлось золотую середину выбирать. А Жуковский, видно так устал от споров бесконечных, что вообще оставил эту затею

Но в поэтическом послании Жуковскому Воейков прямо указывает на масштабы и значимость этого его сочинения. Идея об эпосе просто витала в воздухе и насаждалась знаменитому поэту:

Состязайся ж с исполинами,

С увенчанными поэтами.

Соверши двенадцать подвигов:

Напиши четыре части дня,

Напиши четыре времени,

Напиши поэму славную

В русском вкусе повесть древнюю

Будь наш Виланд, Ариост, Баян!

Мы имели славных витязей,

Святослава со Добрынею

А Владимир — русско солнышко,

Наш Готфрид или великий Карл

И самое важное напутствие, которое очень многое объясняет из того, что вышло и не вышло:

Выбирай, соображай, твори,

Много славы, много трудностей.

Слава ценится опасностью

Одоленными препятствиями.

Это обращение к Жуковскому, а он ведь при дворе оставался, царских детей учил, и уж после этого послания он не решился никакой эпос писать. Но все слышал и читал, вероятно, не раз Пушкин. И он при его дерзости и молодости и решил все это написать, и стать не много не мало, а русским Баяном, Гомером, и для него это было очень органично. Он не только знал это послание, но и цитировал в письме к Дельвигу — и для него письмо стало программой действия на несколько ближайших лет.

Еще не отказываясь от поэмы, пишет Жуковский послание, оно было опубликовано, и его тоже знал Пушкин:

Я вижу древни чудеса:

Вот наше солнышко-краса

Владимир князь с богатырями:

Вот Днепр кипит между скалами:

Вот златоверхий Киев-град,

И басурманов тьмы, как пруги,

Вокруг зубчатых стен кипят,

Сверкают шлемы и кольчуги.

Его героя зовут Добрыня, и это характерно, потому что по Карамзину именно он «огнем и мечом» крестил Новгород, когда Владимир в Киеве орудовал, и показывает плачущую деву-красу, повторяющую вариант плача Ярославны:

Краса-девица воет-плачет,

А друг по долам, холмам скачет,

Летя за тридевять земель:

Ему сыра земля постель:

Возглавье щит, ночлег дубрава,

Там бьется с Бабою Ягой

Там из ручья с живой водой

Под стражей змея шестиглава,

Кувшинам черпает злотым.

Он описывает приключения своего героя — это настоящий русский эпос, это то, что Пушкин позднее выносит во вступление, только у Жуковского это не прошлое время, а настоящее:

И вот внезапно занесен

В жилище чародеев он:

Пред ним чернеет лес ужасный,

Сияет блеск вдали прекрасный.

Чем ближе он, тем дале свет

То тяжкий филина полет,

То вранов раздается рокот.

То слышится русалки хохот,

То вдруг из-за седого пня

Выходит леший козлоногий.

И вдруг стоят пред ним чертоги,

Как будто слиты из огня-

Дворец волшебной царь-девицы:

Красою белые колпицы,

Двенадцать дев к нему идут

И песнь приветную поют.

Но дописал он только до этого места, а потом написал поэму «Двенадцать спящих дев», и на этом остановился. Вероятно, испугался, всего, что получиться в итоге могло. Его авторитет был незыблем, а тут почти бунт намечался..

Но планом вдохновился Пушкин и его осуществил в своей поэме, как отмечает Томашевский.

В разных литературных кружках слышали, как Пушкин прочитал вступление к поэме, и стали ждать продолжения, и возмутились тому, что « русская старина обещана, но не представлена».

Но современники вспоминали, что у него были русские главы, которые он читал сначала, но потом от них отказался и заменил на скандинавские. Почему он так поступил, этого никто не знает, а рукописи бесследно пропали. Все его черти и лешие, и водяные, исчезли и растворились в чужом и враждебном мире. Литераторы и критики упрекали его за то, что милый сердцу Добрыня у него стал сказочным полузабытым Русланом. Но Пушкин еще надеялся, что Руслан станет русским Гераклом, а Добрыня поэту из-за крещения той Руси не был симпатичен.

Критики отмечали, что эпизод Финна и Наины — искуснейший отрывок, но требовали волхва, а не чужого чародея. Да и Наину считали слишком отвратительной старухой, такой не могло быть в русском эпосе.

Под прессингом он что-то переписывал и менял, а они все еще ждали эпоса, равного «Энеиде», и даже Карамзин страшно критиковал юного поэта, не оправдавшего ожидания. И только Жуковский, в противовес им всем, преподнес свой портрет с надписью, признавая его победу. Лишь немногие славянисты, так и не дождавшись творения Жуковского, приняли поэму, как нечто новое, неожиданное и очень важное не только для литературы, но и для славянского мира вообще.

Но что ж самое главное высвечивается в этом творении Пушкина, если присмотреться внимательнее?

Слушая все бесконечные споры о том, что и как могло быть тогда, у него возникла идея о похищенной черным колдуном (монахом) и прогруженной в сон деве. Ее имя говорящее — Милая людям, она должна проснуться и вернуться в мир древнего Киева, освобожденная и спасенная древним русским героем, в имени которого тоже есть корень — Рус — это имя древнего князя, жившего когда-то и оставившего этой земле свое имя.

Понимал ли Пушкин до конца, что он творит или это только мальчишеский задор, трудно сказать. Но получилась такая странная на первый взгляд вещь, анти православная поэма, она была как раз о языческой Руси. И такой она и должна была остаться. Тем более что Пушкин за пределами столиц ясно видел, что нет там никакого православия « Там русский дух, там Русью пахнет». Он оставался и останется навсегда за пределами больших городов и столиц, а пределы эти оказались бескрайними.

И не случайно поэму Жуковского «12 спящих девах», пронизанную православными мотивами почти никто не читал и не знает, а ведь он был знаменит и любим, как никто в то время, и с Пушкиным его еще и не сравнивают даже. И сам Жуковский недаром, как человек умный и тонкий, напишет на собственном портрете « Победителю ученику, от побежденного учителя», это не просто комплемент и желание защитить. Наверняка он понял, куда прорвался Пушкин.

А что же со славянской идеей случилось потом. Через десяток лет вернутся к ней оба поэта.

И только в 1831 году Мастер пишет сказку « Спящая царевна», но это просто чудная сказка с европейским сюжетом, хорошо всем известным. Там уже Русью никакой и не пахнет и через два года, думаю не случайно, почти тот же сюжет берет Пушкин для «Сказки о мертвой царевны» — варианты — спящая и мертвая — так преобразился мир за это время. Людмила тоже была спящая, а эту героиню убили злые силы. И критики в том числе, которые ту поэму не приняли. И ведь она оказалась, когда пряталась с чернавкой в том самом заповедном лесу, где когда-то язычники хранили кумиры древних богов. Она поселилась у семи богатырей, но они не смогли уберечь прекрасную деву. И сначала Чернавка (образ черного монаха) ее отпустила, а потом вернулась и убила. И более того, она принесла с собой отравленное яблочко. А если вспомнить о молодильных яблоках, которые нашим богам давали молодость, и хранились в Ирии, то это символично. Здесь яблока оказывается отравленным, и вместо вечной молодости несет с собой смерть. И как короля Артура или древнего бога Велеса, богатыри кладут ее в хрустальный гроб, в скале и оставляют, где «спит царевна вечным сном». Это уже совсем не похоже на милую сказку Жуковского, перед нами разворачивается последнее действие трагедии.

Королевич Елисей должен пройти путь Руслана. Эта сказка — маленький слепок старой поэмы, все, что от нее осталось. И он остается тем древним героем, спасителем прекрасной девы.

И идея человеческого коварства, завести, злобы господствует в новой крещенной Руси. И последний герой — королевич Елисей, обращается в финале, как и Ярославна в «Слове о полку Игореве» к солнцу, ветру и луне. На лишенную русских мотивов сказку Жуковского, он отвечает мифом универсальным, но переходящим в славянский, к «Слову» возвращается. Это последняя попытка обратить свой взор к нашим мифам, к тому, что мы потеряли навсегда.

И только А. С. Пушкин упорно старается разбудить спящую царевну, вернуть ее в этот мир. Он напоминает о том, что только разбив хрустальный гроб, можно разбудить мертвую царевну. Это сделать труднее, если Людмила при помощи колдовства в сон погружена, то царевна отравлена и мертва, и нужно значительно больше усилий, чтобы ее разбудить, и опять же имя королевича созвучно названиям рек, как у древних богатырей, Вольга, Дунай, Елисей (Енисей). Он упорно отказывается от Владимировых богатырей, которые запятнали себя крещением.

И невольно задумываешься, почему это случилось, почему снова ушли мы от своих предков, от своих истоков к чужим мифам и сказаниям. Они прекрасны и величественны, они были разработаны тогда, и теперь они живут и здравствуют. И их было проще использовать, но только ли в этом главная причина того, что никак не можем мы вернуть наши собственные мифы, а осколки их, как осколки разбитого зеркала разлетаются в разные стороны и никак нельзя их собрать.

Останется только какие-то свои версии выдвигать, а дело это неблагодарное, и все-таки, думаю, что, проникнувшись атмосферой иного мира и бытия, а времени поэт в усадьбе своей проводил немало, он начала понимать на сколько это страшно и опасно для православного человека — углубиться в славянскую мифологию. Потому что если погрузиться в тот омут удивительный, где « русский дух и Русью пахнет», а с близкого расстояния он, наверняка, совсем иным кажется, попробуйте побродить по дремучим лесам, и ничего не останется от чужой и всегда чуждой веры. Но зато мы начнем, наконец, возвращаться к истокам. Всколыхнется прапамять наша, и вера предков, которая тысячелетия была с ними, помогала им не только выжить, но и жить достойно, она сметет те случайные черты христианства, которые пытался втиснуть в наши души самый страшный из всех наших князей, самый кровавый из них князь Владимир Святославич. У нас отняли природу, как основу бытия и мира, у нас отняли богов солнечных, Род и родственников, и Ладу с ее любовью. И началось все с умерщвления плоти, постов в те дни, когда оживает мир и природа, начинает радоваться жизни, и чувствовать человек начинает особенно ярко, тогда мы и сталкиваемся со всеми дикими запретами и перестаем чувствовать и жить, влача убогое рабское существование.

Я уверена, что А. С. Пушкин знал и слышал бесчисленные рассказы о Леших, Домовых, Водяных, Русалках и Берегинях. Почему же тогда не попали они в сказки его?

Да потому что для славянина никогда не были они сказочными персонажами, а оставались реальными созданиями, теми, кто жил рядом, помогал, если к ним с добрым словом обращались, и вредил, видя, что люди не так, как следует, поступают. Их не нужно было особенно бояться, с ними надо было просто ладить.

И не случайно ли они, эти создания мстили творцам нашим за то, что их пытались не замечать.

Они врывались в творения без всякого спроса. Загляните в стихотворение 1830 года, только на первый взгляд кажется, что это традиционный Библейский сюжет о тех противниках бога и падших ангелах, которые были сброшены на землю, а не появились здесь в миг творения, когда Сварог и Лада кидали камни черные и белые, и появлялись первые люди. А когда наш бог бил своим молотом по наковальне, отлетали искры в разные стороны, многие из них падали и на сотворенную им землю, так первые бесы и возникли. Таких ярких и зажигательных созданий больше и не было прежде. И что же читаем мы не в сказках, а в достаточно реалистическом стихотворении А. С. Пушкина?

Бесконечный, безобразны,

В мутной месяца игре,

Закружились бесы разны,

Будто листья в ноябре.

Сколько их? Куда их гонят?

Что так жалобно поют?

Домового ли хоронят?

Ведьму ль замуж выдают?

Они вписаны четко и в природную стихию вьюги, и в ряд всех русских духов. Они не чужие, а органичные, те, которые были всегда с самого творения мира здесь, потому в самом начале поэт признается, что «Страшно, страшно поневоле средь неведомых равнин» А о том, что вызывает такой реальный страх невозможно написать сказку. Они совсем близко:

Мчатся бесы рой за роем

В беспредельной вышине.

Визгом жалобным и воем

Надрывая душу мне.

Вот что происходит с человеком, вырванным из лона природы и отказавшимся тысячу лет назад от своих богов. О таком так просто не напишешь, а в заповедных лесах на неведомых дорожках остаются следы невиданных зверей. И если поверить нашим физикам, что ничто не исчезает и не появляется внезапно, то понятно становится, что и они никуда не исчезли. Не об этом ли размышлял, бродя по топям и болотам, другой гений А. Блок, когда видел там, в лягушках зачарованных царевен, и знал, прапамять не подвела его. Он был убежден, что боги наши спят на дне тех самых болот, где были они, утоплены когда-то и спрятаны вместе с их кумирами, но они снова проснуться в назначенный срок, когда блудные дети вернутся к ним. И, скинув звериную шкуру, лягушка превратится в царевну. А М. Врубель, старший его современник в облике Пана изобразил нашего бога всего живого Велеса. И, наконец, последний всплеск молнии — В. С. Высоцкий в своем славянском цикле пошел дальше предшественников — он изобразил наших духов, порой любуясь ими, иногда наделяя их какими-то смешными чертами, но все они живые у него и очень реальные.

И тот, кто принесся на тройке через дремучий и заповедный лес, и задохнулся от невероятного бега коней, он просто не мог успеть и дожить и допеть. Но очень медленно мы все-таки собираем осколки того разбитого зеркала, и приближаемся к славянскому эпосу, понимая, что у нас нет иного пути, только через дремучий и заповедный лес, который пугает, и кажется безжизненным. Но это только до того момент, пока мы сами себя от него отлучили, забыли, оставались рабами чужих богов. Страшно ли нам сегодня возвращаться туда, к истокам, где русский дух и Русью пахнет? Страшно, но у нас нет другого пути. Никто за нас его не пройдет. Остается только, взяв за основу гениальное вступление к поэме «Руслан и Людмила», вспомнить о заговорах и заклинаниях, о которых говорил Александр Блок, почувствовать атмосферу, которую создал Высоцкий, подчеркивая « Страшно, аж жуть» и двинуться еще дальше в тот таинственный мир. Этот путь только кажется очень далеким, а на самом деле, мы знаем, что дорогу осилит идущий, и когда чего-то очень хочется, то весь мир в том помогает.

Славянские мифы, зашифрованные в сказках, былинах, песнях, отраженные в летописях все эти годы боролись за свое существование, исчезали и появлялись снова. Остается только собрать эти осколки и сложить из них тот рисунок, который видели все те, кто были до нас. Ведь это они и позволили нам появиться в этом мире. Но если даже этот рисунок и будет отличаться от того, первоначального, это все-таки лучше, чем ничего, чем пустота, которая нынче царит в наших душах. И сколько не старалось православие, но ничем она не заполняется.

Урок 1 В. Жуковский Восстать или смириться?

Василий Андреевич Жуковский. Начнем с него, ведь с его легкой руки в русскую литературу шагнула страшная сказка, которую в Германии называли баллада.. А там наравне с живыми царили призраки и духи, невинно убиенные, те, кто не смогли найти места в этом мире, пока не были отомщены.

Поэт понял главную суть такого произведения — смирение или бунт против небес и судьбы должен был выбрать сам герой, и в зависимости от выбора своего он получал награду и наказание.

Только Жуковский с его стремлением к гармоничному человеку мог понять, насколько актуально это для русского человека, бунты у нас в истории никогда не стихали. Особенно соответствовала этому баллада «Ленора» Бюргера, которую он и перевел на русский язык. Но потом в русском стиле он написал балладу «Людмила» с тем же финалом и, решив, дать каждому из своих читателей шанс на благополучный исход, написал оригинальную балладу «Светлана», уже со славянскими мотивами, которая покорила его читателей своей прелестью и изяществом.

Бунтовать или смириться перед небом и судьбой? Вопрос только кажется простым, а на самом деле вся наша история — свидетельство того, что мы склонны к противлению, а потому неизбежными становится разрушения и мира, и собственной души. Но, прислушиваясь к словам и философии мудрого поэта, жили мы все равно по принципу «А он мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой».

В первоисточнике, переведенном на русский язык поэтом, девушка, узнав о смерти любимого, обращается к небесам, требуя, чтобы ей вернули его живого или мертвого, и напрасно уговаривает ее мать:

И разметав волос волну,

Она в смятенье диком,

На землю пала с криком.

Мать, понимая все опасности, и в страхе за неразумную дочь, просит бога о прощении и спасении для нее:

Господь, господь! Спаси, спаси,

Дитя от искушенья!

Господь ты благ на небеси,

Прости ей прегрешенье.

Но девушка в таком отчаянье, что просит небеса совсем об ином, она готова уйти во тьму и скорбь, в объятия к его вечному противнику. Мудрецы предупреждают нас: «Бойтесь своих желаний, они исполняются». И мы знаем, что отчаяние — один из тяжких грехов, а гневные находятся в одном из адских кругов, но не хочет знать этого несчастная Ленора, потому она, и оказывается верным оружие в руках самого дьявола. И он, отвечая на ее мольбу, присылает к ней своего посланника, который сообщает девице, кто он такой:

Мы только к полночи встаем,

Мой конь летел стрелою,

Мой новый дом в краю чужом,

Я прибыл за тобою

Он сообщает и о том, что ему нет места среди живых людей, но и это не может смутить или остановить Ленору. Она вскочила на коня и помчалась прямо в бездну, куда только он и может ее проводить. И так мы уносимся от бога в объятия самого ада, от любопытства или отчаянья, а может, не понимая, что творим. Этот темный мир в душе и показывает нам В. А. Жуковский, когда мчится всадник с девушкой в бездну. Он проваливается вместе с ней под землю перед тем, как т должен прокричать первый петух — это знак того, что наступило утро, и темные силы исчезают.

И вой раздался в тучах, вой,

И визг из пропасти глухой,

И с жизнью в хищном споре

Приникла смерть к Леноре.

Словно заповедь мудрого учителя звучат слова поэта, обращенные не к погубленной девушке, а ко всем нам:

Терпи, пусть горестен твой век,

Смирись пред богом, человек,

Прах будет взят могилой,

А душу бог помилуй.

Но и после такого завещания мы оставались неразумны, и нам всегда хотелось многого, и кажется, что еще немного, и невозможное станет возможным, а в мире, где можно потерять не только тело, но и бессмертную душу, о главном мы задумываемся поздно.

О том же говорит, не успокоившись, поэт в русском варианте «Леноры», у него появляется баллада «Людмила». И снова повторят мать:

О, Людмила, грех роптанье,

Скорбь — создателя посланье,

Зла создатель не творит,

Мертвых сон не воскресит.

А дальше она говорит о том, что страданье в жизни — только короткий миг, а потом смирные получают рай, а бунтующие — ад. Но и Людмила идет за любимым, который явился за ней в полночь, и путь их ведет к келье гробовой. Немного изменил поэт последние строки:

Смертных ропот безрассуден,

Царь всевышний правосуден,

Твой услышал стон творец,

Час твой бил, настал конец.

Приговор на этот раз звучит еще более резко и сурово. Но не мог на таком финале остановиться поэт. И как Данте, после ада заговоривший о рае, он пишет в утешение всем свою «Светлану». Здесь все начинается по-иному. Другим стало и взаимодействие с силами тьмы — девушки гадают, заглядывая за грани бытия, и тоже должны быть наказаны за такое любопытство. И зеркало, и свеча, готовы их переправить из одного измерения в другое, а когда человек снимает крест, то перед духами ада он оказывается особенно неуязвим:

Темно в зеркале; кругом

Мертвое молчание

Свечка трепетным огнем

Чуть лиет сияние.

Но страх у героини смешан с любопытством. Поэт знает, что не стоит пытать судьбу, она этого не любит и обязательно отомстит любопытным. И они уносятся в метель, рядом вьется черный ворон, все здесь говорит об ином мире. В избушке она видит гроб, но после молитвы пробуждается. И мы понимаем, что все кошмары ей только снились. Светлана пытается понять, что может значить этот сон, но у нее остается время для того, чтобы все исправить. Судьба благосклонна к тому, кто на нее не ропщет, — уверяет нас поэт.

Так в творчестве стремившегося к совершенству В. И. Жуковского появились три женских портрета, отразились три судьбы. И мы задумываемся о том, что каждый сам создает свой ад и свой рай в душе, во снах, видениях, душах наших он существовал во все времена. Бунт разрушителен для любой души. И жаль, что мы не услышали их заветов. Их великолепные творения так и остались несбыточными сказками. Но это не их вина, а наша беда. Так с кем мы сегодня останемся, с Леонрой, летящей в пропасть, с упрямой Людмилой или милой Светланой, единственной героиней, оставшейся в живых?

Урок 2 Э. По Тайна ворона

Окунувшись в Баллады В. А. Жуковского, и оригинальные и переводные, можно только подивиться тому уровню, который достигла поэзия к тому времени. В 19 веке, когда русская литература только зарождалась, век недаром называли золотым, это был невероятный скачок в развитии. Но это в России, значительно отставшей от мирового уровня. В Европе к тому времени литература достигла настоящих вершин. Уже в веке 18 появляются классические текст и авторы, которые останутся в веках. И среди них, конечно, Эдгар По, таинственный и великолепный — прославивший Америку на века. Самая его знаменитая Баллада «Ворон», не только переведена на многие языки мира, но и нет, наверное, крупного русского поэта, который не переводил ее снова и снова, особенно она была популярна в серебряном веке. Можно отдельно исследовать и сравнивать переводы, и это тоже интересная работа, но нам пока надо заглянуть в сюжет Ворона, по популярности он сравниться разве только с «Фаустом» Гете. Но что же такого было в этом тексте, что он снова заставляет нас к нему возвращаться.

У меня перед глазами перевод К. Бальмонта, так как именно он все мифические сюжеты чувствовал лучше многих. И так, что же там происходит? Конечно, полночь, старинные книги по колдовству и магии, внезапный стук.

Будто кто-то постучался — постучался в дверь ко мне

«Это, верно, — прошептал я, — гость в полночной тишине,

Гость стучится в дверь ко мне».

Хотя действие происходит и не в лесу, но старинные замки тоже наводят страх, переходящий в ужас. С первых строчек нас охватывает жуть. Да, в природе поздняя осень — пора всеобщего увяданья, а в замке — тлеющие в камине огни.

Герой страдает по покинувшей его любимой, которую зовут Ленора, и все его усилия направлены на то, чтобы вернуть ее назад, отсюда и обращение к колдовским книгам, и таинственные обряды. И герой распахивает дверь для неведомого гостя. Но за дверью никого нет в такой поздний час. Снова раздается стук, и на этот раз в окно влетает ворон.

Это посланник того, к кому обращался наш герой. И он появляется после заключения договора. В различных вариантах это может черный кот, черный пес — пудель чаще всего, или черный ворон — помощники Мефистофеля. Так зачем же он появился здесь в такой поздний час?

Не склонился он учтиво, но, как лорд, вошел спесиво

И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности своей

Он взлетел на бюст Паллады, что над дверью был моей,

Он взлетел — и сел над ней.

Ворон сразу выбрал богиню, которой в древности верно служил, и это была Афина Паллада. Он и тут сразу узнает ее. Ворон говорящий, но произносит он только одно слово «Никогда». И его в каждом конкретном случае можно трактовать по-разному.

Герой пытается угадать значение этого слова, когда он так отвечает на самые волнующие его вопросы, о том, что он не найдет забвения, что подобно Данте он не встретит свою Ленору даже в раю, а главное, что сам ворон его теперь никогда не покинет. Довольно страшно и жутко становится на душе после таких заявлений.

Он глядит уединенный, словно демон полусонный,

Свет струится, тень ложится, на полу дрожит всегда.

И душа моя из тени, что волнуется всегда,

Не восстанет никогда

Атмосфера становится все мрачнее от строфы к строфе. И для тех, кто уже знает Фауста, Ворон стал заключительный аккордом и еще одним откровением. Конечно, он совпал с тематикой серебряного века, ведь там царила не столько романтика, сколько любимая символистами мистика. А в балладе ее больше, чем достаточно

У А. Блока, который Ворона не переводил, есть оригинальная стихотворение с эпиграфом из Э. По, где снова появляется Мефистофель, вызываемый героем, чтобы заключить сделку и подарить ему вечную молодость, но в конце концов бес отказывается от этого сам, повторяя, что возврата нет…

И снова все то же самое

Ночь без той, зовут кого

Светлым именем: Ленора.

Эдгар По

Осенний вечер был. Под звук дождя стеклянный

Решал всё тот же я — мучительный вопрос,

Когда в мой кабинет, огромный и туманный,

Вошел тот джентльмен. За ним — лохматый пес.

На кресло у огня уселся гость устало,

И пес у ног его разлегся на ковер.

Гость вежливо сказал: «Ужель еще вам мало?

Пред Гением Судьбы пора смириться, со: р».

«Но в старости — возврат и юности, и жара…» —

Так начал я… но он настойчиво прервал:

«Она — всё та ж: Линор безумного Эдгара.

Возврата нет. — Еще? Теперь я всё сказал».

И странно: жизнь была — восторгом, бурей, адом,

А здесь — в вечерний час — с чужим наедине —

Под этим деловым, давно спокойным взглядом,

Представилась она гораздо проще мне…

Тот джентльмен ушел. Но пес со мной бессменно.

В час горький на меня уставит добрый взор,

И лапу жесткую положит на колено,

Как будто говорит: Пора смириться, со: р.

Вот такой вариант возвращения к безумному Эдгару, и без него не обходится, вероятно, ни один фильм ужасов. Но он показал, как это состояние рождается не во внешнем мире, а в душе человека, и это еще страшнее и необратимее.

Урок 3 Баллада «Ахилл» В. А. Жуковского

Творчество В. А. Жуковского — особая веха в нашей литературе. Можно с уверенностью сказать, что без него Пушкин был бы совсем другим. Тот ясный и легкий язык, мало отличающийся от современного, то стихосложение, к которому мы привыкли, в большей мере его заслуга. Да и поддержка Мастером юного Пушкина — тоже.

Конечно В. А. Жуковский — проповедник русского романтизма, это его перу принадлежат переводы и оригинальные русские баллады. Эти дивные сказания навсегда останутся с нами. Сегодня перечитывая Ленору — Людмилу — Светлану хотелось бы обратиться к стоящей особняком балладе «Ахилл».

Античные сюжеты в творчестве поэтов всегда привлекательны, да и темы оказались актуальными и для того и для нашего времени.

Так о чем же эта баллада? Ахилл должен сделать выбор — жить ли ему долго, но без славы и признания или прославиться, но быстро погибнуть. Он выбрал второе и теперь его преследуют мысли и близкой смерти.

Как жить с такими чувствами, какой должна быть жизнь? Чувства тревоги и страха возникают вольно или невольно в душе героя. В 1812 году сам Жуковский был молод, он не ведал о том, как рано оборвется жизнь и Пушкина, и Лермонтова, но странно угадал то, что станет для русских гениев так актуально в скором времени.

Говорят на войне, а на Троянскую войну герой и отправляется, жизнь более интенсивна, имеет большую ценность, потому что в любой момент человек может погибнуть, а потому надо жить торопиться, чувствовать спешить. Но воин вряд ли верит в свою смерть, когда он молод и силен. Ахилл же верит и знает, что она все время у него за спиной. Так какова же при этом должна быть его жизнь? Очень ярко прописан поэтом древний мир, так, что эффект присутствия поразителен.

Тихо все, кружась, сверкает

Пламень гаснущих костров,

И протяжно окликает

Стражу стража близ костров

Действие баллады начинается со знакового явления, когда царь Трои Приам приходит к Ахиллу за телом убитого им Гектора — старшего сына и наследника, которого надо похоронить с почестями. Сцена встречи несчастного отца с убийцей его сына знаменательна для обоих, она потрясает читателя. Но Ахилл понимает, что час расплаты для него близок, и завтра на месте Гектора будет он, только не придет его отец за телом, и похоронен он будет в чужой земле

Рокова приготовлена стрела,

Парка, жребию внимая,

Дни мои уж отвела,

И скрипят врата Аида,

И вещает грозный глас,

Все свершилось для Пелида,

Факел дней его угас

Ахилл говорит о том, что пробил его час, а вот Пелей даже похоронить не сможет героя, так стоила ли того вечная слава? Правильный ли выбор он сделал?

Корабли придут из Трои,

А меня ни на одном.

Там, где билися герои

Буду спать — и вечным сном

Вот и задумается герой невольно, а чего же он может еще добиться? Только того, что может быть его сын придет на место его гибели когда-нибудь, и не больше того

Чтоб на холм уединенный

Положить и меч и шлем

Наверное, никто больше так не писал о героях, погибших на чужой земле, когда их могилы будут так далеко, что родичи о них просто забудут. Но ничего удивительного, ведь баллада писалась в 1812 году, в те дни, когда армия Наполеона рвалась к Москве, и жалка участь тех французских солдат, кто погиб под Бородино, и в осажденной Москве, они никогда не смогут покоиться в родной земле.

Все это было и раньше, но смерть Ахилла их так ничему и не научила за эти столетия, так было и в античности, и в 19 и в 20 веке. Но об этом мало кто кроме В. А. Жуковского решился написать. И хотя здесь нет привычных для баллад образов — мертвецов, духов, преследующих людей, сам Ахилл еще жив, но впечатление она производит очень сильное на любого читателя… Есть о чем задуматься нам всем.

Урок 4 Жуковский «Кассандра»

Задолго до «Пророка» А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова была написана баллада «Кассандра» — о древней троянской царевне, дочери Приама, в которую влюбился сам Аполлон. Но она отвергла его любовь, за что и была жестоко наказана мстительным богом. Он подарил ей дар предвидеть грядущее, но сделал так, чтобы ее пророчествам никто не верил.

Как жить герою Ахиллу с сознанием того, что не сегодня так завтра он погибнет? Как жить Кассандре, зная, что случится завтра, но без возможности предотвратить беду?

События в балладе разворачиваются в тот момент, когда Ахилл оказался в Трое и женился на сестре Кассандры, и царь Приам встретился с ним при пока еще радостных обстоятельствах — они заключают брачный союз, и старый царь получает лучшего воина в ряды защитников своего мира.

В те времена такие союзы были делом привычным, цари и князья возлагали на них большие надежды. И только Кассандра и в такие праздничные минуты не может смириться с тем, что творится в ее мире.

Я одна мечты лишенная,

Ужас мне, что радость там.

Вижу, вижу окрыленная,

Мчится гибель на Пергам

Недаром считается, что знания умножают печали, Кассандра одна против всех, она пытается бороться, но она бессильна разубедить их во всем.

Тот, кто все предвидит, лишается радости и покоя, его жизнь превращается в кошмар. Пушкин утверждает, что на свете счастья нет, но есть покой и воля. Только и покой герои его «Сказки о царе Салтане» обретают, лишь отправившись на остров Буян, на тот свет. Там воссоединяются с любимыми и близкими, герой Лермонтова только мечтает о том, что можно забыться и заснуть, то же самое чувствует и троянская царевна

Лишь незнанье — жизнь прямая;

Знанье — смерть прямая нам.

И для поэтов, философов, волхвов все это исполняется, все становится реальностью. Напрасно просит царевна, чтобы забрал свой дар назад Феб, он останется с нею до трагического конца

Феб, возьми твой дар опасный,

Очи мне спеши затмить;

Тяжко истины ужасной

Смертною скуделью быть…

Мудрецы недаром говорят, что человеку не стоит заглядывать в грядущее, надо жить настоящим и радоваться тому, что мы имеем, в этом смысл жизни человека, иначе мы теряем настоящее, а будущее может и не наступить вовсе.

В поэме сестра Кассандры Поликсена выходит замуж за Ахилла, не ведая о том, что вместе с ахейцами он пойдет на Трою войной, убьет ее брата, разрушит ее мир. И только незнание делает ее счастливой хотя бы на короткий срок, в отличие от сестры. О чем же думает во время этой свадьбы Кассандра?

Все предчувствуя и зная,

В страшный путь сама иду.

Ты падешь, страна родная,

Я в чужбине гроб найду

Мы тоже, заглядывая в прошлое, знаем, что Троя падет, царевна станет рабыней победителя — царя Микен, умрет в один с ним день от руки его жены — царицы Клитиместры, когда после долгого похода Агамемнон все-таки доберётся до своего дома. Так все случится, но нужно ли об этом знать заранее, чтобы не было в жизни ни дня покоя, мы не сможем прожить без тревог даже тот отрезок времени, который нам дан.

Я забыла славить радость,

Став пророчицей твоей.

Слепоты погибшей сладость,

Мирный мрак минувших дней,

С вами скрылись наслажденья!

Он мне будущее дал,

Но веселие мгновенья

Настоящего отнял.

— об этом твердит Кассандра еще во время свадебного пира. Но недаром свадебный пир часто сравнивается с похоронным, обряды и того и другого очень похожи, вот что слышит Кассандра, она знает о гибели Ахилла, о том, что станет с ее миром, как ей с этим жить?

И слова еще звучали…

Вдруг… шумит священный лес.

И зефиры глас примчали:

«Пал великий Ахиллес!»

Машут Фурии змиями,

Боги мчатся к небесам…

И карающий громами

Грозно смотрит на Пергам.

Страшна судьба поэта, ставшего пророком. Где и в каком времени бы он не жил, он видит и слышит все, что случится.

Чуть ли не самым первым стихотворением А. Блока была знаменитое, сбывшееся позднее его пророчество

Увижу я, как будет погибать

Вселенная, моя отчизна.

Я буду одиноко ликовать

Над бытия ужасной тризной.

Пусть одинок, но радостен мой век,

В уничтожение влюбленный.

Да, я, как ни один великий человек,

Свидетель гибели вселенной

Стать свидетелем гибели Трои или Вселенной — страшное наказание, от него никуда не деться, если тебе дан страшный дар, остается только принять все, как должное.

Урок 5 «Гаральд» В. А. Жуковского

Если античному герою Ахиллу была предсказана смерть в молодости, и он покорно следует за судьбой, решив обрести бессмертие в веках, то совсем иной оказалась судьба Норвежского конунга Гаральд, уж точно любимца и баловня Фортуны. Хотя в самом начале, когда дядюшка прогнал юношу с его земель, так сказать было трудно. И все-таки, оказавшись при дворе Киевского князя Ярослава, он окреп, возмужал, получил все для того, чтобы завоевать мир и вернуть свои земли, стать королем, да и жениться при том на дочери Киевского князя. Вот что значит правильно стимулировать изгнанника.

Отбиты вражьи знамена

И веют и шумят,

И гулом песен круговых

Кругом холмы гудят

Перед нами победитель, которому не страшна смерть. И пусть он остается один, все воевавшие с ним уже покинули этот мир, но ему спокойно и хорошо греться на солнце и вспоминать о славном пути

Лишь он, бесстрашный вождь Гаральд,

Один не побежден.

В нетленный с ног до головы

Булат закован он.

И при взгляде на героя можно подумать, что он стал памятником самому себе. Одиночество героя немного тревожит автора. Не потому ли и он сам сумрачно-уныл, и атмосфера тревожная вокруг. Он едет сквозь густой лес, который символизирует его жизнь. А ведь именно в таком лесу совершаются в европейских балладах все самые страшные события, там обитают разные духи, от прекрасных фей, до жутких великанов, которые порой не слишком дружественно относятся к людям, особенно если с ними не говориться и обидеть их чем-то.

Именно в такой лес отправляется герой Данте «Земную жизнь пройдя до середины, чтобы спуститься в Ад и посмотреть, как устроен тот мир, а потом рассказать об увиденном людям. Там же обитает и Лесной царь — герой еще одной баллады Жуковского. Но нашему герою лес не может принести каких-то забот и хлопот, потому что, добравшись до ручья, Гаральд погружается в сон, который в чем-то похож на смерть, но это все — таки сон, так до поры, до времени, засыпает король Артур, любимый герой Английских мифов, о таком сне мечтает и герой Лермонтова:

Я ищу свободы и покоя!

Я б хотел забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы…

Я б желал навеки так заснуть,

Чтоб в груди дремали жизни силы,

Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,

Про любовь мне сладкий голос пел,

Надо мной чтоб вечно зеленея

Тёмный дуб склонялся и шумел.

Но если он может только мечтать о таком блаженстве, то Гаральд его достиг. И по тем же мифам и король Артур, и Гаральд должны пробудится в трудный для своего мира час, чтобы прийти на помощь тем, кто жив.

Но оставив героя в его зачарованном сне, но пора заглянуть в эталон европейских баллад, переведенных на русский язык — это Лесной царь.

Перевод стихотворения Гёте

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?

Ездок запоздалый, с ним сын молодой.

К отцу, весь издрогнув, малютка приник;

Обняв, его держит и греет старик.

«Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?»

«Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул:

Он в темной короне, с густой бородой».

«О нет, то белеет туман над водой».

«Дитя, оглянися; младенец, ко мне;

Веселого много в моей стороне;

Цветы бирюзовы, жемчужны струи;

Из золота слиты чертоги мои».

«Родимый, лесной царь со мной говорит:

Он золото, перлы и радость сулит».

«О нет, мой младенец, ослышался ты:

То ветер, проснувшись, колыхнул листы».

«Ко мне, мой младенец; в дуброве моей

Узнаешь прекрасных моих дочерей:

При месяце будут играть и летать,

Играя, летая, тебя усыплять».

«Родимый, лесной царь созвал дочерей:

Мне, вижу, кивают из темных ветвей».

«О нет, все спокойно в ночной глубине:

То ветлы седые стоят в стороне».

«Дитя, я пленился твоей красотой:

Неволей иль волей, а будешь ты мой».

«Родимый, лесной царь нас хочет догнать;

Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать».

Ездок оробелый не скачет, летит;

Младенец тоскует, младенец кричит;

Ездок подгоняет, ездок доскакал…

В руках его мертвый младенец лежал.

Вроде бы мы в том самом лесу, где заснул у ручья Гаральд, но совсем иная тревожная атмосфера, ночь, и старик с ребенком на руках скачет через этот лес, ребенок болен, и Старик пытается его спасти. И у славян был такой дух леса — Леший — доброе существо, которое заботится о лесе и его обитателях, следит за порядком и наказывает тех, кто этот порядок пытается нарушить, с ним всегда можно договориться, и чаще всего он не причиняет зла, совсем другое дело этот герой.

Ребенок, вероятно, находится уже в пограничном состоянии, душа его мечется между миром живых и мертвых. Он даже может описать, как выглядит этот дух

«Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул:

Он в темной короне, с густой бородой».

Старик, все еще находясь в мире живых, разглядеть его не может, потому ему и кажется, что это только туман, и никого там нет. И затем младенец слышит и голос царя, который его зовет. Говорят, что никогда нельзя отзываться на такой зов, потому что это позволит ему забрать душу с собой. Старику же кажется, что это только ветер шумит.

Но дух обещает драгоценные дары, радость, любовь его дочерей, — все, о чем только мечтать может душа человека. И напрасно всадник пытается убежать из этого леса, отвести беду от сына. Все закончилось плачевно на этот раз, потому что не может человек победить в схватке с духами

Ездок подгоняет, ездок доскакал…

В руках его мертвый младенец лежал.

В многочисленных мифах разных народов лес — это пограничье между миром живых и мертвых, и лучше там не оказываться ночью, в одиночестве, баллады же и страшные сказки призваны напугать человека, показать его слабость перед миром природы

Великолепные образцы романтизма пришли в русскую литературу из европейской благодаря переводам В. А. Жуковского. На их основе он порой писал и свои оригинальные произведения со славянскими мотивами. И юный А. С. Пушкин подхватил эту идею, продолжил и развил дело, начатое учителем.

Урок 6 Стихотворение «Свободы сеятель»

Свободы сеятель пустынный,

Я вышел рано, до звезды;

Рукою чистой и безвинной

В порабощенные бразды

Бросал живительное семя —

Но потерял я только время,

Благие мысли и труды…

Паситесь, мирные народы!

Вас не разбудит чести клич.

К чему стадам дары свободы?

Их должно резать или стричь.

Наследство их из рода в роды

Ярмо с гремушками да бич.

Это стихотворение остается знаковым для понимания смысла и мировоззрения А. С. Пушкина, хотя и относится оно к 1823 году, периоду становления и развития. Но лицейские грезы изменяются, как и отношение к миру, к месту поэта в этом мире. Постепенно меркнут мечты о свободе в столкновении с суровой реальностью. За строчками уже слышится тоска и разочарование «Я вышел рано», когда мир еще не был готов к явлению его. Было приложено много усилий, но при этом мало что получилось.

Герой чувствует, что ему не удалось разбудить массы, повести их за собой, а силы были растрачены напрасно, оттого и появляется образ пустыни, пустынного мира.

Но потерял я только время, — вот главное грустное открытие поэта, еще очень молодого человека, у которого, казалось бы, все впереди.

Невольно вспоминается Лермонтовское « А он мятежей, просит бури, как буре есть покой». Но ту самую бурю герой Пушкина уже пережил, и ничего кроме разочарований не получил, отсюда образ народа — стада, который будет безмолвствовать в «Борисе Годунове». Правда, там совсем другая эпоха, но в мире мало что изменилось. Мы не сразу понимаем, что в 1823 году надвигается восстание декабристов, а все они, пока «свободою горят»…Это еще время вольности и мечтаний, ощущения, что в мире можно все изменить. Только у Пушкина нет таких иллюзий. Ярмо и бич — вот что получил в наследство народ. И это юношеское признание звучит ярче и жёстче, чем то, что будет озвучено в зрелые годы. Но оно не только зародилось, но и утвердилось в душе поэта.

Через два года на Сенатскую площадь выйдут декабристы. А не звучит ли это предупреждением для них, о том, что ничего этого не нужно делать пока. Когда Пушкина снова и снова записывают в их ряды, то очевидно, что люди никогда не читали внимательно строк, написанных накануне, или их смысл не слишком понятен. Вряд ли даже под давлением тех знакомых и приятелей, которые были в тайном обществе, могли измениться его взгляды. Да и не стал бы он бунтовать, прекрасно зная, что все они обречены.

Отчаяние чувствуется в стихотворении оттого, что сеятель зерен свободы, которые не всходят, видит результат своего напрасного труда.

Именно на 1823 год приходится Южная ссылка Пушкина, знакомство с декабристами из Южного общества, споры, о том, как можно что-то изменить в России. В Одессе он встречался с Павлом Пестелем — самым радикальным из бунтовщиков, который точно залил бы всю Россию кровью, если бы они пришли к власти. И противоречия во взглядах были очень серьезными.

В стихотворении знаковые слова — честь, свобода, звезда, отчизна, пустыня, они появятся снова и снова в стихотворениях этого периода.

— Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы

— все-таки таково еще настроение поэта в те роковые дни. Позднее поймут многие, что он был прав, что кроме горя и страданий ничего не принесет им бунт. Поэт был уверен, что только просвещение должно принести свои плоды. И пусть его попытка оказалась не удачной, но нельзя сворачивать с этого пути на дороги бунта и уничтожение всего, что есть в этом мире.

Урок 7 Пророк А. С. Пушкина

Духовной жаждою томим,

В пустыне мрачной я влачился, —

И шестикрылый серафим

На перепутье мне явился.

Перстами легкими как сон

Моих зениц коснулся он.

Отверзлись вещие зеницы,

Как у испуганной орлицы.

Моих ушей коснулся он, —

И их наполнил шум и звон:

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полет,

И гад морских подводный ход,

И дольней лозы прозябанье.

И он к устам моим приник,

И вырвал грешный мой язык,

И празднословный и лукавый,

И жало мудрыя змеи

В уста замершие мои

Вложил десницею кровавой.

И он мне грудь рассек мечом,

И сердце трепетное вынул,

И угль, пылающий огнем,

Во грудь отверстую водвинул.

Как труп в пустыне я лежал,

И бога глас ко мне воззвал:

«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей».

Прошло всего лишь три года с того дня, когда появилось пронзительно-печальное стихотворение «Свободы сеятель пустынный», но какие события происходили в те времена, кажется, что прошла целая вечность, и мир был разделен на до и после восстания декабристов. Хотя для Пушкина и его мировоззрения ничего принципиально не изменилось. Он не был готов к такому повороту, и не принимал участия в бунте, находясь в это время в ссылке в Михайловском. И все же после арестов, казней, после допросов и суда над многими лучшими умами России и близкими ему людьми, он понимает, что жизнь продолжается и возвращается к творчеству. Тогда и появляется одно из главных его стихотворений «Пророк»…

Если еще до бунта он называл этот мир пустыней, что остается ему чувствовать и делать теперь, когда иных уж нет, а те далече.

Духовной жаждою томим,

В пустыне мрачной я влачился,

— так он определяет и время, и себя в этом времени. Должно произойти чудо, чтобы что-то переменилось. И этим настоящим чудом стало явление Шестикрылого Серафима, если в Москву Булгаковскую являются бесы во главе с Воландом и пытаются там что-то переменить, то героя Пушкина встречает

Шестикрылые серафимы — это верховные ангелы, наиболее приближенные к Богу в христианской и иудейской религиозных традициях. Они обладают колоссальными силами и возможностями, практически равными божественным — сам Сатана ранее был одним из них.

Вот такое могущественное создание и встретил в пустыне наш герой, и пришло время ему преобразиться, как птица Феникс, он должен сгореть дотла, и появиться в новом качестве, обновленным и молодым, но Серафим все-таки поступит с ним иначе. Хотя как в старые добрые времена, появляется на перепутье — перекрестке, куда выходят герои в час выбора, и где происходят с ними все самые важные события. Там обычно находится камень, который и указывает им, куда надо двигаться, там появляются вестники…

В данном случае герой начинает видеть и слышать, но видит и слышит значительно больше, чем простой смертный — небо, ангелов полет, все, что творится в подводном мире, все, что скрыто от посторонних глаз.. Но за такой дар пришлось заплатить большую цену. Если бог Один в скандинавских мифах лишился одного глаза, чтобы получить мудрость, то на этот раз героя лишается языка, получив вместо него жало змеи — он не сможет больше лгать, лукавить, петь оды царям. Помните, в «Песне о Вещем Олеге»

Волхвы не боятся могучих владык,

И княжеский дар им не нужен.

Так и здесь он становится хранителем мудрости и Пророком.

В греческих мифах, чтобы получить в награду оракул, Аполлон был лишен любви, вот и с героем происходит что-то подобное. Серафим рассек мечом грудь и вынул сердце, которого Пророк лишается, на месте его оказался горящий уголь. И позднее он признается

На свете счастья нет, а есть покой и воля.

Так что же остается тому, у кого жало змеи вместо языка и уголь горящий вместо сердца. Что происходит после его преображения. Ему остается только «глаголом жечь сердца людей» — просвещать, заставлять жить по совести.

Но из тех же античных мифов мы знаем, что таким же даром наградил Аполлон троянскую царевну Кассандру, у нее был дар пророчества, она знала, что случится, но никто ей не верил. Такова же участь и поэта, ставшего Пророком. Иначе не появилось бы стихотворение «Анчар», где нет богов и ангелов, а остаются только люди.

Финал « Пророка» остается открытым, трудно сказать, что же будет дальше, когда герой вернется к людям, изменится ли что-то в его жизни и как изменится. Забегая вперед, можно сказать, что до писал Пушкинское стихотворение М. Ю. Лермонтов, в беспощадной жесткой манере поведал он нам о дальнейшей судьбе пророка.

Урок 8 Анчар. С. Пушкина

АНЧАР — ДРЕВО ЯДА (ПРИМ. ПУШКИНА)

В пустыне чахлой и скупой,

На почве, зноем раскаленной,

Анчар, как грозный часовой,

Стоит — один во всей вселенной.

Природа жаждущих степей

Его в день гнева породила,

И зелень мертвую ветвей

И корни ядом напоила.

Яд каплет сквозь его кору,

К полудню растопясь от зною,

И застывает ввечеру

Густой прозрачною смолою.

К нему и птица не летит,

И тигр нейдет: лишь вихорь черный

На древо смерти набежит —

И мчится прочь, уже тлетворный.

И если туча оросит,

Блуждая, лист его дремучий,

С его ветвей, уж ядовит,

Стекает дождь в песок горючий.

Но человека человек

Послал к анчару властным взглядом,

И тот послушно в путь потек

И к утру возвратился с ядом.

Принес он смертную смолу

Да ветвь с увядшими листами,

И пот по бледному челу

Струился хладными ручьями;

Принес — и ослабел и лег

Под сводом шалаша на лыки,

И умер бедный раб у ног

Непобедимого владыки.

Стихотворение «Анчар» было написано в 1828 году, через два года после появления «Пророка». Его нельзя в полном смысле назвать продолжением, хотя во многом в нем раскрывается только намеченная в том стихотворении тема о власти земной и небесной.

Анчар — это дерево яда, находящееся в пустыне. Но вспоминается и то, что Серафим наделил Пророка ядовитым жалом вместо языка, чтобы тот «глаголом жег сердца людей и был « с волей небесною дружен». И снова пустыня, привычный образ для поэта, но на этот раз это настоящая пустыня, а не метафорическая, в которой стоит одинокое дерево, несущее смерть всем, кто к нему приблизится. Это и образ России после бунта декабристов, когда о свободе, равенстве и братстве можно было позабыть. Потому не только к ссыльным обращался поэт, когда призывал хранить гордое терпенье, этот его призыв пригодился бы всем без исключения.

Не пропадет ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье — и по ту и по это строну такое терпение просто необходимо. Он же сам ощущает себя пророком, только верят ли ему те, кто читает эти строки? Вспомните миф про Кассандру, которая точно знала, что случится с ее миром, она видела заранее разрушенную Трою, когда ее близкие праздновали победу. Ему, как никому другому должны быть близки мысли и чувства троянской царевны, и бессилие из-за невозможности что-то изменить. И новое стихотворение — это поэтический отклик на все переживаемое в те дни.

И так, все они оказались в мире, который подобен «пустыне чахлой и скупой». Одинокое дерево оббегает зверь и облетает птица, понимая, как оно опасно, только ветер, наткнувшись на него, становится тлетворным, ядовитым, и несет этот яд дальше.

Кстати, славяне верили в то, что многие болезни переносятся по ветру и передаются по воздуху. Пушкин, долгие годы работавший нал славянским эпосом, прекрасно знал все эти обычаи и верования. Но что творит человек, наделенный властью, и готовый обрушится на своих соседей, чтобы захватить их земли.. Царю понадобился яд, и он отправляет к Анчару верного раба.

Кстати, больше всего отравителей было среди царей и королей. Среди сильных мира сего. Вспомните Бал Сатаны у Булгакова, там перед Маргаритой проходят исключительно отравители и рассказываю, как и что они делали. И главное испытание для королевы — выслушать такие истории и не показать своих истинных чувств. А потом, после бала, она и сама выпьет отравленное вино, чтобы отправиться за Мастером в уютный домик и обрести покой.

У Пушкина перед нами два героя — властелин и его раб, который понимает, что он обречен на гибель, но исполняет то, что от него требуется. Властелин понимает, что раб обречен, но отдает приказ и требует его исполнения.

И умер бедный раб у ног

Непобедимого владыки

Сразу возникает вопрос — ради чего были принесены такие жертвы?

Чтобы напоить ядом стрелы и разослать гибель соседям. Если в «Пророке» финал был открытый, мы могли только догадываться о том, что будет дальше с преображенным. В отношениях между людьми в Анчаре все предельно ясно. И от стихотворения веет страшной безысходностью.

Вполне предсказуема реакция нового императора на этот текст, а ведь он был личным цензором для поэта, и там он увидел слово царь, и естественно все принял на свой счет. Но Поэт понимает, что он подчиняется не власти земной, а только воле небес и обязан глаголом жечь сердца людей, правду говорить сильным мира сего, стоящим у трона. Он обречен на гибель и спокойно принимает свою участь.

Урок 9 А.С.Пушкин «Русалка»

Над озером, в глухих дубровах,

Спасался некогда монах,

Всегда в занятиях суровых,

В посте, молитве и трудах.

Уже лопаткою смиренной

Себе могилу старец рыл —

И лишь о смерти вожделенной

Святых угодников молил.

Однажды летом у порогу

Поникшей хижины своей

Анахорет молился богу.

Дубравы делались черней;

Туман над озером дымился,

И красный месяц в облаках

Тихонько по небу катился.

На воды стал глядеть монах.

Глядит, невольно страха полный;

Не может сам себя понять…

И видит: закипели волны

И присмирели вдруг опять…

И вдруг… легка, как тень ночная,

Бела, как ранний снег холмов,

Выходит женщина нагая

И молча села у брегов.

Если обратиться к нашей древней истории, то мы знаем, как долго еще язычество уживалось вместе с христианством после 988 года, когда князь Владимир Красно Солнышко принес в мир новую веру. И в «Слове о полку Игореве» в тринадцатом веке есть только языческие символы и образы, и лишь в финале скупо появляются какие-то знаки новой веры, которая всегда была страшно далека от русской души.

А. С. Пушкин написал дерзкое стихотворение «Русалка», которое не было напечатано даже в собрании его сочинений, и появилась жалоба в министерство Просвещения из патриархии, когда он попытался включить его в новые сборники. Но что же так насторожило служителей церкви?

Перед нами довольно изящная баллада, в которой один из любимых языческих образов дохристианской Руси — прекрасная русалка, и именно она искушает старого монаха.

Человек удалился от мира для того, чтобы молиться и приблизиться к своему богу. И какая же опасность подстерегает его в уединении? Над озером появляется прекрасная нагая дева, и как обычно это было в рассказах, связанных с русалками, расчесывает свои длинные волосы. Появляется она, как и всякая сила, именуемая христианами нечистой, в полночь.

Бела, как ранний снег холмов,

Выходит женщина нагая

И молча села у брегов.

Старик, который мог с бесами, его одолевавшими, сладить, оказался перед ней бессилен. Но не от страсти, а от страха дрожит монах. Почему же такое происходит?

Увидев ее, он убедился в том, что тот мир, который предали и пытались уничтожить его предки, продолжает существовать. И явление русалки — веское тому доказательство. Если бесов с новой верой примирить удалось, то русалки оставались пережитками язычества, и их не могло уже быть в христианском мире. Монах в тот момент убедился в обратном, они существуют, они рядом. Но тогда невольно он перестает верить своему богу, потому что не смог бы ужиться с прошлым. Она увлекает его не в пучину страсти, как это традиционно описывают другие поэты, а в пучину безверия, отречения от своего бога:

Она манит его рукой,

Кивает быстро головой.

И после этого исчезает, оставляя его наедине крамольными раздумьями у последней черты. И понимают и Пушкин, и его противники, что любому из нас страшно заглянуть не в бездну греха, а в бездну неверия, когда ни раскаяние, ни молитва больше не могут спасти человека. И у Данте, сладострастникам отводится третий круг ада, в то время как неверующие остаются в пятом:

Всю ночь не спал старик угрюмый,

И не молился целый день

Русалка сделала свое черное дело. Он мог бы замолить любой грех, но если он больше не может молиться — вот что самое страшное для христианина. Но молитва больше не имеет для него никакой силы. Русалка, даже исчезнув, не оставляет его.

Перед собой с невольной думой

Все видел чудной девы тень

Если бы Пушкин хотел показать грехопадение монаха, то он привел бы живую деву к своему герою. Но у нас на глазах столкнулись два совершенно разных мира, две веры, которые и тогда и позднее сосуществовали рядом. Но вера, которая тысячелетия царила на славянских землях, на поверку оказалась значительно сильнее, чем краткая и насильно навязанная чужая вера. Русалка ведет свою игру, и он полностью ей подчиняется:

Глядит, кивает головою,

Целует издали, шутя,

Играет, плещется волною.

Но то, что для русалки только игра, для монаха страшнее гибели, потому что с ним будет покончено раз и навсегда.

А мы знаем, что в разных системах поцелуй, это еще знак магический, который может оживить человека, или убить его окончательно, заморозить его душу. Монах вырвался из мира, в котором провел всю свою жизнь, и дева без всяких усилий погубила его, он ушел к ней.

Заря прогнала тьму ночную,

Монаха не нашли нигде.

Он ушел в пучину неверия. А по колдовским поверьям, именно вода является тем переходным рубежом из одного мира в другой. Так и исчез еще один верный раб божий.

Глядит на старого монаха

И чешет влажные власы.

Святой монах дрожит со страха

И смотрит на ее красы.

Она манит его рукою,

Кивает быстро головой…

И вдруг — падучею звездою —

Под сонной скрылася волной.

Всю ночь не спал старик угрюмый

И не молился целый день —

Перед собой с невольной думой

Все видел чудной девы тень.

Дубравы вновь оделись тьмою;

Пошла по облакам луна,

И снова дева над водою

Сидит, прелестна и бледна.

Глядит, кивает головою,

Целует издали шутя,

Играет, плещется волною,

Хохочет, плачет, как дитя,

Зовет монаха, нежно стонет…

«Монах, монах! Ко мне, ко мне!..»

И вдруг в волнах прозрачных тонет;

И все в глубокой тишине.

На третий день отшельник страстный

Близ очарованных брегов

Сидел и девы ждал прекрасной,

А тень ложилась средь дубров…

Заря прогнала тьму ночную:

Монаха не нашли нигде,

И только бороду седую

Мальчишки видели в воде.

Но почему в 1819 году, в довольно благополучное для него время, поэт написал такое странное стихотворение? Он прекрасно знал русские сказки и былины — в них жила душа народа, и поэт догадывался о том, что она так и оставалась чаще всего языческой.

В стихотворении Лермонтова «Русалка» перед нами совсем иная картина. Оно, прежде всего о страшном одиночестве прекрасной девы. Там нет ни одной живой души, способной ею любоваться. Ее песня печальная долетает до берегов. И она поет о мертвом витязе на дне озера, но и он прибыл сюда из чужой стороны, и равнодушен к ней:

Но к страстным лобзаньям, не знаю зачем,

Остается он хладен и нем

Это только странный сон, о котором мечтал герой, чтобы «забыться и заснуть». Перед нами традиционный образ. Но и М. Ю. Лермонтова эти чудные создания существуют в нашем мире рядом с людьми.

Урок 10 Русалка М. Ю. Лермонтова

Больше всего мифов у разных народов существует именно о русалках. Так их называют в русских мифах и сказках, у европейских народов — озерные девы.

С давних пор выделяли славяне девушек, погибших не своей смертью, чаще всего утонувших, которые потом обитали на дне озер. Их души пребывали в травах и снадобьях, потому они отличались неземной красотой. Как и многие духи, они обитали в потустороннем мире, а потому порой их называли навками. (Навь у славян — «души умерших», «мертвушки». ) Умирали они до вступления в брак, а потому и оставались всегда молодыми — просватанные невесты, не дожившие до свадьбы. Иногда они являлись обнаженными или в прозрачных белых одеждах, часто они ходили в тех нарядах, в которых их похоронили, с распущенными волосами и венком на голове. По старинным обычаям таким девушкам устраивали свадьбу во время похорон.

Но порой встречали на берегу озер в полночь и уродливых, косматых старых баб, похожих больше на ведьм, но они были еще и горбаты. Ходили они в лохмотьях с клюкой в руках. Всегда их можно отличить от живых людей — у них черты потусторонней нечисти — холодные руки, распущенные волоса (это не допускалось у живых женщин и девушек).

На земле они появлялись на Троицу или на Русальной неделе, когда зацветала рожь. В это время их можно было увидеть в разных местах: в поле, у воды, на деревьях, на мосту, на кладбище, на перекрестках дорог. Они могли появиться и в домах, где прежде жили, а там прятались от посторонних глаз за печью или в углах. Они неожиданно являлись из иного мира и после отведенного им срока уходили туда, откуда пришли.

Вода и деревья, где обитали русалки, считались местом перехода из мира живых в мир мертвых, потому именно там они и появлялись. По всем поверьям весной оживали не только растения, но и души умерших.

Слово «русалка» связанно со словом «роза». Именно розами усыпали те места, где они появлялись. Они охраняли посевы и урожай. Но если люди нарушали запреты, они в отместку могли навредить им — « вытоптать» и «высушить» посевы, а порой насылали ливни, бури, град и засуху.

Много сказок и мифов связанно с русалками, которые по ночам плещутся в воде, а днем кувыркаются в поле, вьют венки, играют и хлопают в ладоши, поют, кричат, хохочут. Часто они пугают людей или подшучивают над ними, иногда душат и щекочут до смерти, реже — топят в воде, превращают в животных или предметы, похищают и портят пряжу, полотно. Они могут забрать оставленных без присмотра младенцев. В сказках русалка появляется с ребенком на руках, оставляет его и награждает того, кто о нем позаботится. Но порой они гоняются за детьми и душат их, если те появляются в поле во внеурочное время. О погибших детях так и говорили: « Русалки забрали их к себе»

Иногда верили, что такие встречи оборачиваются для людей болезнью. У человека трескается голова, и перекашивается лицо. Люди верили в то, что особенно сильны русалки, как и вся нечисть, по ночам, до первых петухов. От них оберегает крест, молитва, магический круг. Боятся они и растений — особенно полыни, крапивы, чеснока.

В дни Русальной недели люди переставали прясть, ткать, шить, не работали в поле, не ремонтировали избы, не ходили в лес за дровами. Чтобы задобрить русалок, на ночь оставляли ужин, одежду на деревьях. В последний день недели они отправлялись на тот свет, и называется он « проводы русалок». В сказках они чаще всего ищут любви земного юноши, обещают ему несметные богатства, а потом забирают на дно морское и оставляют в своих владениях.

По всем поверьям у славян русалки ненавидят женщин. Они заставляют их раздеться и голыми отправляют из леса назад, но всячески прельщают мужчин. Никто из них не устоит против такой красоты. При первом взгляде они влюбляются и остаются зачарованными. Если русалка окликает по имени, то нужно хранить молчание: не зная имени, она не может причинить вреда.

Стариков и старух русалки не любят и прячутся от них. Они могут слышать только голоса русалок и видеть, как колеблются ветви под ними.

Образ русалки часто появлялся в литературных произведениях русских писателей и поэтов. Самое знаменитое стихотворение написал М. Ю. Лермонтов, а сказка, которая известна во всем мире «Русалочка» Г.-Х. Андерсена и сегодня остается любимой не только среди детей, но и взрослых.

2.

Таинственный, мистический мир, который с самого начала окружает М. Ю. Лермонтова не мог не отразиться в его стихотворениях. И конечно, одной из первых тут появилась Русалка.

Она появляется на реке, в полночь, как и положено в мифах, играет и плещется в волнах. Это уже более традиционное, сказочное существо, потому что славянские русалки обитали в лесу, сидели на поваленных деревьях, есть здесь и еще одно новое явление — русалка поет. Хотя в славянской традиции никаких звуков они не произносили, только водили хороводы

М. Ю. Лермонтов РУСАЛКА

Русалка плыла по реке голубой

Озаряема полной луной.

И старалась она доплеснуть до луны

Серебристую пену волны.

И шумя и крутясь, колебала река

Отраженные в ней облака.

И пела русалка, и звук ее слов

Долетал до крутых берегов.

Русалка в данном случае больше похожа на греческую сирену, ведь это их песни сводили с ума путников. Но она рассказывает герою о том, как прекрасно на морском дне, и какая там тишина и покой. Но там же есть и витязь. утопленник, которого она стережет и охраняет сон

И пела русалка: « На дне у меня

Играет мерцание дня.

Там рыбок златые гуляют стада,

Там хрустальные есть города.

И там, на подушке из ярких песков

Под сенью густых тростников

Спит витязь — добыча ревнивой волны.

Спит витязь чужой стороны.

И что остается русалке, когда она не может разбудить и вернуть его к жизни? — только расчесывать кудри во мраке ночи да целовать в уста. Не о таком ли сне мечтал и сам поэт, правда на земле, а не на дне морском?

Расчесывать кольца шелковых кудрей

Мы любим во мраке ночей.

В чело и в уста мы в полуденный час

Целовали красавца не раз.

Но к страстным лобзаньям, не знаю зачем,

Остается он хладен и нем.

Он спит — и, склонившись на перси ко мне

Он не дышит, не шепчет во сне!

Он не идет за русалкой, но сразу чувствуется, что и вся обстановка, и песня русалки, и свидание с чудной девой ему милы и близки, в отличие от свиданий с Девами реальными и живыми, которые доставляли столько забот и хлопот. Кстати, в мифах у разных народов погибающие воины отправляются в рай, запалённый такими существами, которые и останутся вместе с героями до конца его дней и будут сопровождать всегда. А потому это стихотворение о русалке можно воспринимать и как то, что он находится на пороге между двумя мирами и готов шагнуть в тот самый мир, чтобы избавиться от забот и тревог. Оно поразительно отличается от Пушкинского стихотворения, где дева оказывается воинственной и просто расправляется с монахом, не оставляя ему шансов.

Так пела русалка над синей рекой.

Полна непонятной тоской.

И шумно катясь, колебала река

Отраженные а ней облака

Урок 11 А.С.Пушкин «Бесы» ИллюзиЯ и реальность

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

Еду, еду в чистом поле;

Колокольчик дин-дин-дин…

Страшно, страшно поневоле

Средь неведомых равнин!

«Эй, пошел, ямщик!..» — «Нет мочи:

Коням, барин, тяжело;

Вьюга мне слипает очи;

Все дороги занесло;

Хоть убей, следа не видно;

Сбились мы. Что делать нам!

В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам.

Посмотри: вон, вон играет,

Дует, плюет на меня;

Вон — теперь в овраг толкает

Одичалого коня;

Там верстою небывалой

Он торчал передо мной;

Там сверкнул он искрой малой

И пропал во тьме пустой».

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

Сил нам нет кружиться доле;

Колокольчик вдруг умолк;

Кони стали… «Что там в поле?» —

«Кто их знает? пень иль волк?»

Вьюга злится, вьюга плачет;

Кони чуткие храпят;

Вот уж он далече скачет;

Лишь глаза во мгле горят;

Кони снова понеслися;

Колокольчик дин-дин-дин…

Вижу: духи собралися

Средь белеющих равнин.

Бесконечны, безобразны,

В мутной месяца игре

Закружились бесы разны,

Будто листья в ноябре…

Сколько их! куда их гонят?

Что так жалобно поют?

Домового ли хоронят,

Ведьму ль замуж выдают?

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

Мчатся бесы рой за роем

В беспредельной вышине,

Визгом жалобным и воем

Надрывая сердце мне…

Наверное, отношение каждого русского литератора и художника к язычеству и христианству особенное, но именно в поэтических творения и видны яснее все те противоречия, которые существовали в их душах.

Ведь всем известно, что в поэтическом тексте автору некуда спрятаться, здесь поэт является нам таким, каков он есть на самом деле. И если в реальности он может оставаться неприступным для постороннего взгляда, то в своих творениях вдруг обнажается перед нами.

В 1830 году в творчестве Пушкина появилось странное и загадочное стихотворение « Бесы», правда здесь не должно было быть таких проблем как с «Русалкой», где он совсем уж явно заговорил о язычестве, которое живет даже в душе монаха и душе любого русского человека.

Бесов удалось примирить с христианством, они стали частью новых мифов, но о том ли пытается рассказать нам поэт?

«Бесы» Пушкина определили многое в литературных течениях и направлениях, перед нами уже не забавный и довольно нелепый герой Н. В. Гоголя из «Ночи перед Рождеством», а видения и иллюзии явно языческого мира. В отличие от Гоголя, всегда остававшегося в рамках христианского текста, поэт старается заглянуть совсем в иной мир.

Именно это стихотворение взял эпиграфом к самому жуткому и обличительному из романов Ф. М. Достоевский. Но у него тьма окончательно пала на проклятый мир, у А. С. Пушкина это еще иллюзии, сны, сказки, и страшные видения, где не поймешь, что фантазии, а что реальность. Но если так зыбка вера даже в душе старого монаха, то, что говорить о поэте, фантазии которого безграничны? Он знал многие сказки о бесах, ведьмах, русалках, там, где они еще царили в мире и повелевали снежными стихиями. И когда поэт остается в одиночестве в чистом поле, где бесновалась метель, то чего только не видится ему. Вьюга порождает самые чудовищные видения. А на небесах тучи устроили страшную пляску. Луна кажется невидимкой, она в этом мире едва освещает путь. Мутное небо и ночь — они охватывают этот мир, и в такой темноте появляются толи тени, толи видения. И не случайно путник сбился с пути, а ямщик все очень просто объясняет:

В поле бес нас водит видно,

Да кружит по сторонам.

И они погружаются в жуткую сказку, и перемещается в необычные миры.

Посмотри: вон, вон играет,

Дует, плюет на меня:

Вот — теперь в овраг толкает

Одичалого коня.

Люди оказались в дьявольской ловушке, и никак не могут объяснить то, что происходит вокруг. На глазах у них бес меняет обличие, то кажется то верстой, то искрой. Он все время ускользает, так, что догнать его невозможно. Но это не христианский образ. Неотрывны от стихии бесы были именно в язычестве. Чем дальше вьюга, тем страшнее становится. Кони то останавливаются, несутся прочь, не разбирая дороги, и понятно, что руководит ими какая — то неведомая дикая сила. Но стоит только приглядеться, и взору открывается жуткая картина:

Вижу: духи собиралися,

Средь белеющих равнин.

И это уже не христианские черти, которых мы видели от творений Гете до Гоголя, а те языческие создания, которые в свое время правили миром:

Бесконечны, безобразны,

В мутной месяца игре,

Закружились бесы разны,

Будто листья в ноябре.

И в такой обстановке, когда границы между мирами размыты, герой заглянул за черту, и видит то, что не дано увидеть обычному человеку. Он видит тот самый мир духов, укрытый от наших глаз:

Сколько их! Куда их гонят,

Что так жалобно поют?

Домового ли хоронят,

Ведьму ль замуж выдают?

Тут уже появляются и другие обитатели языческого мира. Дорисовывается грандиозная картина. Когда была дописана эта фантасмагория, поэт не мог знать, что пройдет совсем немного времени, и они смогут прорваться в этот мир и заполонить его, подчинив себе. Уже у Пушкина мы не видим ни одного ангела в этой вьюге, герой беззащитен перед бесами. Пока на короткий срок они владеют миром. Они сначала являются к отдельным людям и очень хотят воплотиться, а потом их видит целый город — Москва у Булгакова в романе «Мастер и Маргарита».

Их еще не было в повседневной жизни в пушкинскую эпоху, это только предвидение и предчувствие:

Мчатся бесы рой за роем,

В беспредельной вышине.

Визгом жалобным и воем

Надрывают душу мне.

Но у Гоголя перед Рождеством бес разгуливает по миру. Он заглядывает к тем, кто его допускает к себе, появляется перед ведьмой Солохой, обидевшим его художником Вакулой. Но пока он все время попадает впросак и вынужден то прятаться в мешке, то служить героям по мере сил. Но силы их крепнут, бесов становится все больше, и они захватывают необъятные просторы этого мира.

Мчатся бесы рой за роем,

В беспредельной вышине

И сквозь вьюгу или через зеркало, оно находят лазейку, чтобы пробраться в наш мир. Именно об этом пытался нас предупредить поэт.

Но предостережение А. С. Пушкина, как и пророческий роман Ф. М. Достоевского остались незамеченным, бесовской вьюги уже невозможно было остановить

Урок 12 Н. Языков «Олег» и «Песть о Вещем Олеге» А.С.Пушкина

Мы с детства слышали и знаем «Песнь о Вещем Олеге» А. С. Пушкина. И потом заглядывали в толстые исторические труды, чтобы узнать историю этого удивительного князя. Он правил сразу после Рюрика, пока князь Игорь, его племянник, был еще мал, и много славных дел совершил, вплоть до того, что покорил Царьград и прибил свой щит к его вратам. Потому еще интереснее будет взглянуть на другую балладу, посвященную жизни и судьбе князя Олега Вещего. Она была написана прекрасным поэтом 19 века, другом А. С. Пушкина, поэтом Н. Языковым. Они считались равными по дарованию, но так уж повелось, что поэт у нас во все времена был только один, остальные оставалось в тени его дарования, и появился термин « поэты Пушкинского круга».

Но если в основе баллады Пушкина стоит противостояние Олега и волхва — власти земной и небесной, где героическому князю приходится все-таки отступить и погибнуть. Перехитрить небеса он не может, то на этот раз поэт переносит нас прямо на тризну Олега. Он начинает свое повествование как раз с того места, где остановился А. С. Пушкин, и старается дорисовать ту картину.

Князь Игорь и Ольга на бреге сидят,

Дружина пирует у брега.

Ему не интересно, то, что будет происходить после смерти Олега, а на этот раз мы еще задержимся на славной княжеской тризне, и посмотрим, как она проходила:

Но люди выходят из Киевских врат:

Князь Игорь, его воеводы,

Дружина, свои и чужие народы,

На берег днепровский в долину спешат.

Все они останавливаются около Олегова кургана, где совсем недавно и был он похоронен:

Где князь бездыханный в доспехах златых,

Лежал средь зеленого луга.

И около ног его оставался конь белый, который должен был своей кровью обагрить труп мертвого князя, и похоронят его вместе с ним, считая, что и на том свете ему необходим будет боевой конь. Князь Игорь начинает тризну, и ковш с медом обходит всех по кругу. А после этого дружинники у кургана устраивают состязания, чтобы показать свою доблесть и отвагу и почтить память могучего князя. Все собравшиеся видят, насколько несокрушима мощь Олеговой дружины:

Сверкают их очи, десницы высокой

И ловок и меток размах,

Увертливы станом, и грудью широки,

И тверды бойцы на ногах.

Если у Пушкина в центре повествования образ самого Олега, то здесь он уже в прошлом мы шагнули в иное время. Но должное внимание уделяется тем дружинникам, которые вместе с князем своими мечами добывали победу, и на тризне отдавали последние почести своему властелину, а после демонстрации силы и отваги, появлялся по ритуалу гусляр, который и должен был рассказать о славных делах русского князя:

Он стал среди схода — молчанье кругом,

И звучная песнь раздалася

После этого мы и узнаем о делах, походах и подвигах Олега:

Он пел, как премудр и как мужествен был,

Правитель полночной державы,

Как первый он громом войны огласил

Древлян вековые дубравы

Он рассказывает о дальних походах, до града царя Константина, то же о чем напоминал волхв князю у Пушкина, здесь рассказывает певец:

Победами славится имя твое,

Твой щит на вратах Цареграда

Но если волхв скорее ироничен и ощущает с самого начала своего превосходство над властелином, то Баян поет ему славу:

Как там победитель к воротам прибил

Свой щит, знаменитый во брани,

И как он дружину свою оделил

Богатствами греческой дани.

Но перед нами больше нет живого князя, уязвимого человека, потому все, что звучит о нем, произносится торжественно.

И завершается тризна, даже для князя Игоря, который поднял меч, выпавший из рук Олега, это уже прошлое, а не настоящее.

Из истории нам, как и поэту, известно дальнейшее, ни в чем сын Рюрика не догонит славного своего дядю, и те же древляне, с которыми расправился князь Олег, подло убьют его и придумают самую жестокую в мире смерть для этого князя.

Наши предки жили по замечательным законам, они были свободны, могущественны и горды. И только в 19 веке поэты смогли вглядеться в седую старину и вдохнуть жизнь в мир, который мы навсегда потеряли.

Литература и предназначена для того, чтобы удержать в нашей памяти и показать самые яркие страницы нашей славной истории и судьбы героев древней Руси.

Урок 13 Волхвы у А.С.Пушкина

С детства многие из нас знают удивительное сказание «Песнь о Вещем Олеге». Но можем ли мы, далекие от христианства, и совсем никакого понятия, не имеющие о язычестве понять суть того, что происходит там?

Но мы можем вместе с ним заглянуть в тот сказочный мир, в котором жили наши предки. И совершим мы путешествие в 8 век. Только что закончилась эпоха правления Рюрика, призванного в Новгород из далеких скандинавских миров. А вернулся он на Русь вместе с варягами. И один из них, брат жены его стал на долгое время славянским князем, хотя считался только наместником при сыне Рюрика князе Игоре.

И, по мнению русских историков, не было более славного князя на землях русских, это вынуждены были признать и летописцы, и поэты.

И был он не только бесстрашен, но и мудр, потому и прозвище получил Вещий. Но земная власть, которую заполучил князь Олег, и громкие победы над бесчисленными врагами немного значат перед властью небесной. Об этом в свое время много размышлял А. С. Пушкин.

Воителю слава — отрада,

Победой прославлено имя твое,

Твой щит на вратах Цареграда,

И волны и суша покорны тебе,

Завидует недруг столь дивной судьбе.

Это говорит о князе Олеге сам старик — волхв, который вышел к нему навстречу из леса. Именно такой же волшебник будет помогать во всем Руслану, сначала укажет дорогу к Черномору, а потом воскресит его и поможет разбудить Людмилу. Но на этот раз совсем другая ситуация, перед ним властелин, который в помощи его не нуждается, а сам готов одарить его:

Скажи мне всю правду, не бойся меня,

В награду любого возьмешь ты коня,

— гордо и заносчиво обращается к Волхву Олег, показывая, кто в этом мире хозяин, и получает жестокий отпор:

Волхвы не боятся могучих владык,

И княжеский дар им не нужен,

— отвечает он гордо и достойно, так, что князь впервые должен был смутиться и отступить перед силой духа и величием странного старика, посмевшего с ним так дерзко разговаривать. Но может ли чего-то бояться могучий победитель князь Олег? По многим историческим свидетельствам известно, что могучие викинги боялись чародейства и волхвов, и всегда обходили их стороной. Но почему?

У чародеев в ту пору была не земная, а небесная власть, они оставались служителями богов. Вот и столкнулись на лесной тропинке властелин земной, и тот, кто служит небесам:

Из темного леса навстречу ему

Идет вдохновенный кудесник

Покорный Перуну старик одному

Заветов грядущего вестник.

И не поможет в таком поединке никакой меч князю, а ему больше всего хочется узнать грядущее и собственную судьбу, которая ему неведома.

По всем мифам известно нам, как страшно заглядывать за грань и пытать свою судьбу. Сколько бед случалось, когда властелин, узнав о страшном пророчестве, пытался что-то исправить, надеясь на собственную власть. Царь Приам велел умертвить Париса, узнав, что он разрушит его мир, Даная оказалась в подземелье, когда царю стало известно, что она родит повелителю внука, который станет причиной его смерти. Но Персей появился на свет, а Париса спасли пастухи, и предназначенное все равно исполнилось. Человек слаб, чтобы он не предпринимал, он не может изменить свою судьбу.

Но вернемся к нашему поединку, уже в начале речи он определяет свою позицию:

Правдив и свободен их вещий язык,

И с волей небесную дружен.

И странным кажется предсказание, о котором просит его князь:

Но примешь ты смерть от коня своего.

Он не расшифровывает ничего и тем самым заставляет князя проявить трусость и совершить предательство. Ему, как и в древних мифах, приходится избавиться от угрозы. И выбирает он самый легкий путь из всех возможных.

Князь сначала усмехнулся, а потом помрачнел, понимая, что он бессилен как-то повлиять на свою судьбу. И все-таки он предпринимает такую попытку и расстается со своим верным конем. Хотел ли волхв ему в чем-то помочь? Но удавалось ли кому-то обмануть судьбу и уйти от ответа?

Заглянул в глаза Медузы дед Персея, пала Троя, когда Парис вернулся домой. У Олега вроде бы все складывается более удачно, чем у его предшественников. Конь издох, и угроза исчезла. Князь не просто торжествует, но и ропщет на небеса:

Кудесник, ты лживый, безумный старик,

Презреть все твои предсказанья.

И тогда наступает момент возмездие, он всегда врывается в судьбу, когда его не ждешь, в момент торжества. В миг раскаяния за совершенное предательство смерть его и настигает. Ведь Волхв не сказал ему, каким образом конь его убьет. Но все совершилось:

Из мертвой главы гробовая змея,

Шипя, между тем выползала,

Как черная лента вкруг ног обвилась,

И вскрикнул внезапно ужаленный князь.

Пророчество свершилось, человеку не известны подробности, он не может предотвратить рока. Торжество волхва оказывается полным. Власть земная ничто перед властью небесной. И наши нелепы поступки, и ропот только усугубляют дело. Мудрый князь расплатился за трусость, предательство, ропот. Волхв победил несокрушимого властелина.

Жизнь течет дальше, поминальный пир подводит итог происходящему. И стоит еще раз задуматься о самом главном — смирении перед неумолимой судьбой.

Урок 14 Волшебник в Поэме «Руслан и Людмила»

При помощи произведений А. С. Пушкина мы чуть подробнее можем взглянуть на этого удивительного персонажа языческого мига. И хотелось бы повторить слова итальянца О. Тонемо: « Чтобы я не делал, я не хочу, чтобы умирала сказка». В большей мере образ и судьба волхва у нас проявится в поэме А. С. Пушкина «Руслан и Людмила».

Самый могучий и мудрый из князей — Олег Вещий, смирил перед ним свой пыл. Но намного больше повезло второму витязю — зятю киевского князя Владимира — Руслану, когда тот отправляется в путь за похищенной злым волшебником Черномором Людмилой, невестой, так и не ставшей его женой, то он не сможет найти пути туда, и даже узнать что-то о похитителе без помощи волхва. Именно в его жилище и приводит этого героя судьба:

Но вдруг пред витязем пещера,

В пещере свет.

И когда от своей безысходности герой должен спуститься туда, то он видит перед собой волхва:

В пещере старец; ясный вид,

Спокойный взгляд, брада седая,

Лампада перед ним горит;

За древней книгою сидит,

Ее внимательно читая.

Вскоре он расскажет о том, что живет в этой пещере уже 12 лет. Ему все известно о том, что было, и что будет происходить в мире. И о случившемся с Русланом он говорит:

На время рок тебя постиг.

От него впервые герой узнает и о злом волшебнике Черноморе:

Красавиц давний похититель,

Полнощных обладатель гор

Перед нами языческий персонаж, похожий и на Чернобога, и на Кощея Бессмертного, и на Змея одновременно. Он из тех злых волшебников, кто всегда приносил вред этому миру.

Но немного говорит богатырю Финн, он только приоткрыл ему тайну, а все остальное воин должен узнать сам, судьба никогда не известна нам:

Судьба твоих грядущих дней,

Мой сын, в твоей отныне воле.

Финн не скрывает, что этот волшебник может повелевать какими-то явлениями природы, и как злой ветер, именуемый Соловьем Разбойником в русских былинах, он

Он звезды сводит с небосклона,

Он свиснет — задрожит луна.

Но против времени закона

Его наука не сильна.

Потом волшебник рассказывает и свою собственную историю.

Он пришел из далекого сурового края, где был сначала пастухом, когда встретил прекрасную Наину и полюбил ее, но она отвергла пастуха. И он стал воином:

Морей неверные пучины

С дружиной братской переплыть

И бранной славой заслужить

Вниманье гордое Наины.

Но это у него ушло десять лет жизни, но и, получив славу и богатство, он не заслужил любви гордой девицы. И тогда он решил обратиться к чародейству, и узнал, что среди лесов живут люди, обладающие высшей мудростью:

Все слышит голос их ужасный,

Что было и что будет вновь,

И грозной воле их подвластны

И гроб и самая любовь

Но славный воин не мог знать, какую цену придется заплатить ему за тайные знания. Он старается зачаровать чувства своей любимой, и почти уверен, что одержал победу над природой и женщиной, но природу нельзя победить, и он признается:

Но, в самом деле, победитель

Был рок, упорный мой гонитель

Что же произошло с ним за эти годы? Без возврата ушла молодость, потому что не только Черномор, но и сам он над временем не властен, исчезли чувства. И его любимая за это время превратилась в уродливую дряхлую старуху. Сорок лет прошло с того момента, когда он старался переделать этот мир. Но и она за это время стала колдуньей. Только если такая сила дана гордой и злой девице, то она использует его во зло. И любовь обернулась для него посмешищем, потому что она в это время и смогла его полюбить. В ужасе он расстался с ней, приобретя страшного врага. Теперь вместо страстей он хочет только, чтоб у него были «Природа, мудрость и покой». А для злой колдуньи любовь обратилась в злобу и ненависть ко всему белому свету.

Чародей берется помочь Руслану победить Черномора, но понимает, что и коварная Наина — его помощница и бывшая союзница, будет стоять у него на пути. Но он должен пройти все испытания, чтобы вовремя встретить свою любимую и не пережить подобное разочарование, которое выпало ему на долю.

Мир языческий был заполнен добрыми и злыми колдунами, герои на пути своем не могли без них обойтись. Успех или поражение зависели оттого, как и к кому из них они обратятся. Окажись Руслан в избушке Наины, и у него все сложилось бы по-другому. Но герою удалось сделать правильный выбор, судьба привела его к Финну. Но волшебник предупреждает его, что за дружбу придется заплатить:

Душою черной зло любя,

Колдунья старая, конечно,

Возненавидит и тебя,

Но горе на земле не вечно.

Но даже это лучше, чем ничего, без столкновения с ними герой беспомощен вовсе в этом мире. Он просто всю жизнь мог плутать по свету и не найти пути.

Но как же прекрасен и необычен тот мир, где рядом с людьми обитали колдуны и чародеи, и волхвы общались с богами, а человек оставался только частью удивительного и таинственного мира.

Урок 15 Три гения в стихотворении «к морю»

Наверное, нет в мире другой такой стихии, овеянной романтизмом настолько, насколько это присуще морю. С каким восторгом описывают его разные поэты. И всегда оно живой организм, особенный мир. Вспомните сказки Пушкина.

В «Сказке о царе Салтане» оно разделяет два мира — реальный — этот свет, и свет тот, и остров Буян, куда за покоем и на покой отправляются герои, как раз и есть тот самый свет. Там оказывается погубленный родичами князь Гвидон с молодой царицей, и где ему приходится дожидаться отца. Когда спрашивают, почему царь не навестит его раньше, так ведь до смерти своей он никак не может попасть на этот чудный остров, живых там просто не может быть — это остров мертвых.

Жизнь в «Сказке о рыбаке и рыбке» и вовсе происходит на морском побережье, и именно море передает то состояние души, шлет героем тайные знаки, — взволновалось, потемнело, когда старуха в своих желаниях явно перешибает палку.

Поэт понимает суть моря, характер, и хорошо чувствует его, когда пишет свое послание к морю

Прощай, свободная стихия!

В последний раз передо мной

Ты катишь волны голубые

И блещешь гордою красой.

Как друга ропот заунывный,

Как зов его в прощальный час,

Твой грустный шум, твой шум призывный

Услышал я в последний раз.

Моей души предел желанный!

Как часто по брегам твоим

Бродил я тихий и туманный,

Заветным умыслом томим!

Как я любил твои отзывы,

Глухие звуки, бездны глас

И тишину в вечерний час,

И своенравные порывы!

Смиренный парус рыбарей,

Твоею прихотью хранимый,

Скользит отважно средь зыбей:

Но ты взыграл, неодолимый,

И стая тонет кораблей.

Не удалось навек оставить

Мне скучный, неподвижный брег,

Тебя восторгами поздравить

И по хребтам твоим направить

Мой поэтической побег!

Ты ждал, ты звал… я был окован;

Вотще рвалась душа моя:

Могучей страстью очарован,

У берегов остался я…

О чем жалеть? Куда бы ныне

Я путь беспечный устремил?

Один предмет в твоей пустыне

Мою бы душу поразил.

Но что же такое для него море — это олицетворение свободы и независимости, которой так не хватает человеку в любом другом месте, только на морском просторе он чувствует себя вольной птицей. Оно не просто живой организм, но и испытывает чувства и волнения, потому может быть и грустным, и призывным.

Кто еще так жаждет объясниться в любви к морю, как Пушкин, и словно прекрасная капризная женщина, оно бывает таким разным и таким неповторимым, море может быть и добрым, спокойным, и жестоким, в час прилива или бури, когда безжалостно топит корабли, сметая все со своего пути. Но к поэтам оно чаще всего благосклонно, недаром же в «Арионе», когда погибли все, поэт остается жив и невредим, стихия выбрасывает его на берег, чтобы он пел своим песни. Собственно у поэта есть только море и пустыня в его понимании, и там он неприкаян и одинок. Но пока он находится на берегу, все у него замечательно, он чувствует себя вольным творцом и певцом этой стихии.

И именно на морском берегу перед ним появляются две величественные фигуры, и первая из них Наполеон — властитель дум всего мира в те времена, только уже поверженный, разбитый, отправленный на остров Святой Елены умирать

Одна скала, гробница славы…

Там погружались в хладный сон

Воспоминанья величавы:

Там угасал Наполеон.

Там он почил среди мучений.

И вслед за ним, как бури шум,

Другой от нас умчался гений,

Другой властитель наших дум.

Смерть Наполеона, таинственная и загадочная, будоражила умы и сердца поэтов и мыслителей еще долго, им так же восхищались и те, кого он собирался завоевать, как он убеждал освободить. Он угасал в море на острове, как огромное солнце.

Но кто же тот другой, связанный и с морем и оставшийся властителем дум для поэтов во всем мире? Конечно, это лорд Байрон, поэт, наделавший так много шума и при жизни, и после гибели своей, это он.

Исчез, оплаканный свободой,

Оставя миру свой венец.

Шуми, взволнуйся непогодой:

Он был, о море, твой певец.

Твой образ был на нем означен,

Он духом создан был твоим:

Как ты, могущ, глубок и мрачен,

Как ты, ничем неукротим.

Такая вот емкая многогранная характеристика для мятежного лорда нашлась у нашего певца моря. Из трех величественных фигур на морском берегу остается только он один, потому для него мир опустел

Мир опустел… Теперь куда же

Меня б ты вынес, океан?

Судьба людей повсюду та же:

Где капля блага, там на страже

Уж просвещенье иль тиран.

В 1823 году начинается южная ссылка для поэта, где ему предстояло видеть море, творить, познакомиться с членами Южного общества декабристов, вести с ними споры и беседы. Но в отличие от мятежного лорда, он не готов был бросаться в сражение, он предпочитал с самого начала заниматься просвещением и все разрешать мирными путями, только смогли ли его понять близкие и дальние, не потому ли так все скверно складывалось в его жизни, и мир он считал пустыней.

Чем закончился бунт Наполеона, покорившего полмира, и лорда Байрона — он уже видел и знал, и понимал, что не может идти по этому пути, а другого пути не было, потому что все они были там, и некуда ему было больше податься.

Прощай же, море! Не забуду

Твоей торжественной красы

И долго, долго слышать буду

Твой гул в вечерние часы.

В леса, в пустыни молчаливы

Перенесу, тобою полн,

Твои скалы, твои заливы,

И блеск, и тень, и говор волн.

Урок 16 Я помню чудное мгновение А.С.Пушкина

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

В томленьях грусти безнадежной,

В тревогах шумной суеты,

Звучал мне долго голос нежный

И снились милые черты.

Шли годы. Бурь порыв мятежный

Рассеял прежние мечты,

И я забыл твой голос нежный,

Твои небесные черты.

В глуши, во мраке заточенья

Тянулись тихо дни мои

Без божества, без вдохновенья,

Без слез, без жизни, без любви.

Душе настало пробужденье:

И вот опять явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

И сердце бьется в упоенье,

И для него воскресли вновь

И божество, и вдохновенье,

И жизнь, и слезы, и любовь.

Вероятно — это стихотворение самая большая мистификация во всей нашей лирике, и уже никто с ней не сравнится.

Забавно читать серьезные статьи Пушкинистов, где они повторяют из раза в раз то, что оно было обращено к А. П. Керн. И эта хорошенькая и страшно ветреная дама, даже не красавица по тем понятиям, и стала для поэта, который точно подбирал слова и никогда не лукавил «гением чистой красоты», Музой номер один. Но простите, Муза это та, с которой не спят и вступают в совсем иные творческие отношения, это неземное создание, и любую из девушек, женщин Музой можно назвать только условно. Была Музой в какой-то мере Лаура для Петрарки, Беатриче для Данте, так там и условия были совсем иными, они и видели то своих Прекрасных дам только издалека. Поэту, наверное, надо на кого-нибудь молиться, но уж согласитесь, что это совсем не тот случай, почитайте переписку Пушкина, где он четко пишет о встречах с А. П. Керн. Да, она владела одной из копий этого стихотворения и уверяла знакомых, что обращено оно именно к ней, можно допустить даже, что поэт так и подписал эту самую копию, чтобы ввести весь мир в заблуждение, и у него были для этого веские основания.

Пушкин не отрицал этого факта именно потому, что ему было что скрывать, и он хотел, чтобы так думали. Но весь текст кричит, просто вопит против этого утверждения, там нет ни одного указания на то, что посвящен он одной из Донжуанского списка поэта. И тогда серьезные дяди говорит:

— Да, отношения у них были вот такие, но при этом он мог возвысить вот так любимую женщину, поднять ее до звезд в своем творчестве. Но ведь это лукавство какое-то. У Пушкина так быть не могло…

Откуда же появилось это неземное создание, буквально спустившееся с небес. А теперь вспомните Ахматовское «Юный отрок бродил по аллеям» Царскосельского парка. Вот оттуда и пришел к нему «гений чистой красоты», в то время как жену он называл Моя мадонна, — все-таки смертная, хотя выше и прекрасней других, но не божество.

А там, в Царском Селе, где они были в пансионате Лицея постоянно, она жила по соседству, гуляла в том самом саду, они встречались, о чем есть документальные свидетельства. Она заботилась о детях, оставшиеся без родителей на долгий срок, как о своих собственных. И прекрасная, неземная императрица, могла показаться ребенку с пылким воображением богиней.

Звучал мне долго голос нежный

И снились милые черты.

Разве можно как — то по-другому истолковать воспоминания о той давней встрече. Стихотворение написано в том самом 1825 году, когда у нее появилась возможность стать царицей, не об этом ли мечтает и сам поэт. Но ничего этого не случилось. На престол взошел Николай Павлович, она оказалась в опале. Он понимал, что она уходила от него навсегда, и больше не может быть даже этих встреч на расстоянии. И что у него оставалось в жизни? Протесты, дуэли, выпады против нового императора, который пока еще ни в чем не был виноват. Но виноват уже в том, что он, а не она занял пустой престол, ведь ходили упорные слухи о том, что умерла она не своей смертью, что в этом ей помогли, и до него доходили эти слухи. И это еще одно доказательство того, что не мог он быть ни в одном тайном обществе против нее. Разве что в ее тайном обществе, тех, кто хотел, чтобы она стала императрицей после ухода ее мужа. Эти люди хотели привести на престол Елизавету, правда, сама она этому противилась.

Но жизнь, и слезы и любовь могли вернуться только пока она была жива — это как раз тот короткий отрезок времени до мая 1826 года, когда он был счастлив, и надеялся, что стихотворение попадет к ней, она узнает о его чувствах. Так далекое прошлое, лицейские годы, соединились с настоящим, и не было там никакой А. Керн и близко, я о знаменитом стихотворении, а не о жизни поэта, конечно.

В стихотворении «К ней» 1816 года поэт тоже пишет о встрече с гением чистой красоты

Все снова расцвело, Я жизнью трепетал,

Природы вновь восторженный свидетель,

Живее чувствовал, свободнее дышал,

Сильней пленяла добродетель..

Кстати, так В. А. Жуковский писал о Музе, и впервые именно у него появилась эта формулировка:

Цветы мечты уединенной,

И жизни лучшие цветы

Кладу на твой алтарь священный,

О гений чистой красоты!

И понятно, что строки эти относятся вовсе не к реальной женщине, как бы прекрасна она не была «Добродетель чистой красоты — это не к той, с которой явная связь, интрига. Но она может прикрывать, явно или тайно, не ведая о том, другую, тайна, о которой хранилась, хотя и была известна многим в Пушкинском кругу. Об этом заговорила в своих книгах поэтесса Л. Васильева. И это больше похоже на правду, чем официальная версия, которая никак не вытекает из пушкинского текста.

Мы знаем, что после того, когда императрицы не стало, поэт потерял надежду на то, что в мире может что-то перемениться, свобода, счастье, вольность стали для него и всего круга его невозможны.

Урок 17 Клеопатра — символ власти

Образ Властелина, его отношения с миром волновал Пушкина с самого начала творческого пути, со временем взаимоотношения Поэт — Властелин становились для него все тяжелее.

Если «Анчар» стал итоговым стихотворением и вызвал негативную реакцию императора, то на четыре года раньше было написано стихотворение «Клеопатра», и случилось это еще до бунта Декабристов. Поэт обращается к образу царицы цариц, сумевшей покорить и грозного Цезаря и героического Марка Антония. Он пишет о трех встречах Клеопатры, о ночах страсти, которые возлюбленные должны купить ценою жизни, об отношениях к этому разных людей. Историческая сценка, которая могла иметь место и в реальности, искусно написана гением. Он лучше многих знал, что такое страсть.

«Египетские ночи» произвели неизгладимое впечатление на А. Блока, А. Ахматову, да и других поэтов серебряного века. У Блока во всех главных циклах появляется образ Египетской царицы. Пушкина в первую очередь волнует ее власть над любовью

Царица голосом и взоров

Свой пышный оживляла пир.

А вот в древнем источнике читаем:

Клеопатра торговала своей красотой, многие добровольно покупали ее ночи ценой собственной жизни.

У Пушкина перед нами появляются воин, старик и мальчик. Они готовы на все ради ночи страсти. Центральной фигурой становится образ юноши, жизнь которого только начинается, и можно ли ее просто так оборвать?

И грустный взор остановила

Царица грустная на нем

А в черновике был другой вариант у Пушкина

И с умилением на нем царица взор остановила

Между умилением и грустью огромная пропасть и вся гамма чувств, которые переживает царица в этот момент. Страсть, вероятно, оправдывает многое. А вот холодный расчет в «Анчаре», когда владыка послал раба, чтобы добыть ему яд и убить отравленным стрелами соседей — это осуждается категорически. Это совсем иное, необъяснимое и непонятное нормальному человеку действие.

Вероятно, тема Клеопатры так волновала поэта, что он обратился к ней и в 1835 году, когда и были написаны «Египетские ночи», куда и войдет стихотворение о пире Клеопатры.

И здесь царица кажется еще более великолепной, чем прежде, со временем его чувства к ней только усиливаются.

Покорны ей земные боги,

Полны чудес ее чертоги,

Сирийский дышит фимиам

Картина античного мира выписана весомо и зримо, ведь с античности начиналось возрождение. Это последняя надежда для поэта как-то переменить свой мир, и произойти это все, по его мнению, должно мирным путем, потому что бунт они уже пережили, и ничего хорошего там не было. И умереть на золотом ложе от руки возлюбленной приятнее, чем от отравленной стрелы властелина.

На протяжении всей недолгой жизни Клеопатра царит в мире поэта, она возникает в его творениях слова и снова.

Урок 18 Памятник А. С. Пушкина

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

К нему не зарастет народная тропа,

Вознесся выше он главою непокорной

Александрийского столпа.

Нет, весь я не умру — душа в заветной лире

Мой прах переживет и тленья убежит —

И славен буду я, доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,

И назовет меня всяк сущий в ней язык,

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой

Тунгус, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокий век восславил я Свободу

И милость к падшим призывал.

Веленью божию, о муза, будь послушна,

Обиды не страшась, не требуя венца,

Хвалу и клевету приемли равнодушно

И не оспоривай глупца.

Самое удивительно для А. С. Пушкина стихотворение, написанное накануне последней дуэли с Дантесом, во времена, когда кипели страсти вокруг имени поэта и его семьи. Что ему оставалось в такие минуты роковые? Только подвести какие-то итоги на случай смертельного исхода.

Мы все не можем знать, что случится завтра и даже вечером, но если ты должен отправиться на дуэль, то роковой исход не заставит себя долго ждать, и тогда стоит подумать о том, что было и что будет дальше, и пора подвести какие-то итоги.

Если забыть об иронии и самоиронии, то стихотворение звучит иначе, слишком напыщенно и пафосно. Но мы же понимаем, что нерукотворный памятник — это не монумент на площади, это та память в душах народа, ради которой и стоило жить и писать. Из каких же компонентов он состоит?

— Признание и любовь

— Человечность поэзия — чувства добрые

— Борьба за свободу, равенство и братство. — В мой жесткий век восславил я свободу и милость к падшим призывал, да и просвещение вместо бунта бессмысленного и беспощадного.

Вот эти три составляющие и есть фундамент для Пушкинского памятника. А далее поэт говорит о самом главном принципе своего бытия, появившегося еще в «Песни о Вещем Олеге» и Пророке. Язык волхвов и пророков «лишь с волей небесною дружен», для поэта нет власти на земле, есть только бог в небесах.

Веленью божию, о муза, будь послушна,

Обиды не страшась, не требуя венца,

Хвалу и клевету приемли равнодушно

И не оспоривай глупца.

Так должно быть и у него самого и у всех, кто придет ему на смену. Здесь возникают в памяти и последние его размышления в разговоре с императорами, поэт приходит к единственно правильным выводам — нельзя подчиниться и служить власти. И для этого есть веские основания, так как для поэта это путь, который заводит в тупик.

Дружба с В. А. Жуковским — близким ко двору поэтом, подчеркивает целеустремленность, но всю тщетность усилий. Так и не появился славянский эпос, над которым они работали. Памятником ему остается только вступление «У Лукоморья дуб зеленый» — но как без иронии можно к этому относиться? И теперь уже он точно не появится. Всего дюжина строчек осталась от огромной работы, а вся поэма «Руслан и Людмила» строится на скандинавском эпосе и его героях. И награда — признание Жуковского, когда он написал «Победителю ученику от побежденного учителя» — тоже только с иронией могла прозвучать, как награда за то, что не было сделано.

Что есть в той самой поэме — только пир князя Владимира в начале и конце поэмы схватка Руслана и сражение за Киев. Это только отзвук такого желанного гимна. И когда личная жизнь становится все скандальнее и страшнее, и все уже круг друзей, и в творчестве все не так как хотелось, то остается надеяться на то, что потомки найдут и оценят все, что было сделано. Но так и видна горькая усмешка автора этого «Памятника». Мы знаем, что несколько подобных стихотворений написаны было и до Пушкина, и был перевод его из Горации, вот на основе всего этого и создавалось стихотворение, которое пережило века.

Урок 19 К. Батюшков «Песть Гаральда Смелого»

Во времена Пушкина творили и Жуковский и Батюшков, хотя порой и читатели, и критики, и сам гений представляют, что он был единственным в этой пустыне. Мы привыкли со школьных лет так представлять эту эпоху.. А. С. Пушкин так стремительно взлетел на Парнас, что затмил всех, кто там давно и прочно обосновался.

Многие законы поэзии уже были созданы, не потому ли ему было так легко и просто начинать? Пушкин был уверен, что он для русского языка сделал то же, что Петрарка для итальянского.

Но К. Батюшков, которого считали гением еще до явления Пушкина, пытался увести своего читателя в мир мечты, грез, где был «горний ангелов полет». И потому одно из самых ярких стихотворений об идеальном герое — «Песнь Гаральда Смелого».

Читатель вместе с поэтом переносится в золотой век, в Киев Ярослава Мудрого, где при дворе князя жили четыре будущих короля, среди них был и король севера Гаральд, изгнанный дядей с его земель, и нашедший приют в Киеве. Говорят, что он был влюблен в младшую дочь князя Елизавету пылко и страстно, но получил отказ от князя, когда пытался свататься именно потому, что у него было своего королевства. И тогда юноша отправился в поход, покорил весь мир и бросил к ногам великого князя столько всего, что превзошел по богатству и самого Ярослава, а последним его завоеванием стали его собственные земли, что и позволило Елизавете стать королевой. Именно об этом периоде жизни героя и писал Батюшков в своем творении.

На суше, на море мы бились жестоко,

И море и суша покорствуют нам..

Историки немало писали о подвигах Гаральда в чужих мирах, о богатствах, которые он присылал в Киев, напоминая князю о себе — так рождалась легенда на все века. И до Киева долетали рассказы о его бесстрашии и дерзости.

Батюшков понимал, что такого героя всегда не хватает, он должен появиться и прославить свой мир, недаром эпоху князя Ярослава назвали Золотым веком, и Гаральд тоже сыграл тут не последнюю роль.

Вы, другие, видали меня на коне,

Взрели, как рушил секирой твердыни,

Летая на бурном питомце пустыни

Сквозь пепел и вьюгу в пожарном огне

Конечно, образ сильно романтизирован и поэтизирован, но он был необходим в те времена, в эпоху, когда романтизм и был главным направлением в поэзии.

И море, и суша покорствуют нам, —

Этот мотив появится позднее и у Пушкина в « Песне о вещем Олеге», но там возникает конфликт между властью земной и небесной, между князем и волхвом жесткое противостояние, здесь же у нас конфликт любовный, рефреном проходит строчка

А дева русская Гаральда презирает.

Но скорее всего речь все-таки не об отношениях князя и Елизаветы, потому что как говорят историки, она его любила и ждала, а об отношении самого князя Ярослава — отца, который и решал судьбу влюбленных. Это поэту важен именно конфликт чувств, толкнувший воина на такие подвиги.

А что же касается самой истории, то Гаральд вернулся в Киев, женился на Елизавете, и вместе они отправились в Норвегию, он с помощью меча верно все, что у него смогли отнять, и бросил к ногам княжны свое отвоеванное королевство.

И если сравнивать этого героя с Олегом Вещим, то на того нашлась сила, нашлась управа, он проиграл волхву и небесам. Гаральд остался навсегда непобежденным героем героев. Даже когда он погиб на земле бриттов, то только потому, что воину и герою, а тем более грозному королю не пристало умирать на соломе, в мирное время, он должен погибнуть в сражении. Потому этот образ уникален и для историков, и для поэтов.

Что же касается противостояния Батюшкова и Пушкина, то мы видим, что первого волнует история любви, второго — власть во всех ее проявлениях, когда они обращаются к историческому материалу.

Урок 20 Тихая лирика П. Вяземского

Когда-то совсем юный Пушкин в лицейском стихотворении размышлял о том, кто останется один и покинет этот мир последним. Как тяжко ему будет жить совсем в другом мире. Из поэтов его круга, из людей ему близких, оставался как раз П. А. Вяземский, переживший поэта на 40 лет и скончавшийся в глубокой старости. Он пережил не только Пушкина, но и почти всех своих современников.

А ведь начиналось все с войны 1812 года, это он сражался в ополчении против Наполеона под Москвой. Потом в своем Остафьеве принимал друзей после победы над французами. Вглядываясь в круг поэтов и бунтовщиков, понимал, что их ждут испытания и потрясения. Был участником литературного общества Арзамас, они боролись с отжившей литературой, пытались вдохнуть в нее новую жизнь. Здесь он и познакомился с Пушкиным, который позднее напишет о Вяземском.

Судьба свои дары явить желала в нем,

В счастливой баловне соединив ошибкой

Богатство, знатный род с возвышенным умом

И простодушие с язвительной улыбкой

Эта характеристика юного Пушкина останется с Вяземским навсегда. Он отправился на службу и стал дипломатом в Польше — это было очень ответственным периодом в его жизни. Он беседовал с царями — Александром 1, Николаем 1, Александром 2, как никакой другой поэт был близок к трем императорам. Блестящей карьере помешал бунт Декабристов, когда под подозрением оказались все, даже те, кто не разделял взглядов, но как отметил в своем стихотворении Д. Самойлов

Он тоже заговорщик, и некуда податься кроме них.

Так было в те дни. И круг оказался очень тесен. Была опала и ссылка и для без вины виноватого тоже, был позор, которого он не заслужил вовсе, а потом последовала отставка и надзор. Но в таких условиях в то время жили все, и не на кого было жаловаться. Талантливому человеку оставалось только заняться литературой, творчеством. Разгром восстания он переживал в Таллинне, куда отправился со своей сестрой, которая была замужем за историком Н. Карамзиным.

Стихотворения Вяземского очень современны, в них нет налета времени, которым грешат строки других поэтов, не случайно для своего фильма Э. Рязанов взял стихотворения Вяземского, и они казались современными.

Ты светлая звезда — этот мотив возникает и в более поздних текстах, и в знаменитой песне «Гори, сияй моя звезда», в и знаменитом стихотворении И. Анненского. Но у него печаль светла, и свет звезды освещает путь во мраке.

«Хандра» — это песню распевают в кинофильме « О бедном гусаре замолвите слово»

Сердца томная забота,

Безымянная печаль.

Я напрасно жду чего-то,

Мне чего-то смутно жаль.

Эта ажурная легкость не только музыкальна, но и понятна каждому, легко воспринимается и поется. Вот еще о том же само

Их никто не приголубит,

Их никто не исцелит,

Поглядишь, хандра всех любит.

А любовь всегда хандрит.

И наконец, самое знаменитое, на мой взгляд, стихотворение «Друзьям» — написанное в те годы, когда поэт оставался в одиночестве, потому что все или почти все уже успели покинуть этот мир. Но опять же, светло и легко на душе после того, когда читаешь печальные строки того, кто остался один и дожил почти до конца века.

Я пью за здоровье не многих,

Не многих, но верных друзей,

Друзей неуклончиво строгих

В соблазнах изменчивых дней.

Я пью за здоровье далеких,

Далеких, но милых друзей,

Друзей, как и я, одиноких

Средь чуждых сердцам их людей.

В мой кубок с вином льются слезы,

Но сладок и чист их поток;

Так, с алыми — черные розы

Вплелись в мой застольный венок.

Мой кубок за здравье не многих,

Не многих, но верных друзей,

Друзей неуклончиво строгих

В соблазнах изменчивых дней;

За здравье и ближних далеких,

Далеких, но сердцу родных,

И в память друзей одиноких,

Почивших в могилах немых.

Это мог написать только человек, умевший дружить, проживший долгую и очень интересную жизнь. Тот, кто не раз спасал от дуэли и верной гибели А. С. Пушкина, понимая, какую роль он сыграет в нашей литературе и в русской поэзии, кто спорил с Жуковским, писал манифест об освобождении крестьян и общался с тремя императорами, такими разными и такими порой суровыми по отношению к своим подданным. И при этом он оставался поэтом, поэзия спасала и помогала жить в самые трудные минуты

За здравье и ближних далеких,

Далеких, но сердцу родных,

И в память друзей одиноких,

Почивших в могилах немых.

Урок 21 Е. Баратынский Лирика

Говорят, что любая эпоха выбирает только одного поэта, все остальные не менее талантливые и яркие, остаются в тени. Только один совпадает со временем, остальные мучительно и больно противостоят избраннику. Они могут быть так же талантливы, но что-то не случилось в творчестве и судьбе, и тогда приходится писать обиженно:

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черед

— восклицает юная М. Цветаева

Настанет, если это настоящие стихи, жаль только, что сам автор не доживет до собственного триумфа, и мы не сможем с ним пообщаться.

Невозможно определить уровень таланта, но известно, что печаль всегда проигрывает радости, мы воспринимаем восторг охотнее, чем грусть, потому что лирика либо задевает нас за живое, либо оставляет равнодушными.

— У нас есть Пушкин, — на все лады повторяет и рядовой читатель и маститый литературовед, — но у нас есть и Вяземский, и Козлов, и Жуковский, и Тютчев, и Баратынский, хотя на это мы обращаем внимания меньше.

Не искушай меня без нужды

Возвратом нежности своей.

Разочарованному чужды

Все обольщенья прежних дней.

«Разуверенья» — так называется его самая знаменитая элегия. Поэт словно бы стремился разуверить всех нас и своих современников в том, что достоин не меньшего внимания, не меньшей любви, чем наш гений.

Но как часто яркость, внешний блеск мы воспринимает с первого мгновения, и как долго бывает путь к чувствам, переживаниям внутренним, когда внешне все кажется обыденно и спокойно. И эта элегия стала лейтмотивом для всего творчества. Но мы забыли о том, что сам Пушкин, потрясенный талантом Баратынского, готов был признать его первенство, и очень точно определил его главную тему в поэзии «певец пиров и грусти томной», таким он входит в роман «Евгений Онегин».

Тот, кто мог анализировать происходящее и задумываться, предугадывал все роковые события раньше других, он до Печорина и до героев Тургенева первым явил образ по — настоящему разочарованного героя.

Как странно факты биографии поэта повлияют на все, что будет происходить с ним в дальнейшем.

Е. Баратынский родился в доме генерал — лейтенанта Абрама Андреевича Баратынского, учился в пажеском корпусе — привилегированном учебном заведении, принадлежал к обществу «Мыслителей» и взял на себя вину за дерзкий поступок другого, и это сломало его жизнь, потому что дошло до императора Александра.

Поэт поступил в армию рядовым, и должен был терпеть унижения и лишения, не помогли заступничество Жуковского, Вяземского и других баловней судьбы, они рано смогли оценить его талант.

Невольно возникает мысль о страшном роке, нависшем над его судьбой. Далекая и Богом забытая Финляндия с ее суровой природой стала местом изгнания поэта, и по праву вошла в его творения. Он служил там, и в полку его любили, и эти 4 года не могли не сказаться на его дальнейшей судьбе в литературе. Он был оторван от литературного круга, был несвободен. «Свободу дайте мне — найду я счастье сам» — запишет поэт, размышляя о своем положении в этом мире.

Только в роковом 1825 году он ушел в отставку, женился и был счастлив в семейной жизни. И здесь не появилось повода для красивой легенды с роковыми страстями, которая бы привлекла внимание любопытных читателей к его уникальной личности и великолепным стихам.

Но восстание декабристов сделало поэта неблагонадежным и в глазах нового императора. И не случайно, он был знаком со всеми, многих знал близко, и тень бунтарства не могла не пасть и на него. Поэт не отказывается от роковых знакомств:

Я братьев знал: но сны младые

Соединили нас на миг:

Далече бедствуют иные,

И в мире нет уже других

Судьбе было угодно объединить под одной обложкой его поэмы «Эдда» и «Бал» с Пушкинским «Графом Нулиным», словно подчеркивая их равнозначность для русской литературы. Но историческая и читательская память избирательна. Мы отстраняемся от философов, не желая очень глубоко заглядывать в чужие души, да и свою собственную не балуя глубинными размышлениями, поэт Баратынский выбрал мучительно трудный путь в литературе, и он признавал это:

Мой дар убог, и голос мой не громок.

Но я живу, и на земле мое

Кому-нибудь любезно бытие.

И он нашел своих верных и преданных читателей, умных собеседников. У нас всегда были свои Донжуаны и свои Гамлеты. Первые очень яркие, и неповторимые, к ним неизменно приковано внимание, потому что они заставляют все время о себе говорить, вторые не особенно удобны, они обращаются к нашей совести, к нашей душе. Они говорят о катастрофических переменах, а нам о них не хочется знать:

Век шествует путем своим железным,

В сердцах корысть, и общая мечта.

После гибели Пушкина гармония, к которой все они стремились, сменилась страшной дисгармонией, ее певцом стал юный М. Ю. Лермонтов, а все они оказались чудаками, уже отжившими свой век. Но как же тяжело смотреть, как то, что тебе дорого неуклонно катится в пропасть, и молодые поэты охотно способствуют этому.

Личная грусть у Баратынского обретает философскую окраску, и писал он медленно — 30 стихотворений за 10 лет, и поведал он нам о том, что человек одинок в мироздании, а в жизни нет смысла.

Ф. И. Тютчев, самый близкий к нему поэт, умел все-таки волновать людские души любовными откровениями, и интригами в высшем свете, чего стоят его отношения с Еленой Александровной Денисьевой, запечатленные в цикле стихотворений, и ее ранняя трагическая смерть. Таких событий не было в личной жизни Баратынского и, наверное, быть не могло, он был иным по складу характера человеком. Его исцелило путешествие в Европу:

Много земель я оставил за мною;

Вынес я много смятенной душою,

Напишет он после этого путешествия, и тайны, которые оставил он нам, манят и влекут к себе наши души, в ХХ веке его стихам настал свой черед.

Он оставит нам бессмертный образ единственной любимой женщины, которая сумела сделать его счастливым:

Есть что-то в ней, что красоты прекрасней,

Что говорит не с чувствами, с душой.

У них родилось девять детей, и он был заботливым отцом. И за несколько дней до смерти он написал ей о своих чувствах:

Ты смелая и кроткая со мною,

В тот дикий ад сошла рука с рукою.

Рай зрела в нем чудесная любовью.

О, сколько раз к тебе святой и нежной

Я приникал главой своей мятежной.

С тобой себе и небу веря вновь.

Какие-то странные критики прочили ему судьбу Сальери по отношению к Пушкину, но поэт подарил ему поэму «Полтава» и показывал «Моцарта и Сальери». Гении в то время умели дружить и ценить друг друга. У каждого из них свое особенное место в нашей литературе, он пытался удержать нас от демонизма, к которому поэзия невольно скатывалась, но дар Лермонтова был могуч, а судьба яркой и неповторимой.

Он умер 11 июля 1945 года, от сердечного приступа, пережив юного гения только на четыре года, слишком краткий срок для того, чтобы можно было попытаться что-то изменить в роковых событиях, которые надвигались с несокрушимой силой. Но именно Баратынский, усмирявший страсти, и стремившийся к гармонии, заставит, умеющих мыслить, задуматься о самых важных вещах: любви и ненависти, жизни и смерти, добре и зле.

Урок 22 «Бал» Е. Баратынского

В 19 веке жизнь имела особенные оттенки и окраски. Одним из самых ярких событий в повседневной жизни светского общества оставался бал. И русские писатели не могли обойти это яркое мероприятие стороной. Практически все важнейшие события совершаются там. Перелистывая романы 19 века, мы переносимся с одного праздника на другой, и видим то счастливые встречи, то грустные расставания, а то и настоящие трагедии, которые там происходят.

Именно на балу морально раздавлен и почти уничтожен А. Чацкий, когда он узнает сплетню о собственном сумасшествии. На балу встречается Татьяна с Онегиным и дает ему отповедь навсегда, на маскараде совершается злодеяние, из-за которого Арбенин отравит Нину, а Анна Каренина разбирает судьбу Кити, показывая истинное лицо ее будущего мужа. С этого бала Вронский уходит свободным человеком, безнадежно влюбленным в прекрасную даму, и вся его дальнейшая судьба будет странно изменена. И Наташа Ростова окажется лицом к лицу с влюбленным в нее Болконским.

Но в литературе 19 в. есть еще одно произведение, оставшееся в тени, как и все творчество Е. Баратынского — это его поэма «Бал». Изящное и странное повествование, о светской львице княгине Нине, которая позволила после всех ветреных похождений себе роскошь влюбиться в печального мечтателя Арсения. Он не мог не заинтересовать ее, а потом и вызвать в душе глубокое, вроде бы даже ответное чувство, но сам герой возвращается благополучной к своей первой возлюбленной, которая сначала увлеклась его другом, но потом вернулась к нему. И Нина, познавшая силу глубокой любви, не может жить дальше, хотя вроде бы все есть, и ей не о чем особенно переживать.

Баратынский всегда считался поэтом печали. И на этот раз у него все окутано ореолом таинственности:

Глухая полночь — подчеркивает поэт, но в освещенный дворец съезжаются гости, чтобы стать свидетелями чужой драмы.

Невольно вспоминаются строки Грибоедова по тому же поводу:

Ну, Фамусов, умел гостей назвать,

Уроды с того света.

И не с кем говорить, и не с кем танцевать.

Наверное, что-то подобное испытывал каждый, кто оказывался в этой праздной толпе чужих в сущности людей, с которыми все время приходилось сталкиваться. Но только там они и могут встретить в этой странной толпе близкого человека, хотя чаще такие встречи заканчивались большими страданиями.

Терпимый к светскому обществу Е. Баратынский не так категорично настроен. Но он показывает их полное равнодушие ко всем, кто находится рядом, и близким, и дальним. Самое большое, что они смогли заметить и отметить, это то, что княгиня поспешно уехала, и каждый снова занялся своими привычными делами: танцы, игра, интриги. Так будет продолжаться вечность, и невольно возникает сомнения, а живые ли это люди?

Наверняка, знавший поэму М. Ю. Лермонтов назовет героиню «Маскарада» тоже Ниной. Хотя его героиня станет прямой противоположностью яркой княгине Баратынского. Она бесхитростна и не искушена. И хотя итог для них один, но она «ни в чем не виновата», это бездушные люди из общества, вечно плетущие интриги, все сделали для того, чтобы в душе мужа ее закипела безумная ревность. Арбенин отравил свою невинную и горячо любимую жену. Герой не мог представить, что он станет жертвой сплетен и обмана все того же высшего света, который он презирал, но с мнением его не мог не считаться, потому что оставался его частью.

Но творец интриг и страстей Лермонтов не мог сравниться с печальным и изящным Е. Баратынским, который рисует нам вполне обыденную историю, где человек сам создает те страсти и трудности, которых не может пережить. И насколько он блестящ, спокоен и счастлив в этом обществе, но только до того момента, пока не полюбил. Потому что там самый обыденный персонаж кажется зловещим:

В роскошных перьях и цветах,

С улыбкой мертвой на устах.

И так в мелких штрихах и деталях, где все вроде бы узнаваемо, перед нами адский круг, то ярко освещенный, то погруженный во мрак. И внешнему блеску противопоставлено внутреннее состояние мертвых душ. Героиня на фоне этой обстановки несомненно мила:

Как в близких сердцу разговорах

Была пленительна она!

Как упоительно нежна!

Какая ласковость во взорах.

Иронично замечает поэт, что она никогда не станет Пенелопой, но иногда похожа на Медею. И эта разрушительная обреченность, она рано или поздно обязательно даст о себе знать. Потому что такие люди идут всегда до конца, и самоуничтожаются. Но нужны ли такие глубокие и яркие чувства в обществе? Вот о чем чаще всего думал поэт-философ, не лучше ли оставаться легким и веселым мотыльком, не обращая внимание на происходящее в этом мире, на то, что думают и говорят о тебе другие.

Рано или поздно такая натура сталкивается с сильной личностью, которой на время готова подчиниться. Но страшно даже представить, что может быть, если тот, другой человек оставит ее.

Мы во всех деталях знаем трагедию Анны Карениной. Здесь происходит нечто подобное. Она уже не может вернуться к прежней жизни, и Медея разрушает себя сама, на этот случай у нее всегда заготовлен яд, на этот раз в старинном восточном перстне. Но Арсений, тот, кто чувствует так же сильно, как и она, понимает, вероятно, главную вещь — им не может быть места рядом. Потому он и выбирает не только юную, но и бесхитростную Ольгу, которая способна кокетничать и увлекаться, но не способна на отчаянные поступки и нечеловеческие страсти. Этакая демоническая натура героя страшна для Нины и странно привлекательна одновременно:

Он в разговоре поражал

Людей и света знаньем редким.

Глубоко в сердце проникал

Лукавой шуткой, словом едким.

И сразу же всплывает образ Арбенина, который на этот раз ушел от искушения, не захотел остаться с женщиной подобной Нине, он выбрал Ольгу, но мы знаем, как он расправится со своей юной женой. Правда такую историю в «Маскараде» нам уже расскажет М. Ю. Лермонтов.

Но перед нами в лице Арсения появляется несколько более глубокий и зловещий Онегин. И становится понятно, почему, не только бесхитростная девушка Татьяна, но и княгиня Нина им покорена. Когда мы узнаем более широкий круг произведений 19 в., чем предлагают нам рамки школьной программы, то можно представить себе всех этих героев на том самом балу. И невольно создается единая картина. Вот обиженная Софья рассказывает своим гостям о том, что ее друг Чацкий явно стал сумасшедшим. Вот Болконский идет, чтобы пригласить Наташу на первый в ее жизни танец. Промелькнула Нина, и браслет с ее руки остался лежать на полу. Но его поднимет княгиня для того, чтобы отдать случайному знакомому, как собственный подарок и назначить свидания. А вот и наша героиня в последний раз пришла на бал, чтобы взглянуть на своего любимого, уже обручившегося со своей невестой. Все говорят о том, что она его спешно покинула, и тут же переключаются на других гостей.

И неискушенная няня ее не понимает, отчего это Нина так недовольна своей жизнью.

Как погляжу я, полон дом,

Не перечесть каким добром.

Ты роду-звания большого,

Твой князь приятного лица.

Душа в нем кроткая такая,

Всечасно высшего творца

Благословила бы другая,

Ты позабыла бога.

И на самом деле у нее нет причин для отчаяния, кроме одной, она не хочет оставаться в бездушном мире, где нет любимого человека, и все остается только беспечной игрой. У нее все есть, но она несчастна — и в этом главная беда героини.

Спокойно реагируют на ее уход и милый муж, и бывший любовник, и только поэт напишет о ней несколько строк и их напечатает журнал. Все. Колесо жизни вертится дальше, сбрасывая тех, кто оказал сопротивление и посмел мечтать о чувствах. Она грешна, она совершила самоубийство, но только к ней обращен взор печального поэта, певца пиров и грусти томной.

И самое удивительное, что и грешная страстная Нина у Баратынского, и ни в чем не повинная Нина Лермонтова, столкнувшись с обществом, обречены погибнуть. Но может быть отрава, это не только яд в бокале вина, а и та жизнь, которая блестяща внешне и убийственна для многих?

Обществу всегда были чужды те, кто способен на глубокие сильные чувства, потому что это они создают главные проблемы. Они заставляют других видеть собственную бездушность и пустоту.

Урок 23 Бал А. Одоевского

Описание бала — как одного из главных событий в жизни света в 19 веке, есть у каждого из поэтов и писателей того времени. Но очень интересно описание бала, который происходит в двух измерениях — на том и на этом свете. Намек на такое развитие действий есть у А. С. Грибоедова в его бессмертной комедии, правда, там это скорее метафора, помните реплику во время бала у Фамусова:

Ну, Фамусов, умел гостей назвать

Уроды с того света,

И не с кем говорить, и не с кем танцевать

У А. Одоевского в стихотворении «Бал» — действие действительно развивается в двух измерениях

Открылся бал. Кружась, летели

Четы младые за четой;

Одежды роскошью блестели,

А лица — свежей красотой.

Усталый, из толпы я скрылся

И, жаркую склоня главу,

К окну в раздумье прислонился

И загляделся на Неву.

Она покоилась, дремала

В своих гранитных берегах,

И в тихих, сребряных водах

Луна, купаясь, трепетала.

Стоял я долго. Зал гремел…

Вдруг без размера полетел

За звуком звук. Я оглянулся,

Вперил глаза; весь содрогнулся;

Мороз по телу пробежал.

Свет меркнул… Весь огромный зал

Был полон остовов… Четами

Сплетясь, толпясь, друг друга мча,

Обнявшись желтыми костями,

Кружася, по полу стуча,

Они зал быстро облетали.

Лиц прелесть, станов красота —

С костей их — все покровы спали.

Одно осталось: их уста,

Как прежде, всё еще смеялись;

Но одинаков был у всех

Широких уст безгласный смех.

Глаза мои в толпе терялись,

Я никого не видел в ней:

Все были сходны, все смешались…

Плясало сборище костей.

Первая половина — обычный и привычный бал, где блестят одежды роскошью, а лица свежей красотой — на самом деле это очень красивое зрелище — танцы, музыка. Но мы все знаем, что балы длятся в полночь и заканчиваются к утру, а в это таинственное время суток случиться может все, что угодно.

Герой отвлекается, любуется сонной Невой и Луной, которая над ней висит, и хотя еще ничего особенного не происходит, но обстановка явно накаляется, у него за спиной вершатся какие-то странные, а то и страшные перемены

Стоял я долго. Зал гремел…

Вдруг без размера полетел

За звуком звук. Я оглянулся,

Вперил глаза; весь содрогнулся;

Мороз по телу пробежал.

Вот переломный момент в праздничном стихотворении. Отчего у него мороз пробежал по телу, что он там увидел? Это действие немецкие романтики называют «Плясками смерти», только не в переносном, а в прямом смысле, потому что перед нами пляски скелетов, мертвецов, в которых превращаются молодые и красивые люди в дорогих одеждах.

И что же в них осталось от людей? Только смеющиеся уста на фоне того ужаса, который царит

Но одинаков был у всех

Широких уст безгласный смех.

Их невозможно узнать, различить невозможно, и очень страшно живому оказаться среди мертвецов. И он не понимает, что делать, куда бежать, когда рядом такое творится

Все были сходны, все смешались…

Плясало сборище костей.

Лермонтов в стихотворении «1 января нам» тоже намекает на мертвецов на балу, но там скорее холод внешний, скорее бездушие, а не пляска костей. Именно такую картину за основу берет и М. А. Булгаков в «Бале сатаны» — там где нет живых людей, изначально перед Маргаритой появляются мертвецы, и она должна пережить мрак и тлен, выслушать истории, что-то сказать.

Но вот ведь оказывается, что все это было уже в веке золотом, и новое в романах двадцатого века, это хорошо забытое старое. Наверное, подобные картины в разные времена волновали воображение и служили залогом того, что если есть музыка и бал на нашем свете, то есть он и на том другом. И в полночь это особенно очевидно.

Урок 24 В. Одоевский «Бал»

В удивительной прозе В. Одоевского были заложены все те законы мистического повествования, которые так вдохновляли и привлекали творцов серебряного века, позволяя им создавать свои шедевры.

Короткий рассказ «Бал» поразительно перекликается с главой «Бал Сатаны» в романе века. Нет сомнения в том, что М. Булгаков прекрасно знал этот рассказ и какие-то образы и детали были перенесены туда..

Первое и самое главное — атмосфера бала, где сначала, на первый взгляд просто под музыку кружатся пары, но только на первый, напряжение нарастает, и все меняется.

Как утверждает автор, меняет это именно музыка, мы знаем, что это самое древнее, и сильнодействующее на сознание человека явление. У Булгакова будут звучать вальсы, и дирижировать оркестром будет сам Штраус — все совершенно, кстати, не стоит забывать, что одно время вальс был под запретом, как именно дьявольский танец.

Здесь нет знаменитого музыканта, но дело в самой музыке, как нам поясняет сам автор

все дело в музыке; я ее нарочно так и составил, чтобы она с места поднимала… не давала бы задуматься… так приказано… в сочинениях славных музыкантов есть странные места — я славно подобрал их — в этом все дело; вот слышите: это вопль доны Анны, когда Дон-Жуан насмехается над нею; вот стон умирающего Командора; вот минута, когда Отелло начинает верить своей ревности, — вот последняя молитва Дездемоны. Еще долго капельмейстер исчислял мне все человеческие страдания,

Музыка напоминает о переломных моментах, и заставляет обычных людей, которые пришли на бал, преображаться, вспоминая о самых страшных страданиях. В ней, по мнению автора, есть что-то обворожительно — ужасное, и оно передается человеку вольно или невольно.

И чем дальше он погружен в эту музыку, тем ярче чувства — холод пробегает по жилам, волосы встают дыбом — человек реагирует непосредственно и непроизвольно на то, что происходит. В ней отражены самые страшные страдания, какие есть в этом мире «от первого вопля новорожденного до последней мысли умирающего Байрона»

Почему и тут появляется мятежный лорд, думаю совершенно понятно, в это время все грезили мифами о нем, о его подвиге, о бунте и страшной его гибели в Греции, не было другой такой фигуры, которая была бы так известна и понятна каждому.

Собственно, чем дальше мы пребываем в этом пространстве, тем укрепляется убеждение в то, что все мы находимся в аду, разве не там так должна на нас действовать подобная музыка?

А так как бал разгорался все сильнее — словно костер, который тоже у нас находится в аду в первую очередь, то и люди не просто разоблачались. В романе Булгакова они восстают из гробов и потом начинают двигаться, здесь же, наоборот, от одежды ничего не остается, от тел остаются только скелеты, совсем как у Александра Одоевского в стихотворении «Бал»

Сплетясь, толпясь, друг друга мча,

Обнявшись желтыми костями,

Кружася, по полу стуча,

Они зал быстро облетали.

Лиц прелесть, станов красота —

С костей их — все покровы спали.

Одно осталось: их уста,

Вот все, что осталось, сплетенные в танце скелеты, здесь же

кажется, что пляшут не люди… в быстром движении с них слетает одежда, волосы, тело… и пляшут скелеты, постукивая друг о друга костями… а над ними под ту же музыку тянется вереница других скелетов, изломанных, обезображенных…

Картины повторяют одна другую, словно поэт и писатель побывали на одном и том же балу. В противоположность аду — олицетворенному на этом самом балу, раем является храм, куда перебрался с бала герой, но там пусто и уныло. Все проехали мимо церкви, никто не слышал слова священника о Вере, Надежде, Любви. Они в этом храме остаются в одиночестве.

На этом повествование и обрывается, каждый остается в своем пространстве, и герой мечется между двумя мирами, на балу ему страшно, потому что он все видит и знает, куда попал и что его там ждет, а в церкви пусто — и что же тогда ему остается, живому среди мертвых? Финал повествования открыт, он ни о чем не ведает. Только бал будет повторяться, и повторяться у всех современников В. Одоевского, доживет до нового века и примет еще более жуткие и трагичные формы..

Урок 25 А. С. Грибоедов Портрет в стихах

Иногда случается так, что биография самого творца, какие-то факты его жизни становятся сюжетом для романов и стихотворений других литераторов, и рождаются удивительные легенды об их жизни и деятельности, так, что литературные произведения отходят на второй план. Да и куда мятущемуся и неустроенному в этом мире бунтарю Чацкому до автора этой уникальной комедии. Но то, что происходило с ним в реальности, взволновало творцов разных поколений. И биография писателя, желчного, и недовольного этим миром, появилась в творениях писателей и поэтов ХХ века. Он оказался не просто современником А. С. Пушкина, но во многом и превзошел его. Почти вся она уместилась в стихотворение Д. Кедрина «Грибоедов»

Помыкает Паскевич,

Клевещет опальный Ермолов…

Что ж осталось ему?

Честолюбие, холод и злость.

От чиновных старух,

От язвительных светских уколов

Он в кибитке катит,

Опершись подбородком на трость.

Было принято говорить о тех преследованиях цензуры и власти, которые сопровождали наших вольнолюбивых творцов, но забывали о том, сколько неприятностей они доставляли всем, мирно живущим в России. Списки его комедии находили почти у всех декабристов при обысках, и он не мог не знать о ее влиянии на умы и сердца тех, для кого был так мил « русский бунт бессмысленный и беспощадный».

На груди его орден.

Но, почестями опечален,

В спину ткнув ямщика,

Подбородок он прячет в футляр.

Полно в прятки играть.

Чацкий он или только Молчалин —

Сей воитель в очках,

Прожектер,

Литератор,

Фигляр?

Автор стихотворения очень точно передает ту атмосферу реальности, в которой оказались все наши литераторы в то время. Подобно герою ему приходилось отправляться прочь из Москвы, бросив вызов всем тем, кто узнавал себя в его крамольной пьесе, и он предавал осмеянию людей, среди которых продолжал жить. Вряд ли они собирались терпеть подобное к себе отношения и насмешки. А положение литератора тем более было унизительно для дворянина, и, ступив на тропу войны, он уже не мог с нее сойти. Тем более что все жестко общество относилось к людям, подобным самому А. С. Грибоедову. Появилось известие о том, что сумасшедшим был объявлен П. Чаадаев, и его самого ждала подобная участь. Уже повешены главари бунта, и в мире напряженная атмосфера, когда от их вольности не осталось следа:

Прокляв английский клоб,

Нарядился в халат Чаадаев,

В сумасшедший колпак

И в моленной сидит в бороде.

Дождик выровнял холмики

На островке Голодае,

Спят в земле декабристы,

И их отпевает… Фаддей!

Атмосфера еще более напряженная, чем случилась с героем в его пьесе, хотя многие вещи странно повторяются, и не о чем больше думать и мечтать. И тогда самое разумное из всего, что было для него — это поручение, похожее на ссылку. Он остается на службе у государства, но отправлен на совершенно невыполнимое задание. Тегеран с его бесконечными бунтами будет страшнее Сибири и Кавказа. Но говорили, что он один там мог заменить целую армию. Только в этот раз своевольная Фортуна отвернулась от опального драматурга, он оказался в руках разъяренной толпы.

От мечты о равенстве,

От фраз о свободе натуры,

Узник Главного штаба,

Российским послом состоя,

Он катит к азиатам

Взимать с Тегерана куруры,

Туркменчайским трактатом

Вколачивать ум в персиян.

Мы знаем, чем завершится этот визит и эта его труднейшая миссия, хотя трудно тут в чем-то обвинить молодого государя, литератор был на дипломатической службе, и угодил он как раз в момент восстания, и был зверски убит после бунта. А потом еще долго ждал того момента, уже мертвый, когда тело его вернут на родину, чтобы просто похоронить.

Лишь упрятанный в ящик,

Всю горечь земную изведав,

Он вернется в Тифлис.

И, коня осадивший в грязи,

Некто спросит с коня:

— Что везете, друзья?

— Грибоеда,

Грибоеда везем! —

Пробормочет лениво грузин.

Но мы знаем о том, что тот самый путник, который встретился им на пути, был не кто иной, как наш великий поэт А. С. Пушкин. Он и описал этот уникальный и поразительный случай, столкновения в Кавказских горах с прахом человека, имя которого еще гремело и будоражило умы в обеих столицах. И он знал о той самой дуэли с его лицейским товарищем, на которой и был прострелян палец писателя.

Кто же в ящике этом?

Ужели сей желчный скиталец?

Это тело смердит,

И торчит, указуя во тьму,

На нелепой дуэли

Нелепо простреленный палец

Длани, коей писалась

Комедия

«Горе уму».

Они расстались на этой старой грузинской дороге. У поэта еще оставался какой-то небольшой отрезок времени, для того, чтобы бурно ее закончить и написать свои самые значительные произведения, для драматурга и дипломата это было последний путь к месту жительства его юной жены, и месту, где он навсегда будет погребен среди грузинских князей и царей.

И покуда всклокоченный,

В сальной на вороте ризе,

Поп армянский кадит

Над разбитой его головой,

Большеглазая девочка

Ждет его в дальнем Тебризе,

Тяжко носит дитя

И не знает,

Что стала вдовой.

Такая вот история о жизни и смерти русского драматурга, погибшего в 34 года. Русский царь получил извинение от властей и щедрые дары.

О жизни и судьбе Грибоедова задумался и другой узник сталинского режима, поэт Даниил Андреев. Его стихотворение, обращенное к драматургу, начинается с тех самых трагических событий в Тегеране:

Бряцающий напев железных строф Корана

Он слышал над собой сквозь топот тысяч ног…

Толпа влачила труп по рынкам Тегерана,

И щебень мостовых лицо язвил и жег.

Трещало полотно, сукно рвалось и мокло,

Влачилось клочьями, тащилось бахромой…

Давно уж по глазам очков разбитых стекла

Скользнули, полоснув сознанье вечной тьмой.

Поэта поражает и волнует в большей мере противостояние двух миров, отношение между востоком и западом, бунт в мусульманском мире, в котором по воле судьбы оказался русский человек, европеец. Он словно предвидел все события нашего сегодняшнего дня.

Поистине страшно это воззвание к аллаху, которым они всегда прикрывали любую свою агрессию:

Хвалы, глумленье, вой. — Алла! Алла! Алла!

Он, брошенный, лежал во рву у цитадели,

Он слушал тихий свист вороньего крыла.

И мы видим, как и во все времена брошенного нашим правительством на произвол судьбы русского человека. Он всегда и везде был одинок, но в этом жутком мире одиночество его кажется абсолютным.

О, если б этот звук, воззвав к последним силам,

Равнину снежную напомнил бы ему,

Усадьбу, старый дом, беседу с другом милым,

И парка белого мохнатую кайму.

Но не милые сердцу картины должен был напомнить ему крик ворона, а совсем другие события, происходившие в столице. Оба поэта не могут не вспомнить о скандалах, которые были связанны с именем писателя.

Но если шелест крыл, щемящей каплей яда

Сознанье отравив, напомнил о другом:

Крик воронья на льду, гранит Петрова града,

В морозном воздухе — салютов праздный гром, —

И снова воспоминания о другом бунте, участником которого если не прямо, то косвенно он все-таки был, и понятно, что во многих своих бедах, и в том, что оказался там, поэт был виноват сам.

Быть может, в этот час он понял — слишком поздно, —

Что семя гибели он сам в себе растил,

Что сам он принял рок империи морозной:

Настиг его он здесь, но там — поработил.

Каждый сам определяет свою судьбу, он ушел от наказания в собственном мире, но во многом был виноват, и потому расплата не могла его не застигнуть. Он выбрал свободу и вольность, и не мог не увидеть, как дорого за нее приходится платить.

Его, избранника надежды и свободы,

Чей пламень рос и креп над всероссийским сном,

Его, зажженное самой Душой Народа,

Как горькая свеча на клиросе земном.

Но смерть — расплата за все, что случилось в этом мире, за вольности и за бурю, которая была посеяна им же совсем недавно.

Смерть утолила все. За раной гаснет рана,

Чуть грезятся еще снега родных равнин…

Закат воспламенил мечети Тегерана.

И в вышине запел о боге муэдзин.

Поэт в первой половине ХХ века, собственной жизнью и свободой расплачивавшийся за идеи тех, кто разбудили Герцена и всю остальную смуту, наверное, имел право упрекнуть того, кто был причастен к первым искрам бунта, уничтожившего весь этот мир. Ему не могло и присниться в кошмарном сне все, что пришлось пережить этим людям, которые оказались жертвами бредовых мечтаний о свободе, равенстве и братстве, беспощадной критики строя и устоев.

Слово убивает, лишает права на достойную жизнь, если к штыку прировнять перо.. Мы слишком дорого заплатили за их вольности и за их идеи.

Урок 26 Наполеон А. С. Пушкина Поверженный Демон

Если вспомнить о том, что в творчестве А. С. Пушкина было все, что потом только развивалось и углублялось в поэзии и прозе его последователей, то можно задуматься и об истоках образа Демона, который возник в одноименном стихотворении. Но для того, чтобы он утвердился, обрек свою плоть и кровь, воплотился, нужна была очень сильная и яркая личность. На эпоху Пушкина их выпало две, и это был английский поэт лорд Байрон, приводивший в восторг А. С. Пушкина, а немного позднее и М. Ю. Лермонтова, но был и еще более яркий кумир всех времен и народов — Наполеон. Он их современник, к нему они обращают свои взоры, и Наполеон, и властелин, и победитель, и свергнутый и поверженный герой, продолжает владеть их умами. А в мире, победившем Наполеона, он оставался все таким же таинственным кумиром. Вероятно, настолько сильна была эта личность, что за нее хватаются и герои Толстого и Достоевского, и все поэты пушкинского круга, и те, кто придут им на смену.

И если ему не удалось покорить наши земли, то умы и души русских людей он все-таки завоевал с невероятной легкостью.

Хотел ли того или нет, но в своем стихотворении «Наполеон» А.С.Пушкин рисует Демона поверженного, вспоминая и о победах его и о поражениях, и об изгнании. Он вписался в легенду о падшем ангеле:

В неволе мрачной закатился

Наполеона грозный век.

Он для современников одновременно и велик и ничтожен, и они до сих пор не могут поверить в то, что «могучий баловень побед» оказался пленником на пустом острове, похожем на остров Буян — остров мертвых, каким его рисовали в русских мифах. Он остается в пустыне, и кровавый завоеватель имеет возможность оглянуться на происходящее и посмотреть на дело рук своих. Забылась ненависть, которую испытывали по отношению к нему русские, но

Луч бессмертия горит.

Поэт размышляет над превратностями судьбы того, кому еще вчера покорялись народы и царства, но в одно мгновение все для него изменилось. И что же должен теперь ощущать тот, для кого власть была единственной и вечной радостью в жизни, сможет ли он от нее отказаться, сможет ли до конца своих дней оставаться на пустынном острове?

Пушкин задумывается и о том, почему Наполеону удалось покорить половину мира?

Он обещал им свободу, и готов был свергнуть императоров, но сам стал точно таким же и презирал человечество:

В свое погибельное счастье

Ты дерзкой веровал душой.

Тебя пленило самовластье.

Власть уничтожала и сильных мира сего, как только они желали того, чтобы она стала безграничной, все рушилось в одно мгновение.

Финал владыки мира во все времена оставался одним и тем же, находился тот, кто был сильнее и расправлялся с ним. Ангелы, поднявшие бунт, были сброшены на землю, а Наполеон на пустынный остров. Но сам факт того, что он воевал с нами, шел по нашей земле, не мог не отразиться на мировоззрении русских людей, и тень черного крыла оставалась в наших умах и душах.

Среди рабов до упоенья

Ты жажду власти утолил.

Образ Демона в человеческом обличии, оставившего след на земле и в душах творцов. Но если Пушкин будет стараться оттолкнуться от реальной личности к обобщению, то Лермонтов двинется в обратном направлении, создавая нечто грандиозное. Но обоим им именно Наполеон давал повод писать портрет конкретного Демона. Он покорил огромные просторы и принес блистательный позор своей любимой Франции. Образ разрастался до вселенских масштабов.

Ты вел мечи на пир обильный,

Все пало с шумом пред тобой.

Европа гибла — сон могильный

Носился над ее главой.

Такими оказались масштабы личности реального бунтаря, на глазах рождался, соединяясь со старым, новый миф. Ему не нужен скучный мир, его гнетет хлад покоя, он его убивает.

Надменный, кто тебя подвигнул.

Кто обуял твой дивный ум.

Но он пришел в Москву, все таким же победителем, но в этом и состояла его страшная ошибка. Самое жестокое сопротивление он получил там, где французская культура была практически родной, и многие говорили и думали о нем с восторгом. И после этого и следа не останется от всех его побед. На острове святой Елены он сможет общаться только с душами погубленных им воинов, которым было слишком много обещано, но ничего не исполнено. Все только воспоминания и иллюзии, от которых он уже не сможет избавиться.

Где, устремив на волны очи

Изгнанник помнил звук мечей.

И льдистый ужас полуночи,

И небо Франции своей.

Так именно Пушкин, а не Лермонтов в стихотворении «Наполеон» явил нам образ Демона. Если поверить мифам, и принять за истину, что боги, у многих народов, это люди, жившие очень давно, то почему бы Наполеону ни стать тем Демоном-изгнанником, который еще раз прошел на земле свой славный и ужасный путь от самого высокого и ослепительного взлета, до самого яростного падения. И видимо, так зачарованы им были поэты золотого века, что уже Л. Н. Толстому пришлось в своем знаменитом романе развенчивать этот странный образ. Он упорно пытался показать реального человека, со всеми недостатками и слабостями, но еще больше убедил нас в том, что это и так, и не совсем так. Но и нынче он продолжает витать над нами.

Урок 27 А.С.Пушкин «Египетские ночи, М.Ю.Лермонтов «Тамара»

Образ египетской царицы, демонического создания в женском обличии всегда интересовал русских поэтов. Не мог А. С. Пушкин обойти миф о страстных ночах египетской царицы. В уста своего героя импровизатора Чарского вкладывает А. С. Пушкин вдохновенный монолог о трех ночах страсти. Это стихотворение и стало гимном страсти. Неотразимое обаяние великолепной царицы:

Царица голосом и взором

Свой пышный оживляла пир.

Она ставит невероятное условие, купить ценою жизни три ночи, проведенные в ее объятиях:

Свою любовь я продаю,

Скажите, кто меж вами купит,

Ценою жизни ночь мою.

И мы узнаем, что на призыв царицы откликнулись трое. Так завершилась страшная игра властительницы, уверенной в своей неотразимости. Она ведет торг за собственную страсть:

Она смущенный ропот внемлет,

С холодной дерзостью лица.

И три человека принимают ее вызов. Но кто же эти безумцы? Один из них старый воин, который не вынес высокомерного презрения своей жены и решил отомстить ей таким странным образом. Весь мир будет знать о том, что последнюю ночь в своей жизни он проведет в объятиях царицы. Ему нечего бояться, а смерть его никогда не страшила, потому и в такие минуты он остается невозмутимым:

Он принял вызов наслажденья,

Как принимал во дни войны

Он вызов ярого сраженья.

Но кто же еще мог решиться на подобный шаг? За ним вышел молодой мудрец, для которого необходимо полюбить царицу, его не устраивает простая смертная, и пусть это будет единственная ночь, зато какая. Только романтику необходимо высшее потрясение. А последним вышел юноша неизвестный:

Восторг в очах его сиял,

Страстей неопытная сила,

Кипела в сердце молодом.

Для него была приготовлена первая ночь царицы.

Воин — мудрец — юноша — вот кто оказался достоин ее страсти, кому за нее придется дорого платить. Она клянется всеми богами, что станет наложницей, которая подарит блаженство и заберет жизнь. Плата эта не может быть слишком велика, в этом уверенна Клеопатра и сам поэт.

Что здесь главное — высшее наслаждение, право выбора и страсть, которую волен выбирать человек, если ему представляется такая возможность. Практически о том же самом пишет свою балладу «Тамара» М. Ю. Лермонтов. Но ситуация здесь похожа только внешне. Во многом же она противоположна. Действие переносится на Кавказ. Старинная башня стоит около бурного Терека, и даже вид ее устрашает.

Старинная башня стояла,

Чернее на черной скале.

Если героиня и царица, то подчеркивается таинственность и одиночество ее в этом мире, и она почти неземное создание:

Прекрасна, как ангел небесный,

Как демон, коварна и зла

И самое главное, что нет здесь ни пира, ни права выбора у тех, кто находится рядом с царицей. На дороге оказываются случайные путники, которые должны знать о кавказском гостеприимстве, и что же они получают в итоге? Все, кто оказывается в башне царицы, не видят до поры и времени героиня, они слышат только ее голос:

И слышится голос Тамары:

Он весь был желанье и страсть,

В нем были всесильные чары,

Была непонятная власть.

Она завораживает их, и не оставляет для невольных пленников никакого выбора. И даже обстановка устрашающая. Закрываются двери, и начинается привычное: постель, два кубка вина, ночь дикой страсти, после которой неизменно наступает расплата. На рассвете слуги выбрасывают в Терек безжизненное тело ее очередного возлюбленного:

И с плачем безгласное тело

Спешили они унести.

В окне тогда что-то белело,

Звучало оттуда: прости.

Перед нами демоническое существо, которого так и не суждено увидеть. Странным кажется и прощание и расправа, у людей нет никакого выбора. И там, где у Пушкина все торжественного и великолепно обставлено, открыто нашему взору, и оттого потрясает, у Лермонтова — таинственно и странно. Клеопатре не нужно ловить, запирать, пугать, со своими жертвами она ведет открытую игру, она бросает вызов миру, и всегда находятся те, кто его примут. Вовсе не так открыта и сильна таинственная кавказская царица. Свидетели ее страсти и падения очередного просто должны исчезнуть бесследно, но это не сила, а слабость.

Как по-разному могут два гениальных поэта расставить акценты в своих повествованиях.

Из красивого мифа о вдохновенной и страстной любви, можно пересоздать миф о похоти и страсти. Но мы видим за каждой из баллад прежде всего самого поэта.

Урок 28 Царица страсти У Лермонтова

В глубокой теснине Дарьяла,

Где роется Терек во мгле,

Старинная башня стояла,

Чернея на черной скале.

В той башне высокой и тесной

Царица Тамара жила:

Прекрасна, как ангел небесный,

Как демон, коварна и зла.

И там сквозь туман полуночи

Блистал огонек золотой,

Кидался он путнику в очи,

Манил он на отдых ночной.

И слышался голос Тамары:

Он весь был желанье и страсть,

В нем были всесильные жары,

Была непонятная власть.

На голос невидимой пери

Шел воин, купец и пастух;

Пред ним отворялися двери,

Встречал его мрачный евнух.

На мягкой пуховой постели,

В парчу и жемчуг убрана,

Ждала она гостя… Шипели

Пред нею два кубка вина.

Сплетались горячие руки,

Уста прилипали к устам,

И странные, дикие звуки

Всю ночь раздавалися там:

Как будто в ту башню пустую

Сто юношей пылких и жен

Сошлися на свадьбу ночную,

На тризну больших похорон.

Но только что утра сиянье

Кидало свой луч по горам,

Мгновенно и мрак и молчанье

Опять воцарялися там.

Лишь Терек в теснине Дарьяла,

Гремя, нарушал тишину,

Волна на волну набегала,

Волна погоняла волну.

И с плачем безгласное тело

Спешили они унести;

В окне тогда что-то белело,

Звучало оттуда: прости.

И было так нежно прощанье,

Так сладко тот голос звучал,

Как будто восторги свиданья

И ласки любви обещал.

Поэму о великой страсти вслед за Пушкиным пишет и Лермонтов. Но как истинный кавказский пленник, он переносит действие на Кавказ, туда, где бушуют не шуточные страсти, где появляется царица Тамара. Та самая?

Исследователи утверждают, коварную царицу, которая убивала своих возлюбленных, после ночи страсти звали Дарья, это она заманивала путешественников и случайных прохожих в свой замок на скале, расположен он был в Дарьяльском ущелье, и велела слугам убить на рассвете, сбросив с высокой скалы.

Но как бы там не было на самом деле, на его любимом Кавказе была своя Клеопатра. Обстановка там более жуткая конечно, потому что если герои Пушкина шли на такой шаг добровольно и сами делали выбор, то тут никто ни о чем не ведал. А башня стояла, «чернея на черной скале», от роскоши, золота и драгоценных камней, которые так увлеченно выписывает поэт, не остается и следа.

Излюбленный прием Лермонтова, все строится на противоречиях

Прекрасна, как ангел небесный,

Как демон, коварна и зла.

И хотя мы не видим саму царицу, как и герои, оказавшиеся в ее плену, но упор делается на обольстительный голос, этого достаточно для того, чтобы несчастный погубил себя

И слышался голос Тамары:

Он весь был желанье и страсть,

В нем были всесильные жары,

Была непонятная власть.

И здесь у нас будут три героя — воин, купец и пастух — представители самых разных сословий оказываются в объятьях царицы. Они не делают выбора, все решит она сама, у них же нет этого выбора.

Царица встречает их с кубком вина, а потом то ли свадьба, то ли похороны, все — в одном. Недаром на Руси, да и не только у нас, свадьбу играли как похороны с такими же песнями плачами, а похороны были похожи на свадьбу, уже небесную, куда и отправлялась душа человека — там это начало новой жизни — вечной.

Смерть приходит на рассвете, и бурная река скрывает все следы, они не смогут никому поведать о том, что творилось ночью в черной башне. И нежный голос ласков, но любовник уже мертв — так заканчивается эта история о вероломной царице.

И если у Пушкина мы можем только догадываться о том, что произойдет потом, Лермонтов нам описывает и вторую часть этого действа.

А что царица? Она ждет новую жертву, и такой несчастный обязательно найдется.

И было так нежно прощанье,

Так сладко тот голос звучал,

Как будто восторги свиданья

И ласки любви обещал.

Но вероломство царицы не так страшно и печально, как убийство из-за того, чтобы отнять деньги или богатства, а «Анчаре» у Пушкина, где яд нужен для того, чтобы убрать соседей и завладеть их землями все еще страшнее и безысходнее.

Урок 29 Ангел и Демон А. С. Пушкина

В литературе и искусстве существуют вечные темы и вечные образы. Добро и зло — эта одно из тех единств противоположностей, которые и определяют и творчество, и человеческую жизнь. Одно без другого невозможно, мы не поняли бы суть добра, не познав зло, и зло уничтожило бы этот мир, если бы всегда ему не противостояло добро.

Есть в нашей литературе и искусстве с библейских времен два образа, олицетворяющих эти понятия — Ангел и Демон. Именно они шагнули на страницы книг, являя собой все стороны и грани этих понятий. Так получилось, что они и ведут вечный спор за душу человека, и неизменно остаются героями литературных произведений.

Первый русский гений стремился к гармонии. Если бы литература развивалась по этому пути, то она была бы совсем иной, возможно, нам удалось бы избежать многих разочарований и потрясений.

При всем накале страстей и противоречий, которые он упорно преодолевал, единственным и самым важным оставалось стремление к совершенству, гармонии. Он чувствовал, что в этом равновесии добра и зла в душе человека и заключается смысл творчества и счастья человеческого, главная цель творца « чувства добрые лирой пробуждать». Стремление к гармонии, что может быть важнее и значительнее. Но так было не всегда.

Мы знаем, как поэт увлекался, заблуждался, шел к вершине. Так в творчестве А. С. Пушкина в 1823 году возник образ Демона. Он мелькал и раньше, но на этот раз приобрел реальные очертания.

Стихотворение «Ангел» в противовес «темному началу» появляется только через четыре года, когда ему удастся преодолеть в душе своей темные мотивы. Но последнему певцу гармонии не суждено будет узнать, какие очертания примет Демон в творчестве его младшего современника М. Ю. Лермонтова, когда русская литература от гармонии шагнет, вдохновленная его гением, к дисгармонии, а потом и к декадансу. В начале 20 века, окончательно победившее зло сделает его путеводной звездой, самым ярким и многогранным проявлением мятущейся человеческой души. И все, зная о герое Лермонтова, тем более интересно посмотреть как олицетворение зла — Демон был запечатлен в творчестве А. С. Пушкина.

В этом стихотворении 24 изящных легких строки, в которых запечатлена исповедь молодого поэта, его слава в этот миг в зените. Он повествует о счастливом времени, о восторгах от всех проявлений жизни. Тогда он любил и был любим, тогда почему же появился Демон?

И взоры дев, и шум дубровы,

И ночью пенье соловья,

— все вдохновляло и радовало его в те дни.

Но мы можем только догадываться о том, что далеко не все и тогда было безоблачным, хотя преобладали чувства «свобода, слава и любовь», но и тогда возникала тень, которую он называл « какой-то темный гений», который «стал тайно посещать меня». И дисгармония нарушает видимую идиллию:

Печальны были наши встречи, —

Откровенно сообщает он своему читателю — другу, хотя ему самому не до конца понятна эта печаль. Она неизменно ускользала, и не поддавалось анализу. Он пытается уловить неуловимое: «чудный взгляд», «язвительные речи». Они не могут не вливать в душу его восторженную яд. Незнакомец бросает несколько комплементов, губительных для человеческой души — это неистощимая клевета, презрение к вдохновению. Он отвергает любовь и свободу, насмешливо смотрит на жизнь.

Только что зарождающийся Демон Пушкина еще не персонифицирован, он только традиционный дух отрицания, вносящий смуту и разочарование. Стихотворение словно обрывается на полуслове, он не может и не хочет заглянуть за грань и развить эту мысль, потому что есть такие образы, к которым страшно прикоснуться — и поэт понимал это. Ему удалось, в отличие от тех, кто пришел позднее, уйти от страшного соблазна, он еще не потерял страх и не решился переступить черту, чем и спас собственную душу от разрушения.

Но для всех остальных звучит предупреждение о разрушительной силе зла, стоит сделать в его сторону только один шаг и уже не остановиться, что и доказал в своих гениальных творениях Лермонтов — Демон поглотил его целиком.

Для Пушкина этот образ не мог быть органичен. Потому и появился Ангел немного позднее, он не мог не появиться. Свое стихотворение «Ангел» поэт написал в 1827 году. Он видит это светлое создание на небесах у врат Эдема. Он нежный и грустный одновременно «Главой поникшею сиял». Тут и происходит столкновение тьмы и света. Посланник небес видит страшную картину, потому и грустит:

А Демон мрачный и мятежный,

Над адской бездною летел.

Здесь уже противопоставлены два главных понятия — Эдем и адская бездна. И состояния героев, их характеры: нежный — мрачный. И пусть они находятся в разных пространствах, но неразрывно связаны и в сознании поэта, и в той реальности, которая нас окружает. Они видят друг друга и внимательно наблюдают один за другим. И происходит странное: глядя на ангела, демон в первый раз умиляется, к нему он обращается с речью, на которой стихотворение и обрывается:

Прости, — он рек, — тебя я видел,

И ты недаром мне сиял.

Он вынужден признать, что если кто-то и способен на него влиять, то это ангел, потому что только из-за него:

Не все я в небе ненавидел,

Не все я в мире презирал.

Стремясь к гармонии, поэт свято верит, что и в Демоне есть светлое начало, не все в нем так мрачно и мятежно, как кажется. Жаль, что в герое Лермонтова победила тьма, а свет стал почти неразличим. Не умел и не хотел все первый русский гений рисовать только черными красками, он неизменно оставляет нам надежду. То, что у Пушкина только намечено, у младшего его современника обретает плоть и кровь.

Первое стихотворение 15 летнего поэта называется «Мой Демон», в нем сразу смещаются акценты. Критики отмечали, что писал он его под влиянием А. С. Пушкина, через три года в 1832 году и у него появляется стихотворение «Ангел».

Но уже в первой строчке его Демон — совсем иное создание, о гармонии больше нет и речи: Собранье зол его стихия, — на добро, светлые чувства поэт не оставляет герою надежды — мятеж, который ненавидел и презирал Пушкин, становится для него главной страстью

Он любит бури роковые,

И пену рек, и шум дубров.

Юный поэт, очень быстро завораживая нас, заставляет отказаться от мечтаний о гармонии, он уже не вписывается в реальность, отрываясь от земли, носясь меж облаков. У него есть свой трон « меж листьев желтых, обвещалых». И словно владыка и властелин, он иногда на нем появляется. «Сидит, уныл и мрачен он» — так передается настроение героя. Это уже не дух, он персонифицирован, наделен чувствами и властью над этим миром. Уже в юности Лермонтов дерзко ломает традиции, только начинавшиеся складываться в эпоху А. С. Пушкина. А учитывая силу его дарования, мы не чувствуем еще, как он бросает нас к пропасти зла. И мы покорно принимаем то, против чего так яростно боролся А. С. Пушкин:

Он недоверчивость вселяет,

Он презрел чистую любовь,

Он все моленья отвергает,

Он равнодушно видит кровь.

Образ становится более зловещим и вытесняет ангела, разрушая до сих пор царившее равновесие. При столкновении с ним исчезают мораль, ценности меняются, теряют свою прелесть и значение: чистая любовь, молитва, восторг — смешны и почти нереальны. Так в мире начинает незаметно царить зло. Вырываясь со страниц первых творений того, кого критики и читатели часто ставили выше Пушкина по дарованию. Оно обретает невероятную силу, а сам поэт будет лелеять и взращивать этот образ в творчестве и в душе своей, когда обратится к знаменитой поэме, и будет снова и снова переписывать ее. Он продолжает спорить с Пушкиным, подчеркивая:

Звук высоких ощущений,

Он давит голосом страстей.

И зная, как, прилагая невероятные усилия, Пушкин отстраняется от Демона, Лермонтов из чувства противления, в силу особенностей своего характера и мировосприятия, неизменно приближается к нему, проявляя при этом невероятную и губительную дерзость:

И муза кротких вдохновений

Страшится неземных очей

В 1832 году появляется новая редакция этого стихотворения. Образ дорабатывается, вписывается в еще более широкое полотно. Он появляется в обществе и вынужден прислушиваться к «ничтожным хладным толка света». Невозможно таким представить Пушкинского героя:

Он чужд любви и сожаленья,

Живет он пищею земной,

Глотает жадно дым сраженья,

И пар от крови пролитой

И все чаще личность героя и самого поэта сливаются воедино, по-другому в поэзии и не может быть. Ведь здесь царят чувства и эмоции, которых автор не может скрыть, спрятать, как это часто делается в прозаическом повествовании:

И гордый демон не отстанет,

Пока живу я, от меня,

И ум мой озарять он станет,

Лучом чудесного огня

— Он не боится носителя зла и разрушения, который все губит на своем пути, он навсегда сделал его своим кумиром.

Появляется в его творчестве и образ Ангела. Но насколько близок ему Демон, настолько холоден и далек ангел, он и обитает где-то в иной, недоступной ему сфере.

Но, играя с адским огнем, он вряд ли понимал, что это перестанет быть его личным делом. Так случилось, что в тот момент наша литература стояла перед выбором, и Лермонтов со своей жуткой дисгармонией оказался им ближе, чем гармоничный наш А. С. Пушкин.

По этому пути пойдет вся русская литература — Гоголь — Достоевский — Булгаков — А. Блок — это те ее гении, для которых демон, Сатана станет главным, самым значительным героем на страницах их творений. И ничего не останется А. Блоку, как только поднять его снова на небеса и заставить творить миры («Невероятные видения, создания моей игры»), а М. Булгакову, совершать добро, конечно, так, как его понимает Мефистофель и Воланд, в мире, где некому больше уравновесить две эти силы — добро и зло. И именно Воланд понимает, что если исчезнет добро, то и мир разрушится окончательно. Он один из всех духов решился появиться в Москве, и вынужден, споря с атеистами, доказывать, что бог существует, всеми доступными ему средствами.

По всем поверьям эти два создания неустанно следят за нами и ведут неустанную борьбу за человеческие души, склоняя всех нас то на одну, то на другую сторону. И как трудно представить устремленного к свету Пушкина рядом с Демоном, так и не может быть близок темному и мятежному Лермонтову Ангел.

Литература, ставшая властительницей душ и дум наших, пошла именно за ним, стараясь отражать все темные жуткие стороны и страсти в душе человеческой. Зло всегда многограннее, ярче и привлекательнее, оно влечет и зачаровывает. Но часто бывает поздно, прыгнув в бездну уже невозможно вырваться назад. И все-таки надежда умирает последней. И если Воланд спешит уравновесить чашку весов, то может быть и светлый ангел рано или поздно вспомнит о нашем существовании, страсти уступят места, как мечтал Пушкин «чувствам добрым» Больше надеяться в начале ХХ! века не на что

Урок 30 М.Ю.Лермонтов «Демон»

Он пришел к нам из седой античности. Именно там был бог света Люцифер, который считал себя лучшим, и прекраснейший Адонис, рожденный от кровосмесильной связи, и трагически погибший в схватке богов. Он был возлюбленным Афродиты, но Артемида никогда не стала бы терпеть подобного. Богиня — девственница влюбилась в него, но довольно странно выразила свои чувства — наслала на него кабана.

Адонис не был героем и с чудовищем он справиться не мог. Тогда и оказался он в подземном мире — в царстве Аида, где и влюбилась в него прекрасная дочь Деметры — Персефона, и посмела у грозного своего мужа требовать, чтобы оставался он вопреки всему с ними хотя бы половину года.

И Зевс, вняв мольбам Афродиты, решил оставаться справедливым — половину года проводил он на земле, а вторую под землей. И богиням пришлось принять такое решение. Но как должен был он маяться и метаться, оказавшись под землей, в его душе невольно зарождалось зло. И хотелось ему вернуться на землю, вырвавшись из объятий тьмы.

А времена становились все более мрачными. И на земле теперь не многим лучше было, чем под землей, о небесах можно было и не мечтать вовсе. Но он мечтал, презрев все запреты. Он хотел подняться все выше и выше.

Каким странным было вдохновение, контраст света и тьмы привлек внимание сначала романтиков, первым из которых был Байрон, а потом и того, кто в русской поэзии был к нему близок — М. Ю. Лермонтова. Он считал себя Демоном — вдохновенным комком противоречий. Такой оставалась его мятущаяся душа. Так родилась его гениальная поэма, которую он переписывал несколько раз. Это поэма о духе, поверженном на землю, но страстно желавшем подняться на небеса. К этому образу в начале 20 века обратятся и А. Блок, и художник М. Врубель.

ДЕМОН М. Ю. Лермонтова

Он восемь раз переписывал поэму о Демоне, и в поэтическом мастерстве достиг невероятных высот. Так из мифа, о падшем ангеле, поднявшем бунт против бога, и за это сброшенном с небес, вырос невероятно мощный образ бунтаря. Но его манией стало желание вернуться назад. Только он не знал, как это можно сделать. Все перепробовал Демон, но он так и оставался в неведении. За долгие годы, убедившись в том, что добро ему не поможет, он решил творить зло, пытаясь разгадать вечную загадку. И эта поэма Лермонтова среди исследователей считается самым противоречивым и загадочным его творением.

Но может быть, поднявшись на те высоты, он сумел понять то, что неведомо не только простым смертным, но и другим творцам, продолжает вдохновлять и завораживать. Демон оказался в его творении в горах Кавказа, между небом и землей. И потому не принадлежит ни земле, ни небесам. С этого и начинается трагедия.

Мы, словно бы видим вместе с ним землю с высоты птичьего полета, под необычным углом зрения, и приобщаемся к миру неземного существа, по-другому мыслящего и чувствовавшего. С первой строфы он назван « духом изгнания». Его душа печальна — вот главный эпитет для определения его характера. А ведь все было иначе, и в далекие времена «блистал он, чистый херувим», он «верил и любил», «не знал ни злобы, ни сомнения». Трагедия случилась позднее.

В реальности перед нами вдохновенное, но темное и злобное создание — изгнанник, который не может примириться со своей участью. Главный мотив трагедии поэт определил так:

Он сеял зло без наслажденья,

Нигде искусству своему

Не мог встречать сопротивленья.

И зло наскучило ему.

Таково отношение к миру того поразительного героя. Ему еще предстоит столкнуться с ангелом и погубить душу невинной девы. Он убеждается в том, что и это его не спасет — он обречен на одиночество, которое особенно печальным кажется на фоне прекрасного пейзажа Кавказа, с величественной и первозданной его природой

И скалы тесною толпой

Таинственной дремоты полны,

Над ним склонились головой.

И презрительное око окинуло мимолетно «божий мир». После этого поэт рисует высокое чело, безразличное к красоте. Он не вписывается и не может вписаться в окружающий мир — в том и трагедия героя. Он навсегда обречен оставаться между небом и землей и по — другому не будет никогда.

Но вдруг он увидел пляску Тамары — и безразличный прежде ко всему, оживает и чувствует « неизъяснимое волненье». Музыка, танец даже его не может оставить равнодушным:

Немой души его пустыню

Наполнил благодарный звук.

И словно бы на миг появилась надежда на воскрешение — гениальный поэт рисует зарождение любви и чувств. Но это для Демона только иллюзия

В нем чувство вдруг заговорило

Родным когда-то языком

Это было когда-то. Сегодня этот язык для него чужд, это лишь короткая вспышка молнии, которая быстро погаснет, от нее ничего больше не останется, — догадываемся мы. Так зарождается на наших глазах трагедия.

Демон появляется перед Тамарой. Поставлена перед поэтом невероятно трудная задача — показать неземное существо, которое до сих пор никто не мог видеть. Как это сделать?

Сначала Тамара чувствует только «невыразимое смятение в груди, и в душе ее зарождается гамма чувств: печаль, испуг, восторг, пыл. Затем она слышит «чудно — новый» голос, звучит он то ли во сне, то ли в реальности

Пришлец туманный и немой,

Красой блистая неземной

К ее склонился изголовью

С чем можно сравнить такое создание? Поэт нашел для него еще одно определение: « Он был похож на вечер ясный». Она чувствует, что это не ангел небесный и не земной человек. Кто же он?

Демон спускается на землю и бродит вокруг монастыря, где находится героиня. И на его щеке — слеза. Наверное, этот образ особенно потряс позднее художника М. А. Врубеля, изобразившего слезы на его лице

И чудо! Из померкших глаз

Слеза мятежная катится

— как выражение страшной печали и всех грядущих бед и страданий — этот образ стал его гениальной находкой.

А потом, в момент обольщения, звучат его речи: он и лукавит, и завораживает и усыпляет героиню. Страсть и сила в объяснениях в любви. И все передается в одном порыве.

Видя, что героиня медлит и сомневается, он произносит страстные и страшные по своей сути слова клятвы, для того только, чтобы добиться своего и погубить ее. Человек не способен на подобные чувства, и поэт сам поднимается над человеческой природой. Озарены вдохновением подобные строки. И он добивается сочувствия и понимания. Поцелуй — последний знак и аккорд в этой симфонии неземной страсти. А дальше — тишина:

Могучий взор смотрел ей в очи.

Он жег ее во мраке ночи.

Над нею прямо он сверкал

Неотразимый, как кинжал

И на этой высоте все обрывается. Героиня не может выжить после такого накала чувств. Она погибает. С этой минуты герой не прекрасен, а по-настоящему страшен. В нем воплощается все, о чем до сих пор можно было только догадываться

Каким смотрел он злобным взглядом,

Как полон был смертельным адом

Вражду, не знающей конца,

И веяло могильным хладом

От неподвижного лица.

Так, на наших глазах печальный Демон превращается в злобное, переполненное ядом создание, от которого бы любой в ужасе отшатнулся. И никто больше не станет ему сочувствовать.

Кажется, что поэт вложил в этот образ собственную душу. Талант поэта и художника позволил ему воплотить невозможно и потрясти нас таким творением.

Урок 31 « Демон» Речевая характеристика героя

Размышляя о мастерстве М. Ю. Лермонтова в создании образа героя, необходимо обратить внимание на речевую характеристику его любимого героя — Демона, над которым он работал на протяжении многих лет, и особенных усилий стоило ему создать образ неземного создания, который трудно нарисовать обычными красками.

Речь — это лексика, интонации, синтаксис и какие-то еще тонкие нюансы, которые наиболее ярко его могут характеризовать. Именно в речи вольно или невольно отражаем мы свой уровень культуры, образования, воспитания, скрытые стороны души. Герой может выдавать себя за другого или оставаться собой до конца. Ему же приходилось передавать речь иноземного существа.

Не случайно во многих творениях или в фантастических легендах духи безмолвны. Они не произносят привычных для человека монологов, не вступают в диалоги с нами, и в безмолвии их и хранится вечная тайна.

Демон — страстный и страдающий искуситель, он должен подчинить себе Тамару, а если вспомнить народную мудрость о том, что женщины любят ушами, то он не мог не заговорить. И какие слова мы должны были от него услышать? В самом начале он разговаривает с ангелом. Пылко и напористо ведет он вечный спор о душе Тамары:

«Она моя! — сказал он грозно, —

Оставь ее, она моя!

Он обвиняет и упрекает ангела за то, что поздно появился, и отталкивает его резкими и гневными обличительными речами:

— Здесь больше нет твоей святыни,

Здесь я владею и люблю.

Перед нами грозный, очень сильный завоеватель, который столкнулся на этот раз с равным себе, потому он так яростен и напорист. Он помнит и о том, что бороться еще придется и с героиней, а там мало только силы, необходимо еще и обаяние и настоящая страсть, чтобы покорить ее душу и подчинить ее себе. А это не так просто сделать.

Когда они сталкиваются, Тамара задает ему прямой вопрос: «Кто ты?» Но на него он уклончиво отвечает комплементом: «Ты прекрасна», доказывая, насколько тонко он чувствует ее душу. Но она настаивает на своем. И тогда, ничего о себе не сообщая, он произносит длинный и странный монолог, начиная издалека:

Я тот, которому внимала

Ты в полуночной тишине.

Он понимает, что имя его Тамару испугает и оттолкнет навсегда, напомнит о странных чувствах, которые он ей уже внушил. И к приятным воспоминаниям можно примешать немного и темных красок. Но вызывающих живой отклик в женской душе:

Я тот, чей взор надежду губит,

Я тот, кого никто не любит.

Он старается быть с ней или только казаться честным, ничего не придумывает, не преувеличивает, а только несколько иначе расставляет акценты. И ей от таких его речей должно быть и прекрасно и жутко одновременно:

Я царь познанья и свободы,

Я враг небес, я зло природы.

Говорит о себе героя, и характеристика его кажется все более страшной и гибельной, краски все сгущаются, и она становится прекрасным контрастом для следующего признания, готового сбить с толку не только юную, но и вполне зрелую женскую душу:

И, видишь, я — у ног твоих

Он страстно говорит о любви, о смирении, и в искренность его чувств в тот момент невозможно не поверить. Какое женское сердце способно устоять перед такими речами? Но что самое удивительное в эти минуты не только Тамара, но и сам Демон верит в то, что он говорит. Ему кажется, что он готов покориться и верно ей служить. Ему кажется, что своей жертвой героиня вернет ему небеса, а он готов забыть о свободе и стать рабом любви:

Я раб твой, — я тебя люблю!

Страсти именно в речах его пылких накаляются до предела. О чем бы он ни говорил, но просто упоен своими пылкими речами, на словах он пожертвовать готов многим:

И тайно вдруг возненавидел

Бессмертие и власть мою.

Но трудно даже понять насколько лживы могут оказаться такие слова. Он прекрасно знает, что от него хочет услышать героиня, и каких чувств ей так не хватает за глухими монастырскими стенами после гибели жениха. Он должен быть странно удивлен, когда героиня прерывает его пылкие речи довольно хладнокровно:

Оставь меня! О, дух лукавый!

Она оказывается не такой наивной и легковерной, как могло показаться в начале. Кажется, что все его усилия потрачены напрасно. Монолог его не достиг цели, не покорил сердце девушки. Но он не только не отступает, а пылко продолжает поединок. И на этот раз слова и интонации его кажется еще более яркими и убедительными:

Я все былое бросил в прах,

Мой рай, мой ад в твоих очах.

Он показывает нечеловеческую страсть, на которую и на самом деле был когда-то способен. И он знает, что если что-то ее привлечет, только тайна:

Люблю тебя нездешней страстью.

Всем упоением, всей властью

Бессмертной мысли и мечты.

Он знает, как во все времена привлекательна была любовь небожителей для земных женщин, и пытается ее сразить таким откровением. И прибавляет, как давно и безнадежно в нее влюблен, еще с тех времен, когда оставался в раю, но после всех мук и страданий любовь его не угасла, он понимает, что в первую очередь женское сердце готово откликнуться на муки и страдания, и он с упоением твердит о них:

Во дни блаженства мне в раю

Одной тебя недоставало.

Вместе с героем и мы ступаем на путь коварства. Очарование его становится все неотразимее. Он готов во всех своих бедах обвинить Тамару и внушить ей чувство вины. И вся жизнь от рая до адских пустот проходит перед нашими глазами. И он не может не добиться сочувствия и сострадания. Рассыпается груда слов, образов. Мотивы одиночества и тоски становятся для него главными. Все это может вместить его страстное слово. Он жалостью может достичь того, что не поддается силе.

Но и после второго своего монолога, каким бы пламенным он не казался, Демон еще чувствует ее сопротивление. Но героиня уже не так категорична, она сомневается и требует от него «клятвы роковой». Самым яростным и сокрушительным монологом звучит эта клятва. Как меняется и голос героя, и его интонации, и следа не остается от печали и жалости к себе самому:

Клянусь я первым днем творенья,

Клянусь его последним днем,

Клянусь позором преступленья

И вечной правды торжеством

И в речи своей он готов охватить необъятное от начала мира до его конца. И он уверен в том, что весь мир находится в его тайной власти. И перед нами небожитель, он подавляет своим размахом и мощью своей. И в такой контекст он включает любовь героини, которая так же важна для него (верх лукавства) как и мироздание.

Он клянется и духами, словно может ими распоряжаться, и ангелами, с которыми ведет вечный спор. Только в первый мир наивная душа может поверить его высокопарным словам. Но для любого ясно, что не имеет он права на подобную клятву. В голосе и интонациях его появляется прямое издевательство, но сбитая с толку героиня, услышав такие громкие слова, уже не способна отличить правду от лжи. И когда он восклицает:

О, верь мне: я один поныне

Тебя постиг и оценил

Тут-то и становится понятно, что нельзя верить ни одному его слову.

И далее остается в речи его только коварство, где он уже и не пытается скрыть своих намерений, убить ее и лишить всяких чувств — самых бесценных сокровищ для человека.

Без сожаленья, без участья,

Смотреть на землю станешь ты.

Это обещание должно насторожить ее. Случайно или специально, но он проговаривается. Он готов ее избавить от всех тягот земных и от жизни самой. Но она уже усыплена словами грозной клятвы. За бесчувствие, за гибель ты получишь в дар небеса — то, чем он сам не владеет, и никогда владеть не будет, а ради этого:

Я опущусь на дно морское,

Я полечу за облака,

Я дам тебе все, все земное,

Люби меня!

На этом его монолог и обрывается, она вполне уверенна, что коварный демон сдержит данную ей клятву. Ее можно поцеловать и окончательно усыпить, умертвить, что он и делает. Дерзкие и коварные речи Демона достигли своей главной цели — Тамара покорена.

Никакие поступки и действия не могут быть порой такими яркими и образными, как речи героев. Они рисуют нам и портрет, и характер говорящего. Они воздействуют на того, кто им внимает. Всем известно, что словом можно воскресить и убить. Потому именно к словам в первую очередь и прибегает Демон. Его речи отличаются от речей других героев, большим накалом, большей страстью, вдохновением. Он раздвигает горизонты и охватывает и небо и землю. Лесть и мольба сменяются яростью и напором. Стираются рамки между фантазиями и реальностью. Для достижения желанной его цели все средства хороши, он не ведает никаких границ, для него не существует морали и нравственности. Полет его слов и мечтаний соизмерим с реальным полетом. Не способна в такие минуты о чем-то думать юная дева, она оказывается бессильна.

Но словесный его костер угасает в то же мгновение. И с того момента, когда он замолчал и начинается настоящая трагедия. Но это уже совсем другая история.

Урок 32 Ангел смерти у М.Ю.Лермонтова

Параллельно с любимым произведением — поэмой о Демоне, М. Ю. Лермонтов пишет своего «Ангела смерти». Но если в конечном варианте (в стихотворении «Ангел») они противопоставлены как добро и зло, свет и тьма, то в данном случае, на начальном этапе работы, поэт расставляет совсем другие акценты.

У Лермонтова были знаменитые предшественники и среди них его кумир — знаменитый лорд Байрон, один из основоположников романтизма в литературе. Но он отступает от заданной темы, и по иному смотрит на противопоставления добра со злом. В начале поэмы предлагается характеристика героя:

Есть Ангел смерти, в грозный час

Последних мук и расставанья

Он крепко обнимает нас.

Пока перед нами изображен традиционный дух, сошедший со страниц Ветхого завета Библии. Говорят, что его видят умирающие люди, и он спускается с небес, чтобы забрать на небеса душу умирающего человека и утешить ее в такой трагический час.

Но почти сразу поэт отстраняется от традиции. Для него никогда не было в мотиве покоя и утешения. Наоборот, «холодны его лобзания», « страшен вид его для глаз». От его прикосновения тело трепещет, а сердцу становится «больно, больно».

Поэт напоминает нам о том, что так было не всегда, прежде встречи с ним были «сладостны». Но почему? Что изменилось за это время. Ведь и для него звучали сладостные речи, и взор дарил утешение, покой, смирял страсти. Он разочаровался, и уверен, что прежде Демон его обманывал:

Больную душу как-нибудь

На миг надеждой обмануть.

Но со временем ему надоел этот обман, вместо добра в душе возникло презрение, и люди в нем постепенно разочаровались. И сила света и добра становится подвластна, по мнению Лермонтова, именно Демону, и дух отрицания поглощает ее. Он убеждается в том, что тот, кто слишком долго связан с миром, вольно или невольно перерождается. Все светлое остается в прошлом:

Лучами тихими блистая,

Как полуночная звезда,

Манил он смертных иногда,

И провожал их к дверям рая.

В те далекие времена он и сам был еще счастлив. Но в том-то и беда, что счастье не бывает долгим. Автор не может долго переживать подобные чувства. Но что случилось потом? Перед нами история перерождения, когда свет поглощается тьмой, а добро оборачивается злом.

Вместе с поэтом мы переносимся на остров в море. Там есть пещера, где живет изгнанник, отторгнутый людьми и небом. Но он не один оказался на острове, а с девушкой Адой. Она хотела родить любовь в его душе, и ей это удалось, а потому он:

Любил с тех пор, как был любим,

Судьбина их соединила,

И разлучит одна могила,

История любви традиционна, если бы рядом с девушкой не оказалась демоническая натура. Потому ужас и могила здесь появляются не в переносном, а в прямом смысле.

Мы узнаем историю смерти молодой девушки. И ангел нежный узрел картину этой смерти Ады и убитого горем возлюбленного. Он собрался улететь, успокоить умирающую, хотел подарить ей свой поцелуй. Но сталкивается с укорами и бунтом ее возлюбленного. Он чувствует страшное страдание, которое переживает юноша. И тогда он поддался искушению и совершил невероятное, он оживил деву. Но поэт подчеркивает главное, ангелу неведомо пока, что добрыми делами стелется дорога в ад. Так он вольно или невольно старается оправдать злого гения — Демона, не способного творить добрые дела. Люди со своими страстями и метаниями и ангелов могут свести с ума — к такому выводу приходит поэт.

А герой уходит в сражение от своей возлюбленной, и при прощании он произносит страшные слова:

Я знаю: никогда любовь

Геройский меч не презирала,

Но если б даже ты желала,

Мой друг, я должен видеть кровь.

Не духи добра и зла, а сам человек создает те страшные противоречия, и своими странными действиями он готов превратить светлого и прекрасного ангела в страшного и грозного Демона. Этот странный поворот сюжета стал главным откровением и открытием для поэта, и он готов доказать эту свою странную на первый взгляд идею.

Страшен вывод, сделанный им о людях:

Властители вселенной,

Природу люди осквернили.

Дисгармонию в природу и реальность вносит именно человек, а духи — это его страшное отражение.

В поэме «Демон» любовная тема будет повернута иначе. Там рок нависает над людьми, не способными противостоять реальности: погибает от пули жених, Тамара вынуждена отправиться в монастырь, а потом и погибнуть. Здесь же они не только разрушают собственные судьбы, но и ангелов в свой ад низвергают.

Воскрешенная героиня между тем видит долину битвы, устланную только мертвыми телами, и она безутешна. Героя (ангела) захватывают страсти, и он больше не способен утешить девушку. Теперь уже ад стоит перед бездыханными возлюбленными. Но он сам избрал такую судьбу, добровольно принимает он кровь и смерть. И лишь в смертный свой час герой раскаивается, он понимает, что ему дорога жизнь, но понимает это слишком поздно, когда стоит на краю могилы.

Ангел же превращается в яркую и прекрасную, но холодную звезду, увидев, чем завершились добрые дела:

Венец играет серебристый,

Над мирным, радостным челом,

И долго виден след огнистый

За нею в сумраке ночном.

То ангел смерти, смертью тленной

От уз земных освобожденный.

Он больше никогда не будет сочувствовать, и утешать, отвечать на чувства и страсти людей, никогда не станет воскрешать. Для него важно с этого момента совсем другое:

Он песню девы бросил в прах,

Его отчизна в небесах.

Люди недостойны сочувствия и участия, потому он презирает их. Лермонтов пытался понять собственное состояние презрения к миру. И сам он при этом поднимается до невероятной высоты. Печали проходят, в усталой душе нет больше никаких чувств, но остается презрение.

Странным становится его отношение к людям:

Состраданья

Они не могут заслужить,

Не награжденья — наказанья

Последний миг их должен быть.

Так у нас на глазах ангел света и превращается в ангела смерти, и этими переменами и оправдано все его мировоззрение. Теперь он внушает не покой, а страх, и это страх перед смертью, за все прожитые дни и совершенные дела. Чего же пугаются умирающие:

Как меч — его пронзает взор;

Его приветственные речи

Тревожат нас, как злой укор.

И льда хладней его объятье,

И поцелуй его — проклятье.

В этом новом образе проступают главные черты Демона: пронзительный взор, злой укор, ледяные объятья, несущий смерть поцелуй. В Демоне все это будет развито и расширено. И в отношениях с Тамарой он исполняет роль Ангела смерти, думая, что так он достигнет небес. Но эта реальность его обманула. Ангел смерти может спуститься на землю, но Демон не может вернуться на небеса.

Ангел смерти оказался для поэта промежуточным образом, первым штрихом к созданию образа Демона, его предысторией. Но он выносит свой приговор человеку, самому противоречивому и злобному созданию из всех обитателей земли.

Обе поэмы во многом исповедальные, они объясняют нам мировоззрение поэта. Он пытается приоткрыть для нас тайну собственной души. Суровый ангел, лишенный чувств и сострадания лишает человека жизни без трепета и сожаления, так как давно убедился в том, что благо для него не воскрешение, а убийство. Бессмертие для него становится не радостью, настоящим наказанием, потому что человек мечтает только о том, чего никогда не сможет достигнуть.

Урок 33 Миф о Мцыри М. Ю. Лермонтова

На фоне всех Ангелов смерти и Демонов, которыми заполнен мир поэта, выделяется совсем иная кавказская поэма о Пленнике, который на несколько дней вырвался на свободу и познал всю прелесть жизни во всех ее проявлениях.

Это поэма «Мцыри», так названа по имени главного героя. Имя переводится как пришелец, чужестранец. У поэмы был эпиграф» У каждого есть только одно отечество».

И на первый взгляд все просто, во время путешествия по Кавказу поэт узнал историю монаха, которого еще ребенком захватил в плен знаменитый генерал Ермолов. По дороге мальчик заболел, он оставил его в монастыре, где тот и провел всю свою жизнь, он тосковал, хотел бежать в горы, но так и не решился на побег

Но вопрос в том, почему именно этот рассказ, а слышал он их великое множество, произвел на поэта такое впечатление, ведь должно было быть что-то очень личное в нем, чтобы он не забылся, а вылился в одно из самых лучших произведений поэта о плене и свободе. И конечно, для этого были особые причины. Это мироощущение самого поэта, его тоска по свободе, его плен в любой обстановке где бы он не оказался. И любой проницательный читатель поймет, что перед нами очень личная история, иначе бы она не произвела на читателя такого впечатления.

Был ли Мцыри, слышал ли он все это от других или это только личные фантазии поэта, детские переживания, которые, как говорят психологи, порой оказываются самыми сильными и формируют всю дальнейшую жизнь. История о рано умершей матери, об отце, которого он практически не видел. А может это история о бабушке, имевшей над ним такую власть, что и в усадьбе, в родном доме он чувствовал себя пленником. Потому и говорил о печальной судьбе отца и сына. А чего всегда хочет пленник — вырваться на свободу.

Но чужд ребяческих утех,

Сначала бегал я от всех,

Бродил безмолвен, одинок,

Смотрел, вздыхая на восток.

И эта жажда побега остается в душе героя, и несколько дней и стали для него настоящей жизнью. И так прекрасно было то, что он пережил за эти три дня, что смириться и оставаться жить в монастыре он уже не мог.

И если и была легенда о скитальце, то финал ее явно стал иным у Лермонтова. Исповедь — последнее, что ему еще остается, которая заканчивается словами:

И я как жил в стране чужой,

Умру рабом и сиротой

— слова эти звучат очень проникновенно, и останется в памяти в те минуты — битва с барсом, взгляд издалека на тот мир, который за чертой, прекрасная грузинка, родной дом на горизонте — все это так далеко теперь, что не дотянуться, а жить без этого всего он не желает. И невольно делается такой вывод, что тот, кто не был на воле, не ведает, какова она, но если ты там был, то очень трудно возвращаться назад. И когда слушавший исповедь спрашивает, что же он там делал, герой отвечает:

Жил, и жизнь моя без этих трех блаженных дней

Была б печальней и мрачней бессильной памяти твоей.

Мцыри, вырвавшись на свободу, оказывается в раю, где можно жить и дышать, где все так прекрасно. И впечатлений обо всем этом было так много, что он задыхается, и не может вернуться в плен. Тот, кто еще вчера отважно дрался с барсом, сегодня заболевает и умирает потому, что он лишается свободы.

Умереть в саду среди акаций под чистым звездным небом, растворится в природе — это на данный момент самая большая мечта героя.

Любовь к своему отечеству незыблема. Она одна владеет душой человека. Никакой монастырь не может заменить свободы. Это совсем другая жизнь.

Был ли Мцыри? Не отчаянный ли крик это самого автора, которому не хочется, чтобы родные и близкие отождествляли его с героем, а главное, чувствовали насколько ему плохо и жалели его… Нет, он не хотел этой жалости, потому и зашифровал исповедь в старую легенду, вдохнув в нее новое содержание

Урок 34 От «Нищего» до «Пророка»

У врат обители святой

Стоял просящий подаянья

Бедняк иссохший, чуть живой

От глада, жажды и страданья.

Куска лишь хлеба он просил,

И взор являл живую муку,

И кто-то камень положил

В его протянутую руку.

Так я молил твоей любви

С слезами горькими, с тоскою;

Так чувства лучшие мои

Обмануты навек тобою

В самом начале литературного пути у М. Ю. Лермонтова появилось стихотворение, которое можно назвать программным «Нищий», потому что в нем есть все те образы и приемы, стилистика и мировоззрение, которое в той или иной мере будет отражаться в более поздних стихотворениях.

Перед нами описание встречи с нищим, который просит подаяния. Наверное, немного странно то, что юноша из одной из самых богатых и знатных семей в России так реагирует на обычную в общем-то встречу, принимает происходящее так близко к сердцу. Нищий просит малого — куска хлеба, то, что любой может ему дать, а получает камень — так возникает конфликт, на который и реагирует герой стихотворения. Ему есть с чем сравнивать происходящее. Конечно же он думает не о хлебе, а о любви, которую в его возрасте с трепетом ждет каждый.

— Так я просил твоей любви.

И мы понимаем, что в этом ему было отказано строптивой красавицей с каменным сердцем. И в этом смысле он тоже остался нищим — картинка реальная пересекается с внутренними переживаниями отвергнутого. Вокруг этого внешнего и внутреннего конфликта и строится сюжет.

Кроме всего прочего возникает противоречие и с христианской моралью «Дайте человеку малое, если он просит» — читаем мы в Библии. Но всегда ли исполняем это? Так добро проигрывает рядом со злом.

И самое интересное в этом небольшом стихотворении то, что женское бездушие и коварство поэт возводит в ряд общечеловеческой неблагодарности, неблагородства, обвиняет всех людей в том, что они злы и жестоки. В «Пророке» это Старик, который говорит детям:

Как презирают все его.

Так постепенно от частного к общему и звучит этот упрек всем людям на земле, возникает тема вечного страдания, появляется мысль о том, что жизнь — это страдание, обманутого доверия, упрека в бесчеловечности.

Во второй части мы видим минимум художественных средств, и при этом она становится даже более выразительной, чем первая.

Картинка внешняя в первой части, переносится в область памяти и сознания, и рождает отзыв в душе именно из-за личных переживаний.

Порой и наши современники способны передать нечто похожее, в стихотворении И. Царева «Бродяга и Бродский», тоже встреча в электричке, которая как-то меняет состояние не только героя, но и других пассажиров.

Бродяга и Бродский

Вида серого, мятого и неброского,

Проходя вагоны походкой шаткою,

Попрошайка шпарит на память Бродского,

Утирая губы дырявой шапкою.

В нем стихов, наверное, тонны, залежи,

Да, ему студентов учить бы в Принстоне!

Но мажором станешь не при вокзале же,

Не отчалишь в Принстон от этой пристани.

Бог послал за день только хвостик ливерной,

И в глаза тоску вперемешку с немочью…

Свой карман ему на ладони вывернув,

Я нашел всего-то с червонец мелочью.

Он с утра, конечно же, принял лишнего,

И небрит, и профиля не медального…

Возлюби, попробуй, такого ближнего,

И пойми, пожалуй, такого дальнего!

Вот идет он, пьяненький, в драном валенке,

Намешав ерша, словно ртути к олову,

Но, при всем при том, не такой и маленький,

Если целый мир уместился в голову.

Электричка мчится, качая креслица,

Контролеры лают, но не кусаются,

И вослед бродяге старухи крестятся:

Ты гляди, он пола-то не касается!..

Такая же встреча в электричке, где появляется бродяга, читающий наизусть Бродского, и мы вместе с автором присутствуем при рождении чуда, бродяга преображается на глазах у всех, потому что из его уст звучит настоящая Поэзия, и это делает его почти святым «ты гляди, он пола-то не касается».

Вот такой поворот вечной темы, когда ему подают те, кто понимает, с каким явлением они внезапно столкнулись. А ведь тоже и времена, и нравы ой, какие не простые, но мир вольно или невольно преображается на глазах, и возникает надежда на то, что может быть не все и потеряно?

Урок 35 Пророк Лермонтова

ПРОРОК

С тех пор как вечный судия

Мне дал всеведенье пророка,

В очах людей читаю я

Страницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любви

И правды чистые ученья:

В меня все ближние мои

Бросали бешено каменья.

Посыпал пеплом я главу,

Из городов бежал я нищий,

И вот в пустыне я живу,

Как птицы, даром божьей пищи;

Завет предвечного храня,

Мне тварь покорна там земная;

И звезды слушают меня,

Лучами радостно играя.

Когда же через шумный град

Я пробираюсь торопливо,

То старцы детям говорят

С улыбкою самолюбивой:

«Смотрите: вот пример для вас!

Он горд был, не ужился с нами:

Глупец, хотел уверить нас,

Что бог гласит его устами!

Смотрите ж, дети, на него:

Как он угрюм, и худ, и бледен!

Смотрите, как он наг и беден,

Как презирают все его!»

Лермонтов прекрасно знал стихотворение Пушкина, когда писал своего «Пророка», в иное время, при других жизненных обстоятельствах, на насколько не похожи были Демон у наших поэтов, настолько же разными оказались и их Пророки. Мы помним, что в стихотворении Пушкина открытый финал, мы присутствуем при его рождении и можем только догадываться о том, что с ним станет дальше.

Что же случилось с героем Лермонтова? Поэт словно бы пишет продолжение, но уже в прошедшем времени, он прозрел, стал видеть и слышать больше, чем прежде

В очах людей читаю я

страницы злобы и порока

Сначала мы не замечаем ту пустыню, в которой томился Пушкинский герой — он вернулся из пустыни к людям, чтобы нести свой тяжелый крест. Но как же его там встретили? Он бит камнями и снова вынужден от них бежать, как нищий. Мы помним, что образ нищего, которому подали камень вместо куска хлеба, возник в одном из первых стихотворений поэта, и он остается и в Пророке тоже, становясь мироощущением автора. И после всего пережитого, что ему остается? Снова вернуться в пустыню

И вот в пустыне я живу.

Немного странный образ для первого поэта, век которого назовут золотым. Но там есть место поэтам, а не пророкам, к которым везде и во все времена относились с подозрением и злобой, им не остается места в этом мире, и в любом времени.

Тот, кому покорна любая тварь, кого слушают звезды, люди не слышат и не видят его в упор и гонят прочь, в этом главный парадокс и трагедия. Ведь расправлялись с гонцами, которые приносили дурные вести, примерно так же происходит и тут.

Вот и в финале стихотворения не только не происходит сближения с себе подобными, но мы наблюдаем окончательный разрыв. Он только думал, что говорил от имени бога, но посмотрите

Как он наг и бледен

Как презирают все его

Финал любого стихотворения Пушкина, даже «Послания в Сибирь» — более оптимистичен, он верит, что « на обломках самовластья напишут наши имена». Но если вспомнить снова об античности, там отвергшая Аполлона Кассандра, после падения Трои, о котором она предупреждала заранее, становится рабыней царя Агамемнона, который увезет ее к себе и погубит, впрочем, они погибнут вместе от руки царицы. Пророк Лермонтова оказался примерно в таком же положении.

Но не надо забывать, что это время, когда уже погиб Пушкин, и все мысли и чувства преследовались и глушились, над Россией все больше сгущается мгла.. «Мы дети и страшных лет России, — немного позднее воскликнет А. Блок, и будет совершенно прав.

Урок 36 Выхожу один я на дорогу

Выхожу один я на дорогу;

Сквозь туман кремнистый путь блестит;

Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,

И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чудно!

Спит земля в сияньи голубом…

Что же мне так больно и так трудно?

Жду ль чего? жалею ли о чём?

Уж не жду от жизни ничего я,

И не жаль мне прошлого ничуть;

Я ищу свободы и покоя!

Я б хотел забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы…

Я б желал навеки так заснуть,

Чтоб в груди дремали жизни силы,

Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,

Про любовь мне сладкий голос пел,

Надо мной чтоб вечно зеленея

Тёмный дуб склонялся и шумел.

Самое мистическое стихотворение М. Ю. Лермонтова написано в 1841 году — в последний год его жизни, потому оно и стало своеобразным итогом его творческого пути, хотя сам поэт не мог о том знать.

И снова все та же пустыня, которая возникает во всех знаковых текстах и Пушкина и Лермонтова, все те же звезды, говорящие друг с другом, и из пространства реальности, вместе с героем мы переносимся в иное измерение — в небесные сферы, туда, где виден «горний ангелов полет». И мистическое настроение сразу передается и читателю, потому что

В небесах торжественно и чудно!

Как только поэт уходит от толпы, от людей, он превосходно себя чувствует, и это ощущается сразу. Он слышит и видит этот мир иначе

Спит земля в сиянье голубом

Говорят, что это смогли увидеть только космонавты, впервые отправившись в космос, о том, что у земли голубое сиянье, а потому нет сомнения в том, что у него был пророческий дар, ведь человек, идущий по земле, видеть и знать такого не мог.

И на фоне великолепной природы, и открывается душа, и мы слышим печальные признания

Уж не жду от жизни ничего я,

И не жаль мне прошлого ничуть;

Я ищу свободы и покоя!

Я б хотел забыться и заснуть!

Тут невольно в памяти возникают строчки поэта Ю. Левитанского, обращенные как раз к Лермонтову

Как будто жизнь безмерно долгую итожа,

В конце сказать: « И зло наскучило ему»

Такие вот ассоциации порождает чародейский текст. А герою очень хочется не умереть. А заснуть, растворится в природе, все слышать, все видеть, все чувствовать, уйти лишь от общества людей с их фальшью и коварством. Это мечта о том самом покое, который будет подарен Мастеру и Маргарите, они не заслужили счастье, но заслужили покой. И в этом сне должна быть песня о любви и дуб — священное дерево славян, должен шуметь над головой — наверное, это и есть формула счастья. Тогда можно проснуться в каком-то ином мире и попытаться жить и любить там.

Очень близко по сути этому стихотворение Ф. М. Тютчева, правда написанное по поводу печального события — годовщины смерти Е. Денисьевой

Тютчев

Вот иду я вдоль большой дороги,

В тихом свете гаснущего дня,

Тяжело мне, замирают ноги,

Ангел мой, ты видишь ли меня?

Все темней, темнее над землею,

Улетел последний отблеск дня,

Вот тот мир, где жили мы с тобою,

Ангел мой, ты видишь ли меня?

Завтра день молитвы и печали,

Завтра память рокового дня

Ангел мой, где б души не витали,

Ангел мой, ты видишь ли меня?

И опять перед нами такая же дорога в тишине и безлюдье, куда-то шагает одинокий путник, вспоминая о том, что случилось недавно, а потому и звучит обращение к небесам и к любимому человеку «Ангел мой, ты слышишь ли меня?

Над землей сгущаются сумерки, нет того самого голубого сиянья, даже последний отблеск пропадает, и только чувство покинутости остается и в душе и в реальности. Мы можем оценить человека только тогда, когда теряем его. Теперь героя понимает, что и кого он потерял, но уже слишком поздно что-то менять. Вера в то, что души остаются с нами и после ухода, вера в то, что произойдет эта встреча, последнее, что ему осталось в этом мире. И пока есть надежда увидеть и попросить прощение, он готов двигаться дальше.

Вообще ночь, дорога, и путник, шагающий между мирами в одиночестве, будет достаточно часто встречаться в русской лирике. Но особенно приблизился к этим двум пронзительным шедеврам Н. Заболоцкий со своим «Прохожим», хотя повествование от третьего лица порождает совсем другие миры и чувства. Но мистика всегда привлекательна, она завораживает, особенно в рифмованных строчках.

Урок 37 Денисьевский цикл Ф.М.Тютчев

О, ты, последняя ЛЮБОВЬ…Ф. И. ТЮТЧЕВ — Е. ДЕНИСЬЕВА

Это самая поразительная история любви в русской литературе второй половины 19 века. Блестящий поэт и дипломат, большую часть жизни проведший за границей в сентябре 1844 года Федор Иванович ТЮТЧЕВ вместе с женой и двумя детьми вернулся в Петербург из Мюнхена и служил чиновником по особым поручениям при государственном канцлере.

— По воспоминаниям современником, он имел огромный успех в Петербургском свете, слыл увлекательным собеседником и тонким острословом и любимцем публики. Такая репутация оставалась у него до конца дней. Но он оставался еще и страстным донжуаном.

Неизвестно точно когда он увлекся Еленой Александровной Денисьевой, девушкой, принадлежавшей к старому, но обедневшему дворянскому роду. Она рано лишилась матери, отец женился вторично. И девушка воспитывалась в Смольном, где находились и дочери Тютчева от первого брака. Она была моложе поэта на 23 года.

Увлечение нарастало постепенно. С ее стороны это была глубокая, самоотверженная страстная любовь. Она навсегда охватила его душу, и поэт навсегда оставался ее пленником.

В августе 1850 года вместе с Денисьевой и старшей дочерью Анной Ф. И. Тютчев отправился в Валаамский монастырь. В кругах, где вращался поэт, любовь его стала светским скандалом. Но все обвинения пали на девушку. Это перед нею закрылись навсегда все двери домов, где она прежде бывала, от нее отрекся отец, а тетка должна была оставить свое место в Смольном и переселиться с племянницей на частную квартиру. Все страдания и лишения остались на страницах его рукописей, он вольно или невольно предавал огласке их отношения и усугублял ее положение, то сила вдохновения и страсти была так велика, что она порождала поэтические шедевры и страшный скандал одновременно. В своем знаменитом романе «Анна Каренина» Л. Н. Толстой опишет подобную ситуацию, в которой вся вина за греховную любовь ложится на женщину. Об этом же сокрушается и великий поэт.

Чему молилась ты с любовью,

Что, как святыню, берегла,

Судьба людскому суесловью

На поруганье предала.

Толпа вошла, толпа вломилась,

В святилище души твоей,

И ты невольно постыдилась

И тайн и жертв, доступных ей.

Этот роман продолжался 14 лет до самой ее ранней смерти. У них было трое детей, и они записаны на его имя. Она подарила ему немало счастливых и немало горьких и тревожных минут.

Поэт по-прежнему бывал в петербургских салонах, на раутах у великих княгинь, не порывал со своей семьей, потому что не переставал любить и свою жену. Он любил двух женщин и безмерно страдал от этого. Но не мог представить, какие страдания доставлял обеим. Жена поэта вынуждена сталкиваться со свидетельством его измен и великой любви на страницах его рукописей.

О, как на склоне наших лет

Нежней мы любим и суеверней…

Сияй, сияй прощальный свет

Любви последней, зари вечерней!

Все сложности подорвали здоровье его возлюбленной. Она ушла из жизни 4 августа 1863 года. Он писал накануне годовщины:

Завтра день молитвы и печали,

Завтра память рокового дня.

Ангел мой, где б души не витали,

Ангел мой, ты, видишь ли, меня?

Елена Денисьева умерла от чахотки и осталась навсегда последней любовью поэта. Для нее это была единственная любовь. Только после ее смерти мог он до конца осознать, кем была для него это самоотверженная женщина. Он долго не мог оправиться от этого удара и записал в одном из писем: « Только при ней и для нее я был личностью, только в ее любви, в ее беспредельной любви ко мне, я сознавал себя». Но ей он подарил страдания, раннюю смерть и бессмертие на страницах своих поэтических сборников.

Позднее сожаление и раскаяние уже не могли ничего исправить, но оставались его великолепные стихи.. В данном случае

О, как убийственно мы любим,

Как в чистой слепоте своей

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей.

Но и без жены он не мыслил своего существования. И она была утешением в его жизни. Он высоко ценил и боготворил и эту женщину. А последнюю свою любовь поэт пережил на 9 лет, он ушел из жизни ровно в 70. Она же обрела бессмертие в его творениях.

Пускай скудеет в жилах кровь,

Но в сердце не скудеет нежность..

О, ты, последняя любовь!

Ты и блаженство и безнадежность.

Урок 38 Мистика Ф. И. Тютчев «Она сидела на полу»

У каждого поэта есть особенные стихотворения. Блестящего дипломата и светского человека Ф. И. Тютчева трудно отнести к мистикам, но в некоторых его стихах ирреальное проступает особенно ясно. И если обратиться к знаменитому, всем хорошо известному стихотворению «Она сидела на полу», то за реалистическим фоном первых его строк скрывается нечто не прописанное и не объяснимое.

Но сначала бытовая сценка, случайно увиденная автором, и так поразившая его воображение кажется вполне реальной. В центре поэтической картины — женщина на полу, читающая, разбирающая старые письма.

Она сидела на полу

И груду писем разбирала.

Сразу же вспоминается стихотворение А. С. Пушкина «Сожженное письмо» — здесь явная перекличка с шедевром, хотя картина очень проста и обыденна. Только здесь уже все обычное и закончилось:

И как остывшую золу,

Брала их в руки и бросала.

Все чувства остаются в прошлом, автор уже и не помнит их, и зола даже остыла, довольно печальная картина на самом деле. Если они и были связанны с этим человеком, то очень давно. Все в прошлом, но грусть от этого не становится меньше:

Брала знакомые листы

И чудно так на них смотрела.

И вдруг сравнение, которое в одно мгновение переносит нас за грань бытия, это уж точно не из нашей реальности, а что-то запредельное

Так души смотрят с высоты

На ими брошенное тело.

Вроде бы все обычно, но отчего от этих чеканных и простых строк так жутко становится на душе, ведь перед нами только старые письма — и целая жизнь, уже улетучившаяся из этого мира. Эта тема не случайный каприз для поэта, потому что в другом стихотворении, памяти Е. Денисьевой, где все обозначено еще яснее, он будет так же странен, и мотив тот же. Герой бредет вдоль большой дороги в сумраке, удаляясь от мира людей, и вопрошает:

Ангел мой, ты видишь ли меня.

Та же ситуация, когда душа с небес следит за нами, он уверен в том, что она его должна видеть.

Поэт уверен в том, и не раз это подтверждает, что связь между этим и тем миром существует, ничего не заканчивается после того, когда нас покидают любимые люди. Но в нашем стихотворении он сокрушается о безвозвратно потерянном прошлом:

О, сколько жизни было тут,

Невозвратимо пережитой.

Конец ознакомительного фрагмента.