Моя любимая – Кикимора. Сказки для взрослых

Любовь Сушко

Настало время для сказок для взрослых, под этой обложкой собраны истории о любви и ненависти, верности и предательстве, любимые герои заповедного леса рассказывают совсем другие истории, которые могут быть не понятны и не интересны детишкам, но им просто надо немного подрасти. Миром правит власть и страсть, и не всегда в нем побеждает любовь… Вот об этом и стоит задуматься в первую очередь.

Возьми меня с собой

В тот теплый летний вечер Макар прогуливался по владениям заповедного леса своего. И к тому времени хоромы царя Гороха были уже позабыты, а лес он мог считать своим. Он слышал от людей, что своей считается та земля, которую защищал и поливал собственной, а не чужой кровью.

По поводу второго, он сплюнул три раза, кровь проливать пока не пришлось даже чужую, не только свою, а вот защищал — это точно, кого и от кого он только не защищал с переменным успехом. И недаром говорят люди, что поросенок всегда найдет грязи, а кот Макар приключений в заповедном лесу. Да и как их тут не найти, если столько духов и своих чужих все время под лапами вертятся, и уживаются, тоже с переменным успехом.

Одна недавняя история с нашествием упыря чего стоит. Надо было честно сказать, что выпустил его на свободу именно Макар, потому что обманулся, он ему показался очень мирным и интересным парнем, и так хотелось с ним по-кошачьи поболтать. Только не понял его упырь, Баюна взял в заложники, и начал от Яги требовать то, что никаким другим путем он получить не смог — не только свободу, но и русалку Анфису в жены. На такое даже Яга не могла пойти, а на требования упыря она вообще плевала, отняла у него кота и даже Макара не упрекнула. Может, потому он и чувствовал себя особенно виноватым, если бы она кричала, ногами топала, кочергой его огрела, хоть и больно, но было бы немного легче. А так, прямо чесался он от ощущения вины. Правда, черт Федор, когда он ему пожаловался, потому что Федор справедливый, предположил, что от жизни лесной у него могли просто блохи завестись. Да какие блоки, очень он вину свою чувствовал, и упырь ему снился ночами, еще и угрожал, гаденыш, и упрекал за то, что он ему не создал всех условий для жизни нормальной. Если освободил и приручил, то и заботиться должен.

Ничего. Это будет ему хорошим уроком, как упырей откалывать и на свободу отпускать.

Но от грустных размышлений Макара отвлекли голоса, и он забыл скоро о том, что было, и бросился туда, через Ракитов куст на берег озера. И обомлел. На камне всегда лежавшем на берегу, сидел добрый молодец если не из царской, то боярской семьи, их Макар за версту чуял, на глади озерной покачивалась Лебедь белая, а подальше немного в свой кувшинке сидела Болотница Марфа, самая красивая и самая противная из всех сестер своих.

Макар мог признаться, что насколько он любил русалок, настолько не любил этих девиц, насквозь лживых и для таких добрых молодцев очень опасных. Хотя парень не замечал этого, он видел только как она была красива, как звала его ласково.

О том, что из себя Лебедь представляла, Макар как-то не узнал еще — не рассказали ему, что это за птичка. Она появлялась редко, и ему никто не успел рассказать, о том, что у белых лебедей — черные души, а у черных — наоборот — белые, такая вот особенность была у этих птичек. Она ему понравилась и опасности не излучала.

Но кот был парнем опытным в этом деле, и он быстро понял, что каждая из них хочет парня на свою сторону перетянуть. И кое чем с ним в эту ночь заняться. Кот иногда даже видел такие парочки, мало чего понял, правда, но знал, что это очень важно для молодых парней, опыту набраться.

— Возьми меня с собой, — услышал он от Болотницы, а Лебедь только извивалась и красовалась, видя, что он не отрывает от нее взора.

Кот задумался. После упыря он уже не бросался так безоглядно всех подряд спасать, и даже посетовал на то, что все время такие истории ему достаются.

Болотница увидела кота, и поняла, что он помешает ей, она запустила в него каким-то то ли камнем, то ли лягушкой, развернулась и исчезла. Так уже и выбора делать не надо было никакого.

Не только юному Никите, сыну боярина Ивана, но и коту Лебедь очень понравилась. Она была такой красивой, такой белой и пушистой. И надо же было тому случиться, что вороненок в это время залетался и закаркался с другими воронами и ничего этого не мог видеть.

Совенок звука не проронил, хотя и следил за всем, что там происходит, ему очень хотелось, чтобы Макар влип в еще одну историю, чтобы все шишки на Баюна не сыпались, а этот не оставался героем и спасителем.

— Тебе она тоже нравится, — спрашивал Никита у кота.

И тот промурлыкал что-то о том, что таких красавиц поискать надо. Он немного насторожился, когда лягушонок прыгнул на приличное расстояние от лебеди, словно он боялся чего-то. Но кот упорствовал, у него не было причин красавицу в чем — то подозревать.

А она звала и манила парня в темную даль. И в глазах ее во мраке вечера появилась печаль. Но разве мог ее заметить обмороченный и несчастный боярин, между прочим, единственный сын и наследник.

И даже когда пробегавший мимо волк подхватил парня и потащил прочь, Макар еще не ощущал, что совершил нечто не особенно доброе.

Черт Федор проходил мимо, и слышал, как парень беседовал с Макаром (Баюн бы ни за что не появился там, где была лебедь, так и понял черт, что там орудовал снова Макар). Парня ли он пожалел, не хотел ли, чтобы снова кот оказался виноватым, или лебеди досадить собирался, а может быть, опасался гнева Яги — немолодая все-таки, хоть и рассекает еще в ступе своей, и травы все знает, но как сапожник без сапог, так и Яга за собой не особенно следит, а так и заболеть недолго в ее возрасте.

Черт и сам не знал, что его заставило свиснуть волка, но тот уже подхватил парня и потащил его прочь. И этот безумец упирался, хотел вернуться, хотя и спрыгнуть с волка боялся, и не мог понять, как он на чудовище этом оказался. Волк отдышался уже перед градом, и сам сбросил с себя парня. А там как раз и царь Горох с боярами и свитой своей в чистое поле погулять вышел. Как увидел своего сына на волке боярин, за лук схватился. Только разве волка догонишь. Он летел быстрее любой стрелы. Тогда он на парня и обрушился, ругая его за то, какой он опасности подвергался.

— Да если бы мы не появились, сожрал бы тебя этот волк, и костей бы не оставил, — сокрушался он.

Так волк еще и виноватым оказался. И сам Никита упрекал его, правда, за другое, за то, что он лишил его ночки страстно в объятьях лебеди белой.

Он содрогнулся, только когда черт Прохор, поблизости оказавшийся, рассказал ему, что это за птичка, и где бы он проснулся поутру.

— Ты врешь, кот бы не стал меня обманывать, а он сказал, что она прекрасная.

— А коту что, ему в пекле у Ния не быть, я вот черт, и мои собратья там у него в пещерах огненных, и то бы ни за что на свете не хотел туда, а тебя бы точно зажарили да и слопали.

И как ни странно на этот раз поверил черту Никита. И только потом он и испугался, хотя теперь уже бояться и нечего было.

— Выходит, что волк меня спас, кто же в это поверит.

— Как все запущено ты, как ты медленно соображаешь, когда в следующий раз волка увидишь, хотя поблагодари его.

— А как я его узнаю? — поинтересовался парень.

— А он сам тебя узнает, — заверил черт.

Больше парень ничего сказать не успел, потому что черт уже пропал. Он сидел в траве и обдумывал то, что произошло. Какая сложная штука жизнь. Оказывается не все волки — звери, и не все белые лебеди добрые и пушистые. Надо будет это запомнить на грядущее.

Но если Никита отделался легким испугом, то коту пришлось труднее. Как только совенок приколол вороненка, и рассказал ему о том, что тот чуть в подземный мир богатыря не спровадил, и лебедь так расхвалил, что тот совсем нюх потерял. И если бы волк его не уволок, то уже у Ния бы в пещерах прогуливался.

Как только вороненок взглянул на кота Макара, он понял, что все это правда от первого до последнего карканья.

Но кот мучился еще сильнее, правда, из-за того, что на этот раз чуть было не случилось. И не стоило лучшему другу еще подливать масла в огонь, он только и каркнул:

— На минуту тебя оставить нельзя.

— А почему ты мне про эту Лебедь ничего не рассказал, она такая красивая.

— А красота вообще страшная сила, даже в мире людей, а тут она может оказаться просто смертельной. Но я тебе много чего еще не рассказал.

И больше не ерошился вороненок, теперь он и сам чувствовал себя виноватым, столько каркал день и ночь напролет, а самого главного его кот еще не знает.

— Ладно, — согласился он, — завтра узнаешь все тайны заповедного леса, чтобы не провожал молодцев к лебедям.

Он чувствовал ответственность за друга своего. И хорошо, что волк спас, и беды не случилось.

А про черта Федора никто и не вспомнил, вот так всегда и бывает, потому что привыкли все не поминать чертей, на кого тогда все грехи свои и ошибки спирать можно будет — только на чертей, все остальные чаще всего сухими из воды выбираются. Такая вот она справедливость.

— И где твой добрый молодец, я тебя зачем посылал? — спрашивал у Лебеди Ний, — совсем от рук отбилась.

— Да там и черти, и волки, все заодно. Кот мне помочь хотел, и то, потому что ни о чем понятия не имел, так теперь уже в лоскутки порвали его наверняка, а остальные все объединились, что я одна могла против них.

— Все самому делать надо, — ворчал Ний, но он понимал, что против чертей, волков и всех остальных духов любая его Лебедь бессильна. Вот времена наступили. А ведь когда-то она была неотразима, и любого привести могла к нему, не успевал он глазом моргнуть. Но может, и правда их там много развелось? Надо посмотреть, что там вообще творится.