Неправильная любовница

Любовь Попова

— Сделай меня своей любовницей! — меньшее из зол. Если уж становиться товаром, то идти в руки вот такому мужчине. От которого мурашки по коже. От того как он смотрит. От того как держит меня сильными руками. — Любовница должна быть покорной. Она должна полностью отдавать себя хозяину и позволять собою пользоваться так, как хочется ему. — Если ты обеспечишь мне защиту от своего отца — извращенца, то я согласна. — А если я тоже извращенец? М? — Ты красивый, — говорю я как есть. — И точно знаю, что ты не убьешь меня. — Не убью. Но вряд ли тебе понравится то, как я буду тобою пользоваться.

Глава 8.

Я открываю рот, пока мозг генерирует ответ, но тут же закрываю. Слезы буквально срываются с глаз без какого-либо контроля. Сволочь! Почему он так со мной? За что?!

— Выпей и не дури, — ругается он, а я вдруг разворачиваюсь и в ванную сбегаю. Успеваю ровно до той секунды, как Андрей начинает ломиться в дверь. — Алина!

— Не буду я это пить! А меня ты не спрашивал, а может, я хочу ребенка! — кричу в закрытую дверь, и она перестает трястись от стука.

— Я понял. Выходи и поговорим.

— Я могу не пить таблетку?

— Можешь. Выходи. — Спокойный голос за дверью внушает доверие. Ну и хорошо. Ну даже если забеременею, то не буду одна, а он точно от меня никуда не денется. Никогда нас не бросит. С улыбкой поворачиваю замок и тут же оказываюсь в стальном захвате. Только вот нежного ничего здесь нет. Андрей толкает меня к стенке, нажимает на щеки и буквально запихивает таблетку в рот. Хочу выплюнуть, закричать, какой он подонок и как его ненавижу, но он затыкает мой рот своим. Поцеловать хочет? Сейчас? Серьезно? Борьба неравная, он на полсотни килограмм больше меня, но я пытаюсь. Рвусь изо всех сил, спасая зародыш, которого в матке может и не появиться. Но не справляюсь, тем более, что он из своего рта заливает в мой пригоршню воды, от чего таблетка спускается по горлу до самого желудка. Закашливаюсь, стекаю по стенке, а он отходит, как ни в чем не бывало, идет на кухню и включает чайник.

— Иди поешь.

Да пошел ты… Реву. Глупо, нелогично, но ничего с собой поделать не могу.

— Сказал, иди сюда. Сядь и поговорим.

— Не хочу.

— Тогда сейчас пойдешь нахуй! — вдруг рявкает он. — Мне эти заебы не нужны. У меня есть кому мозг выносить! Сюда подошла и села.

Смотрю вперед, почти не реагируя. Не хочу никуда идти и есть не хочу, и слушать его не хочу. Но в следующий момент все меняется, потому что он подхватывает меня за плечи и ведет к двери. Открывает и собирается вытолкать в коридор. Голую, блин!

— Андрей! — начинаю паниковать, изворачиваться, цепляться за него. Куда я пойду? Что со мной будет? — Я поняла! Я не хочу! Давай поговорим.

— Точно? — тормозит он, держа меня в воздухе, словно готов выкинуть, как нашкодившего котенка. — Успокоилась?

— Да, да. — Повисаю на нем, обхватив ногами талию. — Только не выкидывай. Я буду делать все, что нужно, буду такой, какой нужно.

Он прямо в таком положении закрывает дверь, несет меня на кухню, где толкает на стул. Еле от себя отцепляя. Смотрю на стол, где уже стоит тарелка с салатом и рагу. Он отворачивается и наливает чай. Ставит передо мной кружку и садится напротив.

Не могу на него посмотреть. Не сейчас. Нужно собраться.

Так страшно, что снова выставит. Что выгонит и больше не захочет меня.

— Ешь давай, — требовательно произносит. Почти приказ, и я на автомате начинаю поглощать еду. Вкуса не чувствую. Только привкус стойкого страха и волнения, словно перед прыжком.

— Чай пей.

Горячий, но я послушно пью.

— Послушай меня внимательно. Спрашивать тебя о чем-либо в мои планы не входило. Тем более интересоваться твоим мнением. Я и так сильно рискую, что связался с тобой. Твоя задача — молча делать свою работу и не выносить мне мозг, или можешь прямо сейчас отправляться к моему отцу.

Он говорит это раздраженно, словно объясняя ребенку элементарные вещи, а мне стыдно становится. Ведь я должна с благодарностью относиться ко всему, а я наглею. Не в моем положении наглеть, это уж точно.

— Алина, ты еще здесь? — Он щелкает пальцами перед моим лицом, и я поднимаю затравленный взгляд.

— Я все поняла. Выполнять свою работу. Можно прямо сейчас начинать?

— Нет, сначала к врачу сходим за таблетками, чтобы потом повторения сегодняшней ошибки не было. — Он все еще злится, потом уходит в коридор и зовет меня. Протягивает пакет. — Одевайся.

В пакете — самое необходимое, но я так рада, что саму себя не понимаю. Мне бы ненавидеть его, а у меня от благодарности слов нет. Накормил, одел, не выгоняет.

Сама себе щенка бездомного напоминаю. Меня пинают, а я все равно к хозяину жмусь.

— Одевайся, пошли по магазинам сходим.

— А твой отец? Мне можно выходить?

— Давай я сам буду этими вопросами заниматься. Одевайся.

Я киваю и ухожу в гостиную, чтобы разложить самые необходимые вещи. Чувствуя на себе его взгляд, я натягиваю спортивный лифчик, трусы, штаны и кофту. Все великовато, но не спадает. Еще там есть кроссовки, и я, надев носки, а следом и их, долго любуюсь на себя в зеркало.

— Такая красивая одежда! Спасибо!

— Велико. Совсем худая.

— Тебе не нравятся худые? — спрашиваю, когда наконец выходим из дома, на что он пожимает плечами.

— Думаю, когда у мужика стоит, он не думает о том, что ему нравится. Хватит клювом щелкать, пошли.

Мы садимся в его машину, и, пока выезжаем на дорогу, я рассматриваю город при свете дня. Это не то, что рассматривать его из окна квартиры, в которой заперта.

— Я буду приезжать раз в неделю. Все остальное время ты будешь предоставлена сама себе. Бардачок открой. Это телефон, знаешь, как пользоваться?

— Примерно. — Верчу большую коробку с откусанным яблоком.

Раз в неделю. Так редко.

— Научишь меня читать?

— Научу, пожалуй. — Пожимает плечами, тормозит возле торгового центра. Туда мы идем, чтобы он научил меня пользоваться картой. И научил тратить деньги. Это оказывается странно, вот так приходить в магазин и покупать все, что нравится.

— Все?

— В принципе, да. Не думаю, что ты сможешь потратить больше лимита на этой карте.

Мы заходим всего в пару магазинов, где я покупаю себе джинсы, куртку и сумку, куда кидаю ключи от квартиры, карточку и новый телефон. Потом мы заезжаем в клинику, где меня осматривает врач и выписывает таблетки, которые нужно выпить только после того, как наступит менструация. После чего мы наконец возвращаемся в квартиру.

— Завтра придет Макаренков Рома, посмотрит, что там на кухне можно сделать, и приведет свою бригаду.

Я немного опешиваю. Получается, завтра в квартире будут посторонние люди. Это напрягает.

— Надеюсь, ты не будешь глупой и не расскажешь, кто ты такая и что здесь делаешь?

Привет, я путана, отрабатываю ртом свою жизнь? Определенно не расскажу.

— Не буду глупой. А если спросят…

— Не спросят. Вообще с ними не разговаривай. Завтра привезут еще телевизор, чтобы тебе было не скучно.

— Спасибо. — Он уже разворачивается к выходу. — Андрей. Постой. Андрей, а что мне делать… Ну вообще…

— Отдыхать и не думать о плохом.

— А если что-то случится, я могу тебе позвонить?

— Можешь, цифра один. Я тебе показал. Но, Алина, звонить мне только в крайнем случае, поняла?

— Да. — Провожаю его и дверь закрываю. Вешаю ключ на крючок и улыбаюсь.

Все хорошо. Все просто прекрасно.

Я прибираюсь как могу на кухне, раскладываю в холодильник продукты. Потом мою полы и думаю, что из штор можно тоже что-нибудь сшить, но лучше сходить в магазин тканей. Потом принимаю душ и ложусь в кровать. И только там на миг позволяю себе помечтать. Укладываю руку на живот и мысленно прослеживаю весь процесс взросления моего зародыша. От клетки до крупного плода.

Ну ничего, главное, я жива и нахожусь в безопасности. Это ли не самое главное?