В тени кремлевских стен. Племянница генсека

Любовь Брежнева, 2022

Эта книга – правдивый захватывающий рассказ о том, что представляла собой советская элита брежневской эпохи. Ее жизнь показана изнутри с предельной откровенностью человека независимого в суждениях и поступках. Щемящие воспоминания о детстве на Урале сменяются впечатлениями о Москве 1960-х, учебе в престижном институте. Сочными мазками автор рисует выдающихся деятелей эпохи, с которыми ей доводилось встречаться и общаться: Георгия Жукова и Михаила Шолохова, Екатерину Фурцеву и Павла Луспекаева, Юрия Гагарина и, конечно, самого Леонида Брежнева. Яркая галерея образов оттеняется мрачной картиной интриг в тени кремлевских стен. Андроповская паутина, опутавшая ближайшее окружение генсека, дотянулась и до его племянницы. Против нее был использован привычный арсенал КГБ: слежка, демонстративные обыски,«беседы» с рукоприкладством. Не стерпев унижений человеческого достоинства, Любовь Брежнева вырывается из удушающего околокремлевского мирка, чтобы строить жизнь и семью безо всякой оглядки на родство. Дальнейшая история Любови Брежневой – это радости и невзгоды, которые она встречала вместе со своими друзьями: писателями, архитекторами, художниками… Яркая и честная картина заката советской эпохи не оставит равнодушными и тех, кто ее застал, и тех, кто захочет узнать о ней через живые человеческие судьбы. Книга содержит нецензурную брань

Любое коммерческое использование текста и фотографий — полностью или частично (механически, электронно, посредством фотографирования, сканирования и т. д.) — возможно исключительно с письменного разрешения автора.

© Брежнева Л. Я., текст, фото, 2022

© ООО «Издательство «Вече», 2022

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2022

Сайт издательства www.veche.ru

* * *

Я надеюсь, что эта книга поможет развеять мусор, который набросало благодарное потомство на могилу моего дяди, Леонида Ильича Брежнева, вернуть ему доброе имя, а также честь и достоинство — как одному из лучших политических и государственных деятелей XX века.

Моим родителям,

память о которых мне в радость и в печаль.

Сыновьям и внукам

в благодарность за то, что есть.

Пролог

Sic transit gloria mundi

Скорбел народ, гудели заводские трубы, повисли под осенним дождём траурные флаги — прощание с генеральным секретарём шло по обычной программе.

Вспомнилась шутка Леонида Ильича: «От Красной до Красной площади прошёл мой путь».

Отгремел прощальный салют. Приглашенные, в большинстве своем чужие покойному люди, рассевшись по черным машинам, отправились на поминки.

Как-то дядя сказал:

— В детстве помогал матери перебирать ягоды для варенья. Отбрасывая в ведро гнилые, она говаривала: «Это, Лёнечка, — оборыши. От них гниль на хорошие ягоды перебрасывается. Такие и среди людей бывают. Бойся их, сынок»…

Много было сказано в тот день хвалебных слов в адрес ушедшего из жизни генерального секретаря. Не забыли упомянуть излюбленный диагноз: «Сгорел на работе».

А я утешалась мыслью, что наконец отмучился этот добрый, безобидный и обаятельный человек. Надеялась, душа его обретет наконец покой, которого не хватало в жизни. Плакала я не от того, что он ушёл, а от жалости к славному мальчику Лёне, синеглазому, бойкому, весёлому, который выбирал путь, надеясь сделать людей счастливее. Но не бывать раю на земле, потому что добро и зло, дружба и предательство всегда идут рядом, а жадность человеческая — неистребима. Всё это он понял к концу жизни, когда было уже поздно.

Отец на поминках не пил. Оплакивал брата по углам, скрываясь от постороннего сочувствия.

Когда через несколько дней он приехал ко мне на Ленинский проспект, глаза у него были красные, лицо воспалённое — поднялось давление. Я предложила вместе поужинать. Сев на кухонную лавку, отец, уронив голову на стол, зарыдал.

— Я как собака без хозяина, — сказал он, вытирая слёзы. — Как мне брата жалко! Прямо сердце разрывается…

— Надо было его при жизни жалеть, — грустно заметила я.

— Сидел на поминках, — начал он, успокоившись, — среди чужих ему людей и вспоминал наше детство. У соседей умер ребёнок. Родители устроили для детворы поминальный обед с роскошным по тем временам угощением — солёными огурцами, рассыпчатой картошкой и пирогами со сладкой морковкой. Возвращаясь домой и цепляясь за сестру на крутой лестнице, я хвастался: «Вот наш Лёнька умрёт, мы такие поминки отгрохаем!» И дети нам завидовали. И вот умер.

— И поминки отгрохали знатные.