Иллирика

Лука Ильин

Вы никогда не задумывались о том, каким бы был мир без женщин и как бы они могли исчезнуть? В этой книге я постарался пофантазировать и выдвинул свою теорию. Надеюсь, тебе понравится, мой дорогой Читатель. Приятного чтения. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 1

Капитан присел на кожаный диванчик в ожидании совещания. Он посмотрел на время. На часах было ровно восемь. Включил плеер и стал слушать музыку, окинув голову на спинку дивана. Он слушал думая о своём, музыка это единственное занятие после войны, которое приносило ему радость. Сам он умел играть на гитаре, хоть это и было весьма сложным занятием, даже ради этого он переехал в тихую коммуналку, где сделал звукоизоляцию, чтобы играть после тяжелого рабочего дня. Штерн задремал.

Его разбудил чей-то толчок в плечо, открыв глаза, он увидел много людей в мундирах. Часы показывали без пятнадцати девять. Заметив своего товарища среди толпы стоящей слева от него, капитан покинул своё место и направился к нему. Штерн подошел к стоящему спиной к нему знакомому офицеру и опёрся на его плечо. Мужчина в выглаженном кителе повернулся и, улыбнувшись, протянул ему руку.

— А, Давид, привет — сказал человек, из которого лилась радость.

— Здравствуй, Джон — пожимая руку, ответил Штерн.

— Что ждешь, не дождешься? — с неугомонностью спросил Джон.

— Да, интересно, что же будет — задумчиво ответил он

— Да как всегда, скажут, что все соперники мерзавцы, сотрудничество с которыми очень важно для нас, поэтому войны не будет — недовольно сказал человек с погонами лейтенанта.

— А ты хочешь войны? — нейтрально спросил капитан.

— Я сам не знаю, дружище, вроде бы война это плохо, а с другой стороны… выбора, то практически и нет.

— Не знаю, Джон, я сейчас не очень хочу спать в окопе — сказал Давид, не воспринимая всерьёз максимализм своего товарища.

— Никто не хочет, но это неизбежно, война — это движение, — с лицом знатока в таких вопросах ответил Джон.

— Тут можно много говорить и этих разговоров хватит не на одну бутылку, так что давай пока закроем эту тему — с некоторым упрёком сказал Штерн.

— Ты это о чём, — не унимался Джон.

— О чём, о чём — обо всем, чёрт возьми — неожиданно резко ответил Давид. — Для одних война это рисование стрелочек на карте, и прикалывание медалек на китель, а для меня кормление вшей в окопах и отстрел собак, которые утащили руку умершего товарища, которого не успели похоронить, и всё на этом, — начиная не на шутку заводиться, сказал Давид и, понимая, что дальнейшее продолжение диалога может перерасти в нечто другое, чем дружеская беседа, не дождавшись ответа, ушёл в другую часть комнаты, которая находилась перед огромным залом, где должно быть сегодняшнее совещание.

Часы показали девять, и масса людей в мундирах стала входить в огромный кабинет, посередине которого стоял большой круглый стол. Капитан и лейтенант сели вместе с левой стороны от центра. Люди ещё разговаривали между собой, и делились чем то. Но, все же посмотрев на них можно было уловить только недоумение. У многих не причесаны волосы, лица у всех заспанные и усталые, под глазами у многих синие круги, говорившие толи о том, что человек не спал всю ночь, толи об употребление напитков различной крепости. И как бы они не улыбались сейчас, все они несчастны, ведь они были обречены, и этот факт тяготил каждого, но умереть не самое страшное, хуже жить в одиночестве.

Наконец в зал вошел старичок в белом мундире, и все сразу поднялись. Парнишка, который сидел возле компьютера, вскочил с места и включил более тусклый свет, для того чтобы слайды, которые собирались показывать были видны лучше.

— Равняйсь! — гаркнул старик. Все солдаты будто были напуганы и резко повернули головы направо.

— Смирно! — не понижая планки, продолжил он, Здравия желаю товарищи офицеры!

— Здравия желаем товарищ генерал! — ответили парни в мундирах.

— Вольно, садитесь — уже более мягко сказал генерал.

Все сели на свои места и в помещении стало тихо.

— Итак, начнем наше совещание — начал он, — сегодня знаменательный день, он говорит нам о том, что мы сумели прожить ещё один год, а значит, нас не сломить. В нашем мире не убавилось количество тягот и лишений, но мы стравились! На дворе 2102 год, но не за горами и 2103. Что хочется сказать о наших союзниках — замешкался старик, — Виктория вышла из союза и подписала отказ на «Луковское соглашение», теперь она вправе начать войну, когда угодно, но надо ли ей это, вопрос остаётся открытым. Я не знаю сам, причину выхода, толи это скандал с Софией, толи ещё какая-нибудь многоходовка. Итоги подводить не время, поэтому через три месяца совещание будет снова, тогда уже вместе с военными представителями Софии мы разберём дальнейший план действий. Хочу также обратить ваше внимание на то, что работа над «Гиртидом — 01», успешно подходит к концу и это может означать только одно — у нас есть ещё шанс на выживание и существование в этом мире.

На доске появились выразительные слайды, подтверждающие слова старика. «Гиртидом» являлся специальный аппарат, в который помещалась семенная жидкость, и который умел подобно женской яйцеклетке, создавать и растить разумное существо. Идея была в разработке с 2095, сразу после исчезновения женщин, которые подверглись массовому истреблению. Но всё же никто не верил в её полную реализацию, о ней говорят каждый год одну и ту же информацию, и толку не прибавилось. Скорее всего это была очень красивая сказка, для того чтобы люди не стали задумываться о своём вымирании, свято веря в великие технологии своей страны.

Старик в погонах генерала больше ничего не сказал интересного, все, что было дальше, являлось простой благодарностью, за все подвиги, на которые пошли его подчинённые и банальные поздравления с окончанием года. Все знали, интересное и важное совещание будет через три месяца.

Офицеры с хмурыми лицами вышли из зала, и пошли в разные стороны. Джон подбежал к Штерну.

— Ладно, Давид, я пошел, удачи тебе.

Когда то Джон работал с солдатами, у него был собственный взвод. Находясь среди них, он был не только командиром, но иногда и отцом, но всё же не был достаточно строг с подчинёнными. Джон пришел после войны и окончил училище, после чего и стал почетным лейтенантом. С Давидом он познакомился на войне, когда тот был сам лейтенантом, а сейчас у Джона собственный кабинет и обязанности по штабной работе.

Штерн дошел до своего кабинета, открыл дверь и оставил её приоткрытой. Он сел на диван и смотрел на стену с минут десять. После сел за стол и принялся за работу. Он разбирал бумаги по поводу учета личного состава части, сколько убыло, сколько прибыло. Смотрел списки погибших за последнюю неделю, записывал вновь прибывших, и вычислял общий прирост. Несмотря на то, что между странами было подписано соглашение, боевые действия никуда не делись. Прикрываясь масками лицемерия, страны нападали друг на друга. За последнее время солдат всегда поступало больше, чем умирало, и ряды военных росли, людям просто было нечем заняться. Кто-то шел в поисках смерти, другой от скуки, у всех были разные мотивы. После подсчёта, Давид отдыхал пару часов, бродил по городу, потом приходил обратно, сдавал отчет и шел читать лекции новобранцам. Он мог этого конечно не делать, но ему было не найти занятия от которого он смог бы получать хотя бы минимум положительных эмоций.

Новички всегда слушали внимательно и записывали слово в слово. Штерн говорил им элементарные вещи, но всегда подавал информацию по-разному. Он читал много книг об ораторском искусстве и практиковался на своих занятиях. Солдатам была нужна информация, которую они получали на занятиях и поэтому они с усердием занимались у Давида.. Штерн брал по два занятия в день, были времена, когда он брал и по три-четыре, но сейчас у него не было такой душевной депрессии, как когда то, поэтому двух было достаточно.

После работы он всегда шел в маленький бар, где для него было забито место в вечернее время. Давид садился за последний столик, возле стены, и заказывал себе виски с колой. Когда в баре было тихо, он читал книгу, а если было шумно, то просто сидел, слушая музыку, которая играла в динамиках. Алкоголь стал дорогим, ведь спрос на него вырос, и его могли себе позволить в больших дозах только работающие люди

В бар зашел парень, он был молод и рассеян. Его плащ чуть не придавила входная дверь, и взгляд у него был пуст.

— Водки — сказал он, подойдя к стойке.

Бармен вмиг исполнил заказ и стопка, уже наполненная напитком стояла на столе. Парень, не задумываясь, опустошил её и повторил заказ. Будто юнец, прячущийся от родителей с сигаретой, он пил водку, постоянно оглядываясь и боясь чего-то. Он пил не переставая, повторяя свой заказ вновь и вновь. Наконец запал прекратился после пятой стопки, парень остановил бармена и расплатился за всё выпитое. Он был пьян и сидел, смотря в одну точку на бутылке несколько минут. После порылся в кармане и достал цветную бумажку, купив на неё чашку кофе. Он отошел от стойки и начал искать глазами столик, заметив место, где сидел Давид, незнакомец двинулся к нему.

— Можно я присяду? — вежливо спросил паренек в рваном плаще.

«Конечно» — ответил Давид и стал рассматривать незнакомца. На нем был чёрный рваный плащ, черные джинсы, на голове черная кепка с наполовину стертой надписью, виднелась только «Гер…». Что это было за слово, может «Герой» или «героин», непонятно.

Присев за столик незнакомец начал разговор:

— Роман — сказал он и протянул руку.

— Давид — сказал Штерн, ответив рукопожатием.

После этого была неловкая пауза, и никто не решался продолжить разговор. Молчание прервал Роман, отпив кофе, он спросил:

— Я смотрю ты офицер?

— Да, что то вроде того, а что, что то не так?

— Да нет, ничего, просто стало интересно, чем занимается человек, с которым я сижу за одним столом.

— А ты, чем ты занимаешься? — оживленно спросил капитан Штерн.

— Я музыкант, известный музыкант, странно, что ты меня не узнал, ведь возле бара висит афиша на мой концерт.

— Я не заметил её — коротко ответил Давид.

— Это даже лучше, мне так комфортнее здесь находиться, ведь общаться с беспристрастным человеком гораздо увлекательнее, чем с фанатичным слушателем — он с улыбкой посмотрел на Давида и опустился на спинку стула. После спросил: « Ну что, капитан будет война?»

— Нет, не будет — улыбнувшись, ответил Штерн.

— Это хорошо конечно, но я не вижу смысла сохранять мир, лично моё мнение.

— Почему же? — заинтересованно спросил Давид.

Парень отпил кофе и посмотрел на часы.

— Слушай, если тебе угодно, то я буду в этом чертовом городе до конца месяца, может, свидимся и продолжим разговор, а сейчас мне пора, до встречи — сказал Роман, встал и протянул руку Давиду.

— До встречи — попрощался Давид.

Парень направился к двери, поправляя воротник плаща. Через мгновение он исчез, открыв двери и запустив холодок с улицы.

Через полчаса Давид тоже направился домой, вспоминая события дня. Он прокручивал в голове совещание, число погибших и прибывших на службу, новобранцев, а также и неожиданную встречу с музыкантом. Роман был необычным человеком, среди серой массы ему удавалось подчеркнуть свою индивидуальность. После скучных и типичных разговоров с ограниченными людьми в камуфляже, это был глоток свежего воздуха. Давид почему-то был заинтересован, чтобы вновь встретиться с необычным посетителем бара и продолжить с ним разговор. Придя домой, он снял китель и повесил его в шкаф. Штерн почувствовал облегчение, после строгого одеяния, домашняя одежда казалась ему лёгкой и приятной.

Когда он приходил домой он никогда не временил со сном, не было исключения и сегодня. Поужинав двумя бутербродами с чем-то похожим на колбасу, он лёг спать. Сегодня ему, как и всегда, снились цветные сны.