Танец отражений

Лоис Макмастер Буджолд, 1994

Майлз Форкосиган – сын высокопоставленного сановника при дворе императора планеты Барраяр – один из самых известных героев американской фантастики 80 – 90-х годов. Его приключениями зачитываются миллионы читателей во всем мире. «Танец отражений» – настоящий подарок любителям фантастики. Вас ждет новая встреча с Майлзом и Марком, с Эйрелом и Корделией Форкосиган и многими – многими другими…

Глава 3

Тошнота подступила к горлу, стены покачнулись, в глазах потемнело. Странные ощущения п-в-перехода исчезли — как и появились — внезапно, но осталось долгое внутреннее эхо, словно после удара в гонг. Он глубоко вздохнул. Четвертый переход за время полета. «Ариэль» уже три дня в пути. До Архипелага Джексона еще пять — почти полпути.

Клон оглядел каюту Нейсмита. Дольше скрываться невозможно, ни под предлогом болезни, ни под предлогом нейсмитовской черной депрессии. Он должен во всех подробностях обсудить с Торном предстоящую операцию — налет дендарийских наемников на ясли клонов. Ну что ж, нельзя сказать, что эти три дня прошли впустую, по крайней мере он успел изучить вахтенные журналы «Ариэля» за последние два года — с момента своей первой встречи с дендарийцами.

Увы, как раз об этой самой встрече — встрече адмирала Нейсмита со своим клоном на старой Земле — в журнале почти ничего не говорилось. Зато во множестве попадались записи о реабилитации раненых, о переоборудовании, о сварах с поставщиками и о брифингах инженеров. И только один приказ, имевший отношение к его, клона, похождениям: после сообщения о том, что на Земле видели клона адмирала Нейсмита, следовало предупреждение, что клон может попытаться выдать себя за адмирала. Давалась ошибочная информация, что при сканировании в ногах клона видны нормальные кости. При задержании клона было приказано пользоваться только парализаторами. И все. Никаких объяснений, никаких поправок, никаких дополнительных сведений. Все доклады Нейсмита-Форкосигана высшему командованию были преимущественно устными и документально не фиксировались — все хранилось в тайне от дендарийцев. Ну что ж, а вот это как раз на пользу.

Откинувшись в кресле, он угрюмо смотрел на экран комма. В дендарийских данных его называли Марком.

«Это еще одна вещь, которую на Барраяре не выбирают, — сказал ему Майлз Нейсмит Форкосиган, — Марк Пьер. Ты — лорд Марк Пьер Форкосиган. На Барраяре титул дается с рождения».

Но он не на Барраяре и сделает все, от него зависящее, чтобы никогда там не оказаться.

«Ты мне не брат, и Мясник Комарры мне не отец, — в тысячный раз мысленно возразил он. — У меня нет матери. Я — из репликатора».

Но с тех пор сомнения уже не оставляли его, и он не мог больше радоваться очередному удачному псевдониму. Внушительные имена, простые имена, причудливые имена, странные, обычные, глупые… Дольше всего он прожил под именем Яна Фандермарка — первое, неуверенное приближение к осознанию себя как личности.

«Тебя зовут Марк! — кричал Майлз, когда его волокли — он тогда не сомневался — на смерть. — Марк! Слышишь?»

«Я не Марк и не брат тебе, слышишь, ты, псих!»

Он сопротивлялся горячо, отчаянно, изо всех сил, но когда эхо протеста стихло, он вдруг осознал, что он — никто. Вообще никто.

Дико разболелась голова: боль вползла по позвоночнику, через шею и растеклась под кожей.

«Не брат тебе». Но если быть абсолютно честным, Нейсмита никак нельзя обвинить в том, что он сознательно навязал своему клону жизнь. Да, разумеется, они генетически идентичны. А может, просто все дело в… в намерении? И в том, кто платит деньги?

Во время последних судорог комаррского сопротивления, когда из какой-то клиники на Барраяре был похищен образец ткани, лорду Майлзу Нейсмиту Форкосигану едва исполнилось шесть лет. Майлз как таковой ни на Барраяре, ни на Комарре ни для кого не представлял интереса. В центре внимания находился его отец. Адмирал граф Эйрел Форкосиган, регент Барраяра, Покоритель (или Мясник) Комарры. Эйрел Форкосиган приложил все усилия, чтобы завоевать Комарру для Барраярской империи. И сделался объектом ненависти и мести Комаррского Сопротивления. Со временем надежда на успех Сопротивления угасла. Надежда отомстить, напротив, росла, питаясь горечью изгнания. Лишившись армии, оружия и какой бы то ни было поддержки, единственная группа комаррцев строила планы медленной безумной мести. Ударить по отцу через сына, которого он, как известно, обожает…

Комаррцы, как чернокнижник из легенды, заключили сделку с дьяволом и создали гомункулуса. Незаконнорожденный клон, подумал он с горькой усмешкой. Но потом все пошло не так. Майлз — калека, отравленный еще до рождения очередным смертельным врагом своего отца, развивался совершенно непредсказуемо, чего нельзя было сказать о его генетической копии… Это и стало первым ключом к разгадке, подумал он. Когда другие клоны ходили к врачам лечиться, они возвращались еще более крепкими и здоровыми и росли быстрее. Когда к врачам ходил он — а такое случалось очень часто, — после мучительных процедур он заболевал и словно прекращал расти. Скобы, которые ему накладывали на кости, на шею, на спину, превратили его в горбатого карлика — точное подобие Майлза.

«Я мог бы вырасти нормальным, не будь Майлз Форкосиган калекой».

Когда он понял, какова истинная цель создания остальных клонов — а среди детей, несмотря на все старания воспитателей, ходили самые разные слухи, — он даже втайне обрадовался своему физическому уродству. Едва ли они надумают использовать такое тело для пересадки мозга. Может, его сочтут непригодным, может, он еще избавится от любезных, улыбчивых слуг-тюремщиков…

Реальное избавление — в четырнадцать лет, когда за ним прибыли комаррские владельцы, — походило на чудо. А потом началась подготовка. Бесконечная суровая муштра, зубрежка, промывание мозгов. Сначала судьба — любая судьба — казалась счастьем по сравнению с тем, что ожидало его друзей-клонов. Он упорно готовился подменить Майлза и отомстить злым барраярцам за родную Комарру (которую, надо сказать, он никогда не видел). Но обучаясь на Майлза Форкосигана, он оказался в той же ситуации, что и знаменитый заяц из парадокса Зенона, который никогда не сможет догнать черепаху. Сколько бы он ни узнавал, как бы отчаянно ни зубрил, как сурово ни наказывали его за ошибки, Майлз учился быстрее и всегда знал больше. Как только клон достигал очередной точки, его близнец вновь оказывался впереди — не важно, в интеллектуальном или в каком-либо ином плане. Это были настоящие гонки.

А потом, когда комаррцы решили осуществить подмену, начались гонки в самом прямом смысле слова. Они гонялись за неуловимым Майлзом Форкосиганом по всей Галактике, даже не подозревая, что когда исчезает лорд Майлз Форкосиган, появляется адмирал Нейсмит. Комаррцы так ничего и не узнали. И лишь случай в конце концов свел два года назад на Земле Майлза и его двойника.

Но комаррцы просчитались. Они не предусмотрели главного: когда вся эта безумная гонка только начиналась, клон — после психологической обработки — был всецело предан «старым революционерам» и готов на все. Разве не они спасли его от обычной судьбы клона? Восемнадцать месяцев он путешествовал, восемнадцать месяцев наблюдал, восемнадцать месяцев слушал сводки новостей без всякой цензуры. Ему даже удалось познакомиться с новыми людьми! И тогда в глубине души зародилось сомнение. И немудрено — ведь нельзя же, получив такое образование, как у Майлза Форкосигана, не научиться думать. А тут еще операция по замене его совершенно нормальных костей ног на синтетические только потому, что Форкосигану размозжило ноги. Поразительно болезненная операция. А что, если в следующий раз Форкосиган сломает себе шею? Постепенно он начал осознавать, что происходит.

Когда ему по кусочкам забивали голову лордом Форкосиганом, это тоже была пересадка мозга, пусть и без виброскальпелей. «Кто строит планы мести, должен готовить две могилы». Но комаррцы-то копали вторую могилу ему! Человеку, которым ему так и не позволили стать, человеку, которым он мог бы стать, если бы его электрошоками не заставляли становиться кем-то другим.

Иногда он уже не знал, кого больше ненавидит: дом Бхарапутра, комаррцев или Майлза Нейсмита Форкосигана.

Фыркнув, он отключил комм и встал, чтобы вынуть из кармана мундира драгоценный куб данных. Подумав немного, он еще раз умылся и побрился, прежде чем надеть свежий мундир дендарийского офицера. Пусть дендарийцы видят только отглаженную оболочку, а не человека под ней…

Он приготовился, вышел из каюты, пересек коридор и нажал сигнал у двери капитана-гермафродита.

Никакой реакции. Он позвонил еще раз. Наконец послышался голос Торна:

— Да?

— Это Нейсмит.

— А, Майлз! Входи.

Дверь скользнула в сторону, и он вошел, только тут поняв, что причиной промедления было то, что он разбудил Торна. Тот приподнялся на локте в постели: каштановые волосы растрепаны, рука только отодвигается от ключевой пластины, открывшей дверь.

— Извините, — сказал он, попятившись, но дверь уже закрылась.

— Ничего-ничего, все в порядке, — гермафродит сонно улыбнулся и, потянувшись, гостеприимно похлопал по кровати прямо перед своим укрытым одеялом… животом. — Для вас — в любое время. Садитесь. Хотите, разомну вам спину? Вы какой-то весь зажатый.

На Торне была явно женская ночная рубашка, вся в кружевах и оборках, с глубоким вырезом, в котором виднелась грудь.

Опасливо покосившись на Торна, клон прошел к креслу. Во взгляде Торна мелькнула насмешка. «Нейсмит» откашлялся.

«Мне следовало бы проверить расписание дежурств. Адмирал Нейсмит, наверное, знает распорядок дня своих капитанов».

— Пора, давно пора. Я рад, что вы наконец вернулись к реальности. Что вы, к дьяволу, делали там, где провели последние восемь недель, Майлз? Кто умер?

— Никто. Ну, надо полагать, восемь клонов.

— Гм… — Торн задумчиво кивнул, встряхнулся — вся его обольстительность разом исчезла — и протер глаза, словно стирая остатки сна. — Чаю?

— Естественно. Или… э-э… может, мне лучше прийти, когда вы выспитесь?

«Или когда вы оденетесь».

Капитан — весь в кружевах и оборочках — вылез из-под одеяла.

— Ну уж нет. Мне все равно через час вставать. Я давно этого жду.

Прошлепав по каюте, он приступил к ритуалу заваривания чая.

Поставив куб данных на пульт комма, клон стал ждать из вежливости и практических соображений, пока капитан первым отхлебнет горячую черную жидкость и окончательно проснется. Ну что стоило надеть мундир!

Когда Торн подошел ближе, он включил дисплей.

— У меня есть подробная голокарта главного медкомплекса дома Бхарапутра. Этим данным не больше четырех месяцев. Плюс расписание смены часовых и маршруты обходов — охрана там получше, чем в обычных больницах, скорее как в военных лабораториях, но все-таки это не крепость. Они заботятся только о том, чтобы не допустить местных с целью воровства. И конечно, чтобы никто из пациентов не сбежал.

И эти данные стоили ему почти всего состояния.

Цветокодированное изображение развернулось световыми линиями и плоскостями над видеопластиной. Комплекс был огромным скоплением строений, туннелей, лечебных садов лабораторий, мини-производственных участков, посадочных площадок, гаражей… Там было даже две площадки для катеров, чтобы выходить прямо на орбиту.

Торн поставил чашку, склонился над комм-пультом и с интересом всмотрелся в изображение. Взяв дистанционное управление, он покрутил карту, уменьшил ее, разбил на части.

— Значит, в первую очередь мы захватим площадки для катеров?

— Нет. Всех клонов держат здесь, в западной части комплекса: это нечто вроде хосписа. Я прикинул, если мы приземлимся вот тут, на спортплощадке, то окажемся у самых дортуаров. Естественно, меня мало волнует, что повредит катер при посадке.

— Естественно, — по лицу капитана скользнула усмешка. — Время?

— Я хочу провести операцию ночью. Не столько ради прикрытия — боевой катер нам все равно не спрятать, но потому, что только ночью все клоны находятся в доме. Днем они играют, занимаются спортом, плавают, ну и так далее.

— И учатся?

— Нет, не совсем. Они не учат их ничему сверх того, что нужно для примитивного общения. Если клон способен сосчитать до двенадцати и прочесть надпись, этого достаточно. Мозги на выброс. — Поэтому он тоже догадался, что не такой, как все. Настоящий человек-учитель познакомил его со множеством компьютерных обучающих программ. В отличие от его следующих учителей — комаррцев, программы готовы были повторять все бесконечно и никогда его не наказывали, никогда не сыпали проклятиями и не кричали, не били его и не заставляли напрягаться, пока его не рвало или он терял сознание… — Но несмотря на это, клоны подбирают удивительно много информации. Массу сведений — из игр с виртуальной реальностью. Умненькие ребятишки. Мало у кого из этих клонов были тупые родители, иначе они не накопили бы столько денег, чтобы купить себе такое продление жизни. Может, они безжалостные, но не тупые.

Торн сощурился, расчленяя карту на дисплее, разбирая здания слой за слоем, изучая планы…

— Итак, дюжина вооруженных до зубов дендарийцев в полночь выхватывает из сладкого сна пятьдесят—шестьдесят ребятишек… они знают, что мы появимся?

— Нет. Кстати, скажите участникам операции, что с виду они совсем не похожи на детей. Мы берем их с последнего года развития. Им всем по десять-одиннадцать лет, но из-за ускоренного развития они выглядят совсем как взрослые.

— Неуклюжие?

— Нет. Они получают великолепную физическую подготовку. Здоровые как черти. В этом причина, почему их просто не держат в автоклаве до самой трансплантации.

— Они… знают? Знают, что с ними произойдет? — нахмурившись, спросил Торн.

— Им не говорят, нет. Их кормят всевозможными баснями. Говорят, что они в специальной школе из соображений безопасности, что им что-то угрожает. Что все они — принцы или принцессы, или богатые наследники, или дети военных, и в один прекрасный день, очень скоро их родители, тетки или опекуны приедут за ними и увезут к блестящему будущему… а потом в конце концов кто-то приходит и, улыбаясь, подзывает к себе и говорит, что этот прекрасный день настал, и они бегут… — Он сглотнул. — …И собирают вещи, и хвастаются…

Торн — весь бледный — машинально постукивал дистанционным пультом по ладони.

— Понимаю…

— И уходят, счастливые, рука об руку со своими убийцами…

— Довольно, Майлз! Вы так живо все это рассказываете, что еще минута — и я расстанусь со вчерашним обедом.

— Ну почему же? Мне казалось, вы уже давно все это знаете, — съязвил клон. — С чего это вам вдруг стало тошно?

Он заставил себя скрыть горечь. Нейсмит. Он должен быть Нейсмитом.

Торн сверкнул глазами:

— В прошлый раз именно я готов был зажарить их с орбиты. А вы мне не позволили. Или вы забыли?

«Что еще за „прошлый раз“?» Явно не в последние три года. Проклятие, опять придется копаться в вахтенном журнале!

Он пожал плечами.

— Так, — сказал Торн. — А эти… как их… большие детишки… не решат, что мы — враги их родителей, которые вознамерились похитить их перед самым возвращением домой? По-моему, тут мы столкнемся с некоторыми трудностями.

— Может быть, и нет. У детей… есть своя собственная культура. Передается из года в год. Ходят слухи. Страшные рассказы. Сомнения. Говорю вам — они не глупые. Их взрослые надсмотрщики стараются искоренить эти истории, высмеивают их, перемешивают с другими, явно лживыми.

И все же… его они не обманули. Но ведь он прожил в яслях гораздо дольше, чем остальные. У него было время увидеть, как клоны приходят и исчезают, видеть, как повторяются истории, дублируются псевдобиографии… было время заметить, как крошечные ошибки и оговорки надсмотрщиков складываются в целое.

— Если так… — Он чуть было не сказал: «Если все так, как было при мне…», но успел остановиться. — Я смогу их убедить. Предоставьте это мне.

— С превеликим удовольствием. — Торн поставил стул вплотную к его креслу, уселся и быстро ввел кое-какие заметки о подготовке операции и плане атаки, о том, кто пойдет в атаку, а кто будет обеспечивать поддержку, наметил пути по зданиям. — Два дортуара? — с любопытством спросил он, указывая пальцем. Ногти у Торна были коротко подстрижены и не накрашены.

— Да. Мальчиков держат отдельно от девочек, довольно строго. Клиенты женщины (обычно женщины) желают получить девственное тело.

— Ясно. Так. Нам каким-то чудом удается загрузить всех этих ребятишек раньше, чем бхарапутряне успеют собрать силы для ответного удара…

— Да. Скорость имеет огромное значение.

— Как обычно. Но бхарапутряне на нас обрушатся при малейшей задержке. В отличие от мэрилаканцев на Дагуле, у вас нет нескольких недель, чтобы обучить этих ребятишек правилам посадки в катер. Так что, если…

— Как только клоны окажутся на катере, они фактически станут нашими заложниками. С ними на борту мы можем не бояться огня на поражение. Бхарапутра не станет рисковать своими инвестициями, пока у них будет надежда вернуть хоть что-то.

— Как только они решат, что надежды больше нет, они начнут активно мстить — чтобы другим неповадно было.

— Верно. Нам надо сделать так, чтобы у них оставались сомнения.

— Ну что же, если нам удастся поднять катер, они сделают все, чтобы отрезать нам пути к отступлению, то есть попытаются взорвать «Ариэль» на орбите, прежде чем мы до него доберемся.

— Скорость, — упрямо повторил он.

— Запасные варианты, милый мой Майлз. — Проснитесь. Обычно мне не приходилось по утрам прочищать вам мозги. Может, еще чаю? Нет? Я предлагаю, в случае задержки на поверхности, «Ариэлю» укрыться на Станции Фелл, а мы встретимся там.

— На Станции Фелл? Орбитальной? — Он недоумевал. — Почему?

— Ну, барон Фелл вроде бы продолжает вендетту против Бхарапутры и Риоваля, так ведь?

Внутренняя политика джексонианских домов — он знает о ней меньше, чем следовало бы. Ему даже не пришло в голову искать себе союзников среди других домов. Они все преступные, насквозь порочные и терпят друг друга или мешают друг другу в зависимости от того, что в данный момент выгоднее в борьбе за власть. И снова это упоминание о Риовале… Почему? Он отделался еще одним безмолвным движением плеч.

— Сидеть на Станции Фелл с пятьюдесятью клонами и ждать, пока Бхарапутра возьмет под контроль станции у переходов? Ничего себе выход! Никому из джексонианцев нельзя доверять. Все равно самая безопасная стратегия — убраться восвояси и как можно скорее совершить прыжок.

— Бхарапутра не сможет распоряжаться Переходной станцией пять — она принадлежит Феллу.

— Да, но я хочу вернуться на Эскобар. Там клоны смогут найти безопасное убежище.

— Послушайте, Майлз, переход туда принадлежит консорциуму, который контролирует Бхарапутра. Нам никогда не вернуться тем же путем, которым прилетели, если вы не приготовили еще какой-нибудь сюрприз… Нет? Тогда позвольте заметить, что лучшим способом отступления будет Переходная станция пять.

— Вы действительно видите в Фелле такого надежного союзника? — осторожно осведомился он.

— Ничуть. Но он — враг наших врагов. На этот раз.

— Но переход от Пятой ведет к Ступице Хеджена. Мы не можем переходить на цетагандийскую территорию, а второй возможный переход от Ступицы — к Комарре через Пол.

— Кружной путь, но гораздо более надежный.

«Не для меня! Это же Барраярская империя!»

— Ступица — Пол — Комарра — Зергияр и снова Эскобар, — с удовольствием перечислил Торн. — Знаете, это действительно может получиться.

Он сделал еще кое-какие пометки. Ночная рубашка струилась и переливалась в разноцветных огоньках дисплея. Потом он поставил локти на пульт и уперся подбородком в ладони. Грудь колыхалась под тонкой тканью. Лицо его стало мягко-задумчивым. Торн взглянул на него со странной, немного печальной улыбкой.

— Клонам когда-нибудь удавалось бежать? — тихо спросил Торн.

— Нет, — ответил он, быстро и автоматически.

— Конечно, если не считать вашего собственного клона.

Опасный поворот.

— Мой клон тоже не бежал. Его просто забрали заказчики.

Ему следовало бы пытаться бежать. Какую бы жизнь он вел, если бы ему это удалось?

— Пятьдесят ребятишек, — вздохнул Торн. — Знаешь… я действительно одобряю эту операцию.

Он подождал, пристально глядя на него блестящими глазами.

Чувствуя себя ужасно неловко, «Нейсмит» справился с глупым желанием сказать «спасибо», но не нашел никаких других слов. Возникла неловкая пауза.

— Наверное, — проговорил Торн после слишком затянувшегося молчания, — для кого-то, выросшего в таких условиях, должно быть, очень трудно доверять… людям. Чьему-то слову. Их благодарности.

— На… наверное.

Это просто пустой разговор или что-то гораздо более серьезное? Ловушка?

Торн, все с той же странной улыбкой, перегнулся через подлокотник его кресла, поймал его подбородок сильной изящной рукой и поцеловал его.

Он не знал — отшатнуться или ответить, поэтому не сделал ни того, ни другого, а только сидел, окосев от страха. Губы Торна были теплыми, пахли чаем и бергамотом. Неужели Нейсмит трахает… и это тоже? Если да, то как? Или по очереди?

«И будет ли это так уж плохо? — На фоне ужаса он ощутил и явное возбуждение. — Наверное, я готов был бы умереть за любящее прикосновение».

Он всегда был один.

Торн наконец отодвинулся, к его глубочайшему облегчению, но только немного, по-прежнему не выпуская его подбородок. Еще секунда полного молчания, и гермафродит грустно улыбнулся.

— Наверное, мне не следует вас дразнить, — вздохнул он. — Если уж говорить честно, то в этом есть некая жестокость.

Он отпустил его и встал. Вся чувственная томность куда-то вдруг исчезла.

— Сейчас вернусь.

Капитан прошагал в ванную и закрыл за собой дверь.

«Нейсмит» сидел в полной растерянности. Его трясло.

«О чем он говорил?» А откуда-то из другого уголка сознания: «Спорим, ты мог бы в этом полете расстаться с девственностью». И еще из одного: «Нет! Только не с этим!»

Это была проверка? Но прошел он ее или провалился? Торн не бросил ему обвинений, не вызвал вооруженную охрану. Может, капитан как раз сейчас планирует его арест, включив в ванной наручный комм. Бежать некуда: маленький корабль находится в глубинах космоса. Он обхватил себя за плечи. Потом с усилием заставил себя разжать руки и положил их на комм-пульт, расслабившись.

«Скорее всего они меня не убьют».

Они просто вернут его к остальному флоту и предоставят Нейсмиту его убить.

Но в дверь не ворвался отряд охранников, а вскоре вернулся Торн. Щеголевато одетый в мундир — наконец-то! Он вынул куб данных из комм-устройства и сжал его в руке.

— Мы с сержантом Таурой серьезно займемся планированием.

— А, да. Пора.

Ему тяжело было выпускать этот драгоценный куб из рук. Но, похоже, в глазах Торна он все еще оставался Нейсмитом.

Торн поджал губы:

— Теперь, когда настало время брифинга отряда, вы не считаете разумным перекрыть связь «Ариэля» с флотом?

Прекрасная масль, хотя сам он не решился бы ее высказать, считая слишком подозрительной и странной. Может быть, для этих тайных операций она и не столь уж странная? У него не было точных сведений, когда настоящий Нейсмит должен вернуться к дендарийскому флоту, но, судя по тому, как спокойно его встретили наемники, адмирал ожидался вскоре. Последние три дня он жил в страхе, что вот-вот по направленному лучу придет приказ от настоящего адмирала и «Ариэль» повернет обратно.

«Еще несколько дней. Всего несколько дней, и я все оправдаю».

— Да. Так и сделайте.

— Слушаюсь, сэр. — Торн помедлил. — Как вы себя сейчас чувствуете? Все знают, что ваши провалы в черное отчаяние могут длиться неделями. Но если только вы как следует отдохнете, я уверен, что на планетной операции вы будете в форме. Мне передать, чтобы вас не дергали?

— Я… я бы это очень оценил, Бел. — «Вот это удача!» — Но держите меня в курсе, ладно?

— О, да. Можете на меня рассчитывать. Это обычный налет — если не считать того, что придется пасти стадо ребятишек, — но тут я положусь на ваш немалый опыт.

— Правильно.

Улыбнувшись и жизнерадостно отсалютовав, он сбежал по пустынному коридору в тихую гавань своей каюты. Все тело словно пульсировало от торжества и нервной головной боли, так что казалось, будто он парит в воздухе. Когда за ним задвинулась дверь, он упал на кровать и вцепился в покрывало.

«Это действительно произойдет!»

Позже, прилежно просматривая на комме вахтенные журналы, он наконец нашел упоминание о предыдущем визите «Ариэля» на Архипелаг Джексона четыре года назад. Достаточно непонятные упоминания. Они начались с потрясающе скучных подробностей, касающихся договора о вооружениях, которые следовало погрузить с орбитальной пересадочной станции дома Фелл. Вдруг взволнованный голос Торна произнес: «Марко потерял адмирала. Его захватил в плен барон Риоваль. Я собираюсь заключить с Феллом отвратительное соглашение».

Потом шли записи экстренного полета боевого катера на планету, а потом «Ариэль» внезапно улетел со Станции Фелл, получив только половину груза. За этими событиями последовали удивительно интересные, но совершенно непонятные разговоры адмирала Нейсмита с баронами Риовалем и Феллом соответственно. Риоваль был вне себя и так и сыпал самыми экзотическими угрозами. Лжеадмирал встревоженно изучал искаженное яростью благообразное лицо барона. Даже в обществе, где безжалостность высоко ценится, Риоваль считался человеком, которого другие джексонианские воротилы старались не задевать. Похоже, адмирал Нейсмит на что-то нарвался.

Гнев Фелла был более сдержанным и холодным. Как всегда, вся действительно важная информация, включая причину прилета, содержалась в устных приказах Нейсмита. Но все же ему удалось выяснить удививший его факт: пятиметровая сержант Таура оказалась продуктом генетической лаборатории Бхарапутры, генинженерным прототипом суперсолдата.

Словно неожиданно встретил кого-то из родного города. Его захлестнула странная волна ностальгии, и вдруг ужасно захотелось встретиться с Таурой и удариться в воспоминания. Похоже, Нейсмит похитил ее сердце — или по крайней мере похитил ее саму, хотя, кажется, Риоваль кипел не из-за этого. Все было ужасно запутано.

Но он узнал и еще один неприятный факт. Барон Фелл планировал использовать клона. Его старый враг Риоваль мстительно подстроил убийство клона Фелла прежде, чем произошла пересадка мозга, поймав Фелла в стареющем теле, но намерение было налицо. Несмотря на запасные планы Бела Торна, он принял твердое решение не иметь дела с Феллом, если только удастся этого избежать.

Горестно вздохнув, он отключил комм-пульт и снова принялся практиковаться с командирским шлемом: к счастью, обучающую программу изготовителя так и не стерли из памяти.

«Я все-таки это сделаю».