Я меняю мир. Книга 1. Выбор пути

Ли В Б

Молодой ученый попадает в параллельный мир. Возрождение новой личности. Герой принимает священный Дар и высшее предназначение.

Глава 3

Дома меня ожидала «горячая» встреча, мама долго не могла отойти от того потрясения, что вызвал мой изрядно побитый вид. Хотя Наташа и обработала ссадины и царапины какой-то заживляющей мазью, а синяки сводила соляным компрессом, но все равно, мои боевые раны видны любому, а материнскому глазу и подавно. Она в первую минуту остолбенела, как увидела меня, заходящего на кухню. Не давая ей напугаться больше, сразу успокаиваю:

— Мама, со мной все в порядке, я жив и здоров.

После продолжил:

— У меня была разборка со шпаной, я их побил, больше не полезут!

Только теперь мама отошла от оцепенения, бросилась ко мне, стала вертеть кругом, всматриваясь в битые места, а после, едва не плача, заголосила:

— Господи, да что же это делается, на тебе живого места нет! Так ведь и убить могли! Звери, как же можно живого человека так бить!

На крики выскочил из своей с мамой комнаты заспанный отец, перевел взгляд с матери на меня, у него округлились глаза, только спросил, пораженный моим видом:

— Сережа, что с тобой?!

Повторяю ему уже ранее сказанное:

— Папа, со мной в порядке. Подрался со шпаной, я их побил, больше ко мне не пристанут.

Отец гораздо скорее пришел в себя, встревоженный, но уже спокойнее, задал вопрос:

— Сережа, расскажи подробнее, как все произошло.

Рассказываю обоим, мама перестала кричать, также застыла в ожидании моего ответа:

— Я шел к Наташе, повернул на ее улицу, когда мне навстречу выскочила кодла, человек семь или восемь. Они окружили меня, их главарь наехал на меня за то, что я не захотел дальше быть в их шайке. Я ответил ему, а потом завязалась драка. Вырубил главаря, а потом отбивался от других, досталось и им и мне. После они убежали, а я пошел к Наташе, она обработала раны. Сейчас чувствую нормально, особо ничто не беспокоит.

Отец продолжил допытываться:

— Сережа, непонятно, почему кодла, говоришь, семь или восемь бандитов, напугались тебя одного и убежали? Ведь они могли забить тебя всей оравой?

— Я устоял на ногах, пока они нападали на меня, потом крикнул и бросился на них. Они и напугались, посчитали меня, наверное, психом, не боящимся ничего, решили держаться подальше. Другой причины я не вижу.

Отец задумчиво кивнул мне, а потом высказался:

— Может так и быть. Они в стае смелые, а когда получат отпор, то их смелость тут же пропадает, особенно без вожака, которого ты сразу выбил. Только ты никого не убил, Сережа, а то, хоть ты и защищался, могут затаскать в милиции?

— Точно не скажу, папа, того же главаря я бил сильно, мне нужно было сразу вырубить его.

Отец подумал, после добавил:

— Ладно, я сейчас пойду к участковому, поговорю с ним, а ты, Сережа, посиди дома, никуда не уходи. Может, он захочет видеть тебя, допрос провести или еще что.

— Хорошо, папа. Я и не собирался никуда, мне надо готовиться к экзаменам.

Все время нашего разговора мама молчала, слушала, но потом сказала свое слово:

— Я пойду с тобой, Витя, надо все равно наказать эту шпану. Как же можно так бить человека, ведь убить могли Сереженьку!

Отец не стал спорить с мамой, они быстро собрались и ушли к участковому. Я же прилег на свою койку и быстро заснул, минувшие приключения особо не потревожили мой покой. Казалось, только лег, как меня разбудила мама. Я в начале даже перепутал, показалось, что пора на работу, а потом вспомнил, сегодня же воскресенье. Смотрю недоуменно на маму, а она мне говорит:

— Вставай, Сереженька, к тебе пришел участковый, Федор Силантьевич, будет спрашивать о драке.

Только сейчас пришел в себя после недолгого сна, прояснились мысли о происшедшем, о том, что можно сказать милиционеру. Оделся в свежую одежду, прежнюю, заштопанную Наташей, отложил в сторону. Вышел на кухню, там за столом сидел пожилой капитан милиции, чем-то похожий на известного по фильму Анискина, вернее, на Михаила Жарова в этой роли. Поздоровался с участковым, он ответил, внимательно оглядывая меня, а потом заявил:

— Да, крепко побили тебя. Но хорошо, что остался на ногах, а то забили бы ногами.

Открыл свою папку, взял из нее чистый лист и велел написать заявление о нападении на меня хулиганов. Я на мгновение задержался с ответом, мне еще не приходилось писать на кого-то жалобы, но оставлять шпану безнаказанной не стал, под диктовку участкового написал требуемое. Не смог только назвать всех нападавших, кроме Резанного, Яшки и Димки, вспомнил только двоих, из параллельного класса, остальных не узнал. После прошли к месту драки, родители увязались за нами, показал, кто где стоял, а потом на такси съездили в травмпункт, там записали о нанесенных мне травмах. После участковый отпустил нас, мы вернулись домой и я снова лег спать, устал от протокольных процедур.

Проснулся уже под вечер, меня больше не стали будить, родители сами занимались домашними работами. Помог немного с уборкой во дворе, после взялся за учебники. Начал с математики, ничего сложного в ней по школьному курсу не нашел, но проштудировал полностью, решал задачи и примеры. Спать не хотелось, выбрал почитать на ночь Преступление и наказание Достоевского. Вначале напрягался, заставляя себя с вниманием проходить страницы, а потом втянулся, за ночь прошелся от корки до корки. Заснул, когда в окне стало светлеть, никаких снов и видений в памяти не осталось, проснулся сразу, как только мама стала будить меня. Собираясь, долго разглядывал в настенном зеркале свое опухшее лицо, отеки еще не спали, а синяки не сошли.

В таком виде отправился на работу, привлекая внимание попутчиков в автобусе, в цехе не раз услышал подколки старых рабочих о не совсем здоровом цвете лица. На шутки, пусть и грубоватые, не обижался, знал, что они не от злого умысла или желания поиздеваться, у молодых ребят такие «знаки отличия» не редкость. А когда отец рассказал рабочим о моей схватке со шпаной, то их отношение из снисходительного перешло в уважительное, похвалили за смелость и отчаянность. Один из них, дядя Степа, самый старший в цехе, ему уже под шестьдесят, в обеденном перерыве рассказал о случившемся с ним в молодости таком же событии. Но ему досталось больше, едва не погиб в драке, почти полгода лежал в больнице с отбитыми органами и переломами.

Другие рабочие тоже стали вспоминать о своей буйной молодости, групповых драках, район на район или между школами и техникумами, с поножовщиной, другими смертоубийственными орудиями. Как я понял еще в первый день, жестокость здесь среди молодежи в порядке вещей. Можно сравнить с естественным отбором в самой жесткой форме, выживет и займет достойное место тот, кто сумеет защитить себя, другие же станут мальчиком на побегушках у более сильных. Я слушал разговоры внимательно, в них нашел немало полезных для себя сведений о принятых в шайках порядках и нравах, скрытных приемах нападения и защиты от них, разводе лохов, воровских понятиях и еще о многом другом, что могут помочь мне освоиться в существующей вокруг далеко не законопослушной среде.

Вечером после работы привычно зашли в пивную, отец уже без особых искушений выпил свою норму и мы отправились домой. Позанимался пару часов по русскому языку, он идет в университете вторым экзаменом — сочинением, а потом отправился к своей подруге на очередное свидание. По пути высматривал своих недругов, навстречу мне никто из них не попался, только на соседней улице заметил вдали знакомые фигуры Яшки и Димки, они тут же исчезли в проулке. Может это совпадение, но мне кажется, что они опасаются, избегают меня, я их хорошо напугал. Наташа при встрече сразу же спросила, кто-нибудь приставал ли ко мне. Страх за меня у нее все еще не прошел, я унял его объятиями и поцелуем. Немного успокоившись, она принялась осматривать меня, вновь смазала пострадавшие места, а потом пригласила за стол поужинать.

Отношение девушки ко мне можно назвать любовью, во всяком случае ее переживания и забота искренние, мне это стало ясно с первого вечера. Возможно, что Наташа связывает со мной свое будущее, я для нее не просто партнер для телесных утех, а глава ее собственной семьи, отец ее еще не родившихся детей. Но ответить ей тем же не могу, хотя ясно понимаю, лучшей жены и хозяйки своего дома в этом мире мне вряд ли найти, мой прежний опыт семейной жизни подсказывает однозначно. Иной раз меня грызет совесть, я же обманываю надежды девушки, но менять отношения не могу и не хочу. Пока мы вместе, буду заботиться о ней и ласкать, доставлять радость, но обещать чего-то большего не стану. Я еще ни разу не сказал Наташе, что люблю ее, а она не спрашивала, наверное, чувствовала, что ответ может стать для нее не самым приятным.

В этот вечер мы не торопились сразу в постель, долго сидели на кухне за столом, пили чай с о сладостями, которые я принес из дома, рассказывали друг другу о нынешних делах и ближайших планах. Наташа готовится к поступлению в институт иностранных языков, иняз, как его называют, боится, что не пройдет, конкурс в институт каждый год большой, вряд ли в этом году будет меньше. У нее способности к языкам хорошие, учительница по английскому посоветовала идти именно на эту специальность. Вступительные экзамены начнутся через месяц, но уже сейчас прошла всю школьную программу, взяла в институте дополнительное задание для абитуриентов, готовится по нему.

Я рассказал Наташе о своей работе с отцом, а потом удивил новостью, что собираюсь поступить в университет. Она не ожидала, что заядлый троечник, кое-как окончивший школу, вдруг решится дальше учиться, причем не где-либо, а в самом известном ВУЗе страны. В ее глазах я заметил и радость нежданных перемен, и беспокойство, по себе ли рублю сук. Вслух Наташа не высказала сомнения, но мне и без слов ясна ее реакция, у моих родителей такая же. В какой-то мере подтвердил серьезность своих намерений, сказав ей, что усердно занимаюсь, прошел уже математику, сейчас готовлюсь по русскому языку. Подруга предложила свою помощь, мы перешли в ее комнату, сели рядышком за столом и принялись разбирать премудрости могучего языка. Через час прервались, девушка похвалила меня, высказалась, что не ожидала от меня таких успехов.

Умственный труд мы сменили на более приятный, я поднял на руки подругу и понес к кровати, приговаривая, за свои и ее труды мы достойны самой лучшей награды, с чем она с энтузиазмом согласилась. Плотское наслаждение усилилось духовной общностью, девушка раскрылась во всем таланте сексуальной фантазии, придумывала самые разные варианты нашего соития и тут же с моей помощью бралась их опробовать. Я полностью отдал инициативу в любовных играх подруге, послушно исполнял ее затеи, она творила с моим телом самые причудливые фигуры, куда там пресловутой Камасутре!

После таких постельных забав мы сели покушать, аппетит разыгрался у нас обоих, потом продолжили школьные занятия, я писал под диктовку, а Наташа проверяла ошибки. Она не сдержала своего удивления моим результатом, воскликнула:

— Сережа, я не узнаю тебя, как будто подменили! Ни одной ошибки!

Знала бы подруга, как близка она к истине! Не стал объяснять ничего, обнял ее, принялся целовать и ласкать, мы вновь оказались на девичьей постели. Только на этот раз я вел партию, придумывал что-то необычное, а девушка слушалась беспрекословно. Какого-либо насилия и извращения мы не допускали, без них нам хватило новых оттенков и взаимной гармонии чувств. Вот так, чередуя свои роли, а также прерываясь на другие занятия, мы провели несколько часов блаженства и душевного единения, легли спать глубокой ночью, поставив будильник на нужное время. Утром, как только проснулись, зарядились еще одним сеансом близости, после завтрака я отправился домой, надо уже собираться на работу.

Вечером, когда мы вернулись с работы и сели ужинать, к нам пришел участковый. Мама пригласила за стол, он, не чинясь, уселся на принесенный мною стул и покушал с нами. После рассказал о ходе открытого по моему заявлению дела. Слава богу, драка обошлось без жертв, если не считать неопасные для жизни травмы. Резанный после часа отключки пришел в себя, но последствия полученного сотрясения мозга сказались, еще день отлеживался дома. Удар в кадык, вызвавший болевой шок, что-то еще повредил в голосовых связках, в первое время мучился удушьем, а потом разговаривал с трудом, голос его охрип. Вчера его забрали в сизо, следственный изолятор, на допросе отказался признать свою вину, мол, просто решил поговорить со мной, ножом не угрожал, а я сам напал на него.

Его подельников, как несовершеннолетних, запирать в камеры не стали, взяли подписку о невыезде под ручательство родителей. Провели с ними допросы, они дали свои версии прошедшей драки, обеливая себя — встретились случайно, а тут я им попался, стал грубить старшему товарищу, вот они и заступились. Правда, в их показаниях вылезло немало расхождений и нестыковок, следователь прижал хулиганов, тем вольно-невольно пришлось рассказать правду. Нашли не только названных мною ребят, но и остальных из шайки, сейчас все обвиняемые присмирели, сидят дома под надзором родителей. На вопрос мамы, что им будет за групповое нападение на меня и драку, участковый только пожал плечами, а потом ответил:

— Трофимова (вот такая фамилия оказалась у Резанного) за организацию преступной группы и вовлечение в нее несовершеннолетних могут лишить свободы на пять лет, а с остальными будут разбираться, может, в колонию или на исправительные работы, все решит суд. Эта шпана давно у меня под присмотром, только не было серьезного основания разобраться с ними, если не считать мелкое хулиганство. Так что, Сергей, твое дело пошло на пользу, хотя, конечно, ты пострадал не мало. Молодец, что завязал с этой бандой, ты у меня шел тоже среди неблагополучных.

Участковый распрощался с нами и ушел, отец проводил его до ворот, мы же с мамой так и сидели за столом, обдумывая услышанное. Я не ожидал такой скорой и строгой реакции милиции, предполагал, что в столь криминальной обстановке в городе и по стране до моего дела вряд ли дойдут руки, коль нет серьезно пострадавших. Начнется волокита, долгая тяжба, а то и просто спустят на тормозах и дело уйдет в архив. Наверное, немалую роль сыграли личное участие и заинтересованность участкового, его допекла уголовная братия на подконтрольном участке. Странно еще, что к нам не пришли родители ребят из шайки, просить забрать заявление и закрыть дело. Правда, я не знаю, есть ли в здешнем уголовном законе такая возможность, примирение сторон или еще что-нибудь подобное. Надо прочитать этот закон, чтобы самому не ошибиться и не оказаться крайним.

С этой мыслью я встал из-за стола, поблагодарил задумавшуюся маму за вкусный ужин и отправился в свою комнату дальше готовиться к экзаменам. Включил магнитофон, под негромкую музыку The Beatles принялся повторять физику. За пару часов прошел весь учебник девятого класса, после небольшого перерыва с разминкой во дворе перешел на десятый, так и прозанимался с ним до сна. Спал спокойно, прошедшие события, сегодняшние вести не затронули мой покой, утром встал с ясной головой и бодрым духом. День прошел незаметно, в ожидании приятного вечера с Наташей остальные заботы прошли фоном. Ловлю себя на мысли, что меня тянет к девушке, все больше дум о ней, а незнакомка из сна постепенно уходит в небытие, вспомнил ее за минувшие дни только раз или два. Улыбнулся в душе от такого заключения, мой практичный ум и прежний жизненный опыт подспудно сказались на сердечном настрое: лучше синица в руках, чем в журавль в небе.

Загорелся желанием порадовать Наташу чем-то необычным, доставить ей удовольствие своим вниманием. Из доступных прямо сейчас возможностей выбрал кино и цветы, попросил у отца десять рублей, сразу после ужина поехал в кинотеатр «Целинный», самый крупный и красивый в городе. Билеты остались только на последний сеанс, в девять вечера, на индийский фильм «История двух сердец». Меня подобные фильмы-мелодрамы особо не увлекали, романтичной девушке, какой я считаю Наташу, думаю, будет интересен. Прошел к цветочному базару неподалеку, выбрал красивый букет из пяти бело-розовых гладиолусов, мне они понравились больше популярных роз. В автобусе всю дорогу берег цветы от случайных касаний, также аккуратно нес их до самого Наташиного дома. А когда она открыла дверь, сразу вручил букет со словами: — Ты самая милая девушка в мире, как эти цветы, — а потом поцеловал оторопевшую подругу.

Через долгую минуту Наташа проговорила, любуясь цветами:

— Какие красивые гладиолусы, мне еще такие не дарили!

Потом обернулась ко мне, продолжила:

— Спасибо, Сережа. Ты самый лучший на свете, я люблю тебя!

Отвечаю взволнованной девушке, только что признавшейся в сокровенном чувстве:

— Я тебя тоже люблю, Наташа!

Слова у меня вырвались сами, из самого сердца, я ответил искренне, сам поверив им. Наташа вся засияла, прижалась лицом к моей груди, повторяя: Я люблю тебя, Сережа.

Я обнял ее, мы стояли, прижавшись друг к другу, счастливые, позабыв о всем окружающем, только чувствуя, как бьются наши сердца. После долгих мгновений я вспомнил о фильме, сказал о нем подруге:

— Наташа, я взял билеты на индийский фильм о любви, в «Целинном», пойдем?

Девушка оторвалась от моей груди, подняла голову, смотря на меня блестящими от слез глазами, ответила с готовностью:

— Пойдем. А когда?

— Прямо сейчас, сеанс в девять часов.

Мы оба посмотрели на настенные часы, осталось меньше двух, запаса времени почти нет. Наташа заторопилась, быстро нашла вазу, налила туда воды и поставила букет, а потом побежала переодеваться. Я пошел за ней следом, мне приятно видеть ее стройное тело, так и стоял, любуясь подругой. Она вначале засмущалась моего неотрывного взгляда, а после улыбнулась, мое внимание и восхищение порадовало ее. Я едва удержался от соблазна ласкать ее обнаженное тело, когда она осталась в одних трусиках. Когда же Наташа еще кокетливо повернулась боком, демонстрируя свою красивую грудь, только сумел проговорить:

— Наташа, не буди зверя, я сейчас не выдержу!

Подруга засмеялась, но перестала дразнить, быстро одела белье и платье, а потом перед зеркалом принялась наводить косметику. На улице мы сразу поймали такси, успели в кинотеатр незадолго до первого звонка. Фильм мне самому понравился, драматичный сюжет, внятная игра актеров, красивые песни. А в эпизоде, когда ослепшая героиня возвращает обручальное кольцо главному герою, меня проняло, даже в глазах защипало, а сидящая рядом Наташа не скрывала слез, так и всхлипывала, как многие зрительницы в зале. После, когда фильм уже закончился, мы еще несколько минут сидели на своих местах, приводя свои чувства в относительный порядок, покинули зал среди последних. Уже дома, приехав опять на такси, отпустили свои эмоции во взаимных ласках, как будто мы сами герои только что увиденной истории. Эта ночь оказалась самой счастливой из всех проведенных нами вместе, мы были полны нежности к друг другу, повторяли раз за разом слова любви и вновь отдавались волнам страсти.

До начала моих экзаменов мы вместе побывали на гастролях Анны Герман во Дворце Согласия, ее задушевные песни завладели нашими сердцами, слушали великую певицу затаив дыхание. В воскресенье поехали за город к озеру, набрав продуктов для пикника. От остановки автобуса шли больше часа, но нисколько не сожалели, красивое озеро сторицей воздало за потраченные усилия, набрались бодрости и энергии, радости жизни. Мы купались и загорали, походили в сосновом лесу, окружающем озеро, наловили рыбы и пожарили ее на костре, вкус замечательный, пропахший древесным дымом. Вернулись к вечеру, я проводил Наташу до дома, здесь впервые увидел ее родных — родителей и старшую сестру, она живет отдельно, у нее своя семья.

Подруга особо не распространялась о них, по редким случайно оброненным словам мне стало ясно, родители не в особом восторге от выбора младшей дочери. Хулиган, неуч, я им не казался выгодной партией, но Наташа сумела отстоять право любить того, кого она желает, родителям пришлось смириться. И вот сейчас у ворот ее дома я собрался уже попрощаться до завтра, когда Наташа неожиданно попросила:

— Сережа, пожалуйста, зайдем ко мне. Я хочу, чтобы родители встретились с тобой и поняли, что ты самый хороший, мне никто другой не нужен.

Я в первое мгновение растерялся, у нас даже речи не было о более близком знакомстве с родственниками, но после понял, что для Наташи очень важно, чтобы родители приняли ее избранника судьбы, она не представляет свое будущее без меня. Иду навстречу подруге, соглашаюсь:

— Хорошо, Наташа, пойдем вместе. Не обещаю, что у меня с твоими родителями все сложится ладно, но постараюсь не подвести тебя.

Девушка улыбнулась натянуто, заметно, что волнуется, взяла меня за руку, так мы и зашли во двор, рука об руку. Родители Наташи возились с чем-то во дворе, не сразу заметили нас, только когда мы подошли к ним совсем близко. Не отпуская мою руку, подруга как-то очень решительно, даже с вызовом сказала им:

— Папа, мама, вот мой Сережа!

После небольшой паузы добавила:

— Поговорите с ним, посмотрите. Сережа самый лучший, и я люблю его!

После такого отчаянного заявления дочери родители растерялись, молчали, только переводили взгляды с Наташи на меня и обратно. Я прервал затянувшееся молчание, поздоровался с ними, они ответили, после отец, невысокий плотный мужчина лет около пятидесяти, сказал:

— В ногах правды нет, зайдем домой, там и поговорим. Давай, мать, накрывай стол, надо принять дорогого гостя.

Наташина мама, все еще красивая, похожая на Наташу, то же, как и муж, постарше моих родителей, кивнула головой, первой зашла в дом, следом отец, мы последние. Расселись за столом на кухне, к нам еще вышла и присоединилась старшая сестра, я поздоровался с ней, назвал себя, она в ответе сказала свое имя — Татьяна. Имена родителей мне известны с самой первой встречи с Наташей, отца зовут Владимиром Семеновичем, он работает на хлебокомбинате сменным мастером, мать — Нина Сергеевна, сменный технолог на том же комбинате. Разговор начал отец, я уже заметил, что в этой семье первое слово за отцом, в отличие от моих родителей, где ведущая мама. Вел он речь неторопливо, выговаривая каждое слово:

— О нас ты уже, наверное, знаешь. Должно быть, Наташа наговорила тебе с три короба. Расскажи-ка о себе, чем занимаешься, что собираешься дальше делать.

Сдерживаю волнение, оно как-то передалось от Наташи ко мне, стараюсь отвечать спокойно и максимально информативно:

— Работаю с отцом в деревообрабатывающем комбинате, учеником столяра. Сейчас в учебном отпуске, готовлюсь поступать в университет на механико-математический факультет, вечернее отделение.

Отец удивленно покачал головой, продолжил допрос, если так можно назвать нашу беседу:

— Хм-м, значит, работаешь, готовишься поступать. Это на кого, будешь учителем математики?

— Нет, моя профессия больше фундаментального, научно-исследовательского значения, называется математическое и компьютерное моделирование. Буду изучать общие методы управления и закономерности функционирования глобальных систем с помощью математического и компьютерного инструментов, программных средств.

— Да, так сразу не поймешь. Это что, ученым будешь?

— Да, работа предстоит в научно-исследовательских учреждениях Академии наук.

— Вот это чудеса, — Владимир Семенович даже погладил свою начинающую лысеть шевелюру, — говорили, что ты из троек не вылазишь, теперь метишь в академики!

Пожав плечами, отвечаю:

— Решил менять свою жизнь, если хочу добиться чего-то в жизни. Вот и выбрал, что мне показалось интересным и перспективным.

— А верно, что ты со шпаной распрощался, а когда они полезли на тебя, дал им хороший нагоняй?

— Можно и так сказать, больше с ними я не вожусь, у меня теперь своя жизнь.

— Серьезности в тебе прибавилось, это хорошо. Главное, чтобы дальше не сбился, держался своего курса. Дай бог тебе сил и терпения, чтобы добился своих планов.

Я понял, что Наташин отец теперь на моей стороне, настороженный прежде взгляд смягчился, он смотрел на меня с нескрываемым интересом и уважением. Сама Наташа с гордостью смотрела на родных, прижавшись к моему плечу, всем своим видом показывая: Я же вам говорила, что Сережа самый лучший! Не стал обнимать подругу при всех, только ободряюще погладил ее руку, лежащую на моей.