Странные дела, или Детектив по-деревенски

Лия Романовская, 2019

Если муж, работа и финансы поют романсы, самое время отправиться на пмж в деревню. Что я, собственно, и сделала. Да только вот никак не ожидала, что окажусь в самом водовороте страстей. Тайны, убийства, зависть и любовь – то, чем дышат деревенские… А тут ещё и личное счастье подвалило. Или нет? Со всем этим мне и предстоит разобраться, чтобы всех наказать и сделать правильный выбор.

4

Утром я, как всегда, первым делом проведала бабку. Христофоровна сладко похрапывала, пришлось ее разбудить, так как давно пора было вставать, да и разогретый завтрак — это уже помои. Бабка, недовольно щурясь, спросила не вставал ли еще внучок, на что я огрызнулась, что следить за мальчиком тридцати лет не нанималась.

— Кстати, я все спросить хотела, — начала я, когда Христофоровна приступила к завершающей фазе завтрака — распитию кофе с коньяком.

— Ну не томи, спрашивай, — у старушки сегодня было на редкость хорошее настроение. Вообще я, заметила, что с приездом внучка бабка стала как-то веселее и гораздо благодушнее.

— Какой же он вам внучек, если братьев-сестер у вас не было отродясь?

— Дура что ли? — покрутила бабка у виска, — а двоюродные на что? Веркин это внук, сестрицы моей, дальняя родня значит. Однако ж мне роднее и нет никого. Ты вот спрашивала кому наследство. А ему и останется все. С остальными как-то не заладилось, а этот терпеливый всегда был, да ласковый. Маленьким часто у меня гостил. В тех внуках хитрости да наглости хоть отбавляй, а в этом нет совсем. Святая простота, а не мальчик.

На этом месте я захлебнулась кофе. Это в Романе наглости нет? Это он святая простота? Насчет хитрости не скажу, конечно, но наглее парня еще поискать нужно. Но бабке я рассудительно ничего не сказала. Это мне он мужик противный, а ей почти единственный родной человек. Нечего старушку расстраивать. Да и разве послушает она меня.

— Ты, коли дела все переделала, иди-ка прогуляйся, — сказала Христофоровна.

А я удивилась. Обычно бабка терпеть не может, когда я выхожу из дома. А тут нате вам, сама выпроваживает. Может присутствие внучка на нее так действует?

— Спасибо. Пройтись не помешает. Погода прекрасная. А, кстати, вы говорите Роман вчера на рыбалку ходил?

Бабка подозрительно на меня уставилась.

— Ну ходил.

— А рыба-то где? — невинно поинтересовалась я.

— А дык не поймал видать, — развела она руками, пряча взгляд.

Ох, чую не договаривает что-то бабуля моя. Что уж у них там за тайны не моего ума дело, конечно, но интересно-о-о…

В доме по-прежнему стояла тишина. То ли внучек все еще спал, то ли уже ускакал куда-то с утра пораньше. Где же он вчера был?

***

Идти до озера от дома всего ничего. Метров двести прямо, затем с пригорка вниз спускаешься и вот оно, расстилается зеркальной гладью перед глазами. Я на ходу сняла футболку, и завязала волосы резинкой в пучок. На берегу расстелила плед, придавив его бутылкой с водой. Легкий ветерок может унести лежак, пока я буду плавать.

Сбоку послышался слабый стук. Показалось?

Но стук повторился вновь. Как будто ладонью по воде шлепают. Справа камыши, именно оттуда доносилось шлепание. Я подошла поближе. В кустах что-то белело. Я раздвинула ветки и вскрикнула. В камышах, запутавшись волосами о корягу, лежала девушка. Мертвая, наверное. Раз вниз лицом, значит точно мертвая.

Тело изрядно распухло и выглядело очень жутко. Сине — багровое, оно от легкого ветерка качалось в воде, издавая этот негромкий звук.

Господи… я, не зная, как поступить, звонить ли из дома в полицию, или бежать за подмогой в деревню, просто бросилась по дороге. Бежала я до тех пор, пока не наткнулась на чью-то грудь.

— Помогите!

— Тихо-тихо… что случилось? — передо мной стоял Роман, такой живой и теплый, что я порадовалась даже ему.

— Там…там… — я указывала рукой в сторону пляжа, и громко стучала зубами.

— Что там? — странное дело, но оказывается Роман вполне умеет разговаривать человеческим голосом, без этих своих ухмылок и издевок.

— Там, кажется, труп, — ответила я и разревелась.

— Я сейчас! — Роман оставил меня на дороге, а сам бросился к пляжу. Вернулся минут через пять, с кем-то разговаривая по телефону.

— В общем так. Иванычу я позвонил, ты пока в дом иди, водки что ли выпей, у бабули есть. А я его тут подожду.

Иван Иванович Резников — участковый, жил в поселке и там же, в отделении почты находился его кабинет. Впрочем, в нем, Иваныч, как привыкли за глаза называть его деревенские, почти никогда не находился, большую часть рабочего времени находясь в разъездах по вверенной ему территории. А это, ни много ни мало, четыре деревни и сам поселок. Да и рабочее время, честно говоря, нормировано было лишь формально. На деле же, Иваныча часто вызывали по ночам на пьяные драки, а то и убийства.

— Нет! Я тут. Мало ли… — зачем-то воспротивилась я.

Хотя в доме мне однозначно было бы уютней, чем здесь, но мне отчего-то хотелось проследить до приезда полиции, чтобы все было нормально на месте преступления. Хотя какой уж тут нормально, если в воде плавает чей-то труп. Бедная… как же это она так? Неужели утонула? Но платье… может пьяная была, в воду полезла… мысли о несчастной не давали мне покоя. Роман топтался рядом и снова начал меня раздражать. Я уже вообще пожалела о той своей минутной слабости, когда позволила себе разреветься в его присутствии.

Вскоре о происшествии на озере откуда-то узнала вся деревня, и большинство ее жителей столпились возле кустов. Роман покрикивал на граждан, чтобы не затаптывали место возможного преступления, но разве его кто слушал?! Гомон стоял такой, будто не в печальных событиях участвует народ, а на свадьбе во время выкупа невесты. Духовские строили предположения одно за другим, но посмотреть кто же лежит в воде никто почему-то не решался.

Ждать участкового пришлось долго. Оно и не мудрено, учитывая состояние проселочных дорог.

Наконец, к озеру подъехала новенькая Нива и из нее выбрались двое мужчин. Первый, седовласый и усатый Иваныч, не оглядываясь на окружающий пейзаж пошел к толпе.

Недавно участковому исполнилось шестьдесят, но вряд ли кто-либо смог бы усомниться, что он вполне еще может дать фору молодым коллегам. Всегда подтянутый и суровый, Иваныч производил на местную шпану неизгладимое впечатление. Ему иногда даже говорить ничего не нужно, одним взглядом Иваныч вызывал оторопь и страх у всех, кто хоть раз преступил черту закона. За Иванычем из машины выбрался молодой парень, на вид почти мальчишка. На безусом лице ярким пятном выделялся крупный нос, щеки и лоб были усыпаны яркими веснушками. Парень огляделся и поцокал языком. Видимо, остался в восхищении от здешних красот. Да, что ни говори, а у нас тут красота такая, что дух захватывает.

Рома перехватил Иваныча по дороге, и что-то начал тому втолковывать. Участковый тут же недовольно посмотрел на меня, будто я в чем-то виновата, а Рома позвал меня к ним. Народ опасливо глядел на участкового, но подходить близко не рисковал. Жива еще в наших краях поговорка «от тюрьмы до сумы не зарекайся». Вот они видимо и предпочитали подальше быть от представителя этой тюрьмы.

В нашей жизни что главное? Главное вовремя слинять. Вот так и поступило большинство жителей Духовки, бочком-бочком покидая пляж.

Иваныч, видя такое безобразие, никого задерживать не стал, а лишь усмехнулся в свои пышные белые усы.

— Здравствуйте, Евгения Петровна, — козырнул он отличной памятью, хоть и встречались мы с ним всего один раз. И тот в магазине, ожидая привоза хлеба.

— Добрый день, Иван Иванович! Хотя какое уж оно доброе…

— Вот уж зрите в корень. Тело вы обнаружили?

Я вздохнув, кивнула.

Иван Иванович поцокал языком, покачал головой, скривил губы и недовольно покрутил правый ус. Мы, не спеша, направлялись к кустам.

— Я купаться как раз собралась. Вдруг слышу, плеск какой-то. Ну и пошла посмотреть. А там вот… — в этот момент капитан как раз раздвинул кусты, и я показала на тело.

— Налицо утопление. Самоутопление в смысле. Уже опознали родные-то?

— Нет пока. Мы никому и не разрешили тело трогать до вашего приезда. А так как опознать-то? Вниз же лицом лежит, — развела я руками, стараясь не смотреть на раздутый труп.

— Иван Иванович, глядите-ка, — протянул спутник участкового.

Пока мы болтали, он уже успел перевернуть труп. Иван Иванович присел с ним рядом, присвистнул и вздохнул:

— Вот тебе и утопленница. Блин, вызывай Леха бригаду. Пусть работают.

Иваныч поднялся и пояснил:

— Алексей Горев, стажер мой. Прислали вот. Чую, на пенсию меня отправят в скором времени, отработал свое Иваныч, отпахал…

Леха достал телефон и принялся втолковывать что-то в трубку. Видимо собеседник ему попался на редкость непонятливый, или Леха плохо объяснял, потому что он то и дело срывался на мат, силясь объяснить тому, что случилось, и куда нужно ехать. Я всего на секунду бросила взгляд на труп, но тут же желудок протестующе поднялся к горлу, и я бросилась в соседние кусты.

— Эй, товарищи! Ну-ка кого-нибудь сюда мне для опознания давайте, — крикнул духовским Иваныч.

Народ, посовещавшись, выдвинул бабку Афанасию. Расчет местных видимо был прост. Афанасия в свое время служила надзирательницей в тюрьме, характером обладала боевым и безжалостным. Такую никакими трупами не испугать. Афанасии хватило одного взгляда, чтобы безоговорочно ответить, что в кустах лежит Инга Молчанова.

— Учительница? — уточнил Иваныч.

— Она самая. Учить-то она учит, — зашептала бабка, — да на разврат падкая, прости Господи мне язык мой грешный!

Афанасия принялась креститься и шептать молитву, а участковый терпеливо ждал, что она еще поведает.

— На какой-то такой разврат? Сами видели? Или слухи?

— Да кто ж за ней следить что ли будет? Рожа у нее блудливая. Была. Прости Господи грехи мои тяжкие, — снова закрестилась Афанасия.

— Ну да…рожа это аргумент, — фыркнул Иваныч и отпустил Афанасию с миром.

Я подошла к Роме в тот момент, когда на озере раздался многоголосый шепот «Иринка идет». Ирина — мать Инги, сломя голову неслась по тропинке и кричала. За ней бежала младшая дочь, а народ в ужасе смотрел на страшную картину.

— Ну, епрст! — выругался участковый. — Мать идет.

Когда Ирина подбежала к нам, он попытался удержать ее, да куда там. Ирина увидела дочь, закричала страшным голосом и упала на траву. Тут же подбежал народ. Иваныч махнул Лехе, и тот помог донести женщину до машины.

— Ты в общем тут оставайся, вот с ними что ли, — указал он на нас с Ромой. — А я ее сейчас до дома что ли довезу, или до медпункта, к Юрке.

Я снова кивнула, и участковый при помощи жителей донес Ирину до машины. Младшую дочь, пятнадцатилетнюю Карину, тетка Катя ласково гладила по голове и вела за собой. Девочка молчала и выглядела отрешенной. Да уж… Карина наверняка сейчас в шоковом состоянии. Хорошо хоть она не стала глядеть на погибшую сестру.

Иваныч вернулся только часа через два, злой, как черт.

— Плохи дела, — сказал он, — поехали мы значит в медпункт, а там никого. Ну нашатырем ее кое-как в чувство привели. Тут мне дочь ее и говорит, мол убитая с Юркой — фельдшером этим самым, из медпункта ушла. И когда успели снюхаться-то? Почему я не знал?! Ну в общем мы к нему. А его и дома нет. Проверили — нигде нет. Такие дела.

— Ну это ж хорошо, — хлопнул в ладоши Леха.

— Чего хорошего-то?

— Так вот же у нас уже и подозреваемый в убийстве есть. Это же замечательно!

— Дурак ты, Лешка, — беззлобно ответил капитан. — Молись лучше, чтоб у нас трупа второго не было. Эх… пожрать бы сейчас… с утра ничего не ел.

Рома украдкой посмотрел на меня, и я предложила принести какой-нибудь снеди прямо сюда, многозначительно глядя на кусты. От Иваныча не укрылся мой укоризненный взгляд, и он предложил, чтобы я накормила их после того, как на место приедет группа.

Наконец, Иваныч отправил нас домой, предварительно еще раз допросив и записав наши показания, и пообещал зайти попозже. Рома всю дорогу молчал, лишь дома ответив на мучивший меня вопрос, как же убили Ингу.

— На шее у нее следы от удушения. А уж чем душили, я знать не знаю.

— А как думаешь, фельдшер-то жив? Это он ее того?

— Да мне откуда знать? Чего ты пристала-то? — неожиданно вызверился Рома.

Ну ладно, гад! Я-то было уж подумала, что ты человек нормальный, а ты так значит… интересно, что его так разозлило в моих вопросах? Прямо занервничал весь, как об убитой спросила. Неспроста это…

Христофоровна недовольно фыркала и кривила лицо. Ромка вкратце поведал бабуле о наших приключениях и предупредил, что в гости ожидаются представители власти.

— Снюхались? — старушка прищурила глаза, глядя то на меня, то на внучка.

— Да упаси Господь, — фыркнула я.

— С ней?! — в унисон мне воскликнул этот гад.

— Ну-ну, — мерзко захихикала Христофоровна, а я, пожав плечами, пошла готовить обед.

Полицейские объявились лишь часам к шести вечера. Уставшие и злые они молча поужинали и, поблагодарив за прием, и записав наши с Ромкой показания, отбыли восвояси. Но перед этим Ромка все же выпытал у них, что фельдшера они так и не нашли, и где он теперь обретается — одному Богу известно.

Следователь лет сорока, капитан Лютаев, записал наши контакты, взамен оставив свои, и просил звонить ему в случае чего. Что должно было случиться я уточнять не стала, надеясь, что все-таки подобные сегодняшнему приключения меня в дальнейшем минуют. Леха многозначительно улыбнулся мне, подмигнул, и, козырнув на прощание, уселся в машину. Ромка при этом немного скривился, но, заметив, что я за ним наблюдаю, недовольно покачал головой и отправился к дому.

Тело Инги увезли на экспертизу, ее мать забрала скорая помощь, чтобы доставить в городскую больницу. Карину приютила у себя тетка Катя.

Скорее всего, будь это несчастным случаем, через день-два, немного посудачив о происшествии, и перемыв погибшей косточки, все быстро забыли бы о случившемся. Если бы не два жирных «но». Во-первых, это не было несчастным случаем, а во-вторых, убийца все еще на свободе. И где он появится в следующий момент, никто не знал.