Бойтесь своих желаний

Литта Лински, 2022

Так уж сложилось, что Еве удалось оказаться на страницах своей же книги. Каково демиургу жить в придуманном им мире, утратив возможность влиять хоть на что-нибудь, включая события собственной жизни? Теперь Ева – всего лишь книжный герой. Зато, как и любого героя, впереди её ждут приключения, новые встречи и, конечно, романтика – всё, чего ей так не хватало в обычном мире.

Часть первая

* * *

«Просыпайся, Евочка, тебя ждёт ещё один прекрасный день в твоём прекрасном мире!»

Я открыла глаза и снова закрыла их. Когда из вашей жизни исчезает необходимость просыпаться по будильнику (исчезает, кстати, вместе с будильниками), вы лишаетесь возможности провалиться в сон, если по каким-то причинам не хотите вставать. А я не хочу. Незачем.

Вот уже почти два месяца, как я — счастливая обладательница сбывшихся желаний — живу в придуманном мною же мире. Будем честны, в мире этом многое недоработано. И это ещё очень мягко сказано. Однако теперь все претензии к несовершенству мира приходится обращать к самой себе. Чертовски неудобно быть одновременно демиургом и недовольным пользователем мироздания.

По большому счёту все претензии можно свести к одной — здесь нечем заняться. Поначалу это безмерно радовало. Какой современный человек, особенно московская студентка, не хотел бы избавиться от нудных четырёх пар в день, дороги до универа и обратно, отнимающей два часа жизни, похода по супермаркетам и прочих вещей, проходящих под грифом «надо»? И это не говоря уже о счастье спать сколько душе угодно. Всё это невероятно мило в первые три недели. А потом… Потом становится скучно. Кто бы мог подумать, что мне будет скучно в собственном мире, где я — настоящий дракон? Ну, то есть часть времени — дракон, а часть — человек. Причём в последнее время я ленюсь быть драконом. Ещё одна невероятность моей новой жизни. Я и представить не могла, что стану отлынивать от полётов, хватаясь за любой предлог вроде плохой погоды или нелётного настроения. А ведь отлыниваю же. И вовсе не потому, что мне наскучили полёты, а из-за нелепого страха «разучиться быть человеком».

Вот какие глупости могут лезть к вам в голову, если вы — одинокая юная драконесса без определённого рода занятий, живущая на периферии и без того не слишком густо населённого мира.

Отсутствие людей тоже кажется благом только когда их вокруг тебя — миллионы. А полная изоляция позволяет кардинально пересмотреть взгляды на общество. Конечно, моя изоляция не то чтобы полная. По счастью, в мире моей книги всё-таки живут люди, хоть я и не удосужилась о них в своё время написать. Я могу видеть этих людей в небольших городках, куда летаю примерно раз в неделю — погулять и закупиться продуктами, Кстати, тащить потом покупки до дома в драконьем обличье — та ещё радость.

Но все эти торговцы, ремесленники, прохожие — не совсем то общество, которое мне нужно. Точнее, совсем не то. Как дитя своего времени я почти лишена сословных предрассудков, но между тем понимаю, что эти люди бесконечно далеки от меня, а я — от них. Ну о чём я могла бы с ними поговорить, кроме разве что погоды?

Поначалу я, правда, пробовала узнать разные городские новости, чтобы понять, чем живёт мой мир. Но быстро оставила это занятие, ибо чувствовала себя полной идиоткой, обсуждая то, о чём не имею понятия. Это было ничуть не легче, чем беседовать о тонкостях оперной музыки или квантовой физики.

Ужасно это осознавать, но я — автор — ни черта не знаю о собственном мире. История и география Квентилона для меня — тёмный лес. Куда темнее, чем тот, посреди которого стоит моя хижина.

В общем, с местными у меня не срослось. Но это сущая ерунда на фоне отсутствия книг! Каждый день, каждый час своей жизни в Квентилоне я чувствовала себя бесконечно обманутой. Я так боялась остаться без книг в родном мире, что согласилась переселиться в выдуманный. И что? Тут совершенно нечего читать!

Кого же в этом винить? Хотелось бы Лайонела, но при чём тут он? Книга-то моя. Кто ж передо мной виноват, что описывая домик героини, я ни разу не упомянула ни одной книжной полки, ни одного завалящего фолианта или манускрипта? Демиург криворукий!

А Лайонел… Ну что Лайонел? Ещё одна причина, по которой не хочется вылезать из кровати. Отчего-то после встречи в трактире я твёрдо уверовала, что мы теперь будем видеться, что книжный демон станет навещать мой милый уютный мирок. Одним словом, вообразила начало прекрасной дружбы. Как последняя дурёха, ждала его каждый день. Так зачастила в «Чёрную цаплю», что завсегдатаи упражнялись в остроумии на тему моей влюблённости в трактирщика.

Но теперь-то, два месяца спустя, совершенно ясно, что прекрасный демон из моих грёз вовсе не так заинтересован во мне, как я сдуру себе навоображала. Ну, ничего, с нами, девочками, бывает.

В общем, что мы имеем? Дивный мир, о котором я почти ничего не знаю. Мир без книг, без Лайонела, без развлечений, если не считать полётов, которые, страшно сказать, почти приелись.

И что же, теперь лежать целыми днями в кровати? Между прочим, кто-то задумал вчера начать новый роман. Да-да, если у тебя нет ни одной хорошей книги (да вообще никакой, если уж на то пошло), то напиши её сама. Во-первых, отличный способ себя занять, во-вторых, хоть будет что почитать со временем.

Мысль о новой книге придала мне сил. Я наконец поднялась. Ну, то есть не совсем поднялась — уселась с ногами на кровати, высунувшись по пояс в раскрытое окно. Всё-таки есть вещи, которые просто не могут надоесть. Например, раннее июльское утро в лесу.

А оно таки раннее. За два месяца я неплохо навострилась определять время по солнцу. Поначалу отсутствие часов безумно радовало и непомерно злило. Радовало потому, что можно наконец-то не следить за временем, избавиться от вечного ощущения, что оно утекает сквозь пальцы, а я ничего не успеваю. А злило потому, что бессильное желание узнать, который сейчас час, было сродни физическому дискомфорту. Казалось бы, какая разница — семь вечера или восемь? Но нет, невозможность контролировать время была настоящей мукой. Не сосчитать, сколько раз я прокляла себя за то, что в домике Эвины не было часов. Их вообще не было в Квентилоне. Ну то есть на городских площадях были солнечные. Но не летать же до ближайшего городка каждый раз, когда хочется узнать, который час.

А ещё существование без часов и забот сделало из меня — убеждённой совы — вынужденного жаворонка. В моей прошлой жизни ночи служили для того, чтобы переделать всё то, на что не было времени днём. Ну и для того, чтобы проводить их за книгами, разумеется. А тут дел у меня было так мало, что их и на день-то растянуть сложно, особенно на длинный июльский день. А книг и вовсе не имелось.

Поначалу я обожала ночные полёты, но пару раз капитально заблудилась в темноте, а ночевать под открытым небом даже в драконьем обличье не очень-то уютно. На самом деле дракону-то вполне комфортно, а вот изнеженной барышне, управляющей драконьим сознанием, немного не по себе. А раздвоение личности — проблема посерьёзнее твёрдой земли и болотных кровососов.

На прогулки по ночному лесу в человеческом обличье я так и не решилась ни разу, всё-таки городская девочка и трусиха. Всё убеждала себя, что надо, что это будет здорово, что в случае чего я успею обернуться драконом… но красноречие каждый раз проигрывало трусости с разгромным счётом.

Вот так я и приучилась засыпать чуть ли не с наступлением темноты. Это сейчас хорошо. Насколько я помню, в июле темнеет за час до полуночи. Чёрт его знает, верно ли это для Квентилона, такие тонкости я не прописывала. Страшно подумать, что будет зимой, когда темнеет после четырёх.

Итак, по моим прикидкам сейчас где-то часов восемь утра, если не раньше. Солнечный свет ещё добрый и мягкий, но от утреннего тумана не осталось и следа. Лучи, упрямо пробиваясь сквозь листву и хвою, яркими пятнами лежат на траве и цветах. Вот хотя бы ради этого стоило открывать глаза.

И вообще, у меня отличная жизнь. Сама себе хозяйка, вокруг красота и покой, никаких тебе забот и суеты, уютный домик и, ко всему прочему, возможность летать!

Это кем же надо быть, чтобы при этаком богатстве захандрить от скуки?! На самом деле всё из-за книг и Лайонела. Но если с последним ничего не поделать, то с книгами я могу себе помочь. Времени у меня теперь полно во всех смыслах, я ещё успею написать для себя целую библиотеку. И пока буду писать новые книги, более ранние успею забыть, получив возможность читать их как в первый раз. Именно так всё и будет, главное — начать.

Я слезла с кровати и отправилась готовить завтрак. Почти уверена, что до меня ни один обитатель Квентилона не готовил пиццу. Ну, под таким названием уж точно. Щедро засыпав стол мукой, я принялась раскатывать тесто. Дома, в Москве, я не очень-то любила готовить. То есть думала, что не люблю. А на самом деле просто времени не было. Ведь свободные часы хотелось урвать на что-то более интересное и важное, чем возня у плиты. Поэтому с тех пор, как я оставила родительский дом, мой основной рацион составляли бутерброды, полуфабрикаты и еда на заказ.

Зато теперь выяснилось, что готовить для себя — это не только вкусно, но и приятно. Всегда посмеивалась над людьми, считавшими кулинарию искусством, а теперь вот, похоже, прониклась их философией. Бросая овощи и травы в кипящий котелок, ощущала себя ведьмой, колдующей над зельем, а выкладывая на противне плюшки, вспоминала легендарную Фрёкен Бок и надпись на стене «Деньги дерёшь, а корицу жалеешь».

Я не жалела. По счастью, корица, как и другие пряности, в Квентилоне имелась. Как и большинство трав и прочих приправ. И даже чай — спасибо мне, что додумалась его прописать! А вот с кофе дела обстояли из рук вон плохо, и винить в его отсутствии можно только нерадивого писателя, то бишь себя. Впрочем, так ли уж нужен кофеин человеку, который спит сколько душе угодно?

Тесто раскатано, уложено на противень, я, по уши в муке, раскладываю кружочки помидоров, грибы и засыпаю это мелко нарезанным сыром. Увы, тёрки в моём мире тоже отсутствуют. Ничего удивительного. Ты бы ещё натёртого сыра в пакетах возжелала, дитя мегаполиса.

И варёной колбасой мою пиццу не сдобришь. Нет, конечно, тут есть колбасы, но для меня это не более чем продукт с аналогичным названием. Я так и не решилась попробовать эти болтающиеся на верёвках, странные на вид куски мяса в подозрительных оболочках, зато не однажды видела, как такую экологически чистую колбаску подавали посетителям трактира. Бр-р-р, да там жира больше, чем мяса. Лучше уж родная розовая субстанция с устрашающим составом, которой, впрочем, тут всё равно не было.

Освоение печи стало тем ещё вызовом, но со временем я справилась. Ценой множества загубленных продуктов и бешеных приступов отчаяния, но справилась. И теперь готова согласиться с ретроградами, утверждающими, что еда, приготовленная в печи, — самая вкусная.

Ну вот, пока моя экологичная пицца готовится самым натуральным способом, я займусь делом. Но сначала, конечно, умоюсь и оденусь. А вода у меня в колодце. Да-да, жизнь без централизованной системы водоснабжения возможна. К ней даже можно привыкнуть. Правда, это не избавит вас от тоски по душу и зубовного скрежета от невозможности мыть посуду под краном.

Зато умываться водой из колодца ужасно приятно. Ледянющая даже в самый жаркий день, до невозможности прозрачная вода стекает с пальцев горстями самоцветов. В каждой капельке — дюжина радуг.

Оставшуюся в бадье воду я по привычке разбрызгала на цветы, разноцветным ковром окружавшие жилище, благодаря велению моего пера. Хоть тут есть за что себя похвалить. Впрочем, если бы я ещё предусмотрела наличие в Квентилоне зубной пасты, цены бы мне не было.

Теперь — одеваться. Вот чего-чего, а нарядов у меня в избытке. Причём мне даже не пришлось заказывать их у портнихи — гора платьев дожидалась моего появления здесь. Спрашивается, зачем драконессе столько платьев? Кто его знает, но я уже не однажды сказала себе спасибо за детально прописанный гардероб.

Итак, сегодня пусть будет голубое, вышитое по подолу, вороту и рукавам синими узорами. Почему такое нарядное? Ну как же, сегодня ведь первый день новой писательской эпопеи. Такое событие заслуживает должной торжественности.

Так, кстати, о писательстве. А где у нас, собственно, бумага, перья и чернила? Ведь точно были же, помню. Ещё с тех времен, как я по наивности пыталась переписать Квентилон. Довольно быстро убедившись, что, попав в этот мир, я уже ничего не решаю, я оставила попытки улучшить изначальные условия. Демиургом я была там, за письменным столом в родительской квартире, а здесь я — всего лишь один из множества обитателей придуманного, но вполне реального мира. Оказавшись внутри собственной книги, я уже не в силах изменить ни строчки.

Однако бумага где-то была. И чернила. Писать перьями у меня получалось не очень, но, с другой стороны, тот, кто освоил готовку в печи, может вообще всё.

Перерыв весь дом, успев несколько раз отчаяться и вновь обрести надежду, я вспомнила про чердак. Ну конечно! Я запрятала письменные принадлежности с глаз подальше, разозлившись на неудачу.

Приставив лесенку, я вскарабкалась наверх. Люблю свой чердачок, особенно утром, когда солнечные лучи настырно протискиваются во все щели, которых тут предостаточно, а пылинки танцуют в косых столбах света. А ещё тут потрясающая смесь запахов — дерева, смолы, трав и какой-то неуловимый запах старины. Нет, скорее старинности. Странное слово, но другое на ум не идёт. Чем-то похожим пахли книжные и посудные шкафы в квартире Иды Савельевны.

Интересный эффект — когда в книге ты пишешь просто: «На чердаке хранилось множество старых вещей», в реальности эта фраза претворяется в настоящее множество старых вещей, многие из которых для тебя — полнейший сюрприз. Хотя по большей части сюрпризы были приятными, и вещи на чердаке оказались не просто хламом, а действительно интересными и загадочными безделушками. Жаль, не волшебными.

Я ещё далеко не все свои сокровища успела перерыть, чтобы отобрать понравившиеся и попробовать найти им применение. Вот, кстати, ещё одно стоящее дело. Нет, Евочка, тебе решительно некогда скучать. Выкинь эти глупости из головы.

Но и устраивать ревизию чердачного добра вот прямо сейчас я не стану. Найду бумагу, перья и чернила и спущусь, пока пицца в печке не пересохла. Вон запах уже даже сюда долетает.

Вдруг снизу отчётливо послышался звук хлопнувшей двери. Сначала надо обязательно ужасно испугаться, подпрыгнуть на месте, похолодеть… и уж потом начать убеждать себя, что послышалось. Но нет, ничего подобного. Шаги, скрип сдвигаемой мебели. В доме явно кто-то есть. В моём Доме-Посреди-Глухого-Леса кто-то есть!

* * *

Очень медленно и, хочется верить, бесшумно я подобралась к краю люка, легла животом на пол и осторожно высунула голову.

И сразу же увидела мужчину, без всякого зазрения совести шарящего на моих кухонных полках. Надежда, что ко мне в гости решил заявиться Лайонел, умерла, практически не родившись. Наглый вор был брюнетом. В целом, если смотреть со спины, незнакомец казался довольно привлекательным — высокий, стройный, судя по осанке — молодой. Тёмные, слегка вьющиеся волосы спускались до лопаток. Одежда вполне подходила к его роду занятий — высокие сапоги с отворотами, просторные брюки и тёмная куртка с прорезями в рукавах: то ли колет, то ли дублет, вечно их путаю. В общем, ему только шляпы с зелёным пером не хватало.

Итак, ещё один красавчик заявился ко мне в гости без приглашения. Это что, карма такая? Не то чтобы я против, но прошлый визит красивого мужчины слишком кардинально изменил мою жизнь, чтобы отнестись к новому без подозрений. Хотя на сей раз меня, похоже, банально грабят.

— Эй, Робин Гуд, что ты здесь забыл?

Он вздрогнул и медленно обернулся. Стоило ему понять, откуда исходит голос, как напряжение на лице сменилось улыбкой.

— Малышка, что ты там делаешь?

— Я как раз хотела задать тебе тот же вопрос.

Я высунулась ещё больше, собираясь выдать гневную тираду, но рука неожиданно соскользнула, потеряв опору, и я полетела вниз. В такие моменты время замедляется и при этом мчится с бешеной скоростью. Я словно видела со стороны каждую свою неудачную попытку за что-то зацепиться, остановить, замедлить падение…

Воздух разом вышибло из лёгких, но при этом я, против ожидания, не врезалась головой в пол. Приоткрыв зажмуренные в ужасе глаза, я обнаружила, что вишу на руках у незнакомца. Он умудрился поймать меня, перехватив поперёк туловища. Это только в фильмах красавицы эффектно падают спасителям на руки, встречаясь с ними восторженными взглядами. Я же могла видеть только пол, который, кстати, не мешало бы подмести. Впрочем, мои волосы неплохо справлялись с этой задачей.

Спаситель наконец соблаговолил поставить меня на ноги, придерживая за талию. Теперь у меня появилась возможность рассмотреть его лицо. Я даже не удивилась, узрев правильные черты, тёмные брови и серые глаза. Так и есть — красавчик.

— Ты цела?

— Да вроде. — Опустив глаза, я принялась отряхивать платье, которое и впрямь в этом нуждалось после копошения на чердаке. — Спасибо.

— Пожалуйста. — Он улыбнулся снисходительно и самодовольно. — Если бы не я, сломала бы шею.

— Если бы не ты, я бы не свалилась, — парировала я.

— Кто знает. — Он пожал плечами.

— Будь добр, объясни, что ты делаешь в моём доме.

Сложно, конечно, принимать разгневанный вид, исполненный достоинства, после того, как минуту назад подметала волосами пол, повиснув на руках незнакомого мужчины.

— Я ищу здесь одну вещь, — как ни в чём не бывало ответил он.

— И что же ты здесь потерял?

— Разве я сказал, что ищу свою вещь?

— Значит, мою! — возмутилась я. — Ты просто-напросто вор. — Чуть задумавшись, я поправилась: — То есть грабитель.

— Разница-то в чём? — усмехнулся мой беспринципный рыцарь.

— Ну как же, кража — это тайное хищение чужого имущества, а грабёж — открытое, — я цитировала статьи Уголовного Кодекса, которыми в изобилии пичкал меня один из поклонников, ошибочно полагая, что это лучший способ сразить девушку. Завоевать сердце ему не удалось, зато забить мозг юридическими формулами получилось.

— Надо же, какие премудрости для лесной девчонки. Я впечатлён. На самом деле я вовсе не хочу у тебя воровать. И копаться в твоих вещах не хочу. Раз уж ты дома, давай ты сама отдашь мне эту вещь в благодарность за спасение. Идёт?

— Ишь ты, разбежался. — Я скептически хмыкнула. — Для начала скажи, что за вещь хоть.

— «Сердце дракона».

— Чего?! — Я поперхнулась.

— Это древний артефакт. Знаешь хоть, что это такое?

— Догадываюсь.

Сердце дракона, ну надо же! Очень… символичненько.

— И что заставляет тебя думать, что ты найдёшь этот, с позволения сказать, артефакт в моём скромном жилище?

— Мой заказчик. Кроме того, у меня есть такой вот талисман. — Он достал медальон на длинной почерневшей цепочке.

Перед моим лицом, как маятник, раскачивался камень, чем-то напоминающий красноватый янтарь.

— Как мило, что ты мне обо всём так вот запросто рассказываешь, — усмехнулась я, — но, может, объяснишь, каким образом эта побрякушка убедила тебя, что твой артефакт — в моём доме?

Я потянулась к украшению, но он тут же отдёрнул руку. Свет упал на камень так, что он показался совсем красным.

— Чем ближе медальон к «Сердцу дракона», тем ярче он горит.

— Горит! Моя пицца!

Какие уж тут артефакты и красавчики с криминальными наклонностями, когда подгорает мой завтрак! Я ринулась к печке, чуть не сбив с ног ошарашенного гостя. Пока я извлекала противень с пиццей, к счастью, пережившей наши словесные пикировки и не превратившейся в уголья, любезный вор с любопытством крутился у меня за спиной и заглядывал через плечо.

— Это что за птица?

Эх, средневековье! Тёмные века. Не знаком народ с итальянской кухней.

— Не птица, а пицца, — терпеливо поправила я. — Хочешь попробовать?

— Не откажусь, — лучась довольством, согласился охотник за артефактами.

— Давай тогда так — угощение в оплату за спасение моей бесценной шеи. А сердца драконов будут обсуждаться отдельным пунктом после завтрака. Идёт? — Я постаралась скопировать его интонации.

— Согласен. — Он плюхнулся за стол.

Нет чтобы помочь накрыть, ну или хотя бы из вежливости предложить помощь. Как копаться по кухонным шкафам — так пожалуйста, а как достать пару тарелок для прекрасной дамы — так нет.

Ладно, чего уж там, видно, судьба у меня такая — кормить прекрасных принцев, а точнее — прекрасных демонов и воров.

— Как тебя зовут хоть, ребёнок? — поинтересовался гость, пожирая в этот момент глазами отнюдь не меня, а мой кулинарный шедевр.

— Нашёл ребёнка. Мне двадцать два года, между прочим.

— Сколько?! — Вот теперь он, вытаращив глаза, смотрел только на меня.

— Двадцать два, — немного неуверенно повторила я. — А что?

— Нет, ничего. — Он как будто смутился. — Просто на вид совсем девчонка, а оказывается, уже почтенная женщина.

— Чего?! — Теперь пришла моя очередь таращиться. — Сам ты — почтенная женщина.

— Я уж точно — нет, — расхохотался он. — Не обижайся. Просто моей сестре двадцать два, а у неё уже трое детей.

— Ужас какой!

— Почему это ужас?

— То есть я хотела сказать, что очень за неё рада и всё такое. — Я совсем растерялась.

— Так как же тебя всё-таки зовут, лесное чудо?

— Эвина, — с достоинством ответила я.

— Рад знакомству. — Он встал из-за стола и поклонился. — А я — Эрлин.

— Очень приятно. — Я присела в реверансе, запоздало подумав, что иронию жеста мой гость вряд ли оценит, скорее уж примет за банальное проявление вежливости.

— Итак, не передумала ли ты меня кормить, о прекрасная старая дева?

— Ещё один намёк на мой почтенный возраст, и тарелка полетит тебе в голову, — я вспомнила набивший оскомину новогодний фильм из моей прошлой жизни.

— Ладно, не дуйся. Мне тоже гораздо больше лет, чем кажется.

— И сколько же? — Я застыла с куском пиццы на весу.

— Сорок два, — с неподдельной гордостью сообщил человек, который выглядел явно моложе тридцати.

— Да ты мне в отцы годишься! — Я обрадовалась поводу отплатить насмешнику той же монетой.

— Так прям и в отцы, — проворчал он. — И давай уже эту свою птицу.

«Птица» Эрлину понравилась, судя по блаженному выражению лица, с которым он уплетал первый кусок, и неоднократному требованию добавки.

— Никогда не пробовал ничего подобного. Ты потрясающе готовишь, Эвина. Хочешь, устрою тебя к отцу дворцовой поварихой?

— Поварихой? Вот ещё! — Комплимент пропал втуне, вызвав лишь возмущение. — Погоди, как ты сказал? Дворцовой? Ты что, сын короля? Принц?

— Нет, радость моя, вынужден тебя разочаровать, всего лишь сын герцога.

— Герцог, обшаривающий чужие дома в поисках артефактов? Ты уж прости, но…

— Я не назвал себя герцогом, — спокойно уточнил он, отправляя в рот очередной кусок.

— Ну, для наследника герцогского титула тоже неподобающее занятие. — Я продолжала играть в полицию нравов.

— И не наследник. Просто сын.

— Как это — просто?

— А вот так. — Его лицо на миг помрачнело, но тут же снова обрело привычную беззаботность. — Просто моя мамочка не очень рвалась за папу замуж. И воспитание ребёнка в её планы тоже не входило. Матушка, как и ты, ненавидела детей. Ты, часом, не эльфийка?

— Вовсе я не… Эй, что ты делаешь?!

Эрлин бесцеремонно перегнулся через стол и ухватил меня за волосы.

— Не дёргайся, больно будет. Я просто проверял твои уши.

— Совсем сдурел? Сейчас я твои проверю!

— Да, пожалуйста. — Он повернул голову боком и отвёл прядь тёмных волос за ухо, которое оказалось заострённым, но вполне нормальных размеров.

— Твоя мама — эльфийка? — ошарашенно пробормотала я.

Эльфы мною задумывались как обитатели Квентилона, даже упоминались пару раз, естественно, не в качестве действующих лиц. В старших классах школы у меня ещё не было нынешнего снобистского предубеждения против гномов, эльфов, орков и прочих сказочных рас. Однако за годы и сотни прочитанных книг я превратилась в настоящего фэнтезийного ксенофоба. Ну, разумеется, делающего исключение для драконов.

— Ну да, — голос Эрлина вывел меня из оцепенения. — Мама — гордая дочь первородных, отец — герцог Тарвинии.

— А ты — обыкновенный… — я хотела сказать «вор», но в последний момент удержалась, — наёмник.

— Не обыкновенный, а самый лучший, — поправил он. — Уникальный и безумно дорогой.

— Нашёл чем гордиться!

По-хорошему, я не имею ничего против фэнтезийных наёмников. До тех пор, пока они не вламываются в мой дом и не посягают на мою собственность, пусть даже я о ней ни сном ни духом. Покушение на якобы завалявшийся у меня артефакт пробудило во мне ворчливого морализатора.

— А чем ещё заняться бастарду? — Эрлин пожал плечами. — Да и батюшка к моим услугам частенько прибегает, оплачивая их более чем щедро. А сейчас вот даже его вторая супруга, которая меня на дух не переносит, соблаговолила обратиться за помощью. Знает, стерва, что лучше меня в этом деле всё равно никого нет.

— Герцогиня поручила тебе искать «Сердце дракона»?

— Ну да. Она — ведьма. — Он сказал это таким тоном, будто сообщал, что его мачеха — секретарь-референт или воспитатель в детском саду.

— Миленько, — пробормотала я. — И сколько твоя ведьма обещала заплатить за этот артефакт?

— Потребуешь половину? — Эрлин насторожился.

— А если потребую? Убьёшь меня, чтобы не делиться?

— Если бы я хотел тебя убить, просто дал бы тебе сломать шею, — усмехнулся он. — Нет, я не убиваю маленьких девочек… а уж почтенных дам тем более.

Тарелкой я запускать в него не стала, зато слегка ударила скалкой, очень кстати забытой на столе. Хотела попасть по голове, но Эрлин ловко уклонился, и удар пришёлся в плечо.

— Какая ты грозная. — Почти неуловимым движением он оказался на моей стороне стола и схватил мои руки, крепко прижав их к столешнице.

М-да. Всё-таки нельзя с наёмником, в котором течёт эльфийская и герцогская кровь, обращаться как с соседом по парте. Ты сама выбрала этот мир, Евочка, больше того, ты сама его придумала. Будь добра, теперь играй по здешним правилам.

— Прости, — пробормотала я, не зная, чего от него дальше ожидать.

— Вот свяжу тебя, заброшу обратно на чердак и спокойно, без помех, обыщу твою хижину.

— И зря.

— Что зря? — не понял он.

— Зря бросишь меня на чердаке и пойдёшь искать в другом месте. Если твоё дурацкое «Сердце дракона» где-то и есть, то именно там. Кроме как на чердаке, ему быть негде.

— И ты мне его отдашь? — Он по-прежнему смотрел на меня подозрительно, удерживая руки. — Не требуя части платы?

— Не нужны мне ваши деньги, — голосом Коли Герасимова прогундосила я.

И правда, зачем мне его жалкая награда, когда в моём распоряжении целая драконья сокровищница, предусмотрительно прописанная в романе? К счастью, свои сбережения я хранила далеко от дома. Вот как бы только это проклятое «Сердце дракона» не указывало обладателю на драконьи богатства… Это был бы крайне нежелательный расклад.

— Слушай, а в чём назначение твоего артефакта? — невинно поинтересовалась я, осторожно высвобождая ладошки из стального захвата наёмника-полукровки.

— Понятия не имею, — легкомысленно отозвался Эрлин. — Значит, поможешь мне искать?

— Помогу, — вздохнула я.

— С чего вдруг такое радушие? — Он снова сделался подозрительным.

— Во-первых, не хочу быть связанной. Во-вторых, не хочу, чтобы ты копался в моих вещах. В-третьих, мне тут после твоих поисков — на неделю уборки. А у меня есть дела поважнее.

— Это какие же? — прищурился Эрлин.

— Тебя не касается, — важно ответила я.

Не рассказывать же ему, в самом деле, про книгу. Хотя в глубине души рассказать хотелось. Хорошо бы иметь хотя бы одного читателя, кроме себя. Ладно, посмотрим. Вот возьму и затребую вместо платы за артефакт клятву читать всю мою будущую нетленку. В качестве читателя тот же Лайонел был бы куда предпочтительней, но на безрыбье сойдёт и ушастый герцогский сынок с сомнительной репутацией.

— Ну что, ваша светлость, полезайте на чердак.

Идея с чердаком оказалась очень удачной, за что следовало благодарить даже не мою интуицию, а скорее логику. «Янтарь» на медальоне Эрлина светился ярко-красным. По словам наёмника, обычный цвет камня — бледно-жёлтый, почти белый. Правда, ничего похожего на артефакт нам пока не попадалось, зато нашлись письменные принадлежности.

Только я решила, воспользовавшись случаем, завести разговор о своём романе, как Эрлин обнаружил мешочек, каким-то невероятным образом подвешенный под самой крышей. Он передал мне медальон, подпрыгнул, с лёгкостью подтянулся и оседлал одну из балок.

Я принялась разглядывать волшебную побрякушку. Она теперь была не просто красной, а напоминала раскалённый уголь. Я осторожно дотронулась до камня и тут же с визгом отдёрнула руку, выронив медальон. Камень не просто выглядел раскалённым, он обжигал.

— Эвина, что случилось? — Эрлин завис головой вниз, уцепившись за балку ногами.

— Обожглась о дурацкий ведьминский медальон, — пожаловалась я, показывая обожжённые пальцы.

— Дай сюда, — холодно потребовал он. Похоже, сочувствия я не дождусь.

— Пожалуйста, — в тон ему ответила я и протянула злополучную вещицу, стараясь ненароком не прикоснуться к камню.

Эрлин снова уселся на балку, затем встал. В его руках камень казался оранжевым.

— Лови!

Прежде чем сообразить, что делаю, я поймала брошенное сверху украшение. К счастью, мне удалось схватить его за цепочку.

— Ты что делаешь? — возмутилась я. — Хочешь, чтобы я все руки себе сожгла? Он же горячий!

— Не горячий. — Эрлин как-то странно смотрел на меня. — Это ты, Эвина! Всё дело в тебе.

— Что — я?

— «Сердце дракона» — это ты.

* * *

Не дав мне прийти в себя, Эрлин спрыгнул и оказался рядом.

— Ты пойдёшь со мной, Эвина. — Он цепко ухватил меня за плечо.

— И не подумаю! — Я попробовала стряхнуть руку.

— Прости, но у тебя нет выбора. Я не могу подвести заказчика, даже такую гнусь, как моя названая матушка. Я обещал герцогине доставить «Сердце дракона», и я его доставлю. То есть тебя. Но, поверь, я этого не хочу. Я и понятия не имел, что артефакт может оказаться живым человеком, да ещё и таким милым.

Он серьёзно рассчитывает на то, что я куплюсь на комплименты в подобной ситуации? Впрочем, наивный самоуверенный юноша просто не знает, с кем связался. Ну что же, придётся сбить спесь с охотника за редкостями.

— Что значит — нет выбора? Если я откажусь идти, перебросишь меня через седло и доставишь к своей герцогине-ведьме?

— Если придётся, — мрачно кивнул он, продолжая удерживать меня за плечо. — Но надеюсь, до этого всё-таки не дойдёт и ты проявишь благоразумие.

— Никуда я не пойду, — почти с удовольствием повторила я. — Твои дальнейшие действия?

Дальнейшие действия не заставили себя ждать. Он просто подхватил меня на руки, причём держал так крепко, что попробуй вывернись. Не обращая внимания на отчаянное сопротивление, Эрлин направился к люку. Не успела я злорадно подумать, что по приставной лестнице ему со мной на руках не спуститься, как он просто-напросто прыгнул вниз.

— С ума сошёл! Ты же мог меня угробить! Себя тоже, но тебя не жалко.

— Не мог, тут низко. — Он ухмыльнулся. — Впрочем, ты знаешь.

Дальнейшие мои попытки вырваться благополучно игнорировались наёмником. Впервые в жизни меня похищали. И это было совсем не так романтично, как в книгах. Ещё бы! Одно дело, когда тебя похищают из любви, и совсем другое — из гнусной корысти.

Распахнув дверь ногой, Эрлин вытащил меня из дома. Безнадёжные попытки ухватиться за дверной косяк ожидаемо ни к чему не привели, кроме заноз и содранной кожи на пальцах. И чего я, спрашивается, так сопротивляюсь? У меня же есть отличный «план Б». Наверное, просто из чувства протеста. Когда вас куда-то волокут, надо бороться хотя бы из принципа.

Впрочем, принципы принципами, а настало время выбросить козыри из рукава, даже не просто козыри — джокера.

— Поставь меня! — потребовала я.

— Да? — Эрлин недоверчиво прищурился, но остановился. — С чего бы?

— Я пойду с тобой, но мне нужно захватить из дома хотя бы самое необходимое. Полагаю, эта твоя герцогиня вряд ли быстро отпустит меня домой.

Эрлин в ответ промолчал, но по его лицу было видно, что его заказчица вообще не планирует меня отпускать.

— Ладно. — Он наконец отпустил меня и поставил на землю. — Только без глупостей. Я пойду с тобой в дом.

— Это вряд ли, — хмыкнула я.

Мгновение спустя Эрлин имел возможность лицезреть великолепного пятиметрового дракона. Я извернулась, чтобы оценить блеск серебристо-голубой чешуи и, главное, удивительной красоты синие узоры на крыльях. Узоры на драконьих крыльях — излишество, но мне всегда казалось, что это должно быть очень красиво. И правда ведь — красиво! Интересно, что думает Эрлин по поводу моего облика?

Наёмник стоял, раскрыв рот. В общем, тот самый эффект, на который я рассчитывала.

— Так вот что значит — «Сердце дракона», — пробормотал он.

— Именно.

Никак не могу привыкнуть к своему драконьему голосу. Это хуже, чем говорить в микрофон или слушать себя в записи. Голос совсем чужой — гулкий, могучий, низкий. Внешний облик дракона я сразу восприняла как родной, а вот со звучанием голоса оказалось куда сложнее. Наверняка всё дело в том, что, читая или сочиняя книги, ты видишь речь героев, но не слышишь её.

Эрлин, надо отдать ему должное, быстро взял себя в руки. К своей чести, он не стал размахивать мечом или выхватывать откуда-нибудь из кустов арбалет, чтобы нацелить мне в грудь. Просто стоял и смотрел, сложив руки.

— Признаю, ты победила. Что будешь делать дальше? Сожрёшь меня?

— Больно надо! — Даже в шутку высказанное подобное предположение меня покоробило. — Я не ем людей… тем более старое мясо жёсткое.

Как же приятно было смотреть на выражение его лица! Правда, негодование быстро сменилось весельем.

— Ну ты и ехидна, — расхохотался он. — Что в драконьем, что в человечьем обличии. Значит, отпустишь меня?

— Отпущу. — Я склонила голову к его лицу, которое теперь казалось таким маленьким. — Надеюсь, ты сделал правильные выводы?

— И какие же выводы я должен был сделать, о могучая драконица?

Фу, ну опять это дурацкое коверканье! Как же тяжело быть драконом-девочкой. Не объяснять же каждому, что стоит звать меня драконессой, и никак иначе.

— Люди — не артефакты, и уж тем более — не предмет сделок.

— А ты и не человек, — парировал он.

Я даже не нашлась, что ему ответить. Сейчас не человек, да, но ведь только что была человеком. Впрочем, зачем доказывать очевидное?

— Я имею в виду любых разумных существ, — с достоинством уточнила я. — Надеюсь, в моей разумности ты не сомневаешься?

— Тебе не понравится ответ, Эвина, — ухмыльнулся он.

— Вот дохну на тебя огнём. — Я угрожающе изогнула шею.

Вру, конечно. Не умею я дышать огнём. Надо было прописать себе такое полезное умение, но почему-то не захотелось. Вот даже не вспомню сейчас, чем я руководствовалась, лишив свою героиню возможности дышать огнём. Хотя, может, и правильно сделала. А то дохнула бы в состоянии аффекта на языкастого наёмника, а потом бы мучилась угрызениями совести над кучкой пепла.

— Эй, успокойся. — Он примирительно поднял руку. — Предлагаю мир. Ты не дышишь на меня огнём, а я не пытаюсь причинить тебе вред.

— Конечно, не пытаешься. И правильно делаешь. Трезво оцениваешь соотношение сил, молодец. — Я сделала шаг к нему навстречу, заставив попятиться.

— Я уже ухожу, Эвина. — Наёмник продолжал отходить назад, временами бросая взгляды через плечо.

— Счастливо, ушастый! — Раз спалить не получится, так хоть нахамлю на прощание, всё равно дружба не сложилась. — В следующий раз проявляй избирательность, принимая заказы.

— Я подумаю над этим, — неожиданно серьёзно ответил он.

И ушёл. Просто направился в лес, повернувшись спиной. Наверное, всё-таки не ждёт от меня пакостей. Это и приятно, и немного обидно.

А я не придумала ничего лучше, чем улететь.

Три тяжёлых шага на разбег, самый сложный, первый, взмах крыльями… Мы все помним, что по законам аэродинамики драконы летать не могут. На самом деле в полётах нет ничего сложного, зато отрыв от земли — то ещё испытание. Это почти то же самое, что человеку взлететь на одной вере, что он способен летать. Из области «нет ничего невозможного». То есть каждый взлёт — это рабочее совершение невозможного. В самый последний миг мелькает дежурная мысль: «Я не смогу» — и вот уже моё прекрасное, хоть и несколько грузное тело поднимается в воздух, презрев законы аэродинамики и земного притяжения.

Для начала я сделала несколько небольших кругов, высматривая Эрлина. Мало ли что он затеял? Может, домик мой подожжёт из мести или колодец отравит. На самом деле я всё-таки считала наёмника неспособным на такие подлости, особенно после того, как он вкушал хлеб в моём доме, но осторожность не повредит. Я слишком доверяю людям, а они, как выяснилось, не всегда этого доверия заслуживают.

Эрлина я заметила не сразу. Не так уж легко разглядеть, что там творится снизу, за плотными кронами деревьев. Однако мне повезло, и через небольшой просвет я увидела, как наёмник отвязывает коня, «припаркованного» неподалёку от моей хижины. Так вот, значит, через чьё седло мне предстояло быть перекинутой, если бы не умение оборачиваться драконом.

Полететь, что ли, за ним до самого замка? А что? Во-первых, узнаю, где тут обитает аристократия. Во-вторых, наведу в замке шороху и заставлю эрлиновского папашу заплатить выкуп книгами (ну должна же у герцога быть библиотека). В-третьих, сожру герцогиню, которая заключает неэтичные сделки. Ну ладно, не сожру, но как-нибудь обезврежу.

Наёмник запрокинул голову. Заметил. Ну да, попробуй не заметь такую тушу, кружащую над лесом. Он помахал мне рукой, как старый приятель. А потом махнул ещё раз, словно приглашая следовать за собой. Ну уж нет, ушастый. Если ты сам зовёшь — не полечу. А то мало ли какие ловушки на нашего брата расставлены вокруг замка. Если хозяйка — ведьма, да ещё знает о драконах и хочет заполучить одного из них, то вполне резонно ждать какой-нибудь гадости.

Я всё-таки «проводила» Эрлина до самого тракта, а потом волевым усилием заставила себя развернуться и полететь в другую сторону. Да, мне крайне интересно, где этот замок, но я туда не сунусь — шкурка целее будет.

Далеко от дома я тоже не решилась улететь. А вдруг охотник за артефактами всё же надумает вернуться? Мало ли чего можно ждать от такого человека. Вот и приходилось наматывать круги над родным лесом, пока не проголодалась. Пришлось спускаться и принимать человеческий вид. В теории я могла питаться в драконьем обличье, но убивать бедных зверушек, пожирать их вместе со шкурой и костями, вымазавшись по уши в тёплой крови, — нет уж, лучше сдохнуть с голоду.

Дома меня ждали подсохшие куски недоеденной «птицы». Ну конечно, бережно заворачивать их в полотенце у меня как-то не было возможности. Когда тебя похищают, не до заботы о сохранности продуктов. Да и, по правде сказать, оставил мне этот проглот совсем немного. И зачем я его кормила?

Ясное дело, мне не пиццы жалко, а несложившейся дружбы. Два месяца без людского общества — и в каждой заезжей сволочи начинаешь видеть потенциального друга. В красивой, весёлой, обаятельной сероглазой сволочи.

А Лайонел всё равно лучше. Хотя, собственно, чем? Он тогда тоже явился ко мне не с добром. И выбралась я в тот раз так же, как сейчас, — только благодаря собственной находчивости и предусмотрительности. Короче, оба хороши. И я хороша. Так изголодалась по человеческому общению, что готова кидаться на шею каждому встречному. Я ведь действительно отдала бы ему этот дурацкий артефакт без всяких условий и платы. Дурёха!

Сухарики из пиццы неплохо пошли под чай, затем была устроена придирчивая ревизия банок с вареньем в подвале, по результатам которой победило черничное. Чай с вареньем — довольно мощное средство от хандры, но только в совокупности с книгами. А без книг почти не работает.

Эх, книги! А ведь я планировала начать сегодня новый роман. Но, конечно, не стану этого делать. В таком настроении даже блины нельзя печь, не то что книги начинать. Хотя из моих сегодняшних приключений получилась бы неплохая завязка для романа, раз уж не вышло начало прекрасной дружбы.

Как водится, если на меня нападает хандра, то легко побеждает и укладывает на обе лопатки. Лучшее противоядие опять же книги, но поскольку их нет, день был отравлен. И вечер.

Я так и раскачивалась на кресле, пока комната не погрузилась в полумрак. А когда стемнело, не раздеваясь рухнула на кровать. Хорошо хоть запрета на сны в этом мире нет, иначе совсем свихнуться можно.

Мне снился Эрлин. Будто он сидит на краю моей кровати и смотрит на меня. Просто молча смотрит, а потом зачем-то гладит по голове. Мне хочется что-то сказать, но я не могу. Только смотрю на него в недоумении. Но в глубине души радуюсь, что он вернулся.

Не знаю, в какой момент я поняла, что это — не сон. Эрлин действительно сидел на краю моей кровати и смотрел на меня. В темноте это выглядело довольно жутко. А я по-прежнему не могла сказать ни слова, теперь от удивления и страха. Заметив, что я открыла глаза, он быстро зажал мне рот рукой. Ну и зачем, если, кроме нас, тут никого нет? О чём я вообще думаю?!

— Прости, Эвина, — прошептал он. — Я этого не хочу, правда.

Я дёрнулась и попыталась укусить его ладонь. Но Эрлин лишь крепче вжал мою голову в подушку. А потом выхватил кинжал и замахнулся…

* * *

Тук-тук-тук-тук… Тук-тук-тук-тук… Ужасный звук, будто по голове кто-то размеренно стучит молоточком. Я разлепила глаза. Причём это простейшее действие далось мне не без труда, веки будто склеили ПВА. Первое, что я увидела, — копну седых волос, мерно трепыхавшихся перед моими глазами. Чёрт, да это же лошадиная грива!

Я еду на коне. Точнее, меня везут. Я же только что очухалась от какого-то паршивого забытья. В таком состоянии ни за что бы не удержалась в седле, не говоря уже о том, чтобы управлять лошадью. Да и вообще по доброй воле я бы никогда на лошадь не полезла.

До сегодняшнего дня. Да и сейчас оказалась в седле явно не по своей воле. Я немного подалась вперёд и тут же потеряла равновесие. За долю секунды успела вообразить встречу с землёй, но вместо этого ощутила спиной преграду, удержавшую меня от падения.

Теперь я попробовала извернуться, чтобы посмотреть назад. Спина и шея вовсю протестовали против этого, но желание понять, где я и что вообще происходит, оказалось сильнее.

— Очнулась, — знакомый голос раздался прежде, чем мне удалось повернуться.

После этого я уже не удивилась, увидев за спиной Эрлина. Отпустив на миг поводья, он убрал от лица пряди тёмных волос и одарил меня вполне дружелюбной улыбкой. Левой рукой наёмник держал меня за талию и прижимал к себе — очевидно, чтобы не упала. Спасибо, конечно, но…

— Какого чёрта я здесь делаю? — грозно вопросила я.

Он в ответ только хмыкнул и пожал плечами. И тут же моя память услужливо показала эпизоды, предшествовавшие забытью. Последним кадром был занесённый кинжал в руках мужчины, который сейчас обнимал меня и премило улыбался.

Несложно догадаться, что Эрлин меня похитил для этой своей герцогини-мачехи. Спасибо, хоть убивать раздумал. Или он и не собирался меня убивать?

Сидеть, извернувшись так, чтобы видеть Эрлина, было чертовски тяжело. Я попыталась поменять позу, и тут обнаружила, что мои руки связаны. Запястья были перетянуты верёвкой — не больно, но крепко. Ну это уж слишком!

— Ты меня ещё и связал!

Моё возмущение, судя по всему, не оказывало должного эффекта.

— Мне пришлось, — его голос звучал примирительно, будто речь шла о сущих пустяках.

— Пришлось! — прошипела я. — А кинжалом на меня замахиваться тоже пришлось? Спасибо, что не убил.

— Я и не собирался. Достаточно было слегка уколоть. Остриё отравлено.

— Что?!

— Снотворным, Эвина, всего лишь снотворным. При всём уважении к твоим возможностям мне не очень хотелось иметь дело с драконом. Когда ты спишь, с тобой намного проще договориться.

— То есть ты усыпил меня и похитил?

— Да, — на удивление коротко ответил он.

Даже странно, что Эрлин не стал дальше развивать тему, упуская отличную возможность поглумиться над беспомощной жертвой.

Итак, меня похищали. Не сосчитать, сколько раз я испытывала зависть к героиням, оказавшимся в подобном положении. Ну конечно! Это же так чудесно, когда обаятельный красавчик хватает тебя, забрасывает на спину своего коня и увозит из родного дома навстречу приключениям. Ничего не скажешь — романтика!

Вот только в моём случае красавчику я даром не сдалась. То есть именно даром и не сдалась, зато за плату — очень даже. Никакая я не прекрасная пленённая принцесса, а товар на продажу. Очередное желание, сбывшееся наперекосяк.

— Эвина, поверь, мне всё это не доставляет удовольствия. — В голосе наёмника слышалось что-то, похожее на раскаяние.

— Не сомневаюсь, — ядовито отозвалась я. — Уверена, ты прямо-таки страдаешь от необходимости измываться над человеком, не сделавшим тебе ничего дурного.

— Разве я измываюсь над тобой?

— А то! Ты бы меня ещё через седло перебросил.

— Я не изверг, Эвина, что бы ты ни думала на эту тему. Мне бы и в голову не пришло перебросить девушку через седло.

— Зато руки девушке связать тебе в голову пришло. — Я попробовала ткнуть связанными запястьями ему в лицо, но безуспешно. Спина, шея и плечи протестующе заныли.

— Руки — это необходимость, — вздохнул он. — Прости.

— Не прощу, — со злорадством ответила я. — Необходимость! Да что ты! Неужели думаешь, что верёвки удержат дракона? Да ты вообще редкостный идиот, если считаешь, что…

— Верёвки не удержат, — спокойно ответил Эрлин, проигнорировав «редкостного идиота», — зато они помешают тебе дотянуться до заколки, блокирующей магию.

— Заколки?! Серьёзно?

— Ну да. — Даже сидя спиной, я ощутила, как он усмехается. — Очень полезная вещь. Даже не знаю, что бы я без неё делал.

Всё это время я была уверена, что могу в любой момент превратиться в дракона и улететь домой. Ещё и охотника за артефактами слегка потрепать в назидание. Не сильно и не больно, но так, чтобы впредь неповадно было. Например, поднять повыше вместе с благородным скакуном и сбросить в ближайшее озеро. И если я разговаривала вместо того, чтобы принять драконий облик, то только потому, что хотела пристыдить Эрлина, хоть это и безнадёжная затея, когда речь идёт о бессердечном авантюристе. Да-да, как раз о таком, какие мне безумно нравились в книгах.

В общем, только такими мотивами я могла оправдать собственное бездействие. И вот теперь мне заявляют, что я, оказывается, не могу стать драконом! Я была бы не я, если бы тут же не попыталась опровергнуть слова наёмника. Да и кто бы на моём месте не попробовал?

Но Эрлин оказался прав. Драконом мне обернуться не удалось. Вторая и третья попытки оказались столь же провальны, как первая. С равным успехом я могла бы упражняться в превращениях, когда жила в московской квартире и училась на филфаке МГУ.

Проклятая заколка! И куда этот паршивец её воткнул? Я наклонила голову в одну сторону, в другую, затем слегка повернула, пытаясь ощутить в волосах нечто инородное. Может, если как следует потрясти головой, гнусный блокиратор магии попросту свалится на дорогу? Как бы ещё сделать это незаметно от Эрлина, к которому я сижу вплотную?

— Пытаешься стряхнуть заколку? — Мерзавец снова ухмылялся. — Зря.

— Не твоё дело, — буркнула я в ответ, теперь уже открыто вертя головой в надежде избавиться от ненавистного артефакта.

— Не дёргайся ты так. — Он надавил ладонью мне на макушку. — Говорю же, зря. Хотя бы потому, что нет никакой заколки. Надо же, как ты легко поверила. Сама подумай, если бы подобные вещицы существовали и были доступны всякому, то ребята, подобные мне, остались бы без работы.

— Тогда почему же я не могу стать драконом? — Голос против воли срывался на крик.

— Это яд, — снисходительным тоном пояснил Эрлин. — Тот, что был на лезвии клинка. Кроме усыпляющего действия он блокирует магию. Снотворный эффект заканчивается раньше.

— А блокировка магии когда заканчивается? — как можно невиннее поинтересовалась я.

— Всё тебе расскажи, — весело отозвался он. — Она длится достаточно долго, чтобы добраться до замка моего благородного родителя — если, конечно, не делать лишних остановок в пути.

Остановки в пути. Это мой единственный шанс. Нужно любой ценой затянуть поездку.

— Если нет никакой заколки, то зачем связывать мне руки? — Я вернулась к беспокоящей меня теме, рассчитывая усыпить бдительность Эрлина.

— Потому что ты чересчур буйная девица, Эвина, — вздохнул он. — Что бы ты делала, оставь я твои руки свободными? Можешь не отвечать. И так ясно, что пыталась бы драться или спрыгнуть с лошади.

— С лошади я и со связанными руками могу спрыгнуть, — пробурчала я.

— Кстати, именно поэтому я подумывал связать тебе ноги.

— Ну спасибо, благородный рыцарь!

— Заметь, я этого не сделал.

Всё-таки с руками наёмник поступил предусмотрительно, иначе я бы сейчас как минимум вцепилась в его роскошные тёмные патлы и трепала бы до тех пор, пока они не перестанут быть роскошными. Однако рисовать в воображении картины мести неконструктивно. Лучше сосредоточиться на усилиях по выпутыванию из паршивой ситуации.

— Послушай ты, поборник гуманизма, у меня, между прочим, руки болят.

— Неправда, — равнодушно возразил мой спутник. — Я специально связал их так, чтобы не причинять тебе лишних неудобств, не говоря уж о боли.

Так на самом деле и было, но я не собиралась сдаваться.

— Всё равно болят. От неудобной позы. И всё тело болит. В отличие от тебя я не привыкла ездить верхом. Несколько часов на лошади — сущая пытка.

— Да ну? — Эрлин недоверчиво изогнул бровь.

На этот раз я говорила чистую правду, и, очевидно, это придавало мне убедительности. Более того, я так прониклась жалостью к себе, что могла заплакать без малейших усилий. Со мной такое бывало. Стоило потерять перчатку или попасть под брызги проезжавшей машины — и вот, пожалуйста, глаза на мокром месте. А сейчас причины куда серьёзнее.

— Ты не понимаешь! — со слезами в голосе простонала я. — У меня правда болят спина, шея, руки. Ещё голова. И меня тошнит, между прочим.

Я не врала, даже не приукрашивала. Мне действительно было паршиво. Другое дело, что я использовала своё состояние, чтобы разжалобить похитителя, который, несмотря на неблаговидные поступки, оставлял надежду, что ничто человеческое ему не чуждо.

— Ладно, — после довольно долгого молчания обречённо произнес Эрлин. — Мы сделаем небольшой привал. В конце концов, времени у нас в запасе достаточно.

Последняя фраза мне очень не понравилась, и всё-таки привал увеличивал мои шансы. Нужно только растянуть его по мере сил.

Эрлин спрыгнул с коня, а затем спустил меня, обхватив за талию. В книгах я всегда наслаждалась подобными моментами, а сейчас взвыла от боли, отозвавшейся во всём затёкшем теле. Да и голова закружилась почему-то сильнее, хотя, казалось бы, должно было быть наоборот. Я бы, наверное, рухнула, если бы наёмник не держал меня. Он аккуратно усадил меня на землю, облокотив о широкий ствол дерева.

— Полегче? — заботливо поинтересовался паршивец.

— Не особо, — простонала я. — Руки хоть развяжи. Обещаю не драться, хотя ужасно хочется тебе вмазать.

— Обещаешь? — недоверчиво поинтересовался он. — А тебе можно верить?

— Уж побольше, чем тебе, сэр похититель! — парировала я.

— Ладно, вечность с тобой, — вздохнул Эрлин. — Я тебе верю. Если что, справиться с девчонкой смогу.

Наёмник принялся разматывать верёвки, стягивающие мои запястья. Его движения были бережными и аккуратными, почти нежными. Тряся освобождёнными кистями, я напомнила себе, что передо мной враг, а потому нельзя расслабляться и терять бдительность. Зато разыграть трогательное доверие — неплохая тактика.

— Спасибо. — Я натянула на лицо застенчивую улыбку.

Специально не стала стирать недавние слёзы, на их фоне улыбка должна была казаться ещё более трогательной и беззащитной.

— Пожалуйста. — Он улыбнулся в ответ. — Есть хочешь?

Я кивнула. Во-первых, я действительно хотела есть, во-вторых, еда — отличная возможность потянуть время. Эрлин покопался в своих седельных сумках, извлёк небольшой свёрток и, аккуратно развернув его, преподнёс мне… кусок моей же пиццы!

— Серьёзно?! — Я даже поперхнулась.

— А что? Не пропадать же такой вкуснятине.

— Да она всё равно пропала, — махнув рукой, я вгрызлась в сырный сухарик. — Засохла ещё вчера вечером. По твоей милости, между прочим.

— Ну, прости. — Он развёл руками. — Пить хочешь?

— Хочу.

Он протянул мне фляжку. Я искренне рассчитывала на воду, а потому закашлялась, сделав щедрый глоток неразбавленного вина.

— Эй, а вода у тебя есть, сэр алкоголик?

— Воды нет, но мы совсем недавно проезжали озерцо.

Я хотела было начать лекцию о микробах и прочей гадости, обитающей в воде лесного озера, но удержалась.

— Было бы очень мило, если бы ты принёс мне воды. — Я постаралась, чтобы голос звучал предельно слабо и жалобно.

— Ну, конечно! — ехидно ухмыльнулся охотник за артефактами. — Я пойду за водой, а ты тем временем углубишься в лес. Не сомневаюсь, что стоит мне скрыться за поворотом, как всю твою напускную слабость как рукой снимет. Так ведь, Эвина?

— Вовсе моя слабость не напускная, — возмутилась я. — Попробовал бы на себе своё чёртово снотворное. Я бы на тебя посмотрела!

— И что мне с тобой делать? — Он страдальчески закатил глаза, а потом наклонился и подхватил меня на руки. — Раз ты вся такая слабая и страдающая, придётся донести тебя до воды. Хорошо хоть, что близко.

— Я такая тяжёлая? — Мне стало обидно.

— Да не особо, — Эрлин хмыкнул. — Хотя знал бы, что придётся тебя таскать, сначала напоил бы, а потом бы уже кормил.

Хотелось ответить ему какой-нибудь гадостью, но вместо этого я, как порядочная пленённая принцесса, обвила руками шею своего похитителя и склонила голову ему на плечо.

— Эрлин, неужели тебе меня не жалко? Как ты можешь отдать меня на растерзание своей жестокой мачехе?

— Прям так уж и на растерзание, — пробормотал он в ответ. Похоже, мне всё-таки удалось его смутить. — Эсмит, конечно, та ещё стерва, но не чудовище же. Ничего она тебе не сделает. Ты же — артефакт, а артефакты она бережёт как зеницу ока.

— Ты-то знаешь, что я не артефакт, а дракон! — Я тут же позабыла про нежный умильный тон принцессы в беде. — Твоя мачеха или убьёт меня, или, что более вероятно, захочет использовать. Неужели ты хочешь для меня подобной участи?

— Говорю же, что не хочу. — Он поставил меня на землю, но не отпустил.

Озеро, по размерам уступавшее иным московским лужам в разгар мартовского половодья, было рядом. Милое такое, заросшее по берегам кувшинками, вполне прозрачное, но всё равно не вызывающее доверия в плане питья. Однако пить всё-таки пришлось. И потому, что иначе я не смогла бы объяснить Эрлину, на кой чёрт мы сюда притащились, и потому, что жажда оказалась сильнее брезгливости. Хотя, стоя на коленках и опустив лицо к воде, я ощущала себя легендарным козлёночком, лакающим из лужицы. Жаль, что данная лужица не давала возможности обратиться драконом. Я на всякий случай попробовала — тщетно. Напившись, я вернулась к основной теме.

— Если не хочешь отдавать меня ведьме, отпусти. — Я умоляюще сложила руки.

— Не могу. — Он отвернулся.

И тут мне в голову пришла мысль, поистине гениальная в своей простоте.

— Я заплачу. Сколько попросишь.

И как я сразу не подумала о своих драконьих сокровищах? Какова бы ни была назначенная герцогиней плата, я наверняка сумею перебить ставки.

— И откуда у тебя такие деньги? — скептически поинтересовался наёмник вместо того, чтобы загореться жаждой наживы.

— Неважно, — отмахнулась я. — Могу заплатить любую цену. В золоте или драгоценных камнях.

— Ах да, ты же дракон. — В голосе Эрлина по-прежнему не слышалось энтузиазма.

— Вот именно. Так сколько тебе обещала Эсмит?

— Это не имеет значения, Эвина. — Он вздохнул. — Я не смогу провалить задание. Репутацию, подобную моей, не купишь ни за какие деньги. Знаешь, что такое профессиональная этика?

Мне почему-то вспомнился первый курс и милашка Вика Щербенко — воплощённое обаяние. Трогательно заламывая ручки на экзамене по фонетике, размазывая по щекам слёзки, она взывала к экзаменатору:

— Луиза Игоревна, ну пожалуйста! Поставьте «четыре», а то у меня полгода стипендии не будет, а родители далеко, я живу в общежитии и…

— Щербенко, мне жаль вас, но моя оценка должна объективно отражать уровень ваших знаний. Вам известно, что такое профессиональная этика?

И вот теперь ещё один поборник этики!

— У палача, поди, тоже своя профессиональная этика. — Я буравила его злющим взглядом.

— Разумеется, — спокойно ответил Эрлин. — Я не ожидал, что моей целью вместо какой-то древней вещицы окажется милая девушка, но это ничего не меняет. Я доставлю тебя герцогине, Эвина, а там будь что будет.

* * *

Эрлин спустил меня с лошади и потащил в направлении замка, крепко держа за руку. Изображая безмолвную мрачную покорность, я не прекращала попыток превратиться в дракона, почему-то уверенная, что у меня обязательно получится в самый последний момент. Как в приключенческих фильмах, ага.

С Эрлином я после остановки у озера не разговаривала. Потеряв надежду воззвать к человечности бесчувственного наёмника, я решила игнорировать своего похитителя, не отвечая даже на прямые вопросы. Он потормошил меня ещё немного, а потом смирился и тоже замолчал.

Замок мы увидели издалека, поскольку построен он был на холме и гордо возвышался над окружающей местностью. Типичный такой замок — никакой особой красоты и изящества, зато в случае нападения подобная твердыня долго продержится. В другое время и при других обстоятельствах я бы с удовольствием посетила пристанище местной аристократии. Правда, в другое время герцог не то чтобы одолевал приглашениями простую девчонку, живущую посреди леса. Однако нынешняя оказия не вызывала у меня никакого энтузиазма. Да и вряд ли Эрлин планировал представлять меня своему светлейшему отцу или устраивать экскурсии по родовому замку.

Так и оказалось. Наёмник протащил меня по двору, вымощенному каменными плитами, сквозь которые пробивалась трава, затем по тёмным замковым коридорам с коптящими факелами на стенах. Пару раз нам пришлось подниматься по крутым узким лестницам. На одной из них я споткнулась. Не держи он меня за руку, полетела бы вниз, а так просто больно приложилась коленом о ступеньку. Эрлин выругался, осмотрел меня и, тяжело вздохнув, пошёл дальше уже медленнее.

Поначалу я ещё старалась запоминать путь, но быстро сдалась. Если на открытой местности я хоть как-то ориентировалась, то в тёмных узких переходах незнакомого замка у меня не было никакого шанса найти обратную дорогу, разве что случайно. Вот на случай и буду рассчитывать, если повезёт выбраться.

В конце концов мой спутник остановился посреди коридора, который относительно других можно было назвать широким и хорошо просматриваемым за счёт дневного света, проникавшего сквозь пару маленьких окон. Мы замерли возле высоких резных дверей. Эрлин вздохнул и постучал. А мне внезапно захотелось куда-нибудь привалиться, потому что ноги стали ватными.

Казалось, вечность прошла до того, как створки дверей медленно и величаво разошлись в стороны, явив худющую долговязую женщину в тёмно-сером платье. Такими в диснеевских мультиках изображают приспешниц главных злодеек.

— Катрина? — Эрлин обворожительно улыбнулся сушёной вобле.

— Катрена, — сухо поправила она. Голос вполне соответствовал образу — скрипучий и противный. — Госпожа никого не принимает.

— Меня — примет, — уверенно заявил наёмник.

— Как доложить о вашей э-э-э…? — Она указала на меня подбородком, всем своим видом изображая пренебрежение.

С чего бы это вдруг? Платье на мне, по идее, вполне достойно светской дамы, хотя дорога и прочие передряги не пошли ему на пользу. Волосы, правда, распущены и растрёпаны, но это не повод смотреть на меня как на какую-то грязную попрошайку.

— Это миледи Эвина. Думаю, её светлость будет рада с ней познакомиться.

— Так и передам. Подождите в прихожей, ваша милость.

Мы зашли и остались ждать в небольшом помещении, где даже негде было присесть. И превращаться в дракона в такой тесноте — тоже не лучшая идея, впрочем, и коридоры замка для этого мало подходили. Сердце моё совсем разошлось, колотясь о рёбра в каком-то бешеном рваном ритме. Да и выглядела я, должно быть, жутко, раз Эрлин внезапно склонился ко мне и потрепал по плечу.

— Не бойся, малышка. — Голос его звучал мягко и ласково.

— Вот ещё — бояться! — вскинулась я в ответ, забыв, что не разговариваю с этим продажным негодяем. — И вообще, тебе не всё равно?

— Не всё равно, — ответил он.

Вернулась Катрена.

— Госпожа ждёт вас.

Мы пошли за ней. Точнее, пошёл Эрлин, продолжая волочь меня за руку, как безвольную куклу. Комната, куда привела нас служанка, мне понравилась. Размером. Она была достаточно большой, чтобы вместить дракона. Ну, правда, развернуться в драконьем обличье будет сложновато, но хоть как-то защитить себя я сумею. Плохая новость состояла в том, что обратиться по-прежнему не получалось.

Навстречу нам поднялась женщина, сидящая у окна. Источник света, расположенный за спиной, скрадывал её черты, но зато эффектно обрисовывал фигуру. Герцогиня оказалась высокой и статной. Когда она приблизилась к нам, я разглядела роскошные каштановые волосы, свободно струившиеся по плечам, очень красивое лицо, на котором сверкали большие глаза удивительного бирюзового цвета, какой в моём прежнем мире достигался только с помощью линз.

— Здравствуй, Эрлин. — Слова мягко слетали с полных, красиво очерченных губ и струились шёлковой лентой. — Представишь мне свою очаровательную юную спутницу?

Мне бы такой голос! Интересно, он такой от природы или ведьма раскрутила какую-нибудь Русалочку на магический контракт?

— Не такая уж она и юная, — хмыкнул наёмник. — Это Эвина.

— Что ж, Эвина, очень приятно с тобой познакомиться. — Женщина улыбнулась.

Я с трудом совладала с потребностью ответить любезностью на любезность, в конце концов, привычка быть милой и вежливой с незнакомыми людьми вбивалась в меня с раннего детства. И всё же ощущение некой нереальности происходящего отрезвило меня. Вместо того, чтобы на автопилоте мило поздороваться с ведьмой, «заказавшей» меня охотнику за артефактами, я нахально уставилась на неё.

— Не могу сказать о себе того же, миледи. А вы, должно быть, Урсула?

Само собой, дамочка не могла оценить шутку из чужого мира, но зато моя дерзость, похоже, не осталась незамеченной. Впрочем, герцогиня почти мгновенно вернула удивлённому лицу спокойно-снисходительное выражение.

— Урсула? — Она слегка наморщила тёмные брови, изобразив недоумение. — Нет, дитя, меня зовут иначе. Эсмит, герцогиня Равьен, к твоим услугам.

— Мне ни к чему ваши услуги, миледи. — Я вызывающе улыбнулась.

— Зато мне понадобятся твои. — Её ответная улыбка вышла хищной и довольной. — Эрлин, я благодарю тебя за отличную работу. Признаться, я не рассчитывала, что ты справишься.

— Я справился бы лучше, если бы вы соблаговолили предупредить меня, что речь идёт о человеке, а не об артефакте. Если честно, я до последнего сомневался, что эта девчонка и есть «Сердце дракона», хотя кулон показывает именно на неё.

Я изумлённо уставилась на Эрлина. Он это серьёзно? Я же при нём обернулась драконом! И тут до меня дошло, что он пытается скрыть мою драконью природу от заказчицы. Мило, конечно, но смысл? Вряд ли Эсмит не знала, что именно скрывает звучное название «Сердце дракона». И всё-таки стоит попробовать изобразить святую невинность. Хуже уж точно не станет.

Конец ознакомительного фрагмента.