По ком плачет рябина

Лисса Рин (2024)

У Мирабель было все: теплый уютный дом у лесной кромки, беззаботное детство, любящая мама и любимая младшая сестренка. Все рухнуло в одночасье, как только одна из сестер прошла долгожданное посвящение в ведьмы, после которого матери пришлось исчезнуть, а Мирабель — умереть.

Глава 3

— Чем дальше в лес, тем злее бес, — пробормотала я себе под нос любимую бабушкину присказку и в нерешительности уставилась на дверь.

Что ж, пора окончательно признать, что мой визит в Закраину провалился на самое дно э-эм… как там его этот Управляющий обозвал? Ах, да, Дартада! Места, о котором я не знала ровным счетом ничего. Нет, о самой Закраине какие-никакие знания у меня имелись. Ну, разве что за исключением сведений о живых деревьях и плотоядных топях. А, и еще о сущах, что кидаются на первого встречного-заупокойного. И да, разумеется, я прекрасно понимаю, что надеяться на выход в свет записок о проживании в Закраине или там путеводителя по загробному миру, все же немного перебор. Но парочку предостерегающих фраз о здешнем пребывании уж можно было где-нибудь накропать, чертополох вас укуси! Да-да, бабуля, это кизяк в твой огород! Чем обучать внучку некромантии, может, сперва стоило рассказать ей о мощных защитных печатях и вязях? Так, на всякий случай. Ну, мало ли я вдруг захочу, скажем… даже не знаю… ВЫБРАТЬСЯ ОТСЮДА ЖИВОЙ?!!

Я горько усмехнулась и заложила непослушную прядь за ухо.

А ведь предупреждали. И Терон перед самым ритуалом строго наказывал быть тише тумана и ниже плесени. И бабуля все время предостерегала от выходок, подобных той, что в детстве провела для меня краткое знакомство с этим недружелюбным миром. Правда, никто в то время и подумать не мог, что однажды я захочу вернуться сюда добровольно.

Я сдавила каменную ручку двери и прислонилась к последней лбом.

Разумеется, бабушка Ирга здесь ни при чем. Никто не виноват, что мне не хватило ни знаний, ни опыта, ни самообладания следовать простым и крайне бесхитростным правилам этого мира, из-за чего я едва не стала перекусом в местном питомнике еще в самом начале пути. Да и то этого не произошло только лишь благодаря одному не в меру горделивому фамильяру.

— Сеймур, — тихонько простонала я, закусив губу. — Надеюсь, у тебя все хорошо.

Я на секунду сосредоточилась на солнечном сплетении и представила золотистую струну-связь.

— Convoro res Seimoure, — без особой надежды прошептала я и обернулась.

Комната по-прежнему была пустой. Сжав кулаки, я с силой саданула по каменной стене.

— Чего стучишься? Не выпускают?

Я испуганно отпрянула от двери и застыла, боясь спугнуть едва зародившуюся призрачную надежду. Но незнакомый девичий голос быстро развеял мои иллюзии и вернул к реальности. Понурившись, я медленно развернулась и взглянула на торчащую прямо из двери незнакомую, с всклокоченной золотисто-рыжей шевелюрой голову, что зависла примерно в метре над полом, оставив все свое тело по ту сторону комнаты.

— Так, значит, это ты та самая Рябина, которая ведуну сопаток навешала? — снова поинтересовалась голова, полностью проигнорировав и свои предыдущие вопросы, и отсутствующие на них ответы, и мое разочарование.

— Ничего и никому «та самая» не вешала, — тут же открестилась я от всех составляющих, предложенных незнакомкой.

Особенно подозрительными мне показались «сопатки», их устройство и назначение. А еще расположение оных на седопатлатой душонке.

— А я все жду-жду, когда ты выйдешь, — несмотря на мое красноречие, голова не теряла надежды установить со мной контакт. Хотя с таким же успехом она могла разговаривать и с дверью — из-за ее внезапного появления мои мысли пребывали в ошалелом хаосе.

Видно, голове в голову закралась та же мысль. Потому как секунду спустя, шмыгнув длинным острым носиком, голова хмыкнула и, выплыв из-за двери, предстала передо мной в виде худенькой и строгой на вид девочки-подростка в довольно потрепанных грязных джинсах и безразмерной потертой байке бледного песочного цвета.

— Ты меня понимаешь? — девочка сложила руки за спиной и, слегка склонившись, с любопытством уставилась на меня. Растрепанные волосы едва заметно затрепетали на несуществующем сквозняке. — Или ты из Заблудших?

— Нет, — для пущей убедительности покачала я головой, хотя понятия не имела, что собой представляют эти «Заблудшие». Очень даже возможно, что как раз они и происходили из рода тех самых «сопаток». Но уточнять я не рискнула. — Я из нашедшихся.

Девчонка округлил глаза.

— Меня этот ваш белобрысый, как бишь его там, нашел, — пояснила я свою откровенно не самую лучшую шутку и сжала кулаки: от одного лишь упоминания о среброволосом ведуне, уничтожившем мою единственно возможную связь с мамой, в груди снова вспыхнуло пламя негодования.

— Риден, — понимающе кивнула гостья и поправила сползавшую с плеча байку, что была ей явно не по размеру. — Он здесь самый лучший по поиску Заблудших и единственный Страж, кто чует Асуров.

— Кого? — удивленно переспросила я, вспомнив, что именно этим непонятным словом обозвал меня белобрысый, едва повстречав возле того злополучного утеса.

— Душу, что может возвращаться под луну.

Я затаила дыхание: так-так, это уже интереснее. Не знала, что такие существуют. Нет, ну я вроде как тоже могу и рассчитываю вернуться. Если не прохлопаю время возвращения, разумеется. Но между мной и обитателями Дартада есть одна существенная разница: я все еще жива!

И вот как раз об этом местным знать было совершенно ни к чему.

— А, нет, я самая обыкновенная душа, — поспешила заверить я собеседницу. — Мертвее не найдешь.

Девочка смешно наморщила носик и вдруг посерьезнела.

— Это хорошо, — кивнула она так важно, словно только что одобрила мне, по меньшей мере, возвращение в подлунный мир.

— Хорошо, что мертвая? — на всякий случай уточнила я.

— Хорошо, что не Асур, — немного раздраженно поправила гостья и понурилась, точно согбенный долгой и тяжелой смертью старец.

Мне стало неловко за свои бестактность и скудоумие, но отступать я не собиралась: у меня ведь припасено еще столько каверзных, способных отравить не одну беседу, вопросов!

— А почему хорошо? — уточнила я, внимательно заглянув в ее поблескивающие янтарными искрами глаза. — Что не Асур.

Собеседница, слегка склонив голову, ответила долгим многозначительным молчанием.

— Потому что Асуров здесь не терпят, — очевидно, не разглядев в моих глазах ни единого проблеска светлой мысли, все же снизошла до ответа она и, заговорщицки понизив голос, жестко припечатала. — И всегда сдают демонам.

Это откровение застало меня врасплох; по спине прошелся рой ледяных мурашек. Нет, определенно, никому из местных обитателей не нужно знать о том, что я Асур. О том, что не Асур, впрочем, тоже.

— Ты чего, испугалась? — девочке, очевидно, надоело ждать, пока мои мысли соизволят обрести смысл, и она широко улыбнулась. — Да не бойся, Асуров здесь не держим.

— Я и не боюсь, — встрепенулась я и, подбоченившись, поспешила перевести тему в более живое и приятное русло. — А тебя как звать-то?

— А, ну, — почесала она в затылке и рассеянно огляделась. — Лисия я.

— Лисияя? — теперь уже затылок почесала я, да только это не сильно помогло. — Чудное имечко.

— Лисия. Обычное имя, — помрачнев, поправила девчушка и нетерпеливо потопталась. — Идем уже, покажу, что и как здесь принято.

И она без лишних слов цапнула меня за руку и поспешила в коридор. Прямо сквозь дверь. Ну а я просто прямо — и в дверь! После чего гулкий треск и отборные ругательства красочно описали все, что я думаю о духах, дверях и Дартаде в целом.

— Прости, — неискренне повинилась моя провожатая, снова просовывая голову в комнату, — совсем забыла, что ты из новопреставленных и еще не закончила переход, — в ее глазах заплясали лукавые смешинки а-ля «давай повторим».

— Забыла она, — пробубнела я себе под курносье, растирая ушибленное плечо. — На кой вам вообще двери и стены, если вы ими не пользуетесь?

— Иллюзия жизни, — вдруг посерьезнела Лисия. — Кто-то называет это ностальгией по оставленной жизни, кто-то — игрой в вечность. Ну а кому-то просто подавай личное пространство, — недовольно фыркнула девочка и одним щелчком пальцев отворила дверь, впрочем, больше не рискуя хватать меня за руку. — Мы все здесь в подвешенном состоянии. Отвергнувшие жизнь прошлую, неспособные перейти в жизнь будущую, застрявшие между мирами — мы просто существуем вне времени и бытия, блуждая в вечном поиске проблеска надежды во мраке забвения.

Я тихонько шла за шаркающей, точно замшелая бабулька, девочкой, которая таковой вовсе не была: внешне озорная и беззаботная, Лисия, очевидно, носила на себе тяжкое бремя не единого десятка прожитых жизней.

— Вот как, — протянула я, совершенно не представляя, что мне следует спросить дальше.

— А какая у тебя история? — не стала тянуть Сеймура за усы Лисия и уставилась на меня с любопытным взглядом. — Почему ты здесь застряла?

— Так вышло, — брякнула невпопад я и скрестила руки на груди. Как на грех, после такого неожиданного вопроса весь мой набор острословия и зловредности скрутился в узел косноязычия.

Лисия хмыкнула, но от комментариев воздержалась. А я задумалась.

Разумеется, я понимала, что рано или поздно подобного рода вопросы меня настигнут. Не от Лисии, так от того же Управляющего.

За всеми злоключениями «заселения» в Дартад, я немного упустила из виду основную цель моего прибытия в Закраину. И да, я все еще даже про себя называла это «прибытием», а никак не «попаданием». Хотя бы потому, что я все еще рассчитывала при первой же возможности отсюда уйти.

Но сперва было бы неплохо придумать историю своего перехода в Закраину. Раз уж здесь нашлись те, кого это действительно интересует.

Так, какая там была основная причина преждевременной кончины у колдунов? Проклятие? Слишком сложно. Ошибки и просчеты в рецептах отваров и эликсиров? Лучше, но это еще постараться надо, чтобы своим же варевом отравиться! Прибит собственным помелом? Оригинально, конечно, но до чего же унизительно! Впрочем, это все же лучше, чем, будучи случайно запертым в своем же собственном сундуке, помереть от страха темноты. Помнится, был такой случай в Ковене…

— Столовая! — звонко прервала мой полет фантазии Лисия и, моментально обратившись в прежнюю непоседу с лукавым прищуром, кивнула на помещение, которое скорее напоминало заброшенный склад всякого хлама и забытых вещей, нежели обычную в земном понимании комнату для приема пищи.

— Вот это вот? — я недоверчиво ткнула пальцем в комнатушку, чьи размеры были скромными даже по меркам усопшего. — И что… вы едите? — моя фантазия забилась в судороге, пытаясь представить не только пищу, но и сам процесс.

— Много чего, — пожала плечами Лисия; в ее глазах заплясали хитрые чертенята. Тем подозрительнее это выглядело, когда она вдруг нырнула в черный зев поворота с каменной лестницей, круто уводившей куда-то вниз. Немного потоптавшись на месте, я неохотно последовала за ней. — Что найдешь или поймаешь — все твое! Насекомых, пыль, грибы, — она махнула рукой на стены, и я поежилась, узрев на стене уже знакомые пульсирующие грибы. Исходивший от них тусклый, уныло-желтоватый свет, был, как я поняла, единственным источником освещения в стенах этой богиней забытой темницы.

— Если ты была вегетарианкой, могу еще плесень предложить, — продолжала радовать разнообразием местного меню Лисия, — у нас ее хоть ложками ешь. Кстати, как раз о них, — девочка резко остановилась, отчего я едва успела вильнуть в сторону, чтобы избежать столкновения.

— Кстати о ложках? — уныло переспросила я, запоздало вспомнив, что как раз столкновение со здешними обитателями — это последнее, чего стоит опасаться. По крайней мере, в буквальном смысле.

— Кстати о плесени, — безапелляционно поправила меня провожатая, кивнув на выщербленные стены длинного подвального коридора, практически полностью облепленные грязно-серой пушистой субстанцией.

— Я не голодна, — запротестовала я, стараясь держаться как можно дальше от стен, от которых веяло холодом и сосущей пустотой.

Такая же пустота, судя по ощущениям, образовалась и в моей груди, отчего стало безмерно тоскливо. Бесплотное тело враз налилось странной тяжестью.

— Вот и замечательно, — кивнула Лисия, не обращая внимания на мой страдальческий вид. Затем она протянула руку прямо сквозь стену и, ухмыльнувшись, извлекла оттуда вполне себе заурядные половую тряпку и ведро и протянул сей застенный клад мне. — Значит, сможешь сразу приступить к работе.

Я скептически выгнула бровь.

— Это твое первое поручение, — пояснила непоседа и нетерпеливо потрясла поломойным инвентарем у меня перед носом. — Ты же хотела помочь? Так вперед!

— Этим? — я презрительно кивнула на тряпку, а затем — на бесконечные застенки бесконечного лабиринта. — Проще все тут сжечь.

— Это на твое усмотрение, — благосклонно кивнула Лисия и поскребла ногтем по сырой каменной кладке. — Главное, чтобы здесь было чисто.

— Да что за издевательство?! — взорвалась я, решив, что шутка несколько затянулась. — Разве для этого у вас нет специальных духов или там… Да вы же сами духи! — новая догадка открыла всю несуразность данного мне первого поручения. — Какая вам разница, как и в чем вы живете? Потому что вы не живете вообще!

Однако девочку, похоже, совершенно не впечатлили ни железные доводы, ни здравая логика, ни моя пламенная, насквозь ими пропитанная, речь.

— Разве Управляющий не велел тебе слушать ведуна? — меланхолично уточнила Лисия.

— Морта? — я чуть не задохнулась от возмущения. — Так, выходит, это белобрысого поручение? Ну, разумеется! — хлопнула я себя по лбу. — Кто б еще мог до такого додуматься?! И чего он не сообщил о поручении лично? Побоялся? — я победно вскинула голову, живо представив его лицо в отметинах моего собственного производства.

Которые тут же захотелось разнообразить и приумножить.

— Потому что у него есть свое поручение от Алджеро, — тем же спокойно-философским тоном ответила девочка и умостилась на ближайший камень. — Сегодня новый рейд, и у него прибавилось незапланированной работенки.

— У-у, надеюсь, ему там тоже придется что-нибудь драить, — мстительно буркнула я и взялась за тряпку.

Да вот только не тут-то было! Едва я занесла обтирочное орудие над злополучной стеной, как плесень, ощутив прямую угрозу, тут же дала деру, словно заправские лохматые клопы-переростки. Меня передернуло, и я вопросительно уставилась на девочку.

— Что? — Лисия, очевидно, ничего не имела против ползающей по стенам плесени.

— Оно живое, — выразительно пояснила я и снова потрясла тряпкой в воздухе. Издав нечто среднее между комариным писком и шипением ежа, плесень ускорилась в животном желании укрыться в спасительных влажных расщелинах.

— Живых здесь не водится, — со всей серьезностью, на которую была способна, доверительно сообщила девочка, чем вызвал у меня подспудное желание засунуть ее в одну из заплесневелых расщелин. — Впрочем, будь я на ее месте, — она кивнула на один островок, который отчаянно крался у самого моего носа к ближайшей трещине, — я бы тоже пыталась уползти. Таких чистильщиков еще поискать! — хохотнула она.

Это почему-то меня задело, и я, скомкав злополучную ветошь, бросила ею в неугомонную шутницу.

Быстро увернувшись, Лисия ловко подхватила тряпье и нахмурилась.

— И куда ты собралась?

— Наверх, — без обиняков сообщила я, подходя к лестнице. — Свое задание я выполнила, — я окинула взглядом стены, которые явно вздохнули с облегчением, избавившись от большей части плесени. — Ну, или почти. Остальное скоро тоже уползет, просто держи тряпку на виду. А мне некогда с этой блажью водиться.

— А ты куда-то спешишь? — заинтересовалась Лисия, и я, преодолев первую ступеньку, застыла. — Это там, в подлунном мире, вы, люди, все время куда-то бежали, страшась не успеть. Но здесь все иначе: нет времени, нет начала и конца. Нет великого замысла и нет смысла, — я медленно развернулась и вздрогнула, поймав серьезный взгляд собеседницы. Ее лицо посерело, черты лица заострились. На миг мне снова показалось, что она стала старше по меньшей мере на пару веков. — Тебе больше не нужно никуда стремиться. Не нужно притворяться, не нужно играть. Здесь ты можешь просто быть. Это великая свобода… от самого себя. Кто-то этим наслаждается, другие же, — девочка понурилась и обняла себя за плечи; ее глаза обесцветились, — потеряли то единственное, ради чего жили. И свобода Дартада стала теперь для них не более, чем вечным заточением.

Ее слова, насквозь пропитанные покорным смирением и ядовитой верой в непреложность загробной истины, вызвали во мне гремучую смесь горького сочувствия и отторжения.

— А ради чего жила ты, Лисия? — невольно вырвалось у меня, хотя я прекрасно понимала, что едва ли получу ответ на довольно личный вопрос.

Но я не могла не спросить. Не знаю, зачем. Возможно, любопытства ради. А может мне захотелось хоть как-то приободрить и поддержать одинокую душу, что в этом странном мире стала едва ли не единственной, кто не смотрел на меня с презрительным пренебрежением.

— Ради семьи, — вдруг ответила девочка и закрыла глаза, словно представив себе свою прошлую жизнь. — Моя цель и мое единственное желание — это семья и ее благополучие. Я вознесусь к небесам, провалюсь сквозь землю, умру и воскресну, продам душу демону, но сделаю все, чтобы она жила долго и счастливо, — глаза Лисии вдруг озарились сочной зеленью умытой дождем травы; ее плечи расправились, а лицо стало взрослее, красивее. Сказать откровенно, я даже немного залюбовалась представшим передо мной образом прекрасной девушки и совершенно позабыла, где я и почему здесь нахожусь. — Я всегда буду оберегать ее покой и сон, исполнять все ее прихоти и желания. Положить к ее ногам свою жизнь — настоящее счастье для меня.

Признаться честно, от последних фраз мне стало немного не по себе. Такая всеобъемлющая любовь и непоколебимая преданность достойны искреннего уважения и не могут не вызывать восхищения. Но почему-то вызывали только тревогу и сочувствие. В сладко-пленительных речах о любви отчетливо проскальзывала ядовитая усмешка раболепного поклонения, а беззаветная преданность отдавала горечью настоящей одержимости. Мне до ужаса захотелось вступить в спор, но я не нашла в себе сил пошевелиться и прервать ее монолог, напомнив тем самым о себе, как о невольной участнице чужой истории.

— Она — все, что у меня было и есть, — в голосе Лисии внезапно скользнула угроза, от которой у меня на секунду перехватило горло и что-то сжалось в груди. — И я никогда и никому не позволю встать на пути ее желаний, — девочка вперила в меня полный ненависти взгляд.

От этого неожиданного заявления я потеряла не только дар речи, но и плесень, которой, как выяснилось, последние минут десять усердно натирала стену.

— Даже не сомневаюсь, — видит плесень, мне стоило огромных усилий взять себя в руки и с достоинством выдержать ее тяжелый взгляд. — Извини, конечно, но… мы все еще о твоей семье говорим? — сделав акцент на слове «семья», я скрестила руки на груди и прищурилась.

Уж не знаю, как со стороны звучал мой голос, но Лисию проняло. Она вдруг часто заморгала и огляделась, точно приходя в себя после долгого и мучительного сна.

— Что-то меня занесло. Я не то имела в виду, — совершенно искренне повинилась она и виновато улыбнулась. И снова вдруг стала тем милым и забавным подростком, которым предстала передо мной при первом знакомстве. — Просто хотела сказать, что… — и она умолкла, смущенно взлохматив копну огненных волос.

Вот только взгляд ее стал абсолютно пустым.

— Ты очень любишь ее… свою семью, верно? — я невольно запнулась, но решила не уточнять, кого именно могла упоминать Лисия в своей пламенной речи. Мое шестое чувство в виде пятой точки отчетливо кричало о том, что лезть в чужие семейные тайны крайне чревато болезненными последствиями.

— Люблю, — так просто ответила Лисия, что я мысленно вздохнула с облегчением.

И, собрав остатки смелости, я задала самый важный для меня вопрос.

— А ты не пыталась… ну, не пробовала вернуться? — и с надеждой и нетерпением посмотрела на девчушку, предвкушая услышать самые мыслимые и немыслимые способы отсюда уйти.

Вот только к единственному ответу я оказалась не готова! А если точнее — к встречному вопросу.

— Куда? — в голосе собеседницы послышалось удивление. Нет, скорее даже недоумение! Искреннее, неподдельное. И настолько удручающе откровенное, что в моей груди что-то сжалось от жутко неприятного открытия: эта душа больше никуда не стремилась.

— Обратно. Домой, — неуверенно пояснила я, не желая терять даже толики призрачной надежды. — К семье.

— Домой, — по лицу Лисии пробежала хмурая тень, а в глазах мелькнул испуг. А затем испуг сменился сожалением — и это было еще хуже! Грустно улыбнувшись, Лисия покачала головой, а потом вдруг подошла и взяла меня за руку. — О, дорогая. Так ты все еще…

— Что? — машинально задала я вопрос, ответ на который мне явно не понравится. — Что я еще?

— Ты все еще испытываешь тоску по дому, — прошептала она очевидную вещь с такой горечью, что мне стало не по себе. — И все еще надеешься вернуться.

Пытаясь переварить услышанное, я оторопело уставилась на Лисию. Конечно, надеюсь, а как же иначе?! Это же очевидно и понятно любому…

К горлу подкатил плотный ком: не любому. И не очевидно. По крайней мере, не ей. И, видимо, никому из обитателей Дартада. Кроме меня.

Мне стоило огромных усилий взять себя в руки.

— Это разве не естественное желание любого, кто попал сюда? — собрав остатки самообладания, спросила я.

Лисия посмотрела на меня почти с жалостью.

— Не в Дартаде, милая, — рот девушки изогнулся в горькой усмешке. — В Дартаде нет никаких желаний. И надежд здесь тоже больше нет. Ни чувств, ни эмоций… Ничего!

— Ничего, — повторила я, ощутив дикое желание взвыть от тоски и рвануть из этих гнетущих стен на волю.

— Пойми, — мягко произнесла Лисия, — отсюда нет возврата. Да, бывает, в Закраину проваливаются живые. И да, некоторым удается вернуться. Но лишь в том случае, если душа не перейдет за черту приграничья Закраины. Но такие, как мы, — она крепко сжала свои плечи, — провалившиеся в самые недра Закраины, да еще застрявшие в Дартаде… нам надеяться не на что. И чем скорее ты это примешь, тем быстрее отпустишь пустые чаяния. Избавишься от земных чувств, которые здесь несут только боль.

— Земных чувств… Но ты ведь чувствуешь любовь к семье, не так ли? — зацепилась я за, как мне показалось, последнюю ниточку надежды.

— Это не чувства, а лишь память о них. Не более, — покачала головой Лисия. А потом внимательно на меня посмотрела. — Но я могу помочь тебе.

Я застыла в нерешительности. Она что-то знает? Догадывается? Застигнутая врасплох, моя фантазия быстро ретировалась — к подобному вопросу не была готова даже она.

Мою грудь моментально наполнили растерянность и въедливый, жалящий испуг. Я не знала, как реагировать, что говорить. Не знала, союзник он мне или недруг. И можно ли вообще в Дартаде с кем-либо дружить.

И я попробовала это выяснить.

— Помочь… с чем? — осторожно спросила я.

— Помочь тебе освоиться здесь, — ответила Лисия и пожала плечами, мол, очевидно же.

— Освоиться, — разочарованно протянула я и потянулась к колье под мантией. — Понятно. Местный Управляющий мне тоже что-то такое обещал.

— Управляющий, — бесцветно повторила Лисия и посмотрела на меня почти с жалостью. — Он поможет.

— А что не так? — с вызовом спросила я, несмотря на то, что ответ знать категорически не хотелось.

Лисия посмотрела на меня пустым взглядом, а потом вдруг ткнула пальцем мне в грудину.

— Тот, кто подарил этот оберег, тебя очень любит, не так ли?

Я удивленно моргнула, и моя рука вновь непроизвольно коснулась подвески. Неужели эта девочка сумела разглядеть силу колье? Местные и такое умеют?

— На тебе яркая печать защиты, — завидев мое смятение, пояснила Лисия. — Такое бывает лишь у душ, которых очень любят и часто вспоминают. Достаточно редкое явление… любовь, — совсем тихо добавила она и улыбнулась своим мыслям.

Я застыла в нерешительности, продолжая машинально поглаживать оберег. В памяти вновь заискрились теплые осенние деньки, полные звонкого смеха, обволакивающего теплом предзакатного солнца и терпкого, едва уловимого в посвежевшем воздухе, аромата созревших ягод.

— Рябина?

— Да, — тихонько ответила я на чей-то зов. Крепко сжала колье, почти физически ощущая чье-то незримое присутствие. Теплое, уютное… родное.

Совсем как дома.

— Рябина.

— Я здесь, — одними губами прошептала я всплывшему в памяти образу улыбающейся Али.

А еще маме, приветливо машущей за резной калиткой, увитой цветущей медуницей и виталой. И даже горделивому Сеймуру, чьи внимательные глаза разожгли в душе искры надежды на скорое, долгожданное воссоединение.

У Сеймура, оказывается, такие красивые сапфировые глаза!

— Рябина!!

Застигнутая врасплох прямо посреди искусного переплетения из фантазий и воспоминаний, я не сразу сообразила, что вместо нежного осеннего аромата пытаюсь вдохнуть гнилостно-прелый запах Дартада.

— А? — я вопросительно уставилась на Лисию. Та, в свою очередь, одарил меня непонимающим и даже немного напуганным взглядом. — Чего?

— Ты… ты о чем сейчас думала?

Я потерла виски, силясь вспомнить детали, от которых в груди нещадно жгло. Почему-то в этот раз воспоминания о доме были необычайно яркими, живыми, обжигающе важными. И стремительно ускользающими прочь, словно туман поутру.

Я поморщилась: массирование висков совершенно не помогало. Впрочем, как и пристальный подозрительный взгляд Лисии.

И я отпустила чарующий мираж.

— Уж точно не о плесени, — ответила я, окончательно вынырнув из светлых воспоминаний в унылую реальность.

И только сейчас ощутила странное тепло в правой ладони.

Хмуро осмотрев теплый рисунок рябин на запястье, я невольно взмахнула ладонью, но, поймав недоуменный взгляд Лисии, быстро спрятала руку под мантию. Нацепив невинное выражение лица, я отвела взгляд — и изумленно застыла.

За тот короткий промежуток времени, что я пребывала в плену воспоминаний, подвал преобразился до неузнаваемости. Вместо редких островков не успевшей скрыться серой плесени на стенах вовсю цвели лужайки с крохотными полевыми цветами и изумрудной сочной зеленью. В воздухе пронзительно запахло влажной весенней свежестью.

— Болотный чертополох! — восхищенно вздохнула я и протянула руку к стене. Ближайший «цветник», словно ласковый кутенок, тут же подполз поближе и доверчиво оплел мою ладонь молодым побегом. — Почему ты сразу не сказала, что так можно было?

— Потому что… так нельзя! — воскликнула ошалевшая Лисия и зачем-то принялась сдирать со стен цветущую плесень. Последней это не понравилось, и она не преминула вцепиться в голую ладошку Лисии острым шиповидным отростком. — Ай! Бесово болото!

— Ого, ты и ругаться умеешь? — умилилась я, глядя на взъерошенную и раскрасневшуюся девчонку, именно в этот момент как никогда похожую на обычного подростка, чья жизнь далека от загробных правил и забот и которой не чужды детские шалости и их же последствия. — А неча сорняки совать, куда не просят! — серьезная мина на моем лице с трудом одержала верх над искренней улыбкой.

— Так до тебя все нормально было! — огрызнулась Лисия, прижав ужаленную длань ко рту. — Что у тебя за магия такая? Впервые такое в Дартаде вижу!

Я застыла: вот же! Я снова забылась, и моя магия опять вышла из-под контроля! Да чтоб ее!

— Ой, да брось, — я попыталась придать своему лицу самое невинное и всякуфигнювидавшее выражение. — Если ты привыкла к ползающей плесени и живому полу — то это, — я развела руками, — тебя точно не должно удивлять.

— Живому полу? — удивленный взгляд Лисии мне почему-то совершенно не понравился, и я внимательнее вгляделась в темноту, что клубилась живым маревом аккурат за спиной девочки.

— Ну, да, — уже немного осторожнее пояснила я и попыталась непринужденно махнуть ладонью куда-то за плечо собеседницы. Судя по расширившимся от ужаса глазам последней, вышло неудачно. — Тоже, скажешь, до меня такого не было?

— Не было! — голосом, пропитанным легкими нотками истерики с заметным шлейфом паники, бросила Лисия и поспешила отскочить подальше от возможной катастрофы. Вглядевшись в темноту сырого камня позади себя, она недовольно фыркнула. — Не смешно.

— Ни капли, — согласилась я, прищурилась и подошла вплотную к клубящемуся мраку.

Я готова была поклясться, что всего секунду назад узрела там два до боли знакомых голубых огонька. Правда, говорить о своем видении и без того напуганной Лисии было выше моей совести.

И гораздо, гораздо ниже врожденной зловредности.

— Просто показалось, — пожала я плечами, повернулась к девочке и зловеще улыбнулась. — Подумаешь, у плесени глаза выросли.

Вовсю отыгравшись за неудобные вопросы, я обрела утерянную было решимость и даже ощутила в груди знакомое тепло пробивной уверенности.

А еще теплое, мягкое прикосновение к руке.

Икнув от неожиданности, я испуганно вцепилась в плечо Лисии. Та, в свою очередь, икнула в ответ, отскочила прочь и, зашипев, устремилась прямо к лестнице, оставив меня разбираться с незадачливой нечистью наедине.

— Бесстрашие и мужество только по праздникам? — невесело хмыкнула я, хотя у самой крик ужаса встал поперек горла.

Поборов храброе желание рвануть вслед за девочкой, я осторожно повернулась к злосчастному углу, в котором снова зажглись лазурные искры чьих-то любопытных глаз.

Я застыла в нерешительности. Не сказать, чтобы мой инстинкт самосохранения был в восторге от мерцающих во мраке любопытных глаз, да вот только… что-то в этих теплых притягательных огоньках необъяснимо манило к себе.

— Ну и чего ты там застряла? — заставил меня вздрогнуть грозный голос Лисии. — Пошли уже поскорей отсюда!

— А как же уборка? — бросила я через плечо вопрос, ответ на который мне был совершенно до плесени — я, точно зачарованная, вглядывалась в чьи-то глаза. — Не боишься, что белобрысый узнает, что ты наплевала на его поручение? Не хватало еще, чтобы он нас за это послал еще куда-нибудь… Интересно, а здесь есть уборные?

— У белобрысого есть несколько вариантов развития событий, — раздался за моей спиной холодный мужской голос, от которого мне стало куда страшнее, чем от притаившейся в углу сущи.

Я резко выпрямилась и, развернувшись, обнаружила мою храбрую провожатую рядом с собой: Лисия усердно делала вид, что не замечает на себе двух пристальных недовольных взглядов.

— И нет, — Морт почему-то решил, что каждый из заданных мной вопросов нуждается в полном и всестороннем ответе. Он перевел взгляд на меня, — уборных в Дартаде нет.

Я сцепила зубы, чтобы не ругнуться: легок на поминках! Нюх у него, что ли, на ситуации, где он совершенно не к месту?!

— Это… воодушевляет, — я попыталась улыбнуться, но пронизывающий безэмоциональный взгляд мужчины лишил меня последних крох уверенности.

— Что вы здесь делаете?

— Убираемся, — пожала я плечами, словно это не по моему плечу сейчас ласково змеился оживший побег плесени. Я досадливо щелкнула ногтем по зеленой веточке. — Как ты и велел. А что? — тут же с вызовом бросила я обратный выпад и подошла к мужчине, заслонив собой Лисию.

Судя по недоуменному взгляду Морта, мужчина несколько иначе представлял себе не только поручение, но и процесс его исполнение. Он бросил вопросительный взгляд на скуксившуюся за моей спиной девочку, продолжающую истово мять мою мантию.

— А что я? — не выдержала молчаливого напора Лисия и поспешила встать передо мной. — Управляющий велел мне, — она осеклась и, отойдя от меня на пару шагов, продолжила, — велел нам заняться уборкой. И даже слушать не стал о том, чтобы мне… нам дать нормальнее задание вроде переправы или там учета. Да хотя бы обычный прием! — эмоционально размахивая тряпкой, Лисия явно вошла в раж. Цветущие кустики привычно бросились врассыпную, цепляясь побегами за кладку, точно огромные мохноногие пауки — за паутину. Это зрелище вызвало у Ридена неподдельное изумление, переходящее в замешательство. — Кто ж знал, что она такая неумеха! — фыркнула Лисия, взмахнув тряпьем прямо над нашими головами.

Напрасно она это сделала. Не выдержав эмоционального давления, один из «пауков» ускорился, но, запутавшись в собственных побегах, поскользнулся и с отчаянным писком устремился прямо на макушку Ридена.

В подземелье повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь тихим шорохом в трещинах да слабым писком извивающейся в седой шевелюре мужчины плесени с забавным всклокоченным гребешком. Зрелище то еще: ни дать ни взять — паук, запутавшийся в своей же паутине!

Я едва удержалась, чтобы не прыснуть, но взяла себя в руки и потянулась к несчастной плесени, в неудачах которой чувствовала и свою вину.

Однако не успела я коснуться цели, как мужчина резко отшатнулся и выпрямился, едва не припечатав несчастного «волосяного» узника в потолок, а затем схватил меня за руку. Я так и застыла, не в силах ни пошевелиться, ни что-либо сказать.

Новая тишина уже не была звенящей. Скорее, гнетущей и полной недоумения.

— Я хотела смахнуть его, — озадаченно пояснила я, ощущая на своей ладони сильную хватку его холодных, цепких пальцев. Лезть в седые волосы резко расхотелось. — Но если нравится, можешь оставить себе. Будет в качестве домашнего питомца. Тем более, что у вас много общего, — добавила я, совершенно не подумав.

Впрочем, если бы даже и подумала, результат был бы примерно таким же — с людьми, вызывающими одну лишь неприязнь, я не шибко обходительна. С духами, впрочем, тоже.

Риден, к его чести, и бровью не повел. Точнее, повел, но этим и ограничился, продолжая бездумно рассматривать мою захваченную кисть. А вот у Лисии весьма некстати возникли уточняющие вопросы.

— Это в каком же месте у них много общего-то? — девочка явно побаивалась ведуна, но сдержать любопытство была не в силах.

Тут, признаться, я немного растерялась. И под удивленным взглядом Морта даже слегка оробела. Потому как показывать, в каких местах у белобрысого и плесени есть сходства, в мои планы совершенно не входило. Да и вовсе не это я имела в виду, Лисия, лярва тебя задери!!

— Показала бы, да неприлично, — буркнула я, избегая смотреть ведуну в глаза. — Можно?

Риден моргнул, словно опомнившись, и наконец-то отпустил мою руку. А затем, вспомнив о незваном подселенце, быстрым движением смахнул злокозненную плесень со своей шевелюры — и прямо мне на плечи! Плесень, поприветствовав новый дом бодрым писком, шустро нырнула мне за ворот.

— Ой-оргх-ха! — резко выдохнула я от неожиданности, согнулась и завертелась волчком, попутно расстегивая мантию и рубашку и поминая всех почивших рода Беловолосой Погани. — Ты зачем это сделал? Ай-яй, щекотно.

— Да не вертись ты, — Лисия подскочила настолько близко, насколько позволяли мои разрубающие воздух руки. — Я ничего не вижу!

— А нечего тут смотреть! — выщерилась я и, вспомнив о приличиях, попыталась запахнуться обратно в мантию, которую в порыве негодования сама же едва не сняла. — И руки — брысь!! — я со всего маху огрела чью-то бесцеремонно скользнувшую по талии ладонь. — Нечего сорняки распускать, Лисия, говорила же!

— А я тут при чем? — засопела девочка совершенно с другой стороны, и в мою голову тут же закрались нехорошие мысли.

Я медленно обернулась, хотя и без того догадывалась, что увижу. И даже приготовилась к полному возмущения и неприязни взгляду, но получила лишь удивление и… растерянность?

Вместо этого, чтобы буравить меня своими блеклыми, насквозь пропитанными бесстрастной невозмутимостью, очами, Морт просто стоял и задумчиво потирал отбитую мною ладонь. В которой, к слову, уже вовсю шевелила усиками-побегами пойманная плесень.

Невольно вспомнив, с какой легкость ведун пригвоздил меня в прошлый раз к двери, я поежилась от нехорошего предчувствия.

— Я не хотела, — в густой тишине подвала прозвучали мои нечаянно озвученные мысли. — Неужели больно?

— В Дартаде никто не чувствует боли, — ровным голосом ответил мужчина. — По крайней мере, в привычном для живых ее понимании, — тут он осмотрелся вокруг, будто что-то вспомнив, и кивнул на лестницу. — Вы не должны здесь находиться. Поднимайтесь.

Я окинула мужчину хмурым взглядом: раскомандовался! Но сколь сильно мне не хотелось подчиняться ненавистному Стражу, еще сильнее хотелось поскорее убраться из этого странного подвала.

К счастью, дилемма моя была недолгой.

— Вот ты где! — громкий женский голос позади Ридена заставил меня снова вздрогнуть. Уже в который раз. — А вы что здесь делаете? — в голосе Тары, обнаружившей других посетителей подвала, скользнула смесь недоумения и досады. Большой старинный фонарь в ее руке с едва теплящимся фиолетовым огоньком раздраженно качнулся и чуть не погас.

— Я здесь по ложному поручению, — не преминув воспользоваться возможностью поддеть Стража, отчиталась я и ткнула пальцем в соподвальников. — А эти двое — просто нюхают воздух.

Глаза девушки сначала обратились в мою сторону, а затем подозрительно сверкнули на остальных присутствующих. В частности, несчастной плесени в руке Ридена внимания досталось больше всех остальных — брови Тары от удивления поползли на лоб.

— Я решила присмотреть за новенькой и все ей показать, — нашлась Лисия и важно кивнула. — Просто я не знала, что она уже под вашим присмотром, — все еще старательно избегая моего мстительного взгляда, девочка вежливо склонила голову перед Тарой.

После этих слов взгляды, направленные на Морта, увеличились вдвое. Лисия глядела на него с подобострастным почтением, Тара — с удивлением. Ну а я уже по привычке прожигала в нем дыру презрения. Один только Риден ни на кого не смотрел. В его бесцветных глазах не отразилось ни единой искры эмоций или сопричастности к происходящему, одно лишь равнодушие.

— Уже ушли? — коротко спросил он Тару, глядя куда-то мне за спину.

— Еще не приходили, — смахнув недоверчивое изумление, твердо ответила девушка и протянула мужчине фонарь. — Почему-то передумали. Оно и к лучшему — нам больше некого им показать.

— Очень не похоже на Легион, — нахмурился Страж, аккуратно перекинул несчастную плесень на другую ладонь и бережно поцепил ее на стену.

А затем вынул из-под плаща небольшую, с ладонь, бутыль и аккуратно капнул пару капель тягучей небесно-голубой жидкости прямо на огонек. Фонарь тихо затрещал и моментально ожил, осветив всех присутствующих ярким фиолетовым светом.

— Если узнаешь причину их решения, сразу же мне скажи, — попросил мужчина, возвращая фонарь девушке. Бутыль с потертым и потемневшим, но знакомым узором заостренного валькнута он аккуратно вернул во внутренний карман плаща. — Сдается мне, здесь не обошлось без Высшего.

— Как скажешь, — важно кивнула Тара, и я фыркнула: подлипала!

К своему великому сожалению, фыркать беззвучно моя истекшая на двадцатом закате лет жизнь меня так и не научила. Поэтому я получила два недоумевающих и один затылочный взгляды. И тут же попыталась свалить вину на подвальную сырость, разразившись вполне себе натуральным кашлем. Да только, похоже, это не сработало.

— Здесь холодно, — буркнула я, поскольку натужный кашель стал напоминать натужные всхлипы. А чуть позже и вовсе пришла запоздалая мысль о том, что говорить о холоде бесплотной душе как-то не пристало. — Если ко мне и подвалу больше нет вопросов, тогда вопрос есть у меня: у кого я могу поинтересоваться, как обстоят дела с поиском моего венчика? — и я вопросительно уставилась на Тару.

— Не знаю, душенька, — качнула головой Тара и вперила в меня пристальный взгляд. — Это не мне было поручено.

— Понятно, — осторожно, дабы не надорвать хрупкое равновесие, протянула я и повернулась к Стражу — Тогда что я могу сделать, чтобы ускорить поиски? Я неплохо владею поисковыми вязями, отражающими заклинаниями и защитными печатями, — уверенно перечислила я весь свой арсенал и даже подбоченилась, демонстрируя полную готовность пустить его в ход.

Похоже, Морта и правда пробрало: я практически видела, как вянет выражение лица озадаченного Стража, чья вера в светлое и чистое медленно, но неумолимо прогибалась под моим непробиваемым оптимизмом.

— Впечатляет! — с издевкой хмыкнула Тара, которую мой оптимизм почему-то не пробил. — Еще варианты?

— Могу помочь словом добрым да молитвой сердечной, — не задумываясь, ответила я и вскинула подбородок. А затем с вызовом посмотрела на девушку. — Кстати о молитвах: отходные и заупокойные мне особенно хорошо даются.

— Смеешься? — в свою очередь, широко улыбнулась Тара, но в ее глазах застыло какое-то звериное выражение.

— Советую прислушаться, — холодно парировала я и напряглась, готовясь принять удар.

— Тара, — предостерегающий голос Морта заставил нас обеих вернуться в реальность.

Я выпрямилась и подняла ладони в примирительном жесте.

— Просто хочу помочь. Чтобы поскорее нашелся мой венчик.

— Твой венчик отыщут в любом случае, — твердо ответил Морт и повернулся ко мне, — но тебе будет безопаснее оставаться внутри Арки. А если так уж хочется помочь, — тут он повернулся к изумленной Таре. — Ты, кажется, говорила, что Дартад едва справляется с наплывом новопреставленных? Думается, помощь в учете будет весьма кстати, — он снова взглянул на меня.

— Учете? — я изо всех сил попыталась скрыть свои смущение и неловкость, вызванные как незнакомым словечком, так и незнанием предстоящего фронта работы.

— Прием и регистрация, — решил пояснить Морт, да только это несильно помогло. Разве что мой взгляд трансформировался из недоуменного в слегка придурковатый.

— Ах, прием, — попыталась придать своему выражению лица осмысленность, ибо до полного понимания мне сейчас было дальше, чем до подлунного мира. — Хорошо.

— Совершенно ничего хорошего! — стряхнув, наконец, изумленное оцепенение, возразила Тара, снова напомнив о себе и своем отношении к моей нескромной сущи. — Ты уверен, Риден? У нее же, — едва заметный кивок в мою сторону, — нет ни опыта, ни усердия, ни подходящей сноровки для этой работы, — обмакнув меня в нелестные эпитеты, она, как ни в чем не бывало, прошла мимо и встал напротив Ридена, полностью меня от него отгородив. — А еще она…

–…стоит прямо за тобой, — после таких речей я просто не могла оставаться в стороне. А точнее — позади. — И подумывает усердно и с должным уровнем сноровки плюнуть на чей-то опытный затылок.

Плечи Тары едва заметно вздрогнули. Но, надо отдать ей должное, она даже не шелохнулась, несмотря на подозрительно хлюпающие звуки за ее спиной. И слава Темной Лафии! Потому что озвученные с раздутым пафосом фразы совершенно не вязались с тем, что моя нога намертво увязла в подползающей со всех сторон плесени. А одна особо ретивая и наглая уже вовсю взбиралась по моим джинсам наверх!

Я с досадой тряхнула ногой: вот же мерзопакость приставучая!

— Алджеро велел присмотреть за ней, разве нет? — ровным, бесстрастным тоном напомнил Страж упрямой собеседнице.

— С каких это пор ты слушаешь Управляющего? — насмешливо осведомилась девушка.

— А с каких пор ты его не слушаешь? — парировал Страж, и Тара хмыкнула.

Я гневно сжала кулаки. Невольно пребывая в отведенной мне роли шпыняемого ото всюду мячика, я все сильнее увязала в гнусном чувстве неполноценности и даже некой ущербности. И это в Закраине-то! В мире, где, по идее, всем должно было плевать на идентичность и самоуважение. А мне так в первую очередь!

Вот только мне было не плевать. И это неожиданное открытие злило сильнее всего.

Захотелось крепко выругаться, выкрикнуть что-нибудь обидное, чтобы как можно сильнее задеть самолюбие надменных душ, которые отзывались обо мне едва ли более лестно, чем о плесени. Которая, к слову, тоже вела себя крайне беспардонно: взгромоздившись у меня на поясе, она вовсю обживала новое место. Шевеление на бедрах приятных ощущений не добавляло, отчего возникло совершенно естественное желание поскорее избавиться от настырного визитера. Только вот делать это при заносчивой девице и высокомерном Страже совершенно не хотелось, поэтому сначала стоило найти уединенное место, где я могла бы без проблем избавиться от опоясывающего лишайника.

Резко выпрямившись и запахнувшись в мантию потуже, дабы спасти остатки подплесневевшей чести, я двинулась к лестнице.

— Если ни у кого из вас нет для меня работы, значит, наведаюсь к самому Управляющему, — громко напомнила я о своем присутствии и уверенно прошла между спорящими сторонами. — С ним всяко интереснее, чем с вами.

Полагаю, спорящие стороны совершенно не ожидали такой решительности с моей стороны. А может, занятые усердным перебрасыванием моей скорбной персоны друг другу, обо мне же и позабыли. Потому что пропустили меня молча и без вопросов. Что, признаюсь, удивило даже меня.

Увы, далеко уйти мне и моей мимолетной надменности не дали — уже в коридоре меня настигла вездесущая Тара и больно схватила за плечо.

— Будет тебе работа, — улыбнулась она так зловеще, что даже плесень на моем поясе зашевелилась от нехорошего предчувствия. — Следуй за мной, — кивнула Тара, подогрев то ли интригу, то ли агонию.

Я подозрительно покосилась на провожатую и с нехорошим предчувствием последовала за девушкой.

— Слушай внимательно, — вещала кому угодно, но только не мне впереди идущая Тара. Я невольно подчинилась. — Хоть мы все и застряли в Дартаде, но мы все относительно целы именно благодаря тому, что все время остаемся внутри Арки, защищающей это место и нас от паразитов Закраины. Поэтому первое и важнейшее правило существования для Неприкаянных…

–…не выходить за пределы Арки? — предположила я, чувствуя, как мной овладевает смертельная усталость.

— Не выходить за пределы Арки — это не правило, а первостепенное условие, аксиома и постулат здешнего пребывания, — Тара и недовольно покосилась на меня, потому как фырканье за ее спиной становилось все кровожаднее. — Первое правило для здешних — никогда и ни при каких обстоятельствах не снимать колоколец.

— А если у меня нет колокольца? — не выказывая должной серьезности к странному и непонятному для меня правилу, уточнила я.

— Тогда долго ты здесь не протянешь, — тут же заверила меня помощница Управляющего. Да так беспечно и непринужденно, будто мы говорили о милых мелочах для празднования Йоля, а уж никак о важнейших для выживания каждой сущи деталях!

— Меня устраивает, — буркнула я себе под нос. Но, спохватившись, все же задала закономерный вопрос. — А где его достать, колоколец этот ваш?

Сказать по правде, я не была уверена в том, что упомянутая загробная вещь, о которой слышала впервые, была так уж мне необходима. Особенно учитывая тот факт, что задерживаться в Дартаде я не собиралась. Но вот протянуть чуть дольше, чем немного, признаюсь, все же хотелось.

— Колоколец справляется из венчика, — тут же ответила Тара, словно и правда ждала этого вопроса. — Которого у тебя нет, — тут она бросила на меня быстрый колючий взгляд, — Так что на твоем месте я бы даже из Атриума никуда не выходила.

— А что там, за Аркой? — хмуро уточнила я, хотя и не была уверена, что хочу услышать ответ. Особенно из ее уст.

Но сейчас для меня любая информация о здешнем мироустройстве была крайне важна и полезна. А с учетом моего плана — еще и жизненно необходима! Так что я засунула гордость подальше и навострила уши.

И я оказалась права: ответ из ее уст мне действительно не понравился.

— Сходи — и узнаешь, — безучастно предложила провожатая, тут же став фаворитом моего негласного списка на членовредительство.

— Так ты же только что… первое правило Дартада, — я от такого показного равнодушия на мгновение даже растерялась.

— Не всем нужно давать второй шанс, — холодно бросила через плечо Тара и ускорилась.

Я скрипнула зубами, а мои ладони сами потянулись к ее шее.

— Поэтому ты здесь застряла? — зло бросила я, вдруг ощутив в солнечном сплетении пламя. Мои ладони лизнули искры магии.

Тара резко обернулась.

— Ты… — ее глаза сузились, задержавшись на моих ладонях, которые я тут же поспешила спрятать за спину. А затем она вздернула подбородок, обдав меня холодным презрением. — Ну да, меня убили.

Конец ознакомительного фрагмента.