50 и один шаг ближе

Лина Мур, 2018

Порой делать шаг навстречу бывает больно и до безумия страшно. Порой решиться на что-то важное сложно, но так необходимо. Этот мужчина притягивает с невероятной силой. Туманит разум, оставляя после себя мягкое послевкусие горького шоколада. Но жажда окунуться полностью в нечто новое не дает остановиться. Главное – не оглядываться. Идти. Слепо. На голос. По стуку сердца. Ближе… еще ближе к нему.

Восьмой шаг

— Мишель, ты великолепна, — снисходительно улыбается мама.

— Спасибо, — сухо отвечаю я, пока папа помогает мне надеть белую укороченную шубу.

— Как восхитительно, что нам наконец-то удалось приобрести билеты в оперу и отправиться туда всем вместе, — продолжает мама, а я хмыкаю и беру клатч.

— Поехали, девочки, а то опоздаем. — Папа смеряет нашу троицу оценивающим взглядом и, довольный увиденным, открывает перед нами дверь.

Три дня прошли для меня в нормальном ритме, без внедрения Ника в ход событий. И, черт возьми, от скуки я начала читать всякую чушь по психологии, зачем-то проводя параллель с собственной судьбой и пытаясь разобраться в Нике. Разочарована. Сильно разочарована в себе, потому что мне стало не хватать этого больного урода с его замашками первобытного строя.

Из-за этого мои отношения с Люком стали натянутыми. Даже папа пошел мне навстречу и предложил, чтобы меня кто-то сопровождал в великий пятничный поход в оперу, но я соврала, что у меня нет такого кавалера. И, к сожалению, по закону подлости, это все услышал Люк, ведь я говорила с ним по скайпу, забыв об этом, перелистывая страницы губительной книжки по психологии. В итоге он обиделся и перестал со мной разговаривать, считая, что я стыжусь его. Но дело было не в Люке, а во мне. Сара только обрадовалась, что Люк от меня отстал, и даже не сильно возмущалась, что ей придется идти на вечеринку одной.

Сидя в лимузине, смотрю на огни большого города, пока мои родители бурно обсуждают выход в свет, надеясь встретить кого-то из знакомых. Надоела эта жизнь фарфоровой куклы. Мне хочется поговорить с кем-то, кто примет меня вот такую. Потерянную.

— Мишель, приехали! — Из тяжелых мыслей меня выводит мама, и я нацепляю холодную улыбку.

Подхватив шлейф платья, выхожу из машины. Втроем мы идем к центральному входу, где толпятся люди, желающие купить билетик. Обычные люди, жаждущие хоть одним глазком увидеть «Травиату».

Прогуливаемся по фойе, родители находят знакомых. Я и Тейра киваем им, выслушиваем комплименты и поддерживаем разговор на общие темы. Наконец звенит звонок, и мы движемся к нашим местам. К сожалению родителей, места у нас сбоку, хотя и в первом ряду в партере. Но сцену видно отлично.

Восхищаюсь пением, проникаюсь жизнью куртизанки и полностью отдаюсь происходящему на сцене.

В первом акте речь идет о знакомстве куртизанки Виолетты с Альфредом. Он влюбляется в нее, но она больна туберкулезом. Виолетта уговаривает его уехать, оставить ее, потому что она недостойна его любви и внимания. Решение Виолетты повторяет мои чувства и поступки, я не могу сдержать эмоций и сжимаю руки в замок и опускаю голову. Действие заканчивается на том, что женщина понимает — молодой мужчина затронул в ее душе струны, о которых она не подозревала. Она пытается отогнать от себя эти мысли и отвлекается музыкой.

Громкие аплодисменты, и я встаю, чтобы искренне улыбнуться и поблагодарить исполнителей.

Папа предлагает пройти в небольшой ресторанчик, и пока родители с Тейрой обсуждают оперу, плетусь за ними в своем идеальном малиновом платье и с такой же прической. Идеальная притворщица. Поднимаю голову и пробегаю взглядом по людям. Столько яркости, блеска бриллиантов, но это ничего не значит в реальной жизни. Они все прячутся за своими деньгами, приходят сюда в маскарадных костюмах и масках, чтобы явить свою значимость и утереть друг другу носы. Отвратительно. Почему я другая? У меня есть ответы, но я не желаю углубляться в них. Больно.

— Держи! — Сестра подает мне бокал с шампанским. — Папа велел передать тебе, чтобы ты прекратила выглядеть как протухший овощ.

Стоя в кругу знакомых родителей, я делаю глоток.

Смех настолько фальшивый, что хочется зажать уши руками и уехать домой. Надо было остаться на месте, и тогда не пришлось бы бурчать.

— Мишель, поздоровайся, — шипит папа, хватая меня за локоть и вытаскивая вперед.

Удивленно моргая, смотрю на него:

— Что?

— Мишель, наверное, под впечатлением от оперы, — раздается знакомый насмешливый голос.

Резко поворачиваю голову и встречаюсь с искристыми карими глазами.

Зал неожиданно начинает кружиться у меня перед глазами, яркие огоньки вспыхивают в голове. Сглатываю от неожиданности и облизываю вмиг пересохшие губы.

— Добрый вечер, мистер Холд, мистер Вуд, — официально произношу я, поочередно кивая мужчинам. Замечаю, что на обоих висят спутницы, украшенные, как рождественские елки. Отвожу взгляд, делая еще один глоток.

— Занимательный вечер, — щебечет мама, и папа вступает в разговор, восхваляя здание оперного театра.

Я переступаю с ноги на ногу, ощущая на себе цепкий взгляд Ника.

Думала о нем все это время, и вот он здесь. Исподлобья поглядываю на него, а поймав его взгляд, покрываюсь мурашками. Он знает о том, что я чувствую. Он все знает, а мне тяжело принять это, как и то, что он готов общаться со мной, не принимая меня за очередную пустышку. Впрочем, не только общаться, а это для меня непозволительно. Запретно.

Я делаю шаг назад и прячусь за отцом. Допив шампанское, ставлю пустой бокал на стойку и тереблю клатч, молясь, чтобы поскорее прозвенел звонок.

— Это было бы для нас честью. Правда, девочки?! — восклицает папа, а я начинаю хмуриться, не понимая, что тут происходит.

Наконец звенит спасительный звонок, и я облегченно вздыхаю, все так же игнорируя присутствие Ника.

Он не один. Эта мысль бьется в мозгу, и мне становится грустно. Но я ведь должна играть роль, и я уверенно поднимаю подбородок, ожидая, когда родители последуют в зал. Но они идут совсем не к нашим местам.

— Куда мы? — спрашиваю шепотом сестру, а она смеряет меня раздраженным взглядом.

— Хватит витать в облаках, Миша. Мистер Вуд пригласил нас к себе в центральную ложу, — фыркает она.

Мои ладони потеют, цепляюсь сильнее в клатч, чтобы не показать волнения. Я как слепой котенок, когда Ник оказывается рядом. Отрываюсь от мира и теряюсь.

Раздражает. Злит.

Когда мы проходим в ложу, мне предлагают сесть рядом с ним.

Черт! Миллион раз проклинаю отца, жаждущего получить деньги Вуда. Мне ничего не остается, как сесть и знать, что рядом с ним его девушка. Или же одна из миллиона его любовниц.

— Ты прекрасно выглядишь, Мишель, — склоняется Ник. Меня обдает знакомым парфюмом, и я напрягаюсь, не мигая глядя на сцену.

— Спасибо, ты тоже, — сухо отвечаю я.

По другую сторону от меня сидит Вуд, и у меня ощущение, что я попала в капкан.

Начинается второй акт, и теперь я могу немного расслабиться. Влюбленных разлучает отец Альфреда, и куртизанке ничего не остается, как оставить мужчину, чтобы не погубить его репутацию. Не могу сосредоточиться на представлении, потому что сидящий рядом Ник заставляет меня нервничать. Но, черт возьми, я сама этого жаждала, и пора прекратить это издевательство над собой. Да, красивый. Да, в нем есть что-то отличительное от всех моих знакомых. Да, он притягивает меня. Но он больной маньяк, который хочет получить то, что я не готова ему отдать, пора бы это запомнить!

Бал-маскарад заставляет меня усмехнуться, и я сжимаю губы, чтобы не быть похожей на помешанную. Спина начинает болеть от прямой осанки, и я делаю круговые движения шеей.

Слышу, что спутница Ника о чем-то пискляво говорит, и он ей отвечает несколько грубо. Краем глаза замечаю, что он кладет руку на подлокотник между нами, и снова любуюсь силой в его венах.

Неожиданно все начинают вставать, и я понимаю, что окончился второй акт.

— Мишель, ты спустишься с нами? — спрашивает мама, но я качаю головой.

— Нет, идите, я посижу здесь. Если это возможно, — бросаю я.

Райли Вуд заверяет меня, что скоро все вернутся, и я опускаюсь на сиденье.

Ложа пустеет, могу свободно вздохнуть и закрыть глаза, чтобы пережить ужасные минуты. Восстанавливаю дыхание, и сердце бьется ровно. Решаю немного размяться и прохожу в угол ложи. Прислонившись плечом к стене, наблюдаю за людьми внизу.

— Я скучал по тебе, — горячий шепот обжигает мою шею, и я замираю от неожиданности.

— Ты с дамой, — грубо напоминаю Нику, стоящему за моей спиной.

— Я со знакомой, — хмыкает он.

— Сочувствую, — холодно отзываюсь я, ощущая его так близко, что живот сводит спазмом.

— Мишель, — он смакует мое имя, обхватывает за талию и прижимает к себе.

— Ник, прекрати! — Возмущаясь, пытаюсь убрать его руку, но он сильнее сжимает меня, и я ощущаю его губы на своей шее.

— Твоя кожа не дает мне покоя, — шепчет он, оставляя новый поцелуй на пульсирующей вене, а я закрываю глаза. Волна приятной тяжести опускается в низ живота, поясницу начинает покалывать, меня снова это возбуждает. — Твоя ревность восхищает меня. — Он трется губами о мою кожу, поднимаясь к мочке уха. — Как ты стойко держишься, пытаясь обмануть себя. Но печаль в твоих глазах говорит больше, чем твои губы.

— Ник… — Я закрываю глаза, понимая, насколько он прав. Наслаждаюсь его дыханием, его объятиями. Им.

— Крошка, я хочу шампанского. Я очень хочу выпить шампанского с тобой. Самого лучшего шампанского, которое найду. — Его руки ласкают мой живот, опускаются на бедра и сжимают их. Он продолжает целовать шею, он дразнит меня, прикусывая зубами вену.

— Ник! — Я стараюсь прийти в себя, но не могу, разум из-за этих прикосновений отключается, а тело просыпается, являя всю чувственность.

С моих губ срывается вздох, а он проводит языком по моей шее, вновь поднимаясь к уху, и кусает за мочку.

— Завтра заеду за тобой в восемь, — продолжает шептать Ник. Он сжигает мою кожу своими поцелуями. Не могу противостоять его натиску и хватаюсь за его руку на моей талии, чтобы устоять на высоких каблуках.

— Это да? — спрашивает он и резко поворачивает меня к себе.

Смотрю в его глаза, в которых сейчас невозможно угадать ни одной эмоции, потому что он находится в полутьме.

— Ну же, Мишель, говори. Я обещал, что ничего не сделаю против твоей воли, — тихо, но уверенно произносит Ник.

— Ужин, — слышу я свой севший голос, и его губы растягиваются в улыбке победителя.

— Только ужин, — подтверждает он. — Будь в платье, ты в них сногсшибательна.

— О, да ладно. — Я закатываю глаза от этого заезженного комплимента.

Ник грубо и властно притягивает меня к себе, и я чувствую контуры его возбужденного члена. От этого открытия выдыхаю в его губы.

Черт, я хочу, чтобы он поцеловал меня. Хочу ощутить этот десерт и запомнить его, даже если вскоре я пошлю его к чертовой бабушке.

Он не мигая смотрит в мои глаза, а я в его. Разряды тока проносятся между нами. Возможности для выброса этого адреналина нет, и он забирается мне под кожу, разгоняя кровь. Мои руки проходят по его груди и поднимаются к плечам. Боже, какой он сильный. Мое дыхание прерывисто, как и его. Мы находимся под властью сумасшествия и феромонов. Мои губы приоткрываются, ожидая от него первого шага, и Ник переводит взгляд на них, а затем снова на мои глаза. Между бровями появляется складка, и я сглатываю от страха упустить эту возможность.

Сама тянусь к нему, но он тут же отстраняется, и его лицо приобретает знакомую холодность. Я чувствую себя безумно глупо, хочется плакать от обиды. Отвожу глаза, ощущая, как сильно полыхают мои щеки.

— Мишель, — зовет он, а я, передернув плечами, быстро возвращаюсь на свое место.

Не понимаю, что он хочет от меня. Приглашает на ужин, ласкает с такой страстью, что кожа нещадно горит, а сейчас не мог просто взять и поцеловать!

Черт! Я зла, зла в большей степени на себя, что позволяю сексуальному влечению взять верх надо мной. Это не должно повториться, просто не должно! Я не должна этого чувствовать.

Сжимая в руках клатч, смотрю на сцену, надеясь, что Ник просто уйдет, оставит этот момент без комментариев. Отвращение к себе оживает. И черт бы побрал эту книгу, где описывается психологическое давление и манипуляция на эмоциональном уровне.

Ник опускается на сиденье рядом со мной.

— Мишель, здесь не место и не время. Видишь, я снова теряю контроль над собой из-за тебя, — он произносит это тихо, но я не слышу в его голосе раскаяния или ласки. Он холоден и отчужден, это укалывает меня сильнее, чем его молчаливый отказ, потому что я подсознательно чувствую — врет.

— Думаю, ваша знакомая потеряла вас, мистер Холд, — сухо отвечаю я.

— Не думайте о моей знакомой, мисс Пейн. Думайте обо мне, — усмехается он, и это еще больше выводит из себя. — Все-таки мне нравится ваш румянец, мисс Пейн, — добавляет он уже более игриво, и я поворачиваюсь к нему, чтобы выразить во взгляде свое раздражение.

— Это потому, что вы меня раздражаете, мистер Холд, — четко говорю я, враждебно глядя на него.

А Ник просто улыбается, забавляясь моими эмоциями.

— Мне это еще больше нравится, — тянет он слова и придвигается ближе ко мне.

— Тебя заводит, что я тебе грублю? Почему ты выбрал меня? Почему бы тебе не пойти к своей знакомой и не подарить ей все то, что ты делал несколько минут назад? Почему ее не пригласишь на ужин, Ник? — интересуюсь я с пылом.

— Слишком много вопросов, Мишель. Я отвечу на них, но не сегодня. — Он накрывает мою руку ладонью.

Его кожа загорелая, моя на несколько тонов светлее. Красивое сочетание, и я начинаю хмуриться от этих мыслей.

— Это твой стиль игры, Ник? Пробуешь на мне новую партию? — Я смотрю в его удивленные глаза.

— Моя партия кристально ясна, а вот ходы зависят от противника, Мишель. Какую фигуру ты выберешь? — Он склоняет голову набок, сжимая мою руку.

Нервно облизываю губы, а он ловит каждое мое движение.

— Не надо, — шепчет Ник.

Я приподнимаю брови в немом вопросе.

— Доверься мне, я не причиню тебе зла, обещаю. Все будет только с твоего согласия. — Он опять сжимает мои пальцы и убирает руку.

Я должна ему что-то сказать, но не нахожу слов и просто вздыхаю. Позади нас раздается шум, и я оборачиваюсь. Вернулись моя семья и Вуд, что-то рассказывающий отцу.

— Мистер Холд, а мы потеряли вас, — улыбается папа, и я замечаю, что крашеной блондинки Ника нет.

— Устал от шума и вернулся. Мы с Мишель обсуждали оперу, сошлись на мнении, что сегодня действительно потрясающий вечер, а исполнители талантливы, — вежливо отвечает Ник.

Зря он это сказал, лучше бы соврал, что я его ударила, или показала средний палец, или же просто игнорировала. Черт!

Раздается последний звонок, и начинается третий акт. Я желаю, чтобы он окончился как можно быстрее, но незаметно для себя снова проникаюсь историей. На сцене разворачивается новое действие, в котором два человека с мечтают о совместном будущем и строят несбыточные планы. Но реальность бьет слишком сильно по ним, принося смерть Виолетты на руках возлюбленного. Не могу сдержать слез от арии, и глаза туманятся. Неожиданно в мою руку вкладывается платок, и я перевожу взгляд на него. Рука Ника лежит на моем запястье, и он успокаивающе поглаживает меня. Хлюпнув носом, подношу платок к глазам и осторожно промакиваю влагу, пока Ник продолжает передавать мне свое спокойствие. Как это удивительно и странно. Одно его прикосновение — и мне хорошо.

— Спасибо, после стирки отдам, — шепчу я, глядя на черные пятна туши на белоснежной ткани.

— Оставь себе, — так же шепотом отвечает он.

Что-то снова происходит, я чувствую это. Я уверена, что он не ожидал такой моей реакции и постарался помочь. Это было странно. Обычно он властен, я бы больше поверила, если бы он усмехнулся, а затем обвинил меня в сентиментальности. Ведь мне казалось, человеческие эмоции ему чужды. Выходит, я ошиблась.

Включается свет, и мы поднимаемся, аплодисментами благодаря за великолепное представление. Я прячу платок Ника в клатч.

Выхожу из ложи самая последняя, Ник придерживает мне дверь, и замечаю, что его лицо чем-то омрачено, он обеспокоен. Неужели тем, что я так отреагировала на смерть главной героини? Или он передумал насчет ужина?

От этих мыслей я хмурюсь, плетясь за компанией, идущей впереди. Неожиданно Ник хватает меня за руку, резко поворачиваю голову, и мы встречаемся глазами. Они темные, они манящие… и уже холодные. Он так же внезапно отпускает мою руку, словно пугается чего-то. Хочу спросить, что это было, зачем и почему. Но Ник немного отстает от меня и кому-то кивает. Папа в этот момент оборачивается и прищуривает глаза, я натягиваю улыбку.

— Напишу тебе, — едва слышно говорит Ник, когда папа отворачивается, чтобы ответить на вопрос Вуда.

У меня ощущение, что друг Ника специально отвлек отца, чтобы дать нам возможность договориться.

— Хорошо, — киваю я.

— Я… до завтра, Мишель. — Голос Ника внезапно меняется.

Я поворачиваю голову, чтобы понять причину, но вижу только удаляющуюся широкую спину.

Да что, черт возьми, тут происходит?! Что с ним не так?

В голове снова миллион мыслей, я двигаюсь на автопилоте, надеваю шубу и киваю Вуду, с интересом посматривающему на меня. Этот взгляд неприятен, как и большинство взглядов мужчин.

— Я надеюсь, это приглашение хороший знак, — задумчиво говорит папа в лимузине.

— Я тоже, Тревор. Я так рада, что мы сходили, и встреча была самой судьбой, — кивает мама.

— Мишель, о чем ты говорила с Николасом? — интересуется папа.

— Да в общем-то ни о чем, — пожимаю плечами, изображая равнодушие. — Об опере.

— Ну да, о чем с ней еще можно говорить, — насмехается Тейра.

Дарю ей испепеляющий взгляд.

— Да ладно, Миша, ты же у нас бунтарка, и я удивлена, что Николас не сбежал от тебя или ты не придушила его своим красноречием, — продолжает сестра. — Или все же ты его обматерила, а он из-за своего воспитания не стал унижать тебя?

— Тейра, — обрывает ее мама, и сестра поджимает губы, но в голубых глазах продолжает играть насмешка и превосходство.

— Но я заметил, какие взгляды на тебя бросал Вуд, — довольно говорит папа.

— Обычные, — грубо отвечаю я и складываю руки на груди. — И он был с девушкой.

— Тогда надо сделать так, чтобы это были необычные взгляды, — давит он на меня. — С девушкой? Да у них их огромное количество и на каждый день. Ты должна знать о том, что всегда можно потеснить соперницу.

— Боже, папа, хватит! Я не собираюсь лебезить ни перед Вудом, ни перед Николасом, только чтобы они вложили деньги! Ты предлагаешь мне заняться проституцией? Но это не гарантирует, что они вложатся в вашу компанию! Это твоя идея, а меня, будь добр, оставь в покое! — взрываюсь я и отворачиваюсь к окну.

— Я всего лишь пожелал, — недовольно цокает языком отец, игнорируя мои агрессию и негодование. — И я не предлагал тебе ложиться под них. Ты взрослая девочка, но должна понимать, что Вуд нашего круга, как и Холд, поэтому было бы неплохо, если бы у тебя наконец-то появился постоянный мужчина. И желательно один из таких. Уже пора задуматься о будущем. Пришло время вернуться в свой круг.

— Всего лишь пожелал… взрослая девочка… фу, — тихо передразниваю его я и киплю внутри.

Когда все заходят в дом, я ни слова не говорю им и поднимаюсь к себе, чтобы меня оставили в покое и, конечно, чтобы избежать новой ссоры с отцом, которая обязательно состоялась бы. Я для него всего лишь пешка, которую он хочет правильно разыграть. И меня это не устраивает. Хочу, чтобы со мной считались, я ведь живой человек. У меня есть свои планы на жизнь.

Переодевшись в халат, распускаю волосы и массирую голову. Это меня успокаивает. Снова мой мир перевернулся, а все потому, что я встретила Ника.

Ладно, хватит уже бегать от себя. Стоит признаться в том, что хочется узнать о нем больше, а потом решить, нравится мне он или его горячая «упаковка».

Нахожу в клатче телефон и платок. Задумчиво повертев платок в руках, прячу в тумбочку и решительно открываю сообщения. Хоть и удалила его контакт, но он врезался в мою память.

Почему ты ушел?

Отправляю сообщение Нику и ругаю себя за такой интерес. Но меня это гложет, я не могу разобраться в смене его настроений, я не успеваю за ним.

В моем плане на завтра появляется пункт: сделать психологический портрет Ника, чтобы хоть как-то подготовиться морально, попытаться понять, что от него можно ожидать.

Он не отвечает, вновь чувствую себя глупо. Никогда не писала первой парням, даже Люку. А тут… Боже, что я творю?

Ложусь в постель и открываю книгу.

Мой телефон вибрирует, и я отрываюсь от чтения, нетерпеливо открывая сообщение.

[phone]:

Чтобы не искушать тебя.

Сажусь ровнее, и мои глаза расширяются от такой наглости. Не искушать? Совсем обалдел?!

Ну, держись, Ник, я тебе завтра покажу, что такое не искушать!

Не переживайте, мистер Холд, я всегда держу себя в руках, в отличие от вас. Доброй ночи вам и вашему самомнению.

Довольная своим умным ответом, я отправляю сообщение. Мне кажется, мы никогда не сможем говорить с ним нормально, без напряжения и этой игры «кто кого». Но пока мне интересно, я позволяю себе небольшое отступление от собственных правил.

[phone]:

Предвкушаю наш ужин, мисс Пейн. Приношу свои извинения за несдержанность в ложе, но ничего не мог поделать с собой, вы были без бюстгальтера, это возбудило меня и разозлило. Не стоит испытывать меня.

Откуда… черт… откуда он узнал?

Разозлило? Я принимаю ваши извинения, мистер Холд, за вашу вульгарность и распущенность по отношению ко мне.

[phone]:

МОЮ ВУЛЬГАРНОСТЬ?! РАСПУЩЕННОСТЬ?! Это не на меня пялились мужчины, когда через тонкую ткань платья выпирали возбужденные соски, Мишель!

Сообщение приходит мгновенно, и я смеюсь.

Мистер Холд, у вас кнопочка заела на больших буквах или вы кричите на меня? Хм, было бы странно, если бы на вас пялились мужики… хотя… еще раз хм. Вы ревнуете?

Хохочу в подушку, не знаю почему, но приходит легкость и… только не это… Неожиданная догадка заставляет меня нахмуриться. Черт возьми, я флиртую с ним! Я, черт, флиртую с Ником!

Правда, что в этом такого? Обычная девушка пищала бы от радости и прыгала по комнате, что на нее обратил внимание такой мужчина. И флирт — это самое безобидное, чем можно заниматься с противоположным полом. Но для меня это много, сейчас я позволяю себе быть искренней в своем отношении, в своих словах, и даже мои чувства меняются. Они становятся живыми и реальными. Приходит страх, что я могу увлечься, забуду все, что планировала, и превращусь в бесхребетное создание, какой меня хотят видеть. Но я не они, и мы двигаемся не по сценарию моего отца.

Запуталась, в голове смешалось, там такая каша, а я даже не хочу распутывать ее, хочу отпустить ситуацию.

Телефон вибрирует, и я беру его уже с опаской.

[phone]:

Мишель, что означает твое «хм»?!

Откладываю «BlackBerry» и желаю, чтобы он решил, что я заснула. На сегодня с меня достаточно эмоций, и адреналина уже слишком много. Если не остановлюсь, то случится передозировка. А завтра вечером я снова увижу его и постараюсь понять саму себя.