Огнев на линии любви

Лина Коваль (2024)

— Ты-ы? Тайно встречаешься с Огневым? Пшикнув на подругу, продолжаю изображать из себя заинтересованного в инновациях серьезного педагога. У самой внутри подгорает. Не верится, что до такого мезальянса опустилась. Антон Огнев — красавчик, эмчеэсовец и самый фантастический бабник в городе. Но главное… он лучший друг моего бывшего парня, который мне изменил. — И как тебе Антон? Ты должна мне все рассказать, Есения. Сейчас же. Я умру если не узнаю, слышала у него там… — Вот еще, — потирая вспыхнувшие от стыда щеки, шепчу. — Уймись, несчастная. Все-то тебе расскажи, Ленка. Потом тоже захочется… От автора: История с юмором и легкой сюжетной линией. Хэппи-энд гарантирован. Читается отдельно. История в подобном стиле — Майор Бойцов желает познакомиться.

Глава 4. Есения

— Че ты здесь делаешь? — спрашивает Антон, упирая мускулистые руки в бока.

Я молчу от шока. Даже когда семиклассники в прошлом году мне в класс мышь дохлую подбросили, знала, что сказать. А сейчас — вообще ни слова.

Полное онемение.

Огнев окидывает кухню внимательным взглядом, а я — снова отправляюсь в виртуальное путешествие по сильному поджарому телу. Крупные капли, стекающие по торсу, высыхают прямо у меня на глазах. Темные короткие волосы представляют из себя взъерошенное облако. Полотенце продолжает приветливо выпирать.

«Он просто идеальный», — восхищенно сообщает моя женская, израненная изменой Саши душа. «Он, вообще-то, козел», — грубовато напоминает рациональный мозг математички.

Хоть разорвись!..

Антон, заметив чужеродный заварник с кружками на своем столе, хмурится и снова спрашивает:

— Ты че здесь устроила, мать? Чаепитие после линейки?

Я громко фыркаю.

— Вообще-то, правильно говорить «что», а не «че», — невозмутимо складываю руки на груди и опираюсь бедрами о столешницу из камня.

— Ты меня поучи еще, — предостерегает он, одним взглядом захлопывая мой рот.

Я прикусываю язык.

В отличие от Саши, Антон никогда моей желающей исключительно добра педагогической жилки не принимал. В наши редкие встречи все намеки на учительский тон жестко пресекались. Словом, конечно.

Огнев считает меня скучной училкой, а я его слишком… веселым пожарным. Мы как X и Y — две оси координат, которые, если и пересекаются, то в итоге только ноль получается.

Ноль… и ничего больше.

— Есень, — устало вздыхает Антон. Видимо, решил действовать по-хорошему. — Давай к делу. У меня, как видишь, гости. На работе заманался. Три выезда за сутки. Тут тебя бог послал. Сегодня вроде как первое сентября, тебе разве заняться нечем? Иди, мел на завтра расписывай…

Он усмехается, а мне хочется выцарапать ему глаза. И грудь… немного.

— Саша мне изменил, — решившись, говорю и опускаю руки.

— Да ладно? — искренне удивляется Огнев.

Шарит по моему лицу глазами.

— Из-за тебя!.. — взрываюсь.

— Это он так сказал?

— Нет. Это я сама догадалась… Ик…

От неистового волнения икота нападает.

— Проверь голову, Есень. Давно хотел посоветовать. Как-то не к месту было. А тут сама напросилась, получается.

— Если бы не эти твои сексуальные убеждения… ик… — продолжаю, кивая на прикрытую дверь. — Ничего бы не было. Саша мне поэтому изменил. Только живой пример воспитывает. Ик-к… Пример, подкрепленный делом. Так еще Макаренко говорил. Великий педагог. Твой тезка, между прочим.

Антон поигрывает сжатой челюстью и молча смотрит, как я округляю глаза и пытаюсь дуть на них, оттопырив нижнюю губу. Чтобы не разреветься.

— Хочешь совет, учитель года? — приближается он ко мне.

Я вздрагиваю, когда моих плеч касаются сильные руки, которые уверенно отодвигают меня в сторону.

— От тебя? Ик. Вряд ли, — всхлипываю жалобно, прикусывая щеку.

Принимаю стакан с холодной водой и, задержав дыхание, залпом его выпиваю. Становится полегче.

Надеюсь, поговорка «как год встретишь, так его и проведешь» не относится к учебному году? Иначе я вообще не знаю, чего еще ждать…

— С мужиком надо трахаться, а не трахать ему мозг, — забивает на мой отказ Антон.

— Это что, какой-нибудь статус из «ВКонтакте»? — вытираю губы ладонью.

— Это жизнь. Ты задолбила Санька своими Макаренковыми…

— Макаренко…

— Да по фиг, — вздыхает он, проверяя хлипкий узел на полотенце. — Ну сколько можно? Ты ведь красивая девка. Неужели больше поговорить не о чем? Поверь, я бы гораздо раньше тебе изменил. Саня еще долго держался.

— Вот я и говорю: он на тебя, Антон, насмотрелся. Это только ты мог такое придумать. Вообще ничего святого нет, только трахаться… Хоть бы у тебя там отсохло…

Огнев злится, защищая свое подрагивающее достоинство.

— Слушай, Фюрер…

— Я Файер, — сжимаю кулаки до боли. Искры из глаз. — Сколько можно издеваться над моей фамилией?

— Все время забываю. Прости, — хитро улыбается.

В темных глазах ни намека на извинения. Только издевка.

— Нет. Ты специально, — настаиваю. — Не ври!..

— Я случайно. Говорю же…

Наши пререкания завершаются брякающими звуками из коридора, вслед за которыми слышен тонкий голосок Даши:

— Я пойду. У вас это надолго…

— Да твою ж мать… — закатывает глаза эмчеэсовец. — Стоять тут, Фюрер, — приказывает мне.

Пока он идет к двери, чтобы попытаться спасти сегодняшний секс, успеваю наконец-то разглядеть татуировку на бронзовой спине: со стороны сердца красиво изображен узорный навесной замок. Закрытый.

Интересно, а ключ-то где?..

— Это какой-то сюр, Антош, — доносится до моих ушей недовольный шепот. — Мы так не договаривались. Ты обещал романтик, классный секс… Я все дела отменила, на пары по экономике не пошла.

А вот это зря, дорогая моя!

Ученье — свет, а неученье — трахаться с такими взрослыми дяденьками, как Огнев. Еще и экономику пропустила, дуреха. Потом будешь ипотеки под восемнадцать процентов брать и в ладоши хлопать от радости.

Моя учительская жилка трепещет от негодования. Недовольно качаю головой, аккуратно расправляя складки на помявшемся за день платье.

— Я сам в шоке, — успокаивающе произносит Антон. — Все сейчас будет, малышка. Доверься мне.

Морщусь. Я бы ни ему, ни подрагивающему под полотенцем пожарному шлангу точно бы не доверяла.

— Нет, я все же пойду, Антош.

«Йес!» — сжимаю кулаки.

— Ну куда ты побежала? Подожди…

От хриплого сексуального голоса у меня самой мурашки по позвоночнику логарифмами разбегаются. Со мной Огнев никогда так, конечно, не разговаривал. В основном всегда отшучивался, ерничал или, наоборот, делал вид, что меня нет.

Три года нашего общения прошли в состоянии вежливого дипломатического игнора. В «Списке мужских особей Есении Адольфовны Файер» Антон Огнев сразу попал под жесткие санкции — слишком уж смазливый.

— Эта старая курица сказала, что она твоя жена, — с обидой произносит Даша.

Что?! Курица? Старая?..

Рука инстинктивно тянется к лицу.

Вот сучка мелкая. А я к ней по-доброму… Чаем хотела угостить.

Округляю глаза от такой сверхнаглости и хватаюсь за блестящую ручку на двери.

— Это жена моего друга, — оправдывается Огнев. — У них там с Саней контры, крупно поссорились. Есения немного на взводе, поэтому не обращай внимания. Она обычно вполне адекватная и разумная, не знаю, что на нее нашло. Подожди меня в спальне, солнышко. Я закончу — и сразу к тебе. Все как обещал.

— Я так уже не смогу расслабиться… — мнется девица.

— Не капризничай, Даш.

— Я все же, наверное, поеду.

«Да дай ты ему уже!» — хочется выкрикнуть.

Что ж она, не человек, что ли?

— Давай завтра созвонимся, ладно? — предлагает девушка.

Дальше все стихает.

Прислушавшись, улавливаю неприличные звуки тяжелого мужского дыхания и женские ахи-вздохи. Щеки вспыхивают от любопытства и возбуждения. Жалко, коридоры в этих домах расположены так, что входную дверь из кухни не видно.

— О-ох… Я по… пошла, — сдавленно произносит прогульщица. — Пока…

— Ладно, — резковато отвечает Огнев.

Распсиховался.

— Ты только не обижайся, Антош.

— Иди уже…

— Ты ведь позвонишь?

Господи, как сложно, оказывается, быть мужиком!

— Ты только позвони… Ладно?

— Ага. Пока, Даш. МЧС всегда рядом, — заученно отвечает Антон. Таким тоном, словно они никогда больше не увидятся.

За дверью наконец все стихает. Я успеваю отскочить, перед тем как он возвращается на кухню.

Почему-то сейчас, когда мы остаемся один на один в пустой квартире, полуобнаженное мужское тело меня ужасно смущает. Я отвожу взгляд в сторону и изображаю, что не была свидетельницей провала спасательной операции.

— А Даша уже ушла? — спрашиваю, будто бы зевая.

— А я ее отпустил… жена.

Я резко поворачиваюсь. Смотрим друг на друга в упор. Антон прищуривается и окидывает меня пошленьким взглядом с ног до головы, словно примеряясь.

— Зачем нам лишние глаза, Есень? — надвигается на меня.

— Ты что задумал, Огнев? — испуганно спрашиваю.

Делаю несколько шагов назад, пока не упираюсь ягодицами в столешницу кухонного гарнитура, и выставляю руки вперед. Защищаюсь. Ладони обжигает горячая, чуть влажная кожа. «Господи, какой же он весь упругий», — снова просыпается женская часть души. Теперь я даже в чем-то понимаю Дашу, прогуливающую пары. Этот «гранит» грызть приятнее, чем науку.

Антон склоняет голову набок и рассматривает мое вытянутое от удивления лицо. Я же зависаю на том, какие длинные и изогнутые у мерзавца ресницы. Глаза чуть покрасневшие. А еще от него вкусно пахнет зубной пастой и мужским гелем для душа.

— Ты мне секс обломала, Фюрер, — низким голосом ласково выговаривает спасатель.

— Я Файер, — шепчу, облизывая пересохшие губы.

— Это мы сейчас и посмотрим.

— Что? — пугаюсь.

— Насколько ты файер… Посмотрим.

— Антон! — вскрикиваю, когда сильные руки неожиданно подхватывают меня. — Ты с ума сошел?..

Барахтаюсь в воздухе, дрыгаю ногами как таракашка. Пытаюсь усмирить дыхание, но получается плохо.

Он что? Решил меня изнасиловать?

Я… не согласна.

Каждая клеточка внутри восстает, кожа горит возмущением. Я царапаю широкие плечи, пытаясь освободиться. Эта безмолвная борьба почему-то отзывается покалыванием внизу живота.

— Антон…

Оглянувшись по сторонам, с облегчением выдыхаю: мы не в спальне. Но расслабляться, оказывается, рано… Все дальнейшее происходит довольно стремительно. Сильные руки небрежно скидывают меня в белоснежную ванну и быстро нажимают на кнопку тропического душа, установленного под потолком.

— О-огнев, — рычу я сквозь зубы, захлебываясь теплой водой. — Я тебя убью!

Моя прическа, как и платье, превращается в мокрые сопли, облепляя лицо и тело. Экзекуция продолжается не больше минуты.

Я замолкаю, подтягиваю колени к груди и всхлипываю от обиды и унижения.

— Смотри-ка, и правда файер, — хрипло смеется Огнев, вырубая душ. — При соприкосновении с водой сразу потухла. Я тебе не Саня, малыш. Со мной шутки плохи.

— Да пошел ты, — цежу сквозь губы.

Поворачиваюсь и, будучи на уровне узких бедер, не нахожу ничего лучше, чем дернуть узел на злополучном полотенце…