Как снег на голову, или Всё будет хорошо

Лина Ермакова, 2022

Эта книга о настоящих людях, об их чувствах, не показных, не поддельных, а действительно настоящих. Эта книга о любви, дружбе, верности и предательстве, о людях, которые не теряют надежду на счастье. Любители жарких постельных сцен, страстных объятий и поцелуев, простите, Вам не сюда, Вам в другую дверь. Жизнь, это очень интересная штука, и надо её жить, а не бесцельно проживать. Надо ценить то, что вам посылают свыше и достойно проходить все, посланные вам испытания. Эта книга для лёгкого чтения вечером на уютном диване за чашечкой чая или кофе. Кому что нравится, друзья. А, может, у вас есть камин? Так это вообще идеально.

Часть 1

***

— Ух, ты! Это самолёт? — спрашивала Марина Николаевна у мальчика лет шести, который тревожно поглядывал в группу, где весело шумели дети. — И огни светятся? Здорово! Кто же тебе подарил такую красоту, такую интересную игрушку?

Молодая, стройная женщина держала в руках довольно-таки увесистый, серебристый самолёт и с неподдельным восхищением рассматривала его со всех сторон.

— Папа! — гордо ответил мальчик и посмотрел на мужчину, стоявшего рядом с ним, на своего отца.

— Здорово! А как тебя зовут?

— Женя. Смирнов Женя Максимович.

— Молодец! Полностью имя своё назвал. Значит твоего папу зовут Максим… — она посмотрела на отца, высокого, темноволосого мужчину лет тридцати, который стоял в сторонке, облокотившись на подоконник, и молчаливо наблюдал за ними.

Марине Николаевне совершенно было не понятно поведение родителя её нового воспитанника. Лицо отца оставалось равнодушным, отсутствовал интерес в глазах, оно не выражала абсолютно ничего! Полная отрешённость от происходящего. Ноль! Полный ноль! Он не был похож на тех пап, которые первый раз привели своего ребёнка в детский сад, а таких она повидала не мало.

— Александрович… Меня зовут Максим Александрович… — он буквально «выдавил» из себя своё отчество. Всё-таки до него дошло, что необходимо представиться. — А вас?

— Меня зовут Марина Николаевна, — улыбнувшись, и, как можно доброжелательнее, ответила она.

Обычно при самой первой встречи с родителями она представлялась первой. Но сегодня было совсем не так, как всегда. Совсем не так.

Они свалились ей, как снег на голову. Она усмехнулась. Был декабрь. Погода в этих краях была не снежная. Хоть какой-никакой «снег».

В их детском саду было заведено правило, родители вместе со своим ребёнком, поступающим в детский сад, приходят заранее знакомиться с воспитателем и распорядком группы. А тут… Медсестра сопроводила их к ней сегодня утром и поставила перед фактом, что это её новый воспитанник, и убежала в свой кабинет, продолжать утренний приём выходящих с больничного, детей.

Перед ней стоял бледный, худенький мальчик, вытянувшись в струнку. Его и так нельзя было назвать низким, а от напряжения он казался ещё выше. Ребёнок робко взглянул на неё своими большими, голубыми глазами, поздоровался и тут же доверчиво протянул к ней свои тонкие руки с большим игрушечным самолётом…

— Ну что же, Женя, располагайся. Это твой шкаф. А вот сюда мы убираем уличную обувь.

Разговаривая, она помогала отцу и мальчику разложить детские вещи на полках в шкафчике.

— Ну, что?! Идём знакомиться с твоими новыми друзьями? — она ободряюще улыбнулась Жене, и, обращаясь к родителю, который уже было направился к выходу, произнесла. — Пожалуйста, подождите меня здесь две минуты. Мне нужно кое-что с вами обсудить.

Взяв Женю за руку, позвала:

— Ребята, скорее сюда! Знакомьтесь, это Женя, ваш новый товарищ.

Мальчик робко переступил порог группы и огляделся. Все стены были уставлены стеллажами с книгами и игрушками.

— Смотри, Женя, бери всё, что хочешь, но после игры убирай на место. Здесь ребята рисуют, вот гараж, а это разный конструктор. Ты любишь конструировать? — спросила она у Жени. Тот в ответ кивнул. — Вот и славно. Идём дальше. Здесь туалет, а это спальня.

Марина Николаевна продолжала водить его за собой по группе. За ними следовали дети, которых заинтересовал новенький мальчик и его навороченный самолёт. Потом, спохватившись, что её ждут, попросила няню:

— Анна Ивановна, я на несколько минут в раздевалку. Надо с его отцом переговорить.

Няня согласно кивнула и подошла к ребятам.

А те уже окружили мальчика, стали знакомиться, перебивая друг друга и засыпая его вопросами.

Марина улыбнулась, она была спокойна. Здесь его никто не обидит. Она научила детей дружить, стараться решать все свои детские споры мирно. Случалось всякое, даже драки. Но драчуны мирились, и их дружба продолжалась. Ещё она научила своих детей никогда ей не врать, быть честными. Марина любила их, а те её просто обожали. Иногда невзначай называли её «мамой». Она делала вид, что не заметила, чтобы ребёнок не почувствовал неловкость. Бывало, что подрастающие дети делились с ней своими секретами, о которых даже не догадывались их родители. Ещё бы. Для её ребят детский сад, группа были вторым домом, второй семьёй. А она вместе со своей помощницей, няней Анной Ивановной, мамами. Дети видели их гораздо чаще, чем своих родителей. Многих из её детей приводили к семи утра и забирали в шесть вечера.

— Пока Женя знакомится с ребятами, ответьте мне, пожалуйста, на несколько вопросов, — Марина Николаевна, вышла в раздевалку и увидела, как родитель ходит из угла в угол, с нетерпением ожидая её. Желание побыстрее уйти, просто светилось у него на лбу.

— Итак, чем любит заниматься ваш мальчик? — спросила она.

Этот вопрос явно застал родителя врасплох. Он молчал секунды три.

— Ну… рисованием… с конструктором играет… машины, самолёты… читает, — почему-то с трудом вспоминал папа, напрягая свой высокий лоб.

Как правило, родители не затрудняются с ответом на такой простой вопрос. И воспитателю всегда становится ясно, кто и как воспитывает своего ребёнка, занимается с ним дома.

— Ясно. Есть ли у Жени аллергия на какие-нибудь продукты или на лекарства?

Опять пауза.

— Кажется нет… Мне надо идти. Давайте все вопросы потом, — вдруг резко и раздражённо ответил папа.

— В каком смысле, потом? — её серые глаза вдруг сверкнули, голос изменился, стал более жёстким. — Вообще-то, вы должны были ко мне подойти для ознакомительной беседы за день до прихода в группу.

Обычно сдержанная с родителями, она вдруг сейчас поняла, что ещё немного, и она просто взорвётся.

— Мне никто ничего не говорил, — он чеканил слова, будто маршировал по плацу. — Я не знал, что мы сегодня придём в вашу группу. Изменились обстоятельства.

«Где же ты работаешь, красавчик?» — вдруг подумалось ей, а вслух произнесла, успокаиваясь:

— Хорошо. Всё бывает. Поговорим позже. Но вы мне доверяете ребёнка, я за него несу ответственность, поэтому никаких тайн о его здоровье и особенностях, понятно о чём я говорю?

Он в ответ что-то пробурчал.

«Ясненько. Ничего ты не понял. Разговорчик ещё тот получается. Упс! Тёмный лес, дебри таёжные. Работать, работать и ещё раз работать, как завещал… Кто завещал? Да никто не завещал. Папашка, видно, ещё тот кадр. Ничего страшного. И не с такими приходилось справляться.»

— Вот вам анкета для родителей. Вы можете заполнить её сейчас или принести завтра. У нас с вами будет ещё время поговорить. Жду вас через два часа, — как можно приветливо произнесла она.

— Детский сад закрывается через два часа? — его карие глаза удивлённо уставились на неё.

— Нет. Детский сад работает до шести вечера. Но Женя сегодня пришёл первый раз в нашу группу, у него адаптация. Поэтому его следует забрать через два часа, — как можно спокойнее произнесла Марина Николаевна.

— Я не смогу. У меня работа, — жёстко произнёс он.

— У меня тоже работа, — ей пришлось собрать всё своё самообладание. — Прежде всего у вас на первом месте должен быть ребёнок. Его комфортное пребывание в группе. Жду вас через два часа. Номер моего телефона на стенде, свой запишите пока на листочке. До встречи. Хорошего дня.

«Деловой!» — подумала она, откидывая назад свои тёмно-русые волосы.

«Грымза!» — мысленно констатировал он.

***

Женя на удивление быстро сошёлся, подружился с детьми. Его напряжённость пропала, видно было, что мальчику хорошо и спокойно. Он с интересом выполнял задания на занятиях и играл с ребятами в весёлые игры. «Как будто всегда был здесь», — подумалось Марине Николаевне.

Она посмотрела на часы. Два часа давно прошли. Никто не звонил и не спешил забрать мальчика. Её всегда раздражало такое отношение родителей к своим родным детям. Взрослые не задумываются, что чувствует ребёнок в незнакомом месте. Какой бы чудесной и доброжелательной не была вокруг него обстановка, он всё же хочет оказаться в привычном для него месте, дома, с мамой и папой, особенно в первые дни.

— Женечка, а ты раньше ходил в детский сад? — поинтересовалась Марина Николаевна у мальчика.

— Да. Но не долго. В Санкт Петербурге, — улыбаясь ответил мальчик.

«Хоть что-то. Можно спокойно оставлять на сон. Истерик, надеюсь, не будет. А папаша-то оборзел, блин! Даже не позвонил! Нет, этого так оставлять нельзя.»

Уложив детей спать, оставив их под присмотром Анны Ивановны, она направилась в медкабинет. Мало ли что. Медсестра была занята и ей пришлось самой просмотреть медкарту мальчика. «Так… Аллергии нет. Хорошо. На учёте ни у каких специалистов не состоит… Тоже большая редкость в наше время.»

В глаза бросилась графа «родители». «Так… Мать — Нина Александровна, отец — Максим Петрович. Какой «Петрович»? Он представился как «Александрович». Отчества перепутал? Или медсестра ошиблась, когда карту заполняла? Бред какой-то!» Тут затрезвонил её сотовый. Она вышла из кабинета, чтобы не мешать медику и услышала голос отца Жени. Но тон был уже другим.

— Простите меня, ради Бога. Закружился на работе, забыл.

— Вы забыли о сыне?

— Нет. Что его надо забрать через два часа. Я сейчас приеду. Придумаю, что-нибудь, где его передержать до вечера.

— Он, что, животное какое-то?! В каком смысле «передержать»? — вспылила Марина Николаевна. Затем успокоившись, добавила. — Женя сказал, что уже ходил в детский сад. Так как мы вас не дождались, уложили его спать… Кстати, он легко подружился с детьми, если вам интересна, конечно, такая информация, — не удержавшись, съязвила она.

— Мне очень интересна такая информация. Спасибо, — услышала она спокойный ответ отца.

— Пожалуйста. Но всё же заберите мальчика, хотя бы в четыре-пять часов, — попросила она, переживая, как отреагирует мальчик на своё долгое пребывание в саду в первый день.

— Хорошо. Спасибо. Я приеду за ним в пять.

— И не забудьте про анкету, пожалуйста.

— Хорошо. До вечера.

«Надо вечером уточнить отчество. Путаница какая-то. А «папочка», оказывается, не такой уж, и плохой, каким показался вначале.»

***

Всё же Марина тревожилась за мальчика. Мало ли. Первый день в их группе и остаться на сон. Не по правилам. Вдруг завтра он не захочет идти в сад, представив себе, как долго он был в группе?

За беседами, играми время не тянулось, а скакало… Вот и вечер. Уставшие родители стали приходить за детьми. Ей всегда хотелось сказать им добрые, хорошие слова о детях. Ведь так приятно услышать о своём чаде, какой он умница, помощник, сколько много знает или просто о каком-то забавном детском высказывании или происшествии в группе. Марина Николаевна это делала не для того, чтобы задобрить родителей, а для того, чтобы им стало светлее и теплее на душе. И родители благодарно ей улыбались.

За окном потемнело. Женя стал чаще посматривать на дверь раздевалки. Сегодня многих детей забрали пораньше на тренировки и кружки. Он остался один с воспитательницей. Марина Николаевна пыталась увлечь его интересной игрой, но было заметно, что мальчик беспокоится.

— Папа скоро придёт, не волнуйся, Женя, — подбадривала его Марина Николаевна.

— Папа? — мальчик странно посмотрел на неё. Потом опустив глаза произнёс. — Он ещё не скоро придёт! — и тихо добавил. — И мама тоже…

— Но… — она не успела ответить ему.

Дверь вдруг открылась и на пороге появился его отец.

— А ты говорил, что… — едва успела она произнести, а мальчик уже бросился к отцу и закричал:

— Макс! Наконец-то ты пришёл! Я так ждал тебя!

«Однако, какие у них «высокие», семейные отношения.» — подумалось ей.

— Привет, привет, Женька! Надеюсь, не ревел без меня? Ладно, ладно, шучу — говорил отец, обнимая мальчика и теребя его по светлым волосам. Он тоже был искренне рад встречи, не показушно, а по-настоящему.

— Я жду, жду, а тебя всё нет и нет! — продолжал Женя.

— Жека, извини. Ты же знаешь, у меня работа, вырваться не мог раньше. Ну, что? Мир? — отец протянул ему свою руку.

— Ладно, мир! — и мальчуган хлопнул по его большой ладони своей тонкой, почти прозрачной, ладошкой.

Марина Николаевна стояла и молчаливо наблюдала за их встречей. Она поймала себя на том, что испытывает неловкость, как будто подглядывает за чужой жизнью. До этого момента у неё никогда не возникало таких ощущений, всё было просто — ребёнок и родитель. А сейчас что-то не так. А как?

— Спасибо вам за Женьку. Давно его не видел таким весёлым, — мужчина улыбаясь встал с корточек и протянул ей лист бумаги, исписанный твёрдым, ровным почерком. — Вот анкета, как вы просили. И извините, что не смог забрать пораньше, не предупредил.

Ей очень хотелось ответить ему вроде «проехали», но вместо этого произнесла:

— Всё бывает.

— Мне завтра во сколько приходить за мальчиком? В десять?

— Нет. Приходите в это время. И ещё. Обычно я всегда прошу родителей задавать мне больше вопросов о ребёнке. Если возникают какие-то недоразумения, сразу же их выяснять. Ложусь я поздно, можете звонить и вы.

— Хорошо. Спасибо. Может вас подвезти домой? Я смотрю, что детей в группе уже нет.

— Нет, спасибо. Мне нужно ещё подготовиться к занятиям. До завтра.

— До свидания! — крикнул Женька, который во время их беседы одевался на беспредельной скорости. Он схватил своего отца за руку и, буквально, потащил его за собой к выходу. Было слышно, как они спускаются по лестнице, а мальчик громко делился с отцом своими впечатлениями о его первом дне в детском саду.

***

Задержавшись ещё в саду минут на двадцать, она поспешила домой. Там её ждал любимый… пёс Рик.

После своего возвращения с работы она всегда гуляла со своим любимцем. Рика очень давно принёс ей племянник, подобрав маленького щенка в её дворе. Щенку тогда было полтора месяца. Так и остался у неё жить, прижился. Теперь Марина радуется, что хочешь, не хочешь, а гулять приходится с собакой в любую погоду утром и вечером. Хныкать, грустить, тосковать дома на диване, не вариант.

К вечеру подморозило. Пёс большого роста, очень сильный. Создаётся впечатление, что это он выгуливает свою хозяйку. Рик рвётся вперёд. Марине иногда хочется во время прогулки спеть: «И уносят меня, и уносят меня в далёкую снежную даль…» или «Увезу тебя я в тундру…» Ей всегда с трудом удаётся держать равновесие, особенно, когда бывает скользко. «Надо гулять на роликах, будет проще» — иногда ей приходили в голову такие мысли.

После прогулки она мыла псу лапы, кормила, а потом уже занималась своими делами. После долгого, напряжённого дня, да ещё без подменны, она просто валилась с ног.

У Марины Николаевны не было мужа и детей. Так случилось. Не привалило ей такого «огромного счастья» как замужество. Годы подобрались почти к тридцати, а человека, за которого она хотела бы выйти замуж, всё не было. Одни подруги советовали ей разные сайты знакомств в Интернете, другие составляли «коварные» планы «нечаянных» встреч с друзьями своих мужей или родственников. Но Марине удивительным образом удавалось разоблачать все их коварные планы и избегать таких вот знакомств. Она считала, что, если ей на роду написано встретить хорошего настоящего мужчину, она его встретит. А если нет…. То, что ж. У неё есть прекрасная работа.

Но иногда её посещали невесёлые мысли. Однажды её огорошила мысль о «лимите нужности». Что это такое? Это понятие она сама придумала. Это когда ты нужен, востребован. Она вдруг осознала, что её «лимит нужности» скоро исчезнет, через полгода. Её дети, которых она воспитывала на протяжении четырёх — пяти лет пойдут в школу. И про тебя забудут. Ты уже будешь им не нужна… Но появятся другие. Ты всегда будешь нужна, покуда будешь работать здесь, в саду. Это как лекарство, особенно для тех, кто одинок, не имеет детей и любви, нет личного счастья, личной жизни. Ты уходишь в работу с головой. Её не хочется высовываться и оглянуться, посмотреть вокруг. Смотреть не на что. Пустота и одиночество. Ты одна. А здесь… Здесь мир детей, здесь люди, здесь понимают. И разве можно назвать это работой? Это жизнь в жизни. Хотя и на одиночество можно смотреть по-разному. Ведь можно быть одинокой, к сожалению, имея при этом и мужа, и детей.

***

— Ну как твой день, Жека? — наконец, можно было попить спокойно чай, посидеть вдвоём с племянником на просторной кухне в своём доме. За окном дул холодный декабрьский ветер, ветки молодой вишни стучали в стёкла. Брр, как там холодно! А здесь тепло, хорошо и уютно. Он надеялся, что его маленький племянник так же, как и он, ощущает это тепло и уют.

— Очень хорошо, Макс. Мне там понравилось, — охотно отвечал мальчуган. Он удобно устроился на кухонном диване, заботливо укутанный пледом своего дяди.

— Ребята как тебя приняли, не обижали? — продолжал выспрашивать Максим.

— Нет, что ты! Они все там такие хорошие, — засмеялся Женька.

— А воспитательница? — продолжал допытываться он.

— Тоже хорошая. Знаешь, Макс, она такая смешная! Игры разные придумывает, шутит. Там часто дети смеются. Мне даже сначала… там было не по себе…

— Почему?

— Они все там… такие счастливые… — у мальчика выкатилась слеза и потекла по его бледной щеке.

— Жень, ну ты чего? Всё позади, Жень! Все живы, всё будет хорошо. Все опять будем вместе. И папа, и мама! Не надо плакать, Жень…

Он крепко прижал к себе мальчика. Господи, как он хотел бы всё изменить, чтобы мальчишке не пришлось перенести то, что пришлось. Но всё будет хорошо. Он всё сделает, что в его силах, чтобы приблизить это «хорошо».

***

— Ребята, сегодня вы будете рисовать то, что вам хочется. Тема свободная.

Марина Николаевне нравилось предоставлять своим воспитанникам свободу творчества. Старалась никогда не оставлять на мольберте образцы. Покажет основные правила рисования, например, человека, а потом уберёт листок. Когда её воспитанникам было три-четыре года, она, показывая детские работы родителям, всегда сопровождала их такими комментариями: «Он так видит мир. Такими цветами и формами». Родители посмеивались, но время шло. Рисунки детей становились с каждым разом всё лучше и лучше.

Мальчишки и девчонки с увлечением принялись за работу. Иногда тихо переговариваясь друг с другом или спрашивая у неё, как лучше нарисовать определённый предмет. Марина обратила внимание на Женю. Он рисовал сосредоточенно, напряженно. И она решила не подходить к нему, не мешать.

Время занятия подошло к концу. Ребята стали показывать и рассказывать о своих рисунках. Некоторые из них нарисовали не один, а два шедевра, и этим очень гордились.

Марина Николаевна с интересом рассматривала детские работы и, конечно же, всех художников хвалила. Довольные дети весело размещали свои рисунки на выставке в раздевалке. Подошёл к ней и Женя. Его первый рисунок отличался от других. Чёрная, коричневая, красная краска. Танки, взрывы, люди, лежащих на земле, кровь. «Что за кошмар? Вместе с отцом в компьютерные игры играет или боевики смотрит? Надо будет с его отцом вечером поговорить об этом.» Другой его рисунок порадовал Марину Николаевну яркими весёлыми красками: солнце, море, трава, цветы. В центре улыбающиеся люди. Посередине маленький мальчик, с обоих сторон его стоят женщина в ярком красном платье и жёлтыми волосами, и двое мужчин в военной форме. За их спинами виднеется оружие. Все они держатся за руки.

Марина Николаевна решила не расспрашивать Женю «чёрном» рисунке. Спросила о втором.

— Ух ты, как красиво! Кого ты здесь нарисовал?

— Это моя семья, — улыбнулся мальчик.

— Молодец, очень красиво нарисовал. Неси на выставку.

— Хорошо, — обрадовался мальчик. — А этот? Тоже нести? — он показал на «чёрный» рисунок.

— Конечно, неси тоже. Ты здесь так чётко нарисовал танки и самолёт, прямо как настоящие.

Женя, весело подпрыгивая, побежал в раздевалку.

Но позже, когда дети легли спать, она убрала с выставки этот «чёрный» рисунок. Не хотелось, чтобы он стал предметом обсуждения родителей или педагогов.

***

Петербург. В тихом сквере расположилось красивое здание старинного, дворянского особняка. В советские времена здесь был Дворец культуры, а сейчас Досуговый центр творчества. Желающие пробуют свои силы на театральных подмостках, в вокальном или хоровом пении, танцах, рисовании.

В одном из помещений находится шахматный клуб «Гроссмейстер». В свободное время сюда приходят играть в шахматы все, кому нравится эта разминка для ума. Особенно пенсионеры, которым совсем не хочется в ближайшее время встретиться с Альцгеймером. В тишине можно побеседовать за шахматной «партийкой» со старыми друзьями, выпить горячего чая. В арсенале вместе с шахматами имеется электрочайник и щербатые чашки. Чай, кофе, сахар приносятся с собой. Вот и сейчас за шахматными столиками сидят люди разных возрастов в позах мыслителей, подпирая свои подбородки и морща лбы.

— Ты что, хочешь обыграть старика? Не выйдет, деятель!

— Да вы, что, товарищ… Николай Иванович? И в мыслях не было даже!

— То-то же!

Двое мужчин сидели, как и все остальные, за шахматами в дальнем углу большой комнаты, бывшей залы особняка.

— Всё, всё, сдаюсь! — воскликнул, смеясь тот, кто помоложе.

— Вот и хорошо! Правильно! Ну всё, мне пора, — вставая, произнёс тот, кто постарше. — Давай-ка ты меня проводишь.

— Как вам будет угодно, — чинно поклонился тот, кто помоложе, не скрывая своей усмешки от своего старшего товарища.

Мужчины распрощались с коллегами-шахматистами, спустились на первый этаж в гардеробную и вышли на улицу. Холодный, порывистый ветер заставил их натянуть свои шапки и поправить шарфы. Сквер пустовал. Погода, как говорится, нелётная. Почти не было прохожих. Все в основном завсегдатаи Центра, спешащие на репетиции или другие занятия.

— Ладно, мой друг, давай серьёзно. Ты нюансы задания знаешь?

— В общих чертах, — пожимая плечами ответил тот, кто помоложе.

— Слушай сюда, — сказал, тот, кто постарше и склонился поближе к тому, кто помоложе.

Со стороны они были похожи на двух приятелей, которые вместе вышли из клуба и направляются к метро. Один из них захотел прикурить, другой предложил ему свою зажигалку.

Прошло несколько минут их беседы. Затем тот, кто постарше сказал:

— Всё ясно? Задавай вопросы. Больше у меня времени на это не будет.

— Почему такая секретность? Почему нельзя было об этом поговорить в Управлении?

— Ты совсем свою квалификацию потерял? Не догадываешься?

— Всё так плохо?

— Хуже, чем ты думаешь! Надо быть очень осторожными. Как говорится, бережённого, Бог бережёт. Может я и не прав, думая, что у нас в Управлении завёлся кто-то, кто помогает находить и вывозить ценные исторические экспонаты за границу? Может быть. Хотелось бы, чтобы я оказался не прав… Но пока поосторожничаем. Мало ли что? Усёк, Васёк? Кстати, теперь твоё имя Василий, — тихо засмеялся своему каламбуру Николай Иванович. — Твоя задача — это осесть в том посёлке, присмотреться к местным. Он находится в очень хорошем месте. Порт рядом, недалеко аэропорт и ещё автобусный и железнодорожный проезд в другую страну. Посмотри на месте сам что да как. То, что они вывозятся именно оттуда, из этого района указывает многое. Если замечаешь стоящее, подозрительное, заслуживающее внимания, сообщаешь сразу мне и всё. Ты понял?! Всё! Никакой самодеятельности! Ты мне очень дорог, чтобы тебя просто так терять.

— Сколько я стою в валюте, а в рублях? — смеясь спросил тот, кто помоложе.

— Балда ты, шутник, — а потом продолжил серьёзным тоном. — Операция подготовлена теоретически. Только теоретически и логически. А практически… Всё на тебе.

Они помолчали.

— Да, ещё. Для всех ты продолжаешь работать здесь в Питере. Якобы на месте загружен особыми поручениями и, поэтому не появляешься в Управлении. Я могу это устроить. Сам знаешь, для нашей работы в этом нет ничего странного. Вот тебе телефон, — Николай Иванович передал своему товарищу маленький неказистый телефон, в простонародье именуемом «тапочком». Увидев недоумение своего товарища, засмеялся и пояснил. — Этот телефон практически нельзя прослушать. Но тем не менее будем общаться определённым образом, запоминай.

Он сообщил своему товарищу несколько фраз, которые являлись сообщением о том, что он нашёл канал вывоза, или просил помощи.

— Будь осторожен. Очень осторожен. Подозреваем, что местные помогают и с нашей, и с той стороны. Каждый свой шаг, каждое своё слово контролируй. Сканируй всех. И вот ещё. Иногда будем связываться через связного, которого ты сам узнаешь.

Так, беседуя друг с другом в полголоса, они дошли до метро и распрощались, пожав на прощание друг другу руки. Товарищ генерал сел в свой автомобиль, а его лучший из лучших сотрудников спустился в метро поездить от станции к станции с пересадками, чтобы проверить нет ли за ним слежки.

***

— Ну как мальчик? Как он тебе? — строгие глаза заведующей из-за очков испытующе смотрели на Марину Николаевну.

— Отлично. Общительный, дружелюбный. Сошёлся быстро с детьми.

— Знаешь, давно хотела тебе сказать, да всё времени не было… Нам о нём позвонили из городской Администрации. Попросили, точнее, приказали срочно принять. Пообещали, что медкарту принесут сразу и остальные документы… Странно как-то. Кто его приводит?

— Отец.

Ей почему-то совсем не хотелось обсуждать эту семью, делиться своей тревогой. Решила выяснить самостоятельно всё, что её волновало напрямую. Сегодня вечером у его отца. А если тот не захочет идти на откровенный разговор? Ну что ж… Будем решать проблемы по мере их поступления.

— Ну и как он тебе? Не хамит? — продолжала тревожно выспрашивать заведующая.

— Кто? Мальчик?! — Марина Николаевна вытаращила на неё свои серые глаза.

— Ну ты вообще заработалась! Отец, конечно! — улыбнулась заведующая.

— О, нет! Воспитан, вежлив, интересуется мальчиком, — виртуозно врала Марина Николаевна.

— Ладно. Если, что не так, держи меня в курсе.

— Не волнуйтесь. Всё будет хорошо.

— Ох, ты моя оптимистка! Тебе можно позавидовать! — улыбнулась заведующая.

— Так завидуйте, не стесняйтесь! — засмеялась она, забыв про субординацию со своей хорошей приятельницей, почти подругой.

***

— Слушаю.

— Милый, это твоя Киска.

— Киска, сколько можно говорить тебе не мяукать в трубку, пока я на работе и вообще сюда не звонить?

— Но, милый, твоя Киска очень хочет красной икорочки.

— О-хо-хо, я не могу долго сердиться на тебя, моя дорогая. Хорошо. В какой магазин мне надо заехать, чтобы тебя порадовать, моя Пушинка?

Он услышал адрес магазина. Молодец Киска, гурманка этакая! Каждый раз адреса магазинов меняются. Не так уж это и плохо. Правда почти окраина Питера, но этого требует конспирация. Легче будет обнаружить слежку, если такова имеется.

Он усмехнулся, облокотившись на свой увесистый дубовый стол, стоящий в кабинете Управления. Ему в голову пришла мысль, что, если на него упадёт хоть капля подозрения, его тут же арестуют и ни минуты не будут церемониться. Слишком велико преступление, но и барыш каков! Ради такого можно и рискнуть. С такими деньгами все страны откроют перед ним свои двери. Есть смысл рисковать.

«Но может… — услышал он слабый голос своей совести, — Но может всё же остановиться, пока не так далеко всё зашло. Ты всего лишь посредник…»

Нет, не хочу! Не хочу обратно ютиться в общаге, толкаться на кухне с соседями и готовить на одной конфорке, а по ночам слушать, как орёт за стенкой соседский ребёнок, а утром ловить момент, чтобы первым попасть в умывалку или душ! Потом спускаться по грязной, оплёванной местным быдлом лестнице, открывать обшарпанную дверь и спешить к метро мимо заваленных мусором помоек, вокруг которых в шесть утра собираются грязные, вонючие бомжи! Не хочу!

«Но подожди… — пыталась достучаться до него совесть, — многие люди остаются жить в таких условиях, им некуда деваться. Они дружат с соседями, помогают присматривать за готовящимся обедом, моют оплёванные лестницы, добиваются, чтобы «быдло», как ты говоришь, не плевали и не гадили. Они стараются быть терпеливыми, интересуются здоровьем кричащего малыша. Да, ты вырос в другом месте, но чем виноваты перед тобой эти люди? Ты не хуже и не лучше них. Нет, теперь ты от них отличаешься, ты вор…» Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы заглушить слабый голос своей совести».

***

— Добрый вечер. Как мы? — Максим стоял на пороге группы в куртке на распашку. Раскрасневшееся от мороза лицо улыбалось.

— Женя молодец. Сегодня хвалила его на математике. Быстро решает задачи и примеры.

— Спасибо, — он продолжал стоять на пороге группы, гладя мальчика по плечу. Как будто совсем не хотел уходить.

— Вы хотите у меня что-то ещё спросить? — она пристально посмотрела на него.

— Хочу, если честно. Но не решаюсь, — просто ответил он.

— Решайтесь, — она ему первый раз за неделю знакомства улыбнулась. — Спрашивать разрешается. А пока вы собираетесь с духом, первой спрошу я. Жень, в группе можешь навести порядок? Вы играли на ковре с машинами, дети разбежались домой, а игрушки остались.

Мальчик в ответ кивнул и охотно вернулся в группу, где на полу лежал большой ковёр, на котором лежали разбросанные игрушки. Выждав, когда мальчик выйдет из раздевалки, она показала отцу «чёрный» рисунок.

— Меня пугает реалистичность. Вы разрешаете ребёнку играть в дурацкие, кровавые, игры по компьютере? Не боитесь, что они могут отрицательно повлиять на его психику?!

Отец взял рисунок. На минуту его лицо будто застыло.

— Не пронесло, значит… — наконец, тихо выдохнул он.

— Что? Что это значит «не пронесло»? — её вдруг понесло, больше она не могла сдерживать своё негодование. — Послушайте, господин инкогнито. Вы самый скрытный, загадочный родитель из моей группы! Но… Я здесь не бумажки перебираю, понимаете?! Мне нужно всё знать о вашем ребёнке! Чтобы я могла ему помочь!

Во время её тирады он не смотрел на неё. На рисунок тоже. Взгляд его теперь сфокусировался на тёмном стекле окна.

— Знать хотите, говорите. Хорошо. Но не при Жене.

Потом повернувшись к ней и, глядя ей прями в глаза, резко сказал:

— Он не играет в компьютерные игры, в «дурацкие, кровавые». И я тоже. Наигрался вживую. А вы живёте здесь в своём благополучном мире и даже на миг не хотите представить, что где-то может быть не так, а иначе.

— Вы обвиняете меня в благополучии?! — ей вдруг стало не по себе.

— Боже меня, упаси!

Потом помолчав, добавил:

— Я расскажу вам то, что вы захотите, но не при нём, не здесь…

— Конечно…

Но они не успели договорить. В прихожую вошёл счастливый Женька.

— Я всё убрал! Все машины на места расставил.

— Молодец! Спасибо! — улыбаясь произнесла она.

«Вот даёт! Только мне разнос давала, злилась. А теперь Женьке улыбается.» — подумал Максим.

— Знаете, что, Марина Николаевна! Хотите вы или не хотите, а мы вас подвезём с Женькой до дома. Уже поздно, а вы по нашей вине задержались. Соглашайтесь. Женя, приглашай! — вдруг скомандовал Максим.

— Пожалуйста, Марина Николаевна, поехали с нами, — затянул Женя.

— Невозможно вам отказать, — неожиданно для себя самой согласилась Марина Николаевна. — Давай, Жень, кто быстрее переоденется, ты или я? — они рассмеялись, и Марина Николаевна побежала переодеваться.

***

В большом джипе было прохладно, она поёжилась, прижимая к себе на заднем сиденье продрогшего мальчика.

— Холодно? Я сейчас печку включу, — произнёс Максим, оглядываясь на них.

«Совсем как с Ниной, — подумал он, видя, как она обнимает Женю. — И когда же наступит это «всё будет хорошо»?

Минут через двадцать они благополучно подъехали к её подъезду.

— Я предложила бы вам чашку чая, но у меня дома собака, мечтающая побыстрее погулять, и утренний бардак, — смеясь призналась она ему.

Они стояли рядом с машиной. Рик, почуяв приезд хозяйки, оглашёно лаял. Потом Марина Николаевна добавила, — Спасибо вам, что довезли. Хороших вам выходных.

— Спасибо. Вам тоже… Простите меня за резкость, — шёпотом произнёс Максим, чтобы не услышал его Женька, разомлевший от тепла, и уснувший в машине. Он решительно взял своими крепкими руками её руки и крепко пожал их. — Спасибо, простите меня. До свидания, — и сел в машину.

Она кивнула ему, слегка озадаченная происходящим. Надо было решить, где можно будет встретиться и поговорить о мальчике. Что же всё-таки случилось у них? Что-то страшное?

И ещё её обуревали смешанные чувства обиды, задетое самолюбие, любопытство, тревога и ещё что-то. Что-то, о чём она раньше не могла и подумать.

***

Крутой автомобиль припарковался рядом с большим рыбным магазином «Золотая рыбка» на окраине Петербурга. Похоже, что он единственный покупатель «на колёсах», парковка была пуста. Мимо огромных стеклянных витрин прогуливалась длинная, худая Золотая рыбка, поёживаясь от крепчавшего к вечеру мороза. Вернее, будет сказать, прогуливался. Это был парень, одетый в костюм персонажа известной сказки А. С. Пушкина, он раздавал всем потенциальным покупателям рекламные листовки. Магазин тоже радовал своей малолюдностью. Владелец крутого авто сразу направился в отдел рыбных деликатесов.

— Добрый вечер. Что желаете? — спросил покупателя громила в голубой короткой куртке и в белом берете с голубым помпоном.

— Я просил оставить мне несколько банок красной зернистой икры. Она в белом пакете. Ещё, будьте так любезны, взвесьте мне ещё осетрины. Плачу наличными.

— Да, меня предупредили. Вот, пожалуйста, возьмите. Оплата на места.

— Буржуи недорезанные, — вдруг он услышал за спиной постреволюционную фразу от стоящей рядом старушки. — Сталина на вас нет!

— Простите… Я не расслышал, кого не дорезали и кого со мной рядом нет? — его холодный взгляд скользнул сверху вниз по бедной куцей шубёнке старушки.

— Кого слышал! — смело взглянула на него старушка, щуря от света свои почти белёсые глаза, мы тут на одну пенсию еле-еле…

Он соврал, он слышал и понял всё, что она ему сказала в спину.

Старушка уже переключила своё внимание на покупку мойвы. Он остановился у выхода и издали стал наблюдать, как она отсчитывает свои монетки за двести грамм мойвы.

Роман вышел на улицу и увидел, как парень одетый в костюм Золотой рыбки расхаживает рядом с магазином и раздаёт всем рекламные листовки магазина.

— Привет. Как работа? — спросил он, как можно доброжелательнее, парня. — Сколько платят в день?

— Чё, хотите попробовать? — ответил наглый пацан, заметив сразу на какой крутой тачке он подрулил к магазину.

— Не, спасибо. Уже пробовал раньше. Сейчас не нуждаюсь.

Парень посмотрел на него с уважением:

— А чё интересуетесь?

— Дело есть не пыльное.

— Сразу говорю, с наркотой не связываюсь. Мне проблемы не нужны. Какой никакой хлеб, а свой. И не на нарах.

— Ты, чё? — уставился на него Роман. Но слова парнишки словно ножом черканули по сердцу.

— Не, не предлагайте, — продолжал петь парень. — Я вас не видел, и вы меня не видели.

— Да послушай, я просто спросил тебя, сколько тебя платят, и всё.

— Ладно. Платят тысячу в день, если с утра до вечера. И ещё процент, если покупателей с моими флаерами будет достаточно в магазине. Но это редко бывает.

— Ясно. Слушай. Я депутат, но не хочу отсвечивать. Вон видишь старушку в магазине бедно одетую? — он показал парню недавнюю даму через огромное витринное стекло.

— И чё, мокрушничать что ли? Старушку укокошить?

— Ну ты вообще! Я тебя сам сейчас укокошу! Перепуганный какой-то! Насмотрелся боевиков американских?

Он секунду помолчал.

— Слушай и не перебивай. Когда эта старушка выйдет из магазина, ты ей передай деньги и скажи, что сегодня акция. Проводит её по городу сеть рыбных магазинов. Только скажи, что не этот магазин, а сеть. Ясно? Выигрывает тот, кто купит самый последний двести грамм мойвы. Сегодня это она. Ей повезло. Акция только сегодня и всё. Понял? А то будет потом каждый день приходить сюда мойву покупать. Понял?

— Понял, я понял. А зачем это вам? Это ваша бабушка?

— Нет, но могла бы быть. Я из детдома. Ты заработаешь две тысячи. Идёт?

— Не боитесь, что если обману? Вы ведь меня не знаете.

— Не обманешь, а то Бог накажет. Не умничай, иди. Я поехал, — он дал парню двадцать тысяч для старушки и две тысячи ему за работу.

Роман отъехал на небольшое расстояние и стал наблюдать за происходящим. Старушка осторожно, чтобы не поскользнуться на обледеневших ступеньках, вышла из магазина. К ней подошёл парень в костюме Золотой рыбки и стал, кивая и размахивая руками, что-то говорить. Старушка стояла, слегка держась за поручни одной рукой, а второй держа жиденький пакет с рыбой. Явно она не ожидала ничего такого. Поэтому слушала настороженно, что ей говорит «рыбка». В конце концов тому видно надоело, он взял её руку и вложил туда деньги. Старушка некоторое время постояла, затем осторожно ступая, пошла в своём направлении. Роман увидел, как она идёт, что-то шепча и крестясь. «Может кинуть это всё к…» — подумалось ему.

Ему стало тревожно на душе, ему не хотелось из виду упускать эту старушку. Мало ли что? Он решил следовать за ней на своей машине на безопасном расстоянии, чтобы она его не заметила. Наконец, она подошла к простому трёхэтажному обшарпанному зданию и стала подниматься по лестнице. Это было видно через светящиеся выбитые оконные рамы межэтажных пролётов.

«Да, живут же люди…» — ему удалось, наконец, заглушить голос своей совести, он завёл машину и рванул по своим делам к своей Киске.

***

Роман уже не видел, как его недавний знакомец «Золотая рыбка» достал из своего потайного кармана допотопный сотовый.

— Алло, «Золотая рыбка» докладывает. Объект только отбыл из магазина. Какой-то старушке просил передать двадцать тысяч рублей просто так. Мне за работу две. Кстати, Николай Иванович, что мне с ними делать? Тоже отдать на благотворительность или себе на проезд оставить?

— Отставить балагурить, Миша. Постой для порядка ещё там некоторое время. Вдруг вернётся. Оставь деньги себе на проезд.

— Я вот, что подумал, Николай Иванович. Раз он старушку пожалел, может с ним не всё так и плохо…

— Слушай, ты такой умный, почему ещё в лейтенантах ходишь? Думает он.

— Я же могу и обидеться, Николай Иванович.

— Смотрите какие мы… Ладно, ты прав. Надо ещё подумать.

«Может Мишка прав и с тем можно будет ещё переиграть?» — так размышлял Николай Иванович, положив свой нехитрый, допотопный сотовый на кухонный стол, где после утомительного дня собрался, наконец, поужинать.

***

Даже в выходные дни Марина просыпалась рано и старалась долго не валяться в постели. Зарядка, душ и т.д. Столько надо сделать сегодня с утра. Погулять с собакой, сходить на рынок, сделать генеральную уборку, постирать, позвонить матери и сестре и многое другое. Выходных всего два, а потом опять неделя без подмены.

Около восьми раздался звонок сотового.

— Простите, что так рано, но… — услышала она голос Максима.

— Что случилось? — встревожилась Марина.

— У Женьки температура высокая с вечера, не сбивается, — устало объяснил Максим.

— Какая?

— Тридцать девять и три.

— Что давали? Скорую вызывали?

— Нет. Он боится врачей… Это даже не обсуждается. Будет только хуже. Может вы подскажете, что делать?

— Да, конечно. Руки, ноги горячие или холодные у него?

— Холодные. Я ещё удивился, голова горячая, а ступни и ладони ледяные. А…

— Срочно намочите полотенце холодной водой и положите на лоб. Ладони и ступни растирайте, можно спиртом, можно просто растирать пока не станут тёплыми. Ещё дайте выпить «тройчатку», — и она быстро перечислила, какие лекарства входят в её состав и дозировку.

— Да. А что ещё?

— Больше тёплого питья… Послушайте, не сочтите за навязчивость, но я знаю, что такое состояние у ребёнка чревато судорогой. Давайте я к вам сейчас приеду со всем необходимым и помогу вам…

— Слава Богу! Я хотел вас об этом просить. Я сейчас за вами пришлю такси. Уточните свой адрес.

Она назвала адрес. Сама подумала: «Какое ещё такси?» Но ехать надо было срочно. По собственному опыту понимала и знала, чем может всё это закончиться. Поэтому без реверансов.

***

До приезда машины она успела собрать необходимые лекарства из своей домашней аптечки, даже взяла новое кухонное полотенце для компресса. Мало ли что. Может у них нет? Захватила с собой фруктовый компот, варенье и замороженные ягоды для приготовления питья.

Быстро подъехавшее такси повезло её за город. Вдруг пошёл снег. Белый, пушистый. Радоваться надо в такую погоду, бегать, лепить снеговиков, бросаться снежками, кататься на санках, а не болеть. Она очень тревожилась за Женю и хорошо себе представляла, чем может закончиться такое состояние ребёнка. Её племянник, когда ему было лет пять, заболел и попал на скорой в больницу. Если бы они правильно тогда позаботились о нём, судорожного синдрома можно было бы избежать.

Наконец, она прибыла на место. Невысокие ворота были распахнуты. Ей навстречу выбежал из дома взъерошенный Максим. Вид у него был ещё тот! Было заметно, что он не спал, в глазах читалась тревога.

— Спасибо, что приехали. Жека не знает, что я вам звонил. Будет для него сюрприз, — он взял у неё пакеты и повёл в дом.

***

— Проснулся, наконец, зосонюшка! Доброе утро! Вставай завтракать пока пельмени не остыли! — сестра вошла в комнату, неся кастрюли с дымящимися пельменями. — Мне сегодня повезло, Екатерина Фоминична спит ещё. Плита была свободной.

От пельменей шёл аппетитный аромат. Миша давно проснулся. Его разбудили громкие разговоры соседей на общей общежитской кухне и гомон снующих в общем коридоре ребятни, просыпающихся ни свет, ни заря в выходные дни.

— Кстати, ты принёс костюм? Его сегодня потребует наш режиссёр. Мне хотелось бы, чтобы он был в целости и сохранности.

— Доброе утро! Принёс. Вот он на кресле прикрытый пледом лежит. Не переживай, всё в порядке.

Он улыбнулся сестре. Она иногда давала ему костюмы из их театральной костюмерки, где работала… Ах, нет. Ведь в театре не работают, а как это там у них… э-э-э… служила. Да, да, служила актрисой. Точно… Странно. Ведь и он служит. Но его служба на тысячу порядков отличается от её служения. Слово одно, а значений… и направлений…

Разговаривая с братом, Света уже накрыла на большом круглом столе, стоявшем в углу их небольшой комнаты завтрак.

— Марш умываться! — скомандовала она.

«Я вытащил свой сотовый из кармана или нет? Потом расспросов не оберёшься: «Для чего тебе такой «ископаемый» телефон, когда у тебя есть айфон»!». Да для того… Именно так они договорились общаться со своим шефом Николаем Ивановичем, у которого был аналогичный агрегат. Два номера, о которых никто кроме их двоих не знал.

Он подошёл к креслу якобы для того, чтобы сложить плед и незаметно проверил потайной карман в костюме. «Уф, выложил. Вопросов не будет». Взяв полотенце отправился в умывалку по общему коридору по которому носилась ребятня. Мальчишки важно подходили к нему и жали, здороваясь, его руку. Он у них пользовался уважением, для всех соседей он был военным, служащим в находящейся за городом части.

— Свет, как ты думаешь, — решил он спросить сестру, когда уже они вдвоём сели за стол. — может ли человек быть законченным негодяем, преступником, если даёт незнакомой старушке двадцать тысяч рублей?

— Не знаю, Миша. Всё может быть. А почему он так поступил, не знаешь?

— В смысле? Поступил плохо или поступил хорошо? — он с удовольствием уплетал вкусные пельмени.

— В обоих случаях. На всё должна быть причина, — Света ещё подложила ему порцию пельменей и посыпала их свежим укропом.

— Это понятно. В плохом, наверное, хотел «бабок» побольше срубить, а вот в хорошем… Не знаю.

— Да… «Люди гибнут за металл». Страшно, да? Несправедливо. Глупо.

— Ладно, давай не о нём, а о тебе. Как дела в театре? Опять «Кушать подано, барыня».

— Нет. Положительная динамика. Но я хочу сходить на кастинг на студию. Если не получится, я уж точно из-за металла гибнуть не собираюсь. Но нам с тобой за комнату платить надо, да и куртка тебе новая тёплая нужна. В костюме «Золотой рыбки» не проходишь, правда?

— А что, можно. Он кстати, очень тёпленький изнутри. Правда я на куртку его надевал.

Они с сестрой расхохотались, представив, как он поедет в метро в этом экстравагантном костюме, задевая своими яркими плавниками соседей по вагону.

***

Такс… Немного кремика… Вот так, хорошо… Упс! Сколько тут морщинок! Ничего, подтянем, вытянем, разгладим… Утюгом, что ли? Ничего! Главное — это блеск в глазах, задор в сердце! Очень хорошо, что глазки не искусственные и сердце настоящее. Вставные зубы — это прекрасно! Парика нет, тоже радует. Ноги, руки свои, натуральные! Главное — это чувствовать себя молодой, а мнение окружающих со временем приложиться! Но иногда хочется, чтобы они эту «молодость» тоже замечали.

Валентина Георгиевна стояла в просторной прихожей и придирчиво — насмешливо рассматривала себя в зеркале в старинной оправе. Это зеркало они нечаянно обрели при покупке дома, когда разбирали старый хлам в сарае, оставшийся от прежних хозяев. Сначала хотела его выбросить, но оно очень понравилось дочерям, вот и пришлось его оставить. Старшая дочь отмыла, почистила, покрыла лаком старую раму и украсила её бусинами. Теперь невозможно было узнать в этой красоте прежнюю старую рухлядь. Теперь висит в прихожей и радует глаз.

Валентина Георгиевна подошла к окну. Сегодня пошёл первый снег. Декабрь, а как будто осень. Сыро и слякотно. Белое, пушистое, нежное покрывало уже спрятало грязные дорожки и палисадник. Ей вдруг захотелось прогуляться под снегом по двору. Это была её первая зима в новом доме. Быстро одевшись, она вышла во двор.

***

Проработав более тридцати лет в школе, Валентина Григорьевна вдруг поняла, что уже вполне достаточно «посеяла доброго и светлого в души детей», и пора позаботиться о себе. Однажды, случайно встретившись на улице со знакомой, которая ей рассказала о своей приятельнице, бывшей учительнице, проработавшей много лет в школе, а теперь ходит с трясущимися руками и головой. Это заставило её серьёзно призадуматься. Работа, конечно, любимая, малооплачиваемая, много нервов и сил забираемая. И решилась. Выпустив детей в старшие классы, написала заявление и уволилась. Спокойно, без помпезности ушла на пенсию. Сколько лет проработала в школе, и… Здравствуй, пенсия! Здравствуй, средний прожиточный минимум!

Сначала было приятно и легко. Просто как отпуск. Потом…

Её родные дети выросли и разъехались. Когда-то очень большая семья сократилась в пять раз. Вернее, не сократилась, а наоборот, увеличилась. Дочери вышли замуж, сыновья женились и покинули родной дом. Сократилось число жильцов в её квартире. Но ничего трагичного в этом не было. Все её дети обрели личное счастье, часто приезжали к ней, звонили по телефону. Наконец, наступило долгожданное спокойствие.

Вечера проходили тихо и мирно, никаких тревожных мыслей, никаких подготовок к педсоветам, урокам, родительским собраниям. Можно было почитать книги, посмотреть интересные фильмы, в основном детективы, но не кровавые. Телепередачи она не любила. Они для неё все были не естественными, а постановочными, банальными и глупыми. Жизнью, так называемых звёзд, она не интересовалась. Для неё они были простыми людьми, попавшими случайно или по собственной воле в ловушку славы, известности. Люди как люди.

С недавних пор она увлеклась изучением иностранных языков. Английский учила ещё в школе, потом хотела поступить в институт иностранных языков, но судьба распорядилась иначе. Тем не менее она спокойно могла переводить тексты, понимала речь. Добавились ещё французский, немецкий, испанский и итальянский. Это занятие её увлекало и переключало на другую деятельность. Однажды, её средний сын сказал: «Судя по тому как ты учишь языки, мама, создаётся впечатление, что ты собралась в кругосветку». Какая кругосветка?

Да, кругосветка… Можно было бы махнуть куда-нибудь. Посмотреть мир… В юности она увлекалась историей, археологией, разными загадками… Но сейчас средств пока хватало «махнуть» только по достопримечательностям своего родного края и ближайших районов. Но тоже путешествие, какое — никакое…

Ей частенько было очень, очень тоскливо. Однажды, она поймала себя на том, что перестала бывать на свежем воздухе и начинает полнеть. Кошмар… А что дальше? Депрессия? А от неё до агрессии…Что-то надо делать. Вдруг начнут какие-нибудь болячки вылезать, как «бывалые» пенсионеры рассказывают. Нееет… Я не хочу! Я не буду ходить по поликлиникам! Хотя там можно с мужчиной познакомиться… И по вечерам за миской овсянки делиться друг с другом своими болезненными ощущениями…У кого что болит, и у кого сильнее? Ужас!

Может дачу купить? Ага… «Выйду в огород я одна…» Но свежий воздух — это тема. Очень заманчиво и романтично. Хатка, огород, палисадник… Зима… Обогреватель… Хорошо! Но как же погано! Капец как!

Можно дать объявление на сайте знакомств. «Ищу мужчину для приятного времяпрепровождения. Судьям, прокурорам, адвокатам, полицейским свои кандидатуры не предлагать. Законопослушная гражданка». Чё народу жизнь-то портить? Им и так не легко. Портить или всё-таки украшать?

Вот такие мысли стали терзать Валентину Георгиевну. Особенно тяжко было для неё посещение магазинов. В некоторые из них она просто перестала ходить.

Как-то раз её младшая дочь, наконец-то, уговорила её сходить за кроссовками в большой центральный магазин. Приодевшись, сделав лёгкий макияж, она пошла с надеждой, что сегодня она, наконец-то, купит себе подходящую обувь для гор. Чувствовала она себя прекрасно, была довольна собой как свежо и хорошо выглядит, гораздо моложе, не на свой возраст. Но войдя в магазин…

— Сегодня всем пенсионерам скидка! — услышала она от подлетевшей к ним бойкой продавщицы, которая заорала на весь зал, глядя в упор на Валентину Георгиевну.

«Боже! Вселенская радость!» — ей вдруг очень захотелось стукнуть по башке этой чудо — звезде маркетинга. Но она только сверкнула на неё глазами из-за модной оправы. Ей расхотелось покупать здесь обувь, захотелось уйти. Но дочь настаивала, предлагая ей разные модели кроссовок. Так ничего и не выбрав, они покинули магазин. Настроение пропало.

Казалось, что здесь такого? Но обидно было до слёз. В нашей стране понятие «пенсионер» соразмерно «нищий». А ведь люди проработали всю свою жизнь, не бездельничали, не отлёживали себе бока, а размер пенсий «кот наплакал». А ещё обидно, что прошла молодость. Вернее, она ещё есть, но теперь только в душе. На лицо другое.

Видя её душевные смятения, дети не на шутку встревожились. Что делать и как отвлечь маму от дурных мыслей? Понимали, что в школу возвращаться, гробить своё здоровье дальше, она не захочет, да и они давно были настроены против её работы. Решение пришло, само собой. Знакомые дочери решили переехать в другой город и выставили на продажу свой загородный дом. Он понравился Валентине Георгиевне. Городскую квартиру решили не продавать. Где маме понравится жить там пусть и живёт. Купили дом вскладчину на общие сбережения летом.

Здесь был сад, огород, палисадник, а главное, большая застеклённая веранда. И деревянная беседка в саду. Всё это хозяйство окружал невысокий забор. Валентина Георгиевна была счастлива. Наверное, она об этом и мечтала. Дети навещали её почти каждые выходные. Иногда приезжали с друзьями. Летом Валентина Георгиевна занялась палисадником. По осени садом и огородом. Посадила клубнику и посеяла под зиму зелень. Закоренелая городская жительница занялась с оптимизмом огородничеством. Земля как будто забирала все дурное и отдавала доброе. Валентина Георгиевна посвежела, постройнела. Свежий воздух и физические нагрузки пошли ей на пользу. Она стала строить планы на будущее, что посадить, как оборудовать и куда поехать. И ещё как заработать дополнительные средства на всё это. Но все эти думы были приятными и позитивными.

С соседями она так и не познакомилась. Рядом с её домом стоял с одной стороны крутой трёхэтажный особняк, с другой на один этаж пониже и попроще. Соседи совсем не были похожи на тех, кого показывают в старых, советских фильмах. Никто не спешил с ней знакомиться, никто не просил соли и сахару. Судя по виду их домов, они этой солью и сахаром могли забить свои и соседские подвалы. Её соседи не ходили пешком. Для передвижения у них были модные автомобили. Дом же напротив пустовал. Огород зарос бурьяном. Яблони и груши готовы были упасть под тяжестью сочных плодов. Никто их не собирал. Вот уже прошло лето, за ним осень, никто там так и не появился. Наступила зима.

Лишь неделю назад Валентина Георгиевна заметила по приезду из города, свет в окнах и стоящий во дворе чёрный джип. А потом утром выходящих из дома напротив молодого высокого мужчину и маленького мальчика. «Слава Богу! Хоть люди живые, не зомби. Надо будет познакомиться.» Но подходящего момента познакомиться не было. Соседи утром уезжали, а возвращались затемно…

Снег пошёл сильнее. Прохладные снежинки нежно падали на лицо. Как приятно. Вокруг красиво, снежок потрудился изрядно. Выбелил всё вокруг. Удивительно, как снег умиротворённо влияет на настроение людей. А может только на неё так влияет, а на других нет? Ей вдруг захотелось собаку. Не очень большую, но и не маленькую. И не обязательно породистую. Можно даже дворняжку. Она улыбнулась своим мыслям, представив, как обрадовались бы такому сюрпризу её любимые внучки Катя и Таня. Наверное, визжали бы от восторга.

***

— Проходите, Марина Николаевна. Вот сюда. Женька здесь, — говорил Максим, провожая Марину в небольшую светлую комнату.

Женя с удивлением смотрел на свою воспитательницу.

— Здравствуйте, Марина Николаевна. А как вы?

— Решила тебя проведать, Женя. Что у тебя болит? — бодреньким тоном, чтобы не пугать мальчика, спросила Марина Николаевна.

— Немножко горло. И жарко, очень жарко.

Мальчик слабо попытался приподняться, но Марина остановила его.

— Я тебе гостинцы принесла, варенье, компот. Любишь? — спросила Марина. Тот ей слабо улыбнулся.

— Да, очень. Но давно не пил.

— Поправимо. Хочешь ещё чего-нибудь?

— Очень. Хочу очень леденцы.

— Я сейчас! — с готовностью воскликнул Максим, который вошёл в комнату с градусником.

— Давайте, температуру ещё раз померим. А потом леденцы. Полежи пока, а вы меня проводите на кухню, пожалуйста.

Марина и Максим прошли на кухню. Просторно, светло, уютно. Кухня радовала своей новизной и оснащённостью.

— Будьте как дома, — гостеприимно произнёс Максим.

— Хорошо, спасибо. А вы пока откройте компот и варенье. Сейчас сделаем питьё из замороженных ягод. Есть лимон? — заметив его замешательство, добавила. — Надо купить. Ещё апельсины или мандарины.

— Хорошо, я сейчас.

— Давайте посмотрим какая у Жени температура, потом сходите в магазин. Хорошо?

Температура была очень высокой.

— Холодное полотенце на лоб. Растирайте спиртом ноги и ладони быстро, — командовала Марина.

Они стали растирать мальчику ступни и ладошки. Постоянно меняли холодное полотенце на лбу. Уговорили выпить «тройчатку», которую составила Марина.

— Принесите, пожалуйста, тёплое питьё с кухни, — попросила Марина Николаевна Максима. — Ну-ка, Женя, выпей компотик.

Она увидела, как мальчик с большим трудом пьёт, кривясь, видимо, от боли.

— Что сейчас болит, Жень? — спросила она участливо.

— Горло болит. Глотать не могу, — тихо ответил мальчик.

— Ну-ка, открой рот, пожалуйста. Молодец!

Затем, Марина Николаевна отозвала Максима на кухню и сказала:

— Горло красное. Скорее всего это ангина. Женю надо обязательно показать врачу. Сегодня суббота, но должен работать детский дежурный врач. Если что, я могу договориться со знакомым педиатром, который курирует городские сады. Я могу ей сейчас позвонить. Только надо за ней съездить в город.

— Конечно. Это вариант.

— Но только после того, как собьём температуру хотя бы до тридцати восьми. Хорошо?

Они продолжили растирать ступни и ладони мальчику, менять холодное полотенце на лбу. Постепенно высокая температура стала снижаться. Наконец-то, тридцать восемь и две. Марина вздохнула с облегчением. Уставший мальчик уснул. Они вышли из комнаты.

— Уф! Прямо гора с плеч! Вы наша спасительница! — с улыбкой вытирая пот со лба, произнёс Максим.

— Вы ошибаетесь, просто у меня большой опыт, помогала сестре с племянниками. С ними пришлось в своё время много повозиться. Но почему Женя боится врачей? — спросила Марина.

— Потому что… Потому что он столкнулся с ними при очень трагичных обстоятельствах. Когда их видит, у него от волнения начинается рвота.

— Вот как. Тогда давайте Светлану Фёдоровну, нашего педиатра представим, как мою хорошую знакомую.

Ещё ей очень хотелось спросить, где же мама мальчика. Но так и не решилась. Мало ли что у них там?

Марина Николаевна позвонила врачу, и та согласилась приехать к ним. Уточнив адрес, Максим быстро собрался и поехал в город за доктором.

***

Закрыв за Максимом дверь, Марина Николаевна осмотрелась. Просторная, светлая гостиная. Комнат в доме не много, все они обставлены просто, но со вкусом. Бросается в глаза отсутствие женской руки и уюта. Она вошла в комнату Жени. Он спал, испарина появилась на лбу. Слава Богу! Температура продолжала снижаться после «тройчатки». Надо было поменять влажное пастельное бельё и переодеть мальчика. Она призадумалась. Это этично, если в поисках этих вещей, она поищет их в шкафу? «Вполне.» — приняла она решение и решительно направилась к шкафу. Постельные принадлежности аккуратной стопочкой лежали на полке, детское бельё и другие вещи на других. «У меня такого порядка не бывает, как у них. Ничего себе!» Взяв необходимое, она закрыла дверь шкафа и заметила фотографию, стоявшую на компьютерном столе. Она ей что-то напомнила. «Так это же Женькин рисунок!» В центре загорелый Женька. Рядом с ним стоит, обнимая его, красивая женщина в красном платье и светлыми до плеч волосами. Рядом с ними стоят улыбающиеся мужчины в военной форме. В одном из них она узнала Максима.

Марина подошла к мальчику. Будить или подождать, когда сам проснётся? Наверное, надо подождать. Не беспокоить. Сон — это тоже лекарство. Она решила вернуться на кухню и выпить чаю.

Здесь тоже царил образцовый порядок. Без труда нашла чёрный чай. Про себя усмехнулась: «Наши вкусы совпадают. Тоже пьёт чёрный крупнолистовой».

Марина подошла к окну. За окном падал лёгкий пушистый снег. Ей стало немного грустно. Вот бы сейчас покатать на санках Женьку по двору. А он лежит больной.

— Максим! — услышала она голос мальчика.

Женя стоял, пошатываясь в дверях кухни в своей мокрой от пота пижаме.

— Где Максим? — тревожно спросил её мальчик. — Я думал, что мне показалось, приснилось, что вы к нам приехали.

— Ну-ка, дружок! Пойдём в кровать. Рановато гулять по дому, да ещё в такой мокрой пижаме. Пойдём переоденемся, поменяем постельное бельё, и я тебя угощу вкусненьким. Хорошо?

Разговаривая с мальчиком, держа его за руку, она проводила его в комнату, переодела в сухую пижаму, заменила постель. Принесла довольному Женьке вкусный фруктовый компот, который специально подогрела.

— Как вкусно! — восторгался мальчик. — Вы сами готовили?

— Конечно. Здесь смородина и яблоки. Ещё есть варенье вкусное из ежевики. Ты любишь ежевику?

— Не знаю.

— Вот и узнаешь! — улыбнулась Марина.

Послышался звук мотора. «Приехал Максим,» — подумала Марина.

— Жень, к вам в гости захотела приехать моя очень хорошая знакомая. Ты не возражаешь? — спросила Марина, желая предупредить мальчика о появлении нового взрослого человека.

— Нет. — спокойно ответил Женя. — А зачем?

— Зачем? Зачем в гости ходят? На чашку чая. Или на кусок пирога, — она улыбнулась. Действительно, зачем в гости ходят? «По гостям шастают», вспомнилась фраза кота Матроскина из её любимого мультика.

Вдруг они услышали трель звонка. Кто-то звонил в дверь.

***

— У Максима ключей нет? — встревожилась Марина Николаевна.

— Есть конечно, — спокойно ответил Женька.

— Кто это может быть, не знаешь, Женя? — продолжала беспокоиться Марина Николаевна.

— Неа. Не знаю. К нам иногда приходит наш хороший знакомый Игорь Петрович. Может это он? Давайте я с вами пойду посмотрю, если вы боитесь.

— Нет. Лежи. С чего ты взял, что я боюсь? Я сама.

Марине было и так не по себе в этом чужом доме, и она совершенно не была настроена принимать здесь ещё и гостей. Вот приедет хозяин, пусть сам и принимает.

На пороге стоял коренастый мужчина лет шестидесяти.

— Здравствуйте! — доброжелательно сказал он, притоптывая на ступеньках, отряхивая снег. — А где Максим, Женька? Телефон дома забыл, поэтому не смог предупредить о визите.

Он решительно вошёл в прихожую и стал снимать куртку. От него веяло морозом и дорогим парфюмом.

— Максим скоро приедет. Женя дома, — доложила Марина. — а вы…

— Разрешите представиться, Игорь Петрович Самойлов. Сослуживец Максима.

— Вернее, строгий начальник, просто сатрап, деспот, не дающий продыху даже в выходной день! — услышала она голос Максима из-за широкой спины гостя.

Мужчины рассмеялись и пожали друг другу руки. Максим подъехал через несколько минут после Игоря Петровича. Он вошёл в дом вместе с доктором Светланой Фёдоровной и застал знакомство своего боса с Мариной Николаевной. Доктора, по её настоятельному требованию, проводили в ванную вымыть руки, а Игоря Петровича в кабинет, оставив работать с какими-то документами.

— Привет дружок! Меня зовут Светлана Фёдоровна. Я приятельница Марины Николаевны. Решила тебя проведать. Как ты себя чувствуешь? — доброжелательно и стараясь не быть похожей на доктора, говорила Светлана Фёдоровна, усаживаясь на стул рядом с кроватью мальчика.

— Вы врач? — тревожно спросил Женя.

— Нет. Но кое-что понимаю в медицине. У меня есть внуки. Такие, как и ты. Покажи мне своё горлышко. Я видела, что у врачей есть специальные палочки, даже фонарики. Они осматривают горло пациентов. Но у меня всего этого нет. Я не доктор. Если ты не против, я возьму свой телефон, у него есть фонарик и вашу чайную ложечку. А ты откроешь широко рот и скажешь «а». Хорошо?

— Ладно. Давайте попробуем, — согласился Женя. Он вспомнил, как когда-то его мама — вот так же, как эта смешная бабушка, осматривала его горло.

Марина стояла в сторонке и в душе посмеивалась. Как же, «у меня всего этого нет»! Всем было известно, что у Светланы Фёдоровны в арсенале имелись все новейшие прибамбасы для осмотра. Приобретала она всё за свои деньги, так как считала, что тщательный осмотр больного ребёнка является первейшим делом врача.

Видя, что она закончила осмотр, Максим предложил:

— Ну, что ж гости, дорогие! Прошу вас к столу на чай с тортиком. Никто не возражает, надеюсь? А тебе, Жека, мы тоже принесём, только сюда, хорошо?

— Хорошо, — но видно было, что мальчик приуныл. Ему хотелось пить чай вместе со всеми на кухне. — С вами нельзя?

— Давай-ка, Жень, температуру померим и будет видно, можно или нет. Идёт? — вмешалась Марина.

— Идёт! Конечно идёт! — воскликнул Женя.

Взрослые прошли на кухню, где Максим накрыл стол. В центре красовался его любимый шоколадный торт. «Надо же. И тортик такой же ему нравится, как и мне», — заметила Марина.

— Мариночка, извините, чай пить с вами не буду. Надо возвращаться домой за внуком присматривать. У вашего мальчика ангина. Я здесь написала, что делать и как давать. Ещё больше тёплого питья, — Светлана Фёдоровна протянула Марине листок бумаги.

— Я вас отвезу, — стал собираться Максим.

— Ах, не надо! У вас гости, вызову такси.

Но Максим, не принимая никаких возражений, уже направился к выходу.

Распрощавшись со всеми, Светлана Фёдоровна вместе с Максимом уехала.

Спохватившись, что Женя один, Марина вернулась в комнату. В кресле, напротив него сидел Игорь Петрович. Они играли в шахматы.

— Вам шах и мат! — весело вскричал Женька.

— Ой! Как ты мог это сделать? Ну ты настоящий стратег, Жека! — произнёс Игорь Петрович, убирая шахматы. — Ты мне лучше расскажи, как твои дела в детском саду? Друзей нашёл?

— Конечно! Мне там нравится!

— А воспитательница не обижает? Наверное, строгая и всё время замечания делает? — продолжал опрос гость.

— Вот моя воспитательница! — гордо произнёс Женя, указывая на Марину рукой.

— Ха! Однако! Без комментариев, как говорится, — слегка смутился гость. — Не знал, что сейчас воспитательницы по домам к детям ходят.

— Бывает. Ну, что же, Женечка, вижу, что тебе намного лучше, помощь моя тебе уже не нужна. Мне пора домой. Оставляю тебя на попечение Игоря Петровича, — почувствовав досаду, засобиралась Марина Николаевна.

— Нееет, Марина Николаевна, не уходите, пожалуйста. Макс обидится, если вы уйдёте, — заныл Женя.

— Но, Женя… — было начала Марина, но тут вмешался Игорь Петрович

— Вы на меня обиделись?

— О, нет! У меня дома пёс. Он скучает, ему надо гулять, он хочет есть.

— Но вы можете ещё минут на сорок задержаться? Мне совсем не хочется держать ответ перед Максом, почему мы вас отпустили. К тому же, я не знаю, как ухаживать за Женькой, — стал уговаривать её Игорь Петрович.

— Что ж, ваш последний аргумент весьма весомый. Я останусь. Но никаких шахмат. Ложись, Женя, опять полежи, поспи, а Игорь Петрович пройдёт на кухню пить чай, который уже давно остыл. Только с этим условием я останусь. Хорошо? — улыбнувшись, скомандовала Марина. — Могу почитать тебе книжку.

— Да, да! Ура! — вскричал счастливый Женька.

Игорь Петрович наблюдал за ними с улыбкой. Он послушно отправился на кухню, опять включил чайник, надеясь, что ему сегодня всё-таки удастся выпить горячего чаю.

Женя попросил почитать сказку «Приключения Буратино» Алексея Толстого. Недослушав до конца вторую главу, мальчик спокойно уснул. Дыхание его было ровным и спокойным. «Вот теперь можно и мне попить чайку», — подумала Марина и отправилась на кухню, где уже во всю чаёвничал Игорь Петрович.

***

–Уснул? Присаживайтесь, выпейте чаю, — Игорь Петрович налил ей горячий, чудесно пахнущий напиток. — Устали?

— Есть немного. Спасибо, — она сделала глоток и зажмурилась от удовольствия. — Как хорошо.

— Вы любите шоколадный торт?

— Да, очень, — улыбнулась Марина.

— Угощайтесь, — он протянул ей тарелку с большим куском торта.

— Благодарю, но он огромный! Мне столько не съесть! — они вдвоём засмеялись.

— За фигурой следите? Моя бывшая жена тоже следила, худела. Просто помешалась на своей фигуре. Потом к другому ушла и забыла про всякие диеты. Полнеет, но живёт припеваючи.

— Вы сохранили с ней добрые отношения? — участливо спросила Марина.

— Конечно. У нас двое детей. Что делать? Ну не смогла она перенести бесконечные переезды из гарнизона в гарнизон. Я её не осуждаю. Созваниваемся. Уже внуки подрастают. Делить нам с ней нечего. Вот так. Что делать? Это жизнь. Не всё в ней гладко, да ярко… А как вы? Муж, дети?

Марина Николаевна рассердилась. Он решил, что его откровение выведут и её на душевный разговор? Щас! С чего бы это?! Как бы не так!

— Замужем. Детей пока нет. Мой муж строитель, уехал в командировку. Скоро вернётся.

— Спасибо вам, что помогли с Женькой. Максим просто с ним зашивается. Опыта-то нет, — продолжал душевничать Игорь Петрович.

— Как это «опыта нет»? У отца нет опыта общения со своим ребёнком? Что же это за отец? — рассердилась Марина.

Игорь Петрович уставился на Марину и вдруг рассмеялся.

— Господи! Вы подумали, что Максим отец Женьки?

— А кто же отец Женьки, если не он? — она непонимающе смотрела на него.

— Максим его дядя. Отец мальчика лежит в военном госпитале после тяжёлого ранения. Женина мама тоже была ранена. Ей уже лучше, но она осталась рядом со своим мужем, не уехала. Женьку забрал к себе Максим. Это наше управление похлопотало, чтобы мальчика сразу же определили в ваш детский сад. Всё же Максу полегче. Отпуск дать ему не смогли, слишком ценный специалист.

Марина Николаевна сидела огорошенная такой информацией.

— Как же это всё случилось? Ранения…

— Они военные. Были на учениях в другой стране. Но учение переросло совсем не в учение. Мальчик случайно оказался с ними. Не по инструкции, но ведь они думали, что через день-два освободятся и будет возможность сразу же побывать всем вместе в отпуске. Но всё вышло не так. Кстати, отца Жени тоже зовут Максим. Их так и звали в части «два Максима». Они друзья.

— Простите. Где вы все работаете?

— В безопасности. Такой ответ вас устроит?

— Вполне, — задумчиво ответила Марина. — а мать Жени это…

— Сестра Максима.

— Спасибо, что разъяснили.

— Вы думали…

— Ещё как думала, только с отчествами не могла разобраться. Очень жаль, что с ними так случилось.

— Люди, когда идут работать к нам, должны знать и давать себе отчёт на что они идут, — немного жестко проговорил Игорь Петрович.

— Знаете, очень давно, насмотревшись фильмов и начитавшись книг про храбрых разведчиков, я хотела стать сотрудником КГБ. Но, слава Богу, что отвёл, — прямо глядя в глаза Игорю Петровичу произнесла она.

— Отчего же?

— Однажды мамин знакомый просветил меня, пятнадцатилетнюю девчонку, сказав, одну очень жуткую вещь. «Когда ты вдруг проколешься или не будешь нужна, свои же тебя и прикончат в лесополосе.»

— Брр. Страшновато и жутковато. Мы этим не занимаемся, — отводя глаза в сторону произнёс Игорь Петрович.

— Надеюсь.

Они помолчали.

— Что-то Максима долго нет. Может ему позвонить? — произнесла Марина.

— Вы не волнуйтесь. Приедет. Я потом смогу вас довезти до города.

— Нет, спасибо. Сама доберусь на такси.

— Боитесь, что «прикончу в лесополосе»? — усмехнувшись, произнёс Игорь Петрович.

— Ага, что-то вроде того, — улыбнулась в ответ Марина.

— Можно ещё один вопрос, Марина Николаевна? — спросил Игорь Петрович, включая чайник.

Она кивнула, жуя торт.

— Почему вы мне соврали про своего мужа? Вы ведь не замужем… — он хитро посмотрел на неё.

Марина поперхнулась этим чёртовым куском торта.

— В смысле? — выдавила она из себя, запивая холодным чаем торт, который застрял у неё в горле вместе с мыслью «Как он догадался?»

— Так зачем? — продолжал допытываться Игорь Петрович.

— Я у вас, что, как это говорят… «под колпаком»? Вы за мной следите?

— Боже меня упаси! Нет, но сотрудников вашего сада, потом конечно, пришлось втихаря проверить. А что делать? Обстоятельства обязывают, — объяснил он.

— Капец! Простите, кошмар! — вовремя поправилась Марина. — Как я понимаю, я вам не обязана отвечать? Так, что теряйтесь в догадках, — нагловато улыбаясь, ответила она.

Игорь Петрович громко расхохотался на весь дом. Потом спохватившись, что мальчик спит, прикрыл рот рукой.

— Я смотрю, что вам тут очень весело, — громко сказал вошедший Максим.

— Тсс, — вдвоём зашикали на него Марина и Игорь Петрович. — Женька спит.

— Так, спились и спелись, — шутливо кивая на чай и торт произнёс Максим.

— Ты даже не представляешь, насколько, — подмигивая Марине сказал, Игорь Петрович. — Ну, что ж, братцы-кролики! Мне пора, сегодня всё равно не удастся поработать. Пока всем, я пошёл.

Игорь Петрович встал из-за стола и решительно направился в прихожую. Марина и Максим вышли за ним следом. Распрощавшись с гостем, Максим спросил:

— Вы, наверное, очень устали? Простите, что задержался. Но из-за сильного снега на дорогах пробки.

— Да, вы правы, я очень устала. Мне тоже пора домой. Не беспокойтесь, я доберусь на такси. Я бы уехала раньше, но ваши меня уговорили задержаться до вашего возвращения.

— Спасибо. Я понимаю. Но мне хотелось бы вас довезти самому. Какой странный сегодня день, — задумчиво произнёс он.

— Вполне себе хороший день, — улыбаясь ответила Марина.

Во время их разговора она одевалась. Он вдруг остро почувствовал, что совсем не хочет отпускать её, хочет, чтобы она осталась здесь с ним… навсегда. Эта неожиданная мысль настолько поразила его, что он изменился в лице.

— Что-то не так, Максим Алексеевич? — настороженно спросила Марина.

— О, нет, всё так. Не называйте меня, Максим Алексеевич, хорошо?

В ответ она только кивнула.

— Я ещё не вызвал такси, вы так быстро оделись.

— Ну так вызывайте. Я посижу здесь, подожду. У вас просторная прихожая. Это ваш дом?

— Теперь да. Но я не справляюсь с ним. Он большой, требует ухода. Скоро весна, а я понятия не имею, как заниматься садом, огородом.

— «Решайте проблемы по мере их поступления» и «интернет в помощь», — засмеялась она. Наконец-то стало пропадать чувство настороженности, будто она в «осином гнезде», возникшее у неё после откровенного разговора с Игорем Петровичем.

Подъехало такси. Максим проводил её к машине, помогая идти по заснеженной дорожке.

— Можно я вам позвоню? — нерешительно спросил он.

«Боже мой! Откуда такая робость у агента ноль, ноль, семь?» Она прямо посмотрела на него и сказала:

— Нужно! И вечером, и утром. Ясно? Доложите о самочувствии Жени, хорошо? — улыбаясь произнесла она, онемевшему от удивления Максиму.

— Есть! — шутливо прищелкнув каблуками ботинок, произнёс он.

«Интересно, о чём это они беседовали со «стариком»?» — глядя вслед удалявшемуся такси, подумал Максим.

Марина сидела в такси и тревожные мысли роились в её голове: «Боже, какая же я самоуверенная дура! Не могла всё это время понять, что он не отец Женьки! Балда! Ещё с этим дядькой связалась! Куда бы засунуть свою прямолинейность?! И когда я повзрослею?!»

***

Дома она погуляла с обрадованным Риком. Он весело носился по пушистому снегу, припадал на передние лапы, зарывал нос в снег, отфыркивался и опять мчался галопом по пустырю, поднимая вокруг себя комья снега. Марина с большим удовольствием бегала вместе с ним.

Вечером она позвонила Максиму. Температура у Жени опять повысилась. Ощущалась тревога в голосе Максима. Желая его подбодрить, она сказала:

— Не стоит так тревожиться. При ангине всегда такая температура. После антибиотика, полосканий она снизится.

— Спасибо.

— Не стоит. Звоните в любое время. Жене привет.

Они распрощались, пообещав друг другу созвониться завтра.

***

— Милый, это опять твоя Киска. Ну что так долго тебя не было? Я прям горю.

— Я был занят, моя дорогая. Тебе опять что-то захотелось? — как можно любезнее поинтересовался Роман.

— Да. Говорят, что в магазинчике «Морской волк» есть великолепная чёрная икорочка. Не мог бы ты…

— Конечно, милая. Я куплю и с радостью с тобой встречусь. Но я не знаю где этот магазин. По навигатору искать очень неудобно.

— Я знаю, милый, где он находится. Я уже была там раньше. Запоминай.

Он слукавил. Он тоже там был раньше. Несмотря на такое пафосное название, это была маленькая рыбная лавка. Там раньше продавались чудесные, дешёвые рыбные тефтельки. Они с товарищем с удовольствием их ели в крохотной комнатке студенческого общежития.

— Записал адрес, не перепутаешь?

— Конечно дорогая, я не забуду и не перепутаю. В восемь буду у тебя.

— Ах, это так долго! Жду тебя с нетерпением, дорогой!

Распрощавшись со своей Киской, он вдруг почувствовал, что вся эта кутерьма ему порядком надоела. Совесть его давно молчала, но появилось чувство раздражения, что какие-то «козлы» засчёт того, что он так бешено рискует, прекрасно себя чувствуют, фиговы эстеты наслаждаются ворованными шедеврами с его Родины. «Тебе эти «козлы» хорошо платят.» — вдруг он услышал, как его совесть опять подала свой слабый, но настойчивый голос.

— Роман Владимирович, сегодня всех отпускают на час раньше. Будут проводить санобработку кабинетов, — вывела его из задумчивости секретарша.

— Спасибо, Зоя.

«Вот хорошо. Управлюсь со всей этой кутерьмой по-быстрому. В магазин можно приехать после четырёх. Как раз доберусь к восьми к моей Кисуле. Всё будет окей.»

Спустя почти час он прибыл к магазинчику «Морской волк». Ностальгические воспоминания о его студенческой счастливой жизни нахлынули, не спросившись у него разрешения. «Отставить!» — скомандовал он им. «Может отказаться от всего этого дерьма, прийти к своим? Придурок, тебя сразу к стенке поставят без суда и следствия! Ну, положим, что суд и следствие будут… Надо всё обдумать. Последний раз и всё. Деньги я не потратил. Старушке из своей зарплаты отдал. Так, надо всё же подумать, как прекратить всё это.»

Роман увидел, как под холодным ветром гуляет кто-то одетый в костюм «Морского волка». «Шоу возле каждого магазина. Просто все и всё заколебало!» — подумал он всё более и более раздражаясь. Всё-таки бессонные ночи давали о себе знать. Нервы на пределе.

По своей отработанной схеме он подошёл к продавцу отдела деликатесов и попросил оставленные ему баночки икры и лосося. Взяв уложенные продукты в белый фирменный пакет, вышел из магазина. К нему тут же подошёл «Морской волк» с рекламкой магазина.

— Здравствуйте! — проговорил он знакомым голосом.

— О! Привет! Теперь здесь? — обрадовался Роман, узнав в волке «Золотую рыбку». — Квалификацию поменял, теперь «Морским волком» работаешь»?

— Ну да! Деньги нужны. Кстати, я старушке тогда деньги ваши отдал. Но спасибо она не сказала. Удивилась просто и всё.

— Ну и ладно. Может, они ей помогут… Хоть ей помогут, — произнёс он тише.

Роман не заметил, как к нему сзади приблизился человек.

— О! Привет! Сколько лет, сколько зим! Сто лет с тобой не виделись! Ну как ты? — Роман уставился на незнакомого усатого мужика, который без устали хлопал его то по одному плечу, то по-другому. — Давай отметим нашу встречу! — продолжал вопить на всю улицу дядька.

— Простите, но вы обознались, — стараясь быть любезным произнёс Роман.

— Нет, не обознался. И в ваших интересах сейчас, Роман Владимирович, пройти вместе со мной в ближайшее кафе, — продолжая улыбаться сквозь наклеенные усы, уже гораздо тише проговорил Николай Иванович. — Вы меня не узнаёте? Напрягитесь, мой друг.

— Теперь я вас узнал, товарищ генерал, — у Романа подкосились ноги.

— Вот и славно, мой друг. Ты всё понял. Пошли, можешь взять меня под руку. Тьфу, стоп! Нас могут неправильно понять. Иди просто рядом.

Они пошли рядом, разговаривая друг с другом. Вернее сказать, говорил только Николай Иванович, а его спутник, только утвердительно кивал головой. Со стороны они в самом деле были похожи на двух встретившихся приятелей.

***

В кафе было полно народу в этот час. Они выбрали дальний столик. Заказали сразу при входе кофе и бутерброды.

— Целый день ничего не ел, — пояснил свой выбор Николай Иванович.

— Почему здесь, а не в Управлении? — спросил его Роман.

— А зачем нам с тобой светиться? К Киске во сколько? В восемь? Успеем всё обсудить.

Роман посмотрел на него изменившимся взглядом. От него Николаю Ивановичу стало не по себе.

— Господи! Ты чего подумал? Что я с этими? Окстись!

Они посидели некоторое время молча, наслаждаясь крепким вкусным кофе, который им принёс официант.

— Говори, — сказал генерал после чашки вкусного кофе.

— Что говорить?

— Как дошёл до такого, кто научил, кто направил и, самое главное, хочешь ли ты из этого дерьма вылезти?

— Хочу, — буркнул невнятно Роман.

— Не слышу, — жёстко произнёс Николай Иванович.

— Давайте в Управление, — вдруг попросил Роман.

— Ты придурок? Там тебе точку поставят, а так есть шанс всё переиграть, понимаешь? Рассказывай, что знаешь.

Роман нехотя, но потом поживее, стал рассказывать о том, что знал. Знал не много, но важные сведения. Например, что ворованные ценности отправляются в рыбные магазины в специальных тубусах или коробках под видом отложенных деликатесов для ВИП-клиентов. Ему звонит Киска, сообщает откуда забрать. Он едет, забирает эти фирменные пакеты, отвозит их своей якобы любовнице Киске. А что далее с ними происходит он не знает.

— Сколько раз уже перевозил? — спросил его Николай Иванович.

— Сегодня был бы третий, — хмурясь и не глядя ему в глаза ответил Роман.

— Слушай сюда. Если поможешь, я могу сказать, что ты с самого начала действовал под прикрытием. Понял?

— Да.

— Как зовут твою Киску, настоящее имя знаешь?

— Нет, не знаю. Мне известно лишь, что её зовут Альбина. Больше ничего.

— Где живёт?

Роман назвал адрес, который не менялся. Для всех она была его любовницей, которая очень любила рыбные продукты.

— Сегодня ты опять передашь как всегда то, что тебя просят. И всё. Дальше посмотрим, что делать. О нашем разговоре, естественно, никому. Ну ты и так всё понимаешь, ведь правда?

— Да… Можно спросить?

— Спрашивай.

— Почему вы меня не арестовали? Почему хотите мне помочь?

— Потому что покрупнее рыбка ещё плавает. Работай как работал раньше. Спокойненько, никуда не высовывайся. Если понадобишься, я тебе дам знать.

***

Валентина Георгиевна проснулась рано утром в прекрасном расположении духа. Первым делом она выглянула в окно полюбоваться великолепным пейзажем — снег, чудесный, прекрасный снег. Красота! Целую неделю шёл, прерываясь ненадолго, этот замечательный снег. Но… Теперь невозможно было выйти из дома, не попав в большой сугроб. Такс, надо расчистить дорожки от этого богатства. Она вспомнила, что видела нечто похожее на лопату для снега в сарае. Надев на себя большую, тёплую фуфайку, такие же широченные тёплые штаны, оставленные её старшим сыном «на всякий случай», и обув длинные сапоги, она, буквально вывалилась из дома на заснеженный двор. Поправила нахлобученную мужскую шапку-ушанку, подняла воротник фуфайки. В такой экипировке не замёрзнуть! Как здорово! Настроение как в детстве! Вокруг сверкающий снег, как в сказке. Детство… Вот бы обратно…

Холодный воздух приятно обжигал кожу. Делая великаньи шаги, она добралась наконец до сарая. Ух… Вот она моя красавица… Думала, что эта широкая деревянная лопата ей никогда не пригодится. А вот тут такой аномальный для этих мест снегопад.

Надев большие рукавицы, схватив покрепче лопату, она стала от самого сарая разгребать дорожки, раскидывая снег по сторонам. Эта работа для неё была непривычной, но изрядно её забавляла. Физический труд, она надеялась в душе, взбодрит её и развлечёт. Всё же лучше, чем «думки думать».

Снег был лёгким, пушистым. Не работа, а одно удовольствие. Вот уже добралась и к ступенькам дома. Отлично. Теперь осталось расчистить проход к воротам. А то как до магазина добраться? Сегодня выходной. С недавнего времени, она решила закупаться продуктами только один раз по воскресеньям, но на неделю. Как она считала, это позволяет экономнее вести хозяйство, да и не тратить своё время попусту.

Снегоочистительная машина рано утром расчистила проезжую часть дороги. Из-за неё теперь по обочинам лежали холмы грязного снега. «Может сегодня не ходить в магазин? Всё равно продукты есть. Как я доберусь по этим горкам? Да и зачем?»

Она так усердно и увлечённо работала, что не заметила подошедшего к её воротам мужчину. Свою машину он оставил у противоположного дома.

— Слышь, мужик! Хозяева дома? — услышала она, как кто-то к кому-то обращается.

Она решила, что это её соседи разговаривают друг с другом. Но потом опять:

— Глухой что ли? — затем громче. — Эй, дядя, отставь лопату, оглянись!

Она невольно оглянулась. Перед ней за воротами стоял высокий, широкоплечий мужик с большой коробкой в руке и, жестикулируя, видимо, решив, что она глухая, говорил:

— Ты меня слышишь?

— А ты меня? — в ответ совсем невежливо услышал дядька. Неужели этот пень деревянный не мог отличить мужчину от женщины?

— Простите меня ради Бога. Вы просто так одеты… Да и понятно. Стиль загородный «дачный».

— Это мой любимый стиль. Подходящий, — произнесла она, кивая головой на лопату, слегка осипшим от работы и мороза голосом.

Вдруг подул холодный ветер, и она ещё выше подняла воротник фуфайки, поправила свой клетчатый, тёплый, мужской шарф. «Пора бы уже в дом. План выполнен и перевыполнен.»

— Ну да, ну да. Ещё раз простите, бабушка, — продолжал наглый мужик. — Где ваши соседи, не знаете? Звоню, звоню, никто не открывает.

— Нет, «внучек», не знаю, — возмущалась в душе от таких «комплиментов», Валентина Георгиевна.

— Меня посылку просили им передать из Питера. Уезжать скоро, а их нет. Может, я вам оставлю, можно?

— Лучше дождитесь их сами. Я с ними ещё не знакома.

— Я бы им записку оставил, они бы сами и забрали. В машине печка не работает, подождал бы их там. И мой телефон разрядился. Просто тупик какой-то.

Ей вдруг стало жалко этого бедолагу и неожиданно для самой себя она предложила:

— Давайте я ваш телефон подзаряжу. Зарядка хоть есть? — и чуть не добавила «бедолага».

— Вы меня выручите! Есть, конечно! А пока он заряжается я вам снег за воротами расчищу. Идёт?

— Окей! Несите телефон.

Когда он шёл к своей машине за подзарядкой у него в голове мелькнула мысль: «Старушка странная какая-то. «Окей!» Разве старушки так говорят?»

Валентина Георгиевна, притоптывая от крепчавшего мороза, поджидала своего «внучка» у ворот с лопатой. Она сняла свои неуклюжие рукавицы, что бы было удобно взять зарядку и телефон. Подошедший «внучек» с удивлением заметил, что у «бабушки» совсем молодая кожа рук, французский маникюр и красивые зелёные глаза, смотревшие на него с любопытством.

— Ну, что, «внучек», лопату не «уволокёшь»? Телефон-то в заложниках, — забирая у него телефон и подзарядку, она вдруг рассмеялась весёлым, молодым голосом.

Он остолбенел и с удивлением смотрел ей в след, как его «бабушка», относительно «лёгкой походкой» в таком, видимо, тяжеленом для неё наряде, направляется к дому. «Какой же я придурок!» — констатировал он. Злясь на себя за своё невнимание, за свою непроницательность, вообще за всё, он с каким-то остервенением принялся расчищать дорожки вдоль её ворот.

Осторожно отодвинув край занавески, Валентина Георгиевна наблюдала за ним. «Как бы мой новоиспечённый «внучек» не поломал лопату «своей бабушки», усмехаясь подумала она.

***

— Ну да! А вы мне: «Нет, внучек, не знаю»!

Валентина Георгиевна и её неожиданный гость, Павел Семёнович, сидели за большим столом на кухне, пили горячий чай и смеялись, вспоминая их забавную встречу. За окном началась настоящая метель. После работы на морозе с лопатой, Павел Семёнович чувствовал, что ещё немного, и он просто уснёт в этом уютном доме. Дальняя поездка начинала сказываться, он не спал в дороге два дня, спешил передать подарок мальчику.

После того, как Валентина Георгиевна взяла у него подзарядить телефон, прошло около часа. Дорожки вдоль её забора были вычищены и теперь она могла бы спокойно пройти по ним в магазин. Но совсем не хотелось. Вместо этого она накинула на себя ту же самую фуфайку и платок на голову, позвала, издеваясь:

— «Внучек», достаточно! Идите в дом!

Усмехнувшись, он стал подниматься на крыльцо, отряхиваясь от снега.

— Проходите. Вешайте куртку вот сюда. Устали, наверное, и замёрзли? Спасибо вам. Мне бы долго пришлось снег убирать самой.

Говоря это, она сама сняла накинутые фуфайку и платок. Теперь он увидел свою «бабушку» во всей её «девичей» красе. Перед ним стояла стройная женщина в светло сером спортивном костюме. Она засмеялась, увидя его замешательство, тряхнула короткими тёмно-русыми волосами и сказала:

— Пойдёмте греться. Вы проголодались? Идите вот сюда мыть руки, — показала она на дверь ванной комнаты.

Он кивнул в ответ и послушно пошёл мыть руки.

Валентина Георгиевна постаралась на славу. Она нажарила картошку с мясом. На столе красовались солёные огурцы и грибы.

— Надеюсь, вы не веган? — накладывая мясо в его тарелку спросила она.

— Мне обидеться сейчас или как? — он в замешательстве посмотрел на хозяйку.

Валентина Георгиевна в ответ опять громко расхохоталась.

— «Веган» — это вегетарианец, понимаете? А вы что подумали?

— Простите. Я вообще сейчас плохо соображаю, устал с дороги. Даже не познакомился с вами. Меня зовут Павел Семёнович Рокотов, — он протянул ей свою руку.

— Ваша «бабушка» — Валентина Георгиевна.

Они опять рассмеялись.

— Ну простите меня. Там на улице в таком наряде было не разобрать, кто стоит. Простите.

— Прощаю, но издеваться не перестану, — они опять рассмеялись.

— Слушайте, как вкусно. Наверное, простая еда — это самая вкусная еда на свете, — говорил Павел Семёнович, уплетая за обе щеки. — Такой вкуснятины я давно не едал. Спасибо.

— Пожалуйста, на здоровье.

Павел позвонил Максиму сразу же, как пришёл в этот гостеприимный дом. Сработал автоответчик. Его друг был чем-то очень важным занят. Поэтому и отключил свой телефон. Павел стал волноваться. Что могло случиться?

***

Прошло почти две недели с той субботы, как заболел Женька. Марина ходила на работу, но теперь она ловила себя на том, что скучает за мальчиком. Первые дни они созванивались с Максимом. Но потом, узнав, что мальчику стало лучше, перестала звонить первой. Вдруг не захотелось быть навязчивой. Пусть сам звонит. Их дорогая Светлана Фёдоровна похлопотала, и к Жене стал наведываться местный доктор, весьма сведущий специалист. У Жени теперь не было ярко выраженной фобии, и он перестал бояться доброго старика-врача. Обо всём этом ей рассказал Максим по телефону. Вот и славно.

Он позвонил в четверг вечером, сообщил, что мальчику гораздо лучше. В воскресенье у него день рождение, и они хотят пригласить Марину Николаевну в детское кафе.

— Марина Николаевна, соглашайтесь, пожалуйста. Женьке будет очень приятно. Я знаю, что теперь вы всё о нас с ним знаете, и…

— Игорь Петрович отчитался? — «Какой противный старикашка!» — подумала о своём новом знакомом Марина.

— Знаете, мы с ним друг друга знаем очень давно. Это мой отличный, старый товарищ. А главное, надёжный… Так что насчёт кафе? Наш доктор разрешает Женьке выходить, дышать свежим, морозным воздухом. Он не заразен, с детьми общаться может. Но в детский сад ему ещё рано. Доктор посоветовал ещё недельку дома посидеть.

— Да? А ваш «старший, надёжный товарищ» не против — такой длинный больничный? — не удержавшись, съязвила Марина.

Она услышала, как Максим засмеялся:

— А куда ему деваться? Приезжает ко мне или по видеосвязи работаем. Вы пойдёте с нами в кафе?

— Хорошо. Я согласна.

— Ну наконец-то! Ура, обрадую Женьку!

Они договорились где и когда встретятся. Максим слышал про прекрасное детское кафе «Смешарики». Там было, чем занять ребёнка и прекрасная кухня.

Марина придумала сразу, что подарит Жене, большой набор художника. Она такой уже дарила своим племянникам. Туда входили хорошие акварельные краски, гуашь, кисти разного размера, цветные карандаши, мелки и фломастеры. Ещё в набор входила прекрасная бумага для акварели и граффити.

Дождавшись субботы, она отправилась в магазин. Среди недели просто невозможно было вырваться, они были уже закрыты, когда она возвращалась домой. А подменной воспитательницы всё никак не было. Никто не стремился на работу с такой маленькой зарплатой и такой огромной ответственностью.

Купив всё необходимое, она довольная вернулась домой. Теперь предстояло поразмыслить над тем, в чём она пойдёт завтра. Это не ресторан и не кафе для взрослых. Это детское кафе, где бегают, играют дети, до взрослых нет никому никакого дела. Иногда, и они принимают участие в детских забавах. Значит наденем светлый пуловер и джинсы. Прекрасный выбор! На том и решила.

***

Они стояли у входа и ждали её с большим букетом прекрасных розовых роз.

— Здравствуйте, Марина Викторовна. Это вам, — и Максим протянул ей чудесный букет.

— Спасибо! Какие чудесные! Но почему? Праздник то не у меня…

Он чуть не сказал «Вы сами, как праздник!», но вовремя опомнился:

— Просто так, для настроения. Выбирали вместе с Женей.

— Вы меня очень порадовали. Теперь моя очередь радовать тебя, Женя, — она протянула ему большую коробку, упакованную в золотую бумагу, сверкающую на солнце.

— Ух ты! — вскричал обрадованный мальчик, — Спасибо! Что это? — он восторженно посмотрел на Марину Николаевну.

— Сюрприз. Потом сам посмотришь.

— Давайте зайдём в кафе, а то я уже замёрз, — засмеялся Женька и со своим подарком едва протиснулся в двери.

— Спасибо вам огромное, Марина Викторовна. Женя просто счастлив, — произнёс Максим, пропуская её вперёд. От неё веяло какими-то волшебными духами. И вся она излучала как будто свет. Свет мира и спокойствия.

В большом зале вовсю сновала детвора. Они шумели, кричали, заныривали в сухие бассейны, скатывались с горок, лазали по канатным лестницам и ещё, и ещё. Много ещё чего, чему дети были несказанно рады и вовсю всем этим пользовались. Некоторые взрослые вместе со своими чадами принимали участие в развлечениях. Другие просто сидели за столиками, пили напитки и беседовали, наблюдая за своими чадами издали. К таким парам можно было отнести и Марину с Максимом.

— Женька хотел пригласить всех детей группы сюда, еле отговорил. Доктор посоветовал не переутомляться. Часик и хватит.

— Понятно.

Раздался звонок сотового. Максим включил телефон.

— Слушаю… Привет… Что случилось? Слава Богу! Скоро приеду. Через час. Конечно, Павел Семёнович, спасибо!

— Ещё один «старый, надёжный товарищ»? — заметила Марина Николаевна.

— Да! — весело расхохотался Максим. — Ещё очень хороший друг. Из Питера. По правде говоря, я сначала испугался, что с родителями Жени что-то случилось. Но всё хорошо. Максим идёт на поправку, уже ходит. Нина с ним. Они передали подарок для Жени. Павел Семёнович приехал к нам в посёлок, а нас нет. Но хочет дождаться, чтобы его Женьке вручить лично.

— Тогда вам пора ехать, — немного грустно сказала Марина Николаевна.

— Нет. Он пока гостит у нашей соседки, которая живёт напротив нас. Я с ней ещё не знаком. Пусть пока Женька развлекается, веселится, успеем ещё.

Они наблюдали как счастливый Женька прыгает, бегает, ползает в сухом бассейне. Ему было хорошо и здорово. Им тоже было хорошо и здорово. И совсем не хотелось говорить, а просто хотелось сидеть рядом друг с другом и молчать.

***

— Спасибо. Мы хорошо провели время, — проговорила Марина Максиму и Жене, собираясь выйти из машины.

— Да, весело! Правда, Максим? Скажи, что ты молчишь? — сказал Женя.

— О, да! — очнувшись от своих мыслей ответил Максим. — Но мало. Очень мало. Я бы сам с удовольствием поползал бы по этим шарикам.

Они вместе засмеялись. Максим вышел, открывая перед ней дверцу машины и помогая выйти.

Было около трёх дня и старушки-соседки оккупировали скамейки возле её подъезда. «Как же им не холодно? Я лучше бы дома посидела бы, чем на морозе одно место себе морозить». Но у соседок был свой интерес. На улице им было гораздо интереснее и приятнее. Здесь можно было обсудить всё, что душе угодно, начиная от головной боли у Анны Ивановны и кончая распоряжениями президента. Дневное наблюдение за соседями было гораздо увлекательнее, чем программа Малахова «Пусть говорят». Вот они и говорили:

— Гля, какого хахаля себе Маринка-то отхватила. Ой, красивый, молодой!

— Машина, гля какая.

— Иномарка, что ли?

— Тю, да он женатый! Гляди, пацан в машине сидит!

— Вот, коза какая эта Маринка!

Марина заметили сидящих соседок, нахохлившихся, как воробьи на кусте калины, со вздохом сказала:

— Телеграмма понеслась.

— Не понял. Какая телеграмма? — недоумённо переспросил Максим.

— Наш живой телеграф. Видите, старушек возле моего подъезда? Сейчас половина населения нашего города будет знать, что «Маринка хахаля себе завела.» Особенно моя мама и сестра. Им они в первую очередь сообщат по телефону.

— А вам не хотелось бы, чтобы это было правдой? — хитро улыбаясь произнёс Максим.

— В смысле?

— Хотите, поправим ситуацию?

— Ну не знаю… Мне всё равно.

— Вы забыли цветы, — заметил Максим.

— Да, подайте, пожалуйста, они остались на заднем сиденье, — спохватилась Марина.

Максим опять нырнул в машину и передал ей прекрасный букет.

— Было бы очень досадно забыть такую красоту, — произнесла Марина, любуясь в очередной раз букетом.

— Пошли, — он взял её за руку и решительно повёл к подъезду.

Ничего не понимая, она кивнула Женьке на прощание и направилась к своему подъезду вслед за Максимом.

— Здравствуйте, уважаемые, как ваше здоровье? — громко сказал Максим, обращаясь к соседкам, после того как Марина с ними поздоровалась.

— Слава Богу, живы и здоровы, — ответили настороженно бабушки.

Максим повернулся к Марине и начал очень серьёзно:

— Ещё раз разрешите от всего нашего коллектива выразить вам своё глубочайшее уважение и благодарность за воспитание подрастающего поколения. До новых встреч, — произнёс он будто с трибуны и открыл, слегка кланяясь перед ней дверь подъезда.

Марина ответила ему легким кивком, едва сдерживая смех. Уж очень натурально у него это получилось, и вошла в подъезд.

— Какой хороший человек живёт рядом с вами, — произнёс он, строго глядя на женщин. — Просто можно позавидовать. Скажите-ка, уважаемые, никто Марину Николаевну не обижает здесь у вас?

— Ой, нет. Что вы, нет-нет, — испугавшись, ответили «телеграфистки».

— Вот и славно. А то пришлось бы вмешаться, — продолжая играть важного чиновника произнёс Максим и направился к своей машине.

Огорошенные таким поворотом бабульки минуты две не могли открыть рот.

— Тю! «Глубочайшее уважение!» — наконец, проговорила самая пожилая из всех соседок, Нона Михайловна. — Лучше уж себе хахаля нашла бы! — и все женщины на скамейках расхохотались.

***

В большом уютном доме Валентине Георгиевне было спокойно и тихо. В гостиной на диване сладко спал её нежданный гость Павел Семёнович. Ну, конечно же, он не сам улёгся на диван и накрылся пледом.

За недавним чаепитием, Валентина Георгиевна заметила, как он пьёт чай и «клюёт» носом.

Как лучше всего и быстрее заставить гостя уснуть? Правильно, показать свой семейный альбом, а лучше два.

Якобы, для того, чтобы скоротать время ожидания его друга, Валентина Георгиевна пригласила Павла Семёновича в гостиную. Он удобно устроился на диване, а Валентина Георгиевна рядом. Дав в руки альбом, оставила его одного под предлогом, что сварит кофе. Придя через минут десять, увидела, как её новый знакомый, откинув голову назад, крепко спит. Она не стала его беспокоить, будить, чтобы он улёгся поудобнее. Вскоре Павел Семёнович, совсем не просыпаясь, растянулся на диване. Ей осталось только его накрыть пледом, так как в гостиной было прохладно. Настраивать отопительный котёл на более сильную мощность ей не хотелось, да и не для кого. А для неё самой такая температура была вполне нормальной.

Сейчас она могла спокойно, без смущения рассмотреть своего нового знакомого. Он был намного выше ростом, чем показался ей вначале. Крепкий, накаченный, хорошо сложенный. Дорожная небритость. Судя по его одежде, имеет вкус и весьма аккуратен. Похож на военного. Сам он не доложил о своей профессии. Да и она тоже ему не рассказала, что бывшая учительница.

Как только подзарядился его телефон, он сразу стал названивать своему другу Максиму. Беспокойство его росло по мере того сколько раз тот не брал трубку. Наконец, им удалось связаться. Оказалось, что они с мальчиком в городе в детском кафе отмечают день рождение. Пообещали скоро быть. Видимо, из-за переутомления в дороге сну так легко удалось победить Павла Семёновича.

Стемнело. За окном опять пошёл снег. Теперь он падал большими хлопьями, которые мягко покрывали землю, деревья, дома. Было забавно смотреть как он кружится, словно танцует, под уличным фонарём. Она вспомнила своё детство, как ей нравилось гулять в такую погоду. Снежинки, ложившиеся ей на ресницы, волосы, выглядывавшие из-под шапки, и она чувствовала себя тогда сказочной Снегурочкой. Какие были чудесные ощущения. Даже сейчас, спустя так много лет, на душе от них становилось тепло.

В дверь позвонили. Она смело, не спрашивая «кто» (чего бояться, такой защитничек спит на диване), открыла дверь.

На неё смотрели, улыбаясь, высокий молодой человек, лет тридцати и худенький мальчик.

— Здравствуйте! Можно нашего «татарина» забрать? — громко спросил молодой человек.

— Тсс! Ваш «татарин» уснул в гостиной, проходите на кухню, будем пить чай и знакомиться, — скомандовала Валентина Георгиевна. Мальчик и молодой мужчина послушно сняли свои куртки и прошли на кухню.

— Максим, а почему ты дядю Павла назвал «татарином»? — надув щеки и моя руки по приказу Валентины Георгиевны, спросил Женя. Он очень любил своего взрослого смешливого друга и ему совсем не хотелось, чтобы над ним смеялись.

— Не обижайся, Жека! Я же не обижаюсь! — услышали они громкий голос проснувшегося Павла Семёновича. — Так нежданных гостей раньше называли.

Они обнялись с Максимом и пожали друг другу руки. Было видно, что оба рады встрече.

— Ну, что же, Валентина Георгиевна. Пора, как говорится, и честь знать. Спасибо за хлеб и соль, за гостеприимство, — шутливо кланяясь, произнёс Павел Семёнович.

— Подождите! Как же чай, угощенье? — она стояла в недоумении, глядя как её гости направляются в прихожую и надевают куртки.

— Отдыхайте, вы и так со мной целый день провозились. Спасибо вам, — Павел Семёнович протянул ей руку для рукопожатия. Она послушно позволила ему взять свою руку. — Как-нибудь ещё попьём чайку, если не возражаете, хорошо?

— Да, я не возражаю, — без особого воодушевления произнесла Валентина Георгиевна. Затем обращаясь к своим соседям, произнесла. — Я очень рада знакомству. А то как-то не по-людски. Заходите просто так в гости. Хорошо? Или может моя помощь понадобится… Без предупреждения, запросто.

— Огромное спасибо. И вы к нам тоже, — вежливо ответил Максим. — До свидания.

— До свидания! Спасибо! — проговорил Женька.

Валентина Георгиевна сунула ему пакет с конфетами и кексами.

— Когда захочешь забегай ко мне.

Ей стало немного грустно, когда мужчины покинули её дом. Ну, а что ты хотела? У них своя семья, свой дом, свои дела… У тебя тоже свой дом, своя семья, свои дела. Да?… Да! Но почему-то ей вдруг сейчас захотелось все эти дела совместить.

***

— Ты неплохо устроился, — похвалил дом Павел Семёнович после того как они, наконец, расположились на удобном диване в кухни. — Твоё или опять съёмное?

— На этот раз моё! — с гордостью ответил Максим. — Вложил всё, что было и ещё родители помогли.

— Класс! — похлопав своего молодого друга по плечу, порадовался Павел.

Счастливый Женька распаковывал родительский подарок в своей комнате и было слышно, как он громко и радостно разговаривает с ними по видеосвязи, благодарит.

— Рассказывай, как они там, — произнёс Максим

— Нормально, уже нормально. Нину уже хоть выписывай. Проходит реабилитацию. Хотела Женьку к себе перетащить, но мне пришлось с ней поговорить. Сам понимаешь, зачем ребёнку видеть страдания и боль. И так насмотрелся. Понятно, что соскучилась.

— Ну да. Я тоже соскучился. За обоими. Мы соскучились. А Максим как?

— Лучше. Но о выписке говорить ещё рано. Телефоны в той палате, где он, нельзя, везде спецоборудование. Сегодня ради дня рождения Женьки пошли им навстречу и предложили по видеосвязи поздравить его из кабинета главврача. Оттуда сейчас и разговаривают. Да и обстановка там не гнетущая, нормальная.

— Да, понятно, — Максим опустил голову. — Понятно.

— Так, так, так, товарищ! Отставить заниматься самобичеванием! Ты сделал всё правильно, ты спасал жизнь ребёнка.

— Да, ребёнка. А им не успел помочь, — ответил Максим.

— У тебя выбор был? — в ответ Максим лишь отрицательно покачал головой.

Павлу Семёновичу давно не нравилось отношение Максима к случившемуся, который постоянно винил себя в том, что не успел помочь Нине и Максиму. Он спасал Женьку, накрыл его собой во время неожиданного обстрела их колонны.

— Сам понимаешь, что нет. Всё наладится. Всё будет хорошо. — он похлопал по плечу Максима. — А сейчас иди к Женьке и поговори со своими.

Максим встал и нехотя пошёл к мальчику.

— Вот и Макс пришёл! — заорал возбуждённо мальчик и кинулся к нему на шею. — Смотри, что у меня!

В его руках светился и шевелил своими мощными конечностями большущий робот-трансформер.

— Здорово!… Привет, ребята. Как вы? — Максим посмотрел на экран монитора компьютера.

Прошёл месяц, как они расстались. Ему вспомнилось в каком состоянии ему пришлось их покинуть. Сейчас на него смотрели осунувшиеся, улыбающиеся родные лица Максима и Нины. Максим, отец Женьки, полулежал в кресле, а Нина сидела рядом и смеялась. Она была очень рада его видеть, своего брата. Её когда-то длинные белокурые волосы были коротко пострижены. Но это её не портило. А делало ещё моложе. Теперь она была похожа на девочку-подростка. Максим зарос щетиной, но его глаза светились радостью, он улыбался и было видно, что ему гораздо лучше, что они оба идут на поправку. Главное, что они вместе, что они живы и всё будет хорошо. И ещё, что их дорогой, любимый Женька рядом с ним, со своим дядей, защитившим его от смерти.

Конец ознакомительного фрагмента.