Остров наказания

Лили Рокс, 2021

Вчера меня повысили на работе. Долгожданная должность большого начальника обещала мне красивую безбедную жизнь. Но по дороге домой после праздника у меня прокалывается шина и я вынуждена остановиться. Еще мгновение, и я вижу, как кто-то приближается, а дальше наступает темнота… Так я оказалась в этом ужасном мире. Это мир кромешной тьмы, сырости и безнадежности. Меня жестоко изнасиловали несколько раз за ночь. Я уже точно и не помню сколько. Они называют это «сеанс». Я уже перешла грань отчаяния, но тут появляется он. Он мне рассказывает почему я тут нахожусь и что мне ждет на самом деле. А главное – он может мне помочь. Главное, чтобы цена побега не оказалось выше цены моей собственной жизни.

Клеймят как скотину

Вор подошел ко мне с набором, действительно похожим на довольно громоздкие печати. Он поднес ко мне одну из них, и я с ужасом почувствовала запах раскаленного металла. Я начала биться в руках Серого, но ему стоило на йоту добавить усилий, чтобы я почувствовала, что заключена в стальные силки.

Жгучая боль пронзила меня от кончиков пальцев до самого мозга. Однако ее эпицентр находился у меня под левой ключицей. Я зажмурилась и стиснула зубы, но легче не становилось. Это повторилось еще дважды. Мое обоняние безошибочно распознало запах жженой плоти: настолько тошнотворный, что, кажется, я на несколько секунд теряла сознание, чтобы не сойти с ума. Черт знает, откуда у них взялось тут, в этой проклятой гостинице, топка или что-то в этом роде, но у меня не оставалось сомнений: на мне оставили клеймо.

Серый уже отпустил меня, однако сил на то, чтобы подняться, не оставалось. Меня клеймили, будто скотину. Так не делают с девушками, которых планируют выменять на внушительную сумму. Теперь я стала чьей-то собственностью и, пожалуй, мне пора оставить свои наивные детские надежды.

Что-то холодное коснулось моего левого бока. Кажется, было скорее щекотно, однако, когда ко мне вернулась четкость зрения, я увидела, что на моем боку зияет ровная, длинная, не очень глубокая, но изрядно кровоточащая рана.

На паркет натекла небольшая лужица крови, а стена сплошь была забрызгана мелкими ярко-красными брызгами. Возле самого пола остался широкий кровяной след — кажется, я задела ее, когда падала на пол.

— Тут и делаем фото, — вновь послышался голос фотографа. — В этот раз я всем доволен, очень колоритно, справимся за пару минут.

Вор ухватил меня подмышки и поставил меня напротив стены.

— Выпрямись, опусти руки по швам и стой ровно. — Приказал он.

Я постаралась выполнить его приказ, однако к горлу подкатывала тошнота, а меня пошатывало. Звук затвора немного привел меня в чувство. До того как я оказалась тут, мне нравилось быть в объективе. Фотосессии были моим средством от плохого настроения, поводом подобрать безупречный макияж, узнать свое тело и понять его красоту. Умение тонизироваться перед камерой помогло мне сейчас.

— Прекрасно, прекрасно, — бормотал фотограф, перебегая с места на место. — Повернись боком и исподлобья посмотри в камеру. Ты модель?

— Нет, — выдавила из себя я.

— Хм, презабавно, — он бесцеремонно наставил камеру на область моего лобка и продолжил фотографировать. — Держишься даже лучше, чем профессиональные модели в твоем положении.

В моем положении? Значит, я тут не просто не одна — кто-то считает, что я и профессиональная модель одного поля ягода.

— На кровать, — велел фотограф парням. — И прекратите дрочить, вы меня задерживаете.

Мне стоило таких больших усилий устоять перед камерой, что я перестала обращать внимание на старых знакомых. Между тем, они все, как один, уже приспустили штаны и развлекались фотосессией на полную катушку.

Я добралась до постели и осторожно легла на спину. Прикосновение израненной кожи к ткани было мучительно, но, по крайней мере, потерять сознание тут грозило меньшими последствиями.

Фотограф велел раздвигать ноги, приподнимать таз или, наоборот, сжимать бедра в тех или иных позах.

— Делай, что положено, — бросил он кому-то из присутствующих. К постели нелепой походкой подошел Вор (непросто шагать с эрегированным членом наперевес, когда штаны зависли на уровне коленей).

— Держи ноги раздвинутыми, — сказал он. В мою промежность проскользнуло нечто холодное и крайне неприятное. После того как оно в несколько раз увеличилось в размерах, стало понятно, что в арсенал пошел гинекологический расширитель. Видимо, им казалось, что стоять обнаженной и окровавленной перед тремя насильниками и фотографом, было недостаточным унижением.

«Скорее бы все кончилось, скорее бы прекратилось», — фраза звучала в голове, будто заевшая пластинка. Эти слова были громче, чем все мои страдания, чем любой внешний шум. Меня несколько раз грубо переворачивали с боку на бок и, кажется, даже пинали. Видимо, мужчин раздражало то, что я не реагировала на их приказы.

Я была бы рада не испытывать их терпение, но несколько раз проваливалась в какой-то полусон или полубред, а, выныривая из него вновь ощущала лишь боль. Очнувшись от этого состояния еще раз, я поняла: кажется, все позади. Все тело было стянуто сухой кровавой пленкой и сильно болело. Раньше я и помыслить не могла, что человек способен вынести нечто подобное.

Усилием воли я напрягла слух. Мужчины возились, собирая снаряжение. Запах жженой кожи и крови неприятно бил в нос, но я сдерживала рвотные позывы. Видимо, без сознания я им менее интересна, так что постараюсь прикинуться неодушевленным предметом.

— Ну что, больше не злишься за нас? — Спросил Серый. — Если бы мы занялись ею вовремя, пропустил бы самое интересное.

— Очень интересный экземпляр, — услышала я голос фотографа. — Отнесу боссу снимки и поговорю с ним на ее счет. Я не профессионал, но поберег бы девчонку от черной работы. И вы поосторожнее с ней, ясно вам?

— Зануда, — ответил кто-то и мужчины вышли, вновь оставив меня наедине со своими мыслями и болью.

Когда я проснулась, все в комнате приобрело красновато-оранжевый оттенок: верный признак того, что я встречаю первый закат в этом страшном месте. Одному Богу ведомо, как я умудрилась заснуть, когда тело изнывало от боли, но сейчас, пока я неуклюже садилась на кровати, растревоженные раны снова начали сочиться кровью и усиленно болеть.

Я коснулась пальцами места, где на мне оставили метку. Под пальцами были куски сухой кожи и надулись пузыри с жидкостью. Делать было нечего. Хотелось сходить в ванную комнату, чтобы снова проверить, не появилось ли там воды, но меня пугала перспектива увидеть себя в зеркале сейчас.