Таинственная комната

Лилия Подгайская

Несчастной Лиутгарде, единственной дочери владельца крепкого замка, довелось столкнуться в жизни со злодеем, перед деяниями которого бледнели все слышанные ею когда-либо жуткие истории. Но злодей этот был увенчан графской короной и пользовался благосклонностью могущественного герцога Швабии. Кто же поможет ей? Кто выручит девушку из беды и спасёт жизнь её отца?

Герцогство Швабия,

Констанц,

лето 910 года

1

Граф Эберхард, владелец большого и крепкого замка Зонгфайн вблизи Боденского озера, на его южном берегу, cтоял перед входом в епископский дворец в Констанце. Он сумел получить аудиенцию у Его Светлости епископа Соломона, но в последнюю минуту утратил уверенность, что поступает правильно. Сможет ли духовное лицо, пусть даже и глава епархии, помочь ему в таком сложном деле, крайне, жизненно для него важном. Но потом вспомнил, что говорил ему недавно монах из аббатства Санкт-Галлен, и отбросил сомнения прочь. Он велел сопровождавшим его воинам ждать на площади перед входом, и ступил под своды высокой галереи, ведущей в покои епископа.

Его Преосвященство принял посетителя в большом светлом зале с широкими арочными окнами. Он восседал в удобном кресле, похожем на королевский трон, холёные белые руки его спокойно лежали на подлокотниках, украшенных оскаленными львиными головами. Проницательные глаза прелата внимательно смотрели не посетителя из-под густых тёмных бровей, и казалось, что он видит его насквозь, до самого донышка.

Епископ кивнул головой, позволив посетителю приблизиться, и граф, опустившись на колено, благоговейно поцеловал огромный перстень на его руке, символ духовной власти.

— Что привело тебя ко мне, граф? — прозвучал негромкий, но отчётливый голос хозяина дворца. — Я не знаю тебя и никогда не видел ранее.

Граф поднялся на ноги и встал перед епископом в почтительной позе просителя.

— Да, Ваша Светлость, я не обращался к вам прежде и даже никогда не был в Констанце, но сейчас меня привели к вашему престолу крайняя нужда и великое горе.

— Говори, граф, я слушаю тебя.

Граф Эберхард переступил с ноги на ногу, вздохнул и начал:

— Не сочтите меня неучтивым, Ваше Преосвященство, но я начну издалека. Два месяца назад в мой замок Зонгфайн, что лежит почти на полпути между Санкт-Галленом и Констанцем, явился граф Гунтар из замка Альпенвиль. Он сватался к моей дочери Лиутгарде, но получил отказ. Я был удивлён тем, что моя дочь, всегда такая спокойная и рассудительная, страшно разволновалась, увидев графа, побледнела и не смогла скрыть дрожь. Но держалась она в высшей степени учтиво и сослалась на то, что уже сосватана за своего дальнего родственника Рихарда из Тургау. Я был крайне удивлён её словами, поскольку они не соответствовали действительности, но не стал опровергать их при постороннем человеке. Потом уже дочь объяснила мне, что её очень напугал визит графа Гунтара, о нём говорят страшные вещи. А молодой Рихард действительно признался ей в своих чувствах и обещал вскоре приехать, чтобы просить её руки.

Граф Гунтар выслушал мою дочь с каменным лицом, но в глазах его загорелся злой огонёк. Он поспешно покинул мой замок, отклонив приглашение к обеду. Уходя, он метнул на Лиутгарду взгляд, который показался мне зловещим. Но в последующие дни всё было спокойно, и я перестал думать об этом, занятый срочными делами.

Граф снова переступил с ноги на ногу и тяжело вздохнул.

— А месяц спустя, — продолжил он глухим голосом, — до нас дошли вести, что молодой Рихард из Тургау внезапно скончался — погиб на охоте от случайной стрелы. Услышав эту новость, Лиутгарда упала без чувств и долго не могла прийти в себя. А когда очнулась, стала не похожа сама на себя. Она всего пугалась, вздрагивала от каждого звука и наотрез отказывалась выходить за стены замка. Но два дня назад, поздним утром, она пошла со своей старой няней в сад, чтобы набрать свежих трав для приготовления целительного бальзама, и не вернулась. Посланные мною слуги нашли возле грядок с целебными травами только тело несчастной няни со сломанной шеей. Стражники клялись, что не видели ничего подозрительного. Однако пастушонок Идберт, очень смышлёный мальчуган, утверждает, что в течение нескольких последних дней замечал в окрестностях замка вооружённых мужчин с эмблемами графа Гунтара, прячущихся среди соседних холмов. А моя единственная дочь Лиутгарда, радость моего сердца, исчезла без следа.

Голос графа дрогнул, и он крепко зажмурился, сжав кулаки так, что косточки побелели.

В глазах прелата появилось сочувствие.

— Я понимаю твоё горе, граф, — проговорил он, — но скажи, почему ты не обратился за правосудием к герцогу Бурхарду, своему сюзерену, а пришёл ко мне?

Граф Эберхард несколько смутился, но потом решил говорить всё, как есть, — перед ним было высокое духовное лицо, и не сказать ему правды было равносильно тому, чтобы солгать Богу.

— Я не доверяю справедливости герцогского суда, Ваша Светлость. Граф Гунтар — один из самых могущественных приверженцев герцога Бурхарда и замок его находится в Цюрихгау, где ландграфом младший сын герцога Удальрих. И потом…

Несчастный отец замялся, но слова епископа подбодрили его:

— Ты можешь говорить смело всё, что у тебя на душе, граф, мы здесь одни.

— Да, Ваше Преосвященство. Через два или три дня после полученного нами горестного известия, в моём замке появился бенедиктинский монах, он сказал, что следует из аббатства Санкт-Галлен в Констанц. Погода испортилась, пошёл дождь, и было похоже, что к ночи разразится гроза. Видя это, я предложил брату монаху своё гостеприимство на время, пока погода не позволит ему продолжить путь. Остановившись в моём замке, разговорчивый монах рассказал мне много интересного о своём монастыре. Он и сказал мне, когда я поведал ему о своих тревогах, что в случае чего лучше всего искать справедливости в епископском суде, поскольку вы, Ваша Светлость, человек строгий, но справедливый. И я решился, — граф опустил взгляд, боясь увидеть недовольство на лице прелата.

При последних словах посетителя епископ заметно напрягся.

— А ты не припомнишь, граф, как было имя этого монаха из Санкт-Галлена?

Граф Эберхард поднял удивлённые глаза:

— Помню, Ваше Преосвященство. Он назвался братом Зигфильдом.

Теперь Его Светлость епископ Соломон опустил взгляд и надолго задумался. Потом заговорил вновь.

— Твоё дело действительно непростое, граф Эберхард, и ты правильно сделал, что обратился ко мне. Ты не можешь выдвинуть обвинение против графа Гунтара, оно достаточно серьёзно, но бездоказательно. И я пока ничего не могу ответить тебе. Но приди сюда снова ровно через неделю, и я дам тебе ответ, что можно сделать в твоих обстоятельствах.

Конец ознакомительного фрагмента.