Миля над землей

Лиз Томфорд (2022)

ДЛЯ ПОКЛОННИКОВ РОМАНОВ АНЫ ХУАН И САРЫ КЕЙТ Зандерс — самый скандальный и популярный хоккеист Чикаго. Он ввязывается в драки на льду, а затем покидает каждый матч с очередной девушкой. На частном джете его хоккейной команды появляется новая стюардесса Стиви. И она безумно раздражает Зандерса. Парень решает сделать все, чтобы Стиви уволилась, как можно скорее. Эта ненависть взаимна. Стиви раздражает в самодовольном спортсмене абсолютно все. Но чем сильнее летят искры гнева, тем больше их тянет друг к другу. И вот уже они оба начинают ждать момент, когда Зандерс снова нажмет на кнопку вызова стюардессы… «Она любила его душу в плохие и хорошие дни. Он любил каждое ее несовершенство. Герои стали веселой и гармоничной парой, преодолевшей все зоны турбулентности, которые подкинула им жизнь. Их хорошо потрясло, но благодаря этому они поняли, как важно позволить другому человеку любить то, что ты не в силах полюбить в себе сам». Мари Милас, писательница @mari_milas

4. Зандерс

Мэддисон сдержал слово и после ужина с другом сразу же отправился спать. Я же отказываюсь ложиться спать в девять тридцать, особенно потому, что это — первый выездной вечер в сезоне.

Ради этого я живу. Получаю массу удовольствия дома и с наслаждением провожу лето в Чикаго, но когда речь идет о девушках в дороге, это совсем другой вид острых ощущений. Неизвестность: кто это будет, волнение от того, где это произойдет, удовлетворение от того, что мне больше не нужно будет с ними встречаться, если я этого не захочу. Вот почему мне это нравится.

Вот почему я не ответил ни одной из девушек из Денвера, которые написали мне личные сообщения. Возбуждение исчезло. Меня они больше не волновали.

— Еще по одной? — спрашивает Рио.

Я бросаю быстрый взгляд на свой наполовину полный стакан виски, понимая, что мне достаточно. Я стараюсь придерживаться своего лимита — в течение сезона два стакана за вечер, особенно перед игрой. Можно засидеться допоздна и переспать с красоткой, но я не настолько глуп, чтобы напиваться и играть с похмельной головой.

— Мне хватит. — Я салютую ему стаканом и делаю еще один маленький глоток.

Рио поднимает руку в сторону бармена, подавая сигнал о желании заказать еще порцию — третью за вечер. Что ж, если я все еще буду рядом к тому времени, когда он попытается сделать это в четвертый раз, я обязательно его остановлю. Я не капитан, но я вице-капитан, и хотя я валяю дурака, у меня все равно есть обязанности. Я должен знать, что мои ребята готовы к выходу, когда настанет время игры.

Пока я погружен в размышления о том, что в этом году я выиграю все — и кубок, и новый расширенный контракт, который мне нужно заработать к концу сезона, — мимо проходит сексуальная официантка со свежим напитком для Рио. Но она ставит перед ним стакан и даже не смотрит в его сторону.

Она не сводит страстного взгляда с меня.

— Могу я предложить тебе еще стаканчик? — Она опирается локтями на наш столик с высокой столешницей, небрежным движением еще больше приподнимая грудь. Мой взгляд падает прямо на нее. — За мой счет.

И мой разум не упускает связи между тем, куда я смотрю, и тем, что она только что сказала. Я бы не возражал, чтобы ее грудь лежала на мне.

Каким-то образом я умудряюсь отвлечься от ложбинки в ее декольте, которая будоражит воображение.

— Я придерживаюсь правила двух стаканов. — Я поднимаю стакан, демонстрируя ей свой последний напиток.

— Жаль! — Она прикусывает нижнюю губу, наклоняясь ближе. — Я надеялась, что, когда закончится моя смена, ты еще будешь здесь.

Да легко. Я не сказал ей и двух слов, но она чертовски сексуальна, и ее длинные волосы цвета воронова крыла этой ночью будут шикарно смотреться намотанными на мой кулак.

Я опираюсь на локти, мое лицо всего в нескольких сантиметрах от ее лица.

— Только то, что я не пью, не значит, что я ухожу.

— Мэг.

— Зандерс.

— Я знаю, кто ты. — Уголки ее губ приподнимаются вверх. — Я освобожусь в полночь, мой дом всего в десяти минутах езды.

— Мой отель прямо через дорогу, — предлагаю я.

— Еще лучше. — Она облизывает губы, и я слежу за этим ее движением. Эти губы будут смотреться еще красивее вокруг кое-какой части моего тела.

Я занимаюсь сексом определенным образом: никаких прелюдий, никаких нежностей и медленных ласк. Никаких поцелуев, если их можно избежать. Я объясняю правила, и если девушке это нравится, круто. Если нет? Найду другую.

Быстрое движение каштановых локонов вдалеке привлекает мое внимание. Проследив за движением, я мгновенно узнаю копну медовых прядей. Обладательница этих растрепанных волос весь полет прислуживала мне по полной, доставляя абсолютно все, что я только додумался попросить, вплоть до салфетки из туалета.

Я засранец, но это было весело.

Стиви поспешно вкладывает в руку бармена кредитную карточку и встает со своего места, готовая сбежать. Одежда на ней сегодня куда небрежнее, чем ее рабочая униформа, но даже несмотря на слишком большую фланелевую рубашку, я и отсюда вижу, насколько у нее классная пятая точка.

Люблю, когда у девушки классная корма. И грудь.

У нее есть и то и другое, но она отталкивает меня своим презрением. Или бросает мне вызов, я пока не понял.

— Зандерс, — Рио выдергивает меня из транса. — Она с тобой разговаривает. Он многозначительно кивает в сторону официантки, которая предлагает мне себя.

— Да? — рассеянно спрашиваю я, продолжая рассматривать стюардессу в баре.

— Дождешься, пока закончится моя смена, или я могу взять твой номер?

— Никаких номеров…

— Мэг, — напоминает она мне.

— Можешь найти меня в соцсети. — Мой взгляд возвращается к Стиви в баре, она постукивает ногой то ли от нетерпения, то ли от нервного напряжения. Не могу точно сказать.

Больше не раздумывая, я встаю со своего места, и ноги сами несут меня в ее сторону.

— Зандерс! — удивленно окликает Рио.

Я тоже немного себе удивляюсь. Эта официантка — настоящее огненное шоу, но я получил самое большое удовольствие, когда мучил Стиви во время сегодняшнего перелета, и я хочу сделать это снова. Уверен, когда я вернусь, эта официантка еще будет ждать меня. Я пока практически ничего не сделал, а она уже предложила мне на ночь собственную постель.

Я быстро подхожу к Стиви сзади. Подавляя ее своим ростом, я заключаю ее в клетку, положив руки на стойку бара рядом с ее маленькими, украшенными изящными золотыми кольцами пальчиками.

— Стиви, — наклоняюсь я к ее уху. — Ты следишь за мной?

От ее раскрасневшихся щек только что пар не валит. С такого близкого расстояния румянец на лице становится еще более заметным. У нее приятный смуглый оттенок кожи, но он контрастирует с розовыми щеками и веснушками. Еще одна деталь, которую я не заметил, — маленькое золотое колечко в носу и многочисленные золотые кольца, украшающие пальцы и уши.

Она нервно крутит одно из них на большом пальце.

— Похоже, это ты за мной следишь, — парирует она.

Она отказывается поворачиваться, скорее всего, потому, что я запер ее, и, отвернувшись, она почти уткнется носом мне в грудь, как это было сегодня в самолете, когда я ее донимал. Но я надеюсь, что она все-таки повернется. Мне нравится видеть, как она колеблется и волнуется. После ее небольшого высокомерного выступления во время инструктажа по безопасности я с удовольствием поставил ее на место, напомнив, на кого она работает.

Но она все не оборачивается, поэтому я наклоняюсь в сторону, опираясь локтем на стойку бара, пока наконец она не поворачивается ко мне лицом.

— Мой отель прямо через дорогу, а какое у тебя объяснение?

Она кивает в сторону телевизора.

— Ближайший спортивный бар, который я смогла найти. Мне нужно было посмотреть эту игру.

— И все же ты уходишь до перерыва?

— Я могу посмотреть остальное в своем номере. — Она лихорадочно оглядывает бар, я уверен, в поисках того захудалого бармена.

— К чему такая спешка?

— Честно? Не хочу находиться с тобой в одном баре. Ты в некотором роде придурок.

Я хохочу, запрокинув голову, и смущенная, но игривая улыбка танцует на ее губах.

— Ну а я считаю, что ты в некотором роде паршивка, что есть, то есть.

Я вглядываюсь в ее веснушчатое лицо в поисках каких-либо признаков обиды, но их нет. Вместо этого в глазах цвета морской волны светится сдержанное веселье, и от этого она нравится мне немного больше. Но совсем немного. Не могу себе представить, чтобы большинство девушек отреагировали подобным образом, если их прямо в лицо назвать паршивками.

Мой взгляд блуждает по ее фигуре. Несмотря на то что рубашка ей явно велика, я могу разглядеть очертания ее груди и талию. Небрежный наряд, очевидно, подобран наспех, в то время как свой я планировал и готовил заранее.

— Ты уверена, что тебе нужно идти? — спрашивает Стиви придурок-бармен, кладя перед ней на стойку ее кредитную карточку и чек.

— Уверена, — в ее тоне слышится сожаление. — Спасибо за выпивку, Джакс.

Джакс? Даже его имя кричит: «Я — козел».

— Да, спасибо, Джакс, — я повторяю его имя снисходительным тоном. — А теперь можешь идти.

— Прошу прощения? — одновременно произносят Стиви и бармен.

— Теперь ты можешь идти, — небрежно отмахиваясь, повторяю я.

Джакс переводит взгляд со Стиви на меня, выражение его лица полно замешательства. Он качает головой и уходит.

— Почему ты такой придурок? — спрашивает она, и ее тон полон отвращения.

Что ж, это сложный вопрос, поэтому я уклоняюсь от ответа.

— Это тот парень — придурок.

— Нет, тот парень был милым, и мы так хорошо и приятно болтали. А ты взял и все испортил.

— Ты все равно не собиралась идти с ним домой.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что ты решила уйти, оставив полную кружку пива на стойке и недосмотренную половину игры.

Стиви перекладывает два чека на барной стойке.

— Он оставил мне свой номер, — самодовольно добавляет она, кивая на лежащий на стойке чек. — И ночь еще только начинается.

Недолго думая, я хватаю чек с барной стойки и разрываю на кусочки, которые слишком малы, чтобы она смогла собрать их обратно. Я не совсем понимаю, зачем я это сделал, разве что мне просто нравится выводить ее из себя.

— Что, черт возьми, с тобой не так?

— Оказываю тебе услугу, Стиви. Позже поблагодаришь.

— Да пошел ты, Зандерс!

Я на мгновение замираю, изучая лицо Стиви и отмечая, что от нее исходит настоящий гнев.

— Твой маленький дружок-бармен хватал ту официантку за задницу, — я киваю в сторону блондинки-официантки за столиком, — всякий раз, когда они входили в кухню и выходили из нее. Потом, когда она отвернулась, он поцеловался с вон той официанткой, — я киваю в сторону другой, на этот раз с каштановыми волосами, — возле туалета. Вообще-то я не возражаю, если женщин несколько, но, по крайней мере, слежу за тем, чтобы они друг о друге знали. А этот парень — просто козел.

— Ты лжешь.

— Я не лгу.

Во взгляде Стиви мелькает разочарование, но она тут же возвращает себе напускную уверенность.

— Ну а если мне все равно? — с вызовом бросает она.

— Тебе не все равно.

— Ты засранец.

— Стиви, мы уже это обсуждали. Я в курсе.

Я достаю из бумажника двадцатидолларовую купюру и кладу ее на стол в качестве чаевых. Этот парень не должен был получить ни цента ни от нее, ни от меня, но я не хочу, чтобы она платила чаевые, когда он весь вечер вел себя так подло.

— У меня есть деньги.

— Рад за тебя, — я снисходительно похлопываю ее по плечу. — А теперь давай выкладывай.

— Что выкладывать?

— Почему ты за мной следишь? Стиви, ты в меня уже влюбилась? Сбавь обороты, милая. Прошел всего один день.

Она издает высокомерный смешок.

— Ты слишком любишь себя.

— Ну кто-то же должен.

В этом утверждении гораздо больше правды, чем она себе представляет. Ее взгляд возвращается к телевизионному экрану над баром.

— Ты фанатка «Дьяволов»?

Она игнорирует меня, сосредоточив свое внимание на том, как время приближается к перерыву.

— А? — рассеянно спрашивает она, когда разыгрывающий «Дьяволов» делает бросок, но промахивается, в результате чего к перерыву в игре сохраняется ничейный результат.

— Черт подери.

— Ты фанатка «Дьяволов», — повторяю я, на этот раз как утверждение, а не как вопрос. Но мне не нравится, что в первый раз она меня проигнорировала. Я к этому не привык.

— Да. Как-то так. — Она перекидывает ремешок сумочки через плечо так, что он ложится между грудей. Мой взгляд падает прямо на них. Потрясающее тело, такие изгибы. Она должна его демонстрировать, а не прикрывать мешковатой и слишком большой одеждой, которая, кажется, знавала лучшие времена.

— Ну а теперь, когда ты успешно испортил мне всю малину, — начинает Стиви. — Я могу идти?

Мое внимание возвращается к официантке с иссиня-черными волосами. Она не отрывает от меня взгляда, наполняя две бутылки кетчупом. Она пытается выглядеть соблазнительно, но то, как она ухмыляется мне с другого конца помещения, ударяя тыльной стороной ладони по донышку бутылки, выглядит довольно нелепо.

Отвлекая меня от неловкого зрительного контакта, у меня в кармане звякает телефон. Это сообщение от старшей сестры Линдси.

Линдси: Привет, Эв. Не хочу портить твою первую выездную игру в сезоне, но мама раздобыла мой номер телефона. Я не знаю, как ей это удалось, но она звонила уже три раза, пытаясь узнать и твой номер. Короче говоря, не отвечай ни на какие неизвестные звонки. Скучаю по тебе, братишка.

Я, приоткрыв рот, продолжаю таращиться на экран телефона.

Я ничего не слышал о матери уже два года, с тех пор как она явилась на одну из моих игр и попросила у меня денег. На что я, конечно же, ответил «нет». Она раздобыла мой номер телефона, звонила без остановки и, наконец, явилась лично. Я не могу скрывать свое местонахождение, расписание моих игр выложено в интернет, но она — одна из причин, по которой я так щепетильно отношусь к тому, кому даю свой номер телефона. Мне приходилось менять его больше раз, чем я могу сосчитать.

— Ты в порядке? — спрашивает мягкий голос.

— А? — Я поднимаю глаза и вижу нежный и обеспокоенный взгляд цвета морской волны.

В данный момент моя уверенность пошатнулась, и существует лишь несколько избранных, перед которыми я могу опустить забрало. Стюардесса с подобным отношением ко мне — не из их числа.

— Я в порядке, — огрызаюсь я, чувствуя, что она меня подловила.

— Черт, мне-то какое дело.

Бар внезапно кажется переполненным и жарким. Я не страдаю клаустрофобией, но сейчас мне кажется, что у меня может быть приступ. Я сжимаю кулак. Мои ладони становятся липкими, порыв теплого воздуха касается щек, и зрение слегка затуманивается. Я пытаюсь вдохнуть, но в помещении не хватает воздуха.

Твою ж мать. У меня уже много лет не было ничего подобного.

Не говоря ни слова и не раздумывая, я выскакиваю через парадную дверь бара. Оказавшись снаружи, оглядываюсь в обе стороны в поисках свободного пространства. Улицы запружены людьми, большинство из которых обратили на меня свое внимание. Обычно я живу ради пристальных взглядов, радостных возгласов, признания. Но сегодня вечером мне нужно убраться как можно дальше от всех, у кого есть глаза.

Перебегая улицу трусцой, я инстинктивно миную несколько кварталов, понятия не имея, куда иду, но полагаясь на свое охваченное паникой тело, которое стремится найти тихое местечко.

В поле зрения появляется парк, но все скамейки заняты. Я нахожу большое дерево с достаточно толстым стволом, за которым можно спрятаться. Недолго думая, опускаю задницу на траву, и мои чертовски дорогие брюки от Армани мгновенно впитывают сырость влажной земли.

Вдох. Выдох. Спокойно. Где я? В Денвере. В парке. Какого цвета скамейки? Синие.

Почему я так себя чувствую? Потому что моя мать — охотница за деньгами, которая бросила детей и мужа ради того, у кого оказалось больше денег. Потому что моя мать чертовски эгоистична, и теперь ей понадобились мои деньги. Она не хочет меня. Она меня не любит. Ей просто нужны мои деньги.

Меня снова начинает захлестывать ярость. Единственное, что вызывает у меня приступы паники, — это слепая ярость, но я не позволю, чтобы она взяла верх. Почти десятилетняя терапия научила меня этому. Я не могу позволить панике победить. Я не могу позволить победить своей матери.

Почему я так себя чувствую? Потому что она меня не любит. Потому что мне и моей сестре она предпочла деньги. Но это не имеет значения, потому что я люблю себя.

Этому научила меня терапия — любить себя. И я это делаю. Без сомнений и безоговорочно.

Кто-то же должен это делать.

Вдох. Выдох.

Паника прошла. Я больше не чувствую жара и волнения, и я могу дышать. Я боролся с паникой. Не позволил ей мной завладеть. Я остановил ее еще до того, как она началась по-настоящему.

Глубоко вздохнув, я кладу локти на колени и опускаю голову на предплечья.

Я не оплатил счет в баре, но Рио меня прикроет. Верну ему в следующий раз. Я достаю телефон и, не перечитывая сообщение сестры, отвечаю.

Зандерс: Линдс, спасибо, что сообщила. Люблю тебя. Пожалуйста, приезжай скорей.

В своей жизни я люблю лишь горстку людей, и эти люди — Мэддисоны и моя сестра. Вот и все. Это все, на кого я могу рассчитывать. Это все, что мне нужно.

Линдси: Смотрю на свой календарь! Внесу в расписание, как только работа в офисе схлынет. Пожалуйста, сделай одолжение и не попади в этом году на скамейку штрафников.

Зандерс: Так мне за это деньги платят, и немалые. Я — засранец из Чикаго, которому на всех наплевать, помнишь?

Линдси: Конечно.

Она заканчивает фразу плачущим и смеющимся смайликами, потому что знает меня. На самом деле я не такой, но позволяю людям в это верить. Так проще. Мне так не больно.