Удивительные сказки бабушкиной бабушки Алёны

Лидия Алексеева, 2016

В сборник «Удивительные сказки бабушкиной бабушки Алёны» вошло девять различных сказок, которые отличаются друг от друга по объёму, сюжетам, образам героев. В них переплетается вымысел с реальностью, действуют неодушевлённые предметы и стихии природы, встречаются сказочные персонажи, сочинённые давным-давно разными народами, а также являющиеся плодом вымысла автора, существующие только здесь, только в «Удивительных сказках». Но все сказки объединяет одно: они учат бережному отношению к жизни, людям, природе, к самим себе; все они о добре, дружбе, верности и любви.

Два брата

Глава I

Бабушкины крестики

Близко ли, далёко ли,

Ну а может, около

Лежит прекрасная страна,

Необъятная, красивая она.

Там обширные поля

И бескрайние моря,

Есть огромные луга

И дремучие леса,

Горы, реки и ручьи,

Минеральные ключи.

Там деревни, города,

В них работники и господа,

Мудрецы, учёный люд…

Там и до сих пор живут.

Меня на свете не было тогда,

Но дошла о том молва.

Итак. Жили-были когда-то

Два смышлёных брата.

Максимом звали старшего,

А Иваном младшего.

Крестила их прабабушка родная,

Старушка словно лунь седая.

Крестики в подарок золотые

Надела, как вышло, не простые,

А связанные будто меж собой

Невидимою ниточкой одной.

Они оберегали братьев:

Коль у одного несчастье,

Крест нагревался у другого,

Предупреждая словно,

Что с братом что-то такое

Случилось неладное, плохое.

И чем неприятность сильнее,

Тем крестик становился горячее.

А когда с одним случалась беда,

Другой спешил на помощь тогда.

Детство

Братья жили очень дружно,

Помогали, когда нужно,

Они матери с отцом,

Вольготно было им вдвоём.

Гулять ходили за околицу,

С ребятами шалили вволю.

Пацаны не обижали младшего,

Потому что уважали старшего.

Как-то пострадал Максим,

Беда огромная случилась с ним:

Он упал с горы на спину,

На ледяную твёрдую махину.

Ударился он сильно очень,

Повредив серьёзно позвоночник.

Печальный диагноз ставили врачи,

И сомневаться не было причин.

Но тогда лечили просто,

Привязали к спине доску,

С ней он ел, сидел, гулял,

Даже на ночь не снимал.

Соблюдал режим он строго,

Нагибаться не мог долго.

Вся семья сбивалась с ног,

Выручали — кто чем мог.

Помогал ему и братик младший

Натянуть носки, гамаши,

Надеть башмачки, чулочки

И завязать шнурочки.

Многое пришлось мальчонке пережить,

Но, видно, так и дóлжно было быть.

Именно тогда решил он про себя:

«Доктором в дальнейшем стану я».

Болезнь прошла, ничто не вечно.

И жизнь по-прежнему пошла беспечно.

Как-то мальчишки из предместья

На младшего напали вместе.

Тут крест старшего обжёг,

Ион пустился со всех ног

Спасать брата дорогого,

Способный наказать любого.

Взять успел лишь молоток,

Есть от него немалый прок.

Встал он рядом с братом

И замахал кувалдой.

Под удары попасть не рискуя,

Бросились ребята врассыпную.

На этом и закончился тот бой.

Братья отправились домой.

Росли и не тужили дети,

Неплохо им жилось на свете.

Были, правда, озорными,

Но в детстве многие такие.

А вот дружили братья крепко,

Непониманья были редки.

Если ссорились — мирились,

Добросовестно учились,

Спортом занимались, делали зарядку,

Ума и силы набирались для порядка.

Никогда не затевали сами драк,

Но отпор давали так иль сяк.

На границе

Вот повзрослевший старший брат

Призван в армию. И, как солдат,

Должен охранять границу,

Чтоб не пустить врага в столицу.

Только недругу неймётся,

Он к границе так и рвётся.

Максим вступает в бой с врагом,

Бьётся утром, бьётся днём…

А у Ивана на груди

Крест накалился изнутри.

«Что-то там случилось с ним,

Нужно выручать Максима.

Жаль, для войны пока я мал».

Но медлить всё-таки не стал,

В руки взял тяжёлый меч,

С трудом взвалил его на плечи,

Заспешил на помощь брату.

Запыхался он порядком,

Но добрался всё ж до места.

Что же дальше, интересно.

Смотрит Ваня на восток:

В поле бой идёт жесток.

На брата наступает враг,

Не одолеть его никак.

Вот выбил враг у брата меч,

Нечем больше бить и сечь.

А тот убить Максима может!

Ничто, казалось, не поможет.

Но Иван уж рядом с братом,

Подаёт ему острую утрату.

Не упустил Максим свой шанс,

Подхватил он меч тотчас,

Брату улыбнулся благородно,

Размахнулся им проворно,

Ударил что было сил,

И наконец врага сразил.

От переполнившего счастья

Обнялись родные братья.

Потом отправились домой

По дороге столбовой

В великолепном настроении,

Где их ждали с нетерпением.

Ещё чуть-чуть, ещё немного —

И родители встречают у порога.

Иван и разбойник

Ну а дома, как всегда

Полным ходом жизнь пошла.

Учился на врача Максим,

Ваня занимался кое-чем другим,

Изучал науки всякие,

Постигал законы тайные,

Занимался конным спортом,

Работал до седьмого пота.

Вот и младший брат подрос.

У него отличный рост,

Плечи в сажень шириной,

Горд, умён, хорош собой.

Вдруг в округе стало худо,

Появился ниоткуда

На дороге основной,

В город что вела родной,

Вор, разбойник и нахал,

Людей он грабил, убивал.

Тогда решил Иван: «Пойду

И разбойника убью».

А тот разбойник был страшóн,

За речкой жил на дубе он,

Исходила от него беда,

И отправился Иван туда,

Чтоб спасти свою страну.

Нашёл его дупло, скорее нору,

Стиснул пальцы меж зубами,

Свистнул и сказал словами:

— Эй, разбойник, эй, злодей,

Выходи на бой скорей!

Иль дрожать будешь в норе?

Отвечай немедля мне!

— Это кто здесь такой смелый?

Смотри, в штанишки не наделай!

На ладонь возьму сейчас

И раздавлю тебя тотчас!

— Чья бы корова мычала,

А ты раздави сначала.

Так что, скотина, рот закрой

И выходи на честный бой.

Не стерпел злодей-разбойник:

— Будешь сам сейчас покойник!

Завертел он булавой

Над курчавой головой.

Но Иван не сплоховал,

Свою палицу достал.

Стало страшно, просто жуть.

Пригнулся он сперва чуть-чуть,

Размахнулся ею с ходу,

Не давая злодею проходу.

Они бились, как пантеры,

Сверкали искры в мраке сером

Поднималась пыль столбом,

И гремело всё кругом.

Наземь кровь лилась рекой…

Наконец Иван младой

Заехал по башке злодею —

Тот замертво упал на землю.

Свалился рядом и Иван,

Не счесть было на нём ран.

Материнские слёзы

Младший брат лежал пластом,

Старший знал уже о том.

Спешит он к матери родной,

Говорит ей: — Сынок твой

Погибает в чистом поле,

Медлить времени нет более.

Ты, родная, плачь скорей,

Свои слёзы в кувшин слей.

Ване нашему невмочь,

Надобно ему помочь,

Я без тебя бессилен тут,

Лишь слёзы матери спасут

Его от смерти роковой —

Заполняй сосуд слезой.

Конь с телегой ждёт меня.

Молись за нас и береги себя.

Лихо на коня вскочил

И полетел что было сил.

Мчится день и мчится ночь,

Самому уже невмочь,

Но Максим не дремлет,

Нельзя терять время.

Вот прискакал он наконец,

Где умирал уж молодец.

Вынул Максим кувшинчик свой,

Раны смазал материнскою слезой.

Слезами же протёр всего,

Брызнул ими на лицо.

Вот открыл глаза Иван,

Голову он поднял сам.

— Это ты, дорогой брат?

Как же видеть тебя рад!

Я думал, что уж не живой,

А очнулся — ты со мной,

Нет ни ссадин, нет и ран.

Убедись, братишка сам.

— Знаю, милый, знаю всё,

А помогает тебе кто?

И, уложив в телегу брата,

Повернул коня обратно.

Но одолевает Максима усталость,

Вздремнуть надо б ему малость.

Говорит младший тогда:

— Брат, осталась позади беда.

Я здоров, отлично отдохнул,

Ты ж двое суток не вздремнул.

Теперь ложись в телегу ты,

А коня возьму я под уздцы.

Так поменялись братишки местами

И спокойно поехали далее.

Максим спал сутки крепким сном.

И вот уж пред ними отчий дом.

Глава II

На царской службе

Как же много здесь тепла!

Взялись братья за свои дела.

Было вовсе не до скуки,

Познавал Иван науки,

Учился уму-разуму,

Многому да разному.

Максим в области другой

Пополняет багаж свой.

И ему учёба нипочём,

Знаменитым стал врачом.

Даже царь узнал о нём

И пригласил его в свой дом,

Иль, точнее, во дворец,

Туда и прибыл молодец.

А у царя был юный сын,

С Максимом возрастом одним.

Вскоре не заметили и сами,

Как стали юноши друзьями.

Проводили времечко нескучно.

В общем, были неразлучны.

Каждый день соревнования:

То на саблях состязания,

То играют в шахматы всерьёз

Иль решают государственный вопрос

То стальные стрелы точат

Иль с подружками хохочут.

То стреляют в цель из луков

Иль охотятся от скуки.

С Максимом беда

Как-то скакали быстрее пули,

Догоняли друзья резвую косулю.

За такой угнаться нелегко,

От дома оказались далеко.

Забыли о времени совсем.

Начало смеркаться между тем.

Ночь совсем уж на носу.

Пришлось заночевать в лесу,

* * *

Дождаться сына царь не мог,

Стал волноваться, где сынок.

Давно он отбыл со двора,

На поиск, видимо, пора.

Поднял лучников с десяток,

Самых проверенных ребяток.

Искать отправился сыночка.

Проскакали так всю ночку.

* * *

Максим проснулся. Чуть светало,

На траве, искрясь, роса, лежала,

Рядом словно замер куст.

Вдруг Максим услышал хруст,

Поднял голову он ввысь

И увидел злую рысь.

Она оттолкнулась от ветки

И на царевича метнулась метко.

Максим мечом ей преградил дорогу,

Помотал на нём немного

И, сказав злодейке: — Брысь!

За кусты отбросил рысь.

В этот миг подъехал царь,

Всемогущий государь.

Видит пред собой: вот-вот

Лекарь сынка его убьёт.

Спит царевич крепким сном,

Рядом Максим с обнажённым мечом,

Занесённым над монаршей головой.

Крикнул царь ему: — Постой!

Хватайте лекаря живей

И в тюрьму бросайте поскорей.

И Максима схватили тотчас,

Немедля выполнив приказ.

Иван спешит на помощь

Тут крест обжигает Ивана опять,

И сразу он мчится брата спасать,

Чтоб скорей очутиться в столице,

Пока непоправимое не совершится.

А там уж созвал советников царь,

Применить какую решал казнь.

Советники ж очень давно

Зуб точили на него.

Было им всегда завидно

Идо ужаса обидно,

Что дружил с Максимом царский сын,

Не уделяя должного вниманья им.

Загалдели с радостью они:

— Максиму голову руби!

Младший брат тут прискакал,

В ноги царские упал:

— О великий, о могучий,

Нелегко раздвинуть тучи.

О мудрейший из царей,

Ты справедлив, ты не злодей.

Казнить пленённого несложно,

Но оживить-то невозможно.

Если казнишь невиновного,

Уж не вернёшь его снова.

Если случится такая беда

Ведь не простишь себе никогда,

Как тот султан, что убил сокола,

До смерти не простил себя нисколько.

Почесал затылок царь,

Вопрос задал государь:

— А что случилось с султаном тем?

Своего он сокола убил зачем?

Сказка о султане и соколе

Иван начал свой рассказ:

— Это было не сейчас.

Страной солнечной, далёкой

Владел правитель черноокий.

Однажды, поохотиться решив, султан

С любимым соколом покинул стан.

И вот, как обычно,

Гнался за добычей,

Только сбился он с пути,

Очутившись вдруг в степи.

Не зная, находится где,

От жары изнемогая совсем,

Свалился у скалы султан,

Стал читать священный Коран.

И вдруг видит, что с вершины

Капли капают большие.

Утолить желая жажду,

Султан подставил свою чашу,

Как только стала та полна,

Ко рту поднёс испить до дна.

Но сидящий около

Встрепенулся сокол

И по чаше клювом — стук,

Чаша выпала из рук

И со звоном покатилась,

Жидкость тут же испарилась.

Зло посмотрел на сокола султан,

Но друга наказывать не стал.

Облизнув сухие губы,

Крепко стиснул свои зубы,

Нагнулся взять чашу снова,

Чтоб её наполнить по-любому.

Четыре капли крупные упали

И капать вовсе перестали.

Подносит чашу вновь ко рту,

Опять по чаше сокол — стук.

Вылилась из чаши жидкость вся,

И её поглотила сухая земля.

Больше церемониться не стал,

Открутил соколу башку султан.

Но добыть воду необходимо ему,

Рискуя жизнью, лезет на скалу.

Что же видит пред собой?

Издыхает змей большой.

Открыт страшный рот его,

Торчит жало из него.

Скатилась капля с языка

И испарилась навсегда.

Султан понял: пред ним гад,

С языка стекает яд.

«Так вот чем я чашу наполнял!

А сокол отраву мне выпить не дал».

В горести всплеснул руками,

Залился горькими слезами:

«О сокол, друг мой верный,

Бескорыстный, честный, смелый,

Ты спасал от гибели меня!

И за это я убил тебя!

Заплатил бы я добром любым,

Только бы ты снова стал живым.

Но жизнь вернуть никак нельзя.

Никогда я не прощу себя,

Что сгоряча не совладал с собою».

Идо конца дней жил с этой болью.

Максим оправдан

— Царь, рассказ мой не напрасен,

Смысл притчи прост и ясен.

Брата жизнь в твоих руках,

Не казни лишь впопыхах,

Не спеши, владыка, с приговором,

Выслушай за мирным разговором.

Топнул царь правой ногой,

В ладоши хлопнул раз, другой.

— Слуги, Максима приведите быстро.

Но шипят советники-министры:

— Зачем слушать его нам,

Ты, мудрейший, видел сам,

Как он убить пытался сына твоего,

Смертью лютой надобно казнить его.

Только вот уж пред ним

Стоит растерянный Максим,

Не понимая положения своего.

Строго царь спросил его:

— Чем ты можешь оправдаться,

Чтобы с жизнью не расстаться?

Максим пожимает плечами:

— Царь великий, да что с вами?

Как оправдать смогу себя,

Коль даже того не знаю я,

В чём виновен, перед кем,

Судят меня здесь зачем?

— Ты спрашиваешь это у меня?

Яна месте преступления застал тебя!

Кто убивал царевича у меня на глазах?

Но не допустил того Аллах.

Когда меч ты заносил над его головой,

Я крикнул сам тебе «постой»,

Сам хватать велел тебя.

Чем тут можно оправдать себя?

Разве это злодеянье не твоё?!

— Так вот в чём горюшко моё!

Ты видел обнажённый меч.

Но не затем, чтоб принца сечь,

Вынимал его из ножен.

Он для другого был мне нужен.

Вот что было, царь, на самом деле.

Поохотиться с царевичем мы захотели.

Долго догоняя резвую косулю,

Припозднились и в лесу заснули.

Я проснулся, чуть светало,

На траве роса лежала,

Рядом дерево и куст.

Услышав непонятный хруст,

Посмотрел я тотчас ввысь,

На дереве увидел рысь.

Она от ветки оттолкнулась,

Да на царевича метнулась.

Я мечом ей преградил дорогу,

Помотал на нём немного

И стряхнул её за куст,

В этот миг услышал хруст.

Занималась уж заря,

Тут схватили воины меня.

— А где доказательства тому?

— Они есть, и показать могу

Эту рысь и её рану,

Что нанёс ей утром ранним.

Царь велел седлать коней,

На место то скакать скорей.

И вот они все вместе

На том самом месте.

Вот тот самый кедр зелёный,

А под ним ковёр махровый,

А недалече, за кустом,

Спит злодейка вечным сном.

В землю будто врыто ухо,

И насквозь проткнуто брюхо.

— Видишь, царь, ещё б немножко

И загрызла б эта кошка

Сына твоего до смерти.

Уж глазам своим поверьте.

Почесал за ухом царь,

Извинился государь:

— Да, не винен ты не в чём.

Максим ему обиженно потом:

— Царь, меня теперь прости,

Но отныне нам не по пути.

Честью я служил тебе,

А ты не поверил мне.

Стал царевич плакать горько,

Просил его: — Останься только.

Не уезжай, пожалуйста, Максим,

Обиду горькую прости.

Мне даже не сказали самому,

Тебя схватили почему,

За что казнить намерены,

Жизни лишить безвременно.

Я помиловать просил тебя,

Но слушать не хотел никто меня.

Максима умоляли царские особы,

О плохом забыл он чтобы.

Всё простил тогда Максим

И остался вместе с ними,

Лечить царскую семью,

Обиду пережив свою.

Глава III

Путешествие Ивана

Покачал Иван кудрявой головой

И без брата вернулся домой.

Учиться продолжал внимательно,

Трудился в кузнице старательно.

Жизнь была хоть и не праздна,

Но очень уж однообразна.

Так что решил Иван однажды

И родителям сказал отважно:

— Повидать пора мне мир,

Обозреть по мере сил,

Посмотреть на всё и вся,

Людям показать себя.

Быстро в путешествие собрался,

С родителями нежно попрощался.

Мать сказала ему: «С Богом».

Отец обнял крепко у порога.

— Не сердитесь на меня.

Сел на доброго коня,

И из виду скрылся вскоре.

Конечно, это горюшко, не горе,

Но вздохнула мать тихонько,

Смахнув с глаз слезу легонько.

А Иван мчался по полю,

Свободой наслаждаясь вволю.

Побывал в таинственных местах:

Тёмных Муромских лесах,

Видел горы, в них ущелья,

Грандиозные уральские пещеры.

Был в заброшенном Устюге,

На западе, на севере и юге,

Словно пролетел он птицей

По стране и за её границей.

И в каких бы ни был странах,

Обретал друзей желанных.

Таких, что на него похожи,

И иных по цвету кожи.

Краса-девица

Как-то, видимо себе на горе,

Прибыл он на берег моря

И попал на дивный пляж.

Видит там, словно мираж,

На песке сидит девица,

На море синее дивится.

Волны ей ласкают ножки,

Солнце согревает кожу.

Хороша она на диво,

И изящна, и красива,

В ней прекрасно, право, всё.

Она взглянула на него,

Подмигнула одним глазом,

Взяла за руку и разом

Его поплавать пригласила,

Отказаться был не в силах.

На песке загорали потом,

Её глаза сверкали огнём

Ярче звёзд небесных в вышине.

«Как всё восхитительно в тебе».

Так он сражён был наповал,

Не подозревая в ней обман.

До безумия в неё влюбился,

Правда, с ходу не женился,

Словно чувствовал подвох,

Хоть по ней всё больше сох.

Её мать была колдунья,

Злилась старая ведунья.

Но Иван решил — проверить нужно,

Насколько чувствам верить можно.

Собрал пожитки в конце дня

И ускакал, сев на коня.

«Пусть разлука нас рассудит,

Издали видней всё будет.

Коль действительно любовь,

Значит, встретимся мы вновь.

Ну а на нет —

И суда нет».

Только вот колдунья-мать,

Ничего не хочет знать,

Она воскликнула: — О нет!

И пустила порчу вслед.

«Коль не желаешь дочь мою,

Тебя я заживо сгною!

Погибай же, друг любезный,

От порчи — посланной болезни».

Ивану вскоре стало плохо,

Страдал от каждого он вздоха.

Ломило беспощадно тело,

И в глазах его темнело,

Еле держался на коне,

Ехал будто бы во сне.

Болезнь Ивана

Добравшись до дома между тем,

Свалился Ваня с ног совсем.

Максим почувствовал — беда,

Жаром веет от креста.

Обращается Максим к царю:

Государь, пойми беду мою.

Заболел брат тяжело,

Я обязан вылечить его

От болезни роковой.

Отпусти меня домой.

— Поезжай, Максим, конечно,

Но о нас не забывай, сердечный.

Как справишься с бедою там,

Скорее возвращайся к нам.

Поклонясь царским особам в ноги,

Брата выручать помчался по дороге.

И вот он прибыл в отчий дом,

Что же видит в доме том:

Плачет мать, рыдает отец,

На глазах погибает малец.

Говорит, войдя лишь, им

Бодрым голосом Максим:

— Мать, зачем льёшь слёзы зря,

Сливай в этот сосуд, сюда.

Успокойся, дорогой отец,

Помогай лечить Ивана наконец.

Давай-ка мы с тобою срочно

Сначала снимем с него порчу.

Растёрли остывающее тело

Так, чтоб до костей прогрело,

Привели его в порядок вместе,

Удобно уложили честь по чести.

— А сейчас, родители,

Спокойно отдохните.

Я останусь рядом с ним,

Теперь справлюсь и один.

Сделал травяной настой,

Смешав с материнскою слезой,

Давал брату пить настои,

В тело их втирал порою.

Он старался из последних сил,

Брата день и ночь лечил.

Не успевала плакать мать

Да слезами сына умывать.

И вот на седьмой денёк

Наконец открыл глаза сынок.

Пролежав ещё с неделю,

Поднялся кое-как с постели.

Постепенно набирался сил,

А через месяц уж ходил.

Стал бегать, прыгать, закаляться,

И вновь спортом заниматься.

Вылечив родного брата,

Пришла пора ехать обратно.

И тогда сказал Максим:

— Отправляюсь я к царям моим.

Хоть и не хотелось расставаться.

Но куда было деваться?

На родителей оставил брата

И вернулся во дворец обратно.

Глава IV

Корень жизни

Так с тех пор, из года в год,

При дворе Максим живёт,

Служит лекарем он царским,

С царевичем связан чувством братским.

Идут годы средь великих дел,

Но всему на свете есть предел.

Постарел со временем царь грозный

Да и заболел очень серьёзно.

Максим все знанья, опыт весь

Применял на совесть здесь.

Он старался так и сяк,

Но царь не поправлялся никак.

Оказалась бесполезной медицина.

От его болезни не нашлось вакцины.

Одно лишь средство оставалось —

Корнем жизни называлось.

До него добраться можно,

Но это очень, очень сложно,

Не погибнув по пути.

Ещё трудней — его найти.

Только чтоб царю помочь,

Максим пошёл в Купалы ночь

За корнем жизни чудотворным

Лесом страшным, лесом стрёмным,

Жизнь потерять свою рискуя,

На коварное болото Колдодуя.

Ночь была темным-темна,

Непроглядна и черна.

Ни луны, ни звёзд: «Во тьме

Как найти дорогу мне?»

В лес вошёл, ещё темней.

Но идёт он всё быстрей.

Слышит стоны, слышит гул,

Кто-то рядом с ним вздохнул,

Потом затопали, заржали,

Глаза злые засверкали.

Что ещё ждёт впереди?

Крест Максим достал с груди,

Поцеловал, прижав к губам,

Перекрестился трижды сам,

Прочертил себя вокруг

Тем крестом солидный круг.

Теперь, как не старались гады,

Этот круг им был преградой.

Так дошёл он до болота.

«Очень плохо видно что-то,

Но это горе — не беда»,

Светлячков набрал тогда.

При их свете отыскал

Корень жизни семипалый,

Положил в мешочек ладный

И вернулся в город славный.

Зависть — страшная сила

Сварить зелье оставалось,

Невзирая на усталость.

Помыл, порезал корешок,

Сложил в глиняный горшок,

Прокипятил в воде заветный корень

Дал настояться суток трое,

Всё, как надо по науке,

Взял осторожно горшок в руки,

Тщательно отфильтровал в сосуд

И за чашей вышел. Тут

Проскользнул советник-гад

В сосуд этот вылил яд,

Да скорее — юрк за дверь

И, будто не спеша, теперь

По коридору удалялся.

В это время возвращался

В свою комнату Максим,

Хоть и не столкнулся с ним,

Но заметил, как, мелькнув,

Тот за угол завернул,

Но не придал этому значенья,

А в прекрасном настроении

Вернулся к прерванному делу

И продолжил его смело.

В чашу перелил настой

И, убрав сосуд пустой,

Поднял чашу золотую,

Пошёл в горницу другую,

Поклонился там царю:

— Государь, я вам даю

Напиток не простой,

А чудодейственный настой.

В ночь Купалы отыскал я

Корень жизни семипалый,

Приготовил, как положено

Да в книге тайн изложено.

Чтоб здоров и молод стал,

Осуши до дна бокал.

Но советник гадкий тот

Сразу выскочил вперёд:

— Зачем же рисковать так, царь,

Испытай сначала, государь,

Эту жидкость на собаке.

Слова лекаря, возможно, враки.

Принял царь его совет.

Кто знает, враки или нет?

Проверить же не помешает.

— Привести пса! — повелевает.

Собаку доставили больную,

Старую, слепую и глухую.

Из чашки несколько капель взяли,

Их проглотить собаке дали.

Тотчас же она завыла,

Всеми лапами забила,

Извиваясь, зашипела

И в мученьях околела.

В жутком гневе царь вскричал:

— Ах, мерзавец, ах, нахал,

Ты решил сгубить меня?!

За это я казню тебя!

Максима посадить в тюрьму,

Пока решим его судьбу.

Всё по закону быть должно,

Совет решит про казнь его.

Царский совет

Обеде Иван уж знал,

Подал крест ему сигнал,

Уж спешил на помощь брату.

А царь советников собрал,

Не выяснять, виновен или нет,

А как лишить жизни, получить совет.

— Кто придумает страшнее

Казнь, мучительней и злее?

Злыдни-советники и рады,

Им того только и надо.

Давненько одолела зависть их:

Не очень хороших и самых плохих.

Ведь их царь в упор не видел,

А вот лекаря приблизил.

Да и царевич дружил с ним.

Казнь Максима в радость им,

Его готовы сами растерзать,

Так почему б не подсказать.

Один кричит: — Четвертовать,

Руки, ноги оторвать!

— Забить до смерти плетями!

— Сгноить в сырой, холодной яме!

— Чтоб не смел травить людей,

На кол, на кол посадить скорей!

— Бросить в клетку вместе с львами!

— Приковать железными цепями

К высокой отвесной скале,

К той, орлы гнездятся где.

Пусть его на части рвут!

— Посадить в заросший пруд,

Затерзают пусть козявки

И кровь высосут пиявки.

— Пусть узнает страх и боль,

Только поскорей казнить изволь.

А уж Иван, прибыв в столицу,

Пришел в царскую светлицу,

Туда, где заседал совет.

Сказал с ходу: — Царь, привет.

Разреши поддержать брата.

Это за преданность ему награда?

Казнить можно и чуть погодя.

А мёртвого поднять нельзя.

Ты велик, добр и умён,

А если невиновен он?

А ты казнишь сгоряча.

Не простишь ведь сам себя!

Позволь высказать ему,

Что произошло и почему.

— Да что тут выяснять ещё?

Он мне яд пытался дать — и всё,

Без стеснения причём,

При народе при честном.

— Вспомни, царь, уже когда-то

Ты казнить пытался брата

За то, что сына тебе спас.

Не ошибиться б и сейчас.

— Какая может быть ошибка!

Он меня обидел шибко.

Слушать не хочу злодея,

Собой я просто не владею.

Все, кто был, ясно видали,

Как псу настой из чаши дали,

Приготовленный Максимом для меня,

Как в мученьях, не прожив и дня,

Конец ознакомительного фрагмента.