«Акушеры». Первый сезон

Лера Грин, 2023

Не просто больница, где кипит работа, а место, где рождается новая жизнь. Без перерыва на обед или сон.А ещё акушеры точно также, как их пациентки, влюбляются, дружат, интригуют, изменяют, предают, смеются и плачут.Роман-сериал "Акушеры" – история жизни одного родильного дома в разных лицах.

17

— Але, Рибоконь на проводе…

Мужчина в темно-синем медицинском костюме вальяжно расположился в кресле. Первое, что бросалось в глаза — крупная голова и почти такие же по величине ладони, в одной из которых скрывалась телефонная трубка. Высокий начёс из каштановых волос подчёркивал широкий, с выступающими бровями лоб. Невозможно было определиться с первого раза, красив он или ужасен. Некоторые полагали, что красив.

Аманда Карловна оперировала как-то «по дежурству» женщину «с предлежанием». Экстренная операция — это вам не плановая. Бригада собирается, какая есть или кто свободен. А пациенты с акушерами заранее не знакомятся. «Как вы себя чувствуете?» — поинтересовалась Аманда Карловна, встретив «свою» женщину в коридоре послеродового отделения. «Прекрасно! — ответила та. — И знаете, меня оперировал такой красивый мужчина!».

Точнее, оперировала её Аманда Карловна. Но последний человек, лицо которого женщина видела перед наркозом, был анестезиолог Рибоконь. Именно он теперь приветствовал абонента по телефону.

Буквально через пару секунд от его вальяжности не осталось и следа. Нижняя часть туловища словно приросла к креслу, а огромная ладонь так сжала телефон, что он как будто бы даже затрещал. Смуглянка звонила ему сама.

Благодаря Фитере, она знала историю про «тайного поклонника» Мальвины. Она же была и единственным человеком, кроме самого поклонника, который знал наверняка, кому на самом деле был адресован тот звонок.

Нет, он не предупреждал её заранее. Но Смуглянки была настолько уверена в своей женской привлекательности, что других вариантов не допускала. Ни одни зелёные тапочки родильного дома не могли сравниться с её способностями покорять мужские сердца.

И если Рибоконь считал, что он проявил интерес к Смуглянке самостоятельно, то он ошибался. Он был давно примечен, оценен и даже представлен с воображением. Остальное было делом техники, которой Смуглянка владела в совершенстве. Случайные взгляды в операционной, просьбы «подать», «подержать», «расписаться» — ни что из этого не было случайностью. Сети были расставлены, и Рибоконь в них угодил. Оплошность со звонком была лишь тому подтверждением. Он настолько увлекся, что даже не потрудился проверить адресата.

Версия Фитеры была для замужней Смуглянки даже на руку. Это был не первый и не единственный её роман «на стороне». Отсутствие личного резонанса, хотя бы на какое-то время, Смуглянка расценила как хороший знак. Она не хотела лишний раз беспокоить мужа без существенного повода.

Муж Смуглянки преподавал не медицинское право в не медицинском институте. На зачеты он приходил с газеткой. Дав задание, невозмутимо её читал. А перед тем, как переворачивать, интеллигентно покашливал.

Жене он поклонялся даже больше, чем своей науке. А пятилетнему сыну, пока Смуглянка дежурила, был и отец, и «мать родна». Зачем обижать такого человека? Знал ли он о романах жены, неизвестно. Но некоторое время назад он купил Библию, читал её перед сном и изредка говорил о смирении.

— Буду крайне польщён, — ответил Рибоконь и прижал подбородок к шее, имитируя поклон гусара.

Несомненно, в душе Рибоконь им был.

Смуглянка назначала свидание.