Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней

Леонид Амирханов, 2018

Кронштадт – легендарный пригород Санкт-Петербурга. Сама природа создала здесь все предпосылки для строительства важнейшего для России опорного пункта, но, чтобы увидеть эти предпосылки, нужен был проницательный взгляд первого российского императора. Петр I считал Кронштадт неотъемлемой частью Петербурга и придавал колоссальное значение его развитию. К строительству города были привлечены самые лучшие архитекторы того времени: Василий Баженов, Доменико Трезини… Крепость Кронштадт стала мощным оборонительным рубежом, который не смогли преодолеть враги России ни в XVIII, ни в XIX, ни в XX веке… Но Кронштадт – это не только крепость, форты, доки и пор товые сооружения. Это – люди, которые создавали все это, которые жили в Кронштадте и составили его славу. Книга Леонида Амирханова подробнейшим образом расскажет историю этого удивительного города и его жителей от момента основания и до наших дней.

Глава I

До Петра

Немного географии

Остров Котлин, расположенный в восточной части Финского залива, — образование очень древнее. Его гранитная основа сформирована около 3 миллионов лет тому назад. Часть нынешнего Балтийского моря около 10 000 лет назад занимало так называемое Анциловое озеро, получившее это название от пресноводного моллюска анцилюс. Археологические раскопки на берегах острова дали возможность найти здесь кости животных не только вымерших, но и предков животных и рыб, ныне живущих на земле и под водой.

Геологические процессы привели к тому, что около 7500 лет назад воды Северного моря проникли в Анциловое озеро, превратив его в Литориновое море. Этим названием оно обязано другому моллюску — из рода литорина. Но прошло всего три с половиной тысячи лет, и произошло поднятие суши, заставившее отступить Литориновое море. Так образовалось море Древне-Балтийское. О Литориновом море нам напоминают крутые обрывы, хорошо узнаваемые, в частности, на Приморском шоссе в районе поселка Ушково (фин. Тюрисевя). В конце XIX в. проживавшие в этой финской деревушке дачники проложили по верху обрыва тропу — «корниш», гуляя по которой, они имели возможность любоваться Кронштадтом и южным берегом Финского залива.

А место, где находится ныне остров Котлин, благодаря тектоническим катаклизмам то, опускаясь, становилось морским дном, то, поднимаясь, превращалось в остров. Все это приводило к тому, что морская структура осадков чередовалась с континентальной. И именно поэтому геологической структуре Котлина присуща определенная слоистость^[14].

Прошло еще какое-то тысячелетие, и примерно 2500 лет назад образовалась река Нева. К этому времени остров, поднявшись со дна моря, опускаться больше не захотел. Вода хлынула из древней Ладоги в Балтийское море, образовав Невскую губу. Невская вода, веками размывая нижние слои острова Котлин, сформировала его нынешнюю форму, напоминающую с высоты птичьего полета какое-то доисторическое животное, которое, возможно, когда-то здесь обитало. Сформировала и его нынешние размеры: всего 12 км в длину и 4 км в ширину в самом широком месте.

О происхождении названия Котлин единого мнения у специалистов не наблюдается. По одной из версий, когда-то Невская губа называлась Котлин-озером, поскольку представляла собой котловину, наполненную смесью пресной и соленой воды. Отсюда якобы и такое название острова. Финны называли остров Ретусаари (заброшенный остров). В разных источниках фигурируют и Кетлинг с Котлингом, и Рычрет с Рычардом. Легенда же о связи названия острова со шведским котлом, который опрокинул Петр I, — всего лишь легенда. Но тем не менее это слово иногда напрашивается само собой, а изображение котла даже проникло на герб Кронштадта.

Приневье и Финский залив в допетровское время

Балтийское море — это огромный, разумеется, по местным понятиям, «котел», вокруг которого когда-то расселились полтора десятка племен, народов, народностей, этносов. Тогда еще не было четких границ, и каждый выбирал себе место у котла соответственно своей силе или отсутствию оной, а места не все одинаковы. Наиболее ценными были те, по которым к котлу доставлялись разного рода товары. Поэтому путь «из варяг в греки», а он проходил в том числе и по Неве, и мимо острова Котлин, считался особенно лакомым кусочком.

Торговля всегда оставалась одним из самых прибыльных занятий. Предприимчивые ганзейские купцы поняли это одними из первых. Еще в XII в. пять германских городов во главе с Любеком составили знаменитый торговый Ганзейский союз. Определенные успехи в кораблестроении и навигации сделали морской путь экономически более выгодным, чем сухопутный. Правда, и здесь, как и на суше, следовало делать скидку на разбойников, то есть пиратов. Да еще стихия забирала свои проценты с товара, не брезгуя и людьми. И все-таки именно морской и речной пути стали наиболее перспективными. А если купец был еще и немножко поэтом, то путешествие с товаром за прибылью становилось для него к тому же романтическим приключением, до которых так охочи мужчины во все времена.

Новгород, «владея ключом главных торговых путей, идущих с востока и юга, получил на европейских рынках особенно важное значение». Сами ганзейцы, которые в 1195 г. заключили договор с Новгородом о взаимной торговле и свободном мореплавании по Балтийскому морю, «признавали Новгородскую контору источником, из которого произошли все прочие конторы»^[15]. Однако опасному конкуренту в лице Швеции очень хотелось захватить устье Невы, чтобы контролировать прохождение купеческих кораблей, пополняя процентами свой карман.

Поэтому восточная часть Балтийского моря имела важнейшее значение для развития торговли, и это подтверждалось постоянными стычками конкурентов, иногда весьма кровопролитными.

Новгород оказался в непростой ситуации, к XI в. его данниками были племена, жившие на южном и северном берегах Балтийского моря, но немецкие миссионеры, повнимательней ознакомившись с этими землями, решили отвоевать себе более широкое место у «котла». В 1158 г. началась военно-церковная колонизация южного берега Балтики. В 1201-м на уже отвоеванных немецкими войсками у Новгорода землях образовалась Ливония, а в ней — орден Меченосцев. Они продвигались на восток по южному берегу Балтики, захватывая значительные территории. В результате граница между Ливонским орденом и Новгородом проходила по реке Нарове, Чудскому озеру, реке Великой. Таким образом, новгородские земли значительно сократились.

На северном берегу Балтики у Новгорода тоже нашлись враги. В 1157 г. шведы двинулись на земли племен «суми» и «еми», данников Новгорода. Проходили они и дальше, в 1164-м, например, сильный шведский флот прошел Неву, вышел в Ладожское озеро и осадил город Ладогу. Но ладожане хотя и оказались застигнуты врасплох, не потеряли присутствия духа: они зажгли свои дома в предместьях и засели в крепости, отправив гонца в Новгород с просьбой о помощи. Шведы двинулись на приступ, который был отбит, а вскоре подоспела и подмога во главе с князем Святославом и ударила по неприятелю с такой силой, что «из 55 шнек, составлявших неприятельский флот, 43 были взяты, и только на остальных 12 судах весьма немногие из шведов, большей частью израненные, спаслись от смерти или плена, чтобы свидетельствовать на родине о совершенной неудаче этого первого опыта их борьбы с русскими»^[16].

Новгородцы отвечали не менее активными походами на шведские территории Финляндии и даже на саму Швецию. Так, в 1187 г. была взята и сожжена шведская столица Сигтуне. После этого ее перенесли на новое место, дав ей название Стокгольм.

В начале XIII в. Швеция снова повела наступления на новгородские земли, но первая попытка оказалась неудачной. В 1240 г. шведский флот во главе с ярлом Биргером вошел в Неву, и 15 июля, в воскресенье, близ впадения реки Ижоры в Неву состоялась знаменитая битва. В ней новгородская дружина под предводительством князя Александра Ярославича наголову разгромила шведов, попытавшихся захватить устье Невы и город Ладогу, овладеть знаменитым и прибыльным путем «из варяг в греки». Этой победе предшествовало явление первых русских святых, князей Бориса и Глеба, убитых еще в 1015 г. окаянным Святополком. Их увидел новгородский боярин Пелгусий, находившийся в заставе на западной оконечности острова Хирвисаари (ныне — Васильевский). Борис и Глеб были одеты в торжественные «червленые» одежды, а гребцы их носада (новгородской лодьи) — в одежды, «акы в молнию». Святые Борис и Глеб шли на помощь новгородским дружинам, на помощь князю Александру^[17].

Менее чем через два года, 5 апреля 1242-го, Александр во главе русского войска разбил и немцев на льду Чудского озера в битве, названной Ледовым побоищем.

Молодой князь, предводитель русских воинов, после этой битвы получит почетное прозвище: «Потомство прозвало Александра Невским, а церковь причислила к лику святых за благочестивую жизнь и мужественные труды, поднятые на защиту веры и отечества. Нетленные мощи его, покоящиеся во Владимире, Петр Великий перенес на берега Невы, где под охранением их святыни процвела юная столица России, и с того времени название Невского вдвойне приличествует святому ратоборцу»^[18]. Молодой князь после битвы будто бы произнесет знаменитую фразу: «Кто к нам с мечом придет — от меча и погибнет». Так по крайней мере она звучала из уст Николая Черкасова, игравшего главную роль в знаменитом фильме «Александр Невский». Эти слова оказались пророческими.

Еще один договор с Ганзой Новгород заключил в 1262 г. Согласно ему, новгородцы принимали на себя ответственность за охрану торговых судов от острова Кетлингена до Новгорода. Это стало первым письменным упоминанием названия острова в международных актах — Кетлинг, или Котлин^[19].

В 1295 г. шведы основали крепость Выборг, а во время похода 1299–1300 гг. в Приневье начали строить в устье Охты крепость Ландскрону («Венец земли»). Но весной 1301 г. новгородские войска князя Андрея Александровича сожгли эту недостроенную крепость. Шведы же в начале XIV в. не прекращали попыток взять город Ладогу и даже дойти до устья Свири. К началу 1320-х гг. они полностью захватили бывшие новгородские земли гораздо восточнее древней новгородско-шведской границы, и Новгороду пришлось заключить в 1323 г. Ореховецкий мирный договор, по которому новгородско-шведская граница переносилась на сотни километров на восток и устанавливалась по реке Сестре.

Таким образом, за XII — начало XIV в. наступления шведских войск по северному берегу Финского залива, немецких, датских и шведских войск по южному берегу залива привели к значительному сокращению земель, подчиненных Новгороду. Неимоверными усилиями новгородцам удалось отстоять лишь небольшую полосу территории, центральной осью которой оставался древний торговый путь «из варяг в греки», закрепив, таким образом, право свободного прохода русских торговых судов из Невы в море. Границами этого новгородского выхода к Балтийскому морю стали река Нарова — Чудское озеро — река Великая на западе, река Сестра — река Сая — река Вуокса — озеро Сайма на востоке.

Но во второй половине XIII в. Русь была значительно ослаблена татаро-монгольским нашествием, и иноземные купцы стали посредниками морской торговли. В XIV–XVI вв. шведы неоднократно ходили в походы в Карелию и Ингрию, разумеется, каждый раз проходя мимо острова Ретусаари и иногда высаживаясь на нем, чтобы размять ноги и разнообразить свое обеденное меню дичью, обитавшей здесь в изобилии.

В 1575 г. на Сестре-реке Швеция и Россия заключили очередное перемирие на два года. Причем русские добились того, что для переговоров шведы прибыли на нашу сторону реки. Несмотря на это, в начале 1578 г. шведские отряды вновь вторглись на русскую территорию и горя причинили очень много: «резали женщин, детей, старцев, монахов, жгли селения и грабили монастыри и деревни так, что сам король молил Бога отвратить от него и государства справедливую кару свою за такое бесчеловечие». Вскоре главнокомандующим шведских войск стал уроженец Франции Понтус де ла Гарди. В 1580 г. он выдвинулся с главными силами к границе с целью захвата российской Карелии и Ингерманландии. Шведам удалось взять крепость Корелу, которую тут же переименовали в Кексгольм. Затем и всю Ингерманландию захватили шведские войска.

Река Сестра, оказавшись в шведских владениях, стала границей между Выборгским и Нотебургским ленами. Отторгнутую часть бывшей Водской пятины Великого Новгорода шведы именовали Ингерманландией или Ингрией. Существует легенда, согласно которой это название восходит к 1019 г., когда первый крещеный король Швеции Олаф выдал свою дочь Ингигерду (в крещении Анна) замуж за новгородского князя Ярослава Мудрого. В приданое Ингигерда получила Ладогу и Ладожскую волость, где проживало прибалтийско-финское население, на языке которого ее шведское имя звучало несколько иначе, почему эти земли постепенно и стали называть Инкеринмаа (или Инкери), что в переводе на русский язык и означало — «земли Ингигерды». В русском варианте это слово получило другое звучание — «ижора». Шведские завоеватели, не утруждавшие себя изучением местных языков, добавили к непонятному для них слову «Инкеринмаа» шведское «ланд» — земля. В результате появилось громоздкое «Ингерманланд», в котором слово «земля» повторяется дважды — в финском и шведском вариантах. Позднее к этой конструкции добавилось русское окончание «ия», которое также означает «земля».

Западная граница Ингерманландии проходила по реке Нарове, восточная — по реке Лава, южная — по реке Луга и с севера обозначалась рекой Сестрой. За Сестрой начиналась Карелия.

Война с Ливонским орденом, начатая в 1583 г., ознаменовалась взятием Нарвы, но Швеция вновь появилась на арене, заменив прекративший свое существование Ливонский орден. Шведские войска захватили ряд русских крепостей на западе, заставив тем самым Россию в 1583 г. подписать Плюсское перемирие, по которому Россия уступила Швеции часть западной Ингерманландии.

Но по договору, заключенному 18 мая 1595 г. в Тявзине (район Нарвы), эти земли вернулись России. Береговая пограничная черта к северу от устья реки Сестры осталась почти такой же, как была зафиксирована Ореховским договором, а к югу от нее граница направилась поперек Финского залива, проходя через середину острова Ретусаари (Котлин). Таким образом, Россия лишилась возможности создать укрепления на этом важном острове. Договор, кроме того, ограничивал русскую торговлю: с иностранными купцами разрешалось торговать только в Ревеле (Таллин) и Выборге.

Но шведам этого оказалось мало — им требовалась надежная крепость на Неве, и уже в 1611 г. при впадении реки Охты в Неву имелось укрепление, в котором помещалось 500 человек войска. Именно здесь через некоторое время появится город Ниен (Нюен).

Россия, истощенная Смутным временем, 17 февраля 1617 г. заключила Столбовский договор, по которому царь Михаил Федорович отказался за себя и за потомство от земли Ижорской. Что это означало для Швеции, понятно из речи короля Густава II Адольфа, произнесенной на сейме 1617 г.: «Одно из величайших благ, дарованных Богом Швеции, заключается в том, что русские, с которыми мы издавна были в сомнительных отношениях, отныне должны отказаться от того захолустья, из которого так часто беспокоили нас. Русские — опасные соседи. Теперь без нашего позволения русские не могут выслать ни даже одной лодки в Балтийское море… Теперь у русских отнят доступ к Балтийскому морю, и, надеюсь, не так легко будет им перешагнуть эту преграду»^[20].

В России хорошо сознавали важность этой потери, и в 1656 г. царь Алексей Михайлович решил занять все побережье Финского залива от Невы до Риги и, кроме того, берега Ладоги. Для этого были сформированы четыре отряда, одновременно направившиеся по четырем разным направлениям. Отряду воеводы и стольника П.И. Потемкина следовало «идти на Свейский рубеж на Варяжское море». Ему «дано было 1000 человек и в том числе, на случай морских экспедиций, были кормщики и отправленные из Москвы 510 донских казаков как опытные и бывалые моряки»^[21]. Воевода вступил в Ингрию, сжег Канцы и обложил Орешек, простояв под ним до осени. Однако до этого, 22 июля, Потемкин успел сделать морской набег. Ходил он «с ратными людьми судами на море, и у Котлина-острова с немецкими людьми был бой, и милостию Божиею и Пречистые Богородицы помощию и всех святых молитвами… у Котлина-острова полукорабль взял, и немецких людей побили, и языка поймал, начального человека капитана Ирека Далсфира, 8 человек солдат и наряд (т. е. пушки. — Л. А.) и знамена поймали, а на Котлине-острове латышане деревни высекли и пожгли»^[22]. Из этого следует, что Котлин населен был, видимо, давно, хоть и весьма незначительно. И шведы опорного пункта здесь не имели, что несколько удивительно для опытных шведских военачальников.

Закрепиться в устье Невы отряду Потемкина не удалось — для этого требовались более серьезные силы. Осенью шведские войска снова заняли оба берега реки и Ладожское озеро. В 1661 г. заключен Кардисский мир, согласно которому устье Невы и Котлин оставались за Швецией.

После Столбовского мира 1617 г. сюда стали прибывать финны, которым наводнения, видимо, были нипочем. В результате на острове Хирвисаари (ныне — Васильевский) в конце XVIII в. находилось десять крестьянских хозяйств, а на взморье стояли лоцманский домик и, разумеется, кабак.

Наличие же лоцманского домика говорит не только о сложности прохождения Невского бара, но и о том, что у лоцмана была работа, раз он постоянно жил в этом домике рядом с кабаком.

Тем временем Ниен активно развивался. Под началом инженера С.Г. Хельмфельта здесь построили, по европейским фортификационным правилам того времени, 5-бастионную с двумя равелинами^[23] цитадель Ниеншанц. Ее бастионы получили названия Гельмфельтов, Мельничный, Старый, Мертвый и Карлов, а равелины назывались Большой и Малый.

По планам конца XVII в., Ниен располагался по обоим берегам речки Чернавки (притока Охты), напротив Ниеншанца, а также севернее, вдоль берега Невы. Ниен включал 66 прямоугольных кварталов городской застройки. В городе размещались шведский кафедральный собор, немецкая церковь, старая и новая ратуши, шведская школа при соборе, таможня, бараки для солдат, склады и сараи для хранения припасов. Центр города украшали три площади — площадь вокруг шведского собора со зданием школы, площадь вокруг немецкой церкви, главная городская площадь с ратушею и таможней. Из города к Ниеншанцу вел через Охту подъемный мост, а через Чернавку установили несколько постоянных мостов. От Ниеншанца и устья Охты к противоположному берегу Невы, где издавна находилось село Спасское с православной церковью Спаса Преображения, был устроен перевоз.

30 мая 1681 г. Ниен подвергся страшному опустошению пожаром, от которого удалось спасти лишь четвертую часть всех строений. После этого жилая застройка с церквями и городскими площадями окончательно закрепилась на правом берегу Охты. Спешные восстановительные работы велись на рубеже XVII–XVIII вв., и потребовалось усиление крепости, для чего было разработано несколько проектов кардинальной перестройки фортификационных сооружений, вплоть до срытия существовавшей пятибастионной цитадели и ее кронверка и замены на новую, шестибастионную крепость с равелинами.

Крепостные валы «никуда не годились», а укрепления находились в незаконченном состоянии, но, по мнению шведского инженера Дальберга, город обладал стратегическим значением как торговый центр. Население его составляли шведы, финны, русские и немцы, прибывшие из самых отдаленных областей, поэтому Ниен не нуждался в мощных укреплениях. Но поскольку русские всегда будут настойчиво стремиться «осуществить свое вековое желание и закрепиться в Восточных провинциях», то шведам было важно сохранить Ниен как сильную позицию к западу от Ладоги.

Но и эти работы не были осуществлены. Весной 1703 г. русские войска подойдут к Ниеншанцу, и его время закончится.

Примечания

14

Кошкин А.С. Природа острова Котлин. СПб., 2008. С. 8.

15

Шелов А.В. Исторический очерк крепости Кронштадт. Кронштадт, 1904. С. 2.

16

Гиппинг А.И. Нева и Ниеншанц. СПб., 2003. С. 64.

17

Семенцов С.В. Развитие Приневья и Приладожья в VIII–XVII вв. — основа создания Санкт-Петербурга и всей Санкт-Петербургской агломерации // Елагинские чтения. Вып. 2. СПб., 2006. С. 17.

18

Гиппинг А.И. Нева и Ниеншанц. С. 77.

19

Крестьянинов В.Я. Кронштадт. Крепость, город, порт. СПб., 2014. С. 5.

20

Шелов А.В. Исторический очерк крепости Кронштадт. С. 4.

21

Там же.

22

Цит. по: Крестьянинов В.Я. Кронштадт. С. 6.

23

Равелин — треугольное сооружение впереди крепостного рва, служащее для поддержки огнем атакованных бастионов.