Рассказы-2. Сборник

Ленуш Сердана

Вот однажды ей приспичило взобраться на гору. Неподалёку, но на достаточно приличную в высоту. Мать захотела увидеть закат, уверяя, что на одном месте на горе он очень красивый. Спорить был дохлый номер, я постаралась дорогой отвлечься на невероятные красоты вокруг. Чем выше мы забирались, по извилистой горной тропинке, тем живописнее открывался вид на просторы, заполненные цветущими лугами, зелёными лесами, подсвеченные горячими отблесками заката, насыщенные перламутром и пропитанные пасторалью.

Запах его кожи

— Снимай трусы! Снимай давай, Букреев!

— Какая ты горячая! Хочешь меня, да?

И вдруг меня бросило в жар, прямо окатило вязкой волной, оставившей за собой испарину, мне будто в голове переключили какой-то тумблер с «изгаляний» на «эротику». И, минуту назад скачущий, как обезьяна Денис, как-то странно преобразился: по загорелой бронзовой коже стекали капли воды, что упали с волос, после купания, рельефная спина заканчивалась двумя упругими мячиками ягодиц, длинные ноги с накачанными икрами уходили в тонкую щиколотку, пресс, отвечал игрой мышц на смех Букреева и волосистая дорожка от пупка, размашисто ныряющая в плавки. «Это что, было и раньше?! И как я дальше буду ходить компашкой на речку и играть на желание в карты? Сейчас же все заметят, позор-то какой!»

Но никто из друзей ни на что не обращал внимания, кроме проигравшего, что должен был полностью раздетым пробежать до начала пляжа и обратно к веселящейся компашке. И меня вдруг пронзило довольно странное чувство: я не хочу, чтобы все пялились на Букреева, тем более обнаженного. Будто все эти ленивые соглядатаи могут отобрать у меня что-то очень личное. Это было настолько странно, что я принялась в себе копаться, выискивая ответы. «Так, Настя, тебе семнадцать и понятно, что и раньше нравились парни, но не Букреев и не так! Ты обращала внимание на внешний вид: осанку, прическу, лицо, одежду и обувь, манеру поведения, связность изречений. А это что было? Неужели у всех так? И у Мии? Особенно у неё. Она у нас самая опытная. Надо аккуратно с ней поболтать об этом» — я взглянула на миниатюрную фигуристую брюнетку с длинными густыми волосами. Мия чувствовала бы себя в своей тарелке, даже если инопланетяне украли бы её на свою. Вот Аня наоборот всегда была скованной. Рыжая худышка с прозрачной фарфоровой кожей, пронизанной голубыми венками, загоравшая в красноту и сразу облезавшая шматками кожи, что мы так любим снимать все и разыгрываем на камень-ножницы-бумага, кто её будет обдирать. Девочек нас трое, как, в принципе и мальчиков в компании. Брат Ани — Ваня, тоже белокожий, только шатен, коротконогий футболист, как бройлер с накаченными ногами. Марк — красавчик-брюнет, подкачанный, депилирующий грудь, ноги и поди не только, в мамином салоне красоты. И Денис русый заурядный настолько, что невозможно описать. Как все. Средний до безобразия: прямой нос, серые глаза, метр семьдесят пять, такими мы предстаём для азиатов. Или если его будет разыскивать полиция, то никогда не найдёт, зато если будет искать другого, загребёт его, чтобы отдать в Голливуд играть русского: «Ньенавижю вас, амиэриэкашьки!». Вот такая наша компаша, собранная ещё с начальных классов, мы уж почти родственники. Я этих придурков очень люблю.

Голожопый Букреев несся по пляжу, вызывая разные эмоции у отдыхающих: смущенные улыбки, недоумение, злость, пренебрежение и вот именно первая эмоция выводила меня меня из себя. Я даже начала поглядывать на других парней, сначала наших, потом загорающих рядом, но Букреевских аномалий они во мне не расшевеливали. После легендарного Денискиного спринта, мы решили искупаться напоследок и идти по домам. Предстояло подготовится и сдать еще по два ЕГЭ — завтра и через восемь дней. Мы весело бултыхались, как обычно, брызгались, ныряли. Марк схватил меня, сначала утащил в вниз, а потом подкинул. Я шлепнулась, вереща и меня поймал Денис и опять феномен какой-то: я почувствовала каждый его палец, по телу прошла дрожь, словно внутри что-то оживилось. Будто я аккордеон, а он заставляет мои меха трепетать и извлекать звуки, покрыв всё тело мурашками. А только что меня хватал Марк и ничего: обычные дружеские шалости простыми кожаными руками. Что-то пугает меня этот Букреев. А он, как нарочно, решил будто поиздеваться:

— Настюха, садись мне на спину, сплаваем, как раньше до буйка!

— Да ну, уж надо вылезать!

— Только зашли, домой сильно захотела? Садись давай!

Вообще-то, это была обычная практика, мы довольно тактильная компашка и раньше мне это даже нравилось, а вот сейчас сделалось как-то стрёмно. В любом случае, я буду за его спиной, эмоций моих он не увидит, ничего особенного не случится. Я по-хозяйски взобралась на гостеприимную спину и мы поплыли. «Какая красивая гладкая кожа у него оказывается и обалденно пахнет от волос каким-то мужским шампунем, о, даже не оторваться. Только бы не заметил, что я башку его нанюхиваю. Себе что ли такой же купить?»

— Денис, а что за шампунь у тебя такой нюхный?

— Даже точно не скажу, матушка моя у Марка маман в салоне набрала всякого косметоса и себе и нам с отцом. А мне что попалось в ванной, тем я и помоюсь, пофигу ваще. «А мне что-то нет. Может я слишком много учу и у меня что-то перегрелось? Опять смотрю на мокрый русый затылок и шею с большими каплями воды… пить охота… Что я делаю?!»

Я слизнула капли с шеи. Денис смешно вжал голову вытянув вверх плечи, резко развернулся подкинув меня своим телом и поймал, прижав наши животы друг к другу. Из меня вылетел весь воздух, я распахнула глаза и пялилась, не зная, как себя вести.

— Приставаешь ко мне, Кузнецова? Затащила в такую даль от пляжа, снасильничаешь щас небось, кричи не кричи мне простачку, — а сам прижимает меня к себе, сцепив за моей спиной руки в замок. — Вот и не стыдно ей.

…И невероятно притягательный запах, видимо его кожи, разгорячённой солнцем и раскрытый водой. И время с пейзажем будто застыли: этот пляж в отдалении, огромная Волга и необычайно обычные блестящие весельем серые глаза, обрамленные мокрыми длинными ресницами… Что же я именно в них-то тону?..

Конец ознакомительного фрагмента.