Жду тебя в конце ночи

Лена Фликей, 2022

Мир съехал с катушек: после эпидемии власть свергли, а в городе правят банды байкеров. Люди боятся выходить из дома, чтобы не пополнить армию их невольников. Но Катарина Берг не станет прятаться. До краха она служила в криминальной полиции и знает как выжить вреди врагов. Ката должна отомстить за мужа и убить загадочного главаря безымянной банды, только это не так просто: говорят, он не человек. Кате предстоит узнать правду и встретиться с жестоким главарём, чтобы понять, осталось ли в её сердце место для любви.

Глава 1

Забились в угол и смотрят оттуда, словно стайка крыс. Жалкие. Трусливые. Ненавижу! Три пары глаз, и все глядят с ненавистью. Ну конечно, они считают, что я предала их, бросила. Может, так оно и есть, но разве это важно сейчас, когда чёртов мир поехал крышей и тащит каждого, кто остался в живых, за собой?

Бросаю на троицу ещё один короткий взгляд и отвожу глаза. Я не могу им помочь. Они сами отказались уходить, и я больше не в силах сделать для них ничего. Стефан говорил: невозможно помочь тому, кто сам этого не хочет. Так вот, эти трое не желают помощи, хотя и считают, что это я им в ней отказала. Чёрта с два! Я должна уходить. Оставаться тут — значит ждать неминуемой смерти, примириться с судьбой, а я не привыкла сдаваться.

У облезлой стены стоит охотничье ружьё. Кожаный ремень истрёпан, но должен выдержать ещё один поход. Беру его и вешаю за спину. На столе пистолет — «зиг-зауэр» п225 — стандартное оружие полиции до две тысячи девятнадцатого года. У меня был такой же в прошлом. Этот не мой, я нашла его прямо здесь, в доме, и тут он и останется. Как бы я ни презирала этих троих, но не могу бросить их безоружными.

Слышу тихие всхлипывания, но не поворачиваюсь. Незачем. Знаю — это София. Она, кажется, успела полюбить меня за дни, что мы прожили вместе.

«Ей не помочь», — слышу в голове голос Стефана и киваю ему, хотя, кроме троицы в углу, этого никто не видит. Наверное, думают: я умом тронулась. Плевать.

Переступаю груду одеял, сваленных на полу, и направляюсь в кухню. Нельзя уходить совсем без провизии. Свет не зажигаю. Во-первых, уже рассвело, а во-вторых, не хочу, чтобы кто-то с улицы заметил, что в доме есть жильцы.

Открываю холодильник. Он работает. Электричество пока не отключили, но это вопрос времени. Возможно, банды держат пару мастеров в своих свитах, но что они смогут, когда остановятся последние АЭС. Сами виноваты, не стоило уничтожать все ветряки и солнечные батареи в округе. Тупые скоты — не могут совладать с чувствами и позволяют ненависти управлять ими. Хотя кто бы говорил. Не повстречай я этих подростков, что сейчас жмутся в углу гостиной, тоже позволила бы ненависти управлять собой и наверняка давно отправилась к праотцам.

Перед глазами возникает образ мёртвого Стефана, распростёртого на полу супермаркета. Голые ягодицы стыдливо прикрыты рекламной футболкой с надписью, которая в этих обстоятельствах выглядит как насмешка: «Жизнь бесценна, для всего остального есть мастеркард». На пшеничных волосах запеклась бурая грязь, а может, это кровь. От шеи тянется толстая металлическая цепь. Я бы и не узнала его, если бы не татуировка двух крыльев на спине. При жизни в Стефане было столько врождённого достоинства, что я не могу себе представить его в роли сексуального раба. Мне хочется думать, что они не успели порезвиться с ним…

Сглатываю, чтобы не позволить эмоциям взять верх, и запираю чулан воспоминаний на замок. Не сейчас. Слёзы не помогут. Где-то в груди ноет тупая боль, но я не разрешаю себе её замечать. Встряхиваю головой и критически оглядываю полупустые полки холодильника.

Хреново им троим будет, когда я уйду. Еды почти не осталось. В прошлую вылазку я смогла принести много, но и аппетиты у моих крысят неуёмные. В магазине внизу уже ничего не найти, разве что соль да сигареты. За едой нужно идти через квартал, а эта троица так боится всего, что скорее начнёт жрать друг друга, чем отправится в такой опасный поход. Забрать еду — значит обречь их на голодную смерть.

«Разве их трусость твоя проблема?», — надменно произносит голос Стефана в моей голове. В жизни он не был таким высокомерным. Но я молча соглашаюсь с ним и набиваю рюкзак упаковками копчёной колбасы, сыра, сверху кидаю два пакета сока и бутылку воды. Беру ровно половину, хотя могла бы забрать всё. Я не знаю, сколько времени займёт мой путь до замка, и по дороге не будет ничего, где я смогу пополнить запасы. Но я рискну. Несмотря на то, что презираю трусов, я не хочу ничьей смерти.

Захлопываю дверцу холодильника, и в этот момент слышу урчащий шум мотоциклов. На мгновение испуганно замираю, а потом швыряю набитый рюкзак на пол и бросаюсь к окну.

Окно занавешено. Аккуратно отгибаю уголок шторы и смотрю вниз. Вижу их. Словно тёмные воды бурной реки текут по узкой улочке. Звук двигателей рокочет и отражается от стен домов. Человек сорок. Большая банда. Во главе шествия здоровый амбал в чёрной коже, на шлеме щетинится синий ирокез. Он управляет сверкающим хромом чоппером, жёлто-черным, словно тельце пчелы. Я слышала об этой банде — «Пчелиная семья». Говорят, они самые мирные из всех, но это не мешает им брать рабов. До того как отойти от окна, я успеваю заметить обнажённую девушку со строгим ошейником на тонкой шее, сидящую позади главаря. В груди начинает закипать ярость, но я сжимаю кулаки и усилием воли заставляю себя успокоиться. Я ничем не могу ей помочь. Сейчас я могу спасти лишь себя.

Поднимаю рюкзак, закидываю на одно плечо так, чтобы он не задевал ружьё, и направляюсь к дверям.

Выхожу в гостиную. София сидит в углу и тихо плачет. Слёзы оставляют на её смуглой коже влажные тонкие дорожки, как блестящие следы улиток. Ганс, её брат, стоит рядом, и его лицо напряжено. А вот Дэнни не видно. Вдруг Ганс весь сжимается и, вскинув руки, закрывает лицо. Лишь благодаря чутью, что в далёком прошлом не раз спасало жизнь мне и моему напарнику, я делаю резкий шаг в сторону, и металлический прут со свистом рассекает воздух слева от моего плеча, а потом с грохотом падает на пол.

У Дэнни виноватый и напуганный вид. Он смотрит прямо на меня, и его тёмные глаза расширены от ужаса.

— Охерел?! — я даже разозлиться не успела, и в голосе нет враждебности.

Короткий вопрос предполагает такой же короткий ответ или его полное отсутствие, но Дэнни пускается в оправдания, перемежая их с извинениями и заверениями, что совершил самую большую ошибку в жизни. Прерываю его словоизлияния резким коротким пинком ноги в тяжёлом ботинке. Удар находит цель. Дэнни сгибается пополам, прижав руки к животу. Длинные чёрные волосы падают ему на лицо, делая его похожим на девочку из старого фильма ужасов, что мы когда-то смотрели со Стефаном. Я всегда ненавидела ужасы, но Стефан каждый раз умудрялся уговорить меня составить ему компанию. Его они заводили. А мне нравилось заниматься с ним любовью, когда он был в таком настроении.

Я потеряла Стефана за две недели до того, как наткнулась на его тело посреди торгового зала «Страны покупок». Ублюдки из банды всё это время могли насиловать его и лишь после, наигравшись, убить. Снова судорожно сглатываю, а потом ребром ладони ударяю Дэнни сверху по шее. Он издаёт звук, словно спустившее колесо, и падает на пол, прижимает колени к животу и прикрывает лицо руками. Мразь. Думает, я такая же, как он, и стану избивать беззащитного. Я некоторое время стою и смотрю на скорчившегося на полу парня, а потом смачно плюю на него сверху и решительным шагом иду в сторону двери.

Я уже выхожу на лестничную площадку, когда меня нагоняет София. Замечаю пистолет в её руках, но даже не вздрагиваю. Знаю: София не собирается меня убивать, она не такая, как подлец Дэнни, и мне очень грустно, что девочка не согласилась уйти со мной в замок. Я бы смогла её защитить.

— Возьми, — она протягивает мне оружие.

— Не нужно. У меня ружьё, — я пытаюсь изобразить на лице улыбку, но за последние месяцы совершенно разучилась улыбаться, и выходит лишь кривая гримаса.

— Возьми, пожалуйста, — она смотрит прямо мне в глаза, а потом добавляет тихо: — Иначе я убью его.

Киваю и забираю у неё оружие. Нет нужды уточнять, кого именно она боится пристрелить. Проверяю: пистолет на предохранителе, убираю его в рюкзак поверх продуктов, а потом, поддавшись внезапному порыву, обнимаю Софию и крепко целую в губы. Они восхитительно мягкие и нежные. Она отвечает с такой страстью, что я испуганно отстраняюсь и отступаю на шаг. Она очень красивая и юная, но я, в отличие от Софии, предпочитаю мужчин.

— Идём со мной, — предлагаю снова. — Я смогу защитить тебя. Мы доберёмся до замка через пару дней и там будем в полной безопасности.

— Не могу, — она чуть качает головой и облизывает губы. — Я останусь с ними, и всё будет хорошо.

Я несколько минут просто смотрю на её смуглое точёное лицо и ничего не говорю.

— Не позволяй Дэнни снова сделать это с тобой, — бросаю на прощание и ухожу, не оборачиваясь.

Понимаю, что убиваю её, но она сама дважды отказалась от моей помощи, и я ничего не могу с этим поделать.

Дэнни с самого начала мне не нравился. До сегодняшнего дня он уже один раз получал от меня ногой по яйцам за собственную подлость. Это было на первой неделе, как мы поселились в этой квартирке на третьем этаже посреди заброшенного квартала в центре города. Мы спали на матрасах прямо на полу: я — ближе к дверям, София с братом — напротив, а Дэнни отдельно от всех на кухне. Этот паршивец так храпел, что никто не мог спать с ним в одном помещении. Я проснулась от шума, открыла глаза и увидела тёмный силуэт. Диван тихо скрипнул.

— Ну, давай возьми его весь, — услышала я шёпот. — Будет здорово.

Я поняла всё сразу, рывком поднялась на ноги, в пару шагов подскочила к Дэнни, схватила его за волосы и развернула. Он был без штанов. Его дружок стоял колом. На диване сидела напуганная София и хватала ртом воздух. Её волосы, обычно аккуратно заплетённые в тугую косу, торчали во все стороны, а на губах блестела слюна. Белая футболка была задрана, оголив небольшую острую грудь. Заметив мой взгляд, она стыдливо одёрнула футболку, а потом утёрла ладонью рот.

— Что тут было? — спросила я строго у Дэнни, продолжая удерживать его за волосы.

— А то не поняла, — усмехнулся Дэнни. — Мы собирались потрахаться, а ты нам помешала.

— Вы собирались? — Я чуть сильнее потянула парня за волосы, и его лицо скривилось. — А может, ты пытался изнасиловать её?

— Пошла на хер, сука старая, тебя-то я точно трахать не стал бы, — прошипел Дэнни, и тогда-то я и ударила его коленом по яйцам.

Думаю, София даже не понимала, что происходит, потому и не закричала. Этот говнюк вытащил её из постели, усадил на диван и засунул свой торчащий хер в рот. София была лесбиянкой и никогда раньше не спала с мужчинами, они были ей противны. Я знала это, потому что была единственным человеком, которому она доверяла. Её брат Ганс был не в счёт, его голова варила не так хорошо, как того хотели бы их родители, и вряд ли он понимал разницу между гомосексуалом и натуралом. Уж не знаю, с чего Дэнни решил, что сможет сотворить такое с бедной девочкой на моих глазах безнаказанно. Наверное, тогда он ещё не понимал, кто я такая. Да я и сама этого ещё не понимала до последнего времени. Жила себе мирно, верила в справедливость, в любовь, в светлое будущее. И лишь сейчас, когда будущего не стало, я смогла принять монстра в себе.

Я спускаюсь на первый этаж, но не тороплюсь сразу выходить на улицу. Дверь заколочена снаружи. Мы сами сделали это чтобы отвадить байкеров. Защита так себе, сорвать две криво приколоченные доски здоровым ребятам, вроде того амбала на мотоцикле-пчёлке, не составило бы никакого труда, но что удивительно — она работала. За всё время, что мы прожили в этой квартирке, к нам не наведался, ни один незваный гость, и мы были этому очень рады.

Чтобы выбраться наружу, нужно спуститься в подвал, пройти его насквозь и выйти через техническую дверь для персонала. Выглядит подвал жутковато. Небольшая лесенка ведёт вниз, во влажную темноту, наполненную мерным гудением оборудования. Я ходила по ней много раз и знаю тут каждый поворот, потому без страха делаю первый шаг. Чёртов рюкзак весит, кажется, целую тонну, и при каждом движении больно ударяет меня по спине. Два литра сока и большая бутыль воды, а ещё пистолет. Вес «зиг-зауэра» без патронов 740 грамм. У меня цепкая память, и даже по прошествии двенадцати лет я хорошо помню технические подробности. Нужно что-то придумать с этим дерьмом, если придётся бежать, то ничто не должно помешать мне. Останавливаюсь, скидываю рюкзак и на ощупь достаю оружие, пускай будет наготове. Потом, чуть подумав, вынимаю один пакет сока и бросаю на пол, вешаю рюкзак на спину и снова бесшумно ступаю, стараясь не врезаться в стены и ржавые трубы, которые тут повсюду. Пистолет в руке явно весит больше, чем семьсот грамм, но это и нормально, он ведь полностью заряжен. Восемь патронов, и каждый готов убивать. В отличие от гражданских, никогда прежде не державших оружие, я с пистолетом в руках не ощущаю себя в безопасности. Это даёт мне шанс выжить, и я ощущаю превосходство. Стефан всегда подтрунивал над моим высокомерием. Он, потомственный аристократ, придерживался либеральных взглядов, и моя заносчивость казалась ему нелепой.

«Все люди равны и достойны того, чтобы дать им шанс стать лучше», говорил он и искренне верил в собственные слова. И вот куда привело его это детское человеколюбие… Он лежал там, посреди торгового зала, в луже разлитого апельсинового сока, словно в собственной моче. Благородный дворянин в собачьем ошейнике и с голой жопой, над которой наверняка не раз надругались те, кого он так защищал.

На глаза всё же наворачиваются слёзы, я раздражённо утираю их свободной рукой и иду дальше, пытаясь не думать о том, что могла спасти Стефана, если бы тогда не ушла.

После душного подвала уличный воздух кажется невероятно свежим, хотя это явно не соответствует действительности. Мусор не вывозят вот уже пару месяцев, и в городе всегда витает слабый сладковатый запах разлагающихся белковых отходов. Он смешивается с запахом гари. Байкеры любят огонь и часто устраивают костры посреди площадей, предаваясь разврату в пляшущем оранжевом свете пламени. Я не ханжа и всегда мыслила широко во всём, что касается секса, но сейчас утехи стали действительно грязными, ведь они основываются на насилии. Жертвы таких оргий обычно живут недолго. По многим причинам. Чаще всего медицинским. Врачей почти не осталось, и смерть от внутренних кровотечений стала нормой. Но байкеров это не очень-то тревожит, они всегда находят новых рабов. Таких, как Стефан. Мой милый добрый Стефан с мягкой открытой улыбкой и лучистым умным взглядом серых глаз.

Я снимаю пистолет с предохранителя. Если попадусь в засаду, то не собираюсь сдаваться этим гадам живой. От клокочущей в груди злобы пульс участился, и сердце стучит так громко, что кажется, его слышно на много километров вокруг. Это плохо. Я позволила эмоциям вновь взять верх. Останавливаюсь и делаю пару глубоких вдохов через нос, и лишь потом двигаюсь дальше.

Идти напрямик по улице самоубийство, потому я сворачиваю в арку дома напротив и двигаюсь по дворам короткими перебежками. Я проделывала этот путь много раз в прошлом. Иногда одна, иногда в компании с Софией. Надеюсь, что мои уроки позволят ей выжить, хотя понимаю, что уже этой ночью она станет жертвой насилия Дэнни, а назавтра покончит с собой от стыда. Она слишком слаба и невинна для ставшего смертельно опасным мира. Эта мысль на мгновение выбивает из колеи, заставляет замедлиться, но я быстро беру себя в руки и продолжаю путь.

Серое двухэтажное здание «Страны покупок» с рекламной надписью на крыше и стеклянными дверями под низким козырьком я замечаю издалека. Перед ним никого, но это ничего не значит. Я видела банду полчаса назад в окно, и не исключено, что некоторые из них сейчас затаились внутри магазина и поджидают незадачливых охотников за провиантом. Мне не нужен супермаркет. Я взяла достаточно еды из дома.

Я собираюсь свернуть во двор, когда вижу припаркованный у обочины чёрный кроссовер «порше кайен» версии три турбо-с гибрид. Я знаю эту машину очень хорошо, у Стефана был такой же, только белый. Мощный комбинированный бензиново-электрический двигатель, полный привод, разгон до сотни чуть меньше чем за четыре секунды, активный круиз контроль. Стефан в своё время заплатил за неё за целое состояние. На такой малышке я доберусь до замка ещё дотемна. Но только вот как мне её завести?

Вся эта чушь, которую показывают в фильмах: полицейский взламывает машину, выдёргивает провода из-под приборной панели и с лёгкостью заводит тачку без ключей, в реальности не работает. Современные машины полностью защищены от подобных взломов, и если ты не крутой взломщик, у тебя вряд ли получится сдвинуть авто с места без электронного ключа. Нужно уходить и придерживаться изначального плана — топать пешком, стараясь не попадаться никому на глаза, но этот проклятый кроссовер не даёт мне покоя.

Я рискую. Выбираюсь из укрытия, оглядываюсь по сторонам и подхожу ближе. Машина торжественно сверкает в утреннем солнце. Наверное когда-то она была гордостью для своего владельца, а сейчас это груда ненужного никому металла, и я никак не могу понять, что я здесь делаю.

Но не зря я привыкла доверять своему чутью. Похоже, судьба сегодня ко мне благосклонна. Вижу, что на водительском месте сидит человек. Вернее, он висит на ремне безопасности. Водитель мёртв. На лобовом стекле виднеется след от пули, от него, словно паутина, во все стороны расходятся тонкие трещины. Сразу определяю, что стреляли из снайперской винтовки, и это пугает. Я опасливо оглядываюсь по сторонам, ожидая услышать выстрел, но кругом мёртвая тишина. Ни звука. Даже птицы не щебечут. Если снайпер и был поблизости, то сейчас уже ушёл.

Стараясь не размышлять над тем, кому бы это понадобилось убивать человека таким сложным способом в мире, где от законов остались лишь воспоминания, я распахиваю дверь машины с водительской стороны, предварительно задержав дыхание. В полицейском прошлом я была привычна к запахам трупов, но с тех пор растеряла весь навык. Мне не хочется сблевать утренний кофе себе на ботинки. Но, к моему удивлению, труп совсем свежий. Он ещё не начал гнить. Убили вчера, не раньше. Делаю осторожный вдох и ничего особенного не чувствую. Я мгновение смотрю на него: мужчина лет сорока, одет чисто и со вкусом, короткая стрижка, приятные черты лица, если бы не помутневшие стеклянные глаза и навеки застывшая гримаса боли, обезобразившая беднягу. Сначала я даже не понимаю, куда попала пуля, а потом вижу кровавое пятно, расплывшееся слева на груди. Чертовски точный выстрел, прямо в сердце. Мне становится не по себе. Снайпер такого уровня — большая редкость среди штатских. Получается, где-то в домах прячется безумный полицейский, отстреливающий мирных граждан только для собственного удовольствия. Больной маньяк. Лучше бы этих ублюдков байкеров убивал. Нужно убираться отсюда как можно скорее.

Быстро обхожу машину. Снимаю рюкзак и ружьё и, не глядя, бросаю их назад. Забираюсь в салон, на пассажирское сидение. Пистолет всё ещё у меня в руке. Я кладу его на колени и отщёлкиваю ремень безопасности, удерживающий бывшего владельца «порше». Обыскиваю его карманы и нахожу желанный ключ, потом бесцеремонно выталкиваю труп на улицу. Он грузно падает на асфальт, словно мешок, набитый мокрой соломой. Не слишком вежливо, но я знаю: ему всё равно, а у меня нет времени на ритуалы, принятые в цивилизованном обществе. Да и где вы сейчас видели цивилизованное общество? Мир вернулся в дикое пещерное существование. Прав тот, у кого сила и пушка больше.

Мне некогда размышлять над наступившей несправедливостью, потому я прячу «зиг-зауэр» в бардачок, перебираюсь на место водителя и пробую завести машину. К моей неописуемой радости у меня получается с первого раза. Мотор тихо тарахтит и, кажется, этот звук — самое приятное, что я слышала за последние пару месяцев.

Фары не включаю, ни к чему привлекать внимание. Первым делом я блокирую все двери, оборачиваюсь и ищу глазами свои вещи. Рюкзак лежит на сидении, ружьё рядом, а прямо под моим барахлом обнаруживаются картонные коробки, доверху наполненные припасами. Похоже, парня пристрелили в тот самый момент, когда он успешно затарился провизией и собирался отвезти это богатство домой. Это большая удача, теперь мне не стоит беспокоиться о еде, и можно ехать без остановок до самого замка. Думать о том, что где-то голодная семья ждёт добытчика с едой, не следует, всё это пустое. В современном мире жалость — непозволительная роскошь. Снова всплывают мысли о Стефане и его семи принципах, среди которых была и помощь нуждающимся, но я довольно быстро гоню их прочь и мягко нажимаю педаль газа. Машина плавно и бесшумно трогается с места, и вскоре я выезжаю за пределы города, к своему счастью, не повстречав ни одного живого человека.