Незабытые чувства. Давай начнем сначала

Лена Голд (2024)

— Зачем ты вернулся, Марат? — За вами. Шесть лет назад ты была беременна от меня. Родила дочь… Где она? — У меня нет ребенка, — шепчу не своим голосом. Слезы тяжёлым грузом застревают в груди, а слова комом в горле. — Лена, не играй со мной. Я вас заберу. И плевать, что ты чужая жена.

Глава 8

Сегодняшний день

Обняв девочку, я крепче прижимаю ее к себе. Утыкаюсь носом в макушку и втягиваю исходящий от ее волос сладковатый аромат. Алиса что-то шепчет, но я не могу разобрать, потому что в висках долбит от напряжения.

Они приезжают к нам раз в несколько месяцев. И каждый раз эта девочка общается со мной так, будто у нее нет никого роднее меня. Мы безумно любим друг друга, ладим, но мне всегда кажется, что она мне роднее, чем просто дочь золовки.

Бред, конечно.

Мы с золовкой забеременели почти одновременно. Точнее, Галина — спустя несколько недель после меня. Когда мне сообщили плохую новость на следующий день после родов, она улетела из страны. Якобы тоже побоялась потерять своего малыша. «Здешние врачи ничего не умеют!» — сказала она перед отлетом. Очередной бред, но дело было действительно так…

— Добрый день, — раздается за моей спиной голос Галины.

Поднявшись, я поворачиваюсь к ней. Алиса тем временем сжимает мои пальцы, будто боится, что я отпущу ее.

— Привет, Лена.

— Здравствуй, — отвечаю, не скрывая раздражения.

Однажды Гриша сказал, что я завидую его сестре. И только потому, что она родила здорового, а я — мертвого ребенка. Однако это не так. Потому что причина моего раздражения совсем в другом. Ее сестра просто не умеет ухаживать за дочкой. И это меня ужасно бесит, причиняет адскую боль.

Я бы глаз со своей дочери не сводила. Играла бы с ней, проводила бы вместе каждый день. Но у меня, увы, нет такой возможности…

— Лен, присмотри за Алисой. Она в машине засыпала… Можешь её уложить? — обращается Галина вроде бы ко мне, а смотрит на своего брата. — Гриш, нам срочно нужно кое-что обсудить.

— Садись, — командует ей мой муж.

А я, крепче сжав маленькую ладошку Алисы, выхожу из кабинета и закрываю за собой дверь.

— Ты в курсе, что Абрамов вернулся? Если он потребует права на дочь… — слышу перед тем, как отойти от двери. — Чш-ш-ш… — Подношу указательный палец к губам, впиваясь в лицо девочки пристальным взглядом. Делаю шаг назад, чтобы дослушать разговор, но именно в этот момент слышу глухой удар и отхожу. — Пойдем.

— Я кушать хочу, — тихо говорит Алиса, когда я веду ее в сторону кухни.

— Знаю, малыш. Ты бледная. Я догадалась, что мама тебя не накормила.

— Она никогда меня не кормит. Только тетя Гуля…

Тетя Гуля — это их домработница. И слова Алисы вызывают ещё бо́льшее раздражение в адрес ее матери.

— Я тебя накормлю, родная. А потом пойдем в ванную, хорошо?

— Хорошо, — широко улыбается малышка и как-то совсем неожиданно подносит мою руку к своим губам и целует тыльную сторону, вызывая мурашки во всем теле. Боже… Ну какая же она прелесть!

От этого жеста на глаза набегают слезы.

На кухне мы проводим около получаса. И за все это время я не слышу ни голоса своего мужа, ни его сестры. Домработница все крутится у плиты — Гриша дал ей какие-то указания. Кажется, помимо Галины у нас будут ещё какие-то гости.

— Все! — Алиса мотает головой, закрывая рот ладонью, когда я подношу очередную ложку каши к ее губам. — Я больше не хочу.

Улыбаюсь, мысленно подмечая, что с малышкой мне совсем не скучно. Не хочется бежать отсюда, дабы отвлечься. Наоборот, время будто летит.

— Пойдем в комнату. Искупаем тебя и спать.

В этом доме у Алисы есть своя комната, куда мы и поднимаемся. Взяв из шкафа белый махровый халатик, мы идём в ванную. Наполнив ванну теплой водой, принимаюсь раздевать девочку.

— Я соскучилась по тебе, — тихо говорит Алиса, когда я опускаюсь перед ней на корточки. — Мама кричит на меня, когда я хочу сюда приехать.

— Может, у нее дела были? Поэтому она не могла найти время? — отвечаю, снимая с нее платье.

Едва она оказывается передо мной без одежды, как мой взгляд застывает на ее руке чуть выше локтя. Там синее пятно размером в клубнику. И ещё одно на запястье — чуть поменьше.

— Алис… Откуда это?

Девочка сглатывает, но не отвечает.

— Это… — Я не знаю, как подобрать правильные слова, в итоге говорю то, что думаю: — Это мама сделала?

Алиса бросает быстрый взгляд на дверь, а потом смотрит на меня. И снова сглатывает.

— Да, — неуверенно кивает. — Но ты ей не говори, хорошо? А то она опять начнет ругаться.

Я выдыхаю, не зная, что ей ответить. Лишь снова прижимаю девочку к себе и целую в висок, чувствуя подкативший к горлу ком.

Через пятнадцать минут мы выходим из ванной. Я сушу волосы малышки, ежеминутно представляя, как Галина бьёт эту девочку. Такую послушную и умную. Несмотря на жестокое обращение к себе, Алиса плохо о своей матери не отзывается. Но я отчётливо ощущаю обиду в голосе малышки, когда она говорит о Галине.

Боже… Ну как можно бить собственного ребенка? И за что ее можно ругать?

— Я проснулась рано. Поэтому спать хочу, — говорит малышка, когда я укрываю ее одеялом. — Можем погулять во дворе, когда я проснусь? И рисовать! Хочу ваш сад нарисовать!

— Конечно, — отвечаю с улыбкой. — Я же знаю, как ты любишь рисовать. Даже помогу тебе. Хочешь?

— Хочу!

Я снова утыкаюсь носом в ее ароматную макушку. Целую в щеку и, пожелав сладких снов, выхожу из комнаты.

Спускаюсь в холл, слыша крики мужа. Нет, кричит он не в гостиной, а в своем кабинете, однако его голос доносится аж до второго этажа.

— Что случилось? — спрашиваю у Галины, которая, прижав телефон к уху, идёт в коридор.

— С другом ссорится, — равнодушно пожимает она плечами. — Кажется, он продал свою долю в компании.

— Калинский?

— Угу. — Потеряв ко мне интерес, золовка обращается к своему собеседнику: — Да, я на линии, Свет. Так что, встречаемся завтра?

Галина идёт к двери, выходит во двор. А мне хочется догнать ее, сжать горло, как часто делает ее брат со мной, и потребовать от нее объяснений… Получить ответ на один-единственный вопрос: как мать может бить своего ребенка?

Но вспомнив умоляющий взгляд Алисы и ее просьбу ничего не говорить матери, я одергиваю себя и иду в кабинет мужа. Я часто так делаю, когда он зол. Жду, когда он начнет на меня орать, а иногда и выпускать пар с моей помощью… Поднимет на меня руку, например, или наговорит гадостей…

Это мое наказание. За совершенную несколько лет назад ошибку. Ещё тогда надо было наплевать на будущее всех близких и думать только о себе. Я поняла это после потери ребенка. Потому что всегда понимала: если бы не мое неверное решение, я бы никогда не лишилась дочери. И, возможно, жила бы с любимым мужчиной долго и счастливо. Пусть и небогато. Пусть без родных, без их поддержки…

— Гриша… — Я смотрю на бумаги на полу и разбитую кружку, а потом поднимаю взгляд на мужа. — Что происходит? Ты чего психуешь?

— Тебе так интересно? — За два шага он оказывается рядом. Захлопывает дверь и толкает меня к стене, скалой нависает надо мной. — Действительно хочешь знать, что случилось?

Каждое слово он выплёвывает сквозь стиснутые зубы, глядя на меня убивающим взглядом. Со злостью и ненавистью!

— Хочу, конечно! — Вздернув подбородок, смотрю на него в упор. — Почему бы и нет? И прекрати на меня так смотреть… Будто я причина всех твоих бед. Будто я убила всех твоих родных и близких.

Мне невесело. Я скорее тоже выпускаю пар, сказав такой бред. Высказываюсь, хоть немного опустошая душу.

Гриша прекрасно знает, что я никогда его не любила. Никогда не испытывала к нему каких-либо чувств, кроме ненависти и отвращения. Поэтому и бесится. Хочет увидеть то, чего во мне нет. Любовь.

И даже сейчас я понимаю, что он хочет от меня поддержки. Хоть каких-то слов, которые позволят ему расслабиться. Но в тоже время он прекрасно знает: я никогда не дам ему желаемого.

— Калинский… Он больше не мой партнёр. — Муж отходит и зарывается пальцами в волосы. Не прекращает смотреть на меня. — Он больше мне не друг.

Странно и очень неожиданно. Потому что с Пашей Калинским они дружат больше двадцати лет. Я бы никогда в жизни не подумала, что он сможет так поступить.

— Так это правда? Галина сказала, он продал свою долю…

— Правда, — перебивает муж стальным тоном. — Сукин сын. Я же его уничтожу…

— А кому продал? — Я нервным движением поправляю волосы.

— Без понятия. Завтра вечером намечен ужин. Вот там и узнаем, кому он продал часть бизнеса, который мы строили столько лет. И познакомимся с новым хозяином… Чер-р-рт!

— Успокойся, — говорю я, чувствуя, как сердце учащает ритм. Под кожу пробирается мороз от одной мысли…

Абрамов. Не зря он ворвался в мою жизнь. Чувствую, он перевернет все вверх дном.

Марат… Неужели это действительно ты? Решил таким образом отомстить мне? Или Грише?

Однако больно будет только мне… В этом я даже не сомневаюсь.