Эти лживые клятвы

Лекси Райан, 2021

Бри ненавидит фейри и поклялась никогда не связывать свою жизнь с миром магии, пусть это и означало голодать на улице. Но когда ее сестру продают в рабство королю Неблагого двора, она отрекается от своих обещаний. Притворившись кандидаткой в невесты принца Ронана, девушка попадает в мир фейри и соглашается выкрасть три реликвии Благого двора в обмен на свободу сестры. Среди всех фейри принц Ронан единственный, кто добр к ней. Бри понимает, что влюбляется в него, но не готова позволить своим чувствам встать у нее на пути. Девушка отправляется на поиски реликвий, чтобы совершить кражу и вернуться в мир людей. Но оказавшись втянутой в интриги двух опасных дворов, она обязана решить, кому отдать свою верность. И сердце.

Глава 5

Я падаю на колени и чувствую, как стучат зубы. Ноги пронзает боль, а когда я открываю глаза, на небе ярко светит луна. Я с трудом поднимаюсь и поворачиваюсь к реке — но она исчезла. Леса за берегом тоже нет. Деревья видно только далеко-далеко отсюда. Вокруг меня из ниоткуда появляются женщины, прибывающие из порталов по всей Элоре.

Я здесь. Я в Фейриленде. У меня получилось.

Воздух тут как будто совсем другой, он словно заряжен энергией — и я чувствую, как от нее покалывает мою кожу. У меня возникают ассоциации с электрической паутиной, на которую люди слетаются как мухи.

Я вглядываюсь в лица женщин, пытаясь найти хоть какой-то намек на ту, что, казалось, жаждала выдать меня за вознаграждение. Но я не могу найти ее в толпе. Все равно по эту сторону портала она ничего не сможет сделать.

Вместо нее я вижу, как радостные молодые женщины спешат к золотому пешеходному мосту, который ведет к гигантскому замку. Золотые шпили взмывают к горизонту, пронзая ночное небо. Мерцают в свете звезд каменные стены. Все в точности как в сказках, которые мама рассказывала нам перед сном: стены замка сделаны из дробленого кварца, мраморные полы, небо — бесконечное покрывало сияющих звезд.

Когда мы с Джас были младше, мы часто мечтали об этом месте. Это была наша своеобразная игра. Мы представляли, как в солнцестояние попадаем в Фейриленд через портал и находим там маму. Мы описывали, как она будет рада нас видеть, и перечисляли бесчисленные причины, по которым она не возвращалась. Но годы шли, мама ни разу не навестила нас и не освободила от нашего контракта. И эта игра стала привлекать меня все меньше и меньше. Я не хотела думать ни о матери, ни о причинах, по которым она нас бросила. Я больше не хотела говорить о ней. А когда представляла наше воссоединение, что-то неприятно скручивалось у меня в животе.

Но теперь, когда я здесь, я не могу не задаваться вопросом. Если столько лет спустя она смогла выжить в этой опасной земле… счастлива ли она?

Я нахожусь по меньшей мере в сотне метров от пешеходного моста и ворот замка, но даже на таком расстоянии женщины с нетерпением выстраиваются в очередь. Я думала, что толпа будет беспорядочной, но такого представить себе не могла. Женщины проталкиваются мимо друг друга, чтобы занять свое место в очереди. Их отчаяние одновременно расстраивает меня и вместе с тем заставляет насторожиться.

— О, послушай, — говорит женщина позади меня. — В таком виде тебя туда не пустят.

Я поворачиваюсь к ней.

— То есть — не пустят? — холодно спрашиваю я.

Она хмурится, оглядывает меня с ног до головы, а потом достает из сумочки носовой платок. Не знаю, как выгляжу я, но она выглядит просто шикарно. На ней ярко-желтое платье с облегающим лифом и пышной юбкой, а ее темные волосы спадают на плечи идеальными упругими локонами.

Я оглядываю себя — впервые с тех пор, как Ник меня разбудила. Она дала мне ярко-красное шелковое платье, почти в тон моих волос. Оно обвисает у меня на груди, цепляется за острые углы бедер и расширяется от линии колен. Тонкая ткань демонстрирует каждую часть моего недокормленного тела, от выступающих бедер до впалого живота. На Ник это простое платье, вероятно, смотрится невероятно соблазнительно. Я же в нем похожа на жалкую оборванку. Обычно у меня нет времени беспокоиться о таких вещах, как внешность, но рядом с этой ослепительной женщиной я чувствую себя неловко.

— Не волнуйся. Я тебе помогу, — говорит она, протягивая мне платок. — Давай приведем тебя в порядок.

Мои руки все в грязи. Когда я скрывалась в тени переулка, я думала о том, чтобы спрятаться, выжить. А не о чистоте.

— Спасибо, — я беру у нее мягкую ткань и осторожно вытираю грязь с кожи. — Наверное, я так спешила попасть сюда, что даже этого не заметила.

Под грязью скрываются розовые царапины — когда я бежала по лесу, мне пришлось продираться через кусты. Не очень-то я похожа на воплощение красоты.

— А что вы имеете в виду под словами «Они тебя не пустят»? Они не всех впускают?

Она снова роется в сумочке и достает маленький пузырек с мазью.

— У королевы большой замок, но даже он не может вместить всех женщин, которые надеются выйти замуж за принца. — Она берет платок, выдавливает на него немного матовой мази и прикладывает к особенно уродливой ссадине на моем плече. Я смотрю, как кожа заживает и снова приобретает здоровый оттенок слоновой кости.

— Простите, я не могу заплатить вам за это.

Она улыбается и продолжает прикладывать мазь к ссадинам на моей руке.

— Когда я стану невестой принца Ронана, твои деньги мне не понадобятся, — она подмигивает мне, как будто это шутка и только я понимаю ее соль. — Меня зовут Прета.

Я сглатываю, не понимая, чем заслужила ее доброту.

— Абриелла.

— Какое красивое имя, — она начинает обрабатывать другую мою руку.

— Спасибо, — я перевожу взгляд на длинную очередь перед нами. — А как они решают, кто войдет?

— Большинство женщин отправят домой еще до того, как они войдут в замок. Стража делает первый отбор, основываясь на одной лишь внешности, — наверное, она увидела отвращение на моем лице, потому что добавила: — Понимаю. Мелочно, да? Но они ищут для своего принца здоровую, красивую невесту.

Очередь продвигается медленно, и, хотя мне не терпится попасть в замок и начать поиски, я рада, что у меня есть дополнительное время. Мне и в голову не приходило, что я могу не пройти через эти ворота.

— Вот так, — она заканчивает обрабатывать последнюю царапину на моем запястье. — А теперь… могу ли я поработать над твоим лицом?

Она достает маленькое зеркальце и поворачивает его так, чтобы я могла видеть свое отражение.

Лицо у меня не лучше, чем были руки. Круги под глазами и впалые щеки — и это даже хуже, чем грязь и ссадины. «Здоровая» — не то слово, которое приходит мне в голову, когда я смотрю на себя в зеркало.

Прета промокает мое лицо чистой тканью, а затем достает из бескрайних глубин своей сумочки косметичку. Она подводит мне глаза сурьмой, красит ресницы, румянит щеки и наносит на губы темно-красную помаду. Когда я снова смотрю в зеркало, единственная знакомая моя черта — вьющиеся рыжие волосы.

— Ты настоящий художник, — говорю я, аккуратно касаясь подушечками пальцев места, где раньше были мешки под глазами. — Ты точно не использовала на мне магию?

— Нет ничего плохого в том, чтобы усилить свою естественную красоту с помощью капельки магии, — смеется она.

Я ожидаю увидеть в ее руках расческу, но, когда она начинает работать над моими волосами, я не могу сдержать смех.

— Если у тебя получится укротить мои волосы этой расческой, ты присоединишься к Семерке Элоры.

— Я не посмею укрощать твою дикую красоту. Она привлечет к тебе внимание принца. — С помощью хрустальной заколки она собирает мои кудри и аккуратно укладывает вокруг лица.

Я пытаюсь улыбнуться, как девушка, которой не терпится привлечь внимание принца фейри. Но на самом деле, когда я наконец окажусь в замке, мне нужно прямо противоположное.

Закончив суетиться с моими волосами, она отступает назад и склоняет голову.

— А теперь платье?

Очередь медленно ползет вперед, луна движется по небесному своду. Такими темпами мы будем стоять здесь и когда взойдет солнце. А может быть, и после восхода.

— То есть у тебя в карманах есть иголка и нитки и ты будешь перешивать его в нечто более причудливое?

— Фи, — она машет рукой. — Я не швея.

Это слово — удар в живот, напоминание, которое заставляет мою улыбку померкнуть.

— Я тоже.

Она хмурится, не упуская перемены в моем настроении.

— Я что-то не так сказала?

— Нет, все в порядке. Просто моя сестра была… она швея. Вот и все.

Ее взгляд смягчается.

— Мне очень жаль. Что с ней случилось?

— Ее продали в рабство.

Что-то мелькает в ее глазах. Долю секунды мне кажется, что она может закричать от праведного гнева — но потом моргает, и ее взгляд становится таким, как прежде.

— Поэтому ты здесь.

Я вздыхаю. Мне нужен друг, но я не могу рисковать. Нельзя рассказывать этой незнакомке о своих планах.

— Мне кажется, каждая девушка в этой очереди мечтает о том, чего можно достичь с помощью силы и привилегий принцессы фейри.

Она хмыкает, раскрывает ладонь и показывает мне пригоршню булавок.

— Можно?

— Ты же сказала, что не швея, — я смотрю, как она закалывает булавки вокруг моей талии. Я медленно поворачиваюсь, чтобы она могла подколоть платье и у меня на спине.

— Я — нет, но женщина, которая заколдовала эти булавки, — да, — она вставляет последнюю булавку, замыкая круг, а затем щелкает пальцами.

Секунда — и на мне уже не то платье, что я надела в лесу. Теперь это бальное платье, самое красивое из всех, которые я когда-либо носила, может быть, даже прекраснее всего, что когда-либо создавала Джас. Пышная юбка скользила по траве при ходьбе. По подолу и с одной стороны юбки были вшиты бутоны роз, будто платье было какой-то волшебной сеткой. Облегающий лиф был с косточками, и благодаря им моя несуществующая грудь сердечком вздымается над вырезом. Она едва прикрывает мой амулет.

Я с таким увлечением рассматривала свое новое платье, что поняла, что мы прошли через мост, только когда Прета похлопала меня по плечу. Мы наконец добрались до ворот замка.

Не знаю, что я ожидала увидеть. На роскошной зеленой лужайке развернулась настоящая вечеринка. Вокруг бродят самые разнообразные существа. Похожие на крошечных людей фейри с полупрозрачными гудящими крыльями, как у бабочек. Огненные фейри с красной кожей и сияющими глазами пляшут вокруг костра и кружат своих партнеров-людей так быстро, что я едва могу за ними уследить. В толпе бродят эльфийские фейри, и если бы не их заостренные уши и неземная грация, они могли бы почти слиться с людьми — правда, очевидно, что им это не нужно.

— Еще чуть-чуть, — Прета сжимает мою руку, и я чувствую неожиданный прилив нежности.

— Почему ты так добра ко мне?

— Может быть, мне тоже нужен друг.

Откуда она знает, что мне нужен друг? Никто никогда так обо мне не думал. Я всегда держалась холодно и сдержанно. Я — одиночка, и меняться у меня не было никакого желания.

— Хорошо… спасибо. За все.

Я прикусываю щеку, снова изучая свое платье. Оно прекрасно. Если мне повезет, оно поможет мне пройти внутрь. Но что будет потом? Я не смогу красться по темным коридорам в этой юбке.

— Тебе не нравится, — говорит она.

Она не защищается и не обижается. Просто наблюдает, почти с любопытством.

— Я не привыкла к одежде, которая ограничивает движения. То есть меня всю жизнь учили опасаться фейри, и если мне понадобится убегать или еще что-то…

Она поднимает подбородок.

— Умная девочка.

Мне неловко.

— Или неблагодарная негодяйка?

— Я воткнула булавки в верхнюю часть юбки. Убери одну из них, и заклинание перестанет действовать. Платье примет свой первоначальный вид.

Я провожу кончиками пальцев по юбке, пока не нащупываю одну из булавок.

— Прекрасно. Спасибо.

Мы ведем пустые разговоры уже долгие часы, а очередь к дверям замка становится все короче и короче. Все это время я стараюсь как можно внимательнее вглядываться в то, что меня окружает, не обращая внимания на боль в ногах и урчание в животе. Я изучаю фейри во дворе и стражников, патрулирующих периметр.

Я не сомневаюсь, что самый легкий способ попасть в этот замок — через парадные ворота, но чем больше времени проходит, тем более призрачными мне кажутся мои шансы туда проникнуть. Солнце поднялось высоко в небе, и я видела, как десятки женщин отослали через портал, открытый возле часовых. В замок были допущены очень немногие.

— Удачи, — шепчет Прета, когда я делаю шаг вперед.

У мужчины, стоящего у ворот, заостренные уши и ярко-голубые глаза. Он оглядывает меня, пожимает плечами и жестом приглашает войти. Я снова поворачиваюсь к Прете.

— Как я могу тебе отплатить?

Она усмехается.

— О, я что-нибудь придумаю, прежде чем мы снова встретимся.

Когда я переступаю через порог, другой эльфийский фейри берет меня за руку и ведет по ярко освещенному коридору. Свет, исходящий от хрустальных люстр над головой, ослепляет меня, как и свет, отражающийся от сверкающих полов.

Я отваживаюсь оглянуться через плечо, чтобы посмотреть, идет ли за мной моя новая подруга, но вместо этого вижу в нескольких шагах позади незнакомую девушку. Неужели Прету отправили домой? Меня гложет чувство вины. После всего, что она для меня сделала, несправедливо, что меня впустили, а ее нет. Нужно было пропустить сначала ее — попытаться уговорить охранников, если бы ей велели уйти через портал.

— Идите прямо. Наслаждайтесь праздником, — коротко говорит мой провожатый. Прежде чем я успеваю ответить, он отпускает меня и направляется туда, откуда мы пришли.

Я делаю несколько шагов вперед и вхожу в бальный зал. Размерами он с квадратный блок в Фейрскейпе. Здесь огромные, от пола до потолка, окна. Через них в комнату льется солнечный свет. Сейчас позднее утро, и ноги людей и фейри мелькают над сверкающими мраморными полами. Я медленно пробираюсь в комнату, сливаясь с толпой, изучая пространство.

— Вот обязательно ей было отсылать Джасалин до того, как она закончила мое платье? — скулит знакомый голос позади меня.

Кассия.

Мое сердце начинает бешено колотиться.

Нет. Нет, пожалуйста.

— Ну, у тебя хотя бы было что-то достойное, — говорит Стелла. — Мне пришлось подкупить одну из помощниц швеи, и то чуть не ушла от них без платья.

Конечно, Кассия и Стелла пришли на бал. Наверное, поэтому они настаивали, чтобы Джас сшила им новые платья. Они как раз из тех идиоток, которые считают, что смогут стать принцессами фейри.

Низко опустив голову, я пробираюсь через толпу, стараясь держаться от них подальше. Думать не хочу о том, что будет, если они меня заметят. Они сделают все возможное, чтобы меня отсюда вышвырнули. И высмеют меня, если узнают, что я пытаюсь спасти Джас.

Я так тороплюсь пройти через бальный зал, что врезаюсь в широкую мужскую фигуру.

— Простите. Прошу прощения, — не поднимая глаз, я продолжаю идти вперед.

— С вами все в порядке?

Его голос глубокий и мелодичный. Когда я слышу его, внутри меня что-то екает, и я не могу удержаться и оборачиваюсь.

При виде высокого мужчины со слегка загорелой кожей у меня перехватывает дыхание. Это не просто фейри. У него непослушные темные кудри до плеч, серебристые глаза сияют как лунный свет и обрамлены густыми темными ресницами. Если бы он был человеком, я бы предположила, что ему чуть больше двадцати, но что-то в его осанке и жестких чертах лица говорит, что он намного, намного старше. Он окидывает меня изучающим взглядом, кривит свои пухлые, сочные губы, а потом хмурится.

— Не хотите потанцевать, миледи?

— Что? Нет, — мне нужно сосредоточиться. Нельзя отвлекаться на невероятную красоту этого фейри.

Его глаза расширяются, как будто раньше его никогда не отвергали. И я не удивилась бы, если это правда — с такой-то внешностью.

— Может быть, тогда прогуляемся по саду?

— Отвали. Меня не интересуют…

Я слышу смех своих двоюродных сестер и оборачиваюсь. Они приближаются ко мне.

— Хорошо. Потанцуем, — быстро говорю я, вкладывая свою руку в его. Его губы дергаются, но он принимает мою руку и ведет меня в центр зала.

— С удовольствием.

Со сцены в передней части зала оркестр играет душераздирающую мелодию. Я никогда не слышала эту песню, но при звуках музыки мне до боли хочется двигаться в такт мелодии.

Мой партнер смотрит мне в глаза и ведет меня через зал. Над нами сверкают люстры, на легком ветру покачиваются шары света. Что-то в танце — в наших движениях — напоминает мне, какую я чувствую свободу, когда оказываюсь в темноте. Это и расслабляет, и опьяняет одновременно. Это чувство безумно мне нравится, и я не хочу, чтобы оно заканчивалось. И когда он изучает мое лицо и шепчет: «Так красиво», я забываю о всех своих тревогах.

Мелодия меняется, и, прежде чем мужчина с серебристыми глазами успевает увести меня с площадки для танцев, меня берет под руку другой фейри.

Будет ли от этого хуже? Если я позволю себе еще один танец, прежде чем рискну всем и отправлюсь на поиски сестры? Будет ли хуже, если я еще хотя бы на несколько мгновений погружусь в жизнь, где не нужно каждый день бороться, где я смогу жить как эти фейри — танцевать, пить вино, смеяться над всякими пустяками?

Мое тело и музыка сливаются воедино, и когда оркестр подхватывает ритм — когда смычки начинают быстрее двигаться по струнам, а пальцы флейтиста порхают по клапанам, — мои мышцы предвосхищают каждую ноту и ритм этой мелодии. Меня передают от одного партнера к другому, мне кажется, что я грациозная, как фейри. Я танцую, танцую… танцую, пока у меня не перехватывает дыхание, легкие не начинают гореть, а ноги — болеть.

Лица моих партнеров размываются. Мне все равно, кто они и что они. Я с головой погружаюсь в волшебную мелодию, в движения — и забываю о своих проблемах и своей несчастной жизни.

Я улыбаюсь. Много месяцев я не чувствовала себя так легко. Я покачиваю бедрами в такт музыке, томно вожу плечами. Секунда — и я оказываюсь в центре зала и позволяю фейри вести себя в танце. Я поднимаю руки над головой и плавно покачиваю ими в такт мелодии. Я чувствую, что непомерная тяжесть ответственности спадает с моих плеч. Впервые за много лет я свободна. Может быть, впервые в жизни. Этот танец, он и есть свобода.

Кто-то дает мне бокал вина, и я, не переставая двигаться, рассматриваю жидкость. Сейчас мне так хорошо. И я знаю, что от вина станет еще лучше. Нужно просто сделать глоток.

Но что-то в глубине сознания не дает мне покоя. Что-то, связанное с этим вином. Мне нельзя о чем-то забывать. Но я подношу бокал к губам. Я хочу больше танцев, больше наслаждения, больше этой опьяняющей свободы. Но прежде чем я успеваю коснуться бокала губами, его выбивают у меня из рук. Потом меня обхватывают сильные руки и уносят с площадки.

Я борюсь с ним, я хочу вернуться туда, где мое место, — к музыке, ритму, успокаивающему покачиванию бедер и размытому движению, к ускоряющемуся арпеджио.

— Хватит, — шепчет он мне в ухо.

— Нет.

Я слышу мольбу в своем голосе.

Он тащит меня прочь от танцующих и прекрасной мелодии в тихий коридор за пределами бального зала. Из окна в конце коридора видно, как солнце опускается за горизонт, заливая землю желто-оранжевым сиянием сумерек.

Музыка ослабляет хватку на моем разуме, мои чувства возвращаются, и я с трудом сглатываю. Капля за каплей, как чаша наполняется водой, мои мысли приходят в норму.

Джас. Я должна спасти Джас.

Я в Фейриленде. Я в ловушке. Мои руки прижаты к бокам. Он слишком сильный. Слишком большой. Я не смогу с ним бороться.

— Тебе нужно отдышаться, — говорит он мне на ухо.

Я вырываюсь из рук мужчины и поворачиваюсь к нему. Это тот самый фейри с серебристыми глазами, с которым я начала танцевать.

— Это… — я заставляю себя сделать глубокий вдох и ошеломленно смотрю на окно в конце коридора. — Это закат?

Он усмехается и прищуривается.

— Ты потеряла счет времени?

Я зажмурилась, проклиная себя за неосмотрительность. Я позволила музыке себя одурачить. Потеряла время, которое могла бы использовать для того, чтобы обыскать замок — чтобы добраться до Джас.

И я чуть не выпила вино фейри.

Дура.

— Со мной все в порядке.

— Сейчас — да, — он кивает на мое запястье. — Любопытный шрам.

Я вспоминаю о Джас, и мое сердце сжимается. Она всегда называла мой шрам «луной и солнцем». Потому что одна его сторона была похожа на полумесяц, а вторая — на солнце.

— В детстве я попала в пожар. Чудом выжила.

Я закрываю рот. Лучше ничего ему не говорить, но он настолько обаятелен, что я уже готова раскрыть свои секреты. Он не может оторвать глаз от моего шрама.

— Но… — он напрягается и бросает взгляд в коридор. — Сюда идет королева.

Я не понимаю, предупреждение это или он не хочет, чтобы я пропустила ее появление. Я машу рукой в сторону бального зала.

— Возвращайся на праздник.

Его глаза вспыхивают.

— Нельзя, чтобы она видела твой шрам.

Что? Почему?

У меня нет возможности задать эти вопросы, потому что он кланяется — глубокий поклон от дворянина фейри, жест, предназначенный для их высшего дворянства, — заходит в бальный зал и растворяется в толпе. Мне хочется последовать за ним и потребовать, чтобы он объяснил, что имел в виду, когда говорил про шрам. Но я не хочу возвращаться в бальный зал и снова попадать под влияние этой музыки. Риск слишком велик. А больше время мне терять нельзя.

Я вытаскиваю из юбки булавку, и платье исчезает. Вместо него появляется простой тонкий шелк. Я вздыхаю с облегчением и отступаю в тень. Одновременно я ловлю себя на том, что прокручиваю в голове, как я танцевала в его объятиях, вспоминаю выражение его лица, когда он произнес «Так красиво».

Он имел в виду музыку? Танец? Почему мне хочется верить, что он говорил обо мне? Почему я вообще об этом думаю?

И тут я слышу, как ко мне приближаются тяжелые шаги. В поле зрения появляется дюжина стражников. Они идут по обе стороны от фейри, на голове которой сверкает золотая корона.

При виде Арьи, золотой королевы, правительницы Двора Солнца, даже я испытываю благоговейный трепет. Ее волосы сияют, как золото, а кожа — как утренний солнечный свет, отражающийся от воды. Но ее глаза… ее глаза не соответствуют внешности. Они синие. Должны быть ошеломляюще синими, но вместо этого ее взгляд кажется мне пустым — и одиноким.

«Когда-то давным-давно золотая принцесса фейри влюбилась в короля теней…»

Может быть, король разбил ей сердце?

Я покачала головой и заставила себя сосредоточиться. В одном мужчина с серебристыми глазами был прав: нельзя, чтобы королева или ее стражники меня увидели. Мне нужно держаться в тени и тайком осмотреть замок, пока остальные обитатели дворца развлекаются на балу.

Я смотрю на свои руки, и у меня перехватывает дыхание. Мои руки, ноги, тело… на их месте я вижу только тень. Я машу перед лицом рукой, но ее нет. Я… невидима?

Я пячусь и натыкаюсь на стену — и проваливаюсь через нее, в поток солнечного света в шумной кухне.

— Что ты здесь делаешь? — рычит мускулистый гном в поварском колпаке. Лицо его похоже на свиное рыльце, а на голове растут изогнутые рога.

Я вскакиваю на ноги, уставившись на стену, почти уверенная, что только что провалилась сквозь нее.

— Пришла воровать еду с моей кухни? — он шлепает меня по спине ложкой. От удара у меня щиплет кожу. — Вон отсюда, дикарка.

— Да, сэр, — бормочу я.

Я нахожу ближайшую дверь и выбегаю из комнаты. На этот раз я оказываюсь в длинном коридоре. Он не такой, как тот, в котором я увидела королеву. Здесь на стенах через каждые несколько футов висят канделябры и горят свечи. Но окон нет, и все погружено в полумрак.

Я тяну дрожащую руку к тени и смотрю, как она исчезает.

Это какая-то странная реакция на пребывание в Фейриленде? А что, если мой навык скрываться в тени́ в обычном мире в этом позволяет в ней исчезать?

Из одной из комнат слышатся голоса. Я отступаю в тень и, растворяясь в ней, прислушиваюсь к разговору.

— Принца ожидают сегодня вечером, — говорит глубокий голос.

— Да, сэр, я понимаю, — пискляво отвечает другой мужчина. — Но он все еще в отъезде. Как вам известно, он не горит желанием возвращаться домой — и еще меньше горит желанием выбирать себе невесту.

— Тогда найди его, — сказал первый мужчина. — Я буду очень недоволен, если из-за тебя мне придется сообщать королеве плохие новости.

Во дворце полно женщин, которые готовы посвятить свою жизнь принцу Благого двора, а он даже не потрудится выйти к ним? Как типично для фейри. И как эгоистично.

Мужчины выходят из комнаты и направляются в мою сторону. Они — высокие, грациозные дворяне, одетые в желто-серую униформу. Эти фейри — члены королевской гвардии?

Они проходят мимо меня, и я еще сильнее вжимаюсь в тень. Хоть бы я была невидима и для них тоже, а не только для себя. Когда один из них случайно проводит локтем по моему животу, я задерживаю дыхание.

Я снова делаю вдох, только когда они сворачивают за угол.

Я осторожно заглядываю в комнату, из которой они вышли. Оказывается, это кабинет. Здесь стоят два письменных стола, на них — стопки книг, на стенах висят карты. Но больше всего меня интересует окно и угасающий солнечный свет.

Мне нужно найти этот шкаф. Я и так потеряла много времени.

* * *

Я нашла его. Огромный шкаф с крыльями на дверях был на самых нижних уровнях дворца, в дальнем углу кладовой.

Замок королевы просто огромный. Фейри и света здесь намного больше, чем хотелось бы девушке, чьи навыки связаны с тенью и тьмой. Почти в каждом коридоре и комнате кто-то был, но я обыскала каждое помещение, в которое смогла попасть. Если бы я решила начать с кладовых, я бы сэкономила несколько часов, но, учитывая размеры этого дворца, мне невероятно повезло, что я в принципе нашла этот шкаф.

Здесь темно и прохладно, а я так устала, что мне хочется забиться в угол, свернуться калачиком и проспать целую неделю. Я не спала уже почти сутки, и каждая клеточка моего тела болит из-за того, что меня втянули в танцы. Но останавливаться нельзя. Мне нужно попасть в Неблагой двор. В голове эхом отдается имя сестры, напоминая о том, что поставлено на карту, и придавая силы продолжать поиски.

Распахивая дверцы шкафа, я понимаю, что не знаю, что ищу. Это — по крайней мере на вид — обычный, ничем не примечательный шкаф. Конечно, я не ожидала, что на нем будет надпись: «Волшебный портал! Чтобы найти сестру, войди в него в полночь!» — но я думала, что будет какая-то подсказка, как его использовать.

Но разумеется, это вообще не очевидно. Баккен говорил, что на дверцах нарисованы крылья, но этому описанию может подходить не один гардероб. А что, если королева все-таки уничтожила портал, а это самый обычный шкаф?

Я открываю все ящики, вожу руками вверх-вниз по стенкам. Нет ни прохода, ни потайных отсеков, ни фальшивой задней стенки. А вдруг этот портал работает как тот портал на реке, и в него нужно войти, веря, что он работает?

Но куда войти? Как?

Позади меня раздается низкий хриплый смех, и я резко оборачиваюсь.

Сначала я никого не вижу, но затем в воздухе появляется шар света фейри. Он медленно подплывает ко мне, и из тени выходит высокий темноволосый мужчина. Я сразу узнаю его серебристые глаза.

Я тянусь к бедру, за кинжалом, но его там нет. Я знала, что не смогу попасть в замок, если при мне будет оружие и вопреки здравому смыслу пришла в это опасное королевство без защиты. Будь я умнее, прежде всего направилась бы в оружейную королевы и только потом начала поиски портала. Нет: будь я умнее, я бы заставила Баккена рассказать мне, как сразу попасть в Неблагой двор. Нужно скорее понять, как работает этот портал. Если я этого не сделаю, мне придется прятаться в замке весь следующий день — пока он снова не откроется.

У меня мало времени.

— Вы следили за мной? — спрашиваю я.

— На бал принца Ронана приходит очаровательная девушка-человек, и ей каким-то образом удается незамеченной прочесать дворец. Конечно, я за тобой слежу.

Ну, получается, не совсем незамеченной.

— Я заинтригован, — говорит он, но в голосе его не слышно заинтригованности. В нем слышно раздражение.

Я замираю. Я жду, что он позовет стражников, бросится на меня и утащит в подземелье — ожидаю хоть чего-нибудь. Но он не двигается, и я запоздало понимаю, что этот мужчина с серебристыми глазами и темными волосами не принадлежит к золотой знати фейри.

«Если ты видишь в глазах серебро, не вздумай с фейри вступать в договор».

Он — со Двора Луны.

— Кто вы?

— Я бы задал тебе тот же вопрос, — его губы кривятся в усмешке.

Я поднимаю голову. Если он не имеет отношения ко двору королевы, то не поймет, что мне здесь не место.

— Я служанка королевы Арьи. Меня послали сюда, чтобы кое-что для нее забрать.

Он скрещивает руки на груди и наклоняет голову.

— Ты не похожа ни на одну из служанок королевы Арьи.

— Вы видели их всех?

— Вряд ли, — он оглядывает меня с ног до головы. — Но я знаком с людьми, работающими в ее дворе.

— Возможно, вы не так хорошо осведомлены, как думаете.

Я знаю, что с фейри лучше не спорить. Я должна бежать, а не разговаривать. Но все же меня тянет к нему — есть в нем что-то, что притягивает меня, а не отталкивает. Я чувствую ровный гул силы в моей крови. Такой же, какой чувствовала во время танца.

Почему никто не сказал мне, что в Фейриленде у людей есть силы?

Он ухмыляется и делает шаг вперед — и только тогда я понимаю, какой он высокий. Он одет в красивые черные брюки и рубашку в тон. Кажется, она из бархата.

Плечи у него широкие, как у воина. А я совершенно беззащитна.

Ты можешь проходить сквозь стены, Бри. Ты не застряла.

Утешив себя этой мыслью, я делаю глубокий вдох и позволяю ему себя рассматривать. Как будто мне нечего скрывать.

— Если ты хотела выдать себя за одну из служанок Арьи, тебе стоило хотя бы узнать, какие они носят цвета, — его грудь резко вздымается, и я решаю истолковать это как безмолвную усмешку. — Или что она никогда не возьмет в служанки девушку красивее ее.

При этих словах мои щеки начинают пылать, и я борюсь с желанием осмотреть себя. Я почти убедила себя, что мне показалось, как он сказал это во время танца. Разумеется, любая станет красивее, если Прета накрасит ее своей волшебной косметикой. Но… он хочет, чтобы я поверила, что он считает меня красивее королевы. Вероятно, он пытается умаслить меня лестью.

— Что вам нужно?

— Я бы очень хотел узнать, кто ты такая.

— Я только что вам сказала.

— Ты не служанка, и я прожил достаточно долго, чтобы распознать вора, — он качает головой. — Но я не могу понять, что ты пытаешься украсть. Что, по-твоему, она может прятать в этом шкафу?

Я скрещиваю руки на груди, даже не пытаясь отвечать.

— Может быть, ты ищешь то, что нужно нам обоим, — говорит он. — Может быть, мы можем помочь друг другу. Что тебе нужно, о прекрасная воровка?

И я с трудом подавляю желание поделиться с ним своей историей. Есть в этом мужчине какое-то очарование. Как было бы просто рассказать ему все, что он хочет знать. Но я сдерживаюсь. Конечно, он очарователен. Он же фейри. Хуже того. Он фейри Неблагого двора. Очарование и невероятная жестокость у них в крови.

Он, вероятно, очень силен и сможет заставить меня говорить. Мне нельзя так рисковать. Моя грудь сжимается, дыхание ускоряется. Мне кажется, что я в ловушке — пригвоздили пристальным взглядом, от которого ничего не скрыть.

Звонят дворцовые колокола, и кажется, что стены сотрясаются от их звона.

Колокола.

— Сколько времени?

— Почти полночь, — он смотрит мне в глаза. — Ты куда-то торопишься?

Я тоже смотрю ему в глаза и на мгновение забываю, зачем мне нужно бежать. Я никогда не видела таких глаз — серебристых, с белыми крапинками в радужке. Они необыкновенные — такие же, как и он сам. Он пленяет своей красотой. Неожиданной, чарующей красотой. Опасной.

Колокола продолжают звонить.

Шесть. Семь. Восемь раз.

Я, спотыкаясь, пячусь назад.

— Мне нужно идти.

Девять. Десять.

Он делает вдох, его ноздри раздуваются.

— Позволь мне помочь.

Одиннадцать.

Я паникую и бросаюсь в шкаф.

Двенадцать.

Я прислоняюсь к задней стенке шкафа, но не прохожу сквозь нее, а падаю — прямо на массивную кровать с балдахином. Вокруг кровати из черного дерева, в элегантно обставленной спальне, стоят, положив руки на клинки, с полдюжины стражников.

Я в панике смотрю по сторонам.

Где я?

Один стражник делает шаг вперед.

— Абриелла Кинкейд, вы пойдете с нами. Король Мордеус ждет вас.