Тот, кто убивает дракона

Лейф Г. В. Перссон, 2008

Ранним весенним утром Септимус Акофели – разносчик газет сомалийского происхождения – обнаруживает в одной из квартир бездыханное тело и автоматически становится первым подозреваемым. Типичное убийство пожилого алкоголика молодым иммигрантом – поначалу заключают следователи, но вскоре отказываются от этой версии. Новый шеф полиции округа Анна Хольт требует как можно скорее найти и упрятать преступника за решетку. Среди ее подчиненных есть лишь один рыцарь, способный убить дракона, – обворожительный лентяй и сластолюбец Эверт Бекстрём. Шестое чувство подсказывает проницательному комиссару, что дело сложнее, чем кажется, и еще одного убийства не миновать.

6

Все как обычно, подумал Бекстрём, когда вылез из автомобиля. С внешней стороны опоясавших Хасселстиген, 1 ограждений толпились журналисты и фотографы, жильцы близлежащих домов и просто любопытные, у кого не нашлось занятия получше. Плюс, естественно, обычные представители местной шпаны, которые наверняка оказались здесь, даже не задаваясь вопросом, как это, собственно, произошло. Помимо прочих, три молодых загорелых дарования, не упустившие возможность прокомментировать наряд и внешний вид Бекстрёма, когда он не без труда подлезал под оградительную ленту.

Бекстрём обернулся и впился в них взглядом, пытаясь запомнить на случай, если в один прекрасный день их пути пересекутся. Это было только вопросом времени, а когда пробьет его час, комиссар намеревался обеспечить молокососам просто незабываемые впечатления.

Проходя мимо стоявшего перед входом в подъезд молодого, одетого в форму коллеги, он отдал первый приказ в своем новом расследовании убийства.

— Позвони в сыск и попроси их прислать пару парней, пусть сделают несколько приличных фотографий нашей дорогой публики.

— С этим уже полный порядок, — констатировал коллега. — Это было первое, о чем меня попросила Утка, стоило ей появиться здесь. Парни из сыска уже наверняка приезжали и нащелкали кучу кадров, — добавил он.

— Утка? Какая к черту утка?

— Анника Карлссон. Ты ее знаешь, такая высокая, темноволосая, она раньше работала в комиссии по ограблениям. Ее прозвали Уткой.

— Ты имеешь в виду чертову лесбиянку? — поинтересовался Бекстрём.

— С подобными вопросами, пожалуйста, не ко мне, Бекстрём, — сказал коллега и ухмыльнулся. — Хотя там все ясно. Слухи ведь сами не рождаются.

— И что за слухи? — спросил Бекстрём настороженно.

— С ней надо держать ухо востро, может сломать руку, если что-то не так, — объяснил коллега.

Бекстрём в ответ лишь покачал головой.

«Куда мы катимся, — подумал он, входя в подъезд. — Что происходит со шведской полицией? Педики, лесбиянки, черные и обычные идиоты. Ни одного нормального констебля».

На месте преступления все выглядело как обычно бывает, когда кто-то забил до смерти старого пьяницу в его собственной квартире. Хотя, пожалуй, все обернулось гораздо хуже для того экземпляра, который лежал на спине на коврике перед самой входной дверью. Ногами к ней и с руками, поднятыми над размозженной головой чуть ли не в умоляющем жесте. Судя по запаху, фекалии и моча попали на его серые габардиновые брюки, когда он умер. Кровь образовала на полу лужу диаметром один метр. А стены с обеих сторон узкого коридора были забрызганы ею до самого потолка и даже местами попали на него.

Бекстрём покачал головой. Собственно, ему следовало позвонить в журнал «Красивый дом» и намекнуть, что они в виде исключения могут показать что-то реальное из жизни народа.

«Маленький домашний репортаж из социальной группы семидесятилетних», — подумал он, и в это самое мгновение кто-то постучал его по плечу, оторвав от столь интересных размышлений.

— Привет, Бекстрём. Рада видеть тебя, — сказала инспектор Анника Карлссон и кивнула дружелюбно.

— Привет, — ответил Бекстрём, стараясь голосом не выдать своего отвратительного состояния, и посмотрел на собеседницу снизу вверх.

Она была на полголовы выше его, рослого и хорошо сложенного мужчины в расцвете сил. Длинноногая, с осиной талией, просто отлично тренированная и довольно прилично выглядевшая, с какой стороны ни посмотреть. Ей бы отрастить подлиннее волосы да надеть короткую юбку, и она превратилась бы в обычную нормальную бабу. Если не обращать внимания на рост, конечно, поскольку с ним было поздно что-то делать, даже если она уже прекратила расти в ее-то тридцать с небольшим.

— У тебя есть какие-то особые пожелания, Бекстрём? Эксперты только что закончили предварительный осмотр, и, когда они разрешат увезти труп, ты сможешь осмотреть место преступления.

— Займемся этим потом. — Бекстрём мотнул головой. — Кто это, черт побери? — спросил он и кивнул в сторону маленькой темнокожей личности, сидевшей на корточках спиной к стене в стороне на лестничной площадке. С непроницаемым и грустным выражением лица и с тяжелой сумкой на плече, из которой торчали несколько печатных изданий.

— Разносчик газет, он и поднял тревогу, — объяснила коллега Карлссон.

— Могу себе представить, — кивнул Бекстрём. — Поэтому сумка с ними у него на плече.

— Ты проницателен, Бекстрём, — сказала Анника Карлссон. — А точнее, с пятью номерами «Дагенс нюхетер» и четырьмя «Свенска дагбладет». Экземпляр «Свенска» жертвы там у двери, — продолжила она и кивнула в сторону сложенной газеты, лежавшей на полу у входа в квартиру. — Одну «Дагенс нюхетер» он успел занести пожилой подписчице, которая живет на первом этаже.

— Что мы знаем о нем? Разносчике, я имею в виду?

— Во-первых, он выглядит совсем зеленым, — сказала Анника Карлссон. — Эксперты уже просветили его и не нашли ни малейших следов крови на теле и одежде. Принимая в расчет то, как все выглядит там внутри, он наверняка весь перепачкался бы ею, будь это его работа. Если верить ему, он коснулся лица убитого, точнее, его щеки, а когда заметил, что она абсолютно окоченелая, понял, что тот мертв.

— У него есть какая-то медицинская подготовка?

«Ничего себе, — подумал Бекстрём. — Ну и выдержка у этого негритенка».

— Насколько я поняла, он видел много мертвых у себя на родине, — сказала Карлссон, без улыбки на этот раз.

— А он, по случаю, ничего не стащил? — спросил Бекстрём, повинуясь старым рефлексам, связанным с подобными личностями.

— Его обыскали. Это сделал патруль в качестве первой меры, прибыв сюда. У него в кармане нашли кошелек с водительскими правами, удостоверением, выданным фирмой, от которой он распространяет газеты, и небольшой суммой денег монетами и купюрами, примерно сотня, если я правильно помню, и главным образом монетами. Плюс его собственный мобильный телефон. Мы уже взяли номер, если тебе интересно. Если он стащил что-нибудь, у него в любом случае не было этого с собой, а поскольку мы уже обыскали дом без какого-либо результата, парень вряд ли успел бы спрятать свою добычу.

«Ничего себе. Они к тому же ленивы, эти дьяволы», — констатировал Бекстрём.

— Сколько раз он звонил?

— По его словам, лишь однажды. По экстренному номеру один-один-два. Его соединили с коллегами из Ямы. Сотрудник нашего центра управления — единственный, с кем он якобы разговаривал, но это мы, естественно, проверим.

— У него есть какое-то имя? — спросил Бекстрём.

— Септимус Акофели, двадцати четырех лет, беженец из Сомали, шведский гражданин, живет в Ринкебю. У него взяли отпечатки пальцев и ДНК, которые мы еще не проверили, но я почти не сомневаюсь, что он тот, за кого себя выдает.

— Как, ты говоришь, его зовут? — переспросил Бекстрём.

— Септимус Акофели, — повторила Анника Карлссон. — Я единственно задержала его здесь, поскольку подумала, что ты, пожалуй, захочешь с ним поговорить.

— Нет, — покачал головой Бекстрём. — По мне, так можешь отослать его домой. Зато я собирался, конечно, взглянуть на место преступления. Если наши полуакадемики из технического отдела закончат когда-нибудь, как их там зовут.

— Петер Ниеми и Йорге Фернандес, по прозвищу Чико, — сказала Анника Карлссон и кивнула. — Они из нашего участка Сольны, и лучших мы не могли бы желать, если тебя интересует мое мнение.

— Фернандес? Где я слышал эту фамилию? — задумался Бекстрём.

— У него есть младшая сестра Магдалена, которая работает здесь в патрульной службе. На нее ты наверняка обратил внимание, поэтому и вспомнил фамилию, — сообщила Анника Карлссон и многозначительно улыбнулась.

— И почему же? — поинтересовался Бекстрём.

— Самый красивый полицейский в юбке во всей Швеции, по мнению большинства коллег. Сама я считаю ее очень хорошей девочкой, — сказала коллега Карлссон.

— Вот как, — проворчал Бекстрём.

«Поскольку ты была с ней».

В квартире все выглядело так дьявольски, как и ожидал Бекстрём. Сначала небольшая прихожая, слева маленькая ванная и туалет, а затем небольшая спальня. Справа кухня, и прямо впереди гостиная. Всего примерно пятьдесят квадратных метров, и, судя по всему, хозяин давно в квартире не прибирался. Во всяком случае, в текущем году у него до этого явно не дошли руки.

Мебель была обшарпанная, и все остальное в квартире вполне соответствовало ей. Начиная с незастланной постели с подушками без наволочек и заляпанного всем на свете кухонного стола и кончая старым просевшим диваном в гостиной. При этом отдельные вещи свидетельствовали о том, что Карл Даниэльссон знавал и лучшие дни. Например, несколько потертых персидских ковров. Солидный старинный письменный стол красного дерева с инкрустацией из более светлых пород. Двадцатилетней давности (слава богу, хоть такой) телевизор. И английское кожаное кресло перед ним с соответствующей подставкой для ног.

«Алкоголь, — подумал Бекстрём. — Алкоголь и одиночество».

И сам он не чувствовал себя хуже с тех пор, когда гориллы из Национального спецподразделения бросили ему в голову шумовую гранату полгода назад. Он пришел в себя только на следующий день, и к тому времени они уже успели засунуть его в психбольницу в Худдинге.

— У тебя есть еще какие-то пожелания, Бекстрём? — спросила Анника Карлссон с немного обеспокоенным видом.

«Пара рюмок шнапса и большой бокал крепкого пива. И если ты дашь своим волосам отрасти и наденешь юбку, мы могли бы заняться оральным сексом. Хотя на большее мне не стоит рассчитывать», — подумал он, поскольку уже сутки его одолевали сомнения относительно земных наслаждений и плотской любви.

— Нет, — сказал он и покачал головой. — Увидимся в участке.

«Что-то здесь не сходится, — думал Бекстрём, неторопливо шагая к зданию полиции. — И что же тогда? И как мне это вспомнить, когда мой мозг подвергся резкому обезвоживанию и в нем, возможно, уже произошли необратимые изменения».

Нет, точно надо прибить чертова эскулапа!