Серая мышка, которая всего боялась

Лев Горфункель

Это книга-исследование и книга-благодарность. Автор пытается отыскать источник той удивительной энергии и способности к преодолению, которые Анна Михайловна Горфункель продолжает демонстрировать и сегодня, в свои девяносто лет. Читателю как будто предлагается подумать о мотивах «хочу» и «надо» на его собственном пути и оценить обе стороны медали. Несмотря на серьезность темы, книга написана удивительно легким языком, с юмором и самоиронией, ставшими уже визитной карточкой этого автора.

© Лев Горфункель, 2017

ISBN 978-5-4485-3004-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Мне 56 лет, я давно уже живу далеко от мамы, вообще в другой стране, в Австралии, то есть даже на другой половине земли, и у меня полно забот, проблем и даже внуков, которые из всех моих проблем являются, пожалуй, наименьшей. Возможно, потому что я их почти не вижу, а может быть, потому что проблемы приносят только дети, особенно если их больше двух.

У моей мамы, например, трое детей, а до моего появления было двое. Из этого несложного уравнения понятно, что я в семье младший ребенок. Считается, что младшему ребенку живется лучше остальных детей в семье, поскольку, во-первых, у младшего больше привилегий, а во-вторых, он получает внимание от всех более старших членов семьи, которых для него тоже больше. Так-то оно, конечно, так, но не надо забывать, что «с другой стороны, тещи тоже три», — каждому ведь и неприятности прилетают от всех старших, и здесь их тоже больше. К тому же самый младший в семье ребенок обоснованно чувствует свою «вину»: у него нет младших братьев и сестер, наверное, он что-то сделал такое, после чего родители решили вообще больше не заводить детей. Нет, на самом деле я это придумал — ни я и, думаю, никто другой так не думает, и вряд ли кому это вообще взбредет в голову. Но согласитесь, неплохой способ получить дополнительные ласки и уверения, что ты самый лучший: опустить глаза, сказать: «Мама, я, наверное, очень плохой, раз вы решили больше не заводить детей» — и получить целую порцию объятий и поцелуев с уверениями в любви и восхищении.

К чему я все это говорю? К тому, что так, может быть, и могло бы быть в какой-нибудь семье, но только не в нашей. В нашей семье не принято было нас, детей, хвалить. Я не помню вообще, чтобы родители меня хвалили. Возможно, в силу высокой требовательности наших родителей к нам мне не удалось совершить ничего, достойного их похвалы. А возможно, что я просто этого не помню, поскольку я вообще мало что помню из своего прошлого. Когда я однажды, совсем недавно, сказал маме, что я что-то не припомню, чтобы она меня в детстве хвалила, мама задумалась и через некоторое время сообщила мне, что это не так и сейчас она мне предъявит доказательства. Доказательством служила вырезка из газеты «Удмуртская правда», где были сфотографированы пять или шесть пионеров, отдающих салют на фоне флага, кажется, с Лениным, Марксом и Энгельсом. А может, Ленин в тот раз был один. Среди пионеров я узнал себя. Надпись гласила, что вот это пионеры лучшей пионерской дружины то ли школы, то ли района, а может даже города. Что меня удивило на этой фотографии — что я был выше всех, чего быть в принципе не могло, потому что я всегда был самый маленький, и от этого я сразу вспомнил эти события. Я не помнил, почему позвали меня, ведь я не был ни отличником, ни примером в поведении. Но я вспомнил, как фотограф нас расставлял. Он долго переставлял нас с места на место, как кегли, и все не мог найти нужный вариант. А потом он так устал, что сообщил нам открыто, что вся проблема во мне, потому что я сильно отличаюсь от остальных «фигурантов» своим ростом. Это было правдой, я в то время в основном был всем по пояс или чуть выше. Мало того, для фотографирования выбрали, кажется, самых красивых девочек нашего класса, а они были еще и высокими. Так что все достойные пионеры были примерно одного — и большого — роста, которым они как бы подчеркивали высокие достижения дружины, и только я портил всю картину, напоминая своим ростом о ложке дегтя. Бедный фотограф в другой ситуации, наверное, просто попросил бы заменить статиста, но тут дети — дело тонкое, жалостливое. Поэтому он пошел по кривому пути измены принципам социалистического реализма и предложил мне встать на стул, а чтобы стула не было видно, я должен был встать на него позади первого ряда фотографирующихся. Так и получилась эта фотка: пять высоких пионеров и сзади — самый высокий я. Доказывая, что она меня все-таки хвалила, мама сообщила, что, когда вышла эта газета, она понесла ее в пединститут и там всем показывала. На это я возразил, что это она не меня хвалила, а хвалилась мной перед коллегами, что совсем не одно и то же. Вполне возможно, что в детстве мне вообще было неважно, хвалили меня родители или нет. Подумаешь, великое достижение — заслужил похвалу родителей, вот тренер похвалил — это да, а родители — это так, для грудных детей. Вот так, точно. Так я, наверное, и думал вплоть до совсем недавнего времени, когда совершил свое удивительное открытие.

Года четыре назад я начал заниматься йогой. Моя жена притащила меня туда практически насильно под предлогом лечения спины. У меня действительно давно уже болела спина, причем боли начались безо всякой видимой причины, просто начались и не проходили. Никакие врачи помочь ничем не смогли, только радостно сообщали после каждого очередного снимка, что никаких повреждений нет и вообще нет никаких видимых причин для болей. Отлично, ребята, здорово. Но ведь спина-то продолжает болеть, и ваши уверения, что для этого нет причин, означают лишь, что вы не знаете, как мне помочь! Постоянная боль в спине — то еще испытание, кто через это прошел, знает. Вот тут моя жена и подсунула мне этот листочек из студии йоги, сказав, что надо попробовать, раз ничего другое не помогает, и что она тоже пойдет со мной, и я буду для нее дополнительным стимулом, а то сама она никак не может собраться начать. Это такая известная женская хитрость, на которую мы, мужчины, попадаемся постоянно, такие очередные грабли. Действительно, раз ты стимул — как же можно отказаться, вперед, так сказать, полезай в кузов. Короче, мы пошли на йогу. Занятие это оказалось таким, как я себе и представлял: скучным и лишенным всякого содержания. Физическая нагрузка невысокая, лучше уж походить в тренажерный зал, поподнимать гантели, глядишь, может, мышцы какие вырастут. А тут что — только потеря времени. Да, многие позы оказались для меня сложными, ну так это просто с непривычки, а стоит ли тратить время на то, чтобы учиться стоять на одной ноге, когда у тебя их две… Но я продолжал стойко нести хитростью подсунутое мне знамя стимула. Месяца через два я вдруг вспомнил, что ведь у меня болела спина и что я даже не заметил, когда и как она прошла. К этому времени я уже достаточно бодро делал упражнения и принимал позы, хотя никогда не мог запомнить их названия. Мы походили еще год, а потом решили, что нечего тратить деньги, поскольку теперь мы можем сами заниматься дома, в интернете полно онлайн-уроков, да мы и запомнили немало. Так и продолжаем.

Так вот, возвращаюсь к своему открытию. Однажды я обнаружил, что, делая йогу, я мысленно разговариваю с мамой. И не просто разговариваю, а показываю ей, как здорово я делаю йогу, а она меня хвалит. Вообще, я часто в мыслях с кем-нибудь разговариваю. Мысленный собеседник очень удобен: внимательный слушатель, всегда под рукой и в любой момент можно выключить. Но я как-то не думал, что в его роли может оказаться мама. Потом я еще раз это заметил, и еще раз, и всегда я в это время делал йогу, и мама меня хвалила. А я не просто делал, а демонстрировал маме эти упражнения и ожидал похвалы, как маленький ребенок.

Сделанное открытие меня удивило в первую очередь тем, что, как я уже сказал, я не припомню, чтобы я в детстве сильно искал одобрения родителей. Хотя, возможно, все равно ждал. Возможно, даже получал, но мало. Не хватило. И вот теперь стараюсь добрать, так сказать, полагавшееся, но неполученное.

Такое бывает сплошь и рядом. Лучший пример этого — моя тетя Наташа, мамина сестра. Она мне рассказывала, что в далеком детстве однажды она попросила родителей купить понравившееся ей платье в горошек. Но родители, будучи, во-первых, ограничены в деньгах, а во-вторых, вообще, людьми строгими и считавшими, что всякое «излишество и нескромность» вредит, не купили. А она очень хотела и очень просила. Не вышло. С тех пор как тетя Наташа выросла и стала самостоятельным человеком, у нее все было в горошек: занавески, скатерти, простыни. Детство никогда нас не оставляет, и это проявляется в совершенно неожиданных формах.

Так и я вдруг понял, что не хватило мне маминых одобрений. Это странно хотя бы потому, что все последние лет тридцать я только и слышу от мамы одобрения и похвалы в мой адрес. Впрочем, не только в мой — в нас всех, детей, внуков и уже правнуков. И не просто одобрения, а восхищения и благодарности самой высокой пробы! Мы, конечно, все люди неплохие, даже, наверное, хорошие, но уж не до такой степени, как это преподносит в своих похвалах мама. Похоже, ей и самой не хватило в свое время восхищения своими детьми и она тоже добирает…

Вот так я объяснил себе тот странный факт, что я мысленно разговариваю с мамой и показываю ей, как я делаю йогу. Странные мы, люди. Все себе объясняем, легко находим толкование всему и сразу же верим, что мы вот такие крутые, раскусили весь этот мир. На самом деле эти мои «видения» были предвестником совершенно реального события, о котором скажу позднее, и даже подсказкой и помощью, которую я, как и большинство людей в таких случаях, даже не попытался увидеть. Впрочем, судьба добра ко всем, даже к таким самонадеянным субъектам. И когда эти события настанут, она снова предложит свою помощь, которую я так гордо не заметил.

Но это будет потом, а сейчас, легко объяснив себе происходящие мысленные разговоры с мамой, я стал задумываться о маминой жизни и пытаться себе представить, какой эта жизнь была. Лет пять назад я написал книгу¹ про отца и, пока писал ее, узнал, насколько же непростой была жизнь родителей.

Вообще, поколение наших родителей, то есть тех, кому сейчас за восемьдесят, жило очень тяжело: нищета нищих, раскулачивание кулаков, война, послевоенная разруха, нехватка жилья, транспорта и так далее и так далее. И все это на фоне страхов, голода и холода. Конечно, люди и при этих условиях умели радоваться, строить планы, любить. Но сами условия от этого лучше не становились, так что жилось им гораздо труднее, чем нам и тем более нашим детям. Но это общие тяжести, общие для всех и не являющиеся выбором, — просто такие условия.

Мои же родители добавляли к этим условиям и свои препятствия, отчего их жизнь была еще сложнее. Причем вот эти добавленные сложности для них были разными: если отец во всем рвался вперед, преодолевая объективные, внешние, крупные такие стратегические трудности и игнорируя неизбежно появляющиеся в силу этого трудности обыденные, то мама шла за ним и вынуждена была бороться с этими обыденными, а потому многочисленными и вечными проблемами.

Все, кто знает маму, без сомнения отметили ее способность преодолевать препятствия, причем самого разного свойства — от профессиональных проблем до домашних забот. Но самым примечательным является то, что эта мамина способность не покидает ее до сих пор, а маме, между прочим, девяносто. Мама ведет активную жизнь, а такая жизнь время от времени приводит к каким-нибудь препятствиям. И пока еще ни одно из них маму не остановило — ни болезни (а у кого их нет в таком возрасте), ни чиновники, ни меняющиеся требования современной жизни. Например, информационные технологии. Мама никогда не была склонна к техническим новшествам и спокойно обходилась без них. Но с какого-то времени дети и внуки стали разъезжаться по разным городам и странам, и надо было как-то поддерживать с ними связь. Кроме того, мама писала воспоминания, и понятно было, что лучше делать это в электронном виде. Так что лет примерно в семьдесят пять мама начала осваивать компьютер. Сначала она освоила текстовый редактор и смогла заносить туда свои воспоминания, благодаря чему их теперь можно прочитать из любого места, что я, например, периодически и делаю. Затем она занялась электронной почтой, и теперь вся семья регулярно переписывается, это примерно 30 человек в разных городах и странах, мы поздравляем друг друга с праздниками и обмениваемся информацией о значимых событиях в семье. Потом мама освоила скайп, и у нас появились еженедельные онлайн-встречи в составе «мама и дети», то есть мои две сестры и я, «мама и внуки» и «мама и правнуки», и для каждой «группы» у мамы своя программа, она сидит перед экраном со списком заранее продуманных вопросов для обсуждения. А потом мама освоила работу в интернете и теперь уже самостоятельно отыскивает там любую необходимую информацию. К своему девяностолетию она подошла, отлично владея этими современными технологиями. Размеры задач никогда не останавливали маму, она всегда смело бралась за них и всегда справлялась.

Звучит хорошо и правдиво, но как-то не очень вяжется с мамой в моем представлении, я ее знаю совсем не такой, совсем не таким несгибаемым монстром, а, наоборот, легкоранимой, глубоко сопереживающей всем и, как мне казалось, не такой уж и бесстрашной. Мои впечатления подкреплялись и самой мамой, говорившей, что она с детства была очень пугливой, нерешительной и вообще всего боялась.

Как же это так получается, что не очень решительный человек решительно берется за все самые сложные задачи да еще и решает их?

Наверное, люди, которые знают маму много лет, а это в основном ее коллеги и ученики, сказали бы, что вот такая сильная личность. Да, конечно. Но сильные личности бывают разные. Как и смелые. Бывают те, кто не боятся идти навстречу опасностям, а бывают те, кто боятся, но все равно идут.

Был такой анекдот или байка: в окопе оказались генерал и солдат, им предстоит принять неравный бой, хотя могли бы убежать. Солдата аж трясет от страха. Генерал смотрит на него снисходительно и говорит:

— Что, солдат, страшно тебе?

— Да, страшно.

Генерал:

— Вот потому ты и солдат. А я генерал — мне не страшно.

— Да, — говорит солдат, — но, возможно, если бы тебе было так же страшно, как мне сейчас, ты бы уже убежал.

Сама мама про себя говорит, что всегда была «серой мышкой и всего боялась». А я всегда в такие минуты говорю маме, чтобы она не кокетничала, ведь то, какой люди ее знают, никак не соответствует такому определению. Но на самом деле я маме поверил и решил, что так оно и было. Я решил, что сначала мама всего боялась, но все равно шла и делала. А потом этот шаблон — «боюсь, но надо, поэтому иду и делаю» — стал ее путеводителем, образом жизни, из которого постепенно — за ненадобностью — исчезло «боюсь», а оставшееся «НАДО, иду и делаю» стало привычным руководством.

Я неслучайно выделил слово «НАДО». Во-первых, это слово приобрело у меня стойкую ассоциацию с мамой, я это помню с детства. Видимо, оно применялось часто, возможно, в разных формах, но суть от этого не менялась. Во-вторых, читая разные материалы из нашего архива, я практически визуально себе представлял вот это вот «НАДО», стоящее рядом с мамой в самые сложные моменты ее жизни, не только подталкивающее ее к необходимым решительным действиям, но и поддерживающее на всем пути, не дававшее расслабиться и опустить руки. Оно помогало ей всегда. Оно было ее девизом, путеводителем, рычагом, опорой — всем, что дает человеку силы решиться на то, что пугает и кажется невозможным. Это «НАДО» никогда ее не оставляло, шло с ней по жизни, стало ее частью и в конце концов — о, эта неизбежная ироничная спиралеобразная логика жизни — само поставило перед мамой, пожалуй, самую трудную задачу, о чем тоже, конечно, расскажу.

А пока я задумался: а когда, в какой момент и по какой причине появилось это «НАДО» рядом с мамой, сделав ее из этой самой «мышки, которая всего боялась» личностью, способной на любые преодоления? Как происходят такие изменения вообще? Мне захотелось это узнать. Возможно, чтобы как-то применить это к своим детям и сделать их чуть более способными к преодолению трудностей. А может, я и сам чувствовал нехватку таких способностей и надеялся открыть этот путь для себя. И я стал более внимательно перечитывать мамины воспоминания в поисках ответа на этот вопрос. Мне кажется, я нашел его. И решил написать об этом. В первую очередь чтобы рассказать об этом самой маме. А также всем ее внукам, правнукам и другим потомкам, настоящим и будущим, и вообще всем, кому интересно. Ведь каждый когда-то оказывается перед стеной, которую, кажется, невозможно преодолеть, а надо.

Как и в прошлый раз², я не буду ничего рассказывать о маминой профессиональной деятельности. Мамина работа, успехи, уважение коллег и студентов, их незабываемый профессиональный и семейный союз с замечательным человеком, моим отцом, — все это известно многим людям и не раз описано в многочисленных статьях о родителях. Я же буду рассказывать о том, что помню сам, и о том, что услышал от самой мамы и прочитал в ее воспоминаниях.

Примечания

1

«Война, любовь и психология», книга издана в 2012 году Удмуртским государственным университетом.

2

Имеется в виду упомянутая уже книга про отца.