Возвращение в детство. Сказки моих учениц

Лариса Юрьевна Близнецова

«Да ну, сказки – это для маленьких!» – скажете Вы. Но просто попробуйте примерить сказку на себя! Надеюсь, Вы поймете, что ВСЕМ на свете нужны сказки. И только Ваше восприятие мира говорит Вам какие сказки Вам нужны. Добрые (сказки нашего детства) или злые (сказки сильных мира сего). Но просто попробуйте менять реальность своего мира с помощью сказок. У меня получилось вот так.

Разрушенные чары

Давно это было. В далеком государстве жила была Марика. И была она простая и открытая, жила искренне и легко обретала доверие других. Принимала всех такими какие они есть, старалась понять каждого. И добрая была, и трудолюбивая. Умела каждый день, каждый час, каждую минуту быть счастливой. Но несмотря на это, жизнь была у Марики не сахар. Углядел ее в зеркало волшебное Кощей Бессмертный и влюбился без памяти. Прилетел к ней свататься, но отказала ему Марика: «Я — говорит — выйду замуж только за того, кого полюблю». Рассердился Кощей и заколдовал Марику слепотой непроглядной, чтобы не видела она людей и не могла влюбиться.

А ей очень хотелось узнать, как вернуть себе зрение. Хотелось снова увидеть, как прекрасен этот мир, какое голубое небо, какое солнце золотое, какая травка зеленая. И вот однажды сидела она и вспоминала как по небу облака плывут. Небо голубое, облака белые-белые, мягкие-мягкие как сахарная вата. И вдруг, под мысленным ее взором эти облака сложились в буквы и прочитала Марика, где находиться смерть Кощея: на конце иглы, игла в яйце, яйцо в сундуке, сундук на дубе, дуб на высоком холме. Думала-думала Марика, да и решила в путь-дорогу пуститься, чтобы смерть Кощея отыскать.

Сказано-сделано. Собралась она в дорогу. Взяла с собой волшебный клубок, чтобы не заблудиться. Блюдечко с голубой каемкой да яблочко наливное, показывало это блюдечко все, что ни попросишь. Подумала, хоть я и не вижу, но может обменяю на что-нибудь. Да шапку-невидимку, вещь нужная и полезная во всех отношениях. Взяла посох в руки и пустилась в путь.

Идет она идет… и думает… как же ей дуб то тот найти? У кого ни спросит никто и не знает, что совсем не удивляло, потому и зовется Кощей Бессмертным, потому что никто не знает, где смерть его…

Долго шла, ноги в кровь сбила, а все даже близко не приблизилась к своей цели. И тут вспомнила Марика про клубок свой волшебный, и бросила клубок перед собой: «Веди меня клубочек к дубу тому высокому, на котором смерть Кощеева, только не спеши, пожалуйста, я все-таки слепа, и не могу идти быстро». Трудно ей идти, ноги болят, пальцы уже нитью от клубка изрезаны. И навалилось отчаяние, села она и заплакала. И тут перед ней возникла Фея-Крестная. «Ну что ты плачешь девочка моя? Ну да, трудно, конечно. Я не могу тягаться с силой Кощея, но кое в чем, и я могу помочь. Блюдечко твое волшебное… заколдую ка я его так, что даже ты сможешь в нем что-нибудь увидеть, не четко конечно, как в тумане и черно-белом, но все же думаю пригодиться. И коня тебе дам, сам за клубочком пойдет, тебе зрение тут не надо, просто доверяй ему». И пошла Марика дальше, искать смерть Кощееву.

И вот решила она привал сделать. Остановились. Пришлось Марике проверить блюдечко с яблочком в деле, после волшебства Феи-Крестной. Осмотрелась. Да полянка небольшая, а посередине печка стоит и бадейка с тестом. Глядя в свое блюдечко, Марика печь растопила, тесто замесила, пирожков напекла. Чихнула вдруг печка и говорит человеческим голосом: «Добрая ты девушка и трудолюбивая, спасибо, что пирожков напекла, за это возьми этот особенный пирожок, в самую трудную минуту съешь его, и увидишь, что будет». «Спасибо тебе Печка-Матушка» — и поехала дальше.

Ехала Марика темными лесами, над глубокими пропастями и приехала к реченьке. Слышит Марика, что что-то не то, не так журчит речушка, огляделась в блюдечко, и точно. Упали несколько камней с высокой кручи и перегородили ручку. Пришлось Марике еще раз поработать спасателем и убрать камни. Побежала речка дальше свободно. «Спасибо тебе девушка, возьми вот водицы моей, в трудную минуту она тебе поможет». «Спасибо тебе Речка-Матушка» — и поехала дальше.

И вот перед ней замок. Оказался тот замок заколдованным. Там спал юноша и не мог проснуться. Побрызгала на него Марика водицей речной, и все вокруг ожило, заиграло красками, невиданными.

— Спасибо тебе девица, что спасла нас от сна беспробудного, чем мы можем отблагодарить тебя? Выходи за меня замуж.

— Слышу голос у тебя приятный, добрый. Замуж не знаю, но вот твоим гостеприимством воспользуюсь.

И осталась Марика гостить в замке, с каждым днем все больше и больше ей было лень дальше продолжать путь. Здесь тепло, хорошо и спокойно, есть еда, вода, постель. Зачем мне куда-то идти, а если выйду замуж за принца, так и вообще ни в чем нуждаться не буду. Не вижу, ну и пусть, кому нужны эти краски? Голубое, золотое, белое? И сколько она себя не уговаривала, не могла побороть лень, напавшую на нее.

И вот как-то переодеваясь, наткнулась Марика на пирожок, и откусила его. И тут же откуда ни возьмись появились силы, настроение, и Марика вырвалась из этого плена лени и поехала дальше. И вот наконец-то она у заветного дуба. Вот он и сундучок с яйцом и иглой.

Как же открыть его? И тут появился юноша, который влюбился в нее еще в замке, с первого взгляда. Да и Марике он понравился, она сразу поняла, что он добрый и отзывчивый, а общаясь с ним, она влюбилась, только не признавалась себе в этом. Оказавшись, рядом юноша не сдержался и поцеловал Марику, и тут, она увидела его! Спало Кощеево колдовство, не устояв перед силой истинной любви. Тут и сам Кощей прилетел, почувствовал что-то. Не стали, Марика и юноша, ломать иглу, смерть Кощееву. Взяли только с собой, как залог спокойной и беззаботной жизни, чтобы не совершал Кощей больше зла, не приносил вреда.

Поехали они обратно, а, чтобы в сонном замке их не узнали и не задержали они спрятались под шапкой невидимкой. Вернулись домой и закатили пир-свадьбу на весь мир.

И стала Марика жить дальше со своим любимым человеком в мире и согласии. И все у них было хорошо и счастливо. И работали, и отдыхали. И все у нее получалось споро и ладно. Все любили ее и уважали, и достаток рос не по дням, а по часам.