Раненое сердце – идеальная мишень

Лариса Соболева, 2004

Казалось, здесь есть все для прекрасного отдыха: солнце, море, флирт. И вдруг всю эту лучезарную картину портит жуткая весть: из моря одно за другим были выловлены тела тpex молодых женщин, умерших насильственной смертью… Похоже, в пансионате «Южная ночь» орудует маньяк! Юный сотрудник милиции Всеволод под видом отдыхающего банкирского сыночка пытается выяснить, кто из компании его новых знакомых, беззаботных молодых парней, жестоко убивает женщин, пользуясь их неуемной страстью к романтическим приключениям. Казалось бы, все указывает на одного конкретного человека, но… улик никаких нет! Преступник, как выясняется, чрезвычайно хитер и осторожен. И, кроме того, он действует не один – неожиданно у него обнаруживается компаньон… Ранее книга издавалась под названием «Будет ночь, она вернется»

9

— С ума сошел? — вынырнув, возмутилась Алина. — Я едва успела набрать воздуха!

— Успела же! — хихикнул Кирилл. — Ух ты! Твои волосы светятся!

— Взрослый человек, а ведешь себя… У тебя глупые шутки.

Кирилл погрузил ее под воду второй раз. Вынырнув и отплевавшись, Алина с угрозой взвизгнула:

— Все, ты утопленник!

Ловко выпрыгнув из воды, она обрушилась на голову Кирилла, затем оттолкнулась от него и поплыла на скорости, какую могла себе позволить. Только он оказался отличным пловцом, быстро нагнал ее и утопил. Алина схитрила: поплыла под водой, где Кирилл не мог ее найти при всем желании.

Она плыла долго, наслаждаясь дивной водой, плотно обтекавшей тело. Никогда она раньше не замечала, что вода плотная и держит сама. Алина открыла глаза. Сплошная темнота не испугала ее, а дала ощущение космического пространства, и уж совсем неожиданно нахлынуло ощущение гармонии. На минуту Алина отключилась от жизни на поверхности. Ты одна в бесконечном пространстве, ты и бездна, которая отделила тебя от всего человечества и показала совсем другую твою сторону — сильную. Именно силу в себе с каждым гребком рук ощущала Алина. Наверное, есть те, кто бросается в эту бездну, чтобы навсегда покинуть тот мир, наверху. Но Алина ощутила непередаваемое желание жить. Да, есть бездна и ты, человечек, капелька в ней. Но капелька, умеющая мыслить и понимать многое, значит, важная, для чего-то рожденная. Наверняка Алина родилась не для того, чтобы покорно сносить унижения и обиды, а чтобы жить, радоваться, что-то делать. Но для этого нужно потрудиться, изменить себя, заслужить право на счастье. Что-то не то делала Алина, не так, поэтому и живет так никчемно. Как ни странно, бездна дала ей не только силы, но и наполнила надеждой, что Алина способна противостоять невзгодам. Впрочем, под водой и в темноте невзгоды показались мелкими неприятностями, не стоящими ни одной слезы. Все, что с ней было, — преходяще. Алина плыла и знала: будет не так, как раньше, а по-другому, лучше, правильней. Когда без воздуха больше не смогла обходиться, она осторожно вынырнула и огляделась.

— Алина! — панически звал ее Кирилл. — Черт! Алина! Ты где? — Всплеск воды… пауза… затем снова всплеск и фырканье. Алина рассмотрела его голову между лунными бликами и тихо рассмеялась. Глупый Кирилл ныряет, пытаясь отыскать ее в черноте. Он закричал на весь берег: — Алина!

— Я здесь. — Она не стала мучить его, а то еще утонет от ужаса, вини потом себя.

— Где? Где ты?

Она поплыла ему навстречу, почувствовав его руки, схватившие за плечи, зависла, перебирая ногами.

— Ты сумасшедшая, — буркнул он. — Нельзя же так пугать.

— Там, внизу, совсем другой мир. И так тихо… таинственно…

— Надеюсь, тебе не захотелось там остаться?

— Нет, — звонко рассмеялась Алина и вдруг осеклась. Уже несколько лет она не смеялась, забыла, как это делается. Не смеялась и на концертах, где состязались в остроумии сатирики. Вежливую улыбку натягивала при встрече со знакомыми, но смеяться… Может, это выздоровление? Пока она раздумывала над скорыми переменами в себе, Кирилл прижал ее к груди. Алина снова рассмеялась, уже без причины. — К сожалению, остаться внизу невозможно. Но признаюсь, меня тянуло в глубину.

— Поплыли, а то мы удалились от берега.

Алина перевернулась на спину и плыла, глядя в небо. Ночь, луна…

— Господи, как хорошо… — вырвалось у нее.

Она встала на колючие камни дна и подставила лицо луне, прикрыв веки. Казалось, что от луны идет ласковое тепло, которое легонько прикасается к коже и приносит потрясающий покой. Особенно удивительно, что Алина — как будто и не Алина, а совсем другая женщина. Недавние злость и отчаяние куда-то исчезли, может, их забрало море и утопило в своей глубине? Без них так свободно! Да разве можно оставаться несчастной среди потрясающего величия, где есть место и Алине? Она правильно поступила, приехав сюда. Словно некто невидимый специально гнал ее в этот город, где Алина обретет себя, всего лишь побывав две минуты под водой.

Вкус соли на губах… приятный, горячий, влажный… Соль не может быть горячей… Алина открыла глаза. Прямо перед собой она увидела лицо Кирилла, на котором задержались лунные блики. Это его губы, горячие и соленые от морской воды. Губы Кирилла. Их целует Алина. А как получилось, что она обняла его? Не помнит. Не собиралась этого делать, он же первый встречный! Алина хотела отстраниться от него, но держал он крепко, что-то шептал, кажется, ее имя… Ее имя шептали само море, воздух. И свечение вокруг от малейшего движения завораживало, сотни микроскопичных фонариков задержались в волосках на коже, гасли, а потом, когда вода попадала на тело, вспыхивали вновь. Нежный шепот Кирилла и шепот воды перемешались, Алина их плохо различала. И кто ее ласкал — море или руки Кирилла? Тоже плохо понимала, в голове — один туман. Проносились мысли, что похоть — это нехорошо, грязно, и так Алина опустилась ниже всяких норм, но мысли не задерживались, мчались мимо, мимо…

А стоит ли думать, когда так хорошо? Все равно между ними все было и пусть будет еще, именно сейчас. Потому что Алине необходимо освобождение от всех условностей даже таким азбучным способом. Может, в эту минуту она начинает все с начала? Жажда мести изжила себя, злость не требует удовлетворения, а мир вокруг повернулся неожиданными гранями, он уже не казался безнадежно гнусным.

Алина и Кирилл выбежали из моря, держась за руки и дурашливо смеясь. Она чувствовала, что способна взлететь, но… А где одежда?! Кирилл остановился, оглядываясь по сторонам, Алина тоже. Одежды нет.

— Может, мы потеряли ориентиры? — робко, боясь поверить в случившуюся катастрофу, спросила она. — Бывает, даже днем, когда плаваешь, тебя относит течением.

— Бывает, — угрюмо согласился Кирилл, продолжая изучать берег.

Одежда на обоих была светлая, а платье на Алине вообще белое, белая сумочка, белые босоножки. Луна неплохо все вокруг освещает… Кирилл пошел вдоль берега, каждый светлый предмет привлекал его внимание, он подбегал к нему. Но одежду не находил. Вскоре паника завладела обоими, они носились взад-вперед, наконец, Кирилл, споткнувшись о какой-то предмет, сказал:

— Все, Алина, нашу одежду увели.

— Боже мой, — прикрыла в ужасе ладонью рот она. — Как же мы?.. Может, плохо искали? Давай еще пройдемся по берегу…

— Не стоит. — Он нагнулся и поднял кроссовки. — Вот что осталось от нашей одежды, мои кроссовки. Грабители или потеряли их, или не взяли, чтобы мы попусту не бегали по берегу. Ублюдки!

Он сел на камни, рядом присела Алина, обняв себя за плечи. На воздухе стало прохладно, она ежилась.

— Что же делать? — всхлипнула Алина.

— Сейчас отойду от злости и что-нибудь придумаю.

— Придумай! Пожалуйста, придумай… Если хочешь ругаться, давай, не стесняйся, но придумай что-нибудь…

— Не паникуй. — Он обнял ее. — Замерзла?

— Не знаю. Как я появлюсь в гостинице голая?

— По-твоему, я одетый? Черт! У меня в бумажнике документы… паспорт. Без паспорта я не улечу. Хорошо хоть денег взял немного. Ну, узнаю, кто нас…

— Ай! — вскрикнула Алина. — Сумочка! Моя сумочка! У меня там тоже паспорт! Телефон… водительское удостоверение…

— Так… Значит, мы теперь никто. Завтра заявим в милицию.

— А сегодня? Что нам сегодня делать?

— Надевай кроссовки.

Алина послушно сунула ноги в кроссовки…

— Они мне велики. У тебя какой размер?

— Сорок шестой. Извини, других нет. По каменистому берегу ты разобьешь ноги в кровь. Надела? Пошли.

— Куда? — засеменила она следом, шаркая кроссовками, нормально поднимать ноги не могла — обувь спадет. — Кирилл, куда мы идем?

— В пансионат, где я живу.

— А как туда придем? Голые?

— Алина, в городе мы не можем появиться, нас арестуют за аморалку или сразу в дурку сдадут. Согласись, голыми ходят по улицам только шизики, да и то редко. Остается один вариант: пробраться в дом отдыха. А уж там я как-нибудь…

— Это далеко?

— Не близко. Но зато добраться можно по берегу, не заходя в город. Так что наберись терпения. Давай руку.

Они шли часа два, если не больше. Иногда приходилось входить в море, чтобы обогнуть скалистые выступы, вставшие на пути. Идти через лес не решались — и темно, и неизвестно, какая там дорога. Алина безумно устала, все равно стерла ноги, замерзла, периодически чихала.

— Как холодно… — выговорила она.

— А ты представь, что мы первобытные люди и холод нас не берет.

— На них были шкуры, — возразила плаксиво Алина. — В шкуре тепло. Я хочу отдохнуть. Давай постоим? Ну хоть немного?

— Нельзя. Ты совсем замерзнешь.

— А тебе разве не холодно?

— Нет. Я могучий северянин. Идем, Алина, идем, и быстрее, иначе схватишь воспаление легких. Найду, кто нас ограбил… в асфальт укатаю! Ну, взял бабки и отвали! Зачем же одежду забирать, документы? Ничего, они у меня носом землю вспашут! Пожалеют, что на свет появились!

Наконец они попали на территорию «Южной ночи», вышли на пляж. Здесь было светлее — горели фонари, но, как оказалось, не безлюдно. Заслышав сопение, явно человеческое, оба тихонько побрели на звуки. Вдруг Кирилл остановил Алину рукой. Они забежали за раздевалку, выглянули оттуда. На деревянном лежаке парочка занималась любовью, накрывшись одеялом.

— Д-д-д… — стучала зубами Алина. — Почему они не в постели?

— Приспичило на свежем воздухе, — пробормотал Кирилл. — Нам тоже приспичило в море… у всех свои завихрения. Стой здесь, я сейчас…

— Т-т-ты украсть одежду соб-бираешься? — задержала она Кирилла, схватившись за него руками.

— Попрошу! Стой, и ни звука. Не вздумай чихать, а то поднимут панику. Представляешь, если сюда сбегутся? А мы — в чем мама родила. Мне не хочется, чтобы меня обозревали со всех сторон.

Кирилл на цыпочках подбежал к парочке, поискал одежду, но не нашел. Жаль, а то бы стащил потихоньку, потом так же тихонько вернул бы. Видимо, любовники кинули одежду на лежак, чтобы мягче было. Он присел возле них, прикрыв руками низ живота:

— Извините, можно вас отвлечь?

— А! — завизжала женщина, судорожно натягивая одеяло на головы себе и партнера, в результате стали видны голые ноги.

— Тебе чего? — прорычал мужчина под одеялом.

— Вы не могли бы одолжить мне брюки? Мою одежду украли…

— Вали отсюда, козел! — негодуя, рявкнул мужчина.

— Да поймите! — почему-то шепотом убеждал Кирилл. — Мы замерзли. Я ненадолго возьму, сейчас же принесу обратно. Только в номере заберу свои вещи…

— Я сказал: вали! — свирепо повысил голос мужчина, откинул одеяло и намерен был встать с женщины, которая прятала лицо.

Кирилл отскочил назад, понимая, что в состоянии прерванного кайфа даже карлик способен его уничтожить.

— Ладно, ладно, — отступал он. — Продолжайте, не буду вам мешать.

Он вернулся к Алине, взял ее за руку и потащил к корпусу, в котором жил. По дороге Кирилл подходил к растениям, но, разочарованно вздыхая, шел дальше.

— Что ты ищешь? — спросила Алина.

— На картинах я видел листочки, прикрывающие… это самое место. Короче, я ищу что-нибудь типа фигового листочка.

— Как ты его прицепишь? Апчхи!

— Вот и я думаю: а как этот самый фиговый листок держался? — Кирилл даже остановился, настолько его занимала проблема фигового листа на картинах. — Может, его клеем приклеивали?

— По-моему, это выд-д-думка художников, чтобы приличней было, — ответила Алина, дрожа от холода, как осиновый лист. — В те времена и клея-то не было.

— А смола с деревьев? Смола же была? Была!

— Кирилл, умоляю! Потом выясним, как д-держался лист. Я сейчас умру от холода.

— Прости. Подождешь меня в беседке. Я оденусь и принесу тебе одежду.

— Я б-б-боюсь… оставаться… од-дна. Апчхи!

— Думаешь, брошу тебя? Обижаешь.

— Извини. А как ты явишься в… в…

— Обыкновенно. Алина, иди в беседку, я скоро.

Она юркнула в белую ротонду посреди цветов и присела на корточки. Кирилл изучил растения, сорвал большой цветок в форме метелки, кинул взгляд на ротонду и решительно ринулся в корпус. Он открыл дверь, которая, к счастью, не была заперта, подошел к комнате дежурной, постучал в окошко. Она сонно что-то пробормотала…

— Ключ дайте от номера двести шестнадцатого.

— Вот полуночники… — проворчала дежурная, зевая и поднимаясь с дивана, который адски заскрипел. — Сейчас. И чего вас носит среди ночи?

Она вышла к нему и… разинула рот, как Родина-Мать на Мамаевом кургане. Глаза дежурной за долю секунды вытянулись в вертикаль, излучая ужас, словно перед ней стоял не мужчина (правда, совершенно голый мужчина, прикрывающий причинное место цветочной метелкой), а огнедышащее исчадье ада. Какой там ключ, который она держала в руке! Дежурная забыла про ключ и — что совсем несуразно выглядело — глупо кивала головой. Кирилл догадался — в холле ведь полумрак, — что дежурная не кивает, а рассматривает его обнаженную фигуру сверху вниз, потом снизу вверх. С каждым кивком все ее существо наполнялось жутью, она явно восприняла голого Кирилла за насильника, который вот-вот должен кинуться на ее дряблое тело. Он взял ключ, поблагодарил:

— Спасибо. Да, я голый! Голый! Купался в море. А мою одежду в это время стащили. Что же, мне утопиться теперь? Извините за беспокойство.

Он повернулся спиной, цветочек переместил на зад и чинно двинулся в номер. В корпусе было тепло, это подействовало расслабляюще. Захотелось рухнуть в постель и заснуть, забыв о кошмаре. Но в беседке мерзла Алина. Кирилл мигом оделся, прихватил кое-что из своих вещей, взял деньги, которые наверняка понадобится сунуть в пасть дежурной, чтобы та не возражала против появления Алины, и спустился вниз.

— Вы куда? — Дежурная словно караулила его.

— На поиски грабителей, — огрызнулся он.

Алина безумно обрадовалась его возвращению, стуча зубами от холода, надела джинсы, рубашку, свитер и носки. Все было страшно велико, но в данную минуту Алина пошла бы даже на великосветский прием в этой одежде.

— Готова? — спросил он. — Пошли ко мне.

— Я хочу в гостиницу. Подруга весь город поднимет… Умоляю тебя, давай поедем в гостиницу? У меня хороший номер…

— Алина, сейчас три часа ночи. Мы не найдем такси. А у меня в номере коньяк, тебе необходимо согреться. Да и мне тоже. Идем.

Ничего не оставалось делать, как плестись следом за Кириллом.

— Куда? — встретила их дежурная, подбоченившись. Ну, точно караулила. — Посторонним вход воспрещен!

Кирилл пошептался с ней, сунул деньги и провел Алину. В номере она кинулась к телефону, конечно, разбудила Галку.

— Алина! Где вы? — завизжала та.

— У знакомых. Извини, раньше не могла сообщить. Как дети?

— Спят. Алина, так же нельзя! Я волновалась…

— Все, я спать хочу. Завтра утром приеду.

Кирилл налил коньяк, протянул ей стакан. Она взяла, покривилась, ибо предстояло выпить половину, а такими дозами она не пила ни разу в жизни.

— Ты пей залпом, — подбодрил ее Кирилл. — Отличная вещь, сразу согреет.

Алина мужественно выпила, глаза ее сразу сфокусировались в одну точку, она задохнулась. Вместо закуски он сунул ей в руки второй стакан с водой, так как закуски у него не было. Алина выпила воду, захлебываясь, потом долго морщилась, как от кислятины, и передергивала плечами. Мгновенно ее разморило, стены закачались, она повалилась на кровать. Кирилл накрыл ее одеялом, выпил сам и лег рядом, потеснив Алину. Кровать не была предназначена для двоих, тем не менее это — желанная кровать. И желанное тепло. Они заснули почти одновременно.