Рыжие

Лана Чайка

Девочка стояла на пустынной улице, и её золотисто-рыжие волосы развевались на ветру. Она ждала, что кто-то выйдет и поможет ей. За её спиной рушился целый мир – удивительный и красивый. Замок с позолоченными башенками и узкими высокими окнами, где жили самые добрые люди, оседал и таял на глазах, словно мороженое на солнце. Губы девочки продолжали шептать, потому что голос её охрип от крика: – Пожалуйста, помогите… Кто-нибудь выйдите… Но жители городка сидели в своих тёплых домах и не спешили на помощь, а те, кто созерцал её из окна, тайком глядя на хрупкую фигуру девочки, спрятавшись за занавеской, только удивлялись: «Какая-то странная девчонка. И чего это она стоит там одна на ветру?». Просто они не видели того, что видела она, не знали того, что знала она и, по правде говоря, не хотели знать. Им было хорошо в своих уютных домах-коробочках. А девочке так и не удалось спасти тот мир, ведь она была совершенно одна.

Глава первая

Аня не успела дочитать слово, как её планшет начал соскальзывать с колен, и она внезапно выбросила руку вперёд, чтоб ухватить его, забыв, что находится в классе. Подняв глаза вверх, она увидела Елизавету Владимировну, которая, завладев имуществом девочки, осуждающе смотрела на свою ученицу. Затем учительница молча развернулась и пошла к столу, где оставив Анин планшет, взяла в руки книгу, чтоб продолжить урок внеклассного чтения.

Аня, рыжеволосая девочка, которую дети дразнили «морковкой», на что она очень обижалась, надула губки и уставилась в окно.

— Не переживай, — шепнул однокласснице Герман, её единственный друг и защитник, сидевший с ней за одной партой. — После урока отдаст.

— На самом интересном месте… — также шёпотом ответила девочка возмущённо.

— А ты что читаешь? — спросил одноклассник.

— «Гарри Поттер». Не читал?

— Нет…

— Обязательно найди в инете и скачай, а хочешь, я тебе ссылку перешлю?

— Петрова и Скворцов, — сделала замечание детям Елизавета Владимировна. — Будете болтать, рассажу.

— Ладно, потом поговорим, — пробубнила Аня, поглядывая на учительницу, которая начала читать отрывок из «Тома Сойера». Они немного послушали, и девочка снова зашептала:

— Она думает, если мы в пятом классе, значит совсем ещё дети. Я «Тома Сойера» ещё в первом классе прочла.

— А я во втором, — ответил Герман и стал кривляться, изображая персонажи из произведения Марка Твена.

— Скворцов, прекрати сейчас же, — сделала ему замечание Елизавета Владимировна, потому что дети в классе начали хихикать, а некоторые открыто смеяться, глядя на шутника.

Но стоило ей опустить глаза в книгу, как Герман скорчил такую смешную рожицу и даже привстал из-за парты, что все так и покатились со смеху. Молодой учительнице надо было бы и самой посмеяться вместе с детьми и разрядить обстановку, но она почему-то рассердилась.

— Давай дневник, я вызываю твоих родителей, — захлопнула она книгу и положила на свой стол.

Класс притих, и все уставились на мальчишку.

— Я больше не буду, — выпалил Герман.

Обычно это срабатывало, но не в этот раз.

— Твоё «не буду» я уже слышала, — учительница оставалась непреклонной. — Мне надоело с тобой воевать, пусть родители разбираются.

— Он больше не будет, — вступилась за своего друга Аня.

— А ты, Петрова, не лезь, куда тебя не просят, — сердито сказала Елизавета Владимировна, а затем устремила строгий взгляд на виновника беспорядка. — Я жду, Скворцов.

Мальчик поплёлся к учительскому столу.

— Ну, чего стоишь? — спросила она, забирая из его рук дневник. — Иди, садись на место.

Но он продолжал топтаться возле её стола, опустив голову.

— Не пишите ничего, пожалуйста, — сказал мальчик еле слышно.

Учительница открыла дневник, не обращая внимания на просьбу своего нелюбимого ученика, и уже собиралась сделать запись, как снова услышала голос Ани:

— Елизавета Владимировна, не надо… Просто у него высокий энергетический потенциал, и он еще не умеет им управлять. Но вообще-то, это ведь хорошо, если у человека много энергии, он даже может… Может сделать всё что угодно. Между прочим, высокий энергетический потенциал имели выдающиеся люди.

Другой ученик, долговязый парень по фамилии Слепаков, вскочил на стул и начал размахивать рюкзаком, выкрикивая:

— У меня тоже высокий эндокритический потенциал…

Класс в очередной раз взорвался смехом. Со своего места подхватился Горженко, толстый мальчик, и писклявым голосом завопил:

— Отдай… Это мой рюкзак… — и двинулся в сторону Слепакова.

Похититель чужих рюкзаков соскочил на пол и стал дразнить толстуна, ловко увёртываясь от его неуклюжих попыток вернуть своё имущество. Хобенко начал дергать за косички Мудрачкову, а та визжала, схватившись за голову. Другие ученики тоже подхватились со своих мест, и каждый кричал что-то своё. Урок был сорван, хотя молодая учительница пыталась утихомирить детвору, но тщетно, никто её не слушал.

Резко прозвенел звонок, будто пришедший ей на выручку, и она, махнув рукой на резвящихся детей, вновь уселась за свой стол, пытаясь все-таки довести начатое дело до конца, но тут к столу подлетела Аня и, схватив дневник своего одноклассника, возбуждённо выпалила:

— Вы не можете делать запись на переменке, таковы правила в нашей школе, — и сунула его в руки Герману.

Женщина оторопело уставилась на девочку и, не найдя, что ответить, перевела взгляд на класс. Дети уже открыли дверь и начали выскакивать в коридор, продолжая кричать и толкать друг друга.

— Ничего, Петрова, — наконец пришла в себя учительница. — Я воспользуюсь телефоном, — сказала она и вышла из класса, оставив на столе Анин планшет.

Девочка тут же подхватила его и сунула в свой рюкзак.

После уроков Аня и Герман отправились в парк, который находился через дорогу от их школы. Здесь, в самом дальнем углу, стояла деревянная беседка, которая давно не видела кисти маляра, а старая краска уже облупилась и смылась дождями, и только вверху, на изрешеченной дырками крыше, кое-где оставались следы зеленой краски. Эта беседка была их любимым местом, так как располагалась вдали от пешеходных дорожек, и сюда никто не заглядывал.

— Не переживай, — пыталась утешить своего друга Аня, залезая на лавочку с ногами и усаживаясь на парапет. — Может, она еще не позвонит.

— Ага, как же, не позвонит… Видела, какая она была злющая… — ответил Герман, устраиваясь напротив.

— Она не злющая, — ответила девочка. — Просто, беспомощная, не знает, что с нами делать. И потом, мне кажется, она не любит детей.

— Если не любит, чего в школу идти? — насупился Герман.

— Ты знаешь, — снова заговорила Аня, — на одном сайте я видела рассказ, который написала Елизавета Павловская. Может, это наша Елизавета Владимировна? Если так посмотреть, она ведь учит нас языку и литературе, значит, сама может писать.

— Не факт, — откликнулся Герман, а потом, сделав кислое лицо, добавил:

— Мне все равно, пусть хоть романы пишет… Никогда не буду их читать…

Из кустов напротив беседки высунулась голова девочки, и её взгляд был направлен в сторону детей. Поджав губы, она тихо прошипела:

— Вот где они прячутся. Понятно…

И тут же сзади неё выросли ещё две головы девочек, они тоже уставились на беседку.

— Пошли, — скомандовала первая, — и все три головы исчезли в кустах, а затем юные сыщицы вышли на открытое место и двинулись прямиком к беседке.

Только Аня хотела что-то возразить Герману, как заметила своих одноклассниц. Первая, Воронкова, толстушка с гладко зачесанными волосами и массивной светлой косой, была старостой класса и считала своей обязанностью следить за одноклассниками даже вне школы. Две другие, её подружки, всегда сопровождали Воронкову.

Аня и Герман молча смотрели на эту троицу, а староста изрекла:

— Понятно, где вы прячетесь.

— От кого нам прятаться? — невозмутимо ответил Герман.

Аня добавила:

— От тебя что ли?

— Секретничаете? — не обратила внимания на слова одноклассников Воронкова и хотела войти внутрь беседки, но Аня, спрыгнув на пол, преградила ей дорогу и вызывающе сказала:

— Слушай, Воронкова, тебе чего надо?

— Чем вы тут занимаетесь? — не унималась староста.

— Чем надо, тем и занимаемся, — не выдержала Аня. — Чего ты вынюхиваешь, за всеми подсматриваешь? Тебе, что, нечем больше заняться? Лучше бы книжку почитала, чем шпионить.

— Ты можешь говорить что угодно, Петрова, но я, все равно, выведаю все ваши секреты, — ответила староста и, скривив губы, изображая улыбку, добавила:

— Рыжая Петрова свалилась с забора…

Эта дразнилка задевала Аню больше всего. Да, у неё были рыжие волосы, как у её бабушки, а папа ласково называл свою дочку «Рыжиком», но ни с какого забора она никогда не сваливалась. Аня схватила свой рюкзак и кинулась на обидчицу. Воронкова отскочила в сторону, а её подружки завизжали и бросились бежать. Герман перехватил Анину руку с рюкзаком и примирительно сказал:

— Не надо, она того не стоит.

Староста послала в их сторону презрительный взгляд, развернулась и уверенной походкой пошла к своим подругам, которые поджидали её неподалёку. Аня вернулась в беседку, топнула ногой и, еле сдерживая себя, произнесла:

— Терпеть её не могу… Шпионка… И так настроения никакого, а тут ещё эта… — не найдя подходящего слова, она только махнула рукой. — Вот бы сейчас оказаться в каком-нибудь другом мире, чтоб больше никогда её не видеть.

— В каком ещё другом? — не понял Герман.

— Я читала на одном сайте, что существует тысяча других миров, — ответила фантазёрка, сразу позабыв свою обиду. — Есть миры, похожие на наш, а есть, где живут монстры… Куда бы ты хотел попасть?

— Я предпочитаю остаться здесь, — ответил Герман.

— И каждый день видеть эту Воронкову? — бросила взгляд в сторону удаляющихся одноклассниц Аня.

— Да что ты привязалась к этой Воронковой? Вот мне сегодня крышка, если Елизавета позвонила маме. А она, скорее всего, позвонила, — обречённо констатировал мальчик.

— Я и говорю, хорошо было бы переместиться, — подхватила неугомонная любительница других миров. — Только знаешь, к монстрам мне что-то не хочется. Я бы отправилась в какое-нибудь старинное время, где кавалеры и дамы, где все такие галантные, — романтично произнесла девочка.

Не успел Герман ответить, как в беседку залетел чёрный ворон и сел на парапет, в его клюве что-то поблёскивало. Он уставился на Аню немигающими глазами, а дети удивлённо смотрели на птицу. Наконец ворон, каркнув, выронил из клюва вещицу и тут же взлетел. Проводив его взглядом, Аня подобрала с пола маленький металлический предмет, который оказался простеньким, но в то же время элегантным браслетом.

— Смотри, — обратилась девочка к Герману, восторженно рассматривая вещицу. — Какая прелесть.

— Ничего особенного, — ответил равнодушно мальчик. — Наверно, у кого-то стянула.

— Кто? — не поняла Аня.

— Ворона.

— А может, это ворон и может, он вовсе не стянул, а принёс мне подарок.

— Чего? — начал смеяться Герман. — Ты ещё скажи, что это заколдованный принц, твой тайный поклонник.

— У меня нет поклонников, — обижено выпалила Аня, толкнув Германа и, отвернувшись от него, начала надевать браслет.

— Ладно, давай застегну, — сказал мальчик, перестав смеяться.

— Не надо, — пробурчала Аня.

— Я пошутил, чего ты обижаешься?

— Я думала, ты мне друг, — только и ответила она, продолжая сражаться с застёжкой.

— Ну ладно тебе.

Герман помог девочке надеть браслет, и она, отведя руку в сторону, стала любоваться на обновку.

Они не заметили, как небо стремительно затянулось чёрными тучами, подул сильный ветер, и дети всполошились лишь тогда, когда блеснула молния, и так загрохотало, что даже заложило уши, а старая беседка, поскрипывая, закачалась. И тут же пошёл ливень, а старые доски на полу в беседке начали одна за другой отскакивать, будто кто-то выбивал их изнутри. Аня с Германом забились в дальний угол, вцепившись друг в друга, и, словно парализованные, не могли пошевелиться, а только вздрагивали каждый раз, когда очередная доска взлетала вверх и с шумом падала рядом. Но вскоре дождь стал утихать, небо светлеть, а доски перестали отлетать, и ребята обнаружили ступеньки, ведущие куда-то вниз, которые просматривались на месте образовавшейся дыры. Первым пришёл в себя Герман:

— Что это?

— Не знаю, — ответила Аня, подходя ближе к отверстию. — Там темно, ничего не видно.

— Пошли отсюда, — отозвался мальчик и подхватил свой рюкзак.

Но Аня уже начала осторожно спускаться, подсвечивая себе мобильным телефоном.

— Не ходи туда, — остановил её Герман.

— А вдруг там что-то интересное, — спустилась она ещё на одну ступеньку.

— Что там может быть интересного? — не сдавался мальчик.

— Клад.

— Какой ещё клад? Пойдём лучше.

Аня обернулась к своему другу:

— Давай спустимся. Неужели тебе не интересно? Ну пожалуйста… Мы только чуть-чуть посмотрим и уйдём.

— Ладно, — наконец согласился Герман и, оставив свой рюкзак, пошёл за Аней.

Как только дети исчезли в подземелье, к беседке снова подлетел ворон и, усевшись на перила, стал смотреть немигающими глазами, как доски сами по себе стали укладываться на прежнее место. Затем, так же молча, взлетел ввысь и растаял, как призрак, и только одно чёрное перо, плавно кружась, опустилось вниз и, пролетев через дыру в крыше, улеглось на пол.